Цифровые вещательные технологии, с учетом внедрения телевидения высокой четкости (HDTV) и даже ультравысокой четкости (UHDTV), позволяют достичь исключительной реальности экранного изображения, нередко даже конкурирующего с красками «живой» природы, а внедрение стандарта 3D придает ТВ-изображению естественную объемность, что еще более приближает к реальному восприятию действительности на экране. А когда в телевизионной программе задействованы еще и рядовые граждане — образец культуры массовой, ее носители, со своими природными физиолого-психологическими чертами и интеллектом, характеризуя человеческую натуру как вещь-в-себе и служа некоймоделью поведенческих норм, это придает экранному произведению особую достоверность. Показ на экране такого явления, как бытовизм, уводит телевидение от художественного вымысла, приближает к реальности, подчеркивая подлинность аудиовизуального образа. «Для человека нет ничего интереснее, чем другой человек во всех мельчайших подробностях его бытия». Смена названия формата, его превращение из «Reality-TV» в «Reality-show», было связано с попыткой придать ему большую выразительность и зрелищность, без которых телевидение не может существовать, однако ориентированность создателей продукта на коммерциализацию, отсутствие глубинных смысловых конструктов привели данный формат к очевидной, явной деградации. Ведь мультивариативность сюжетов Reality направлена отнюдь не на демонстрацию героев постановок, а на утверждение стиля жизни, манеры поведения в различных ситуациях; основная цель программ — закрепить в обществе определенные практические навыки, способность к моделированию жизненных ситуаций, выработать у индивида быструю реакцию при принятии решений. Однако в этих программах заложен и иной, весьма существенный аспект, который при динамично развивающейся в цифровую эпоху социальной мобилизации и стратификации становится весомым фактором. Наблюдая на экране поведенческие нормы, мимику, жесты персонажей, вслушиваясь в их лексику, интонации, структуру построения фраз, несложно определить, к какой социальной группе они относятся.
Эти характеристики, в свою очередь, позволяют «писать» уже портрет нации. Вслед за Дж. Брайант и С. Томпсон подчеркнем, что СМИ служат средством передачи социальных норм и установлений новым поколениям потребителей медиаинформации, а передача социального наследия — важнаяфункция СМИ. Наконец, все 10-летнее существование поколений Reality этот тип программ отягощен таким понятием, как «игра в реальности», моделируемой, как правило, создателями данных произведений. Это знаковый код программы. Код «игра в реальности», рассчитанный на экзальтацию чувств персонажей и, соответственно, зрителей, можно классифицировать как гештальт (нем. G
eschtaltформа, образ, структура), т. е. как пространственно-наглядную форму воспринимаемых предметов или, в переносном смысле, как психическое и культурно-историческое образование, части которого определяются целым, но в то же время они взаимно поддерживают друг друга. Синонимом этого кода служит и введенный термин «играизация», понимаемый как «играизация является результатом нелинейной динамики, ее имманентной сутью». Именно это и происходит с известными программами Reality на российском ТВ, поскольку их производители стремятся достичь наивысшей степени экзальтации для захвата внимания, и тогда «игра в реальности» начинает граничить с ирреальностью. Правда, в последнее время появляются программы в стилистике Reality, где их природные характеристики соблюдаются. Можно предположить, что данный тип программ переживает второе рождение, возвращаясь к своей первозданной основе, стремясь к отображению на экране реального «жизненного мира». Именно поэтому понятие «реальное телевидение» становится возможным рассматривать как новое культурологическое направление, которое только зарождается, а сам жанр RealityTV оценивать как предтечу формирования новой стилистики контента в наступающую эпоху реального телевидения. На это и должен быть направлен интеллектуальный потенциал ТВ как средства массовой коммуникации.
Данная тенденция уже отмечена рядом исследователей, но подробно еще не изучается. В частности, А. Абраменко пишет: «Реалити-шоу — это часть „реального телевидения“, эпоха которого, как считают многие телевизионные специалисты, уже наступила во всем мире. В одном ряду с реалити-шоу стоят: игры в реальном времени (reality show games) и скрытая камера (hidden camera), самостоятельные жанры, имеющие свои специфические характери-стики». Таким образом, в теории телевидения начинает фигурировать и апробируется не только сам термин «реальный», но и прогнозируются связанные с ним перспективные тенденции развития, которые в той или иной степени проецируются на различные сегменты медиарынка, подчеркивая усиление процессов его визуализации на современном этапе становления экранной культуры. Прогностическая оценка ТВ изложена пока крайне фрагментарно, в виде проекции, телевизионная же практика подтверждает эту перспективу.
Показ телесериала «Школа» (2010, реж. В. Г. Германика) на Первом канале российского ТВ, рассказавшего с предельной, как отмечалось в периодике, документальностью о повседневной жизни подростков, где средняя школа — место сосредоточения множества социальных, психологических коллизий и даже драм, вызвал бурную дискуссию, в которой участвовали разные поколения.
Обсуждался радикализм творчества, суждений этого «самого скандального режиссера страны» и то, что сериал показывает не школу, а социальные тупики, где люди становятся агрессивными, озлобленными. Этим людям нужен не катарсис, а продуманная социальная политика, которая позволит им достойно жить/решать свои проблемы, таково вкратце высказанное обобщение. Но были и позитивные оценки, в которых подчеркивалась реальность показанного на экране, хотя в целом этот показ носил прово-кативный, в определенном смысле гиперболизированный характер, стремясь привлечь внимание к проблемам школьной жизни. Не вдаваясь в полемику о творческой и мировоззренческой состоятельности автора «Школы», отметим лишь вслед за профессором МГУ С. А. Муратовым, что в экранном произведении обычно «жизнь такова, какой ее видит автор», в результате чего и культурный код телесериала оказался сниженным до крайнего примитивизма. Такая трактовка связана скорее с «философией жизни» автора, с тем, как он воспринимает/различает реальное и воображаемое.
Обратившись к Ж. Бодрийяру, утверждавшему, что симуляция порождает реальное, как некогда реальное порождало воображаемое, мы легко найдем этому объяснение. Творческая интуиция подвела автора «Школы», чье интеллектуальное познание оказалось далеким от «жизненного прорыва», способствующего зарождению эволюционных процессов в школьной модели бытия. Кроме того, социальные знания явно различались у автора и большей части зрительской аудитории, а типология персонажей оказалась однолинейной в смысловом отношении, что и привело к «общественному взрыву», схожему с тем, что было с Reality в момент их появления. Безусловно, телесериал «Школа» явил собой интерпретацию автора интерсубъективного мира повседневности, но стала ли эта точка зрения интересна аудитории? По А. Щюцу, конструируя типы действия современников (не партнеров), мы приписываем более или менее анонимным участникам набор инвариантных мотивов, управляющих их действиями.
Этот набор сам по себе есть конструкт типичных ожиданий от поведения «другого», он часто изучается с точки зрения социальной роли, функции или институционального поведения. Но мотивация персонажей в сериале прочитывалась с трудом. В итоге — правдоподобия, достоверности в сюжетах не получилось, остался лишь «механизм знаков», о которых говорил Р. Барт. Возникло разочарование, антикатарсис, трактуемый психологами как «открытая катастрофа», поскольку ожидания зрителей были нарушены. Тем не менее, проблема воспроизводства на экране повседневности в «ее неизбывной тягучести» и то, что телесериалы начинаютсниматься в стилистике Reality, формате, становящемся привлекательным для кинопроизводства, свидетельствуют об определенной тенденции, формирующейся в экранном творчестве. Несмотря на то, что в целом телеаудитория негативно оценивает этот тип телепрограмм, — по свидетельству компании CNielsen, три четверти зрителей во всем мире недовольны засильем реалити-шоу на телевидении (в опросе участвовало более 22 тыс.
человек из 41 страны), а сам термин «реалити-шоу» рождает ассоциации, тождественные антипатии, презрительно-брезгливому отношению к продукту, перспектива у этого формата немалая. Если, конечно, его производители ощутят реальный его потенциал. По К. Манхейму, «существует социологический закон, согласно которому социальная ценность духа зависит от социальной значимости его творцов и но-сителей». Если воспринимать телевизионную элиту как «слой, создающий культуру», то проблема смысла экранных образов, производимых этой элитой, выдвигается на первое место. Особенно при их поистине массовом, фактически глобальном, распространении.
Любой творческий процесс выстроен таким образом, что без знания предмета невозможно и создание качественного образа, оставляющего когнитивный след в подсознании. И если телевидение ставит перед собой задачу содействовать социальной эволюции, то у профессиональной элиты нет иного пути, как приобретать теоретические знания, накопленные человечеством, чтобы затем адаптировать их к восприятию массовой аудиторией. Термин М. Маклюэна «глобальная деревня» утрачивает в цифровую эпоху признаки метафоры, становясь социальной реальностью, для которой проблема формирования единых духовно-ценностных ориентиров приобретает приоритетное значение в осознании будущего. Заключение
На наш взгляд, глобализация по средствам аудивиализации реализует себя через средства массовой информации, меняя нас и подчиняя своим устремлениям, целям, меняя нашу речь, поскольку свою социальную функцию человек реализует именно через речь. СМИ имеют статус официального источника информации, и поэтому аудитория им доверяет. «Проводником» культуры речи массовому слушателю и зрителю были и остаются радио, кино, театр и телевидение. Речь теле-и радиоведущих аудитория получает не только термин, понятие, но и его звучание, акцентуацию, мелодику фразы, манеру произношения. Можно отметить следующие явления, происходящие в русской речевой культуре: изменение мелодики речи (повышение тона при окончании повествовательных предложений, как например, в английском языке), многоударность в предложении, а так же появление в русском языке большого количества заимствований. Средства массовой информации называют «четвертой властью», в силу их огромнейшего влияния на общество и его приоритеты, культурные ценности, идеологию государства. Трудно представить нашу жизнь без средств массовой информации, массовая аудитория в той или иной степени ориентируется на речь радио и телеведущих, звучащие рекламные тексты. СМИ повсюду сопровождают нас, и таким образом именно они, в большей степени, формируют язык, словарный запас, языковые нормы (мелодику, произношение) в обществе. В прямой зависимости от возможностей электронных СМИ влиять на формирование языковой культуры аудитории находится, и возможность средств массовой информации нанести разрушительный ущерб национальному языку, наполнять эфир низкокачественными (в языковом плане) программами. Роль глобализации в жизни человечества не ограничена только изменением структуры экономики, политики — ее проявления мы испытываем на себе и в социальной, и в культурной сфере, и, несомненно, это отражается на языке и культуре речи.
Список литературы
Барт Р. Мифологии / Пер. с фр., вступ. и коммент. С. Зенкина.
— М. Академический Проспект, 2008. 351 с. Багдикян Б. Монополия средств массовой информации. — М., 1987
Джагдиш, Б. В защиту глобализации [Текст] = In defense of globalization/ Джагдиш Бхагвати; пер. с англ. под ред. В. Л. Иноземцева; Центр исслед. постиндустриал. о-ва, Журн. «Свободная мысль-XXI». — М.: Ладомир, 2005
Кравченко С. А. Динамика социологического воображения: всемирная культура инновационного мышления. Монография. — М.: «Анкил», 2010. 392 с. Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса» — М.: Алгоритм, 2009. 272 с. Ли Р. Что нового в культурной глобализации? Связь глобального с локальным.
// Медиа и политика в переходный период. Культурная идентичность в эпоху глобализации. — М.: Наука, 1998. — С.142Луман, Н. Реальность масс-медиа [Текст] = Die Realitat der Massenmedien / Николас Луман; пер.
с нем. А. Ю. Антоновского. — М.:Праксис, 2005
Склэир Л. Культурно-идеологические транснациональные практики // Назаров М. М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований. — М.: УРСС, 2011. ;
С. 220. Многоликая глобализация [Текст]: культ. разнообразие в соврем. мире / под ред. Питера Л.
Бергера и Сэмюэля П. Хантингтона;
пер. с англ. В. В. Сапова, под ред. М. М. Лебедевой. — М.: Аспект Пресс, 2004
Рантаген, Т. Глобальное и национальное [Текст]: масс-медиа и коммуникации в посткоммунистической России / Терхи Рантаген;
отв. ред. Е. Л. Вартанова; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Фак. журналистики. — М., 2004
Романовский, И. И. Масс медиа [Текст]: слов. терминов и понятий / И. И. Романовский. — М.: Изд-во Союза журналистов России, 2004
Русский язык в эфире: проблемы и пути их решения: материалы круглого. Москва, 14 ноября 2000 г. Ломко Я. А. Русский язык в телерадиоэфире. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://www.gramota.ru. — Загл. с экрана. Ситников, В. П. Техника, технология СМИ: печать, телевидение, радиовещание [Текст] / В. П. Ситников. — М.: Эксмо, 2004
Скворцов Л. В. Информационная культура и цельное знание: Избранные труды. — М., 2001. — 288с. Уткин, А. И. Глобализация: процесс и осмысление [Текст] / А. И. Уткин. — М.: Логос, 2002
Фундаментальные проблемы культурологии: Том У11: Культурное многообразие: теории и стратегии/Отв.редактор Д. Л. Спивак. — М., СПБ.: Новый хронограф, Эйдос, 2009. 256 с. Хелд Д. и др.
Глобальные трансформации: Политика: экономика: культура/Пер. с англ. В. В. Сапова и др.-М.: Праксис, 2004. — XXIV, 576 с. Хренов Н. А. Социальная психология искусства: переходная эпоха — М.: Альфа-М, 2005. 624 с. Цивилизация, культура, личность [Текст] / под ред.
В. Ж. Колле. —
М.: Эдиториал УРСС, 1999.ЮНЕСКО. Между двумя этапами Всемирного саммита по информационному обществу: труды междунар. конф., Санкт-Петербург, 17−19 мая 2005 г. [ Текст]. — М.: Ин-т развития информац.
о-ва, 2005
Яковец, Ю. В. Глобализация и взаимодействие цивилизаций [Текст] / Ю. В. Яковец; Междунар. ин-т Питирима Сорокина-Николая Кондратьева.— М.: Экономика, 2001. Turkle S. I dentity in the age of internet // The media reader: continuity and transformation.
— L ondon, Thousand Oaks, New Delhi: Sage, Open University, 1999. — P. 287−304, 300. Baudrillard J. S imilacres et simulation. — P aris, 1981.
— P. 10 // Ж. Симулякрыисимуляции // Философияэпохипостмодерна. — Минск, 1996.-— С. 34. M enrrin W.
T elevision in Killing the Art of Symbolic Exchange: Baudrillard’s Theory of communication // Theory, Culture and society. — C leveland, 1999. Vol. 16.
— № 3. — P. I 19−140.
