Характеристика классической школы зарубежной криминологии

К сожалению, не часто законодатель стремится воплотить гегелевскую установку в жизнь — отсюда и растущий уровень преступности.

Гегель признавал право за каждым разумным человеком конструировать свое право. Но при этом человек должен быть готовым приложить это право и к себе: «Право государства заключено в самом деянии преступника, которым он сам признает, что его надлежит судить. Будучи убийцей, он устанавливает закон, что уважать жизнь не следует. Он высказывает в своем деянии всеобщее; тем самым он сам выносит себе смертный приговор». Наказание по Гегелю делает честь преступнику: «В том, что наказание рассматривается как содержащее его собственное право, преступник почитается как разумное существо. Эта честь не будет ему воздана, если понятие и мерило его наказания не будут взяты из самого его деяния; так же и в том случае, если рассматривать его как вредного зверя, которого следует обезвредить или стремиться запугать или исправить его» .

Мы видим, что Гегель вслед за Кантом тоже отрицал общую и частную превенцию. Наказание есть, прежде всего, проявление справедливости. Этот подход имеет гуманную сущность: если в случае убийства, человек дает право убить и его, то в" случае кражи колосков с колхозного поля, человек дает право на причинение ему лишь аналогичного ущерба. В правовой практике различных государств этот принцип практически никогда не соблюдался. Наказание всегда преследует цель запугать преступника реального и потенциального.

Гегель пытался выработать четкие научные критерии назначения наказания. Теоретическая часть ему удалась вполне: «Снятие преступления есть возмездие постольку, поскольку это возмездие есть по своему понятию нарушение нарушения и поскольку преступление по своему наличному бытию имеет определенный качественный и количественный объем и тем самым его отрицание как наличное бытие имеет такой же объем». В практической части, в выработке конкретных критериев наказаний за определенные преступления учение Гегеля осталось проблематичным. В случае убийства адекватный объем наказания вполне очевиден: жизнь за жизнь. Сложнее, например, с воровством: «Лишь со стороны этой внешней формы воровство, грабеж, а также наказание в виде денежных штрафов и тюремного заключения и т. п. совершенно несравнимы, но по своей ценности, по тому их всеобщему свойству, что они нарушения, они сравнимы» .

Каким же образом их можно сравнивать? «Искать приближения к равенству в этой их ценности — дело рассудка». Философ, вероятно, считал, что углубление в детали юриспруденции — не его кредо, дело не его рассудка. Возможно, его призыв обращен к нам, уважаемые читатели. Остается лишь надеяться, что с высот современных достижений науки нам удастся увидеть путь к решению древнейшей проблемы, найти этот критерий равенства преступления и наказания.

Анализируя феномен преступности, Гегель высказал ряд интересных мыслей о способах воздействия на него. Огромное значение он придавал разумности государственного устройства. Иногда Гегеля представляют конформистом, готовым оправдать любой факт окружающей реальности, любую государственную политику. В самом деле, Гегелю принадлежат слова: «Что действительно, то разум — но». Однако их нередко вырывают из контекста. Эта фраза имеет продолжение: «Но не все, что существует, действительно». Действительным Гегель признает лишь государство, в котором гармонично сочетаются интересы общества и отдельной личности: «Государство действительно, и его действительность заключается в том, что интерес целого реализуется, распадаясь на особенные цели. Действительность есть единство всеобщности и особенности…

Если этого единства нет в наличии, нечто не действительно, хотя бы и можно было принять, что оно существует. Дурное государство — такое, которое лишь существует, больное тело тоже существует, но не имеет подлинной реальности. Отсеченная рука еще выглядит как рука и существует, но она не действительна; подлинная действительность есть необходимость: то, что действительно, необходимо внутри себя" .

Гегель весьма осторожно оценивал возможности принуждения: «Человека можно как живое существо принудить, т. е. подчинить власти других его физическую и вообще внешнюю сторону, но свободная воля в себе и для себя принуждена быть не может… Принудить к чему-то можно только того, кто хочет, чтобы его принудили». «Народ может испытывать принуждение и все-таки умереть свободным, тогда он уже свободен от принуждения» .

4 Может быть и наоборот. Задача здоровых сил общества — поддерживать и развивать внутреннюю свободу в своем народе.

Гегель весьма скептически оценивал практику полицейской государственности. Задачи полиции он видел не в усиленном контроле за частной жизнью. «Цель полицейского надзора и опеки — представить индивиду всеобщую наличную возможность для достижения индивидуальных целей. Полиция должна заботиться об уличном освещении, строительстве мостов, установлении твердых цен на товары повседневного потребления, а также о здоровье людей» .

В царской России эти идеи Гегеля пытался реализовать министр внутренних дел А. Н. Хвостов. Борьбу с дороговизной он считал главной задачей своего министерства. В 1915—1916 гг. в составе МВД было создано «Общество по борьбе с дороговизной». Эта проблема остается актуальной для России и сегодня.

Весьма интересные мысли Гегель высказывал о борьбе с коррупцией: «В Афинах существовал закон, предписывающий каждому гражданину отчитываться, на какие средства он живет; теперь же полагают, что это никого не касается». Наш Президент в 1996 г. отклонил аналогичный закон, принятый Думой и утвержденный Советом Федерации. Жаль, что он не прислушался к напутствию великого философа.

Идеи Гегеля имели огромное влияние на современников, исподволь его теория готовила серьезные перемены в практике воздействия на преступность — ее основной вектор был устремлен в будущее. В то же время концепции общей и частной превенции, разрабатываемые представителями классического направления уголовного права, оказались более привлекательными для европейского законодателя, и именно они стали на длительный период ориентирами уголовно-правовой практики.

Заключение

Работы Беккариа, Говарда, Бентама, Фейербаха и их последователей сформировали классическое направление уголовного права. В рамках этой школы развивались и криминологические идеи, которые органически увязывались с уголовным правом. Основные идеи классической школы сводились к следующему:

— человек является носителем свободной воли, и преступление есть результат его произвольного выбора; в силу того, что лицо, обладая нравственной свободой, избирает зло, оно должно нести наказание за свой выбор;

— процесс принятия решения о совершении преступления носит исключительно рациональный характер. Человек совершает преступление лишь в случае, если считает его полезным для себя после взвешивания всех за и против;

— усиливая наказание, общество делает преступления менее привлекательными, что позволяет удерживать людей от их совершения;

— искусство законодателя и его гуманизм заключаются в том, чтобы ужесточение наказания проводилось не по принципу «чем больше, тем лучше», а по принципу «ужесточать лишь настолько, чтобы сделать преступление непривлекательным» .

Ученым классической школы пришлось выдержать немало критики. Представителей классической школы иногда упрекают в том, что они упустили из поля зрения личность преступника. Э. Ферри, в частности, указывал: «Для криминалистов, судей и законодателей область правосудия содержит в себе три момента: преступление, суд и наказание. Классическая школа не знает преступника, который между тем является началом и вместе с тем конечной целью деятельности общественной обороны от преступности». Данный упрек вряд ли можно считать обоснованным. Конечно, концепция преступника у них была несколько схематичной и упрощенной, чрезмерно рационалистичной (с гипертрофированным «принципом пользы»). Но в этом их вряд ли можно упрекать — они работали на уровне развития психологической и философской мысли того времени.

Ведь лишь в XX в. психологи установили, что характерной чертой человека является: думать одно, говорить другое, а поступать вопреки и первому, и второму. В то же время идеи этой школы не случайно получили название классических, поскольку они живы до сих пор и с незначительными модификациями являются основой системы воздействия на преступность во многих странах, несмотря на революционные попытки отказаться от них.

Список используемой литературы:

1. Бентам И. Основные начала уголовного кодекса // Бентам И. Избранные сочинения. С-Пб., 1867. Т. 1; Бентам И. Принципы законодательства. М., 1896.

2. Воздаяние, возмездие // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. С.-Пб., 1992. Т. 12.

3. Иншаков С. М. зарубежная криминология. М., 2003 г.

4. Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М., 1994. Т. 6.

5. Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М., 1994. Т. 6.

6. Чаекин С. Похитители разума. М., 1981. С. 96.

Чаекин С. Похитители разума. М., 1981. С. 96.

Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М., 1994. Т. 6. С. 33.

Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М., 1994. Т. 6. С. 29—30.

Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М., 1994. Т. 6. С. 254—255.

Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Сочинения: В 8 томах. М. 1994. Т. 6. С. 366—367.

Воздаяние, возмездие // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. С.-Пб., 1892. Т. 12.

С. 867.

См.: Бентам И. Основные начала уголовного кодекса // Бентам И. Избранные сочинения. С-Пб., 1867. Т. 1; Бентам И. Принципы законодательства. М., 1896.

Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 413.