Национальный характер русского народа

Впрочем, взаимосвязь языка и национального самосознания интересует не только лингвокультурологию, но и филологов и философов. Так, изучая русский язык, славянофилы в XIX веке нашли себе благодатную почву для подтверждения свои идей, в первую очередь об уникальности русского сознания.

Исследуя связь русского языка и русского характера, мы вновь увидим все те же черты, которые уже рассмотрели выше.

По мнению исследователей, русский литературный язык является прямым преемником староцерковнославянского языка. Если другие языки (греческий и латынь) были лишь приспособлены для богослужения, то церковнославянский был специально создан как язык Православной церкви и длительное время сохранял свою богодуховную чистоту. Язык административно-юридических документов и разного рода грамот значительно отличался от языка Церкви. Вплоть до позднего средневековья грамоты писались фактически на местном наречии. Сопряжение церковнославянской и великорусской стихии, будучи основной особенностью русского литературного языка, ставит этот язык в совершенно исключительное положение. Трудно указать нечто подобное в каком-нибудь другом литературном языке.

В процессе овладения родным языком ребенок наследует не только языковые формы, но и весь исторически сложившийся жизненный опыт своей семьи, своей социально-этнической группы, своего народа, усваивает его «языковую картину мира». Факт наличия-отсутствия специфических слов обуславливает несколько специфическое членение внеязыковой действительности (время года, сутки, система цветоизображения, возраст человека и т. п.). Язык — среда обитания народа.

Журавлев, автор статьи «Русский язык и русский характер» последовательно проводит мысль о том, что поскольку, усваивая родной язык, ребенок, так или иначе, усваивает церковный язык. И посредством этого утверждения, автор также доказывает, что православие — неотъемлемая черта русского народа. «Русский ребенок, едва научившись говорить на родном языке, спонтанно овладевал навыками аудирования народно-разговорной речи и церковнославянского языка. Покоясь на родительских руках, несущих его в Храм, он воспринимал одновременно: церковная ограда и огород во дворе, затвори ворота и царские врата, крестное целованье и мой крёстный, младенец и молодец, небеса и нёбушко, возглашать и голосить и т. д. Язык, на котором впервые устанавливается взаимосвязь между словом и явлением внеязыковои деятельности, будет родным. Следовательно, для православного русского человека церковнославянский и современный русский являются различными формами родного языка. Пожалуй, первым связанным текстом, усвоенным русским ребенком, искони была молитва».

Далее Журавлев проводит мысль, которую мы также уже высказывали: мысль о всеоткрытости русского народа. Мы обосновывали ее уже территориальными причинами, Журавлев же отмечает еще и лингвистический аспект. «Русский народ — «сеятель и хранитель» огромного многонационального государства — не претендовал на права «господствующей нации». <�…>

Еще в эпоху татаро-монгольского ига в русский язык вошли татарские слова (деньга, казна, башмак, халат). Во время русско-польского противостояния (XVIXVII) вошло много польских слов, а через его посредство — немецких и латинских (рынок, школа). Позже наш язык пополнился германизмами, галлицизмами и т. д. Много в наш язык принес финн и «друг степей калмык» (тундра, тайга, степь, кумыс и т. п.).

Русский народ лишен национального эгоизма. В свое время родолюбивый немец тщательно очистил свой литературный язык от «неарийских слов». Чешские пуристы пытались выбросить из родного языка даже слово «нос». А вот попытка нашего А. С. Шишкова заменить галоши мокроступами в русском языке потерпела неудачу".

В каждом языке есть свои ключевые слова. Мы не будем рассматривать сейчас ключевые слова русского языка. Остановимся только на одном и них — слово «соборность». Сейчас оно не употребляется, однако оно имеет огромное значение для формирования русского национального характера. Это слово было ключевым для русских философов начала ХХ века, для философии космизма, которую мы уже упоминали. В русском космизме проявилась идея всеединства, соборности. «Русский человек полюбил слово «соборность», придавая ему глубокий смысл.

Это слово «изобрели» первоучители славянские, Кирилл и Мефодий для передачи греческого слова «кафолический» — всеобщий. Римско-Католическая латинская церковь оставила это слово без перевода. В древних славянских текстах слово «съборьнъ» передает не только слово католический, но и слово «эклезия» — совместный, общее собрание, что, по мнению А. С. Хомякова, выражает идею единства во множестве. Православная церковь соборная: ею управляют Соборы, съезды представителей церковных общин, священнослужителей и мирян.

Католическая церковь управляется папой Римским, власть которого выше решений Вселенских соборов". Характерная черта русского человека — соборное ставится выше индивидуального.

И, в общем, мы будем, наверное, не очень далеки от истины, если скажем, «все специфические черты русского национального характера, «загадочной русской души», русской культуры, русской идеологии концентрируются в одной формуле: «русский есть православный».

3. Влияние социально-этического фактора Социально-этический фактор определяется в основном православием, о котором здесь уже было сказано очень много, что не удивительно, православие, действительно, имеет огромное значение для формирования русского национального характера, но также и обширные территории также оказывают свое влияние на формирование социально-этических особенностей русского национального характера. Любавский указывает, что абсолютизм порождается обширными территориями, которые никак иначе не удержать. Но о территориях мы уже поговорили, и в работе Любавского нас сейчас интересует другое высказывание: «На просторе долгое время господствовала у нас грубая сила и всяческий произвол отдельных сильных лиц или частных сообществ. Стоит, например, припомнить разбои, подвиги казачества в степях «удалой вольницы» на реках южной России, произвол и злоупотребления администрации в местах, где, по народному выражению «до Бога высоко, а до царя далеко».

Отдаленность некоторых территорий способствует произволу на местах. Центральная власть не может в полном объеме контролировать, что происходит. Возможно, это одна из причин, почему у русских такое отношение к законам: мало ли что там в Москве придумали, на местах все равно творится беззаконие.

«Веками у русских не развивалось правосознание, столь свойственное западному человеку. К законам было всегда отношение недоверчивое, ироническое: де разве возможно установить заранее закон, предусматривающий все частные случаи? ведь они все непохожи друг на друга. Тут — и явная подкупность многих, кто вершит закон. Но вместо правосознания в нашем народе всегда жила и ещё сегодня не умерла — тяга к живой справедливости, выраженная, например, пословицей: Хоть бы все законы пропали, лишь бы люди правдой жили».

Тут Солженицын отметил важную черту русского национального характера: закон и истина — не одно и то же. Внутренняя истина важнее, а закон можно обойти. Русскому человеку важнее быть чистым перед собой и перед богом, чем перед законом. «Сюда примыкает и вековое отчуждение нашего народа от политики и от общественной деятельности. Как отметил Чаадаев, по русским летописям прослеживается «глубокое воздействие власти… и почти никогда не встретишь проявлений общественной воли».

Русский человек «не стремился к власти: русский человек сторонился власти и презирал её как источник неизбежной нечистоты, соблазнов и грехов. В противоречие тому — жаждал сильных и праведных действий правителя, ждал чуда. Отсюда проистекла наша нынешняя губительно малая способность к объединению сил, к самоорганизации, что более всего вредит нам сегодня. «Русские не способны делать дела через самозарождённую организованность. Мы из тех народов, которым нужен непременно вожак.

При удачном вожаке русские могут быть очень сильны… Трудно служить России в одиночку, а скопом мы не умеем" (В. В. Шульгин). И на то есть пословица: Сноп без перевясла — солома. Так создаётся беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы, — вызывающая изумление и презрение всего мира"

И вот мы снова вернулись к тому, что русский дух — рабский, цитируя того же Чаадаева. Это наводит нас на мысль, что представление русского духа как рабского оформилось в XIX веке, когда прогрессивным людям необходимо было освободить народ от крепостной зависимости.

И Солженицын, и многие другие исследователи русского национального характера, подчеркивают, что этот «рабский дух», проистекает не и безволия и слабости, а из силы, из силы смирения, истоки которого мы можем найти опять же в православии.

«Смирение и вечное долготерпение — основная черта народа русского. По свидетельству социолога XIX века К. Н. Леонтьева, русский народ «отечески и совестливо стеснен». Внешние ограничения и узы «долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность. Эти качества составляли его душевную красоту и делали его истинно великим и примерным народом <�…> Русское благочестие поражало иностранцев, посетивших Московию».

Православие, по мнению Солженицына, сформировало такие черты у русского народа как

«доверчивое смирение с судьбой; любимые русские святые — смиренно-кроткие молитвенники (не спутаем смирение по убежденью — и безволие); русские всегда одобряли смирных, смиренных, юродивых;

сострадательность; готовность помогать другим, делясь своим насущным;

«способность к самоотвержению и самопожертвованию» Тютчев тоже объяснял православными истоками;

готовность к самоосуждению, раскаянию — и публичному; даже преувеличение своих слабостей и ошибок;

вообще вера как главная опора характера; роль молитвы; «Русский человек не способен обходиться без сердечного общения с Богом».

И, в общем, эта цитата и Солженицына может являться и выводом по всей главе. Здесь четко отражено, какие черты русского национального характера формирует христианская этика. И снова можно сказать: русский есть православный".

Заключение

«Допустимы ли какие бы то ни было суждения о нации в целом? Да ведь мы с лёгкостью высказываем суждения о человечестве в целом, о „женщинах вообще“, о „молодёжи вообще“, о крестьянах, о горожанах, — и хотя всякий раз нам справедливо возразят, что есть разные, — но мы же и понимаем, что всюду разнообразие, и всякое обобщающее суждение не полноохватно, его надо высказывать с осторожностью, — однако оно имеет весомый смысл. Никак не сплошь по каждой личности, но народные характеры существуют, несомненно. Они создаются наслоением опыта народной истории, традиций, обычаев, мировосприятия». Конечно, каждый человек имеет свои особенности, но есть еще и коллективная душа.

Основная мысль нашей работы заключается вовсе не в описании русского национального характера и особенностей его формирования. Цель всего этого заключается в том, чтобы показать, что каждый народ сам делает свою историю и получает то, каким он себя видит. Не каждый отдельный человек себя самого — от этого зависит только его личная жизнь, а как каждый видит свой народ — такую историю мы и получим. Если народ ставит духовность выше телесности, то его мало заботят мирские тяготы жизни. Если народ видит над собой только царя-батюшку, то он и в коммунистическом государстве придумает себе такого верховного покровителя (Сталин назывался отец, а Ленин — непременно, дедушка — очень уж похоже на царя-батюшку: сменились имена, суть осталась). Перечислим здесь, какие основные черты русского национального характера мы выделили и, может быть, то поможет нам увидеть и изменить историю России.

Самый главный вывод, который мы можем сделать по всей работе, заключается в том, что первостепенную значимость в формировании русского национального характера играет православие, порой даже создается ощущение, что все прочие выделенные нами факторы формирования национального характера (как то: территории, абсолютная монархия, татаро-монгольское иго и т. д.) сами являются следствием принятия православия. Впрочем, не будем преувеличивать, несомненно, все эти факторы тесно связано и взаимообусловлены. И формируют консервативность, несомненный приоритет духовного перед телесным, открытость, прямодушие, самоотверженность, сострадательность, готовность к самоосуждению и раскаянию вплоть до преувеличения своих недостатков, соборность — приоритет общественного перед личным, слабое правосознание, рабскую покорность (или все-таки вселенское смирение). Мы, конечно, упустили, кое-что, о чем подробнее говорили в самой работе, но важно — мы отметили ключевые моменты.

Таким образом, русский национальный характер предстает весьма суровым, полным самоограничений и в то же время, удивительно ленивый и неподвижный, неповоротливый. Как будто русский народ все время экономит свои силы, чтобы потом в один момент встать и пойти разбить всех врагов, сделать великое дело. Методичность в наименьшей степени свойственна русскому национальному характеру. Русский народ живет рывками, импульсами, потому-то и кажется загадочным. Проще угадать, чего ждать от европейца, чей характер в большей степени основан на рацио, и трудно понять, каким будет следующий шаг импульсивного русского народа. Русский народ ставит творчество и духовное познание выше рационального (и это тоже обусловлено православным христианством), и действует соответствующим образом — непредсказуемо. Хотя если разобраться, если вникнуть внимательнее в историю развития русского народа, изучить русскую культуру и русский язык (не просто знать, как переводится то или иное слово, но и понять, что «спасибо» — не просто выражение благодарности, а «спаси бог»), вот тогда можно понять, какой дорогой мы идем и куда она нас приведет.

Список литературы

Аксючиц В. Русский характер. Статья 3: экзистенциальная боль русской литературы —

http://www.rusk.ru

Вышеславцев Б. П. Русский национальный характер — Вопросы философии, 1995, № 6

Жидков В.С., Соколов К. Б. Десять веков Российской ментальности. — СПб: Алетейя, 2001

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

Касьянова К. О русском национальном характере — М: Институт национальной модели экономики, 1994 — 267с.

Лурье С. В. Историческая этнология — М: Аспект-пресс, 1997 — 445 с.

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — 302 с.

Сартр Ж-П. Дороги свободы в 3 т. — т. 2 Отсрочка — Харьков: Фолио, 1997 — 396 с.

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — 203 с.

http://www.gramota.ru

Касьянова К. Особенности русского национального характера — М: 1993 — с. 8

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 159

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — с. 22

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — с. 24

там же — с. 24−25

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — с. 26

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — с. 26

цитата по Жидков В. С., Соколов К. Б. Десять веков Российской ментальности. — СПб: Алетейя, 2001

цитата по Жидков В. С., Соколов К. Б. Десять веков Российской ментальности. — СПб: Алетейя, 2001

там же

там же

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 164

там же — с. 161

Лурье С. В. Историческая этнология — М: Аспект-пресс, 1997 — с. 69

Аксючиц В. Русский характер. Статья 3: экзистенциальная боль русской литературы ;

http://www.rusk.ru

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 160

там же — с. 166

Вышеславцев Б. П. Русский национальный характер — Вопросы философии, 1995, № 6

Вышеславцев Б. П. Русский национальный характер — Вопросы философии, 1995, № 6

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

http://www.gramota.ru

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

там же

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

там же

Любавский М. К. Историческая этнология — СПб: Лань, 2000 — с. 25

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 166

там же

там же

Журавлев В. К. Русский язык и русский характер ;

http://www.rustrana.ru

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 161

Солженицын А. И. Россия в обвале — М: Русский путь, 1998 — с. 159