Дамы и господа исключительно высокого ранга получали — к их великой радости — еще и предлог pour.
Четыре буковки мелом в слове pour означали золотой блеск высшего дворянского достоинства. Ведь паж малевал их перед именами принцев крови, кардиналов и иностранных особ княжеского рода. Итак, надпись гласила: «Pour monsier X». Это замысловатое тончайшее различие было символом чего-то такого, как если бы сам король приветствовал бы своего гостя в сенях.
Иностранные послы видели великую обиду в том, что были принуждены пуританствовать без «pour» на дверях. Но все их усилия оставались бесплодными, выцарапать у упрямого короля эти четыре буковки мелом им не удавалось. Тем большую сенсацию вызвал случай, когда некая герцогиня Урсэн добыла таки себе pour. Этой даме удалось доказать, что она кровь от крови иностранной княжеской семьи, после чего перед ее дверью явился паж в голубой одежде и намалевал этот самый pour.
«Вся Франция, — с воодушевлением писала она мужу, — хлынула ко мне с добрыми пожеланиями по случаю страстно желаемого pour-а. Меня окружили подобающими почестями. Дело вызвало большой шум в Париже».
При монархии парламент выполнял функции и верховного суда. Его членами были пэры, герцоги и принцы крови. Последним полагались существенные привилегии. При оглашении списка имен членов парламента председатель не называл их имен, а только останавливался на них взглядом. Обращаясь к ним, снимал шапочку. По прибытии и уходе их сопровождали два швейцара. Это еще ничего.
Главная привилегия сказывалась в том, как они занимали свои места. Пэры и простые герцоги не могли пересекать зала заседаний посередине, чтобы попасть на свое место — им приходилось пользоваться боковыми проходами вдоль стен. Ходить через весь зал по его середине могли только председатель и принцы крови.
Во всем мире августейшая охота всегда являлась элементом большой политики. Кому-то высочайше дозволялось пускать сокола вслед за монархом, кому-то подносить его величеству ружье, кому-то держать царского жеребца под уздцы: одним словом — протокол. По расположению персон в охотничьей свите монарха придворные узнавали, кто в фаворе, а кто уже лишился высочайшей милости. На охоту приглашали иностранных послов ключевых держав, а самым роскошным подарком вплоть до XIX века был ловчий сокол.
6. Танец как необходимый ритуал придворного этикета Развитие театрального танца в эпоху Ренессанса связано главным образом с Северной Италией, хотя несколько позже, когда танец распространился по Европе, источником его изысканной стилизации и барочной красоты стали французские дворы. Правители итальянских городов-государств, такие, как Медичи, Сфорца, Эсте и Гонзага, все больше внимания уделяли пышным зрелищам. Постепенно сложился набор танцевальных приемов с рядом обязательных правил. Оживленный сельский танец не подходил придворным дамам и кавалерам. Их одеяния, как и залы или сады, в которых они танцевали, сам строй их мыслей абсолютно не допускал неорганизованного движения. Чтобы навести порядок и усилить дисциплину, имелись специальные танцмейстеры, для которых танец был воплощением сдержанности и утонченности. В нем теперь не оставалось ничего «народного»; танец становился все более театральным. Главной формой дворцового искусства был фигурный танец, где группа танцующих последовательно образовывала танцевальные построения.
«Придворные танцы этой эпохи — в основном народные танцы, переработанные и видоизмененные согласно правилам этикета. Только незначительное число танцев возникло непосредственно в дворцовой среде.
Стиль придворной хореографии, дошедший до нашего времени, складывался постепенно. Это был длительный процесс. Некоторые исследователи считают, что в эпоху Возрождения вообще не было устойчивых и определенных танцевальных форм. Действительно, для XV века характерно отсутствие танцев с четко установившейся формой".
Почти все танцы сопровождались бесконечными поклонами, исполнению которых придавалось большое значение, так как они были частью придворного этикета.
Французские поклоны делались в левую сторону в отличие от итальянских. Кавалер снимал шляпу левой рукой — это означало, что он приветствует даму от всего сердца. Следует помнить, что танцы Италии и Франции раннего Возрождения мало чем отличались друг от друга. Сдержанность и подчеркнутость осанки объяснялась во многом покроем придворной одежды: у дам были платья из тяжелой материи с очень длинными шлейфами, у мужчин — кафтаны, трико, обтягивавшие ноги, и узкие башмаки с длинными клювовидными носками. Одежда сковывала свободу движений. В этих танцах еще не было строго установленных фигур и движений.
Несмотря на то, что появляется огромное количество новых танцев, различные слои общества еще долго сохраняют танцы, популярные в эпоху позднего средневековья. Народ по — прежнему любит бранли. При дворе исполняются променадные танцы. Танцы со свечами и факелами прочно входят в бытовые и торжественные обряды и распространяются по всей Европе. Самыми популярными танцами XV—XVI вв.еков были бассдансы.
Большое значение в развитии придворного танца сыграло появление профессиональных учителей танца, которые не только обучали знать, но и являлись арбитрами в области этикета и манер и оказывали обычно большое влияние на атмосферу при дворе. Профессиональные танцмейстеры заранее репетировали с дворянами отдельные па и фигуры и режиссировали движения групп танцующих, а зрителями были другие придворные.
" Самым распространенным придворным танцем эпохи являлся бас-данс (фр. basse danse, ит. bassa danza — «низкий танец»), его в эпоху Ренессанса называли королем танцев. Это был плавный беспрыжковый танец в спокойном темпе.
Одна из его форм — павана — стала излюбленным танцем XVI—XVII вв." Павана соответствовала этикетному поведению кавалеров и богатым, тяжелым одеяниям дам; ее сурово-торжественный склад хорошо подходил к церемонии открытия придворного бала. Позднее павана по контрасту чередовалась с более оживленными танцами — обычно гальярдой. Другим популярным придворным танцем в течение долгого времени был мориско (итал. «мавританский»); в период между 1550 и 1650 гг. мориско был непременным атрибутом любого значительного придворного празднества.
Любимым танцем королевского двора менуэт становится при Людовике XIV. Здесь он теряет народный характер, свою непосредственность и простоту, становится величественным и торжественным. Придворный этикет наложил свой отпечаток на фигуры и позы танца. В менуэте стремились показать красоту манер, изысканность и грациозность движений.
«По мнению специалистов, лучшим менуэтом, но вместе с тем самым трудным для исполнения считался менуэт, сочиненный Гарделем ко дню торжественного обручения Людовика XVI с Марией-Антуанеттой и носящий потому название menuet de la Reine. Королева любила танцы необычайно. Нередко она отправлялась на маскарадные балы в Опере инкогнито. Во время такой из таких поездок придворный экипаж почти развалился от ветхости. Марии Антуаннетте пришлось идти пешком до извозчика. Несмотря на маску, королеву узнали, и «враги ея воспользовались этим случаем, чтобы лишний раз оттенить то, что они называли безнравственным поведением австриячки».
7. Этикет придворного платья средневековья Процессии любого рода: религиозные, гражданские и королевские, являлись демонстрацией единства и порядка, что служило целям окончательного единения общества в непосредственном событии, будь то праздник Тела Христова, обручение дожа с морем или посвящение выдающейся личности в рыцари.
Невозможно выглядеть изысканно, не будучи одетым подобающим образом. Особого костюма эпохи Ренессанса не существовало. Выбор платья диктовался кошельком, модой, рангом и декретом правительства. Наибольшей расточительностью отличались северные королевские дворы, где одним из новых веяний моды явились «разрезы». При этом создавалось ощущение разорванной верхней одежды, из которой выглядывало нижнее белье.
Италия в эпоху Ренессанса являлась центром моды. Рукава платья стали объемнее, с разрезами, в которых виднелась ткань рубашки. Декольте углубилось, заполнившись сборками рубашки и кружевной отделкой. Постепенно кружево в отделке используется объемнее, сложнее, что, в итоге, привело к появлению жабо. С определенной долей изобретательности жабо можно было комбинировать с декольте, при этом места соединения выполнялись из прозрачной ткани. Замысловатые головные уборы, достигшие необычайных размеров при северных дворах, осели под итальянским влиянием. Красный был излюбленным цветом.
В Византии красные туфли мог носить только император. Это был один из знаков императорской власти, как диадема. После падения Византии красные каблуки пришли во двор французских королей. Красный каблук — talon rouge — стал дополнением придворного платья, он отличал дворянина, принадлежащего ко двору, от остальных людей.
Одежда отражала социальное положение, не являясь самовыражением личности. Но так как изысканность являлась также признаком пристойности, слишком нарядная одежда была не принята, как и слишком простая. Людям полагалось одеваться в соответствии с общественным положением. Законы, ограничивающие право приобретения предметов роскоши, принятые и изменявшиеся на протяжении всего периода, предотвращали ношение самых дорогих тканей (из серебра и золота, шелка и меха) неподобающими людьми. В общественном понимании ситуация, когда бюргер выглядел бы как граф, вела к путанице и была бы в корне неправильной. Также нелепо, если не опасно, было бы для короля выглядеть подобно крестьянину.
В XVI веке отрицательная реакция на портняжную экстравагантность становится модой. Скромность и простота стали правилом. Кастильоне указывал, что наилучшим костюмом для придворных является «скромная и простая одежда, а не щегольской костюм; поэтому мне кажется, что наиболее приемлемый цвет — черный, а если не черный, то, по крайней мере, достаточно темный».
8. Заключение
«Сфера поведения — важная часть национальной культуры. Каждое культурное пространство формирует свои законы человеческой деятельности. Анализируя историко-культурную самобытность, мы сталкиваемся с калейдоскопом поведенческих норм. Кажущиеся случайными детали обрядов, этикета могут говорить о важных чертах жизнедеятельности общества. Возникающие нормы уживаются с фрагментами древних обрядов, создают неповторимый колорит каждой культуры. Каждая историческая эпоха формирует свой доминирующий тип поведения, который совпадает с идеалами этических и эстетических представлений».
В эпоху Возрождения под этикетом понимался прежде всего придворный церемониал, свод правил, регулирующих строго установленный порядок поведения и формы обхождения в высших аристократических кругах, который «был пропитан элементами театрализации придворной жизни».
Придворный этикет всегда служил своеобразным способом самосохранения и презентации высшего сословия, подчеркивающим его исключительность, социальное превосходство, богатство, позволял отличать представителей «высшего круга» от людей более низких культур — крестьян и городского населения. В этом плане он действительно был «ярлыком», «этикеткой». Во многих областях придворный этикет был доведен в некоторых деталях и требованиях до явного абсурда, порой превращался в откровенную глупость. Этикет предписывал количество и конфигурацию линий, которые должны были вычерчивать при реверансе представители знати, на какую высоту, переступая порог, могли поднимать юбку придворные дамы различных рангов и т. д. Знание правил этикета, буквально до мелочей пронизывающих жизнь высшего сословия, и соответствующее ему поведение являлись для светского человека делом чести. Этикет имел характер закона, и его нарушение было равнозначно преступлению. В эпоху расцвета императорской власти говорили, что нормы этикета связывают людей гораздо сильнее, чем нормы конституции. Вольтер, поражаясь этим правилам, писал, что этикет — разум для тех, кто его не имеет. Существовавшее в те времена выражение: «Этикет делает королей рабами двора» объясняет многие непонятные и загадочные для современного человека примеры из истории этикета.
Этикет же очень большая и важная часть общечеловеческой культуры, нравственности морали, выработанной на протяжении многих веков жизни всеми народами в соответствии с их представлениями о добре, справедливости, человечности — в области моральной культуры и о красоте, порядке, благоустройстве, бытовой целесообразности — в области культуры материальной.
9.
Литература
Адорно В. Теодор. Эстетическая теория / Пер. с нем. А. В. Дранова. — М.: Республика, 2001.
Бабаева А. В. Этические аспекты поведения в культурном пространстве. — Этическое и эстетическое: 40 лет спустя. Материалы научной конференции. 26−27 сентября 2000 г. Санкт-Петербургское философское общество, 2000. — 171с.
Балашов Л. Е. Этика. Учебное пособие. — Издательство: Дашков и К., 2004. — 176 с.
Барковец А. И. Из история придворного этикета в России. Материалы сайта
http://www.rosizo.ru/life/exhibitions/2002/japan-etiket.html
Большаков В.П., Завершинский К. Ф. Своеобразие культуры Нового времени в ее развитии от Ренессанса до наших дней. — Великий Новгород: Нов
ГУ, 2000. — 90 с.
Бычков В.В., Бычков О. В. Эстетика (Новая Философская Энциклопедия. Т. 4. М., 2001.
Васильева-Рождественская М.В. Историко-бытовой танец: Учеб. пособие.- 2-е изд., пересмотр.
М.: Искусство, 1987. 382 с.: ил.
Виппер Б. Р. Основные пути развития художественной культуры XVII века. — М.: — 2000.
Владышевский Д.В., Ковтун Н. В. Социодинамика культуры и постмодернизм. — Красноярск. — 2000.
Ерохин А. В. Эстетика Веймарской классики: Учебно-методи-ческое пособие по спецкурсу для студентов филологических факультетов университетов /А.В.Ерохин; Удмуртский гос. ун-т.- Ижевск: Издательство Удмуртского университета, 1996. 147 с.;
Захарова О. Ю. Светские церемониалы в России XVIII — начала ХХ в. — М.: Центрполиграф, 2003. — 329 с.
Искусство. Автор-составитель Т. Я. Вазинская. Минск «Лимариус». 1997.
История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения: Учеб. для вузов / Л. М. Брагина, О. И. Варьяш, В. М. Володарский и др.; Под ред. Л. М. Брагиной. — М.: Высшая школа, 1999.
Киященко Н. И. Эстетика жизни: Учебное пособие — М.: ИНФРА-М, 1999.
Кондрашов В. А. Этика, Чичина Е. А. Эстетика. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2000.
Красовская В. М. Западноевропейский балетный театр. Очерки истории. От истоков до середины XVIII века. — Л., 1979.
Кривцун О. А. Эстетика: Учебник. — М.: Аспект Пресс, 2000. -434 с.
Круглова Н. В. Проблема смены исторических типов культур (античность и Средневековье) Введение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю. Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб., 2003.
Лабутина Т. Л. Женское образование в стюартовской Англии (1603−1714 гг.). — Новое время. — № 2, 2001.
Лосев А. Ф. Общая характеристика эстетики Возрождения. — М.: Мысль, 1997. — 347 с.
Маркова Т. И. Целесообразность и условность в этикетном поведении Этическое и эстетическое: 40 лет спустя. Материалы научной конференции. 26−27 сентября 2000 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000.
Рат-Вег И. История человеческой глупости. Перевод с венг. Калитенко И. Д., Рогова Ю. М. Иллюстрации художника Биркле А. В. — Дубна: Издательский центр «Феникс», 1996.
Спиц Л. В. Возрождение и движение Реформации. Т. 2: История Реформации / Л. В. Спиц; Ред. А.
Комаров; Пер. И. Борягина. ;
Фонд «Лютеранское наследие»; World Wide Printing, 2003. — 454 с.
Федорченко В. И. Двор российских императоров. Издательство «АСТ», 2004. — 592 стр.
Филиппок О. И блеск, и шум, и говор балов. — Труд. — № 50, 19.
03.04.
Шендрик А. И. Теория культуры: Учебное пособие для вузов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Единство, 2002. — 519 с.
Шестаков В. П. Очерки по истории эстетики. От Сократа до Гегеля. — М.: Мысль, 1979. — 372 с.
Эстетическая культура. Сборник Института философии Российской Академии Наук. — М., 1996. — 201 с.
Эстетические исследования: методы и критерии. — М., 1996. — 348 c.
Ямпольский М. От символического тела к репрезентативному пространству. — Новое литературное обозрение. — № 56 (2002).
Балашов Л. Е. Этика. Учебное пособие. — Издательство: Дашков и К., 2004. — 176 с.
Шендрик А. И. Теория культуры: Учеб. пособие для вузов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Единство, 2002. — 519 с.
Шестаков В. П. Очерки по истории эстетики. От Сократа до Гегеля. — М.: Мысль, 1979. — С. 218.
Большаков В.П., Завершинский К. Ф. Своеобразие культуры Нового времени в ее развитии от Ренессанса до наших дней. — Великий Новгород: Нов
ГУ, 2000. — 90 с.
Буркхарт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. — М., 1996. — С. 306.
Владышевский Д.В., Ковтун Н. В. Социодинамика культуры и постмодернизм. — Красноярск. — 2000.
Филиппок О. И блеск, и шум, и говор балов. — Труд. — № 50, 19.
03.04.
Федорченко В. И. Двор российских императоров. Издательство «АСТ», 2004. — 592 стр.
Ямпольский М. От символического тела к репрезентативному пространству. — «Новое литературное обозрение» — № 56 (2002).
Спиц Л. В. Возрождение и движение Реформации. Т. 2: История Реформации / Л. В. Спиц; Ред. А. Комаров; Пер. И. Борягин.
: Фонд «Лютеранское наследие»; World Wide Printing, 2003. — 454 с.
Рат-Вег И. История человеческой глупости. Перевод с венг. Калитенко И. Д., Рогова Ю. М. Иллюстрации художника Биркле А. В. — Дубна: Издательский центр «Феникс», 1996.
Барковец А. И. Из история придворного этикета в России. Материалы сайта
http://www.rosizo.ru/life/exhibitions/2002/japan-etiket.html
Ямпольский М. От символического тела к репрезентативному пространству. — «Новое литературное обозрение» — № 56 (2002).
Рат-Вег И. История человеческой глупости. Перевод с венг. Калитенко И. Д., Рогова Ю. М. Иллюстрации художника Биркле А. В. — Дубна: Издательский центр «Феникс», 1996.
История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения: Учеб. для вузов / Л. М. Брагина, О. И. Варьяш, В. М. Володарский и др.; Под ред. Л. М. Брагиной. ;
М.: Высш. шк., 1999. — С.
258.
Рат-Вег И. История человеческой глупости. Перевод с венг. Калитенко И. Д., Рогова Ю. М. Иллюстрации художника Биркле А. В. — Дубна: Издательский центр «Феникс», 1996.
Васильева-Рождественская М.В. Историко-бытовой танец: Учеб. пособие.- 2-е изд., пересмотр.
М.: Искусство, 1987. 382 с.
Красовская В. М. Западноевропейский балетный театр. Очерки истории. От истоков до середины XVIII века. — Л., 1979.
3ахарова О. Ю. Светские церемониалы в России XVIII — начала ХХ в. — М.: Центрполиграф, 2001. — 329 с.
Бабаева А. В. Этические аспекты поведения в культурном пространстве. — Этическое и эстетическое: 40 лет спустя. Материалы научной конференции. 26−27 сентября 2000 г. Санкт-Петербургское философское общество, 2000. — С. 19.
Кривцун О. А. Эстетика: Учебник. — М.: Аспект Пресс, 2000. С. 244.
