История становления и развития Алупкинского дворца-музея

Актуальность темы

Алупкинский дворец-музей — одно из украшений Крыма. Кто посетил его, никогда не забудет этого рукотворного чуда, башенки и зубцы которого словно повторяют контур фантастического замка природы — горы Ай-Петри.

Алупкинский дворцово-парковый музей, получивший в конце 1990 года, статус заповедника, представляет собой уникальное произведение архитектуры в сочетании с одним из лучших в стране пейзажным парком.

Дворец строился как летняя резиденция видного государственного деятеля России, генерал-губернатора Новороссийского края М. С. Воронцова (1782−1856). Строительство дворца было начато в 1828 году и в 1848 окончено. Автор проекта дворца английский архитектор — Эдвард Блор (1789−1879). Построенный в эпоху романтизма, дворец-музей поражает современного зрителя ярким своеобразием архитектурных форм, оригинальной планировкой, интересным стилевым решением, мастерством, с которым выложены стены и отделкой внутренних помещений.

Алупкинский парк сохранил основные черты первоначального замысла, а, значит, наиболее интересен для исследования. Гениальное творение немецкого садовника Карла Кебаха и владельцев имения поражает глубиной смыслов и потрясающим объемом символики.

Органичное единство Воронцовского дворца с окружающей природой восхищает не одно поколение любителей прекрасного. Искусно использован рельеф местности, что кажется, дворец вырастает из окружающей природы. На протяжении более ста пятидесяти лет своей истории дворец и парк в Алупке привлекают огромный интерес не только путешественников, но и научных исследователей. Воронцовский дворец по праву занимает почётное место среди крымских музеев. Из года в год его посещают туристы со всего мира и можно сказать, что он входит во всемирную сокровищницу культурных ценностей, имеет мировое значение.

Хронологические рамки Начало строительства в 1828 году и окончание возведения корпусов в 1948 г. История дворца-музея в 1920 —1944 гг.

Объект исследования Алупкинский дворец-музей.

Цель работы Освещение вопроса истории становления и развития Алупкинского дворца-музея.

Задачи:

1. Изучить историю строительства дворца-музея в период начала XIX в. и дать краткое описание истории музея после 1945 г.

2. Изучить историю музея в 1920;1930;х гг.

3. Изучить историю музея в годы Великой Отечественной Войны.

Историография До недавнего времени изучение истории строительства дворца было затруднено из-за отсутствия доступа к материалам по данным вопросам. В советской литературе, представленной в основном путеводителями, история строительства дворца и парка представлялась односторонне, лишь как история тяжелого труда крепостных. За 60 лет существования музея в доме Воронцовых о личности хозяев и истории семьи упоминалось лишь вскользь. Результатом многолетней работы в музее Пальчиковой А. П. явилось написание путеводителя «Алупка», ставящего целью познакомить читателя с достопримечательностями Алупки.

Статья С. А. Андросова — начальника отдела информации и использования документов Государственного архива в АРК. В статье повествуется история и драматические события, которые происходили в 1920 -1930 гг. прошлого столетия. Об охране огромных ценностей имущества имения, также об национализации частновладельческих имений, обеспечения сохранности Воронцовского дворца как памятника архитектуры и сосредоточенных в нем культурных ценностей. В статье рассказывается о том что, произошло с бывшим имением Воронцовых, о том как дворец поступал в ведение Крымохриса. Статья имеет важное значение т.к. знакомит с историей музея, даёт обстоятельный обзор о событиях, связанных с сохранением дворцовых помещений, об изменении профиля музея, о первой научной экспозиции.

Источники Работа над темой требовала обращения к многочисленным источникам. В основном привлекались копии архивных материалов находящиеся на хранении в музее-заповеднике, из фондов Государственного Архива Крымской Области, Государственного Архива Автономной Республики Крым. Многие материалы были взяты из мемуарной литературы, воспоминаний научных сотрудников музея.

В работе над курсовой работой использовалась мемуарная литература. Материал такого характера помогает составить наиболее точное представление по интересующим автора вопросам.

Книга Щеколдина С. Г. «О чем молчат львы: Крым. Алупка. 1941 — 1944 гг.» относится к серии «Музейных мемуаров». В книгу вошли воспоминания директора Степана Григорьевича Щеколдина о судьбе дворца в годы Великой Отечественной войны. В издании использованы фотографии и материалы из фондов и научного архива Алупкинского дворцово-паркового музея-заповедника, а также семейного архива Усеиновых. В книге описана краткая история Алупкинского дворца-музея в военные годы (1941;1944 гг.), биография автора, предотвращение Щеколдиным Степаном Григорьевичем взрыва дворца-музея оккупантами, и вывоз ценностей в фашистскую Германию.

В 1927 г. вышел первый подробный и глубокий по содержанию труд одного из первых директоров Алупкинского дворца-музея С. Д. Ширяева «Алупка. Дворец и парки». Коллектив музея принимал участие в археологических раскопках на мысе Ай-Тодор, занимался сбором экспонатов.

Важным из источников использованным в курсовом работе, является Закон Украины О музеях и музейном деле (Ведомости Верховного Совета Украины, 1995, № 25, ст. 191). Закон Украины о музеях и музейном деле, имеет одну из самых главных ролей в сущности и развитии музеев и музейного дела. Благодаря данному закону, государство несёт ответственность за сохранность и целостность музеев в государстве. По этому я считаю что, упоминание в своей работе закона вполне осмысленно и важно для начала изучения музея. Источниковой базой для написания работы послужили научные труды, материалы конференций сотрудников музея, сборники докладов, музейные источники, архивы Алупкинского музея-заповедника, архивные материалы ГААРК.

1. История создания Алупкинского дворца-музея в 1828—1848 годах

Среди многочисленных поместий Воронцовых «Алупка» получила наибольшую известность. Романтическая красота природы, живописный рельеф гор и скал, бескрайние просторы моря в соседстве с плодородными землями зеленых оазисов, омытых влагой горных источников, издревле влекли к себе человека. Тавры, греки, римляне, византийцы, турки и татары оставили здесь следы материальной культуры. Их образы вошли в легенды и предания, отразились в трудах историков, путешественников, поэтов и художников. Особую популярность Алупка приобрела благодаря путешественникам конца XVIII? начала XIX веков.

В 1801 году в Алупку заехал автор «Досугов крымского судьи» П. И. Сумароков и тоже увидел «посреди торчащих чудовищной величины каменьев» татарскую деревушку дворов на 35″. В одном из них в ночь с 5 на 6 сентября 1820 года останавливался на ночлег незабвенный для нас путник? А. С. Пушкин, а пять лет спустя? А. С. Грибоедов. Подобно Сумарокову, они дивились столь необычному расположению домов и «сплошной густоте садов».

В первой половине XIX века Алупку прославила усадьба Воронцовых и ее дворцово-парковый ансамбль? выдающийся памятник эпохи романтизма, который ныне пользуется известностью во всем мире своей удивительной, во всем согласной с природой красотой архитектуры. Летом 1824 года сбылось пожелание Броневского? «вельможа со вкусом» начал скупать у местных татар и греков земли, сады, отдельные деревья, источники, пастбища и «здешнюю красоту? природу». Этим вельможей оказался наиболее знаменитый представитель рода Воронцовых в XIX веке? граф Михаил Семенович Воронцов (1782 — 1856), выдающийся военачальник, герой войны 1812 года, генерал-губернатор Новороссийского края и Бессарабии. Его собственное богатство, значительно приумноженное благодаря удачной женитьбе на графине Елизавете Ксаверьевне Браницкой (1792 — 1881), многочисленные родственные связи среди русской, польской и английской аристократии позволяли жить на широкую ногу и выполнять самые дерзновенные замыслы. Молва гласила, что Воронцову понравились «дикие нагромождения камней», он находил удовлетворение в этих внушающих ужас скалистых утесах, его не пугала каменистая почва, на которой растут лишь чахлые кустарники, потому что именно здесь перед ним открывался простор для проявления эстетического чувства.

Новый владелец желал сделать из Алупки роскошную резиденцию. Строительство велось с большим размахом с первого дня приобретения центральной части усадьбы, одновременно с разных ее концов. Уже в 1824 году первый южнобережный архитектор Ф. Ф. Эльсон (1793 — 1867), воплощая как свои проекты, так и те, что Воронцов заказывал известному английскому архитектору? Т. Харрисону (1744 — 1829) приступил к сооружению временного пристанища для владельцев, так называемого Азиатского павильона. Одновременно заложили другой? греческого типа павильон на берегу моря. Чтобы получить возможность снести полуразвалившуюся татарскую мечеть на месте будущего дворца, пришлось выстроить в другом месте очень красивую мечеть в стиле индийской архитектуры. На западном склоне Алупки взялись рыть котлован под фундамент православного храма во имя Св. Архистратига Михаила, прообразом которого стал античный перипетр храма Тезея в Афинах. Чуть ниже его возникла небольшая «итальянская» гостиница, а по соседству с ней? дом садовника со всеми необходимыми службами: питомниками, рассадниками и теплицами, потребными для разведения редких экзотических растений и цветов. Наряду с оливковыми, фруктовыми и виноградными плантациями предусматривалось создание большого декоративного парка.

В конце ноября 1824 года в Алупке появился нанятый в крохотном немецком княжестве Зигмаринген немецкий садовник Карл Август Кебах (1799 — 1851). Он сразу же занялся планировкой территории и посадками.

Построен дворец из местного зеленовато-серого диабаза, не уступающего по ценности мрамору. Его брали прямо на территории парка, в так называемом «хаосе» — месте нагромождения камней. Наиболее трудоемкие работы среди скал и россыпей диабаза проводились саперным батальоном полковника П. В. Шапилова, строившим в то время южнобережную шоссейную дорогу. Её отрезок в Алупке (закончен в 1837 г.) условно разделил парк на Верхний и Нижний. В каждом из них параллельно береговой линии были проложены главные прогулочные аллеи.

Основным источником поступления саженцев являлся Никитский ботанический сад. В то же время, исподволь,? не без влияния исторического направления в эстетике романтизма,? созревала мысль создать среди парка и вписанных в него усадебных построек величественный дворцовый комплекс, соответствующий богатому историческому прошлому края и красоте его горного ландшафта. Для образованного человека главными в Крыму тогда казались античная история и античная культура. Поэтому сначала предполагалась строить дворец в духе палладинской архитектуры. Соответствующий проект исполнил в 1827 году все тот же Т. Харрисон. В 1828 году Воронцов самолично вбил колышки на предполагаемом месте строительства главного корпуса и тут же начали рыть котлован под его фундамент, используя при этом имевшееся здесь скальное основание. Но когда во время земляных работ археолог И. Бларамберг вдруг обнаружил «остатки греческой крепостцы» позднего средневековья, то вместо ожидаемой классики повеяло готикой. Извлеченный из руин «горшок с кладом монет», помимо «пяти медалей греческого происхождения», содержал в себе множество денежных знаков из золота, серебра и меди, начиная с древнего Родоса и заканчивая «старинными испанскими круазадами», служившими в торговых сделках «Татарской золотой орды», что свидетельствовало о существовании в прошлом оживленных связей Крыма с разными странами и цивилизациями. Выстроенные прежде архитектором Ф. Ф. Эльсоном греческий и Азиатский павильоны, индийская мечеть, итальянская гостиница словно подтверждали эти связи. В 1829 г. внезапно скончался, так и не успев подготовить необходимые рабочие платежи, Харрисон. Поэтому возник вопрос о новом проекте. Его подготовил другой архитектор, восходящая звезда нового романтического направления в архитектуре Англии, Эдуард Блор (1787? 1879).

По желанию заказчика от первоначального замысла были сохранены прежний фундамент и ниша южного портала. В 1833 году в Алупку прибыл ученик Э. Блора архитектурный мастер Вильям Гунт (правильнее? Хант), который взял на себя обязательства неукоснительно следовать проекту и регулярно отчитываться перед автором. Вместе с Гунтом приехали опытный краснодеревщик Чарльз Вильямс и мебельщик Эдвин Райс. Одновременно всем управляющим воронцовских имений и городских контор разослали приказ о наборе мастеров. И потянулись по дорогам России и Украины? где пешком, а где на подводах? потомственные московские и владимирские каменотесы и камнерезы, искусные вологородские столяры и краснодеревщики, мошенские и городищенские штукатуры, лепщики и огородники.

Сам Блор в Алупке никогда не был. Очевидно, он был хорошо осведомлен о рельефе местности. Архитектор принял во внимание то, что уже были готовы фундаменты, и существовала первая кладка глубокой портальной ниши центрального корпуса. То и другое вошло в новый проект дворца в Алупке. Здание строилось 23 года (1828−1851 гг.).

Однако, в целом, он принципиально отличался от первоначального. Это было утверждение совершенно новых, по сравнению с классицизмом, архитектурно-строительных принципов.

Вместо геометрически строгой группировки корпусов Блор живописно расположил их в направлении с запада на восток, соответственно движению гор. Благодаря этому Алупкинский дворец очень органично «вписался» в окружающий ландшафт и обрел свой ни на что не похожий художественно-выразительный образ. От корпуса к корпусу дворца дается наглядное представление о том, как развивалась средневековая архитектура, начиная от ранних форм и заканчивая XVI веком. Акцент при этом сделан на английский вариант зодчества.

Главный подъезд к Воронцовскому дворцу находится с западной стороны. Путника встречает типично феодальный замок — крепость VIII—XI вв.еков. Круглые монументальные сторожевые башни, глухие стены, замкнутые пространства. Это двор хозяйственных корпусов и узкий, суровый средневековый проезд, ведущий к центральному корпусу. Высокие зубчатые стены грубой кладки, щелевидные окна-бойницы дополняют ощущение неприступности. И лишь ажурный чугунный висячий мостик, по которому проходили музыканты на хоры парадной столовой, вносит в суровую атмосферу проезда неожиданную лирическую ноту. Чем дальше от арки западного въезда, тем больше наслаиваются признаки архитектуры последующих эпох.

В парадном дворике после ощущения замкнутости неожиданно появляется поток света и свежего воздуха. Открывается изумительный по своей красоте пейзаж с вершиной Ай-Петри вдали, «вмонтированный» в архитектурную раму, одной гранью которой служит часовая башня, другой — восточный флигель. Снизу пейзаж ограничивает опорная стена, в центре которой есть фонтан. Широко раскрытыми глазами-окнами смотрит на парк северный фасад главного корпуса Воронцовского дворца. Он более всего иллюстрирует стиль Тюдор, типичный для Англии XVI века.

Из плоскости стены выдвинуты на разных уровнях центральная часть с парадным входом, выступы эркеров и боковые ризалиты с башнями под луковичными куполами. Фасад подчеркивают узкие и многогранные полуколонки, увенчанные декоративными навершиями — пинаклями.

В резных каменных украшениях дворца удачно выражено сходство между отдельными стилеобразующими элементами восточной и западной архитектуры.

Например, между готическими дымовыми трубами и минаретами мечети. Это сходство усиливается с переходом к южному фасаду главного корпуса.

Открытый в сторону моря, всегда освещенный солнцем, он имеет нарядный и праздничный вид, изменчивые и причудливые очертания.

Предметом особой гордости Воронцовых служили резные пластические украшения фасадов, декоративные напольные вазы и камины из диабаза, отшлифованные до блеска мрамора. Во время строительных работ, помимо традиционных орудий, применялись новейшие подъемные механизмы, привезенные из Англии. Для большей прочности и влагонепроницаемости кладка стен чеканилась свинцом. В качестве заменителя камня в некоторых ограждающих конструкциях использовался чугун с последующей окраской его под цвет диабаза.

Несмотря на то, что добытый на месте диабаз значительно удешевлял строительство, общие расходы на него составили, по подсчетам самого Воронцова, около девяти миллионов рублей серебром.

Дворцовый комплекс в Алупке состоит из нескольких корпусов, составляющих единый архитектурный ансамбль, — центрального, столового, гостевого, библиотечного и хозяйственного. Гостевой корпус впоследствии получил название Шуваловского, так как в правой его части располагались покои дочери Воронцова Софьи Михайловны, в замужестве графини Шуваловой.

Корпуса воздвигались в следующем порядке. Центральный корпус возводился в 1831—1837 гг. В 1841—1842 гг. к столовой была пристроена бильярдная. В 1838—1844 гг. строились гостевой корпус, восточные флигели, все башни дворца, пятиугольник хозяйственных корпусов, оформлялся парадный двор. Последним был построен библиотечный корпус (1842−1846 гг.).

Самый большой объем земляных работ был осуществлен в 1840—1848 гг. с помощью солдат саперного батальона, когда сооружались террасы парка перед южным фасадом дворца. Окончание всех работ торжественно праздновали в начале сентября 1848 года.

Летом 1848 г. на ведущей к главному входу центральной лестнице были установлены выполненные в мастерской итальянского скульптора Джованни Боннани скульптурные фигуры львов. Львиная терраса завершила строительство и оформление дворцового ансамбля.

В готовом виде пять разных по форме и высоте корпусов и ограничивающие их башни соединились между собой множеством закрытых и открытых переходов и лестничных спусков, образуя в плане неправильный прямоугольник, подобный средневековому английскому родовому замку.

Стиль

Алупкинский дворец в основном выдержан в стиле «Тюдор» с добавлением мавританского стиля. Совмещение различных архитектурных стилей не производит впечатления нарочитой вычурности — дворец выглядит как целостный художественный ансамбль. Западный вход представлен в виде двух массивных башен, суровые зубчатые стены грубой кладки, узкие бойницы создают ощущение неприступности. Северный фасад, с вертикальными выступами, большими окнами-эркерами, — образец английской тюдоровской архитектуры 16 века, в котором гармонично сочетаются элементы готики и архитектуры эпохи Возрождения. На одной из башен часы с боем, изготовленные в Лондоне в 1841, они по-прежнему работают. Обращенный к морю южный фасад дворца, выполненный в мавританском стиле — величие таланта и фантазии архитектора. Глубокая белая ниша с двойной узорчатой подковообразной аркой покрыта лепным орнаментом. Стилизованная арабская надпись: «Нет победителя кроме Аллаха!». От нее спускается вниз монументальная лестница с тремя парами львов — спящими, пробуждающимися и бодрствующими.

Наибольшую близость к английским дворцам XVI века, эпохи Елизаветы Тюдор, обнаруживает северный фасад центрального корпуса. Небольшие симметричные выступы эркеров и ризалитов, в сочетании с более крупным объемом парадного входа, живописной игрой своих масс скрадывают впечатление монотонности от растянутого по горизонтали фасада. Равномерное чередование в двух этажах больших оконных проемов в обрамлении узких граненых полуколонок создает ощущение торжественного и строгого ритма, радует глаз благородством и законченностью отделки даже в мельчайших деталях. Нижнюю несколько тяжеловесную кладку стен зрительно облегчает целый лес башен с луковицами куполов, секции дымовых труб с навершиями флеронов, зубцов и шпилей. Самым выразительным акцентом здесь служит портал южного входа. Его мощные, словно монолитные опоры сведены на двадцатиметровой высоте двойной подковообразной фестончатой аркой. Стены глубокой ниши увенчаны куполом. Ласточкиными гнездами прилепились здесь три майоликовых резных балкончика. Снаружи и внутри портал богато декорирован орнаментальной рельефной резьбой по камню. Архитектор намеренно замаскировал переход от Библиотечного корпуса к Центральному. С южной стороны он выглядит узорчатой готической рамой в величественной панораме Ай-Петри. Слева и справа от дворца его отроги спускаются к морю, а северной границей служит Ай-Петринская гряда, перекликающаяся с очертаниями дворцового ансамбля. Надо отдать должное Воронцову? с детства увлекаясь математикой, геометрией и астрономией, он лично выверил и рассчитал место расположения дворца, «посадив» его на точку пересечения меридиана Ай-Петри и широты мыса Ай-Тодор, где находился древний византийский монастырь.

Духом средневековья пронизано оформление парадных помещений дворца. Обшитые дубом потолки, панели, окна, двери украшены затейливой резьбой по дереву с мотивами разнообразных готических арочек и гирлянд из плодов, цветов и виноградных листьев.

На характере убранства, как и на названиях интерьеров, сказались также мода эпохи и причудливый вкус владельцев, их интерес к редким экзотическим вещам. Это подтверждают сами названия интерьеров: Китайский кабинет, Сираскирская (она же Турецкая) гостиная, Рыцарский зал (столовая) и даже Альгамбра (полуоткрытая ниша южного портала). Старые описи имущества поражают обилием и разнообразием собранных в залах вещей. Эти редкие предметы в сочетании с историческим оформлением интерьеров как бы загодя обрекали дворец на роль музея. Однако в нем жили, им пользовались.

Дворец окружает прекрасный парк, разбитый в стиле английских садов, чернозем для которого завозили с Украины и Ай-петринской яйлы и в корзинах разносили по склонам. На 40 гектарах очень сложного рельефа было высажено свыше 200 видов деревьев и кустарников из различных стран мира. Уже в предвоенное время Алупкинский дворец-музей стал широко известным и посещаемым культурным центром.

Войну и оккупацию дворец пережил с утратами, оккупанты вывезли более 500 экспонатов различного характера. Зданиям был нанесен немалый ущерб, в 1944 г. комплекс едва не взорвали, однако всё обошлось, и уже в феврале 1945 г. дворец-музей принимал английскую делегацию во главе с У. Черчиллем, прибывшую на Ялтинскую конференцию. Далее следует самое темное десятилетие в истории Алупкинского дворца. Не вполне ясно даже, к какому ведомству он относился. Вновь в качестве музей дворец открыли только в 1956 г., объяснив публике, что десять лет ликвидировали последствия ущерба, нанесенного оккупантами.

История

Три поколения семьи Воронцовых владели Алупкой вплоть до Октябрьской революции. Последняя хозяйка имения Е. А. Воронцова в 1905 году разместила в корпусах дворца санаторий, для раненых на Японской войне, а в 1914 году — госпиталь для инвалидов первой мировой войны. После революции дворец национализировали. Дворец стал единственным музеем после революции на Южном берегу, сюда свозили картины, посуду, мебель из других дворцов Крыма. Во время войны Гитлер подарил дворец Фельдмаршалу Манштейну — благодаря чему дворец практически не пострадал. Правда часть коллекции оказалась расхищенной. После освобождения дворец был дачей НКВД, затем профсоюзным санаторием, а с 1956 года снова музеем.

Музей был основан во дворце 11 августа 1921 г. В 1926 г. после создания новой экспозиции и историко-бытового отдела переименован в «Алупкинский Государственный историко-бытовой музей».

В феврале 1945 г. во время проведения Ялтинской (Крымской) конференции глав правительств трех союзных держав во дворце располагалась английская делегация во главе с У. Черчиллем и проходили заседания Министров иностранных дел.

С 1945 по 1955 г. дворец использовался как государственная дача.

Постановлением Совета Министров СССР от 12 октября 1955 года госдача была передана Министерству культуры УССР под организацию музея. Приказом Министерства культуры УССР № 505 от 03 марта 1956 г. во дворце образован «Крымский Государственный музей изобразительных искусств в г. Алупке».

В 1961 г. после изменения профиля музея и создания экспозиции дворцового интерьера «Крымский Государственный музей изобразительных искусств в г. Алупке» был переименован в «Алупкинский Государственный дворец-музей».

14 декабря 1990 года «Алупкинский дворец-музей» реорганизован в «Алупкинский Государственный дворцово-парковый заповедник» (во исполнение решения сессии Крымского областного совета народных депутатов от 7 сентября 1990 года и решения Крымского облисполкома № 300 от 20 ноября 1990 г.).

19 декабря 1991 г. в состав Алупкинского Государственного дворцово-паркового заповедника на правах филиала вошел Массандровский дворец-музей Александра III. Филиал открыт в здании Массандровского дворца, построенного в 1881—1902 гг. по проекту архитекторов М. Е. Бушара и М. Е. Месмахера.

В основе первоначальной коллекции музея — собрание картин, скульптур, мебели, фарфора, богатейшая библиотека, ноты, гравюры, архитектурные чертежи, географические карты, принадлежавшие нескольким поколениям Воронцовых. В 1920;е годы художественное собрание музея пополнилось произведениями искусства из национализированных южнобережных дворцов и имений, а также из центральных музейных фондов.

Во время Великой Отечественной войны музею был нанесен значительный ущерб. Утрачено во время оккупации, а также вывезено впоследствии за пределы Крыма 1412 предметов живописи, графики, прикладного искусства и мебели, 8836 — книг, гравюр, географических карт.

В 60−90-е гг. его фонды пополнились за счет больших закупок, дарственных работ крымских художников и целых монографических коллекций живописи и графики В. М. Новикова, И. Е. Журбия, Я. А. Басова.

Наиболее ценным оказался большой дар профессора Никитского ботанического сада В. Н. Голубева — 204 произведения. В них вошли работы художников рубежа XX века и современных мастеров резца и кисти.

Известные деятели науки и культуры, участвовавшие в работе музея: С. Д. Ширяев, В. С. Ярошевский, М. М. Боборыкин, А. Г. Коренев, С. Г. Щеколдин, В. П. Толочко, А. П. Царин, А. П. Пальчикова, А. А. Галиченко.

12 мая 1997 года Алупкинский Государственный дворцово-парковый заповедник переименован в Алупкинский государственный дворцово-парковый музей-заповедник. Категория музея — первая.

Музей заповедник включает в себя:

— дворцово-парковый ансамбль (Воронцовский дворец) в г. Алупка;

— дворцово-парковый ансамбль в пос. Массандра на правах филиала (дворец Александра III).

В настоящее время в музее существует несколько постоянных экспозиций.

Девять парадных залов знакомят с бытом первых владельцев дворца и характером дворцовых интерьеров 30−40-х годов XIX в. В бывшем гостевом корпусе работает стационарная выставка «Фамильная галерея Воронцовых», где представлено изобразительное искусство, связанное с несколькими поколениями семьи Воронцовых и Воронцовых-Дашковых, а также их родственников — Шуваловых, Нарышкиных, Долгоруких, когда-то владевших большими поместьями в Крыму. В отдельных залах экспонируется «Дар профессора В.Н. Голубева» и акварели Заслуженного художника Украины Я. А. Басова. Ежегодно проводятся выставки живописи и графики из фондового собрания музея.

В наши дни Алупкинский дворец-музей? это значительное собрание художественных и историко-культурных ценностей, более 700 живописных произведений, около 6000 гравюр, коллекции предметов прикладного искусства и быта, собрание документов и старинных карт, подлинники проектных чертежей архитекторов Гунта и Блора. Сегодня музейная коллекция насчитывает 25 тысяч экспонатов.

2. История дворца-музея в 1920;1930 гг

История Алупкинского государственного дворцово-паркового музея-заповедника насчитывает более восьмидесяти лет. Ее истоки уходят в двадцатые годы прошлого столетия. Только что закончилась гражданская война, расколовшая Россию на два лагеря. Заключительный акт этой братоубийственной трагедии был разыгран на крымской земле. К началу 1920 г. после сокрушительных поражений Добровольческой армии небольшой полуостров становится последним оплотом белого движения. Здесь же сосредоточилось огромное количество беженцев: представителей аристократии, буржуазии, известных деятелей культуры. Многие, разуверившись в том, что через Крым начнется возрождение великой России, были вынуждены покинуть свое Отечество. Летом 1920 г. отправилась в эмиграцию последняя владелица Алупкинский усадьбы Е.А. Воронцова-Дашкова Пальчикова А. П. История формирования художественной коллекции Алупкинского музея-заповедника (К 80-летию создания Алупкинского дворца-музея)// Таврические научные чтения, посвященные 80-летию Центрального музея Тавриды. Сборник материалов. — Симферополь. — 2002. — С. 16. алупкинский дворец музей воронцов

29 октября (11 ноября — по новому стилю) 1920 г. было официально объявлено об эвакуации из Крыма военнослужащих и гражданского населения. Брошенные поместья и особняки в очередной раз становятся объектами набегов грабителей. 31 октября 1920 г. на общем собрании служащие уже бывшего Воронцовского имения постановили: «В связи с уходом правительственных учреждений и возможностью до водворения новых правительственных властей проявления бесчинств со стороны безответственных лиц просить культурно-просветительное общество „Тан“ и представителей профсоюза г. Алупки об оказании содействия по охране огромных ценностей колоссального имущества имения». (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 39.? Л. 4? 5. Временный комитет общественной безопасности Алупки распорядился о выдаче служащим имения необходимого количества оружия и патронов для его охраны (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 10.? Л. 3. Следует заметить, что переходный период смены власти в Крыму длился недолго. Вся полнота власти перешла к сформированному 14 ноября Крымскому революционному комитету (Крымревкому). В последующие две недели формируется сеть уездных, волостных и сельских ревкомов. 16 ноября был образован Алупкинский ревком. Приказами Крымского ревкома от 18 ноября и 14 декабря 1920 г. было положено начало национализации частновладельческих имений (ГААРК).? Ф.Р. ?1188.? Оп. 3.? Д. 3.? Л. 118. Отныне поместья со всеми угодьями, постройками, оборудованием, живым и мертвым инвентарем объявлялись достоянием Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Ревкомам вменялось в обязанность обеспечить их надлежащую охрану. 23 ноября 1920 г. до сведения местных жителей было доведено распечатанное типографским способом обязательное постановление Алупкинского ревкома, в котором указывалось: «Столетний Воронцовский парк… представляет редкость и украшение города, привлекающее всех приезжих. Между тем хулиганствующие элементы производят, в особенности за последнее время, в этом парке недопустимые безобразия: рубятся и ломаются ветви, целые деревья, изломаны замки почти у всех киосков, поломаны скамьи, выбиты двери и окна у павильонов и частью раскрадено имущество имения арендаторов. Дальнейшему распространению подобных действий должен быть положен предел… Задержанные на месте будут неуклонно представляться в ревком для наложения взысканий…» (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 4.? Л. 13; Ф.Р.? 1202.? Оп. 3.? Д. 37.? Л. 9. Приказом № 9 Алупкинского ревкома от 27 ноября 1920 г. запрещался выпас животных в Воронцовском парке, причем предупреждалось, что «…виновные в нарушении сего будут караться строгостью закона военно-революционного времени…» (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 4.? Л. 15. Столь же актуально стояла проблема обеспечения сохранности самого Воронцовского дворца как памятника архитектуры и сосредоточенных в нем культурных ценностей. Приказом Крымревкома от 24 ноября 1920 г. были объявлены собственностью государства «все памятники зодчества, археологические, этнографические и пр. памятники и музеи, коллекции и предметы» (ГААРК).? Ф.Р. ?138.? Оп. 1.? Д. 1.? Л. 1. Общее наблюдение и полная ответственность за их состояние возлагались на секцию по охране памятников старины подотдела искусств отдела народного образования Крымревкома, преобразованную 23 мая 1921 г. в Крымский областной комитет по делам музеев и охране памятников старины, искусства, природы и народного быта (Крымохрис). Аналогичные секции были созданы на местах. 25 ноября 1920 г. начала свою деятельность комиссия по охране старины и художественных ценностей Алупкинского района (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 39.? Л. 23? 23а.

Первое время после национализации имение «Алупка» оставалось в прежних границах. Управление им перешло непосредственно в руки самих рабочих и служащих, которых насчитывалось 39 человек. Заведующим стал бывший управляющий А. А. Фетисов. На состоявшемся 23 ноября 1920 г. общем собрании был избран рабочий контрольный комитет в составе: председатель — В. М. Фетисов, помощник винодела; секретарь — А. М. Орлов, рассыльный конторы; член — У. Абибул Хазы, смотритель замка; кандидаты — Л. А. Виденмейер, виноградарь, и Н.П., Фомин, старший рабочий (ГААРК).? Ф.Р. ?2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 9. Основной его функцией являлась забота о сохранности имущества имения. В ноябре — декабре 1920 г. здесь так же, как и в других крупных усадьбах, квартировали заполнившие Крым красноармейцы. Телефонограммой председателя Реввоенсовета Южного фронта Бела Куна, разосланной 23 ноября ревкомам, комендантам, командирам всех воинских частей, запрещались всякого рода реквизиции имущества национализированных имений (ГААРК).? Ф.Р. ?1271.? Оп. 1.? Д. 45.? Л. 3. Однако данное распоряжение не выполнялось. В Алупке предметами изъятий становились сено, фураж, конская упряж, дрова, вино. В ночь с 24 на 25 ноября подвергся разграблению сам дворец. Злоумышленники проникли в его помещение со стороны Львиной террасы, разбив дверное стекло. По факту хищения председателем Алупкинского ревкома Коваленко была создана специальная комиссия. В нее вошли члены комиссий по охране памятников старины. Комиссия произвела беглый осмотр дворца и констатировала, что «из многих комнат имущество разграблено» (ГААРК).? Ф.Р. ?2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 5. Затем дворец был опечатан, а у дверей выставлен караул из сторожей имения. Покинувшие Алупку 1 декабря 1920 г. бойцы 451-го полка увезли с собою 6 сундуков и военную шашку с надписью «За выдающуюся храбрость». В акте от 17 декабря того же года, составленном рабочим контрольным комитетом имения, отмечалось: «…при осмотре здания замка оказалось, что на террасе со львами на нижней ее площадке сброшены с подставок 2 мраморные вазы, которые при падении разбились на мелкие осколки» (ГААРК).? Ф.Р.? 2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 38. В целом же в результате постоев воинских чинов и стрелковой дивизии, помещения старого дворца оказались сильно загрязнены, а их внутреннее убранство приведено в беспорядок.

1 декабря 1920 г. было создано Управление южнобережских советских хозяйств в Крыму (Южсовхоз) (ГААРК).? Ф.Р.? 1667.? Оп. 1.? Д. 1.? Л. 1. Прежде всего им предстояло провести инвентаризацию имевшегося у них имущества. 26 января 1921 г. А. А. Фетисов и представители Управления Южсовхоза А. Н. Федорченко, Н. М. Балощенко, Н. Л. Лейбман подписали акт приема имения «Алупка». К акту прилагались описи построек, имущества, находившегося во дворце и других помещениях, скота, инвентаря по виноградарству и виноделию, общехозяйственного и садового инвентаря, оборудования слесарной мастерской и электростанции, запасов вина, продовольствия, фуража, растений в оранжерее (ГААРК).? Ф.Р.? 2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 40? 130. Описание имущества производилось с использованием прежних инвентарных книг. Перечисленный комплекс документов объемом в 90 листов позволяет составить представление о состоянии имения накануне революции. Общая площадь земельных угодий определялась в 783 десятины 1610 кв. сажен, в том числе под парком находилось более 33 десятин, виноградниками — 21 десятина, фруктовым садом — 4 десятины, сенокосом и пастбищами — 53З десятины, лесом — 135 десятин. Основными отраслями хозяйства являлись виноградарство и виноделие. В имении находилось 18 жилых и 46 хозяйственных построек, 2 винных подвала. Содержание дворца и парка требовало значительных затрат. Определенный интерес представляет перечень находившихся в каждом из помещений дворца предметов, часть которых впоследствии составила основу экспозиции будущего музея. В него были включены живопись, скульптура, художественная мебель, произведения декоративно-прикладного искусства, фарфоровая и фаянсовая посуда, осветительные приборы: подсвечники, канделябры, люстры, бра.

После национализаций бывшее имение Воронцовых стало называться совхозом «Алупка» и вошло в твердую сеть Управления Южсовхоза. В феврале — марте 1921 г. в Крыму с целью ознакомления с постановкой партийной и советской работы побывал член коллегии Народного Комиссариата по делам национальностей РСФСР М. Султан-Галиев. В своем докладе по результатам поездки он отметил: «…Что же Касается советских хозяйств, то они представляют печальную картину. Во главе их сидят в большинстве случаев бывшие управляющие помещичьими усадьбами и имениями…, зараженные до мозга костей духом старого колонизаторства. Организация же совхозов, зон произошла не планомерно, анархически. Всякий, кому не лень захватывал усадьбы и поместья и объявлял себя совхозом… Совхозы беспризорны. Проезжая по усадьбе графа Воронцова-Дашкова, он был свидетелем, как в роскошном парке ценные южные культурные растения уничтожались, пасущейся тут же безнаказанно коровой заведующего хозяйством (б. управляющий имением у Воронцова-Дашкова)…» Султан-Галиев М. О положении в Крыму//Крымский архив.? Симферополь.? 1996.? № 2.? С. 90.

14 февраля 1921 г. Крымревком издал приказ № 292 о регистрации в Крьмиохризе художественных, археологических, естественно-исторических коллекций предметов (ГААРК).? Ф.Р.? 1188.? Оп. 3.? Д. 13.? Л. 123. Учету подлежали картины, бронза, старинная художественная мебель, оружие, монеты, посуда, ткани, ковры, украшения. Алупкинский дворец был определен в качестве одного из коллекторов по сосредоточению изымаемых предметов искусства (ГААРК).? Ф.Р.? 1188.? Оп. 3.? Д. 108.? Л. 178. Приказом № 450 от 11 августа 1921 г. Крымревком санкционировал его передачу в распоряжение Крымохриса (ГААРК).? Ф.Р.? 1188.? Оп. 3.? Д. 15.? Л. 45. Ударные темпы, которыми проводилась первая масштабная реквизиция культурных ценностей имений, отразились на ее качестве. В связи с этим 14 января 1922 г по поручению Крымского обкома РКГI (б) Совет Народных Комиссаров Крымской АССР (КрЫгмСНК) образовал очередную комиссию по учету, охране, концентрации и выделению ценностей дворцов, дач и совхозов Крыма. В январе — феврале 1922 г. члены комиссии обследовали дворцы: Малый и Большой в Ливадии Воронцовский в Алупке, Долгоруковский в Мисхоре¹⁹ (ГААРК).? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 104.? Л. 4. Деятельность комиссии стала предметом обсуждения на заседании президиума КрымСНК 18 марта 1922 г. 20. ГААРК).? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 116.? Л. 2 — 2 об. Комиссии было вменено в обязанность за счет изъятых ценностей пополнить фонды существовавших музеев. Согласно принятому постановлению Воронцовский дворец получил музейный статус. Распоряжением Управления Южсовхоза от 1 июля 1922 г. управляющему совхозом «Алупка» А. М. Фетисову поручалось осуществить передачу Воронцовского дворца заведующему Крымохрисом А. И. Полканову. 11 июля они подписали акт, по которому дворец с Шуваловским корпусом, старым домом, оранжереей, внутренним двориком и со всем находившимся в этих помещениях имуществом, подробно поименованным в особой инвентарной описи, поступал в ведение Крымохриса (ГААРК).? Ф.Р.? 1128.? Оп. 2? Д. 103.? Л. 13; .

Таким образом, бывшее имение Воронцовых-Дашковых оказалось поделенным между двумя ведомствами. Народный Комиссариат здравоохранения (Наркомздрав) РСФСР приступил к устройству на его территории государственного курорта. Народный Комиссариат просвещения (Наркомпрос) РСФСР занялся превращением Воронцовского дворца в государственный музей. Первоначально, по-видимому, музейную экспозицию составили оставшиеся от прежних владельцев предметы, входившие в интерьеры вестибюля, бильярдной комнаты, столовой, голубой гостиной, кабинета МС. Воронцова, китайского кабинета, ситцевой комнаты, зимнего сада. Изменение условий хозяйствования, поставило учреждения непроизводственной сферы перед нелегким выбором: в лучшем случае им предстояло функционировать в рамках строго отведенного бюджета, позволявшего удовлетворять лишь самые минимальные потребности, в худшем — перед ними открывалась перспектива перехода на самоокупаемость. По декрету СЯК РСФСР от 19 апреля 1923 г. учреждениям Наркомпроса предоставлялось право зарабатывать специальные средства, получаемые от взимания входной платы за посещение, от сдачи в аренду земельных участков и строений, не имевших историко-художественного значения, но связанных с музеями, дворцами, парками. Распоряжением от 18 августа 1923 г. КрымСНК (обязал Крымохрис отменить бесплатность посещения музеев (ГААРК).? Ф.Р.? 138.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 30. Самая высокая входная плата, составившая 50 копеек, была утверждена в наиболее популярные музеи, а именно: Панораму обороны Севастополя, Алупкинский, Бахчисарайский и Ливадийский дворцы. В 1922 г. Главное управление научными, научно-художественными, музейными и по охране природы учреждениями (Главнаука) передало Шуваловский корпус Воронцовского дворца в аренду под дом отдыха работников Наркомпроса РСФСР. Подобное соседство пагубно отразилось на состоянии самого музея. Исписанные львы, сорванные с мест и разбитые вазы, загрязненность парка, порча паркета, художественной мебели, картин из-за близости кухни — таковы последствия проведения первого курортного сезона на территории Алупкинский усадьбы (ГААРК).? Ф.Р.? 663.? Оп. 1.? Д. 246.? Л. 62, 65. Кроме того, выход из комнат проживавшего в музейной половине дворца заведующего домом отдыха пролегал через парадный вестибюль, вследствие чего он оставался открытым как днем, так и ночью. Председатель КрымЦИКа Ю. П. Гавен, посетивший в 1923 г. дворец, потребовал от Крымохриса положить конец подобного рода «безобразиям», отказавшись от продления арендного договора. Народному комиссару просвещения РСФСР АВ. Луначарскому была отправлена телеграмма, в которой указывалось: «Совнарком решительно возражает против сдачи в аренду флигелей Алупкинского дворца. Опыт прошлого года показал несовместимость дома отдыха с музеем. Здание, экспонаты попорчены, разведена грязь. Порчу дворца мы не можем допустить» (ГААРК).? Ф.Р.? 663.? Оп. 1.? Д. 246.? Л. 60. Несмотря на протест КрымСНКа, дело закончилось лишь сменой арендатора, каковым стал Московский губернский отдел просвещения, обязавшийся произвести ремонт помещений (ГААРК).? Ф.Р.? 1128.? Оп. 2.? Д. 441.? Л. 25. Тем временем Алупку посетили проверяющие от различных ведомств. 21 марта 1924 г. комиссия, образованная Крымвинделуправлением, по предписанию народного комиссариата земледелия Крымской АССР осмотрела дворец, состоявший в ведении Крымохриса, «на предмет определения бесхозяйственности». В составленном акте она констатировала: «…1) большинство комнат дворца находятся в удовлетворительном состоянии; 2) комната — бывшая бильярдная — найдена в плохом состоянии: стены покрыты копотью, лакировка мебели потускнела, потрескалась и покоробилась вследствие того, что под этой комнатой находится кухня, жар, пар и копоть от которой, проходя через щели пола, нанесли указанный вред. Паркет этой комнаты испорчен, частью от времени, частью от кухонного жара; 3) на лестнице, соединяющей главный корпус с библиотекой, не только сыро, но даже стоит вода лужами… Шуваловское крыло сдано Охрисом в аренду Наркомпросу, в котором последний устроил дом отдыха… Хозяйство Наркомпроса ведется небрежно и антисанитарно. В двадцати шагах от дворца свалочные ямы, наполненные кухонными отбросами… деревья-магнолии оборваны целыми ветвями и обезображены поломками… Ограда парка в неудовлетворительном состоянии, и мелкий скот и в настоящее время проникает в сад… Нижний парк в худшем состоянии. Свежих порубок много… павильон, занятый рыбаками, полуразрушен. У берега в парке устроен вагон для скота, заполненный навозом… Всюду грязь, мусор, свалочные кучи. Общая картина ведения хозяйства в совхозе Алупка» безнадежна. Полная бесхозяйственность в управлении домами довела их до разрушения. Установлено сплошь и рядом захваты не принадлежащих по договору строений и сдача в аренду имущества без всяких на него прав" (ГААРК).? Ф.Р.? 2732.? Оп. 1.? Д. 72.? Л. 1 — 1об. В октябре того же года комиссия в составе представителей от Крымского обкома РКГI (б) — Н. И. Варлена, от ГПУ — ПА. Рубенчика, произвела обследование Крымских музеев с целью определения их ценности и выявления бывших помещиков из состава музейных служащих. Относительно Алупкинского музея она отметила следующее: «…Алупкинский дворец… ныне музей ценится архитектурною постройкою и художеством некоторых предметов. Заведующий бывший дворянин, скрывающий свой бывший титул барона, несмотря на то, что население его величает барон Менден. Нами установлено, что Менден бывший помещик Полтавской губернии, бежавший в Крым, и бывший мировой судья. Штат служащих 4 человека» (ГААРК).? Ф.Р.? 460.? Оп. 1.? Д. 1301.? Л. 12.

Глубоко внедрявшийся в сознание, как простых служащих, так и руководящих кадров советского типа идеологический принцип «ко всему подходить исключительно с классовых позиций» ярко проявился и по отношению к культурному наследию прошлого. 25 октября 1924 г. президиумы КрымЦККа и КрьмСНКка приняли совместное постановление о возбуждении ходатайства перед Центром о передаче в качестве курортного фонда для устройства домов отдыха Большого и Малого Ливадийских и Алупкинского дворцов (ГААРК).? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 492.? Л. 1 — 1б. Алупкинский музей удалось отстоять, изменив его мемориальный профиль на историко-бытовой. 12 ноября 1924 г. коллегия Крымнаркомпроса утвердила решение о реорганизации его в музей русского быта конца ХVIII и начала ХIХ столетия с отделом Старого Крыма в отражении его в картинах и гравюрах (ГААРК).? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 601.? Л. 173. Автором первой научной экспозиции Алупкинского музея стал С. Д. Ширяев, назначенный его директором в 1925 г Пальчикова А. П. Принцип построения музейной экспозиции в историческом дворце//III Таврические научные чтения, посвященные 160-летию со дня рождения А.Л. Бертье-Деларга. Сборник материалов. — Симферополь 2003. — С. 34. Суть ее, по его словам, сводилась к тому, чтобы «…с одной стороны, сохранить общий облик дворца как памятника русской усадебной культуры 1830 годов, с соблюдением сохранившейся планировки дворцовых помещений, а с другой — самостоятельно выявить на этом фоне художественные собрания дворца. Для этой цели последние были размещены в нескольких группах, иллюстрирующих отдельные эпизоды в развитии русской и западной живописи и отчасти скульптуры. Таким образом, сложился ряд интерьеров в характере тридцатых годов прошлого века и отчасти примыкающего к нему периода 1820 — 1850 гг., являющихся в то же время экспозиционными залами для собрания живописи и скульптуры…» Ширяев С. Д. Алупка. Дворец и парки. — Симферополь, 1927. — С. 66. В 1927 г. вышел составленный С. Д. Ширяевым первый путеводитель по Алупкинскому дворцу и парку.

Во второй половине I920-х гг. продолжалось пополнение музейной коллекции за счет культурных ценностей из дач, передаваемых под здравницы. В 1925 г. сюда перевезли некоторые экспонаты из Ливадийских дворцов. Из совхоза «Южлечвино» поступили проекты чертежей Воронцовского дворца, составленные английским архитектором В. Гунтом (ГААРК).? Ф.Р.? 1128.? Оп. 2.? Д. 241.? Л. 129. По решению Высшей Арбитражной комиссии Экономического совещаний РСФСР от 14 сентября 1926 г. дворец «Сельбиляр» в Ялте перешел в ведение Главного курортного управления Наркомздрава РСФСР, а размещавшиеся в нем коллекции художественного музея были переданы в Алупкинский дворец. Вскоре жертвой курортного строительства становится и сам Алупкинский музей. Постановлениями СНК РСФСР от 28 февраля 1927 г. и ВЦИК от 4 апреля 1927 г. его вынудили передать Курортному управлению Южного берега Крыма старый дворец, где находился жилой фонд научных сотрудников, оранжерею, предназначавшуюся для хранения зимой субтропических растений, и Шуваловский корпус (ГААРК).? Ф.Р.? 1128.? Оп. 2.? Д. 441.? Л. 13, 17. В целом музей лишился около половины своих экспозиционных площадей, вследствие чего значительное количество картин было спрятано в фонды. Однако, несмотря на это, Алупкинский дворец продолжал оставаться одним из самых популярных крымских музеев. В начале 1930;х гг. он ежегодно обслуживал около 100 тысяч посетителей и являлся основным объектом демонстрации в маршрутах иностранных туристов. В 1932 г. поднимался вопрос о передаче Алупкинскому музею картин, фарфора, художественной бронзы из свернутого художественного отдела Центрального музея Тавриды, вынужденного ввиду недостатка экспозиционных залов хранить свои экспонаты на тесных сырых складах (ГААРК).? Ф.Р.? 663.? Оп. 4.? Д. 492.? Л. 1 — 3. 7 октября 1934 г. президиум КрымЦИКа принял постановление «О состоянии и задачах музейного строительства в Крымской АССР», в котором, учитывая крупное научное и просветительное значение Алупкинского музея для южнобережного Крыма, решил ходатайствовать перед Наркомпросом РСФСР о выделении из Центрального фонда, фондов Эрмитажа Третьяковской галереи, Русского музея соответствующего количества картин и скульптурных произведений для пополнения его экспозиции и об ассигновании средств на капитальный ремонт здания дворца как памятника общесоюзного значения. Всего довоенное поступление из центральных музеев, по сведениям А. П. Пальчиковой, составило свыше 170 предметов Пальчикова А. П. История формирования… — С. 17.

С 13 июля 1936 г. Алупкинский музей перешел в ведение Управления по делам искусств Крымской АССР, что влекло за собой корректировку его профиля (ГААРК).? Ф.Р.? 3076.? Оп. 1.? Д. 21 а.? Л. 3 об. Из историко-бытового он должен был стать историко-художественным. С повышением культурного уровня посетителей соответственно возрастали требования и к самому музею. Кроме того, необходимость достойного представления пополнившегося в 1920;1930;е гг. произведениями искусства как досоветского, так и советского периодов музейного фонда требовала расширения экспозиции, чего нельзя было достичь без возврата принадлежавших ранее музею помещений. К тому же функционирование в дворцовом ансамбле санатория им. «10-летия Октябрьской революции» и поликлиники Всесоюзного объединения курортов (ВОК) наносило вред памятнику архитектуры. У башни с часами сделали пристройку сарая из ракушечника и установили мусорный ящик, а снаружи, у главного проезда, выложили из кирпича трубу, нарушив архитектурный стиль Дворца. Строительная контора курортного треста пыталась снести башню старого дворца (ГААРК).? Ф.Р.? 663.? Оп. 9.? Д. 465.? Л. 1. Вода с крыш из-за неисправности водосточных труб, часть которых оказалась разворованной, стекала прямо по стенам, разрушал их кладку. В оранжерее устроили красный уголок, а теплолюбивые растения гибли зимой от холода. Первоочередной задачей музея являлось проведение реэкспозиции. Существовавшая экспозиция, созданная С. Д. Ширяевым в 1925 г., оставалась неизменной и при его преемнике Я. П. Бирзгале, руководившем музеем с 1928 по 1937 гг. Между тем необходимость внесения в нее изменений осознавалась и самими музейными работниками. Так, заведующий библиотекой С. Г Щеколдин к недостаткам экспозиции относил разбросанность коллекций античной скульптуры по трем залам: голубой гостиной, зимнему саду, библиотеке; размещение акварели художника А. Д. Кившенко «Взятие Иерусалима» среди висевших в коридоре гардеробной картин, отражавших эпизоды из истории покорения Россией Кавказа (ГААРК).? Ф.Р.? 3076.? Оп. 1.? Д. 31.? Л. 19 — 19 об. Спорной, по его мнению, являлась целесообразность демонстрации в столовой щита, раскрывавшего крепостничество как основу феодально-помещичьего строя России ХVIII первой половины ХIХ в. Более подходящим для него местом он считал библиотеку. Пополнение имевшейся экспозиции новыми экспонатами также не производилось. Согласно описи музейного инвентаря, составленной Я. П. Бирзгалом и старшим хранителем Вайсбергом, на учете числилось 2554 предмета (ГААРК).? Ф.Р.? 3076.? Оп. 1.? Д. 21 а.? Л. 5 — 38. Причем более 1500 экспонатов помещалось в запасниках без соблюдения надлежащих условий хранения. 13 марта 1938 г. новым директором Алупкинского музея был назначен 3.3. Цивин, окончивший факультет живописи Академии Художеств. Он намеревался решить, прежде всего, три задачи: провести реэкспозицию музея, осуществить ремонт дворцового здания и реорганизовать научную библиотеку. Предложенный З. З. Цивиным план коренной перестройки музейной экспозиции предусматривал ее расширение за счет использования органически связанного с дворцом Шуваловского корпуса, что давало возможность включить в показ значительное количество высокохудожественных экспонатов, хранившихся в фондах.

Пока же между КрымСНК и СНК РСФСР продолжалась переписка о возвращении музею Шуваловского корпуса и оранжереи, к переоборудованию, были намечены основные экспозиционные залы первого этажа дворца (ГААРК).? Ф.Р.? 652.? Оп. 15.? Д. 12.? Л. 48 — 50. Несмотря на то, что данный проект реэкспозиции получил в 1939 г. одобрение в Управлении по делам искусств РСФСР, реализация его не осуществлялась из-за нерешенности вопроса относительно Шуваловского корпуса.

Давно назрела необходимость проведения капитального ремонта дворца. Вследствие оползней здание во многих местах дало неравномерную осадку, приведшую к появлению трещин на стенах и потолках, осыпанию штукатурки, а в голубой гостиной лепных украшений. Протекание крыши создавало угрозу порчи музейных экспонатов. Согласно акту технического осмотра здания музея, составленному 5 октября 1935 г. его стоимость определялась в 206 908 рублей (ГААРК).? Ф.Р.? 3076.? Оп. 1.? Д. 28.? Л. 176 — 176 об; Д 31. — Л. 42 об. Финансирование же осуществлялось частями, вследствие чего ремонт оказался растянутым на несколько лет. Отсутствие необходимых строительных материалов, а также практика выделения средств в конце отчетного года не давали возможности использовать их в полном объеме. На неопределенное время откладывалась научная обработка библиотечного фонда, насчитывавшего более 29 000 книг. Большая часть их была издана на иностранных языках, а по штатному расписанию музея числилось только три экскурсовода и ни одного научного сотрудника. В неупорядоченном состоянии находился архив музея. Одна его часть, около 500−600 единиц хранения, помещавшаяся в башне, включала материалы, относящиеся к управлению майоратом «Алупка», приходно-расходные книги, месячные и годовые отчеты по садоводству, виноградарству, расчетные ведомости на выдачу зарплаты поденным рабочим и постоянным служащим, переписка по хозяйственным вопросам, а также с Одесским дворцом Воронцовых (ГААРК).? Ф.Р.? 415.? Оп. 1.? Д. 164.? Л. 87. Вторая часть материалов — личная переписка Воронцовых с родственниками и друзьями, в основном на французском языке, многочисленные фотографии и фотоальбомы о строительстве дворца и устройстве парка, лиц царской фамилии и гостей — размещалась в комнате рядом с кабинетом директора. Документы не были учтены и систематизированы, хранились на столах и полках вместе с дореволюционными изданиями, журналами, газетами, К тому же у директора не сложились отношения с трудовым коллективом, недовольным методами его руководства. По жалобам некоторых сотрудников музея Управление по делам искусств Крымской АССР в декабре 1939 — январе 1940 г. провело всестороннюю проверку деятельности Алупкинского дворца, выявившую в ней ряд существенных упущений. 1 февраля 1940 г. за злоупотребления служебным положением, срыв ремонта дворца, устранение от налаживания научной работы музея З. З. Цивин был освобожден от занимаемой должности. Вместо него был назначен Е. И. Портной, которого уже 23 октября 1940 г. сменил А. Е. Сайкин (ГААРК).? Ф.Р.? 3076.? Оп. 1.? Д. 33.? Л. 7, 144. Такая директорская чехарда вряд ли могла пойти на пользу музею, что и показали результаты новой проверки. Приказом от 12 декабря 1940 г. Управление по делам искусств Крымской АССР для проверки состояния и развития изобразительного искусств в Крыму сформировало бригаду во главе с Я. П. Бирзгалом. В перечень поставленных перед ней заданий входило обследование экспозиций художественных музеев и подготовка информации о проводимой ими политико-просветительной работе. В рекомендациях по устранению недостатков, установленных бригадой при осмотре Алупкинского дворца, предлагалось: определить его профиль как художественно-историко-бытовой, имеющий задачей показать развитие дворянско-помещичьей культуры первой половины ХIХ в. на базе крепостного труда с противопоставлением положения крестьянства при советской власти, научно-исследовательскую работу направить на описание экспонатов, для чего ввести в штат музея одну единицу научного работника, возобновить научно-популярные издания по материалам музея, завершить в 1941 г. ремонтно-реставрационные работы во дворце и инвентаризацию фондов (ГААРК).? Ф.Р.? 4165.? Оп. 1.? Д. 3.? Л. 16. Однако времени для претворения в жизнь этих предложений почти не оставалось. Через полгода грянула война, едва не погубившая дворец, который пришлось спасать от попыток совершения по отношению к нему вандализма сначала со стороны своих, а затем — чужих.

3. Алупкинский дворец-музей в военные годы (1941;1944 гг.)

Одно из убеждений полит бюро СССР было таковым, что войны не будет, соответственно, подготавливать культурные ценности к эвакуации — лишнее. Накануне войны в Алупку даже привезли выставку картин художников-передвижников. И вот, «неожиданно», война нагрянула. Ценное имущество музея стали срочным образом складывать в ящики и вывозить в Ялтинский порт, всего было вывезено 144 ящика с музейными экспонатами.

С самого начала войны ценности музея готовились к эвакуации. Руководил и фактически осуществлял эту сложную операцию присланный из Симферополя опытный научный работник, а затем и директор Симферопольского краеведческого музея Александр Иванович Полканов. Сотрудников музея постепенно, за ненадобностью увольняли, уволен был и Щеколдин С. Г. Единственный член ВКП (б), исполняющий обязанности директора, Андрей Ефимович Щербатюк, должен был сопровождать ценности музея до места назначения. Все эти ценности должен был вывезти теплоход «Армения», но он был затоплен недалеко от Ялты, так и не успев причалить к порту.

Было ясно, что оккупация неизбежна, фронт быстро приближался к Крыму, В Алупке, в Ялте началась паника, кто мог — уезжал. Все сотрудники музея были уволены, остался только один — Щеколдин Степан Григорьевич, который был признан негодным для строевой службы в связи с плохим зрением. Когда началась война, Степан Григорьевич Щеколдин работал экскурсоводом Воронцовского дворца в Алупке.

Анатолий Григорьевич Коренев был переведен из Севастополя в Алупкинский дворец-музей на должность заместителя директора по научной части в 1939 году.

Щеколдин С.Г. был рад близкому знакомству с Анатолием Григорьевичем, знатоком и ценителем искусств, художником. Экспозиция музея годами не менялась. Тема экскурсий была «художественно-историко-бытовая». Анатолий Григорьевич никаких изменений не вносил. Он писал книгу о дворце и парках Алупки, иллюстрировал ее фотоснимками, предполагая, что музей издаст ее. Руководство музея никакого внимания к его работе, безусловно нужной, по всей видимости, не проявляло. Написанная человеком широко эрудированным в области искусств, увлеченно прочитанная, она произвела на них хорошее впечатление. Судьба рукописи неизвестна. В музее она не осталась. Мария Ивановна после смерти Анатолия Григорьевича в 1942 году уехала в Симферополь и, значит, увезла и рукопись Рукопись сохранилась, находится в научном архиве Музея-заповедника.

После Портного (отличившегося как руководитель приказом № 1 — «Создать в музее отдел флоры и фауны», так и не исполненным) до войны несколько месяцев директором был Сайкин (имени и отчества не указано).

На втором этаже музея устраивалась выставка картин крымских художников. Анатолий Григорьевич Коренев пригласил Степана Григорьевича для создания экспозиции. Он делал все, что для этого было нужно. Коренев был явно физически слаб и удручен.

Уволенный из музея, Щеколдин С. Г. устроился работать бухгалтером в пекарню, но часто заходил в музей с тревожной мыслью — успеют эвакуировать. Все ценности, кроме мебели, каминных часов, скульптуры, упаковывались в солидные деревянные ящики с ручками по бокам. Упакована была и библиотека Михаила Семеновича Воронцова из библиотечного зала. Книги из библиотеки Мальцева, из его имения в Симеизе, со времени создания музея хранившиеся во всех шкафах бывшей гардеробной графини, а также книги, находившиеся в библиотечной башне до самого верхнего ее этажа, были оставлены. Брошены и все книги «рабочей библиотеки» для сотрудников музея. Она находилась на первом этаже библиотечного корпуса. Оставлен был и весь столовый и хозяйственный фонд Воронцовых: фарфоровые сервизы, бокалы различных размеров, предметы хозяйственного обихода. Этот фонд находился в комнате между гардеробной и кабинетом. Оставался и многотомный архив Воронцовых, экономический и эпистолярный архивы.

А. И. Полканов хотел снять со стен Парадной столовой панно Гюбера Робера. Степан Григорьевич попросил не делать этого: вмонтированные в рамы более ста лет назад при свертывании в рулоны картины погибнут, осыпется краска: «Ведь мы же вернемся после войны, вернутся и экспонаты музея», — говорил Щеколдин. Полканов согласился. Панно остались.

Все, предназначенное к эвакуации, было упаковано в 144 ящика. Машины для перевозки их в Ялтинский порт горсовет давал с трудом. Вывезено было 43 ящика, 101 ящик остался в Вестибюле, Гардеробной, Ситцевой комнате, Ситцевой комнате, в зале библиотеки.

Фронт быстро приближался к Крыму. В Алупке, в Ялте паника. Кто мог? уезжал. А что же музей? Оставлен на произвол судьбы? Из музея все уехали. Директор Сайкин отбыл сразу, как только началась работа по эвакуации. В музее остались Коренев с женой, сторож Кухарский и Щеколдин С. Г. Из Ялты позвонил Щербатюк: «Давайте машины, отправляйте ящики в порт». Анатолий Григорьевич нервничал, растерявшись, передал Степану Григорьевичу трубку. Степан Григорьевич отвечал Щербатюку: «Машин нет, все разбежались, грузить некому и не на что». Больше Щербатюка он не видел никогда.

Красная армия отступала к Севастополю, по всем дорогам Южного берега Крыма: по нижнему и верхнему шоссе. Это длилось несколько дней.

В Шуваловском корпусе дворца, где помещался дом отдыха имени 10-летия Октября, разместился штаб истребительного батальона.

Решением ОБКОМА Воронцовский дворец должен был быть взорван истребительным батальоном, но с большим трудом Щеколдину удалось предотвратить взрыв, отговорить начальство от этой идеи. По сути, Щеколдин остался единственным хранителем ценностей музея от варварства как НКВД, так и оккупационных войск противника.

6 ноября 1941 г. Алупку стали оккупировать немцы, ходили слухи, что первые три дня оккупации Гитлер разрешил грабить «победителям».

Однажды на площадь к дворцу подъехала машина с грузом, из кабины вышел молодой солдат в пилотке. Он спросил: «В музее кто-нибудь есть?». Щеколдина охватила тревога: он подумал, что музей хотят взорвать". Человек пять-шесть побежали вместе с ним к машине. Один из них назвал себя комиссаром батальона Поздняковым, другой — командиром батальона Вергасовым. Солдат в пилотке представился как уполномоченный НКВД. В машине была взрывчатка. Уполномоченный упорно твердил, что он выполняет приказ. Спор был недолгим. По приказу Позднякова дружинники выдворили машину вон. Щеколдин попросил дать ему охрану. С этого дня в вестибюле дворца постоянно днем и ночью находились 5−6 бойцов истребительного батальона. Но пришел день, когда Шуваловский корпус опустел: истребительный батальон исчез, ушел в горы. В городе шли разговоры о взрыве дворца. Щеколдина охватила тревога за судьбу музея. Его вызвал председатель горисполкома:

— Есть приказ Сталина: врагу ничего не оставлять. Ты хорошо знаешь дворец. Возьми керосин, облей подвалы и жди нашего звонка. Тебе останется только бросить спичку и убежать.

Степан Григорьевич вернулся в опустевший дворец. Он понимал, что из музея он не может никуда уйти. Потрясенный услышанным, вынул нож и… дрожащими руками перерезал телефонный провод. А наутро узнал, что ночью последние части Красной Армии и руководство города покинули Алупку. Он стал единственным хранителем дворца.

Вечером 3 ноября последние части Красной армии прошли через Алупку. В Алупке не было никакой власти. Все: горисполком, НКВД, милиция, пожарная команда уехали в Севастополь. Двое суток — 4-го и 5-го ноября 1941 года — безвластие.

В залах музея был хаос. Картин на стенах не было никаких, только панно Г. Робера красовалось в Парадной столовой. Вся мебель ее была сдвинута в одну сторону. В Бильярдной свернут в рулон ковер, всегда лежавший в этой комнате, — подарок М. С. Воронцову от персидского шаха Фетх-Али. Во всю длину коридора возле гардеробной стояли ящики с книгами. Ящики были и в зале Библиотеки. В Зимнем саду стояла на своих местах вся античная скульптура: саркофаг, голова Медузы Горгоны (барельеф), статуя поэта, торс Венеры.

Через день по крымским дорогам уже шла фашистская армия. Во дворце остановился немецкий генерал Розенберг. Его группа занималась вывозом антиквариата в Германию. Первым делом Щеколдину удалось убедить фашистов, что вывозить антиквариат нельзя. И Розенберг выдал удостоверение, по которому Щеколдин стал ответственным за сохранность воронцовских сокровищ.

Удостоверение выручало не раз. Как-то из гостиной фашист стащил бронзовую фигурку девушки. Щеколдин обратился в комендатуру, и на следующий день статуэтку разыскали. Постепенно возвращались все похищенные экспонаты. К окончанию войны коллекция дворца была такой же, как и в предвоенные годы.

Как-то на глаза одному из фашистов попалась картина великого английского художника Уильяма Хогарта «Политик» — единственное его произведение, находившееся в музее.

— Это просто очень хорошая копия, — бесстрашно заявил фашисту Щеколдин, хотя прекрасно знал, что его ждёт расстрел, если немец посмотрит на оборот картины, где имеются все нужные печати, удостоверявшие её подлинность.

В одних из первых дней оккупации трое высокого роста пожилых офицеров, пройдя по залам, направились в Библиотеку. Офицеры вскрыли ящик. В нем были гравюры. Грабеж, варварство царило в те дни в музее.

Работать было тяжело. Голод. Холод. В Зимнем саду мраморные бюсты Екатерины II, Воронцовых, прочие стояли на полу. В течение 2-х недель во дворце размещался склад ящиков с продовольствием и одеждой.

Щеколдин С.Г. в силу своих возможностей препятствовал вывозу музейных ценностей из дворца в Германию. По сути, он остался единственным хранителем ценностей музея от варварства как НКВД, так и оккупационных войск противника. 6 ноября 1941 г. Алупку стали оккупировать немцы, ходили слухи, что первые три дня оккупации Гитлер разрешил грабить «победителям».

Музей продолжал работать при немцах, Щеколдина назначили «хранителем» дворца музея, смотрительницы также смогли вернуться на свою работу в музей. По просьбе Щеколдина комендатура выдала разрешение и машину на транспортировку экспонатов, находящихся в Ялтинском порту. Когда Щеколдин прибыл в Ялтинский порт, он с ужасом увидел разграбленные ящики с музейными ценностями: «Склад был раскрыт настежь. Страшно и больно было видеть: на полу валялось несколько листов гравюр, затоптанных грязными сапогами; на одном из раскрытых ящиков стояла ваза из фарфора Веджвуд (из Голубой гостиной)! Из 43-х ящиков, вывезенных из музея, 7 были разграблены полностью (остальные 101 ящик были вывезены только в середине марта 1942г)… В Ялте ведь были те же два дня погромов, что и в Алупке, значит ценности музейные грабили и фашисты, и наши граждане?» Из ящиков удалось восстановить экспозицию музея, а сами ящики уничтожить, тем самым предотвратить вывоз ценностей немцами в Германию. Позже под склад были заняты помещения дворца: Голубая гостиная, Зимний сад, а парадную столовую и ситцевую комнату удалось уберечь от этой участи. Щеколдин настоял на том, что помещения дворца не могут быть складом, комендант пообещал освободить дворец через две недели и сдержал обещание.

Также была скрыта и «железная комната», по сути большой сейф с 30-ти сантиметровой стальной дверью, где хранилась коллекция гравюр в количестве 3,5 тыс. листов, карты, всевозможные планы, чертежи дворцов Воронцовых, портоланы XV—XVI вв.еков, архив Е. Ушаковой. Также книги второй половины XIX — начало XX века и коллекция газет в кожаном переплете XIX века, кроме того, коллекции гравюр, карт, чертежей дворцов, архивы. И за все два года оккупации немцы не узнали об этих фондах. Помимо исторических ценностей, в библиотечном зале хранились портреты руководителей партии и СССР, плакаты, в случае нахождения портретов немцами сотрудникам бы грозил расстрел. Немец из штаба Розенберга, увидев книги и журналы, приказал все, изданное после 1917 г., приготовить к отправке в Симферополь, якобы для выставки.

Ценные книги были спрятаны, немцам же отдали периодические журналы «Большевик» и др. Как ни странно, штаб Розенберга удовлетворился посланными книгами, не проверил выполнение своего распоряжения. Некоторые ценные книги хранились за занавеской в доме Щеколдина, при первом же обыске Степану Геннадиевичу грозил арест за сокрытие экспонатов музея от комендатуры.

Однажды, пришло письмо из штаба с требованием сообщить обратным письмом: сколько помещений во дворце, где они расположены и что в них находится. На свой страх и риск Щеколдин скрыл существование «железной» комнаты и библиотечной башни, благодаря этому оккупанты так и не были ни в библиотечной башне, ни в «железной комнате». Работа была очень напряженной, за любой обман немцы могли снять с поста «хранителя» музея или расстрелять, был голод и холод.

Проезжавшие мимо дворца на Севастополь немцы и румыны шли в музей группами и в одиночку. Смотрители следили за тем, чтобы не украли что-либо.

Однажды комендант вызвал Щеколдина и приказал: «Прекратить работу! Ни одного человека во дворце! Ключи сдать в комендатуру!». Фашисты могли начать хозяйничать и грабить, но Степану Григорьевичу удалось добиться, чтобы ему разрешили хотя бы часа два работать в музее, позже это время увеличилось, и можно было работать не одному, после смены коменданта ключи можно было уже не сдавать, и работа музейных сотрудников возобновилась.

С весны 1942 г. штаб ежемесячно присылал деньги на зарплату для штата работников дворца, деньги делились поровну: по 40 марок. Штаб не вмешивался в распределение денег. К 1 мая 1942 г. музейная экспозиция была полностью завершена… Солдаты, офицеры всех рангов, проезжавшие мимо дворца в Севастополь, шли в музей, проходили по всем залам.

Помощники Щеколдина: Амди и Николай, сопровождали их, смотрители наблюдали за тем, чтобы не украли что-либо. Таким образом, волей-неволей Щеколдин и его помощники стали экскурсоводами. Юноши скоро стали говорить по-немецки. Дворец-музей работал с 8 часов утра до комендантского часа (до темноты) Все два с половиной года без выходных.

Если в Алупку приезжал какой-либо «чин», за хранителем приезжали рано утром. В мае 1942 г. очередной комендант предложил брать деньги за вход в музей, с того времени вход для военных стоил 2 марки, для гражданских: — 3 марки, местным жителям было не до музея, если кто и посещал, то ради любопытства, бесплатно.

На руку сыграла уверенность Гитлера в победу — экспозиция музея пополнялась портретами царей, летом 1942 года в музей привезли портреты Александра I (художника Джорджа Доу), Николая I (художника Голике) и все фамильные портреты, бывшие в экспозиции до войны в Парадной столовой: С.Р. и М. С. Воронцовых и Браницкой с семьей. Они были в трофейном музее в Берлине. Фамильные портреты поместили в той же довоенной экспозиции в Парадной столовой. Портрет Александра I, как раньше, — в Вестибюле, налево от него.

1944 год. Советская армия наступает на запад. Сразу началось движение вражеских войск на Севастополь. В начале апреля Щеколдин поехал в Симферополь разузнать: если штаб Розенберга в бегстве оставит картины, то следует принять какие-то меры к их сохранности, может быть, к возврату в Алупку.

Поскольку мимо дворца двигалась беспрерывно армия врагов, были закрыты двери и ставни окон, сняли вывеску и находились внутри дворца.

В горуправлении предупредили: дворец и электростанция при отступлении будут взорваны фашистами. Щеколдину предложили добровольно покинуть дворец и уехать в Берлин. Он отказался.

15 апреля 1944 г. Щеколдин вместе со своими сотрудниками обнаруживает сброшенные громадные шашки для взрыва около всего северного фасада дворца-музея в количестве 11 штук. Они перенесли все шашки в старые окопы в парки, а для предотвращения взрыва сотрудники музея заперлись во дворце и дежурили все дни и ночи, 16 апреля 1944 г. Алупка была освобождена от немецко-фашистских захватчиков.

Сохраненные портреты лидеров СССР украсили стены дворца и встречали войска освободителей, за что Щеколдина несколько раз благодарили лично, в том числе по радио.

Было объявлено, что власть оккупантов окончена, не допускать пожаров, погромов, сохранять порядок на улицах. Достойно встретить наших освободителей. Дальше в книге «О чем молчат львы» рассказывается об нескольких арестах человека, который спас дворец от немецкой оккупации, о 9-ти лет сталинских лагерей, о неимоверных для человека трудностях, с которыми пришлось столкнуться г-ну Щеколдину.

Смыслом жизни этого человека было служение Отечеству. Величайшее мужество этого не могучего, а истощенного голодом военных лет человека позволило сохранить сокровище мировой культуры — Воронцовский Дворец-музей в Алупке. Только библиотека Воронцовского музея располагала уникальным собранием из тридцати тысяч томов! А картины, гравюры, скульптуры… И, наконец, сам дворец, один из великолепнейших дворцов мира! Всё это должно было погибнуть в пожаре войны! Чуть позже Президиум Верховного Совета СССР объявил благодарность Степану Григорьевичу. Десять лет сталинских лагерей в дополнение к благодарности оказались ещё трагичнее, чем оккупация, где жизнь ежедневно висела на волоске.

Заключение

В первой половине XIX века Алупку прославила усадьба Воронцовых и ее дворцово-парковый ансамбль,? выдающийся памятник эпохи романтизма, который ныне пользуется известностью во всем мире. Летом 1824 года сбылось пожелание Броневского? «вельможа со вкусом» начал скупать у местных татар и греков земли, сады, отдельные деревья, источники, пастбища и «здешнюю красоту? природу». Этим вельможей оказался наиболее знаменитый представитель рода Воронцовых в XIX веке? граф Михаил Семенович Воронцов.

Новый владелец желал сделать из Алупки роскошную резиденцию. Строительство велось с большим размахом с первого дня приобретения центральной части усадьбы, одновременно с разных ее концов. Уже в 1824 году первый южнобережный архитектор Ф. Ф. Эльсон (1793 — 1867), воплощая как свои проекты, так и те, что Воронцов заказывал известному английскому архитектору? Т. Харрисону (1744 — 1829) приступил к сооружению временного пристанища для владельцев, так называемого Азиатского павильона. Одновременно заложили другой? греческого типа павильон на берегу моря. В конце ноября 1824 года в Алупке появился нанятый в крохотном немецком княжестве Зигмаринген немецкий садовник Карл Август Кебах (1799 — 1851). Он сразу же занялся планировкой территории и посадками.

Построен дворец из местного зеленовато-серого диабаза, не уступающего по ценности мрамору. В то же время, исподволь,? не без влияния исторического направления в эстетике романтизма,? созревала мысль создать среди парка и вписанных в него усадебных построек величественный дворцовый комплекс, соответствующий богатому историческому прошлому края и красоте его горного ландшафта.

Соответствующий проект исполнил в 1827 году все тот же Харрисон. В 1828 году Воронцов лично вбил колышки на предполагаемом месте строительства главного корпуса и тут же начали рыть котлован под его фундамент, используя при этом имевшееся здесь скальное основание. В 1829 г. внезапно скончался, так и не успев подготовить необходимые рабочие платежи, Харрисон. Поэтому возник вопрос о новом проекте. Его подготовил другой архитектор — Эдуард Блор.

В 1833 году в Алупку прибыл ученик Э. Блора архитектурный мастер Вильям Гунт, который взял на себя обязательства неукоснительно следовать проекту и регулярно отчитываться перед автором.

Сам Блор в Алупке никогда не был. Очевидно, он был хорошо осведомлен о рельефе местности. Архитектор принял во внимание то, что уже были готовы фундаменты, и существовала первая кладка глубокой портальной ниши центрального корпуса. То и другое вошло в новый проект дворца в Алупке. Здание строилось 23 года (1828−1851 гг.).

Алупкинский дворец очень органично «вписался» в окружающий ландшафт и обрел свой ни на что не похожий художественно-выразительный образ. От корпуса к корпусу дворца дается наглядное представление о том, как развивалась средневековая архитектура, начиная от ранних форм и заканчивая XVI веком. Акцент при этом сделан на английский вариант зодчества.

Дворцовый комплекс в Алупке состоит из нескольких корпусов, составляющих единый архитектурный ансамбль, — центрального, столового, гостевого, библиотечного и хозяйственного. Гостевой корпус впоследствии получил название Шуваловского, так как в правой его части располагались покои дочери Воронцова Софьи Михайловны, в замужестве графини Шуваловой.

Корпуса воздвигались в следующем порядке. Центральный корпус возводился в 1831—1837 гг. В 1841—1842 гг. к столовой была пристроена бильярдная. В 1838—1844 гг. строились гостевой корпус, восточные флигели, все башни дворца, пятиугольник хозяйственных корпусов, оформлялся парадный двор. Последним был построен библиотечный корпус (1842−1846 гг.).

Алупкинский дворец в основном выдержан в стиле «Тюдор» с добавлением мавританского стиля. Дворец окружает прекрасный парк, разбитый в стиле английских садов.

Музей был основан во дворце 11 августа 1921 г. В 1926 г. после создания новой экспозиции и историко-бытового отдела переименован в «Алупкинский Государственный историко-бытовой музей». С 1945 по 1955 г. дворец использовался как государственная дача.

В 1961 г. после изменения профиля музея и создания экспозиции дворцового интерьера «Крымский Государственный музей изобразительных искусств в г. Алупке» был переименован в «Алупкинский Государственный дворец-музей».

14 декабря 1990 года «Алупкинский дворец-музей» реорганизован в «Алупкинский Государственный дворцово-парковый заповедник» (во исполнение решения сессии Крымского областного совета народных депутатов от 7 сентября 1990 года и решения Крымского облисполкома № 300 от 20 ноября 1990 г.).

29 октября (11 ноября — по новому стилю) 1920 г. было официально объявлено об эвакуации из Крыма военнослужащих и гражданского населения. Брошенные поместья и особняки в очередной раз становятся объектами набегов грабителей. Временный комитет общественной безопасности Алупки распорядился о выдаче служащим имения необходимого количества оружия и патронов для его охраны.

16 ноября был образован Алупкинский ревком. Приказами Крымского ревкома от 18 ноября и 14 декабря 1920 г. было положено начало национализации частновладельческих имений (ГААРК).? Ф.Р. ?1188.? Оп. 3.? Д. 3.? Л. 118. Отныне поместья со всеми угодьями, постройками, оборудованием, живым и мертвым инвентарем объявлялись достоянием РСФСР. Ревкомам вменялось в обязанность обеспечить их надлежащую охрану.

Столь же актуально стояла проблема обеспечения сохранности самого Воронцовского дворца как памятника архитектуры и сосредоточенных в нем культурных ценностей. Приказом Крымревкома от 24 ноября 1920 г. были объявлены собственностью государства «все памятники зодчества, археологические, этнографические и пр. памятники и музеи, коллекции и предметы» (ГААРК).? Ф.Р. ?138.? Оп. 1.? Д. 1.? Л. 1. Общее наблюдение и полная ответственность за их состояние возлагались на секцию по охране памятников старины подотдела искусств отдела народного образования Крымревкома, преобразованную 23 мая 1921 г. в Крымский областной комитет по делам музеев и охране памятников старины, искусства, природы и народного быта (Крымохрис). Аналогичные секции были созданы на местах. 25 ноября 1920 г. начала свою деятельность комиссия по охране старины и художественных ценностей Алупкинского района.

Первое время после национализации имение «Алупка» оставалось в прежних границах. Управление им перешло непосредственно в руки самих рабочих и служащих. В ноябре — декабре 1920 г. здесь так же, как и в других крупных усадьбах, квартировали красноармейцы.

В ночь с 24 на 25 ноября подвергся разграблению сам дворец. По факту хищения председателем Алупкинского ревкома была создана специальная комиссия. В нее вошли члены комиссий по охране памятников старины. Комиссия произвела беглый осмотр дворца и констатировала, что «из многих комнат имущество разграблено» (ГААРК).? Ф.Р. ?2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 5. Затем дворец был опечатан, а у дверей выставлен караул из сторожей имения.

26 января 1921 г. А. А. Фетисов и представители Управления Южсовхоза А. Н. Федорченко, Н. М. Балощенко, Н. Л. Лейбман подписали акт приема имения «Алупка». К акту прилагались описи построек, имущества, находившегося во дворце и других помещениях, скота, инвентаря по виноградарству и виноделию, общехозяйственного и садового инвентаря, оборудования слесарной мастерской и электростанции, запасов вина, продовольствия, фуража, растений в оранжерее (ГААРК).? Ф.Р.? 2752.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 40? 130.

После национализаций бывшее имение Воронцовых стало называться совхозом «Алупка» и вошло в твердую сеть Управления Южсовхоза.

14 февраля 1921 г. Крымревком издал приказ № 292 о регистрации в Крьмиохризе художественных, археологических, естественно-исторических коллекций предметов (ГААРК).? Ф.Р.? 1188.? Оп. 3.? Д. 13.? Л. 123. Учету подлежали картины, бронза, старинная художественная мебель, оружие, монеты, посуда, ткани, ковры, украшения. Приказом № 450 от 11 августа 1921 г. Крымревком санкционировал его передачу в распоряжение Крымохриса (ГААРК).? Ф.Р.? 1188.? Оп. 3.? Д. 15.? Л. 45. Ударные темпы, которыми проводилась первая масштабная реквизиция культурных ценностей имений, отразились на ее качестве. В связи с этим 14 января 1922 г по поручению Крымского обкома РКГI (б) Совет Народных Комиссаров Крымской АССР (КрЫгмСНК) образовал очередную комиссию по учету, охране, концентрации и выделению ценностей дворцов, дач и совхозов Крыма.

Комиссии было вменено в обязанность за счет изъятых ценностей пополнить фонды существовавших музеев. Согласно принятому постановлению Воронцовский дворец получил музейный статус. Распоряжением Управления Южсовхоза от 1 июля 1922 г. управляющему совхозом «Алупка» А. М. Фетисову поручалось осуществить передачу Воронцовского дворца заведующему Крымохрисом А. И. Полканову. 11 июля они подписали акт, по которому дворец поступал в ведение Крымохриса.

Таким образом, бывшее имение Воронцовых-Дашковых оказалось поделенным между двумя ведомствами. Народный Комиссариат здравоохранения РСФСР приступил к устройству на его территории государственного курорта. Народный Комиссариат просвещения РСФСР занялся превращением Воронцовского дворца в государственный музей.

В 1922 г. Главное управление научными, научно-художественными, музейными и по охране природы учреждениями передало Шуваловский корпус Воронцовского дворца в аренду под дом отдыха работников Наркомпроса РСФСР.

Алупкинский музей удалось отстоять, изменив его мемориальный профиль на историко-бытовой. 12 ноября 1924 г. коллегия Крымнаркомпроса утвердила решение о реорганизации его в музей русского быта конца ХVIII и начала ХIХ в. В 1927 г. вышел составленный С. Д. Ширяевым первый путеводитель по Алупкинскому дворцу и парку.

Во второй половине I920-х гг. продолжалось пополнение музейной коллекции. Вскоре жертвой курортного строительства становится и сам Алупкинский музей. Постановлениями СНК РСФСР от 28 февраля 1927 г. и ВЦИК от 4 апреля 1927 г. его вынудили передать Курортному управлению Южного берега Крыма старый дворец. В целом музей лишился около половины своих экспозиционных площадей, вследствие чего значительное количество картин было спрятано в фонды.

С 13 июля 1936 г. Алупкинский музей перешел в ведение Управления по делам искусств Крымской АССР. Из историко-бытового он должен был стал историко-художественным. 13 марта 1938 г. новым директором Алупкинского музея был назначен 3.3. Цивин.

По жалобам некоторых сотрудников музея Управление по делам искусств Крымской АССР в декабре 1939 — январе 1940 г. провело всестороннюю проверку деятельности Алупкинского дворца, выявившую в ней ряд существенных упущений. 1 февраля 1940 г. за злоупотребления служебным положением, срыв ремонта дворца, устранение от налаживания научной работы музея З. З. Цивин был освобожден от занимаемой должности. Вместо него был назначен Е. И. Портной, которого уже 23 октября 1940 г. сменил А. Е. Сайкин.

В годы Великой Отечественной войны экспонаты из Алупкинского дворца и многих других музеев Крыма не успели вывезти. Занявшие Крым немцы похитили много художественных ценностей, из них 537 произведений живописи и графики. Лишь небольшую часть картин удалось разыскать после войны и вернуть во дворец. При отступлении гитлеровцы хотели взорвать Воронцовский дворец, но стремительное наступление Приморской армии и Ялтинского партизанского отряда помешало уничтожить исторический памятник.

Одно из убеждений полит бюро СССР было таковым, что войны не будет, соответственно, подготавливать культурные ценности к эвакуации — лишнее. Накануне войны в Алупку даже привезли выставку картин художников-передвижников. И вот, «неожиданно», война нагрянула. Ценное имущество музея стали срочным образом складывать в ящики и вывозить в Ялтинский порт, всего было вывезено 144 ящика с музейными экспонатами.

Все эти ценности должен был вывезти теплоход «Армения», но он был затоплен недалеко от Ялты, так и не успев причалить к порту.

Было ясно, что оккупация неизбежна, фронт быстро приближался к Крыму, В Алупке, в Ялте началась паника, кто мог — уезжал. Все сотрудники музея были уволены, остался только один — Щеколдин Степан Григорьевич, который был признан негодным для строевой службы в связи с плохим зрением.

Решением ОБКОМА Воронцовский дворец должен был быть взорван истребительным батальоном, но с большим трудом Щеколдину удалось предотвратить взрыв, отговорить начальство от этой идеи. По сути, Щеколдин остался единственным хранителем ценностей музея от варварства как НКВД, так и оккупационных войск противника. 6 ноября 1941 г. Алупку стали оккупировать немцы, ходили слухи, что первые три дня оккупации Гитлер разрешил грабить «победителям».

Музей продолжал работать при немцах, Щеколдина назначили «хранителем» дворца музея, смотрительницы также смогли вернуться на свою работу в музей. По просьбе Щеколдина комендатура выдала разрешение и машину на транспортировку экспонатов, находящихся в Ялтинском порту. Когда Щеколдин прибыл в Ялтинский порт, он с ужасом увидел разграбленные ящики с музейными ценностями: «Склад был раскрыт настежь. Страшно и больно было видеть: на полу валялось несколько листов гравюр, затоптанных грязными сапогами; на одном из раскрытых ящиков стояла ваза из фарфора Веджвуд (из Голубой гостиной)! Из 43-х ящиков, вывезенных из музея, 7 были разграблены полностью (остальные 101 ящик были вывезены только в середине марта 1942г)… В Ялте ведь были те же два дня погромов, что и в Алупке, значит, ценности музейные грабили и фашисты, и наши граждане?» Из ящиков удалось восстановить экспозицию музея, а сами ящики уничтожить, тем самым предотвратить вывоз ценностей немцами в Германию. Позже под склад были заняты помещения дворца: Голубая гостиная, Зимний сад, а парадную столовую и ситцевую комнату удалось уберечь от этой участи. Щеколдин настоял на том, что помещения дворца не могут быть складом, комендант пообещал освободить дворец через 2 недели и сдержал обещание.

Но не все было так просто с новой властью города, комендант или другой офицер мог потребовать любую ценность из дворца только ради комфорта, отказать «хозяевам жизни» было очень рискованно, экспонаты приходилось спасать, ставя под угрозу собственную жизнь.

В то же время в Шуваловском корпусе дворца расположилась немецкая часть, найденные немцами книги выбрасывались из окна.

Однажды комендант вызвал Щеколдина и приказал: «Прекратить работу! Ни одного человека во дворце! Ключи сдать в комендатуру!». Фашисты могли начать хозяйничать и грабить, но Степану Григорьевичу удалось добиться, чтобы ему разрешили хотя бы часа два работать в музее, позже это время увеличилось, и можно было работать не одному, после смены коменданта ключи можно было уже не сдавать, и работа музейных сотрудников возобновилась.

В середине марта 1942 г. штаб Розенберга выдал охранную грамоту. Имея такой документ из штаба удалось сохранить музей от грабежа. Эта грамота защищала музей не только от простых солдат, но и от генералов, все уходили «с носом», ознакомившись с документом. Кроме грамоты, Щеколдину «присвоили» звание профессора, опасаясь того, что его место могут заменить немцем. Профессором Степан Григорьевич не стал перечить. Кроме того, «начальство» приказало сохранить ящики в целостности (101 ящик). Это значило — облегчить грабителям вывоз музейных ценностей в Германию. Зима была суровая, по разрешению Щеколдина сотрудники разбивали ящики и пользовались ими для отопления домов, так и были израсходованы все ящики. «Начальство» навещало и осматривало музей раз в месяц, сначала им показывались только те комнаты, которые их интересовали, позже осмотр стал более внимательным. В библиотечном зале были три двери, кроме входной: стенной шкаф, вход в библиотечную башню и в комнату, которую называли «железной» — по сути большой сейф с 30 сантиметровой стальной дверью. Немец приказал открыть дверь — в комнате было пусто, думая, что за остальными дверями то же самое, он не стал требовать того же. А в башне были книги второй половины XIX — начало XX века и коллекция газет в кожаном переплете XIX века, кроме того, были коллекции гравюр, карт, чертежей дворцов, архивы. И за все два года оккупации немцы не узнали об этих фондах. Помимо исторических ценностей, в библиотечном зале хранились портреты руководителей партии и СССР, плакаты, в случае нахождения портретов немцами сотрудникам бы грозил расстрел. Немец из штаба Розенберга, увидев книги и журналы, приказал все, изданное после 1917 г., приготовить к отправке в Симферополь, якобы для выставки.

Ценные книги были спрятаны, немцам же отдали периодические журналы «Большевик» и др. Как ни странно, штаб Розенберга удовлетворился посланными книгами, не проверил выполнение своего распоряжения. Некоторые ценные книги хранились за занавеской в доме Щеколдина, при первом же обыске Степану Геннадиевичу грозил арест за сокрытие экспонатов музея от комендатуры.

Однажды, пришло письмо из штаба с требованием сообщить обратным письмом: сколько помещений во дворце, где они расположены и что в них находится. На свой страх и риск Щеколдин скрыл существование «железной» комнаты и библиотечной башни, благодаря этому оккупанты так и не были ни в библиотечной башне, ни в «железной комнате». Работа была очень напряженной, за любой обман немцы могли снять с поста «хранителя» музея или расстрелять, был голод и холод.

Дворец-музей работал с 8 часов утра до комендантского часа (до темноты) все два с половиной года без выходных.

Кроме попыток мелких краж экспонатов музея, предпринимались попытки вывезти скульптуры львов, за попытки противостоять немецкому генералу комендант города приказал арестовать Щеколдина на 15 дней.

На руку сыграла уверенность Гитлера в победу — экспозиция музея пополнялась портретами царей, несмотря на то, что Советская армия гнала немецкую на запад.

Когда началась война, Степан Григорьевич работал экскурсоводом Воронцовского дворца в Алупке. Его вызвал председатель горисполкома:

— Есть приказ Сталина: врагу ничего не оставлять. Ты хорошо знаешь дворец. Возьми керосин, облей подвалы и жди нашего звонка. Тебе останется только бросить спичку и убежать.

Степан Григорьевич вернулся в опустевший дворец. Вынул нож и… дрожащими руками перерезал телефонный провод. А наутро узнал, что ночью последние части Красной Армии и руководство города покинули Алупку. Он стал единственным хранителем дворца.

Через день по крымским дорогам уже шла фашистская армия. Во дворце остановился немецкий генерал Розенберг. Его группа занималась вывозом антиквариата в Германию.

Первым делом Щеколдину удалось убедить фашистов, что вывозить антиквариат нельзя. И Розенберг выдал удостоверение, по которому Щеколдин стал ответственным за сохранность воронцовских сокровищ.

Удостоверение выручало не раз. К окончанию войны коллекция дворца была такой же, как и в предвоенные годы. Наутро 2-го или 3-го января 1942 года город проснулся — в Алупке нет ни одного немца, нет комендатуры!

15 апреля 1944 Щеколдин вместе со своими сотрудниками обнаруживает сброшенные громадные шашки для взрыва около всего северного фасада дворца-музея в количестве 11 штук, Щеколдин перенес все шашки в старые окопы в парки, а для предотвращения взрыва сотрудники музея заперлись во дворце и дежурили все дни и ночи. В мае 1944;го Советская Армия вернулась в Алупку. Отступая, фашисты заминировали дворец. Но и на этот раз Щеколдин спас дворец, перерезав детонаторный провод.

В апреле 1944 г. Алупка была освобождена от оккупантов, сохраненные портреты лидеров СССР украсили стены дворца и встречали войска освободителей, за что Щеколдина несколько раз благодарили лично, в том числе по радио. Еще при оккупации немцев Семена Григорьевича заставляли написать профашистскую статью, но редактор «Голоса Крыма» вырезал все «недопустимые» предложения, опубликовав только культурную часть статьи. Сотрудниками НКВД же был найден черновик с первой версией статьи, за что С. Г. Щеколдин был арестован по статье 58 и осужден на 10 лет пребывания в лагерях. Реабилитирован был только в 1991 г. Умер Степан Григорьевич Щеколдин в возрасте 98 лет, 8 мая 2002г

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Закон Украины «О музеях и музейном деле». Постановление Верховного Совета Украины//Голос Украины. 1995 г. № 153(1153).

2. Воспоминания директора музея Щеколдина С. Г. Научный архив Алупкинского музея-заповедника (с. 34).

3. Щеколдин С. Г. «О чем молчат львы. Крым. Алупка. 1941;1944"/Сост. Г. Г. Филатова. — Симферополь: Н. Ореанда, 2009.

Архивные материалы

4. Пальчикова А. П. История формирования художественной коллекции Алупкинского музея-заповедника (К 80-летию создания Алупкинского дворца-музея)// Таврические научные чтения, посвященные 80-летию Центрального музея Тавриды. Сборник материалов. — Симферополь. — 2002. — с. 16., с. 17.

5. Пальчикова А. П. Принцип построения музейной экспозиции в историческом дворце//III Таврические научные чтения, посвященные 160-летию со дня рождения А.Л. Бертье-Деларга. Сборник материалов. — Симферополь 2003. — с. 34.

6. Султан-Галиев М. О положении в Крыму//Крымский архив.? Симферополь.? 1996.? № 2.? с. 90.

7. Ширяев С. Д. «Алупка. Дворец и парки. — Симферополь, 1927. — с. 66.

Материалы Государственного Архива Автономной Республики Крым

(ГААРК)? Ф.Р.? 138.? Оп. 1.? Д. 1.? Л. 1.

(ГААРК)? Ф.Р.? 138.? Оп. 1.? Д. 2.? Л. 30.

(ГААРК)? Ф.Р.? 415.? Оп. 1.? Д. 164. Л.87.

(ГААРК)? Ф.Р.? 460.? Оп. 1.? Д. 1301. Л.12.

(ГААРК)? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 104.? Л. 4.

(ГААРК)? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 116.? Л. 2 — 2 об.

(ГААРК)? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 492. Л.1—1б.

(ГААРК)? Ф.Р.? 652.? Оп. 1.? Д. 601. Л.173.

(ГААРК)? Ф.Р.? 652.? Оп. 15.? Д. 12. Л.48—50.

(ГААРК)? Ф.Р.? 663.? Оп. 1.? Д. 246. Л.60.

(ГААРК)? Ф.Р.? 663.? Оп.1.? Д. 246.? Л.62,65.

(ГААРК)? Ф.Р.? 663.? Оп.4.? Д. 492.? Л.1—3.

(ГААРК)? Ф.Р.? 663.? Оп.9.? Д. 465.? Л.1.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1128.? Оп.2? Д. 103.? Л.13.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1128.? Оп.2.? Д. 241.? Л.129.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1128.? Оп.2.? Д. 441.? Л.13,17.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1128.? Оп.2.? Д. 441.? Л.25.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1188.? Оп.3.? Д. 3.? Л.118.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1188.? Оп.3.? Д. 13.? Л.123.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1188.? Оп.3.? Д. 15.? Л.45.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1188.? Оп.3.? Д. 108.? Л.178.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1667.? Оп.1.? Д. 1.? Л.1.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1202.? Оп.3.? Д. 37.? Л.9.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 4.? Л.13.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 4.? Л.15.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 10.? Л.3.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 39.? Л.4?5.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 39.? Л.23?23а.

(ГААРК)? Ф.Р.? 1271.? Оп.1.? Д. 45.? Л.3.

(ГААРК)? Ф.Р.? 2732.? Оп.1.? Д. 72.? Л.1—1об.

(ГААРК)? Ф.Р.? 2752.? Оп.1.? Д. 2.? Л.5.

(ГААРК)? Ф.Р.? 2752.? Оп.1.? Д. 2.? Л.9.

(ГААРК)? Ф.Р.? 2752.? Оп.1.? Д. 2.? Л.38.

(ГААРК)? Ф.Р.? 2752.? Оп.1.? Д. 2.? Л.40?130.

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д.21а.? Л.3об.

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д.21а.? Л.5—38.

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д. 28.? Л.176—176 об;

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д. 31.? Л.19—19 об.

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д31. — Л.42об.

(ГААРК)? Ф.Р.? 3076.? Оп.1.? Д. 33.? Л.7,144.

(ГААРК)? Ф.Р.? 4165.? Оп.1.? Д. 3.? Л.16.

Путеводители

8. Галиченко А. А., Пальчикова А. П. Алупкинский дворец-музей: Симферополь: Таврия, 1989.

9. Иванов А. В. Алупка: путеводитель. — Севастополь: Библекс, 2008.

10. Музеи-Крыма: Справочник-Путеводитель/Авт.-сост. А. В. Зубарев, С. Н. Пушкарев, Симферополь: СГТ, 2009.-256 с.: ил.

Периодические издания

11. Ширяев С. Д. Помещичья колонизация и русские усадьбы в Крыму конца 18-первой пол. 19 в// Альманах «Крым», 1927.

12. Алупкинский дворец-музей. Фотоальбом.-К., 1987.

13. Андросов С. А. Алупкинский дворец: от родового замка Воронцовых к государственному музею//Историческое наследие Крыма. — 2006 г. — № 14. — С. 33−42.

14. Брагина Т., Васильева Н. Путешествия по дворцовым имениям Ю.Б.К.-Симферополь, 2001.

15. Васильева Н., Брагина Т. Хозяева и гости дворцовых имений Крыма.- Симферополь, 2002.

16. Галиченко А. А. Алупка. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2008. — 56с., илл.

17. Галиченко А. П., Царин А. П. Алупка. Дворец и парк. Из истории усадебной культуры ЮбК, Киев, Мистецтво, 1992.

18. Захаров О. Ю. «Я князь, коль мой сияет дух. — Подольск, 1997.

19. Захаров О. Ю. Светлейший князь М. С. Воронцов.-Симферополь, 2004.

20. Художественное собрание музея. Алупкинский дворцово-парковый музей-заповедник. Вып. 2 /Сост. и науч. ред. Г. Г. Филатова. — Симферополь: Н. Оріанда, 2008. — 344 с., ил.

Интернет источники:

9. Архитектура дворца. http://www.archiportal/crimea.ua.

10. История дворца. http://www.qrim.ru/about/sight/vorontsovPalace.