Частный капитал города в 1920-е гг.: От возрождения к ликвидации на материалах Сибири

Актуальность темы

исследования. Новая концепция отечественной истории, создаваемая в наши дни, требует пересмотра многих устоявшихся ранее оценок роли отдельных исторических личностей, событий и процессов в целом.

Одной из тем, нуждающихся в концептуальном переосмыслении, является тема форм собственности. Абсолютизация государственной собственности и оценка успешного развития общества в зависимости от роста государственного сектора в экономике при вытеснении и уничтожении других ее секторов, преобладавшая в отечественной историографии на протяжении всего советского периода, в последние годы сменилась более реалистичной, основанной на приоритете множественности форм собственности, поиске оптимального соотношения и сочетания государственного и частного секторов в экономике. Помощь в этом поиске может оказать использование исторического опыта 1920;х гг., когда в условиях новой экономической политики результатом сотрудничества государства с частным капиталом стало успешное восстановление разрушенного хозяйства.

Возрождение частного сектора экономики, известная реабилитация частной собственности, защищенная законодательством возможность развития частного предпринимательства, само легальное существование частного капитала в условиях большевистской власти представляют собой исторический феномен, заслуживающий изучения как пример взаимодействия и эффективной работы в рамках одного хозяйственного механизма различных видов собственности. Сосуществование и сотрудничество частнокапиталистического уклада хозяйства с другими укладами 20-х гг. являются и известным социально-экономическим компромиссом, обеспечившим гражданский мир и создавшим условия для оживления и дальнейшего развития экономики. Изучение подобного явления представляется весьма своевременным в современных условиях роста социальной напряженности и обострения противоречий в обществе.

Исследование путей, способов, приемов денационализации и частичной децентрализации государственной собственности, осуществляемых в рамках перехода от «военно-коммунистической» модели развития к нэповской, дают возможность не только выделить ряд общих закономерностей перехода от централизованной командной системы к рыночно-либеральной, изучить конкретный механизм частного накопления, проходившего на фоне такого перехода, но и показать степень «воровства» и «законности» в действиях «новых» предпринимателей 20-х гг., оценить их деятельность с точки зрения «исторической полезности» для будущего развития экономики.

Заслуживает внимания и исторический опыт весьма эффективного использования государством в 20-е гг. налоговых и кредитных рычагов регулирования частнопредпринимательской деятельности.

Анализ конкретных проявлений частного капитала, его социальной базы, отраслевой специализации, форм объединений, удельного веса и реальной роли в экономике, менталитета частных предпринимателей 20-х гг. позволяет восполнить существующие пробелы в воссоздании исторического портрета «нэпмана», который, согласно одним концепциям, занимался исключительно вредительством ради собственной наживы, согласно другим, -представлял собой единственного спасителя отечественной экономики.

Историография проблемы. Изучение истории частного капитала в условиях нэпа в России в целом и в Сибири в частности, началось уже с первых лет его легального функционирования при советском режиме и составляло предмет особой заботы политического руководства страны. С целью обобщения сведений о возрождении и динамике разнообразных частнокапиталистических форм хозяйствования при Совете Труда и Обороны, Высшем Совете Народного Хозяйства, наркоматах торговли, финансов и их местных отделах были созданы особые комиссии, собиравшие данные статистики, налогового обложения, специальных социально-экономических обследований. Полученные данные составили источниковую базу первых исследований по истории частного капитала 20-х гг., использовались для принятия важнейших политических решений на партийных форумах и съездах Советов, при разработке Гражданского и Уголовного кодексов.

За скрупулезными подсчетами количества возникших частных предприятий и их оборотов, выявлением отраслевой специфики, путей и способов накоплений, которые составляли, как правило, лучшую часть многочисленных историко-экономических и политико-экономических работ 20-х гг., в той или иной степени касавшихся проблем частного капитала, как правило, стояли совершенно определенные политические взгляды. Суть и направленность позиций авторов1 в их интерпретациях возрождавшейся в России в условиях нэпа частнопредпринимательской деятельности во многом зависели от их отношения к большевистской власти в целом, от понимания сущности новой экономической политики и определения возможности дальнейшего развития страны на основе принципов этой политики и, наконец, от оценки перспектив будущего соотношения государственного и частного начал в развивавшейся отечественной экономике.

Наиболее радикально настроенная часть большевистской партии и часть экономистов, не только разделявшая, но и разрабатывавшая экономическую подоплеку этого радикализма, выступая за абсолютную политическую монополию и диктатуру собственной партии, рассматривали нэп как

1 Ленинская концепция отношения к частному предпринимательству, в силу ее исключительной важности для понимания принципов допущения частного капитала в экономику, рассматривается в первом параграфе первой главы диссертации. отступление и видели свою задачу в подготовке решительного наступления на возрождавшиеся вместе с нэпом «капиталистические элементы». Они считали, что в социалистической России будет только государственная собственность, и не допускали мысли о более или менее длительном сохранении смешанной экономики. К такому направлению принадлежали Е. Преображенский, И. Сталин, Ю. Ларин, Л. Крицман, Ю. Кондурушкин. С их точки зрения, с самого начала легализации частнопредпринимательской деятельности в годы нэпа, сам частный капитал должен был рассматриваться как враждебный, вынужденно и временно допущенный в экономику элемент.

Теоретическая основа необходимости экономического вытеснения частного капитала из переходной от капитализма к социализму экономики была разработана Е. А. Преображенским. Согласно сформулированного им закона первоначального социалистического накопления, «в первоначальный период своего развития социалистическая форма, вследствие отсутствия, как материальных предпосылок, необходимых для перестройки ее технического базиса, так и вследствие отсутствия необходимых предпосылок социалистической культуры и социалистического воспитания работающего пролетариата, не может развить всех преимуществ, органически свойственных социализму, наличие которых делает социалистическую форму исторически более прогрессивной, чем капитализм"1. В силу этих обстоятельств, доказывал Е. Преображенский, до тех пор, пока социализм не будет работать на своей собственной, более прогрессивной и более производительной, чем капитализм, основе, то есть до окончания переходного периода от капитализма к социализму, «социалистическое накопление будет вынуждено опираться на у эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства». По отношению к частнокапиталистическим предприятиям эта «эксплуатация» виделась ему глав

1 Преображенский Е. Основной закон социалистического накопления // Вестник Коммунистической Академии. 1924. Кн. 8. С. 96.

2 Там же. С. 92. ным образом во взимании конфискационных налогов. Обязательными же условиями возможности проведения такой «эксплуатации», обеспечивавшими успешный переход страны к социализму, Е. А. Преображенский считал «ограничение или даже ликвидацию свободы конкуренции, всемерное использование преимуществ государственной монополии, борьбу единым комплексом государственного хозяйства, комбинацию экономических средств с политическими"1. В противном случае, как он полагал, в открытом экономическом соревновании капитализма и еще не работающего на своей собственной основе социализма последний обречен на провал.

Являясь политическим противником «троцкиста» Е. А. Преображенского, И. В. Сталин и возглавляемое им большинство партийно-государственного руководства страны в выработке конкретной экономической политики по отношению к частному капиталу, особенно со второй половины 20-х гг., руководствовались именно предложениями Е. А. Преображенского. Выступая с отчетами ЦК на съездах партии, высказываясь по поводу выработки планов развития народного хозяйства, проблемам налогообложения, выступая с критикой оппозиционеров, И. В. Сталин всегда предельно четко формулировал суть своих взглядов на отношение государства и частного капитала — «отчаянная борьба». Вступление страны на новую ступень развития, во второй период нэпа, о котором И. В. Сталин заявил в апреле 1926 г., он связывал не только с технической реконструкцией народного хозяйства, но и с переводом экономики в целом «на социалистические рельсы"2. Это означало, что политике «решительного перевеса социалистических элементов над капиталистическими» и «политической изоляции и хозяйственного оттеснения кулака и городского капиталиста"3, которую проводило

1 Преображенский Е. Основной закон. С. 100.

Сталин И. В. О хозяйственном положении Советского Союза и политике партии: Доклад активу Ленинградской организации о работе пленума ЦК ВКП (б) 13 апреля 1926 г. // Сталин И. В. Соч. Т. 8. М., 1952. С. 117.

3 Сталин И. В. Политический отчет Центрального Комитета 14 съезду ВКП (б) 18 сталинское руководство в первой половине 20-х гг., должна была прийти на смену политика его полной ликвидации. С лозунгом «ликвидации капиталистических элементов в народном хозяйстве» И. В. Сталин выступил в декабре 1927 г., подчеркивая, что этот вопрос имеет серьезнейшее значение1. Очевидно, что подобное отношение И. Сталина к частному капиталу исходило из его общего представления о сущности дальнейших социалистических преобразований, которые ассоциировались с централизацией экономики и механическим увеличением роли государственного сектора хозяйства. Кампания «ликвидации» явилась одной из ступеней в разработке известной теории И. Сталина об обострении классовой борьбы по мере дальнейшего социалистического строительства2, а затем проводилась на ее основе.

Выразителем политического экстремизма по отношению к частному капиталу являлся и известный в 20-е гг. публицист и общественный деятель Ю. Ларин — автор ряда работ по истории частного предпринимательства л

20-х гг. Особенное внимание Ю. Ларин уделил первому периоду деятельности частного капитала в рамках нэпа. Подробнейшим образом он охарактеризовал 12 способов «первоначального капиталистического накопления», делая вывод, что основа всех этих способов — «воровство в различных видах и формах». Содержащийся в работах Ю. Ларина фактический материал, почерпнутый из экономических сводок, неопубликованных статистических обзоров и превращающий его публикации в ценный для современных исследователей источник для изучения частного капитала 20-х гг., тесно переплетадек. 1925 г. // Там же. Т. 7. С. 339, 341.

1 Сталин И. В. Политический отчет Центрального Комитета 15 съезду ВКП (б) 3 дек. 1927 г. // Там же. Т. 10. С. 299, 311.

2 Сталин И. В. 1) О правом уклоне в ВКП (б): Речь на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) в апреле 1929 г. // Там же. Т. 12. С. 34−35- 2) Год великого перелома. К 12 годовщине Октября // Там же. С. 118- 3) Политический отчет Центрального Комитета 16 съезду ВКП (б) 27 июня 1930 г. // Там же. С. 302.

3 Ларин Ю. 1) Капиталистическая промышленность, ее рабочие и наша установка // Большевик. 1927. № 11/12- 2) Частный капитал в СССР. М.- Л., 1927; и др. ется с конъюнктурными оценками и политическими клише, которыми полны его работы. Подобные особенности характерны и для публикаций Л. Криц-мана, И. Кондурушкина1. В частности, в книге И. Кондурушкина, основанной на судебных материалах о хозяйственных преступлениях частных предпринимателей, образ нэпмана сведен исключительно к образу вора и преступника. Очевидно, что главную свою задачу названные авторы видели в изучении «врага» с целью его быстрейшего уничтожения.

Политическими идеологами другого направления исследований по истории частного капитала 20-х гг. были такие известные политические деятели, как Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Г. Я. Сокольников, отчасти — Ф. Э. Дзержинский. Являясь безусловными адептами коммунистической идеи, они в то же время видели мощный потенциал, заложенный в многоукладной экономике нэпа. Разделяя, как и представители первого направления, концепцию монопольного положения государственной собственности в будущей социалистической России, они полагали, что переходный период от капитализма к социализму займет длительное время, и в рамках этого перехода еще долгое время будет оставаться место для полезной работы частного капитала. «Нет никакого ужаса в том, что у нас имеется частная розничная торговля. Никакого ужаса нет в том, что она немного накопляет,» — заявлял А.И. Рыков2. «Мы не должны относиться брезгливо, заранее отрицательно к использованию частного капитала, — говорил в июне 1926 г. Ф. Э. Дзержинский. — Не пришло еще то время, когда мы можем сказать: «товарами закидаем"3. Поход

1 Крицман Л. Три года новой экономической политики. М., 1924; Кондурушкин И. Частный капитал перед советским судом. М.- Л., 1927. л

Рыков А. И. Ближайшие перспективы народного хозяйства СССР: Доклад в Деловом клубе 11 дек. 1923 г. // Рыков И. И. Статьи и речи: В 4-х т. Т. 2. М.- Л., 1929. С. 191.

3 Дзержинский Ф. Э. Борьба за снижение розничных цен: Доклад на Президиуме Совета съездов промышленности, торговли и транспорта УССР. Июнь 1926 г. // Дзержинский Ф. Э. Плановые вопросы хозяйственного строительства: сб. статей. М.- Л., 1928. С. 86. же против частного капитала, о необходимости начала которого постоянно твердили «левые», Г. Я. Сокольников называл «фантазерским"1.

Наиболее отчетливо позиция этого направления изложена в работах Н. И. Бухарина. Смысл использования частного капитала Н. И. Бухарин видел, в частности, в приросте «материальных ценностей, который получается, с одной стороны, от ускорения роста наших собственных предприятий в связи с оживлением общего товарооборота, а с другой — от налоговых поступлений», и который «мы направляем на помощь различного рода начинаниям, которые служат делу трудящихся классов, делу социализма"2. «Благодаря этой новой форме классовой борьбы мы не только проигрываем, — подчеркивал он, — а, наоборот, мы в громадной степени выигрываем, потому что в гораздо большей степени усиливаемся на почве всеобщего роста благосостояния"3. Преодоление частного предпринимательства, по его мнению, должно было происходить «без звона металлического оружия» и «без ориентации на какую-то новую третью революцию», «не путем разгрома лавок в Москве и в провинции, а путем преодоления его конкуренцией и растущей мощью нашей государственной промышленности и государственных организаций"4. Борьба с «допущенной» буржуазией, с точки зрения Н. И. Бухарина, должна вестись исключительно экономическими методами: с помощью соблюдения законодательства на частных предприятиях, гарантирующих «рабочее дело», гибкой системы налогообложения частных предприятий, конкуренции со стороны государственной торговли, законодательной и денежной поддержки

1 Сокольников Г. Я. Новая финансовая политика: на пути к твердой валюте. М., 1991. С. 207.

Бухарин Н. И. Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз // Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 188.

3 Бухарин Н. И. Путь к социализму. С. 189.

4 Бухарин Н. И. 1) Ленин как марксист: Доклад на торжественном заседании Коммунистической академии 17 февраля 1924 г. // Бухарин Н. И. Избранные произведения.. С. 79- 2) Путь к социализму. С. 165−166. кооперативных организаций и т. д.1 Свято веря в естественную победу социалистической системы хозяйствования над капиталистической в открытом экономическом соревновании, сторонники этого направления полагали, что именно таким цивилизованным путем осуществится естественное отмирание неэффективного (частного) сектора экономики.

Выразителями этого направления среди исследователей являлись М. Жирмунский, Ц. Крон, В. Копалкин, И. Мингулин и другие2. Состоя на службе у большевистского правительства, эти авторы, в большинстве своем экономисты, видели свою главную цель в возможно более тщательном и детальном изучении всех сторон деятельности частного капитала. Как правило, их работы содержали в большей части беспристрастную экономическую информацию: сведения о численности частных предприятий, их оборотах, специализации, бюджете и т. п. и тем самым напоминали по форме и содержанию скорее экономические обзоры, нежели исторические исследования. Неслучайно некоторые публикации о частном капитале имели подзаголовки, свидетельствовавшие о том, что они представляют собой лишь «материалы» — основу для дальнейших исследований3. Тем не менее, авторам удалось наметить периодизацию частнопредпринимательской деятельности в условиях нэпа, показать источники и способы частнокапиталистического накопления, изучить работу частных торговых и промышленных предприятий, приемы конкуренции частного сектора экономики с государственным, ряд других вопросов. Заканчивались эти работы, как правило, перечнем тех отраслей и направлений хозяйственной деятельности, где потенциал частного капитала

1 Бухарин Н. И. Путь к социализму. С. 187.

2 Крон Ц. М. Частная торговля в СССР. М., 1926; Жирмунский М. Частный торговый капитал в народном хозяйстве СССР. М.- Л., 1927; Копалкин В. М. Частная промышленность в СССР. М.- JL, 1927; Мингулин И. Пути развития частного капитала. М.- JL, 1927; и др. о

Частный капитал в народном хозяйстве СССР: Материалы комиссии ВСНХ СССР / Под общ. ред. A.M. Гинзбурга. М.- Л., 1927. мог бы еще длительное время использоваться «во благо строительства социализма».

Первые сибирские историки генезиса частного капитала 1920;х гг. -уполномоченный наркомфина по Сибири А. Поволоцкий, возглавлявший налоговое управление В. Каврайский, уполномоченный наркомвнуторга по Сибири А. Злобин1 сосредоточивали свое внимание на проблемах частного капитала прежде всего в силу своих профессиональных обязанностей. Экономические и статистические обзоры, содержащие сведения о частном капитале, опубликованные в сибирской периодике 20-х гг., написаны скорее экономистами и партийными пропагандистами, чем профессиональными историками. Последнее обстоятельство существенно повлияло на ход рассуждений и выводы авторов, преимущественно напоминавших рекомендации местным хозяйственникам, как наладить диалог с представителями частного капитала или, напротив, «обуздать» и ограничить их «капиталистические аппетиты».

Сторонники оптимального с точки зрения поступательного развития экономики сочетания государственного сектора, государственного регулирования и экономической свободы хозяйствующих субъектов, включая представителей частного капитала, условно могли бы быть отнесены к третьему направлению в историографии 20-х гг. Представители этого направленияВ.А. Базаров, Н. Д. Кондратьев, JI.H. Юровский, A.M. Гинзбург, В.Г. Громан

1 Поволоцкий А. М. Задачи государственной торговли и кооперации в борьбе с частным капиталом. Новониколаевск, 1924; Злобин А. Государственный, кооперативный и частный капитал в товарообороте Сибирского края: Материалы для докладов, работы партактива и кружков текущей политики. Новосибирск, 1927; Каврайский В. Налоговое обложение частного капитала в Сибири // Жизнь Сибири. 1924. № 1- и др.

2 Мельников А. Городское население Сибири по данным демографической и профессиональной переписи 1923 г. // Статистический бюллетень Сибирского статистического управления ЦСУ. 1924. № 1- Добров М. С. Торговля и промышленность Сибири в 1922/23 бюдж.г.: Материалы по данным Сибфина о промысловом обложении // Жизнь Сибири. 1924. №¾- Ботвиник Е. Г. Торговля в 1923/24 г. и ближайшие задачи // Там же. № 7/8- Самсонов В. Свертывание частной торговли в Сибири // Там же. 1928. № 11- и др. ученые, в силу сложившихся обстоятельств сотрудничавшие с большевиками, но не разделявшие ни большинства большевистских идей, ни, в особенности, методов их реализации, поэтому репрессированные в 30-е гг. Основу экономических воззрений представителей этого направления составляли идеи равновесия всех элементов хозяйственной системы и перспективности смешанной экономики1. В частности, известный русский экономист В. А. Базаров, размышляя над вопросом о «принципиально допустимых границах симбиоза государственного и частного капитала», указывал, что «как наиболее желательный оптимум. намечается такое соотношение, при котором государство, сохраняя за собой „командные высоты“, в максимальной степени форсировало бы темп развития, разрешая местному и иностранному капиталу занимать все те хозяйственные позиции, обладание которыми этим высотам не угрожает». Движение страны по пути развития смешанной системы государственного и частнокапиталистического хозяйства казалось л

В.А. Базарову «гораздо естественнее, легче и прямее», чем любое другое. Разрабатывая концепции планирования экономических процессов, перспективные направления реформирования и развития денежной системы и не занимаясь специально изучением частного капитала, в то же время, сторонники оптимального сочетания государственных и частных интересов в экономике отводили частному сектору определенное и совершенно конкретное место в своем видении будущего развития российского хозяйства.

Таким образом, главными чертами отечественной историографии 20-х гг. явилось практическое применение результатов исторических иссле

1 Базаров В. А. К вопросу о хозяйственном плане // Каким быть плану: дискуссии 20-х годов: Статьи и современный комментарий. Л., 1989; Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статики и динамики: Предварительный эскиз. М., 1991; Юровский Л. Н. Денежная политика советской власти (1917;1927). М., 1996; и др. л

Базаров В. А. Темп накопления и «командные высоты» // Экономическое обозрение. 1924. № 9/10. С. 32.

3 Там же. С. 34. дований в работе советских хозяйственных органов. Использование уникального первичного фактического материала определяет ценность работ этого периода для современных исследователей, позволяет рассматривать их не только в качестве этапа историографии проблемы, но и как один из важных источников для ее изучения.

Несмотря на трудности, вызванные несовершенством учета, незавершенностью многих явлений, историко-экономическая мысль 20-х гг. в целом смогла наметить круг вопросов, необходимых для дальнейшего всестороннего изучения частного капитала этого времени: об источниках и способах частнокапиталистического накопления, о сочетании экономических и административных методов его вытеснения на разных этапах социалистического строительства, о легальных и нелегальных способах деятельности частных предпринимателей. Была выработана научная периодизация истории частного предпринимательства в условиях советской действительности, которая из множества существующих в настоящее время вариантов остается, на наш взгляд, наиболее приемлемой.

Однако увлекаясь описанием проявлений разного рода хищений и незаконных действий частных предпринимателей, ярко рисуя «море» частнокапиталистической стихии, большинство авторов 20-х гг. пытались искусственно принизить роль государства в ограничении и регулировании частнокапиталистического предпринимательства. Характеризуя формы и методы частнокапиталистического накопления, исследователи зачастую преувеличивали роль хищений государственной собственности в этом процессе, недооценивали естественного в условиях многоукладности экономики роста «новой» буржуазии из мелкотоварного производства. Называя сферы экономики, где использование частного капитала представлялось им необходимым в течение длительного времени, исследователи не сумели дать рекомендации по разработке конкретного механизма привлечения частного капитала в определенные ими отрасли народного хозяйства. Остались во многом неразработанными и принципиальные теоретические вопросы о возможности и путях дальнейшего использования частного капитала в отечественной экономике. В 20-е гг. проявилась тенденция, ставшая впоследствии в отечественной историографии определяющей, — существование частного капитала рассматривалось и оценивалось как временное явление, чуждое по своей природе экономическим основам строившегося в России социалистического общества.

Изучение истории возрождения и развития частного капитала в условиях нэпа в 20-е гг. осуществлялось и за рубежом. Авторами работ, в которых в той или иной степени затрагивались вопросы частного предпринимательства в России, являлись преимущественно российские эмигранты — видные ученые, экономисты, политические деятели Б. Д. Бруцкус, П. Б. Струве, П. А. Сорокин, С. Н. Прокопович, А. Д. Билимович и другие. Наблюдая за происходившими в России процессами «со стороны», они, в то же время, благодаря открытости советской прессы и высокой степени достоверности публикуемых статистических и экономических отчетов различных хозяйственных ведомств, обладали достаточной для исследования российской действительности информационной базой. Их взгляды, убеждения, мировоззрение составляли идейную и духовную оппозицию политике большевистской диктатуры. В отношении частного предпринимательства и его перспектив, как в России, так и за ее пределами, эти исследователи в основном придерживались либеральных взглядов. Именно поэтому в большинстве своем они не верили в успех новой экономической политики. Одним из первых поставил вопрос о доктринальных основах бесперспективности нэпа известный российский экономист, историк, философ, публицист, член ЦК кадетской партии П. Б. Струве. Он писал о бесплодности «буржуазных поправок, которые коммунистическая власть вносит в социалистический строй», «дозируя буржуазные начала как сильнодействующие яды"1. Другой известный российский экономист, бывший министр Временного правительства С.Н. Про-копович утверждал, что «экономическая диктатура и частнокапиталистические принципы несовместимы». Подобных же суждений придерживался и бывший лидер киевской школы политической экономии А. Д. Билимович. «Из правового строя России, — писал он, — большевиками выдернут стержень собственности и неприкосновенности личности, имущества и доходов. Пока эти основы нормального правового строя не будут вновь поставлены на свое место, хозяйственная жизнь не возродится"3. Видный российский экономист-аграрник, бывший профессор Петербургского сельскохозяйственного института Б. Бруцкус, отправленный из России на известном «философском» пароходе, С. Прокопович и сотрудничавшие в издаваемых под его руководством в «Экономическом вестнике» и «Русском экономическом сборнике» экономисты С. Кон, С. Шерман, Л. Пумпянский доказывали, вопреки своим советским коллегам, что в период нэпа не только не наблюдалось нерегулируемой частнокапиталистической стихии, а, напротив, предприниматели были загнаны в жесткие рамки государственного контроля4. Произвол и бесправие сковывали их инициативу, парализовывали предприимчивость. Считая избранный советским правительством политический курс тупиковым, принадлежавший к социал-демократическим кругам русской эмиграции эко

1 Струве П. Б. Итоги и существо коммунистического хозяйства // Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца 19 — начала 20 века: Избранные произведения / Сост. Я. И. Кузьминов. М., 1994. С. 167.

Прокопович С. Н. Новая экономическая политика // Экономический вестник. 1923. № 1. С. 54. о

Билимович А. Д. Советское хозяйство и экономическое восстановление России // Корицкий Э. Б., Сохов A.A. Централизованное управление и хозяйственная свобода: концепции российских экономистов 20−50-х гг. / Под ред. М. Х. Балкизова. Нальчик, 1997. С. 143.

4 Бруцкус Б. Д. Народное хозяйство советской России, его природа и его судьбы // Вопросы экономики. 1991. № 9,10- Прокопович С. Н. Что дал России нэп // Нэп. Взгляд со стороны: Сб. / Сост. В. В. Кудрявцев. М., 1991; Кон С. С. Опыт советской национализации // Там жеи др. номист А. Югов призывал освободить экономику страны от «оков утопической политики большевиков», принять неизбежность развития страны в условиях преимущественно капиталистического хозяйства, свести сектор национализированной промышленности до посильных для государства размеров и тем самым создать условия для развития частной промышленности, торговли, сельского хозяйства1. Однако это могло стать реальностью только в случае разрешения основного противоречия советской действительности 20-х гг. — между многоукладной экономикой и большевистской диктатуройв пользу первой. «Нужно энергичное восстановление народного хозяйства, нужен частный капитализм и правовой строй, как его предпосылка, — писал другой известный эмигрант, в прошлом профессор социологии Петербургского университета П. Сорокин. — Основное препятствие к этому — власть и ея тиранически идиотская политика"2. Исследовательская позиция авторов диктовалась, таким образом, преимущественно стремлением не столько изучить состояние частного капитала в Советской России, сколько выявить и четко обозначить преграды, мешавшие плодотворному развитию частного предпринимательства, без которого поступательное развитие экономики они считали немыслимым. Главной такой преградой, с их точки зрения, являлось само существование большевистской власти.

В 1930;е — середине 1950;х гг. в СССР в условиях тоталитарного режима у историков прежде всего в силу политических причин не было возможности работать над темами, в какой-либо степени ставившими под сомнение верность того направления, по которому развивалась советская экономика. Тем более запретными сделались исторические сюжеты, связанные с разного рода «отступлениями», в том числе с функционированием частного капитала. Некоторые исследования были закрыты волевым путем, многие

1 Югов А. Народное хозяйство советской России и его проблемы // Нэп. Взгляд со стороны. С. 300.

2 Сорокин П. А. Современное состояние России. Прага, 1923. С. 46. ведущие экономисты, перу которых принадлежали первые книги о частном капитале 20-х гг., были отстранены от работы и репрессированы. На государственном уровне поддерживалось и приветствовалось изучение лишь различных успехов социалистического строительства. Эта проблематика заслонила и вытеснила на определенное время изучение вопросов новой экономической политики. Однако накопление данных продолжалось и в этот период.

В конце 1920 — начале 1930;х гг. вышли первые три тома Сибирской советской энциклопедии1, замышлявшейся как фундаментальное издание о людях и природных богатствах Сибири, заселении и освоении региона, изменениях, происшедших здесь за годы Советской власти. Однако взгляды авторов некоторых статей энциклопедии разошлись с мнением политической цензуры, и издание было прекращено2. В результате многие статьи так и не были опубликованы. Упоминание о частном капитале и о «новой» буржуазии имелось лишь в статье «Карикатура», что довольно точно передает распространенное в те годы отношение к частнопредпринимательской деятельности 20-х гг. как к исключительно спекулятивной и жульнической. Материалы же о промышленности, городах Сибири и другие содержали лишь отдельные цифровые данные о частном секторе.

Накануне Великой Отечественной войны был издан коллективный труд по истории развития советской экономики, в 1949 г. — обширная о монография Г. Глезермана по проблемам социально-классовых отношений. Несмотря на существенный объем этих изданий они не внесли практически

1 Сибирская советская энциклопедия / Под общ. ред. М. К. Азадовского, С.А. Алы-пова, A.A. Ансонаи др. Т. 1−3. Новосибирск, 1929, 1931, 1932.

2 Материалы четвертого тома энциклопедии были опубликованы лишь в 1992 г. (Сибирская советская энциклопедия. Т. 4. New York, 1992), а пятый том так и остался в виде перечня названий статей.

Развитие советской экономики / Под ред. A.A. Арутиняна и Б. Л. Маркуса. М., 1940; Глезерман Г. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР. М., 1949. ничего нового в изучение истории 1920;х гг. Основной упор в них делался на хищнический характер частного предпринимательства и эксплуатацию рабочих на частных предприятиях. В исследованиях не доставало конкретно-исторического анализа, а сложный процесс использования и вытеснения частного капитала изображался в них схематично, в виде исходных и конечных данных, иллюстрирующих целый ряд победных триумфов социализма. Сложный и противоречивый процесс вытеснения частного капитала в работах Г. Глезермана был сведен к процессу экспроприации у «нэпманов» средств производства.

В 1950;е гг. защита кандидатских диссертаций по проблемам классовой борьбы ленинградским историком Т. К. Рафаиловой и московским историком Г. И. Фоломеевым, появление монографии Э. Б. Генкиной и исторических очерков по истории восстановления народного хозяйства в условиях нэпа1 свидетельствовали о возобновлении интереса к проблемам истории 20-х гг.

С изменением политического климата в стране в связи с критикой культа личности И. В. Сталина и попытками его преодоления обозначился устойчивый исследовательский интерес к ранее непопулярным в силу политической конъюнктуры темам, в том числе к истории 1920;х гг. Первым после длительного перерыва взялся за конкретно-историческое исследование «немодной» ранее тематики о частном бизнесе Л. Ф. Морозов, опубликовавший в 1960 г. монографию о борьбе с нэпманской буржуазией. Несомненная заслуга Л. Ф. Морозова заключалась в том, что он, продолжая во многом ут

1 Генкина Э. Б. Переход советского государства к новой экономической политике (1921;1922). М., 1954; Рафаилова Т. К. Борьба Коммунистической партии за ликвидацию капиталистических элементов в промышленности СССР (1921;1930 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. наук. М., 1955; Фоломеев Г. И. Классовая борьба в СССР в период социалистической индустриализации страны (1925;1929 гг.): Автореф. дис.. канд. ист. наук. М., 1955; СССР в период восстановления народного хозяйства (1921;1925 гг.). М., 1955.

2 Морозов Л. Ф. Решающий этап борьбы с нэпманской буржуазией: из истории ликвидации капиталистических элементов города: 1926;1929 гг. М., 1960. раненные традиции исследователей 20-х гг., показал народнохозяйственные функции и удельный вес частного капитала в социально-экономической структуре городского хозяйства, ведущую роль административных методов борьбы с нэпманской буржуазией во второй половине 1920;х гг. Однако к оценке деятельности частного капитала в конце 20-х гг. Л. Ф. Морозов, как и его предшественники, подходил с позиций выдвинутой И. В. Сталиным в 1928/29 г. теории обострения классовой борьбы по мере строительства социализма, оправдывая карательные меры государства в отношении «новой» буржуазии.

Отражением политической «оттепели» в области исторических исследований явилась организованная журналами «Вопросы истории КПСС» и «Вопросы истории» дискуссия по проблемам переходного периода. В ходе ее были подняты многие вопросы нэпа: о хронологических рамках перехода от политики «военного коммунизма» к новой экономической политике и ее периодизации, о госкапитализме и классовой борьбе на государственно-капиталистических предприятиях, о характерных чертах буржуазии периода нэпа и другие1. Однако, как справедливо заметил впоследствии В. П. Данилов, это была странная дискуссия, ибо печатались только «правильные» выступления2. Тем не менее постановка на страницах журналов многих не исследованных ранее проблем 20-х гг. стимулировала создание обобщающих о трудов по истории нэпа. В них получили дальнейшую разработку темы кредитной и налоговой политики государства по отношению к частному капи

1 Морозов Л. Ф. К вопросу о периодизации истории борьбы с нэпманской буржуазией // Вопросы истории. 1964. № 12- Трифонов И. Я. К вопросу о нэпе и новой буржуазии // Вопросы истории КПСС. 1967. № 4- Нургалин З. А. О классовой борьбе на государственно-капиталистических предприятиях в годы нэпа // Там же. 1968. № 3- и др.

2 Данилов В. П., Дмитренко В. П., Лельчук B.C. Нэп и его судьба // Историки спорят: 13 бесед / Под общ. ред. B.C. Лельчука. М., 1988. С. 123.

3 Ленинское учение о нэпе и его международное значение. М., 1973; Новая экономическая политика: вопросы теории и истории. М., 1974; Поляков Ю. А., Дмитренко В. П., Щербань Н. В. Новая экономическая политика: разработка и осуществление. М., 1982; и др. талу, жесткой конкуренции между государственным и частным секторами в торговле, изучались особенности осуществления нэпа в национальных республиках и экономических районах, зарубежная историография нэпа.

В обобщающих трудах по истории СССР и отдельных регионов, в том числе Сибири, истории социалистической экономики, промышленности и торговли, по истории рабочего класса и крестьянства, изменению социальной структуры общества1, опубликованных в 1960 — 1970;е гг., процесс использования и вытеснения частного капитала рассматривался в совокупности с другими мероприятиями нэпа как одна из общих закономерностей перехода от одной общественно-экономической модели развития к другой. В работах приводились отдельные цифровые данные, характеризующие место частного капитала в экономике, доказывалась необходимость его использования в первые годы нэпа, подчеркивалась обоснованность его ликвидации в конце 20-х гг. Однако общие оценки новой экономической политики и в связи с ними различных аспектов использования и вытеснения частного капитала не выходили за пределы ряда устоявшихся трактовок «Краткого курса истории ВКП (б)». Особенно это сказывалось в навешивании политических ярлыков при рассмотрении тех или иных «уклонов» и «оппозиций», а также в негативных оценках в целом частного предпринимательства в условиях нэпа. Использование же частного капитала рассматривалось как одна из форм классовой борьбы.

В работах И. Я. Трифонова, многие годы занимавшегося исследованием проблем, связанных с историей частного капитала 20-х гг., главное внимание уделялось административным мерам регулирования частнопредпринимательской деятельности. Первому из советских историков И.Я. Трифоно

1 История социалистической экономики СССР: В 7 т. М., 1976; История Сибири: В

5 т. Л., 1968; Дихтяр Г. А. Советская торговля в период построения социализма. М., 1961; Изменение социальной структуры советского общества (1921 — середина 30-х гг.). М., 1979; и др. ву удалось изучить и частично использовать в публикациях интереснейшие материалы закрытых в те годы для исследователей фондов милиции, суда и прокуратуры. В его монографии о классовой борьбе в годы нэпа получили освещение состав и правовое положение буржуазии, роль органов прокуратуры и суда в борьбе с нэпманами1. В 1975 г. вышла книга И. Я. Трифонова о ликвидации эксплуататорских классов в СССР, где был сделан вывод о том, что «новая» буржуазия лишилась средств производства в результате хозяйственного вытеснения государственным и кооперативным секторами, потерпела поражение в классовой борьбе по принципу «кто — кого». Однако этот вывод с достаточной убедительностью не был подкреплен соответствующими материалами.

Проблемам борьбы государства с капиталистическими элементами 5 посвящена работа В. А. Архипова и Л.Ф. Морозова3. Авторы рассмотрели принципы допущения частного капитала в экономику, дали характеристику основных форм, методов и этапов вытеснения государством частной промышленности и торговли, показали деятельность партийных и профсоюзных организаций на частных предприятиях. Со времени издания книги прошло более 20 с лишним лет, но она и по сей день остается наиболее полным исследованием истории частного предпринимательства 20-х гг. в отечественной историографии, отражающим как бесспорные успехи исторической науки в ее изучении, так и недостатки.

Авторы монографии не смогли отойти от стереотипного, что неудивительно в 70-е гг., повторявшегося в трудах историков и экономистов с 30-х гг. утверждения о том, что в обстановке реконструкции народного хозяйства и форсирования темпов развития экономики нэпманы приносили

1 Трифонов И .Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921;1925 гг.). Л., 1969.

2 Трифонов И. Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975.

3 Архипов В. А., Морозов Л. Ф. Борьба против капиталистических элементов в промышленности и торговле. 20-е — начало 30-х годов. М., 1978. только вред. И хотя справедливости ради в работе указывалось, что «сам по себе рост производства в частной промышленности при условии строго государственного контроля над ней мог принести пользу народному хозяйству, способствуя смягчению товарного голода"1, но затем довольно бездоказательно утверждалось, что возможности развития частного капитала были исчерпаны. Главными аргументами в пользу этого тезиса для авторов служили материалы судебных следствий о преступлениях частников, достоверность которых не вызывала у них никаких сомнений. Нельзя согласиться и с содержащимися в монографии оценками так называемого правого уклона, которые даны мимоходом и содержат традиционные обвинения Н. И. Бухарина как автора теории «врастания капиталистических элементов в социализм». Пытаясь избежать в своей работе слова «ликвидация» по отношению к капиталистическим элементам в промышленности и торговле, В. А. Архипов и Л. Ф. Морозов с ожесточением выступили не только против термина как такового, но отказались называть ликвидацией действия против частных предпринимателей в 1928;1930;е гг. Описывая конфискации имущества у представителей частного капитала, то есть лишения их по существу средств производства и личной собственности, а, следовательно, и лишение их самой возможности заниматься частным предпринимательством, авторы пришли к парадоксальному в данной ситуации выводу о том, что «эти меры не означали перенесения на нэпманскую буржуазию лозунга ликвидации ее как класса, подобно тому, как это было сделано по отношению к кулаку в деревне"2. По их версии получается, что кулак, лишенный средств производства и гражданского статуса, ликвидирован как представитель своего класса, а «новая» буржуазия, с которой проделано все то же самое, — ликвидации не подлежала. Что же касается определения методов, сыгравших решающую роль в вы

1 Архипов В. А., Морозов Л. Ф. Борьба против капиталистических элементов.

С. 183.

2 Там же. С. 225. теснении частного капитала в конце 1920;х гг., то и в этой работе, и в своей статье, опубликованной в 1986 г., В. А. Архипов утверждал, что на последнем этапе существования частного предпринимательства самым эффективным средством его ликвидации стала налоговая политика, относя ее при этом к экономическим мерам1. На наш взгляд, налоги, достигшие по своим размерам в последней трети 1920;х гг. более 50% доходов частных предпринимателей и, действительно, послужившие причиной (в числе прочих) их массового разорения, должны быть безусловно отнесены к административным мерам и рассматриваться в контексте общего курса на возвращение к административным методам хозяйствования. Подобные же утверждения В.А. Архи-пова, как и выводы И. А. Исаева, также одного из авторов указанного сборника2, основаны, видимо, на традиционном, но отнюдь не доказанном фактически утверждении об экономическом вытеснении частного капитала из промышленности и торговли социалистическим сектором экономики при полном замещении первого вторым. Следуя логике, эквивалентная замена одного сектора экономики другим должна была бы привести к экономической смерти частнокапиталистического уклада. Авторы же предпринимают попытку обосновать и оправдать административное давление и репрессии, направленные по существу на искусственную ликвидацию, а не на экономическое вытеснение частного предпринимательства. Получается явное противоречие: побежденный якобы экономически, частный капитал уничтожен был все же административным путем. Подобные утверждения органично вписывались в превалировавшую в отечественной историографии тех лет концепцию «Краткого курса истории ВКП (б)».

1 Архипов В. А. Этапы и методы регулирования торгово-промышленного предпринимательства // Экономическая политика Советского государства в переходный период от капитализма к социализму / Под ред. М. П. Кима. М., 1986. С. 129.

2 Исаев И. А. Проблемы правового регулирования советской многоукладной экономики // Там же. С. 158−194.

Присущая советской историографии политизированность в меньшей 1 степени проявилась в работах В. П. Дмитренко и В. Б. Жиромской.1 В монографии В. П. Дмитренко показаны реальные трудности становления государственного сектора торговли в условиях жесточайшей конкуренции с частным капиталом, который рассматривается не только как классовый враг, но и как союзник государства по восстановлению и налаживанию хозяйственных связей между городом и деревней. В работе В. Б. Жиромской на основе анализа Всесоюзной переписи населения 1923 г. и архивных документов раскрывается динамика социальной структуры населения, характеризуются социальные слои городского населения, в том числе нэпманская буржуазия. И хотя в основном работа построена на материалах Европейской части РСФСР, замечания автора по поводу «городов окраинных районов страны» весьма ценны, тем более, что позволяют сопоставить генезис «новой» буржуазии в различных регионах.

Примером отхода от стереотипной оценки источников для изучения капиталистических элементов города 20-х гг. может служить исследование М. А. Свищева. Автор на основе сведений об обложении произвел реконструкцию динамических рядов и сформировал систему показателей, характеризующих частный сектор торговли, опровергнув тем самым прочно устоявшейся тезис о том, что имеющаяся в распоряжении исследователей статистическая информация не дает возможности реализовать принцип системности в изучении истории частного капитала 20-х гг. Попытка же применения разработанной М. А. Свищевым методики, осуществленная в третьей главе его кандидатской диссертации, представляется не во всем удачной. Так, утверждения относительно низкой эффективности работы частных магазинов

1 Дмитренко В. П. Торговая политика Советского государства после перехода к нэпу: 1921;1924 гг. М., 1971; Жиромская В. Б. Советский город в 1921;1925 гг.: Проблемы социальной структуры. М., 1988.

•у

Свищев М. А. Налоговая статистика как источник для изучения капиталистических элементов города в 1920;е годы: Дис. канд. ист. наук / МГУ. М., 1986. по сравнению с государственными и создания в конце 20-х гг. материальных предпосылок для вытеснения частного капитала из экономики1 выглядят умозрительными и противоречат данным других источников. Не вызывает сомнения, что для всестороннего изучения частного капитала 20-х гг. необходимы использование и критический анализ целого комплекса документов и материалов.

Сибирские историки в 1960 — 1980;е гг., не выходя за рамки охарактеризованных выше методологических подходов, разрабатывали тему частного капитала 20-х гг. преимущественно в связи с изучением классового противостояния в сибирской деревне. Первой из сибирских ученых попыталась выделить в качестве объекта исследования собственно частный капитал В.И. Литвина3, построив свою работу на материалах по истории промышленности Восточной Сибири второй половины 1920;х гг.

В научных публикациях других сибирских авторов изучение частного капитала Сибири предпринималось лишь в контексте других тем и сюжетов. Так, в работах A.C. Московского, В. А. Исупова, Ю. С. Дьяченко, посвященных проблемам изменения социальной структуры населения Сибири4, приводились данные о численности «новой» буржуазии. Сведения о положении рабочих на частных предприятиях были включены во второй том «Истории рабочего класса Сибири», в статьи А.П. Угроватова5. Общую картину сибир

1 Свищев М. А. Налоговая статистика. С. 167,177.

Боженко Л. И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в сибирской деревне. Томск, 1969; Гущин Н. Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне. Новосибирск, 1972; и др.

•а

Литвина В. И. Частный капитал в промышленности Восточной Сибири в 19 261 930 гг. // Сибирский исторический сборник. Вып. 2. Иркутск, 1974.

4 Московский A.C., Исупов В. А. Формирование городского населения Сибири в 1926;1939 гг. Новосибирск, 1984; Дьяченко Ю. С. Изменение социально-классовой струк-f туры населения Алтайской губернии в период 1920;1923 гг. // Социальные и экономические проблемы Советской Сибири переходного периода 1917;1937 гг.: Сб. статей / Под, ред. Л. И. Боженко. Омск, 1987.

5 Рабочий класс Сибири в период строительства социализма (1917;1937 гг.) / Ред-кол. Н. Я. Гущин, Д. М. Зольников и др. Новосибирск, 1982; Угроватов А. П. Рабочие частской действительности первых лет нэпа пытались воссоздать Т. А. Корягина и А. Г. Введенская, характеризуя в числе прочих процессов возрождение частной торговли в регионе1.

Вопросам использования частного капитала в товарообороте, ограничения и вытеснения частной торговли посвящена часть монографии В.И. Ду-дукалова о становлении советской торговли в Сибири в 1920;е гг. Рассматривая частную торговлю не как органический компонент рынка, а как нечто чуждое процессу налаживания и совершенствования хозяйственных отношений, автор пришел, с нашей точки зрения, к политически ангажированному и не доказанному фактически выводу о том, что заняв преобладающее положение, частная торговля стала представлять реальную угрозу смычке города и деревни, союзу рабочего класса и крестьянства. Между тем фактический материал, приводимый в книге, свидетельствует, во-первых, о том, что только с помощью частной торговли и удалось наладить эту самую «смычку», а, во-вторых, характеризуемые В. И. Дудукаловым государственные меры по ограничению частной торговли делали невозможным ее «преобладающее положение». Построенная в основном на новых материалах монография В. И. Дудукалова, вместе с тем в части, касающейся оценок частной торговли, осталась в рамках общепринятой в те годы концепции.

Итак, в работах сибирских историков 1960 — 1980;х гг. тема частного капитала разрабатывалась либо в контексте классовой борьбы в сибирской деревне (Л.И. Боженко, Н.Я. Гущин), проблем развития торговли в регионе (В.И. Дудукалов), изменения социальной структуры населения Сибири ных предприятий Сибири: 20-е — начало 30-х гг. // Историография рабочего класса Сибири в период строительства социализма. Новосибирск, 1985.

1 Корягина Т. А. Об особенностях перехода Сибири к новой экономической политике // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967; Введенская А. Г. Особенности перехода к новой экономической политике в Сибири // Теоретические вопросы социалистического строительства. Иркутск, 1973. л

Дудукалов В. И. Развитие советской торговли в Сибири в годы социалистического строительства (1921;1928 гг.). Томск, 1978.

A.C. Московский, B.A. Исупов, Ю.С. Дьяченко), особенностей перехода Сибири к новой экономической политике (Т.А. Корягина, А.Г. Введенская), либо в узких хронологических, территориальных и отраслевых рамках (В.И. Литвина, А.П. Угроватов).

В целом, в 1960 — 1980;е гг. в результате большой исследовательской работы советских историков на общероссийском материале была создана обширная база данных о политике государства в отношении частного капитала, показана жесткая конкуренция между государственным и частным секторами экономики, деятельность профсоюзов по защите прав трудящихся на частных заводах, ряд других вопросов. И хотя в работах отдельных авторов предпринимались попытки объективного анализа истории частного капитала 20-х гг., общий подход к исследованию проблемы не выходил за рамки теории классовой борьбы. «Нэпманы» изображались спекулянтами, постоянно мешавшими поступательному развитию отечественного хозяйства. Увеличение государственного сектора экономики при соответственном уменьшении других ее секторов безапелляционно расценивалось как выдающееся достижение. Поэтому любые насильственные действия государства по отношению к частным предпринимателям считались оправданными и единственно возможными. Не случайно даже в названиях исторических исследований по этой проблематике содержались термины «борьба» и «ликвидация». Подобный подход приводил к созданию искаженного представления о хозяйственной деятельности частного капитала 20-х гг. как о преимущественно «вредительской». Итак, существовавшая до недавнего времени в отечественной историографии традиция, основанная на теории классовой борьбы и других постулатах «подправленной» идеологами сталинизма формационной концепции исторического развития, подменяла историю частного капитала историей борьбы с ним государства.

Приводимые в исследованиях сибирских историков фрагментарные сведения об отдельных, как правило, негативных сторонах деятельности представителей частного капитала, отрывочные, зачастую несопоставимые и противоречивые данные о численности частных предприятий или удельном весе частного капитала в оборотах за тот или иной год не дают общего представления о генезисе частного капитала Сибири в условиях нэпа, не позволяют судить о его динамике, действительной роли в экономике региона. Наряду с этим требуют пристального внимания и другие, не изученные ранее исследователями в силу разных причин более частные вопросы: об экономических и социальных источниках формирования так называемой новой буржуазии в Сибири, о различного рода объединениях частных торговцев и промышленников и их взаимодействии с государственными структурами, о кредитной и налоговой политике в отношении частных предпринимателей и т. п. В стороне от исследовательского поиска находился и комплекс проблем, связанных с изучением менталитета частных предпринимателей 20-х гг., без которого любое исследование на эту тему представляется неполным.

В зарубежной историографии вплоть до середины 1980;х гг. оценки истории частного капитала 1920;х гг. в России и ее регионах, как, впрочем, и всего советского периода российской истории, во многом определялись политическими пристрастиями авторов, их отношением к происходившим в СССР процессах, к социализму как системе отношений и экономическому строю.

Одна из первых фундаментальных работ по советской истории, опубликованных за рубежом, принадлежит Э. Карру — известному английскому советологу, с искренней симпатией относившемуся к СССР и частично разделявшему марксистские взгляды. Его «История Советской России"1 по

1 Car E.H. 1) The Bolshevik Revolution. 1917;1923. Vol. 1−3. London, 1950;1953; 2) The Interregnum. 1923;1924. London, 1956; 3) Socialism in one country. 1924;1926. Vol. 1

3. London. 1958;1964; Car E.H., Davies R.W. Foundation of a Planned Economy. 1926;1929. строена на тщательнейшем изучении многочисленных опубликованных источников: центральной и местной советской прессы, материалов партийных съездов, сборников декретов и приказов по народному хозяйству, еженедельников и ведомственных обзоров, статистических, энциклопедических и партийных справочников, работ высших партийных и государственных руководителей тех лет. Это издание стало, по оценкам современных английских историографов, явлением в английской гуманитарной науке XX века1. Э. Kapp рассматривал нэп как отступление к капитализму, конец которого определялся переходом к индустриализации. Находясь под сильным воздействием индустриальных успехов СССР, Э. Kapp не видел иных, помимо троцкизма, альтернатив развития событий в послереволюционной России. Подобных суждений придерживался и другой английский советологИ. Дейчер2. Не отрицая мрачных сторон советской действительности, Э. Kapp в то же время был убежден, что это лишь необходимая цена, которую вынуждена была платить отсталая страна для победы в ней социализма. Поэтому вытеснение и ликвидация кулачества и «новой» буржуазии — социальных групп, тормозивших, с его точки зрения, продвижение России к социализму, представлялось ему вполне закономерным делом.

Автор известной биографии Н. И. Бухарина американский исследователь С. Коэн, в своих оценках российской истории 20-х гг. исходил из убеждения, что сталинизм отнюдь не являлся логическим и неизбежным результатом большевистской революции. Активно доказывавший в своих работах наличие «бухаринской» альтернативы, автор сам оказался увлеченным сторонником взглядов Н. И. Бухарина относительно переустройства российского

Vol. 1−3. London, 1969;1979.

1 Эктон Э., Гэтрелл П. Глазами британцев: современная английская историография России и Советского Союза // Россия 19−20 веков. Взгляд зарубежных историков / Отв. ред. А. Н. Сахаров. М., 1996. С. 31.

2 Deutsher I. The Unfinished Revolution, 1917;1967. London, 1967. общества. Вслед за своим героем С. Коэн полагал, что особый путь развития России, отличный от западных цивилизаций, может быть связан с длительным периодом социалистической эволюции на основе смешанной экономики, предполагавшей продолжение использования «полудружественного и полувраждебного или откровенно враждебного частного сектора"1.

Подавляющее же большинство зарубежных авторов резко отрицательно воспринимало советский опыт. Их интерес к истории Советской России, как признал впоследствии американский историк У. Г. Розенберг, «диктовалась необходимостью понять, каковы политика и идеология страны, ставшей в постсталинский период, к удивлению многих, главным противником и соперником Америки в мире"2. Свою главную задачу исследователи видели, помимо дискредитации коммунизма вообще, в показе неприглядности советского опыта, бесперспективности тоталитаризма как системы, разоблачении о его «варварской» природы. Подобного концептуального подхода придерживались и авторы известных за рубежом учебников по советской экономической истории — английские ученые А. Ноув и Р. Мантинг4. В главах, посвященных 20-м гг., формулируется взгляд на нэп как на временную противоречивую политику, не имевшую перспектив развития в рамках существовавшей политической диктатуры. Авторы показали «зажатое» положение частного сектора, стремительно терявшего свой вес в экономике по мере завершения восстановительных процессов в народном хозяйстве.

1 Коэн С. Бухарин: Политическая биография, 1888−1938 / Пер. с англ. М., 1988.

С. 313.

Розенберг У. Г. История России конца 19-начала 20 в. в зеркале американской историографии // Россия 19−20 веков. С. 8.

Rostow W.W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge (Mas.), 1960; Gershenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective. A Book of Essays. Cambridge (Mas.), 1962; Shapiro L. Totalitarism. London, 1972. Некоторые работы, спустя десятилетия, переведены на русский язык: Хайек Ф. А. Дорога к рабству / Пер. с англ. М., 1992; Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. М., 1993; и др.

4 Nove A. An Economic History of the USSR. England, 1969; Munching R. The economic development of the USSR. London, 1982.

В последнее десятилетие на фоне коренных изменений как внутренней, так и внешней политики России, существенно возрос интерес зарубежных ученых к истории России в целом и, в особенности, к ее переходным этапам и периодам, к числу которых относятся и 20-е гг. XX века. Это нашло выражение в появлении целого ряда сквозных исследований «позднеимперского» и советского периодов истории России1. В главах по истории 20-х гг. содержится весьма краткая, но в то же время в большинстве своем непредвзятая информация о положении частной промышленности и торговли и их вкладе в восстановление экономики.

Многие зарубежные исследователи нэпа получили возможность совместной работы с российскими учеными, смогли открыто отстаивать свои взгляды на страницах российской научной прессы2. В этих публикациях в большинстве своем получили развитие взгляды, суждения и выводы, сделанные авторами в предшествующий период.

В рамках работы английского центра русских и восточно-европейских исследований, американского национального семинара по российской и советской социальной истории XX века в 1990;е гг. были подготовлены монографии и сборники — результаты обмена мнениями по чрезвычайно широкому кругу вопросов и проблем, связанных с различными аспектами реализации новой экономической политики в России3. Несмотря на разнообразие

1 Боффа Д. История Советского Союза / Пер. с итал.: В 2-х т. М., 1990; Хоскинг Д. История Советского Союза: 1917;1991 / Пер. с анг. М., 1994; и др.

— у

Коэн С. Бухарин, нэп и альтернатива сталинизму // ЭКО. 1988. № 9- Розенберг У., Дробижев В. З. Социально-экономическое положение и политика Советского государства при переходе к нэпу // История СССР. 1989. № 4- Ноув А. О судьбах нэпа // Известия АН СССР. Сер. «Экономика». 1989. № 6- Дэвис Р. Развитие советского общества в 20-е гг. и проблема альтернатив // Россия в 20 веке: историки мира спорят. М., 1994; и др.

3 From Tsarism to the New Economic Policy: Continuity and Change in the Economy of the USSR / Ed. by R.W. Davies. London, 1990; Pethybridge R. One step backwards two steps forward. Soviet Society and Politics in the New Economic Policy. Oxford, 1990. Hughes J. Stalin, Siberia and the crisis of the new economic policy. New York, 1991; Russia in the Era of NEP: Explorations in Soviet Society and Culture / Ed. by S. Fitzpatrick, A. Rabinovich and R. Stites. Indiana, 1991. высказываемых авторами суждений относительно возможных перспектив развития нэпа, причин его «смерти», взаимоотношений власти и общества, в целом утвердился взгляд на нэп как на период сложного взаимодействия между целями политического руководства (строительство социализма, модернизация России на индустриальной основе и т. д.) и реакцией на попытки перемен со стороны общества, «отягощенного» социальным и культурным наследием дореволюционной России. При этом большинство авторов, вслед за Р. Пайпсом1, продолжают утверждать, что в основу понимания и оценок советской истории 20-х гг. должен быть положен анализ политики, функционирования политических и властных государственных институтов. В то же время существует направление социальных историков2, считающих интерес, проявленный в последнее время к политическим институтам, чрезмерным. Вслед за известным американским исследователем социальных процессов российской истории 20-х гг. Ш. Фицпатрик они призывают абстрагироваться от вопросов политической борьбы, погрузившись в изучение народной жизни.

Удачно избежать крайностей в приоритетах изучения российской истории 20-х гг., на наш взгляд, удалось американскому исследователю «последнего капиталистического класса в Советской России» А. Бэллу4. В своих работах он в равной степени стремился уделить внимание как выработке государственной политики по отношению к частному капиталу, так и характеристикам повседневной жизни нэпманов. Использование автором нетради

1 Пайпс Р. 1) Русская революция. В 2-х т. / Пер. с англ. М., 1990; 2) Россия при большевиках / Пер. с англ. М., 1997; и др.

2 Льюис Э. К вопросу о социальной базе новой экономической политики // Проблемы политологии и политической истории. Вып. 2. Саратов, 1993; Холмс JI. Социальная история России: 1917;1941 / Пер. с англ. Ростов/н/Д., 1993; и др. .

Fitzpatrick S. 1) Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921;1934: Studies of the Russian inst. Cambridge, 1979; 2) The Russian Revolution 1917;1932. New York, 1985.

4 Ball Alan M. 1) Russia’s Last Capitalists: The Nepmen, 1921;1929. Berkeley-Los Angeles-London, 1987; 2) Private Trade and Traders during NEP // Russia in the Era of NEP. Indiana, 1991. ционных для исторического исследования источников — журнала «Крокодил» 20-х гг., эмоциональных описаний аккредитованными в России в 20-е гг. иностранными корреспондентами атмосферы на улицах городов, общественного восприятия нэпманов — позволяют отнести его работы к разряду новаторских в плане воссоздания «портрета» нэпмана. Высоко оценивая исследования А. Бэлла в целом, нельзя не заметить, что сравнительная узость ис-точниковой базы работы (автор опирался на опубликованные документы и материалы) не позволила ему детально изучить частные предприятия «изнутри», да и приводимые в работах эмоциональные оценки коммерсантов 20-х гг. зачастую лишь как «накипи» на поверхности осуществляемой правительством новой экономической политики далеко не исчерпывают характеристику этой социальной группы.

В России в условиях осуществляемых в последние годы радикальных преобразований всех сторон жизни общества коренным образом изменилась ситуация и внутри исторической науки, и вокруг нее. Отечественная историография, представлявшая собой, по мнению академика Ю. Н. Афанасьева, особый научно-политический феномен, гармонично вписанный в систему тоталитарного государства и приспособленный к обслуживанию его идейно-политических потребностей1, постепенно приобретает новые очертания. Процесс обновления во многом зависит от осознания историками глубины методологического кризиса, в котором оказалось отечественное обществоведение. Создание предпосылок для его преодоления тесно связано с признанием многомерности и вариативности исторического процесса, преодолением теоретической замкнутости и политизированности исследований, расширением историографического поля. Выход из тупика может быть найден наряду с методологическими поисками и новой доктринальной оценкой исто

1 Афанасьев Ю. Н. Феномен советской историографии // Советская историография / Под общ. ред. акад. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 37. рического процесса в целом путем возвращения к скрупулезному и разностороннему изучению местной истории.

Под влиянием современных экономических реформ, связанных с развитием рыночных отношений, либерализацией экономики, возрождением и реабилитацией частной собственности, закономерно возрос интерес к темам и сюжетам по истории экономических реформ, истории предпринимательства, в том числе и периода нэпа. Дополнительный импульс исследовательским поискам современных историков в этом направлении придало кардинальное расширение источниковой базы: публикация закрытых ранее документов, переиздание трудов репрессированных в 1930;е гг. ученых и политических деятелей, ликвидация спецхранов и свободный доступ к архивным фондам. После непродолжительного периода активных попыток обнаружить в «золотом веке» нэпа ответы на все вопросы современности и схоластических споров об альтернативах и «конце» нэпа отечественная историография вступила на более продуктивный путь вдумчивого и всестороннего анализа реальных процессов жизни общества 20-х гг.

В последние годы наряду с осмыслением теоретических проблем нэпа: сущности и места этой политики в контексте общегосударственного развития1, формирования экономической стратегии и тактики большевистского правительства 20-х гг., противоречиях политики и экономики в условиях того времени3, получили принципиальное иное освещение и традиционные для

1 Данилов В. П., Дмитренко В. П., Лельчук B.C. Нэп и его судьба.- Дмитренко В. П. Четыре измерения нэпа // Вопросы истории КПСС. 1991. № 3- Лацис О. Нэп: цивилизаци-онный аспект // Свободная мысль. 1991. № 8- Нэп: приобретения и потери / Р. У. Дэвис, В. П. Дмитренко, В.A. May и др. М., 1994; Шишкин В. А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917;1928 гг.) М., 1997; и др.

2 Горинов М. М. Нэп: поиски путей развития. М., 1990; Цакунов C.B. В лабиринте доктрины. Из опыта разработки экономического курса страны в 20-е годы. М., 1994; Разумов И. В. Нэп: пути развития и альтернативы // Путь в науку. Ярославль, 1995. Вып. 2- и др.

Гимпельсон Е. Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ // Отечественная история. 1993. № 2- Быстрова И. В. Государство и экономика в 20-е годы: борьба нэповской" проблематики темы: о развитии промышленности и сельского хозяйства и взаимоотношениях между ними1, изменениях социальной структуры общества2, о нэпе как о системе реформ3, о финансовой политике4. Определенным результатом нового осмысления отечественной истории 20-х гг. стали соответствующие главы изданных в 1990;е гг. учебников и учебных пособий по истории России XX в.5 Разрабатываются и не типичные для отечественной историографии в прошлом проблемы и сюжеты6, в том числе и касающиеся разных периодов истории российского предпринимательства7. идей и реальность // Отечественная история. 1993. № 3- Соотношение политики и экономики. Завершающая стадия нэпа: Конфер. в институте российской истории РАН // Отечественная история. 1996. № 2- и др.

1 Бокарев Ю. П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е гг.: источники, методы исследования, этапы взаимоотношений. М., 1989; Лютов JI.H. Государственная промышленность в годы нэпа. Саратов, 1996; и др.

2 Жиромская В. Б. После революционных бурь: население России в середине 20-х гг. М., 1996; Население Западной Сибири в XX веке / Отв. ред. Н. Я. Гущин, В. А. Исупов. Новосибирск, 1997; и др.

3 May В. А. Реформы и догмы. 1914;1929 гг. Очерки истории становления хозяйственной системы советского тоталитаризма. М., 1993; Реформы и рынок в России: исторические и теоретические предпосылки / Под ред. А. Х. Худокормова. СПб., 1995; Власть и реформы. От самодержавной к советской Росси / Редкол. Б. В. Ананьич, Р. Ш. Ганелин, В. М. Панеях. СПб., 1996; Судьба реформ и реформаторов в России. М., 1996; Федоров O.A. История реформ в России (с середины 16 по конец 20 в.). Орел, 1997; и др.

4 Новиков А. Н. 1) Общества взаимного кредита (из опыта России в период нэпа) // Банковское дело. 1994. № 2- 2) Частный валютный рынок 20-х гг. // Финансы. 1994. № 9- Борисов С. М. Рубль: золотой, червонный, советский, российский. Проблема конвертируемости. М., 1997; и др.

5 История Отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории Советского государства / Сост. В. А. Козлов. М., 1991; Наше Отечество: Опыт политической истории: В 2-х т. М., 1992; История России. XX век / А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. М., 1997; Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал: В 2-х т. / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1997; Новейшая история Отечества. XX век: Учеб. для студентов вузов: В 2-х т. / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М., 1998; и др.

6 Лебина Н. Б. Теневые стороны жизни советского города // Вопросы истории. 1994. № 2- Черных А. И. Жилищный передел. Политика 20-х гг. в сфере жилья // Социологические исследования. 1995. № 10- Российская повседневность. 1921;1941 гг.: Новые подходы. СПб., 1995; и др.

7 Галаган A.A. История российского предпринимательства. М., 1993; Мартынов С. Д., Павлова O.K. История российского предпринимательства. СПб., 1996; Карнишин В. Ю. История российского предпринимательства и меценатства. Пенза, 1997; Хорькова Е. П. История предпринимательства и меценатства. М., 1998; и др.

Историкам нэпа, без сомнения, удалось преодолеть косность многих устоявшихся стереотипов советской историографии в интерпретациях и оценках частного предпринимательства 20-х гг. В то же время в большинстве своем современные исследователи избежали и другой крайности — неадекватного восприятия реальностей 20-х гг., основанного на возведении в абсолют либеральных идей рыночной экономики. В ходе продолжающихся и по сей день дискуссий и обсуждений в отечественной историографии преобладающим стало понимание нэпа как антикризисной, компромиссной и двойственной политики, обусловившей в силу своей специфики достаточно узкие рамки для свободного рынка и частной инициативы.

Попытку с учетом новых подходов изучить российскую частную промышленность периода нэпа предпринял историк Л.Н. Лютов1. В его монографии сформулированы интересные и принципиально отличающиеся от советской историографической традиции выводы: о том, что условия труда на частных предприятиях были не хуже, а лучше, чем на государственных, а производительность труда — гораздо выше, что взаимоотношения между владельцами предприятий и наемными работниками очень редко строились на конфликтной основе и другие. Однако стремление автора судить об общероссийских процессах без опоры на архивные источники и региональные материалы, к сожалению, предопределило некоторый схематизм исследования и декларативность сделанных в нем выводов.

На региональном уровне конкретно-исторический анализ частного торгового предпринимательства в условиях смешанной экономики 20-х гг. на уральских материалах осуществил А.П. Килин2. Автор исследовал формы и виды частноторгового предпринимательства, изучил основные направления государственной политики по отношению к частному капиталу. Проведя

1 Лютов Л. Н. Частная промышленность в годы нэпа. Саратов, 1994.

2 Килин А. П. Частное торговое предпринимательство на Урале в 1920;е годы: Дис.. канд. ист. наук / Уральское отдел, ин-та истории и археолог. РАН. Екатеринбург, 1995. контент-анализ личных дел «лишенцев», А. П. Килин попытался дать социально-психологическую характеристику частного торговца периода нэпа. Исследование А. П. Килина отличают взвешенность и разносторонний подход к оценке роли и места частной торговли в экономике и способов ее вытеснения государством.

На сибирских материалах специальное изучение частного капитала периода нэпа историками, за исключением автора диссертации1, не производилось. В работах В. А. Ильиных, плодотворно занимающегося изучением одного из ключевых аспектов новой экономической политики — проблемами сибирского заготовительного рынка, сюжеты, связанные с частным предпринимательством, рассматривались лишь косвенно, в контексте анализа государственной политики в отношении частного капитала как одного из участников заготовительного рынка2. Разностороннее изучение частного капитала 20-х гг., по общему признанию историографов, остается актуальной задачей для исследователей3.

Проводимое в настоящее время концептуальное осмысление отечественной истории, таким образом, определяет необходимость выработки взвешенного и комплексного подхода к изучению и истории частного капитала 20-х гг., в том числе на материалах Сибири. Реализация такового в значительной степени подготовлена, с одной стороны, созданной на российском

1 Демчик E.B. 1) Частный капитал на Алтае в 1920;е гг. // Предпринимательство на Алтае ХУШ в. — 1920;е годы. Барнаул, 1993; 2) Частный капитал в городах Сибири в 1920;е гг.: от возрождения к ликвидации / Под ред. Г. Л. Соболева. Барнаул, 1998; и др.

2 Ильиных В. А. 1) Коммерция на хлебном фронте. Государственное регулирование хлебного рынка в условиях нэпа (1921;1927 гг.) / Отв. ред. Н. Я. Гущин. Новосибирск, 1992; 2) «Масляная война» 1923/1928 гг. в Сибири (государство, кооперация, частный капитала на заготовительном рынке в условиях нэпа) / Отв. ред. A.A. Николаев. Новосибирск, 1996; и др.

Корольков О. П. Современная советская историография экономических проблем нэпа: Дис.. канд. ист. наук / Акад. Обществ. Наук при ЦК КПСС. М., 1990. С. 87, 177- Алексеева Е. А. Нэп в современной историографии: Дис.. канд. ист. наук / МГУ. М., 1995. С. 185. уровне в течение предшествующих семидесяти лет обширной базы данных о частном капитале 20-х гг., с другой — новыми концептуальными подходами к) оценке сущности нэпа, обозначенными в публикациях В. П. Данилова, В. П. Дмитренко, B.C. Лельчука, В.А. May, проявившимися в ходе дискуссий на общероссийских и региональных научных конференциях по проблемам советской истории (Тюмень, 1991 и 1993), проблемам нэпа (Новосибирск, 1991; Москва, 1995), истории предпринимательства разных исторических эпох (Барнаул, 1994; Новосибирск, 1995).

Цели и задачи исследования. В данной работе предпринимается попытка проанализировать процессы возрождения частного капитала города в первые годы осуществления новой экономической политики в Сибири, становления частнопредпринимательской деятельности в условиях развития нэповской системы и ликвидации частного капитала государством в конце 1920;х гг. Задачи исследования:

— определить основные принципы допущения частного капитала в экономику с учетом местной специфики;

— исследовать развитие государственной политики в отношении частного капитала, направленность и эффективность государственных мер регулирования частнопредпринимательской деятельности на разных этапах нэпа;

— показать социальные и экономические источники формирования частного капитала в условиях первых лет нэпа, сопоставив их с российским дореволюционным и современным, а также международным опытом;

— представить отраслевую структуру частного капитала города и его динамику;

— дать оценку удельного веса частного капитала в общесибирских торгово-промышленных оборотах, в общей численности торговых и промышленных предприятий Сибири, его реальной роли в экономике региона;

— изучить деятельность различных объединений частных предпринимателей;

— воссоздать коллективный портрет сибирских «нэпманов»;

— осуществить сравнительный анализ динамики частного капитала в городах Сибири и СССР.

Объектом исследования является частный капитал сибирских городов периода 20-х гг.

Термин «частный капитал», широко употребляемый в 20-е гг., используется в данном случае в нескольких значениях: как форма собственности, альтернативная государственнойкак форма предпринимательской деятельности, целью которой в основном является личное обогащениекак совокупность средств производства для осуществления этой деятельности, включая денежный, производственный, интеллектуальный и профессиональный капиталыкак особый социальный слой организаторов этой деятельности, сформировавшийся под влиянием новой экономической политики. Таким образом, понятие «частный капитал» выходит за рамки таких терминов, как «частнокапиталистический уклад» и «новая буржуазия», хотя непосредственно и связан с ними.

Изучение деятельности иностранных концессий на территории Сибири, а также анализ процессов развития частного предпринимательства в сельском хозяйстве не входят в число наших задач, поскольку являются самостоятельными темами специальных исследований, получившими достаточно широкое освещение в отечественной историографии.

Территориальные рамки работы включают в современных границах Новосибирскую, Омскую, Томскую, Кемеровскую, Иркутскую, часть Читинской и Тюменской областей, а также Алтайский и Красноярский края. Административно-территориальное деление этой территории менялось в течение рассматриваемого периода, что создавало дополнительные сложности в проведении различных подсчетов. В границы так называемой Сибревкомовской Сибири, существовавшей с 4 августа 1919 г. по 9 декабря 1925 г., большую часть указанного периода входили шесть губерний — Новониколаевская, Томская, Омская, Алтайская, Иркутская и Енисейская и Ойротская автономная область, состоявшие в свою очередь из уездов. Решением Президиума ВЦИК от 25 мая 1925 г. на этой территории был образован Сибирский край с разделением на округа и районы с центром в Новониколаевске, который решением I Сибирского краевого съезда Советов 9 декабря 1925 г. был переименован в г. Новосибирск. Летом 1930 г. Сибирский край был поделен на Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский, а окружная система заменена районно-административным делением1.

Хронологически исследование охватывает период с 1921 г. по 1930 г. В качестве отправной точки исследования 1921 г. был избран постольку, поскольку, во-первых, именно весной этого года в результате решений X съезда партии начинается активная выработка механизма допущения частного капитала и его использования в экономике, во-вторых, несмотря на несколько замедленный переход к нэпу в Сибири, летом-осенью 1921 г. и здесь полным ходом идет процесс возрождения и легализации частного капитала. Безусловно, использование частного предпринимательства осуществлялось в 1920;е гг. в рамках новой экономической политики и прекратилось одновременно с ее свертыванием, которое большинство исследователей нэпа относит к 1927/28 г. Однако несмотря на гигантское давление государства и всевозможные репрессии, обрушенные на представителей частного капитала в последней четверти 1920;х гг., частные торговые и промышленные предприятия в Сибири продолжали, пусть и не в прежних масштабах, функционировать, а некоторые бизнесмены даже питали иллюзии о возможности «нового

1 Административно-территориальное деление Сибири (август 1920 — июль 1930 г.) Западной Сибири (июль 1930 — сентябрь 1937 г.). Новосибирской области (с сентября 1937 г.): Справочник. Новосибирск, 1966. С. 12−16. нэпа". Кроме того, представляет интерес поведение частного сектора и его различных составляющих в экстремальных условиях сжатия легального поля деятельности, поиск различных способов «увода» капиталов и собственного «ухода» частных предпринимателей, а также государственной кампании по ликвидации последних. Необходимость изучения названных процессов определила выбор 1930 г. в качестве конечной границы исследования.

Методология и основные методы исследования. Переходный и двойственный характер российской экономики 20-х гг., сложные составляющие исторически конкретного феномена «частный капитал» (экономические, социальные, идеологические, политические) определяют многомерность методологических принципов и подходов в его изучении.

Глубокий методологический кризис современного обществознания, далекие от завершения споры между сторонниками формационного и циви-лизационного подходов к анализу исторической действительности1 создают дополнительные сложности для четкого определения методологической основы любого современного конкретно-исторического исследования. В ходе продолжающихся дискуссий ученых по широкому кругу теоретических проблем исторической науки превалирующим стало мнение о необходимости методологического плюрализма, использовании в качестве основы исследования не одной, общепринятой и обязательной для всех методологии, а синтеза взаимоприемлемых элементов различных теорий2. Не вдаваясь в деталь

1 Бромлей Н. Я. К вопросу о соотношении понятий «цивилизация» и «формация» // Цивилизации. Вып. 1. М., 1992; Барг М. А. Цивилизационный подход к истории: дань конъюнктуре или требование науки // Цивилизации. Вып. 2. М., 1993; Келле В. Ж. Соотношение формационного и цивилизационного подходов к анализу исторического процесса // Там жеИлюшечкин В. П. Теория стадийного развития общества (история и проблемы). М., 1996; Ерасов Б. С. Цивилизация: смысл слова и определение термина // Цивилизации. Вып. 4. М., 1997; и др.

Гуревич, А .Я. О кризисе современной исторической науки // Вопросы истории. 1991. № 2/3- Актуальные теоретические проблемы современной исторической науки: Материалы «круглого стола» // Вопросы истории. 1992. № 8/9- Актуальные проблемы теории истории: Материалы «круглого стола» // Вопросы истории 1994. № 6- Соболев Г. Л. В поный анализ аргументации однозначных приверженцев тех или иных методологических принципов и теорий, отметим, что разностороннее изучение истории частного капитала 20-х гг., на наш взгляд, требует органического сочетания элементов как формационной, так и цивилизацинной концепции общественного развития.

Частное предпринимательство в условиях нэпа — явление в своем роде уникальное, порожденное конкретными обстоятельствами, совокупностью экономических и политических факторов, характерных только для России в конкретный период исторического развития. В то же время существование частного капитала, частной собственности, частного предпринимательства, независимо от региональных и временных рамок, — универсальное явление, присущее в тех или иных формах всем странам, цивилизации в целом на определенном этапе исторического развития, связанным с переходом от традиционно-аграрного общества к индустриальному. Это позволяет рассматривать генезис частного капитала 20-х гг. через призму процесса модернизации, понимаемого в широком смысле слова как движение к современному обществу.

Несмотря на обилие разноплановых суждений относительно содержания, масштабов, темпов, сроков, показателей и условий процесса модернизации1, не вызывают больших возражений утверждения о том, что, во-первых, процесс перехода от традиционного общества к современному охватывает все без исключения страны, во-вторых, что модернизация в России (незавиисках новой теории истории // Гуманитарий: Ежегодник. № 1. СПб., 1995; Методологические поиски в современной исторической науке. Материалы «круглого стола» // Новая и новейшая история. 1996. № 3- и др.

1 Российская модернизация: проблемы и перспективы. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1993. № 7- Ахиезер A.C. Самобытность России как научная проблема // Отечественная история. 1994. № 4/5- История России (Россия в мировой цивилизации): Учеб. пособие / Под ред. A.A. Радугина. М., 1997. С. 181−182- Рогачев А. Г. Альтернативы российской модернизации: сибирский аспект (1917;1925 гг.). Красноярск, 1997; и др. симо от того, причисляют или нет исследователи страну к «догоняющему эшелону») имела и имеет свою специфику. В отличие от западных цивилизаций, где движение по пути к современному обществу основывалось на развитии рыночных структур, частнособственнических и демократических институтов в политике, экономике, духовной сфере, в России, особенно после прихода большевиков к власти, этот процесс был связан с повышением роли государства во всех сферах общественной жизни, свертыванием демократических прав и свобод, усилением плановых начал в экономике, развитием коллективистской психологии. Как отмечала Л. И. Семенникова, «рынок, частная собственность, парламентаризм, элементы гражданского общества, многопартийность — все оказалось на свалке российской истории"1. Однако было бы чересчур упрощенным рассматривать все процессы в жизни российского общества после 1917 г. лишь через призму однолинейной модернизации по-большевистски. В 20-е гг. в условиях новой экономической политики осуществлялся более «мягкий» вариант модернизации, основанный на постепенном, медленном и половинчатом, но все же восстановлении модерни-заторских завоеваний дореволюционной России. Символично, что и само большевистское руководство называло период как минимум до середины 20-х гг. этапом восстановления народного хозяйства и лишь затем выдвинуло лозунг «реконструкции». Помимо восстановления, нэп, как справедливо заметил В. А. Красильщиков, представлял собой колоссальный шаг вперед по пути модернизации, так как содействовал втягиванию огромной массы крестьян в систему рыночных отношений, взрывал патриархальность деревни, разрушал отношения личной зависимости2. В результате в российской действительности 20-х гг. теснейшим образом переплелись структуры не только

1 Семенникова Л. И. Цивилизационные парадигмы в истории России // Общественные науки и современность. 1996. № 6. С. 53.

2 Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М., 1998. С. 86. дореволюционной и Советской России, но и элементы традиционного и современного обществ. Сложное взаимодействие различных элементов и систем, особенно в области экономики, создавало основы многовариантности путей дальнейшего развития. Не последнюю роль в этом играло возрождение частного капитала, частного предпринимательства, других рыночных структур, которые могли бы «заработать» средства, необходимые для дальнейшей модернизации. Однако большевистский режим избрал «леворадикальный путь модернизации"1 под лозунгом «догнать и перегнать Запад», полностью отвергая при этом западные образцы.

Исследование частного капитала 20-х гг. как общецивилизационной составляющей процесса модернизации проводилось на основе принципов материалистической диалектики, разностороннего и комплексного подходов к анализу исторической действительности. Частный капитал рассматривался в процессе не только собственного развития, но и в контексте эволюции всей нэповской системы, представлявшей собой сложное взаимодействие различных, зачастую полярных экономических, политических, социальных элементов и структур.

Из общенаучных методов ключевую роль играли методы восхождения от конкретного к абстрактному, типологизации, сравнения, анализа и синтеза, аналогии. Наряду с традиционными специально-историческими методами — генетическим, сравнительным, системным и ретроспективным — при систематизации качественных характеристик предпринимателей в исследовании использовался контент-анализ.

Для осмысления сущности частного капитала и определения его реального места в исторической действительности 20-х гг. использовались теоретические положения исследований многих известных ученых второй по

1 Игрицкий Ю. И. Меняющаяся Россия как предмет концептуального анализа // Отечественная история. 1998. № 1. С. 9. ловины XIX — первой трети XX вв. Изучение структуры частного капитала осуществлялось на основе марксистского анализа исторически сложившихся форм капитала (денежного, товарного, производительного), их сочетания и взаимодействия (товарно-торговый, денежно-торговый, банковский, ростовщический, промышленный)1- положений фундаментального исследовал ния В. И. Ленина о стадиях и особенностях развития капитализма в России — классификации «типов капитализма» М. Вебера (авантюристическийторговыйориентированный на войну, политику, управление и связанные с ними о возможности наживысовременный). При определении места частного капитала и его роли в социально-экономической системе 20-х гг. важную роль играла ленинская концепция многоукладной экономики переходного периода4, рассмотрение В. А. Базаровым, Л. Н. Юровским, Н. Д. Кондратьевым, А. Д. Билимовичем и другими выдающимися экономистами 20-х гг. складывавшейся в связи с нэпом своеобразной экономической ситуации под углом зрения смешанной экономики5. Для понимания сущности частного предпринимательства ключевое значение имели работы основоположников современной экономической теории А. Маршалла и Й. Шумпетера6, размышления

1 Маркс К. Капитал. Критика политической экономии: В 4-х кн. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. 1. М., 1961. С. 293−307, 346−354, 430−439- Т. 25. Ч. 2. М., 1962. С. 365,142−162. л

Ленин В.И. 1) Развитие капитализма в России // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 488, 493−494, 542−552, 563−564, 569, 599−600- 2) Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905;1907 годов // Там же. Т. 16. С. 230−231,301−302- и др.

3 Вебер М. Предварительные замечания. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 50−53.

4 Ленин В. И. 1) О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.36. С. 296- 2) Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // Там же. Т. 39. С. 272- 3) О продовольственном налоге (Значение новой экономической политики и ее условия) // Там же. Т. 43. С. 207- и др.

5 Базаров В. А. Темп накопления. С. 32−34- Юровский Л. Н. Денежная политика. С. 352−408- Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статики. С. 302- Били-мович А. Д. Советское хозяйство. С.132−148- и др.

6 Маршалл А. У. Принципы экономической науки: В 3-х т. / Пер. с англ. М., 1993. Т. 1. С. 375−399- Т. 3. С. 5−18- Шумпетер Й. А. Теория экономического развития: Исследование предпринимательской прибыли, капитал, кредита, процента и цикла конъюнктуры / о частной собственности русского философа И.А. Ильина1, характеристика О

М. Вебером «духа капитализма», трактовки Г. К. Гинсом образа предприниЛ мателя. Выделение и оценка «новых» предпринимателей как особого социального слоя осуществлялись на основе сочетания элементов классовой теории4 и теории стратификации общества5.

Источниковую базу исследования составили законодательные и нормативные акты 20-х гг., опубликованные документы и материалы центральных и местных партийных и хозяйственных организаций, статистические источники, периодическая печать, воспоминания, архивные документы.

Конституция 1918 г., принятые в начале 20-х гг. Гражданский и Уголовный кодексы РСФСР определяли рамки существования частного капитала в условиях пролетарской диктатуры. Несмотря на содержащиеся в Гражданском кодексе гарантии неприкосновенности частной собственности, в целом эти документы имели ярко выраженную политическую окраску и были построены на принципах неравного права для разных категорий граждан. г

Стенограммы партийных съездов и конференций 20-х гг. позволяют выяснить сложный механизм выработки тактики по отношению к частному капиталу, которая в условиях однопартийной государственной системы автоматически превращалась в директивы и постановления. Одна часть по

Пер. с нем. М., 1982. С. 169−175,184−189, 192−194,211−225.

1 Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Путь к очевидности. М., 1993. С. 277−287.

Вебер М. Предварительные замечания. С. 47−48.

3 Гинс Г. К. Предприниматель. М., 1992. С. 17−75.

4 Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. М., 1960. С. 293- Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3. Ч. 2 // Там же. Т. 25. Ч. 2. С. 457−458- Ленин В. И. 1) Великий почин // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15- 2) Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // Там же. С. 279, 280- 3) Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Там же. Т. 41. С. 24- и др.

5 Сорокин П. А. Социальная стратификация и мобильность // Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество / Пер. с англ. М., 1992. С. 302−373- Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. 1994. № 5- и др.

6 X съезд РКП (б): Март 1921 г.: Стенографический отчет. М., 1963; Протоколы X всероссийской конференции РКП (б): Май 1921 г. М., 1933; и др. следних вошла в сборник «Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам», другая — в «Сборник декретов, постановлений, распоряжений, приказов по народному хозяйству». В систематизированном виде законодательство, относящееся к регулированию частного предпринимательства, представлено в книге Я. А. Канторовича, а также в специальном сборнике законов о частном капитале, изданных в 1920;е гг.1 Они точно иллюстрируют изменения в формах и методах государственного регулирования частного бизнеса.

Что же касается публикаций документов местных партийных и хозяйственных органов, то в Сибири делаются лишь первые шаги в этом направлении. Изданы сборники документов о деятельности Сибревкома, по истории Алтая в восстановительный период, по истории Омска, Новосибирска и некоторые другие. К сожалению, они содержат лишь фрагментарный материал по социально-экономическим вопросам, а документы по истории частного предпринимательства в них практически не включены.

Большой интерес представляют регулярно выходившие в 20-е гг. экономические сводки центральных хозяйственных ведомств и их местных отделов. Многие из них построены на материалах первичной отчетности органов регулирования экономикой как в центре, так и на местах, и обладают высокой степенью научной достоверности. Всеобъемлющие характеристики основных показателей развития народного хозяйства, включая частное предпринимательство, содержатся в издаваемых в 1922;1925 гг. статистико

1 Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. В 5 т.: Сб. док. за 50 лет. Т. 1−2. М., 1967; Канторович Я. А. Частная торговля и промышленность в СССР по действующему законодательству: Систематиз. сб. декретов, постановлений, инструкций, распоряжений и приказов с разъяснительными замечаниями. Л., 1925; Законы о частном капитале: Сб. законов, постановлений, инструкций и разъяснений / Сост. Б. С. Мальцман, Б. Е. Ротнер. М., 1929.

Сибирский революционный комитет (Сибревком): Август 1919 — декабрь 1925: Сб. документов и материалов. Новосибирск, 1959; Алтай в восстановительный период: Сб. документов и материалов. Барнаул, 1960; и др. экономических ежегодниках1. С 1925 по 1930 г. подобные сведения стали публиковаться ежегодно как материалы к отчетам правительства2. Эти документы помогают установить взаимосвязь между политикой по отношению к частному капиталу с другими мероприятиями нэпа, а также дают цифровые материалы об удельном весе различных секторов экономики.

Для изучения генезиса частного капитала в промышленности использовались данные промышленных переписей: 1920 г., городской 1923 г., мелкой промышленности 1925, 1927, 1929 гг., ежегодных, начиная с 1925/26 г., обследований фабрик и заводов, материалы которых были включены в различные статистические издания3. Эти сведения позволяют изучить технико-экономические условия работы частных предприятий, численность занятых на них рабочих, количество выпускаемой продукции, сопоставить работу этих предприятий с государственными и кооперативными. Главные сложности в работе с документами заключались в том, что зачастую содержащиеся в них данные являются несопоставимыми. За исключением ежегодных обследований цензовой промышленности, проводившихся с 1925/26 г. по так называемому бланку «Б», содержащему стандартные показатели, все другие переписи осуществлялись по разным методикам.

Всесоюзная городская перепись населения 1923 г. и Всесоюзная перепись населения 1926 г. содержат сведения о разных группах предпринимате

1 Народное хозяйство СССР: статистико-экономический ежегодник. Вып. 2−4. М., 1923;1925. Л

СССР: Год работы правительства: Материалы к отчету за 1924/25 бюдж.г. М., 1926; СССР: Год работы правительства: Материалы к отчету за 1925/26 бюдж.г. М., 1927; и др.

•э

Бюллетень статистики труда и промышленности. Новосибирск, 1928;1929; Сборник статистико-экономических сведений по Сибирскому краю. Вып. 2: Промышленность. Новосибирск, 1928; Фабрично-заводская промышленность Союза ССР и его экономических районов. Вып. 1: Общая экономическая, социальная и технико-экономическая характеристика союзной промышленности по данным годичного обследования за 1925/26 г. М., 1928; Мелкая и ремесленная промышленность Сибирского края. Новосибирск, 1929; Сибирский край: Стат. справочник. Новосибирск, 1930; и др. лей: «хозяевах с наемными рабочими», «хозяевах, работающих только с членами семьи или товарищества», «хозяевах-одиночках». В материалах переписей1 имеются разнообразные сведения о занятиях, половозрастном составе, семейном положении, грамотности, жилищных условиях «хозяев», что создает основу для составления коллективного портрета «нэпмана», позволяет проследить изменения в численности и составе частных предпринимателей 20-х гг.

Налоговые данные и материалы патентной статистики2 позволяют изучить имущественную дифференциацию в среде предпринимателей, сопоставить их доходы с доходами других групп населения, а также провести количественный анализ динамики частной торговли.

Важным источником для изучения частного капитала служит периодическая печать: профессиональные экономические и массовые общественно-политические и литературно-публицистические издания 20-х гг. На страницах центральных газет — «Экономической жизни», «Торгово-промышленной газеты», регионального еженедельника «Экономическая жизнь Сибири» регулярно печатались материалы о частной промышленности и торговле: заметки о работе частных предприятий, отчеты о работе товарных бирж, экономические сводки, обзоры, информации об общем состоянии рынка, о деятельности комиссий по изучению частного капитала и другие. Сопоставле

1 Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. Ч. 2: Население городов Союза ССР по занятиям. Вып. 3: Крым, Азиатская часть РСФСР, Белорусская ССР: Труды ЦСУ. Т. 20. Ч. 2. Вып. 3. Отдел демографии. М., 1925; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Отдел 2. Т. 23: Сибирский край, Бурят-монгольская АССР. М., 1929; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Отдел 3: Семейное состояние. Место рождения и продолжительность проживания. Т. 40. М., 1930.

2 Тяжесть обложения в СССР (социальный состав, доходы и налоговые платежи населения Союза ССР в 1924/25, 1925/26 и 1926/27 годах): Доклад комиссии СНК Союза ССР по изучению тяжести обложения населения Союза. М., 1929; Внутренняя торговля СССР за 1924/25 — 1925/26 гг. (по полугодиям) по налоговым данным. М., 1928; Патентная торговля за 1925/26 г. М., 1929; Статистический бюллетень Сибирского статистического управления. Новосибирск, 1926;1929; и др. ние с данными архивных документов показало высокую степень достоверности этих материалов, которые в ряде случаев дополняют и расширяют данные других источников.

В журналах экономического профиля — «Экономист» (Петроград, 1922), «Социалистическое хозяйство» (М.- Л., 1923;1930), «Финансовые проблемы планового хозяйства» (М., 1922;1930), «Экономическое обозрение» (М.- Л., 1923;1930), а также в «Экономическом бюллетене научно-исследовательского конъюнктурного института» (М., 1922;1929), издаваемых наркоматами и другими хозяйственными ведомствами, помещались аналитические статьи и обозрения ведущих экономистов того времени. По своему содержанию они являются серьезными научными работами, опирающимися на широкую источниковую базу. Их ценность для современного исследования определяется как концептуальными позициями авторов, так, в равной мере, их обращением к многим утраченным впоследствии первичным материалам.

Основные массовые общественно-политические периодические издания, выходившие в Сибири, — ежедневная газета «Советская Сибирь» и ежемесячный журнал «Жизнь Сибири», содержат весьма разнообразный по содержанию и жанру материал о частном капитале. Для «Советской Сибири» в большей степени, чем для журнала, характерна политизированность. В заметках, репортажах, статьях частный капитал, независимо от контекста, в соответствии с партийной линией рассматривался как скрытый враг или, в лучшем случае, временный попутчик. В последней же трети 20-х гг. основной упор делался на создании в массовом сознании неприглядного образа за-воровавшегося и обанкротившегося «нэпмана». Газетная информация в данном случае является явно усеченной. Менее идеологизированные публикации представлены в журнале «Жизнь Сибири». В основном они носят характер экономических обзоров, написаны хозяйственниками-практиками и, как поавило. постооены на основе результатов статистико-экономических обслел. л. * дований.

Широко обсуждаемый в партийно-государственном руководстве того времени вопрос о пределах и принципах допущения частного капитала в экономику, возможностях и сроках взаимодействия с ним нашел отражение в центральных партийных изданиях — журналах «Большевик» и «Вестник Коммунистической Академии». Сибирские же региональные партийные издания — «Известия Сиббюро ЦК РКП (б)», «Известия Сибирского краевого комитета ВКП (б)», выходивший в Новосибирске журнал «Большевик» затрагивали вопрос о частном капитале преимущественно лишь в контексте определения конкретных мер по отношению к нему, их разъяснения и пропаганды. Помещаемые на страницах этих изданий информационные письма, решения, постановления, передовые статьи содержали установки для членов партии и хозяйственников относительно тактики в адрес частного капитала.

В небольшевистских политических изданиях 20-х гг. — сменовеховском журнале «Россия» («Новая Россия»), издаваемых в Берлине разными течениями социал-демократии «Социалистическом вестнике» и журнале «Заря», выходившем в Праге эсеровском издании «Революционная Россия», — помимо статей об экономическом состоянии России того времени, месте частного капитала в нэповской экономической системе, помещались так называемые сообщения с мест. В «Социалистическом вестнике», например, имелась постоянная рубрика «По России», в которой корреспонденты приводили бытовые зарисовки российской действительности того времени. Регионально они, конечно же, были далеки от Сибири, однако их ценность для нашего исследования состоит в информировании о повседневной жизни, увиденной представителями разных политических течений.

Картинки быта" становились предметом и фоторепортажей. Иностранные корреспонденты, аккредитованные в Москве, делали многочисленные фотографии не только символов нового строя, что можно было увидеть и на страницах советской печати, но и весьма оживленных городских рынков, ярких вывесок и полных прилавков частных магазинов. Большинство таких фотографий было опубликовано в выходившем в 1927;1930 гг. в Париже еженедельном журнале «Иллюстрированная Россия». В Сибири же иллюстрированный журнал «Настоящее» помещал лишь карикатурные портреты «нэпманов».

Наряду с фотодокументами общий эмоциональный фон того времени, отношение разных категорий граждан к представителям частного капитала во многом помогают воссоздать источники личного происхождения (воспоминания, письма, дневники)1, а также литературно-публицистические произведения 20-х гг. Они отражают субъективное авторское видение происшедшего и, безусловно, могут использоваться лишь в совокупности с другими источниками. Вместе с тем восприятие одних и тех же событий и процессов людьми разных возрастных категорий, разных убеждений и взглядов позволяют расширить и обогатить современные представления об исторической действительности 20-х гг.

Для выяснения вопросов о преемственности коммерческой деятельности «новых» предпринимателей и коммерсантов, работавших в Сибири до революции, использовались данные «Краткой энциклопедии по истории купечества и коммерции Сибири"3.

1 Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 19 181 932 гг. / Отв. ред. А. К. Соколов. М., 1997; Марков А. П. Как это было (Воспоминания сибиряка). М., 1995; Наринский А. Торговля в годы нэпа: записки очевидца // Торговля. 1993. № 2/3- Обыденный нэп (Сочинения и письма школьников 20-х годов) // Неизвестная Россия. XX век. Книга 3. М., 1993; Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь: Воспоминания. Т. 1. М., 1990; и др.

2 Шагинян М. Что есть нэпман? // Россия. 1923. № 6- Маяковский В. В. Грозный смех. Окна сатиры Роста. М.- Л., 1938; и др.

3 Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири: В 4-х т. / Под ред. Д. Я. Резуна, Д. М. Терешкова. Новосибирск, 1994;1999.

Ценную для исследования группу источников составляют документы центральных и сибирских архивов. Имеющиеся в фондах наркомата торговли, финансов, государственной плановой комиссии Российского государственного архива экономики, фонде наркомата рабоче-крестьянской инспекции Государственного архива Российской Федерации отчеты, справки, распоряжения, материалы переписки позволяют сопоставить ход процесса возрождения частного капитала в центре и исследуемом регионе. Зачастую эти документы являлись результатом работы специальных комиссий по изучению частного капитала или обследований рабоче-крестьянской инспекцией различных сфер деятельности частных предпринимателей. Они содержат элементы анализа и несут отпечаток личных взглядов работников, что позволяет представить в общих чертах позиции того или иного ведомства по отношению к частному капиталу.

Уникальные сведения о сибирских предпринимателях 20-х гг. отложились в фонде Урало-Сибирской конторы «Кредит-бюро» Российского государственного архива экономики. Более 300 досье, собранных специальными корреспондентами этой организации, содержат не только сведения об отраслевой специализации, оборотах, кредитовании целого ряда частных предприятий Сибири, но и о деловой репутации их владельцев.

В фондах местных исполкомов и их финансовых, торговых, плановых отделов, фондах статистических бюро, товарных бирж, других хозяйственных организаций Государственных архивов Алтайского и Красноярского краев, Омской, Томской, Иркутской и Новосибирской областей отложился целый комплекс самых разнообразных по форме и содержанию документов, касающихся в той или иной степени деятельности частного капитала, — от подлинников деклараций, заполняемых владельцами торговых и промышленных частных предприятий, до оперативных сводок местных отделов ГПУ о деятельности частного капитала. Многие из этих документов вводятся в научный оборот впервые.

Как известно, частные предприятия не сдавали в государственные архивы собственную документацию, поэтому их деятельность может быть воссоздана преимущественно на основе документов различных контролирующих и проверяющих государственных структур. Исключением являются фонды товарных бирж, содержащие планы, отчеты, протоколы заседаний и другие документы секций частной промышленности и торговли, а также фонды финансовых управлений, включающие первичные материалы об обществах взаимного кредита, в которые объединялись частные предприниматели.

То обстоятельство, что большинство документов имеют опосредованный характер и ярко выраженную идеологическую окраску, а также многообразие имевшихся в те годы методик подсчетов частных торговых и промышленных предприятий, зачастую приводящих к противоречивым, отрывочным и несопоставимым результатам, и, наконец, сама специфика частнопредпринимательской деятельности, предопределяющая возможность судить о ней всегда лишь с той или иной степенью вероятности, затрудняют исследование, но, вместе с тем, делают его и более увлекательным.

В целом же совокупность изученных документов и материалов в полной мере позволяет исследовать историю частного капитала в городах Сибири в 1920;е гг.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она представляет собой первое комплексное исследование по истории частного капитала города 20-х гг. на материалах Сибири.

В работе впервые в историографии частное предпринимательство 20-х гг. рассматривается как неотъемлемая составляющая процесса модернизации. В отличие от существовавшей многие годы традиции изучать историю частного капитала 20- гг. лишь с точки зрения борьбы с ним государства, в работе во главу угла ставится генезис самого частного капитала. Предлагается оценка сущности и последствий первоначального частнокапиталистического накопления в условиях первых лет нэпа не только как «воровства в различных видах и формах», но и как сложного и в целом позитивного для дальнейшего развития хозяйства процесса децентрализации экономики. Анализируется действительная роль частного капитала в восстановлении и развитии торговли и промышленности, налаживании рыночных взаимоотношений между различными субъектами хозяйственной деятельности. Доказывается, что взаимоотношения «государство — частные предприниматели 20-х гг.» выходили далеко за рамки однозначного противостояния по принципу «кто — кого».

В противовес общепринятым суждениям о «новой» буржуазии как об остатках «бывших» классов, показана реальная социальная основа ее формирования. Приводятся характеристики основных экономических и социальных параметров жизни этой категории граждан, что помогает отойти от заведомо карикатурного изображения «нэпманов».

Предлагается новая оценка сущности государственных мер регулирования частного предпринимательства второй половины 20-х гг., а также итогов и последствий форсированного вытеснения частного капитала из городского хозяйства.

В научный оборот вводится значительный объем неиспользованных ранее исследователями архивных документов, среди которых наибольший интерес представляют материалы акционерного общества «Кредит-бюро» и секций частной промышленности и торговли при товарных биржах.

Комплексное и разностороннее изучение частного капитала города 20-х гг. на материалах Сибири позволяет создать во многом новую концепцию его истории в целом.

Практическая значимость работы состоит в том, что она восполняет существенный пробел в знаниях по истории частного капитала 20-х гг., что является важным шагом по пути концептуального осмысления не только новой экономической политики, но и всего советского периода отечественной истории.

Материалы диссертации могут быть использованы исследователями нэпа, а также при разработке лекционных курсов по отечественной истории, истории Сибири, в краеведении.

Анализ методов, результатов и последствий кредитно-налогового регулирования государством предпринимательской деятельности 20-х гг. может быть полезен для выработки концепции проводимой в наши дни налоговой реформы, а также для практической работы современных налоговой полиции и налоговой инспекции. Опыт работы организаций предпринимателей 20-х гг. по аккумуляции и совместному использованию денежных средств, консолидации и защите собственных интересов в органах власти и государственных хозяйственных организациях может быть использован современными комитетами поддержки мелкого и среднего бизнеса, различными ассоциациями и объединениями предпринимателей.

Апробация работы. Изучение истории частного капитала 20-х гг. в Сибири осуществлялось в рамках работы секции по истории предпринимательства Института гуманитарных исследований, работающего при Алтайском государственном университете. Исследовательский проект «Частный капитал в экономике Сибири периода нэпа» получил поддержку фонда фундаментальных исследований в области гуманитарных наук Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации на 1998 и 1999 гг. По теме исследования в течение ряда лет читался спецкурс для студентов исторического факультета Алтайского государственного университета.

Отдельные положения и некоторые выводы исследования нашли отражение в выступлениях автора на Международной теоретической конференции «Историческое познание: традиции и новации» (Ижевск, 1993) — Всероссийских научных конференциях: «Россия нэповская: политика, экономика, культура» (Новосибирск, 1991), «История Советской России: новые идеи, суждения» (Тюмень, 1991, 1993) — Научной сессии Северо-западного совета АН СССР по проблемам историографии и источниковедения (Калининград, 1989) — Научно-практическом семинаре «Проблемы истории, теории и практики кооперативного движения в России» (Тюмень, 1992) — региональных конференциях «Алтай в прошлом и настоящем» (Барнаул, 1987), «Предпринимательство в Сибири» (Барнаул, 1994), «Проблемы истории местного управления Сибири конца 16 — начала 20 веков» (Новосибирск, 1998).

По теме исследования в течение 1987;1998 гг. опубликованы: монография «Частный капитал в городах Сибири в 1920;е гг.: от возрождения к ликвидации» (Барнаул, 1998), 20 статей и тезисов выступлений, общим объемом 24, 1 п. л.

Структура диссертации определяется логикой развития самого частного капитала 20-х гг., изменениями в политике государства по отношению к нему, а также характером поставленных в исследовании задач.

Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения. Три главы соответствуют разным периодам в деятельности частного капитала. Одна из глав, в силу важности этого аспекта для исследования в целом и слабой изученности его в научной литературе, посвящена характеристике «новых» предпринимателей и созданных ими хозяйственных организаций.

Таблицы расположены по ходу изложения, поскольку, в одном случае имеющиеся в них данные представляют в систематизированном виде материал, необходимый для анализа, в другом — служат наглядным результатом

59 уже проведенного исследования того или иного сюжета. Диаграммы приводятся в заключении, поскольку являются одним из самостоятельных результатов всего исследования. В приложение включены: 1) список цензовых частных промышленных предприятий Сибири с характеристикой основных показателей их работы- 2) результаты сопоставления биографий представителей дореволюционного сибирского купечества и предпринимателей 20-х гг. на предмет продолжения последними семейного бизнеса в новых условиях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Переход к новой экономической политике обусловил легализацию частного капитала и рост предпринимательской активности населения.

Аграрный характер сибирской экономики, замедленный по сравнению с другими регионами переход к нэпу, имевшийся еще с дореволюционных времен и сохранившийся в 1920;е гг. дефицит государственных инвестиций в местную экономику, большая протяженность территории, малая плотность населения и интенсивные миграционные процессы, удаленность и оторванность от центра во многом определили общую направленность восстановления сибирской экономики. Однако при всем своеобразии сложившейся на сибирской территории ситуации в основу регулирования частнопредпринимательской деятельности здесь были положены единые для всей страны принципы государственной политики. Таковыми стали: использование частного капитала в экономике на второстепенных по важности для народного хозяйства позициях при сохранении государственной монополии внешней торговли и оставлении основных средств производства или, согласно терминологии того времени, «командных высот экономики» в руках государства (крупная промышленность, земля, пути сообщения) — практически полное лишение частных предпринимателей политических прав, ограничение и отчасти регламентация их владельческих правраспространение различных форм государственного контроля за деятельностью частного капитала.

Мощным регулятором предпринимательской деятельности являлась кредитно-налоговая политика государства, менявшаяся в течение 20-х гг. в зависимости от решения государством конкретных задач в отношении частного капитала, но с неизменностью ставившая частный сектор в неравные с государственным и кооперативным условия.

Предоставляя частным предпринимателям значительную степень экономической свободы, государство в то же время лишало их свободы политической и, отчасти, социальной. Согласно действовавшей конституции, лица, использовавшие наемный труд или жившие на «нетрудовые доходы», входили в категорию граждан, лишенных избирательных прав. Они не могли создавать свои политические организации, издавать газеты или вести пропаганду своих взглядов каким-либо иным способомне имели права служить в армии, занимать должности в государственном аппаратебыли лишены социальных гарантий, в частности, — права на пенсию. Дети частных предпринимателей не имели права обучаться в школах с детьми других групп населения. Обладая имущественными правами, так называемые нэпманы оставались, по сути дела, изгоями общества, строившего социализм.

Крайне нестабильная с экономической и политической точек зрения ситуация, весьма специфические хозяйственные условия определили преимущественные способы и приемы частных накоплений, часть которых была связана со своеобразной «обратной экспроприацией» государственной собственности. Ко времени введения нэпа в силу целого ряда обстоятельств (неизбежных в условиях войны натурализации хозяйственных отношений и централизации экономикицеленаправленной политики большевистского правительства на свертывание торговли и сплошную национализацию промышленности и др.) торгового капитала и торгового аппарата в стране практически не существовало. В этой ситуации неизбежным стало формирование торгового капитала, преимущественно частного, за счет промышленного, преимущественно государственного. Последнему немало способствовало руководство государственных предприятий, вынужденное из-за недостатка оборотных средств в условиях перехода от централизованной системы главкизма времен «военного коммунизма» к коммерческому расчету продавать, зачастую за бесценок, как накопившуюся на складах продукцию, так и часть не только законсервированного, но и действующего оборудования. Этим воспользовались предприимчивые посредники. Госторги, не имея широкой товаропроводящей сети, использовали частную розницу для реализации своих товаров.

В Сибири в силу слабого развития здесь собственной промышленности и не успевших нормализоваться связей с центром, частные предприниматели наряду с небескорыстной помощью советским хозяйственникам в «разбазари-ва-нии» государственных средств, широко распространенной в центре, зарабатывали и приумножали свой капитал, работая контрагентами государственных организаций по заготовке сырья.

Образованный в торгово-посреднической сфере капитал частично откладывали до лучших времен, частично легализовывали: вчерашние посредники открывали собственные лавки и магазины. Благодаря усилиям частных торговцев в течение всего двух лет было восстановлено 70% довоенной численности торговых предприятий Сибири.

Одним из источников формирования частного капитала стали доходы от денационализированных, взятых в аренду и основанных самостоятельно промышленных предприятий, а также мельниц, жилых домов и т. п. Однако уже в первые годы нэпа арендная политика, на которую возлагались особые надежды правительства как на наиболее контролируемый государством способ использования частного капитала в промышленности, зашла в тупик. Вследствие недостатка оборотных средств и высокой арендной платы арендаторы не в силах были выполнить условия договоров, что вело к их расторжению. Встречались случаи и явно хищнической аренды, когда единственной целью псевдоарендаторов являлось получение кредитов якобы для ремонта и реконструкции предприятий, либо распродажа имевшихся запасов сырья и оборудования.

В целом, надежды правительства на приток частного капитала преимущественно в промышленность не оправдались ни в первые годы нэпа, ни в последующем. Удельный вес продукции частной промышленности в общем ее объеме не превышал 4%. Вместе с тем, жизненно необходимые населению отрасли обрабатывающей промышленности почти полностью находились в руках частных предпринимателей. На долю частной, кустарной и арендованной частными лицами промышленности в 1922/23 г. приходилось 60% общего оборота сибирской промышленности. Следовательно, большую часть товаров для местного рынка поставляли представители именно частного капитала, смягчая тем самым острый дефицит промышленных товаров народного потребления в регионе, способствуя восстановлению и оживлению хозяйственной жизни.

Содержание периода 1921;1923 гг. в истории частного капитала отнюдь не укладывается в данную ему исследователями 20-х гг. и повторяемую поныне характеристику как периода «буржуазного воровства в различных видах и формах». Усилиями частных предпринимателей была осуществлена относительно безболезненная и рациональная с точки зрения дальнейшего развития рыночных отношений децентрализация экономики, восстановлены многочисленные хозяйственные связи, нарушенные войной и политикой «военного коммунизма». «Обратная экспроприация», приведшая в конечном итоге к уменьшению национализированного сектора экономики и его децентрализации, способствовала восстановлению и дальнейшему развитию экономического потенциала как Сибири, так и страны в целом. Без подобных же процессов сложно представить успешное восстановление отечественной экономики.

Хозяйственный кризис 1923/24 г. и связанные с ним процессы открыли второй этап во взаимоотношениях государства с частным капиталом. Кризис послужил причиной дифференциации частных предприятий, перелива части капитала из торговли в промышленность. Пути выхода из кризиса, найденные государством, породили стремление поскорее покончить с частным предпринимательством как таковым.

Средствами установления «предела» в развитии частного капитала стали как формально-экономические меры: ужесточение налоговой и кредитной политики в отношении частных предпринимателей, государственная регламентация цен в частной розничной торговле, ликвидация частной оптовой торговли как главного звена в начинавшем работать автономно от государства «круге» частнопредпринимательской деятельности «заготовка — переработкасбыт», предоставление разнообразных льгот кооперации, так и чисто административные меры. Изымаемые из оборота посреднические частноторговые звенья отчасти должны были быть заменены развивавшейся государственной розницей, планы в отношении которой также свидетельствовали о желании как можно скорее изъять из экономической системы не подчинявшиеся строгой регламентации и централизованному планированию массы частных предпринимателей.

Негативные последствия «нажима» на частный капитал сказались незамедлительно. Главным из них стал увеличивавшийся дефицит товаропроводящей сети. На городских рынках начал возрождаться натуральный товарообмен. Расширилась практика перепродаж кооперацией закупленных ею у государства товаров частным лицам, что резко отрицательно сказалось на ценообразовании розничного рынка. Насильственное устранение частного капитала как одного из звеньев товарооборота при форсированном росте государственной торговли вызвало перелив промышленного капитала в товарооборот государственной торговли, что противоречило обострявшимся потребностям промышленности в оборотном капитале, могло повлечь за собой усиленный нажим в промышленности на банковскую эмиссию и, следовательно, усиление инфляционных процессов в народном хозяйстве. Предприниматели, изгнанные из сферы легальной торговли и сумевшие сохранить часть своих средств, пытались переправить их за границу либо вложить в валютные, сырьевые операции. Сосредоточение внимания коммерсантов на заготовках хлеба, масла, кож и пушнины ставило под угрозу распространение государственного контроля над заготовительным рынком. Явно негативные последствия форсированного вытеснения частного капитала из экономики заставили правительство временно отказаться от проведения политики «нажима» на него.

Во второй половине 1924/25 г. — 1925/26 г. в результате частичного изменения общей атмосферы восприятия на государственном уровне частного капитала, пересмотра норм доходности и соответственно размеров обложения частных предприятий, роста кредитования, уменьшения арендной платы наметился рост оборотов частной торговли и промышленности, произошло укрепление положения частного капитала в экономике в целом.

Частный капитал занимал лидирующее положение в розничной торговле и сфере услуг. Типичный частный магазин организовывал свою работу преимущественно на собственные средства, получая довольно ограниченные товарные и денежные кредиты. Тем не менее, прибыльность частной торговли в среднем в три раза превышала этот показатель государственной торговли. Причины успешной конкуренции частного торгового сектора с государственным и кооперативным заключались в целом комплексе приемов и способов организации предпринимателями своего дела: гибкой системе цен, соответствовавшем запросам потребителей ассортименте товаровнизких накладных расходахудобных для покупателей месторасположении и режиме работы торговых точек, их привлекательном внешнем виде.

В области промышленного производства удельный вес частного капитала не претерпел значительных изменений. Его участие в выпуске промышленной продукции в целом осталось незначительным. Предел развитию частнокапиталистической промышленности фабрично-заводского типа ставился ограниченными размерами основного фонда. Новое строительство этого рода предприятий было затруднено из-за отсутствия достаточных средств у частных предпринимателей. Перемещения частного капитала из торговли в промышленность можно было ожидать лишь при условии, что работа в промышленности сделается более выгодной, чем торговля, в то время как существовало обратное положение, по крайней мере, в обложении промысловым налогом.

Основную массу частных предприятий составляли мелкие и мельчайшие предприятия с 3−5 наемными рабочими. По своей мощности и технической оснащенности даже относительно крупные частные промышленные предприятия на порядок уступали государственным заводам. Однако среднестатистические данные свидетельствовали о более высокой производительности труда в частной промышленности по сравнению с кооперативной и государственной: выработка на одного рабочего в частной промышленности была в 1,7 раза выше, чем в государственной. Более высокая эффективность труда в частной промышленности складывалась из многих составляющих: лучшей организации труда, значительно более строгой дисциплины, более квалифицированного состава работающих, относительно меньшего числа подсобных и обслуживающих рабочих, правильного и своевременного снабжения сырьем и инструментами и т. д. Высокая стоимость продукции, приходившейся на одного рабочего, занятого в частном секторе хозяйства, отчасти объяснялась и отраслевой структурой частного капитала. Частные промышленные предприятия в основном были связаны с производством продуктов питания и предметов массового потребления, где стоимость товаров, приходившихся на человеко-день, была выше, чем в отраслях добывающей промышленности или отраслях, связанных с производством станков и оборудования, которые преимущественно относились к государственному сектору.

Частные предприниматели заняли лидирующее положение по отношению к обобществленному сектору в сфере производства товаров широкого потребления: на их долю приходилось более 68% выпуска всей кожевенномеховой продукции, 57,4% пищевой (мука, крупа, растительные масла, хлебопечение), свыше 41% деревообработки, 25,6% металлообработки.

Условия и организация труда на частных предприятиях существенно отличались от предприятий государственного сектора. Как правило, на частных предприятиях использовалась сдельная форма оплаты труда, размер заработной платы рабочего устанавливался в зависимости от его индивидуальной выработки и был в среднем на 22,6% выше, чем у рабочих государственного сектора. Высокая интенсивность труда на частном предприятии и экономия на создании нормальных условий работы отчасти компенсировали предпринимателям выплату ими более высокой заработной платы своим рабочим.

Между владельцем предприятия и нанятыми им рабочими обычно устанавливались довольно тесные, в том числе и личные взаимоотношения, суть которых отнюдь не сводилась к классовым антагонизмам, о чем, в частности, свидетельствует статистика забастовок, которые на частных предприятиях по сравнению с государственными были крайне редки.

Социальный слой нэпманов — граждан, занявшихся предпринимательством в годы нэпа, объединял самые разнородные элементы: мелких лавочников, уличных торговцев, не имевших первоначально никаких средств посредников, крупных торговцев, фабрикантов и т. п. Наиболее распространенные в прошлом занятия предпринимателей 20-х гг. были связаны с различными видами службы по найму, в том числе, в большинстве случаев, в качестве приказчиков торговых предприятий. Смогли возобновить собственное дело в меньших масштабах или заняться другим видом коммерческой деятельности лишь 15% предпринимателей. Остальные же сибирские торговцы и промышленники 20-х гг. не занимались в прошлом коммерческой деятельностью.

В общем составе капиталистических элементов городов Сибири наибольший удельный вес принадлежал не использовавшим наемный труд кустарям и ремесленникам, сельскохозяйственным производителям, выбиравшим патенты 1−2 разрядов мелким розничным торговцам. Уровень их доходов лишь немногим превышал средний доход на душу населения. Часть из них, едва сводя концы с концами, видимо, без особого сожаления рассталась бы со своими занятиями. Но в условиях безработицы найти другой заработок было весьма проблематично. Оказываясь ежедневно втянутыми в различные формы предпринимательской деятельности, пусть мелочной по своим объемам и характеру, представители этой группы проникались специфической психологией рынка, стремились подняться до уровня крупных предпринимателей.

Группа предпринимателей, живших на доходы, полученные путем использования наемного труда, как в Сибири, так и в СССР в целом, была крайне немногочисленной: ее удельный вес составлял 0,7% по отношению к общей численности городского населения. Уровень доходов этой группы существенно отличался от уровня доходов других слоев населения. В расчете на душу населения в 1925/26 г. он был примерно в 4,7 раза большим, чем среднедушевой доход несельскохозяйственного населения в целом. Доходы же торговцев IV-VI разрядов и владельцев цензовых промышленных предприятий превышали средние доходы граждан в 10 и более раз.

Половой состав предпринимательского сектора являлся отражением общих особенностей профессиональной занятости населения того времени, когда женщины в основном выполняли функции домохозяек. По отношению к общему числу торговцев доля женщин составляла 18,7%, к общему числу крупных предпринимателей — лишь 3,6%. Большинство женщин, возглавлявших частные предприятия, по своему семейному положению были незамужними, преимущественно вдовами, получившими свой бизнес в наследство от мужей.

Небывалая мобильность являлась одной из отличительных черт предпринимателей 20-х гг., особенно тех, кто занимался торговлей. Большую часть своей жизни они проводили в разъездах на большие и малые расстояния, что накладывало существенный отпечаток на весь образ жизни коммерсантов

20-х гг. Находясь в постоянном цейтноте, они пытались успеть не столько победить конкурентов, сколько постараться «урвать кусок», пока для этого складывались благоприятные обстоятельства и пока государственная власть предоставляла им такую возможность.

В отличие от дореволюционной буржуазии, пользовавшейся постоянной государственной поддержкой, частные предприниматели 20-х строили свою деятельность в жестких условиях большевистской власти, стратегические задачи которой сводились к ликвидации частной собственности. Отсутствие стабильности и постоянное осознание неопределенности своего будущего вызывали у коммерсантов стремление к сиюминутному обогащению. Постоянная зависимость как от резких изменений государственной политики по отношению к частному капиталу в целом, так и от воли и желаний местных хозяйственных руководителей способствовала распространению в предпринимательской среде авантюризма, тяге к разного рода махинациям, подкупам государственных чиновников, без благосклонности которых предпринимательская деятельность зачастую становилась неосуществимой.

Наряду с откровенными «рыцарями наживы», жившими одним днем, имелись коммерсанты, пытавшиеся следовать лучшим традициям дореволюционного предпринимательства. Некоторые из них питали иллюзии возможности сохранения длительного и даже постоянного альянса с большевистской властью.

К середине 20-х гг. коммерсанты, преодолев многие «болезни» периода первоначального накопления, начали осознавать свое единство как особого социального слоя общества, отличавшегося от других социальных групп по уровню доходов, жизненным установками и ряду других характеристик. Предприниматели все чаще соотносили свои собственные интересы с поступательным развитием экономики в целом, укреплением ее стабильности. Оздоровление предпринимательской деятельности способствовало выдвижению на первый план вопросов о сохранности накопленных средств, следовательно, о необходимости изменения правового статуса частного капитала в целом. Однако складывание эффективных для дальнейшего развития экономики взаимоотношений между предпринимателями и властью затруднялось в силу двух связанных между собой обстоятельств: политической установки правительства, делавшей компромисс с частным капиталом временным и ограниченным, и поведения самих предпринимателей, постоянно ощущавших, что почва уходит из-под ног и надо искать новые лазейки, чтобы остаться «на плаву».

Лишение коммерсантов социальных и политических прав, а также то демонстративная, то скрытая враждебность государственных структур по отношению к развитию частного капитала вынуждали предпринимателей использовать собственные хозяйственные организации и объединения для отстаивания своих и так ограниченных прав и для защиты собственных интересов. Такими организациями являлись рыночные комитеты, общества взаимного кредита, «Кредит-бюро» и секции частной промышленности и торговли при товарных биржах. Эти организации, в силу своих возможностей и компетенции, способствовали консолидации «новых» предпринимателей, пытались решать ряд конкретных вопросов в их интересах: о выделении кредитов и облегчению условий их получения, о снижении арендной платы за занимаемые коммерсантами производственные и торговые площади, о нормализации практики сбора налогов и снижении их размеров и т. п. Организации проводили регулярные обследования частной промышленности и торговли с целью изучения их реального состояния, структуры и динамики. По запросам кредитных учреждений «Кредит-бюро», пользуясь широкой агентурной сетью, составляло досье на коммерсантов, что способствовало выявлению, дискредитации и удалению с рынка недобросовестных клиентов, оздоровлению коммерческой деятельности.

Предприниматели 20-х гг. и созданные ими организации являлись уникальными по своей природе. Являясь заложниками постоянно менявшейся государственной политики и понуждаемые самим государством к нездоровой полулегальной деятельности, сами частные предприниматели, с одной стороны, пытаясь стать «красными купцами» и сотрудничать с государственной властью во благо республики, с другой стороны, в силу складывавшихся обстоятельств, вынуждены были постоянно эту власть обманывать. Разорвать этот порочный круг было невозможно в силу антагонистического противоречия между смыслом, содержанием и направленностью частнопредпринимательской деятельности как таковой и социально-политическими ориентирами государственной доктрины того времени.

Рост прибыли, полученной в 1925/26 г. в частном секторе хозяйства, совпавший с активным поиском источников финансирования индустриализации, положил конец периоду, по выражению исследователей 20-х гг., «нормальной работы» частного капитала. При этом стремление изъять «избыточное» накопление у нэпманов в пользу финансирования индустриализации в основном было связано с предубеждением как центрального партийно-хозяйственного аппарата, так и местных советских хозяйственников, против всего частного или каким-либо образом связанного с частным капиталом, заставлявшее относиться к частному предпринимательству с самого начала его привлечения в экономику как к неизбежному злу, от которого при малейшей возможности следует избавиться. Иллюзия такой возможности возникла в 1926 г. с провозглашением перехода к реконструкции народного хозяйства, которая на государственном уровне понималась как реконструкция всех связей и социально-экономических отношений и ассоциировалась со свертыванием коммерческих начал в экономике, ликвидацией частной промышленности и торговли. Последнее подстегивалось выдвижение в 1928 г. известного тезиса об обострении классовой борьбы по мере дальнейшего продвижения страны к социализму.

Курс на ликвидацию капиталистических элементов в конце 1920;х гг. отражал широко распространенные в обществе настроения. В массовом сознании прочно утвердилась иллюзия того, что хозяйственные успехи были достигнуты государством в годы нэпа не благодаря предпринимательской деятельности, а вопреки ей.

Составляющими политики форсированного вытеснения частного капитала и его ликвидации стало введение в 1926 г. временно, а в 1927 г. постоянно налога на сверхприбыль, увеличение других налоговых выплат, в результате которых налоги превратились из экономических мер регулирования частного предпринимательства в чисто административные меры, поскольку они не только не способствовали развитию предпринимательства, но и прямо вели вместе с повышением арендной платы, прекращением кредитования, регламентацией государством розничных цен в частной торговле и другими мерами к массовому разорению частных предпринимателей.

Всей совокупностью государственных мер в отношении частного капитала к концу 1927 г. предприниматели были окончательно поставлены в положение «лишней» социальной группы в обществе. Презрительно именуемые спекулянтами, владельцы частных предприятий были лишены возможности получения кредитов и многих видов товаров, их договоры с государственными и кооперативными организациями произвольно нарушались последними, железнодорожные тарифы для них устанавливались на порядок выше, чем для представителей других социальных групп населения, их налоговые выплаты в ряде случаев превышали 70% получаемого дохода.

Поводом к началу кампании по открытой ликвидации частного капитала в Сибири, как и по всей стране, стали трудности в проведении хлебозаготовок 1927/28 г., вызванная ими известная поездка партийной делегации во главе с

И.В. Сталиным в Новосибирск зимой 1928 г., во время которой так называемым тройкам, наделенным специальными полномочиями, было предписано в обязательном порядке привлекать к уголовной ответственности по статье 107 УК за спекуляцию продуктами сельского хозяйства. При этом поводом к аресту, конфискации товаров и всего имущества частного предпринимателя служили скупка им хлеба и других дефицитных товаров в пределах, превышающих потребности индивидуального хозяйства, сокрытие хлеба и последующий выпуск его на рынок и даже сам факт владения крупным недвижимым имуществом или наличие в магазине большого количества товара.

Способы перекачки средств из частного хозяйства в государственный сектор были официально санкционированы и циркуляром наркомата юстиции и Верховного суда РСФСР от 20 апреля 1929 г. «О мерах борьбы с сокрытием доходов», применение которого на практике привело к обыскам, арестам частных предпринимателей и их семей, конфискациям имущества и прочим репрессиям. Действия в отношении частных предпринимателей постепенно стали приобретать все более общий характер и распространяться со сферы непосредственной частнокапиталистической деятельности на бытовой уровень, затрагивать семьи представителей «новой» буржуазии. Дети коммерсантов были «вычищены» из вузов, семьи — выселены из квартир и домов.

Хозяйственные правонарушения, совершаемые предпринимателями," / квалифицировались как преступления с целью свержения советского государственного строя. Широкое распространение получили ночные обыски с последующими арестами. Частный бизнес как таковой стал ассоциироваться с вредительством и злостной спекуляцией, в отношении которых могла применяться высшая мера наказания. Заниматься частнопредпринимательской деятельностью становилось, таким образом, опасно для жизни. Подобные действия привели к фактически полному свертыванию легальной частнопредпринимательской деятельности, ее уничтожению или переходу частного капитала на нелегальное положение. Таким образом, административные меры сыграли решающую роль в ликвидации частного капитала.

Надежды существенно пополнить фонд индустриализации за счет изъятых у частных предпринимателей средств не оправдались. Гораздо более значительными для экономики стали негативные последствия ликвидации частнокапиталистического уклада в хозяйстве. Удаление частного капитала с легального рынка вызвало нарушение системы равновесия различных хозяйственных элементов, которая начала складываться в экономике к середине 20-х гг. Форсированное вытеснение частного капитала из экономики привело к образованию, начиная с 1927/28 г., так называемых торговых пустынь, обострению товарного голода на потребительском рынке, поскольку государственный и кооперативный секторы не были готовы заменить частный капитал, как в натурально-материальном отношении, так и в образовании постоянных и эффективных разноплановых экономических связей.

Официальное запрещение кооперативным организациям пользоваться услугами частных предпринимателей в качестве торговых агентов в области закупки сырья, материалов и готовых изделий, а также сбывать свои товары в какой бы то ни было форме на частный рынок и пользоваться кредитами обществ взаимного кредита привели к искусственной задержке кооперативных процессов и их деформации.

Отток частного капитала с легального рынка привел к образованию широкой сети «лжекооперативов» и «диких» артелей, стимулировал развитие так называемой теневой экономики. Ассимиляция вытесняемых из экономики предпринимателей и советских хозяйственников, объединение их интересов в условиях устанавливавшейся абсолютной монополии государства на собственность способствовали ускорению процесса трансформации партийно-хозяйственной номенклатуры в господствующий класс советского общества.

Кампания по ликвидации частного капитала и общественный резонанс вокруг нее на многие годы вперед обеспечили негативное восприятие гражданами страны любого вида деятельности, связанной с частным бизнесом.

Процессы возрождения частного капитала, его использования, вытеснения и ликвидации государством в городах Сибири в целом шли параллельно общесоюзным. Политика регулирования частного предпринимательства осуществлялась здесь на основе решений центральных партийных и государственных органов и имела те же направления. В основном совпадают и основные тенденции в развитии самого частнокапиталистического уклада, его функции и роль в восстановлении и развитии экономики. Однако особенности Сибири: низкая плотность населения, сравнительная малочисленность и редкая сеть городов, периферийное положение, небольшое по сравнению с Европейской Россией число торговых точек на душу населения в дореволюционный период, слабое развитие здесь промышленности, наличие богатейших природных ресурсов и другие — обусловили специфические черты в развитии в регионе частного капитала, его внутренней структуре, формировании здесь «новой» буржуазии.

Сопоставление динамики численности частной торговой сети СССР и Сибири (см. диагр. 1 и 2) позволяет заключить, что в первой половине 20-х гг. в Сибири наблюдались более резкие колебания в численности частной торговой сети (резкое падение в конце 1923/24 г. — первой половине 1924/25 г., подъем в 1925/26 г.), чем в СССР. Причина этому, очевидно, заключается в том, что основная масса сибирских частных магазинов была представлена мелкими предприятиями, и поэтому любое изменение в политике государства по отношению к частному капиталу автоматически приводило или к резкому росту их численности, или к полному разорению.

Этот вывод подтверждается сравнительной динамикой оборотов частной торговли (см. диагр. 3 и 4). Хозяйственный кризис 1923/24 г., вызвавший

Динамика численности частной торговой сети СССР в 1922/23−1928/29 гг.

600 000 т

100 000 ;

Ж ^ ^ ^

Г Л? ч о/ ь (СЛлЛ4' .гЛ4' .Л4' ЛЬ

Г ^ ¿-Г .г^ гЯ оЯ м' # ж # а> ^ .с0> а4' ч°>1

Л/ / / / / / / / у у У3 у

Чч V v ч V ч V

Сост. по: Частная торговля Союза ССР. С. 3, 162- СССР. Год работы правительства: Материалы к отчету за 1925/26 бюдж. г. С. 321, 323−324- РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 1. Д. 5412. Л. 1−2.

Динамика численности частной торговой сети Сибири в 1922/23−1928/29 гг.

5000 ЛЛ ./' ^ ,/' ^ ^ ^ ^ ^ ^ ^ ^ ^ ^ ^

Л? ^ ¿-Р Л? л? лр лр лр Л" с/ У / / / / / / / /

Ч* Ч* чо° ' л/ чО°

Сост. по: Сибирь в 1923/24 г.. С. 76, 79- ГАНО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 2494. Л. Моб., 16об.-17- Ф. 12. Оп. 1. Д. 1105. Л. 48- Ф. 659. Оп. 1. Д. 259. Л. 55, 69- Ф.1180. Оп. 1. Д. 651а. Л. 8.

Динамика оборотов частной торговли СССР в 1922/23−1928/29 гг. Сост. по: Мингулин И. Пути развития. С. 137- Ряузов Н. Вытеснение частного посредника. С. 22, 24- РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 12. Д. 1380. Л. 84- Ф. 4372. Оп. 12. Д. 116. Л. 43.

Je

Динамика оборотов сибирской частной торговли в 1922/23−1928/29 гг. Сост. по: Злобин А. Государственный, кооперативный и частный капитал. С. 5- ГАНО. Ф. 6. On. 1. Д. 2494. Л. Моб., 17- Ф. 659. On. 1. Д. 175. Л. 12- Д. 259. Л. 55, 56- Ф. 725. On. 1. Д. 39. Л. 16об. сокращение оборотов союзной частной торговли уже в 1923/24 г., оказал менее существенное влияние на периферию, поскольку сибирские фирмы, сумев закупить большие партии товаров в центральном регионе, обеспечили стабильность оборотов своих частных предприятий, и значительное сокращение численности предприятий мало отразилось на оборотах местной частной торговли. Относительная стабильность и даже рост оборотов частной торговли в условиях кризиса 1923/24 г., также являвшиеся особенностью развития частой торговли в регионе, объяснялись и перемещением сюда частного капитала из центральных регионов страны.

Отличием частной торговли в Сибири, исходившим из слабого промышленного развития региона, являлась прямая ориентация в закупке промышленных товаров (мануфактуры и др.) на частные оптовые организации европейской территории страны, а после проведения государственной кампании по ликвидации частного опта — все более усиливавшаяся связь с местной кустарной промышленностью и сырьевыми промыслами. Благодаря последнему обстоятельству местной мелкой частной торговле удавалось обеспечить относительную стабильность своих позиций в 1926/27 и 1927/28 гг., в период резкого сокращения численности и оборотов союзной частной торговли.

Типичное частное торговое предприятие Сибири по своим оборотам, масштабам деятельности, числу наемных работников было гораздо меньшим, чем в крупных городах европейской части страны. Несмотря на высокие в сибирской частной торговле накладные расходы более высокая скорость обращения капиталов в год обеспечивала ей вполне сопоставимые с общесоюзными темпы роста собственных средств.

Отраслевая специализация сибирской частной торговли определялась как близостью к источникам сырья и преимущественно аграрной специализацией региональной экономики, тесной связью с местной кустарной промышленностью, так и запросами населения. В большей степени здесь была развита торговля сельскохозяйственными пищевыми товарами (хлебом, мукой, мясом, птицей), составлявшая четверть всего оборота частной торговлиторговля текстильно-обувными товарами, занимавшая более 20% частноторгового оборота и почти 90% от общего числа торговых точек этой отрасли торговлибакалейная торговля, на долю которой приходилось около 15% частноторгового оборота и более 70% от числа торговых предприятий данной отрасли торговли, а также содержание столовых, ресторанов, закусочных, постоялых дворов.

Сведения о динамике удельного веса частного сектора в общей торговой сети СССР и Сибири (см. диагр. 5) говорят о меньшем удельном весе сибирской частной торговли в общей численности торговых предприятий. Объясняется это в целом недостаточным в прошлом развитием в Сибири торговли как таковой, слабой преемственностью между дореволюционной и «новой» торговой буржуазией, а также прочными позициями местной кооперации, активной деятельностью многочисленных государственных торговых представительств. В этом отношении относительно высокий удельный вес «новой» буржуазии в составе населения городов Сибири по сравнению с городами СССР (см. диагр. 6) не показателен. Он являлся отражением специфики региона, где редкая по сравнению с другими территориями сеть городов обеспечивала городским предпринимателям большую сферу влияния.

Специализация частных промышленных предприятий в городах региона ~ преимущественно обусловливалась рынком сырья. Поэтому приоритетное развитие в Сибири получили предприятия пищевой отрасли промышленности, а также кожевенные и табачные производства. Их продукция являлась существенным подспорьем рынку государственных товаров широкого потребления. Как и в целом по стране, основная масса частнокапиталистических промышленных предприятий была представлена мелкими заводами и мастерскими с небольшим количеством наемных рабочих. Широкому привлечению частного капитала в промышленное производство препятствовали недостаток средств,

Динамика удельного веса частного сектора в торговле в 1922/23−1928/29 гг.*

СССР—Сибирь Сост. по: Частная торговля Союза ССР. С. 159- Торговля РСФСР. С. 388−389- Фабричный А. Частный капитал. С. 18- Сибирский край. С. 493, 506−507- ГАНО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 2494. Л. 15- Ф. 1180. Оп. 1. Д. 651а. Л. 12−14.

Удельный вес «новой» буржуазии в составе городского населения. 1926 г.

2,5%

4,9% все население ¦ «новая» буружазия

СССР

Сибирь

Сост. по: Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. 23. С. 136−141- Жиромская В. Б. Советский город. С. 83. особенности налогового законодательства, а также возможность в условиях Сибири, богатой различными сырьевыми ресурсами, вложить имеющиеся средства в сырьевые операции и кустарные промыслы, дающие гарантированную прибыль, скрытую от государственных налоговых органов. Преобладающими здесь стали сырьевые операции по купле-продаже зерна, масла, кож, пушнины, в которых частные предприниматели успешно конкурировали с государственными и кооперативными заготовителями.

Сибирские материалы свидетельствуют, что реальная созидательная роль, которую к середине 20-х гг. играл частный бизнес в возрождении торговли, восстановлении экономики в целом, в совокупности с сосредоточенными в руках «новых» предпринимателей ценностями, частичным осознанием тождественности их интересов интересам создания «здоровой» экономики позволяют судить о частном предпринимательстве 20-х гг. как о реальной основе и об одном из действенных источников дальнейшей модернизации, не использованных властью.

Проводимые в наши дни широкомасштабные реформы, реабилитация частной собственности и обращение к прагматизму и здравому смыслу в экономической политике позволяют еще более отчетливо увидеть весь трагизм ситуации конца 20-х гг. и понять, что путь цивилизованного развития связан с активным использованием частной инициативы и предприимчивости граждан, привлечением их накоплений в отечественную экономику. Опыт 20-х гг., впрочем, как и современный, свидетельствует, что для этого необходимы оптимальные с точки зрения экономической эффективности демонополизация и разгосударствление собственности, правовые гарантии предпринимательской деятельности, действенная система кредитно-налогового регулирования.