В. О. Ключевский об истории русской церкви

Курсовая Купить готовую Узнать стоимостьмоей работы

В. О. Ключевский об истории русской церкви (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

1. Введение
2. Раздел 1. Особенности «Курса Русской истории»
В. О. Ключевского. Место истории русской церкви в этом труде
3. Раздел 2. История русской церкви в тексте
«Курса русской истории». Принятие христианства
4. Раздел 3. Роль церкви в политической и социальной жизни Киевской Руси. Складывание русской юридической мысли под влиянием церкви
5. Раздел 4. Значение истории церкви для истории московского княжества (по материалам 2-й части «Курса русской истории»)
Монастырское землевладение
6. Раздел 5. Другие работы В. О. Ключевского, связанные с историей русской церкви
7. Заключение
8. Список использованных источников и литературы

Так, повествуя о житии св. Леонтия, жившего во второй половине XI века, Ключевский делает верное наблюдение о чрезмерном выпячивании роли города Ростова в тексте жития. «Ростов просвещается христианством из самого Царьграда,… Леонтий… едет из Царьграда прямо в Ростов, не имея никаких сношений с киевским митрополитом». Это совершенно справедливо определено Ключевским как факт крайне маловероятный.

Таким образом, он связывает создание этого жития с событиями 1170 г., когда в ростовский собор были перенесены мощи св. Леонтия, а Андрей Боголюбский с помощью ростовского епископа Федора начинает процесс обособления ростовской кафедры от Киева с целью сделать ее второй русской митрополией. Тем более что сам Федор действительно принял епископский сан непосредственно от константинопольского патриарха. Также отмечает автор, что если жизнеописание Леонтия завершается его мирной кончиной, то епископ Симеон называет его третьим русским мучеником за веру (после двух варягов-христиан, убитых в Киеве при Владимире).

Житие другого раннего русского святого, преподобного Авраамия, автор относит к периоду не ранее XIV века (первый редактор жития упоминает множество монастырей в Ростове, когда в XIII веке их было всего 3, считает Ростов городом, подчиненным Владимиру и т. д.). На этих и нескольких других примерах автор демонстрирует множественность наслоений в ранних житиях и делает вывод о том, что эти жития не могут служить ни историческим, ни агиографическим источником.

Более чистый материал рассматривается во второй главе. Это жития, составленные до конца XIV века — Авраамия Смоленского, Валаама, Аркадия, Александра Невского, князя Михаила Тверского и митрополита Петра. В них, по мнению В. О. Ключевского, биографический материал представлен с минимумом наслоений. Житие Авраамия Смоленского, отмечает автор, отличается вполне установившимся складом, который будет усвоен дальнейшей агиографией. В то же время житие Александра Невского — «своеобразный, не повторившийся более в русской литературе опыт жития, чуждого приемов житейного стиля». Автор жития не описывает ни благочестивого детства князя, ни завершает труд молитвенным обращением к новому покровителю на небе, как это принято в структуре житий. Он начинает с яркой характеристики взрослого князя, где сравнивает его доблести с Иосифом Прекрасным, Самсоном, Соломоном и римским императором Веспасианом, а завершается скорбным обращением к самому себе.

Следующая глава посвящена деятельности двух знаменитых авторов житий — сербам Киприану и Пахомию Логофету. Киприан, автор жития митрополита Петра, по мнению Ключевского, перенес в жизнеописания умершего в Москве митрополита свой личный опыт борьбы за объединение киевской и галицкой митрополии, последующий конфликт с патриархом Константинопольским по вопросу о том же Галиче и с московским князем, поскольку Киприан выступал против удвоения митрополии на Руси. Кроме этого, значительная часть главы посвящена деятельности Епифания, биографа Сергия Радонежского. Редакции жития преподобного Сергия, которую осуществил Пахомий Логофет, посвящена следующая глава «Древнерусских житий». Кроме жития Сергия, Пахомий написал еще несколько биографий, в том числе мученика князя Михаила Черниговского. Для Ключевского это житие показательно в смысле передачи редакторских приемов Пахомия, который близко следует древнейшему варианту этой повести — списку отца Андрея, но включает в повесть спор Михаила с ордынским послом о вере и прилагает повесть «о убиении злочестивого царя Батыя в Венгрии».

Всего Пахомий был автором не менее 18 канонов, 3 или 4 похвальных слов святым, 6 сказаний и 10 житий, правда из них только 3 Ключевский признает оригинальными произведениями. Значение деятельности Пахомия для русской литературы Ключевский видит, прежде всего, в создании удобной формы для воплощения «церковных воспоминаний», введение их в церковную практику и состав душеполезного чтения. «Он (Пахомий) нигде не обнаружил значительного литературного таланта. Мысль его менее гибка и изобретательна, чем у Епифания; но зато он прочно установил постоянные, однообразные приемы для жизнеописания святого… и дал русской агиографии много образцов того ровного, несколько холодного и монотонного стиля, которому было легко подражать при самой ограниченной степени начитанности».

Как исторический источник творения Пахомия оценены низко — только один из описанных им святых (архиепископ Ефимий) был знаком ему лично, биографии и другие источники он использует, подвергая произвольной редакции.

Три последующие главы — «русские подражания до Макарьевского времени», «Жития Макарьевского времени» и «Перечень позднейших житий и редакций» по признанию самого автора превращены в краткий библиографический обзор. То, что в русской агиографии сложились образцы жизнеописания, позволяет историку, однажды выявив особенности агиографии, применять эту теорию к любому житию.

При этом, сопоставляя данные предпринятого им исследования с данными о распространении пустынных монастырей, Ключевский приходит к весьма важному выводу: «искусственность стиля житий находилась в обратном отношении к их литературному распространению: этот стиль падал и упрощался по мере того, как расширялся круг производительности житий и их читателей». Под «производительностью» Ключевский, следует полагать, понимал способность житий служить в качестве пособий при составлении проповедей, распространять благочестие, служить «душеполезным» чтением. То есть, чем сильнее распространялась житийная литература, тем ниже было ее качество — сложная риторика сводилась к нескольким ходульным приемам.

Далее Ключевский оспаривает распространенное в исторической литературе мнение, что в основе житий лежит народное устное предание. «Простые словесы» и записи, составленные «никако и смутно», по мнению автора — не устные рассказы и их записи, а более ранние краткие биографические записки. Так искусный книжник Соловецкий монах Сергий презрительно отзывался о найденных им ранних хартиях как о «писанных невежами простою беседою».

При этом Ключевский утверждает, что «памятники, … изложенные языком народной, разговорной речи не были первоначальными редакциями» Таким образом, если жития и представляют собой начала национальной литературы и русского (а не церковно-славянского) языка, то это скорее касается вторичных редакций. Письменность житий постепенно теряет церковные формы по мере роста интереса к житийной литературе. Если изначально они включаются в пролог и четьи-минеи, то с XV века появляются сборники, наполненные исключительно житийной литературой, с XVI в. — множество отдельных списков житий. При этом многие жития не были популярны и сохранились в одном или нескольких списках или не сохранились вовсе, тогда как некоторые жития (прежде всего Сергия Радонежского, митрополита Петра, Авраамия, то есть самых популярных святых) хранились в монастырских библиотеках во множестве списков. Это наблюдение заставляет Ключевского осторожно оценивать степень интереса общества к житиям.

Оценивая жития как исторический источник, Ключевский указывает на то, что ключевым вопросом является время появления произведения относительно описываемых событий. В лучшем случае очевидцем является сам биограф, но такие случаи редки — из 60 житий Макарьевского времени не более 12 принадлежат очевидцам событий (или хотя бы современникам). При этом авторы житий часто не указывают на источники сведений, тем более, что изложение фактов для них — далеко не главное. Зачастую запись чудес, произошедших после смерти святого, занимает больший процент жития, чем сама биография. Ключевский также утверждает, что «житие и историческая биография смотрят на лицо с противоположных сторон». Если в биографии для нас важно сочетание личности и исторической среды, то в житии внешняя среда рассматривается как помеха, причем настолько слабая, что святой уже с колыбели становится выше нее.

В целом «Древнерусские жития» являются скорее источниковедческим, чем классическим историческим трудом. Данные проделанной работы В. О. Ключевский будет использовать в своих дальнейших трудах, прежде всего — при составлении «Курса русской истории». При этом следует заметить, что в ходе анализа житийной литературы автор пришел к ряду выводов, имеющих большое значение, прежде всего — в сфере истории русской литературы.

Кроме этого, В. О. Ключевский в ряде своих очерков и статей касается вопросов истории русской церкви. В своем очерке «Содействие церкви успехам русского права и порядка», опубликованном в 1888 г. (год

900-летия принятия христианства) он излагает свои мысли о содействии церкви укреплению власти на Руси. Этот очерк практически полностью лег в основу раздела «Курса русской истории», посвященного роли церкви в законодательстве киевской Руси, поэтому нет необходимости возвращаться еще раз к мыслям Ключевского по этому поводу подробно. Следует остановиться на некоторых подробностях. В самом начале очерка автор оговаривается, что ни в коем случае не хочет сказать, что церковь вмешивалась в дела государства, воздержание от такого вмешательства — историческая особенность и политическое правило православной церкви.

Эта оговорка понятна — очерк послужил основой речи, прочитанной в Академии наук, где было необходимо придерживаться господствующей идеологии. Важными представляются заключительные слова речи, которые довольно точно излагают мысли Ключевского о роли церкви в создании юридической системы: «Так, сделать гражданский закон проводником нравственного начала, построить гражданский союз, в котором закон опирался бы на нравственное чувство… настроить личную волю к отречению от своих законных прав во имя нравственного чувства — вот три дела… церкви в устроении русского гражданского права и порядка. Эти три дела по существу своему были работой над правом. Однако церковь — не школа правоведения и не кодификационная или законодательная палата. Право охраняет правду в обществе,… церковь насаждает ее в личной совести.

Ее цель — заменить принудительные требования права свободной потребностью в праве". Как мы видим, здесь мысль Ключевского несколько отличается о его утверждений в «Курсе русской истории», где церковь предстает, прежде всего, именно кодификатором права, а ее нравственные попытки изменить политическую ситуацию обречены на неудачу. Это отличие мы, безусловно, должны отнести на счет различия в аудиториях, на которые были рассчитаны эти тексты.

Речь «Значение преподобного Сергия для русского народа и государства», прочитанная В. О. Ключевским на собрании Московской Духовной Академии в 1692 г. также носит печать расчета на аудиторию и является скорее официальными обязательными словами, чем итогом исследования историка. «Чувство нравственной бодрости, которое преподобный Сергий вдохнул в русское общество», «примером своей жизни, высотой своего духа преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа» — эти слова скорее могли бы принадлежать перу Д.

И. Иловайского, чем осторожному и критичному В. О. Ключевскому. Но даже в эту речь историк сумел вставить статистические данные о постепенном росте количества пустынных монастырей относительно городских (эти данные были рассмотрены нами выше).

Выводы, сделанные нами в ходе этого исследования будут повторены в заключительной части работы.

Заключение

В заключительной части работы хотелось бы еще раз повторить некоторые выводы, сделанные в ходе нашего исследования. Наследие В. О. Ключевского, посвященное истории церкви неоднородно и вызывает неоднозначные оценки. В своем главном труде — «Курсе русской истории» он отводит церковной истории скорее вспомогательную, иллюстративную роль, выделяя в качестве основной причины общественных изменений географический фактор.

Интерес автора к устройству государства, его социальным и экономическим связям предопределил то, что явления событийной истории отходят на второй план. В этом, следует также отметить, В. О. Ключевский предвосхитил интерес к несобытийной истории, который ярко проявится в исторической науке XX века. Поэтому сам факт крещения Руси при князе Владимире в 988 г., который так привлекал предшественников и современников В. О. Ключевского, не занимает какого-либо значительного места в труде. Автор уделяет очень много внимания рассмотрению торговых договоров между Киевом и Константинополем, юридическому значению этих документов, складыванию основ юридического права, созданию порядка наследования, но не акту крещения. Такой подход также сближает позицию Ключевского с мнениями историков XX века.

При этом он вовсе не отрицает значения христианства для русской истории, но только подчеркивал, что христианство уже существовало на Руси, и крещение было скорее личным актом князя. Самое важное, что подчеркивает автор «Курса русской истории» — христианство несло объединительную идею в условиях, когда нация еще не сложилась, города были обособленными племенными центрами, а порядок наследования скорее запутывал ситуацию.

Важной представлялась В. О. Ключевскому роль православной церкви в становлении юридической системы Древней Руси, прежде всего — Правды. Пространная Правда, и это убедительно доказано автором, является не самостоятельным памятником древнерусского законодательства, а одной из дополнительных статей к своду церковных законов. Сам текст Русской Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суда и для нужд церковного судопроизводства. Таким образом, Правда — памятник не законодательства, но кодификации из трех источников — обычного или городского права, записи прецедентов решений княжеской власти и собственно влияния духовенства. Влияние духовенства проявлялось, в частности, в ужесточении наказаний (классический образец варварских правд Русская Правда из всех видов наказания знала только штраф).

Именно в области юриспруденции Ключевский видит начало складывающегося сотрудничества княжеской и церковной власти. Церковь включалась в деятельность по кодификации гражданского и уголовного права, в свою очередь светская власть определяет юридические нормы церкви и границы этих норм. Роль уставов, в которых светская власть определяла полномочия церковного суда, представлялась В. О. Ключевскому весьма важной. Во-первых, в статьях об оскорблениях и святотатствах он видел похвальную попытку христианской церкви внушить уважение к нравственному достоинству человеческой личности, хотя и признавал, что усилия эти привели к ничтожным результатам. Во-вторых, церковный законодатель хотел воздействовать на совесть и волю нарушителя, установить нравственный барьер перед преступлением.

Говоря о большом значении церкви для создания юридических основ власти, Ключевский справедливо подчеркивает, что влияние церкви на политические процессы было слабым. Большее влияние, чем на политику, по его мнению, церковь оказала на общественное развитие. Идеи национального единства, объединения общества зародилась именно в недрах церкви. В сфере семейной жизни, по мнению Ключевского, важнейшим итогом влияния церкви было ускорение распада родового союза и укрепление малой семьи.

Во второй части своего «Курса» Ключевский косвенно признает резко возросшее влияние церкви на политические процессы на Руси XIV — XV века в сравнении с начальным периодом истории, когда выделяет как одну из причин возвышения московского князя его связь в глазах людей с высшей православной иерархией.

К сожалению, В. О. Ключевский, хотя и упоминает о росте престижа княжеской власти при Василии III, но совершенно не удостаивает вниманием концепцию «Москва — третий Рим» выдвинутую при этом князе в ходе спора иосифлян и нестяжателей. Вообще сам этот спор не находит должного отражения в работе, хотя именно стремление Иосифа Волоцкого сотрудничать с княжеской властью и в светских, и в духовных делах принесло итоговую победу его последователям. Собор 1503 г. Ключевский представляет исключительно через призму вопроса о церковной собственности, что снижает ценность его оценок решений данного собора. Можно сказать, что здесь сказалось некоторое пренебрежение собственно церковной историей. Ключевский совершенно обходит вниманием распространение исихазма как фактора в споре иосифлян и нестяжателей, афонское прошлое Нила Сорского и Максима Грека.

Детально Ключевский рассматривает монастырскую жизнь, участие монастырей в колонизации. Весьма примечательно его наблюдение, что постепенно число пустынных монастырей начинает превышать число городских. Ключевский видит, что монастырское землевладение создавало предпосылки для возникновения крепостного права, а правительство во имя фискальных интересов законодательными мерами стесняло крестьянские переселения, но старается не акцентировать роль монастырей в становлении крепостного права.

Работа «Древнерусские жития святых как исторический источник» носит скорее источниковедческий характер, но, тем не менее, некоторые ее выводы представляют значительный интерес.

Сопоставляя данные предпринятого им исследования с данными о распространении пустынных монастырей, Ключевский приходит к весьма важному выводу — искусственность стиля житий находилась в обратном отношении к их литературному распространению: этот стиль падал и упрощался по мере того, как расширялся круг производительности житий и их читателей. Весьма аргументировано он оспаривает распространенное в исторической литературе мнение, что в основе житий лежит народное устное предание. Таким образом, жития участвуют в складывании национальной литературы, но, не записывая устные предания, а меняя свой стиль на более понятный. Это явление стимулировалось процессом роста интереса общества к житийной литературе.

В целом мы можем утверждать, что на отношение В. О. Ключевского к истории церкви накладывал отпечаток его подход к исторической науке в целом. Рассматривая историю как науку, выявляющую скрытые пружины развития человеческого общества, он видит в этом свете и церковную историю — не как самостоятельное явление, а как участницу процесса складывания государственности, юридических норм, землевладения, обитаемого пространства, наконец — литературы. При этом сказывается интерес Ключевского к государственно-юридической исторической школе, как российской, так и немецкой. Наблюдается некоторый недостаток освещения событий собственно церковной истории — ересей, новых течений, изменений в культе, постановлений соборов. Но при этом многие выводы В. О. Ключевского представляли собой новое слово в исторической науке его времени и сохраняют свою актуальность и в наши дни.

Список использованных источников и литературы

Источники.

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. Москва. 2003.

Ключевский В. О. Православие в России. Москва. 2000.

Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 2. Курс русской истории. Москва. 1987.

Повесть временных лет. Текст и перевод. / Подготовка текста Д. С. Лихачев; перевод Д. С. Лихачев и Б.

А. Романов; под ред. В. П. Адриановой-Перетц.

Москва-Ленинград. 1950.

Правда Русская: в 3 т./ под ред. Б. Д. Грекова. Москва-Ленинград. 1963.

Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV — XV веков. Москва. 1986.

Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI вв. Москва. 1966.

Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Москва. 1954.

Иловайский Д. М. Очерки отечественной истории. Москва. 1995.

Карамзин Н. М. История государства Российского: в 12 т. Москва. 1993.

Карташев А. В. Очерки истории русской церкви. Москва. 1992.

Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России. Москва. 1970.

Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей: в 3 т. Москва. 1990.

Кричевский Б. В. Митрополичья власть в средневековой Руси. СПб. 2003.

Лихачев Д. С. Крещение Руси и государство Русь// Новый мир. 1988. № 6.

Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — начала XVI веков. Москва-Ленинград. 1960.

Мавродин В. В. Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. Москва. 1971.

Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский. Москва, 1974.

Соловьев С. М. Сочинения: в 18 т. Т. 3−4. История России с древнейших времен. Москва. 1993.

Фроянов И. Я. Киевская Русь: очерки социально-политической истории. Ленинград. 1980.

Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб. 1992.

Хегглунд Бенгт. История теологии. СПб. 2001.

Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв.еках. Москва. 1960.

Карташев А. В. Очерки истории русской церкви. Москва. 1992. С. 15.