Я-пространство как компонент коммуникативного поведения и национальной семантики

Реферат по лингвистике на тему:

" Я-пространство как компонент коммуникативного поведения и национальной семантики (русско-немецкие параллели)"

1. Уровень общественного коммуникативного поведения

2. Уровень текста

3. Уровень высказывания (иллокутивный аспект)

4. Уровень высказывания (пропозициональный аспект)

5. Уровень семантики слова Литература

Одно из существенных различий между русским и немецким менталитетом заключается в том, что русские и немцы по-разному ощущают себя в пространстве и в социуме. Объект, который по-разному интерпретируется представителями двух разных культур, можно условно назвать Я-пространством.

Я-пространство — это физическое тело и психика говорящего, а также физическое тело и психика другого человека, которого видит или представляет себе говорящий.

Будучи атрибутом русского сознания, Я-пространство имеет зыбкие границы, оно склонно сливаться с другими Я-пространствами и проницаемо для последних. Немецкое Я-пространство, напротив, имеет жесткие границы, дистанцируется от других Я-пространств, склонно обнаруживать себя в единственном числе.

Области проявления названных различий могут быть представлены в виде шкалы, состоящей из пяти уровней. Это: 1) уровень общественного поведения; 2) уровень текста как речевого произведения, состоящего из ряда высказываний; 3) уровень высказывания (иллокутивный аспект); 4) уровень высказывания (пропозициональный аспект); 5) уровень семантики слова.

Между уровнями нет четких границ. Уровни 1, 2 и 3 относятся к сфере коммуникативного поведения. Здесь человек как член общества и как носитель языка относительно свободен в выборе экстралингвистических и языковых средств для осуществления своих коммуникативных намерений. Уровни 4 и 5 представляют сферу национальной семантики (Ю.Д.Апресян). Национальная семантика обнаруживает себя в тех случаях, когда говорящий сообщает не только то, что хочет, но и то, что входит в значения употребляемых им языковых единиц.

1. Уровень общественного коммуникативного поведения

Каждый человек нуждается в физическом пространстве, не занятом другими людьми. Судя по имеющимся данным, для немецкой культуры наличие «своего» пространства вокруг тела человека важнее, чем для русской.

Так, представитель немецкой культуры И. Вольф, размышляя о том, как можно преодолеть трудности межкультурного общения, приходит к выводу, что начинать следует с охраны границ личного пространства. Ссылаясь на данные научных исследований, И. Вольф приводит точные размеры личного пространства для четырех типов общения. Автор ясно говорит о том, что нарушение личных границ вызывает естественный протест «хозяина» пространства (Wolff, с. 10−13).

Представитель русской культуры С. Г. Тер-Минасова, анализируя ту же проблему, считает первостепенно важным не соблюдение дистанции между людьми, а изучение иностранных языков. Правда, в ее книге приводится пример несовпадения дистанционных норм как причины частного культурного конфликта между украинцами и хасидами (Тер-Минасова, с. 21).

И. Вольф и С.Г. Тер-Минасова рассматривают проблемы межкультурного общения в разных ракурсах, однако не это обстоятельство, а, видимо, национальный менталитет определил приоритеты в их подходах. Любопытно, что общие принципы успешного межкультурного общения у обоих авторов практически совпадают: «Toleranz, Akzeptanz, Rьcksichtnahme und Hilfsbereitschaft)) (Wolff, c.7) и «Терпение, Терпимость, Толерантность» (Тер-Минасова, с. 260).

Психологические особенности Я-пространства, влияющие на поведение человека в обществе, пока не изучены, однако личные беседы с представителями двух культур позволяют выдвинуть гипотезу: русские признают, что они склонны многократно воспроизводить в памяти эмоционально значимые эпизоды общения или предвкушать такие эпизоды; для немцев такое явление не характерно. Если психологический эксперимент подтвердит данное психологическое различие, это поможет объяснить многие особенности быта и социального устройства двух обществ.

2. Уровень текста

На этом уровне несовпадение свойств Я-пространства в русском и немецком сознании обнаруживается в формах обращения, присущих бытовому диалогу и письменной речи.

В русском бытовом диалоге собеседники (особенно собеседницы) для придания беседе большей доверительности то и дело называют друг друга по имени и отчеству (Вы знаете, Мария Петровна… — Да что вы, Анна Ивановна.^). Я собеседника вынуждено многократно откликаться на реплики говорящего и, видимо, делает это охотно, поскольку в результате такого речевого поведения возникает доверительность. Немцы в ходе диалога, напротив, избегают частого обращения друг к другу по имени.

Немецкое Я защищается от вторжения, и тенденция эта, видимо, укрепляется. Так, современные пособия по составлению писем рекомендуют ставить после обращения в начале письма запятую, а не восклицательный знак, как раньше (Duden 1997, с. 37), например: Sehr geehrter Herr Lang, es tut mir Leid, dass…

Склонность немецкого Я обнаруживать себя в единственном числе проявляется в способе оформления начала и конца письма, которое предназначено для нескольких адресатов или подписано несколькими отправителями. К каждому из адресатов нужно обращаться отдельно, каждое обращение обычно помещается в отдельную строку (Duden 1997, с. 52−59). Например:

Liebe Monika, lieber Hans,

Ср. обычное начало письма на русском языке: Дорогие Маша и Гриша!

Отправители, подписывающие немецкое письмо, не должны объединять себя друг с другом общим притяжательным местоимением, как это принято в русской традиции. Например, не следует подписывать письмо словами *deine Oma und Opa (твои бабушка и дедушка). Нужно: deine Oma und dein Opa (твоя бабушка и твой дедушка). Исключение делается только для супругов, имеющих общую фамилию. В этом случае возможны два варианта: Ihre Eva Mьller und Ihr Max Mьller или Ihre Eva und Max Mьller (Duden, c. 38). Имена тех, кто подписывает письмо, помещаются в одной строке, что объединяет их визуально.

Таким образом, авторы пособий по составлению писем подсказывают своим читателям такое коммуникативное поведение, при котором не будут нарушены границы Я-пространства.

3. Уровень высказывания (иллокутивный аспект)

В этом разделе рассматриваются языковые средства, которые позволяют говорящему в рамках высказывания учесть особенности Я-пространства, присущие его родной культуре. Видимо, учет этих особенностей не является отдельным речевым намерением говорящего, а входит в намерение действовать по шаблону и тем самым не нарушать общепринятых норм коммуникации. Это намерение можно назвать иллокутивным фоном успешной коммуникации, который остается неизменным при реализации любого речевого намерения — сообщения, просьбы и т. д. Таким образом, учет свойств Я-пространства входит в иллокутивный фон высказывания.

Примеры, относящиеся к этому уровню, показывают различные тенденции в употреблении личных местоимений. Например, наличие или отсутствие местоимения 1-го лица в высказывании по-разному влияет на состояние иллокутивного фона русской и немецкой речи.

Сравним два немецких письменных высказывания с их буквальными русскими переводами:

(1) Bitte zu entschuldigen, dass mein Sohn Peter gestern den Unterricht versдumt hat.

(Прошу извинить, что мой сын Петер вчера пропустил занятия)

(2) Ich bitte zu entschuldigen, dass mein Sohn Peter gestern den Unterricht versдumt hat.

(Я прошу извинить, что мой сын Петер вчера пропустил занятия) Высказывание (1), еще возможное в немецкой письменной речи прошлого века, в настоящее время считается не только старомодным, но почти грубым, от него веет милитаризмом 19-го века. Высказывание (2), нормативное для устной речи и полностью соответствующее грамматической норме немецкого языка, теперь стало также нормой письменной речи (Duden 1997, с. 17). Это историческое изменение говорит о том, что немецкое Я-пространство укрепляет свои границы в письменной речи.

Буквальные русские переводы немецких высказываний (1) и (2) не являются их коммуникативными эквивалентами. Скорее наоборот, русское высказывание (2) в качестве записки к учителю звучит жестко и несколько вызывающе, а высказывание (1), не содержащее личного местоимения, обеспечивает успешную коммуникацию. Предпочтение варианта без личного местоимения в русской речи отмечается русскими грамматиками: «При наличии соотносительных конструкций в речи предпочитаются односоставные [определенно-личньге предложения]» (Современный русский язык, с. 293).

Сказанное относится к употреблению местоимений 1-го и 2-го лица. Очевидно, при отсутствии личного местоимения Я-пространство деятеля (одного из собеседников) теряет четкость границ и становится более доступным для контакта — так возникает эффект доверительности и мягкости общения. Например, во время прогулки под луной уместен вопрос Видишь ту звезду?, но не Ты видишь ту звезду?. Опущение личного местоимения — один из способов разрядить обстановку в конфликтной ситуации. Допишите отчет, после этого можете убираться ко всем чертям звучит все же лучше, чем Допишите отчет, после этого вы можете убираться ко всем чертям, а в ответ на просьбу Дай прикурить безопаснее ответить Не курю, чем Я не курю. По нашим сведениям, личные местоимения особенно малоупотребительны в языке улицы. Очевидно, такое коммуникативное поведение является средством самозащиты, так как отводит возможную агрессию.

В научном стиле речи немецкое местоимение 1 -го л. ед. ч. ich вытесняет местоимение 1-го л. мн. ч. wir. Последнее воспринимается как устаревающее, но еще выдерживающее конкуренцию нового ich. Ср.:

Bei unserer Untersuchung sind wir davon ausgegangen, dass…

(В нашем исследовании мы исходили из того, что…), и

Bei meiner Untersuchung bin ich davon ausgegangen, dass… (В моем исследовании я исходил из того, что…) Пожалуй, в русском научном стиле авторское мы (когда автор имеет в виду только себя) имеет более прочные позиции. При этом в обоих языках пишущие стараются по возможности избегать личных местоимений 1-го л.

В обоих языках личное местоимение 1-го л. мн. ч. может употребляться в высказываниях, которые фактически относятся только к собеседнику. Например:

Мы не будем так больше делать, да? (обращаясь к ребенку) (Wir tun das nicht wieder, nicht wahr?)

Ну, как мы себя сегодня чувствуем? (обращаясь к пациенту)

(Nun, wie fьhlen wir uns denn heute?) Русские и немецкие высказывания, одинаковые по форме, оказывают разное воздействие на слушателя. В русском языке шутливо-ироническое мы употребляется вместо ты или вы, «когда говорящий хочет подчеркнуть свое участие в чём-л., сочувствие кому-л.» (Словарь русского языка, т. 2, с. 316). Немецкие толковые словари расценивают аналогичное употребление wir как признак непринужденности, раскованности речи (Duden 1996, с. 1746). Информанты же допускают высказывания с wir только по отношению к детям. По мнению информантов, обращение посредством wir унижает взрослого собеседника, так как подчеркивает его несамостоятельность. Таким образом, присоединение своего Я-пространства к чужому, наполненному какими-то событиями, для русских равносильно сочувствию, а для немцев — вторжению.

Говорящий по-немецки имеет возможность ввести в высказывание Я-пространство известного лица (или лиц), не указывая на это лицо посредством личного местоимения. Для этого используется неопределенно-личное местоимение man, которое, с одной стороны, представляет чье-то Я-пространство, а с другой стороны, защищает обладателя этого пространства от повторного прямого называния. Например, Du bist wohl eingeschnappt (Гы что, дуешься?) заменяется на Man ist wohl eingeschnappt (Мы, кажется, дуемся?) «для выражения дистанции, из-за боязни прямого обращения» (Duden 1996, с. 983, перевод наш — И. Б.). Русский эквивалент местоимения man в последнем примере — мы. С помощью этого местоимения говорящий не дистанцируется от собеседника, а, как упоминалось выше, «хочет подчеркнуть свое участие» (Словарь русского языка, т. 2, с. 316).

Man saЯ hдufig am Feuer und dachte an nichts может быть понять по-разному:

(1) Сидишь, бывало, у огня и ни о чем не думаешь. (Yd) Я часто сидел у огня, ни о чем не думая.

(2) Мы часто сидели у огня, ни о чем не думая.

(3) Он (а) часто сидел (а) у огня, ни о чем не думая.

(4) Они часто сидели у огня, ни о чем не думая.

Референция местоимения man определяется предшествующим контекстом. Русскому языку, как видно из примеров (1) — (4), чуждо представление 1-го и 3-го лица как неопределенного, если лицо известно. Исключение составляют случаи, когда деятельность 1-го лица ед./мн. ч. может быть обозначена как говорение, например: Кому говорят! Тебя не спрашивают!

Иносказание, которое русский язык допускает по отношению к 1-му лицу ед. ч. в примере (1), неприемлемо для немецкого: обобщенно-личное представление собственных прошлых действий в немецком языке невозможно. Поскольку обобщенно-личное значение в русском языке грамматикализовано, примеры типа (1) рассматриваются и при описании следующего уровня.

4. Уровень высказывания (пропозициональный аспект)

Высказывание как актуализированное предложение имеет локутивный, иллокутивный и пропозициональный аспекты. Пропозицией принято называть ту часть содержания актуализированного предложения, которая не связана с речевым намерением говорящего. Считается, что пропозиция складывается из референции и предикации (Лингвистический энциклопедический словарь, с. 401; Падучева, с. 23).

Различия между свойствами Я-тгространства в русской и немецкой картинах мира могут проявляться в области пропозиции в том смысле, что эти различия затрагивают содержание предложения, не связанное с речевым намерением говорящего. Однако ни референция, ни предикация как составляющие пропозиции не являются областью проявления различий. Данные проявления лишь частично связаны с референцией, но не сводятся к ней. Действительная область проявления различий — это семантика некоторых синтаксических моделей. Не рассматривая вопрос о месте семантики синтаксических моделей в структуре пропозиции, опишем суть дела.

В русском языке некоторые способы соединения Я-пространств могут быть грамматикализованы. Грамматикализация проявляется в наличии синтаксических моделей с неопределенно-личным и обобщенно-личным значениями. При этом неопределенно-личное значение модели обеспечивает референцию высказывания к неопределенному деятелю, а обобщенно-личноек любому деятелю. Значения этих синтаксических моделей не сводятся к понятиям «неопределенный деятель» и «любой деятель», а включают их в себя, вместе с представлением о том или ином способе соединения Я-пространств. Тот факт, что значения, связанные с объединением Я-пространств, грамматикализованы, говорит о важности данного содержания для русского языкового сознания.

Неопределенно-личное и обобщенно-личное значения немецкого языка меньше связаны с объединением Я-пространств, чем аналогичные значения русского языка. Что касается грамматикализации, то она частично затронула лишь обобщенно-личное значение. Таким образом, пропозициональньгй аспект, о котором идет речь в данном разделе, представлен в основном примерами из русского языка, а их немецкие эквиваленты чаще всего смещены в область иллокуции.

Неопределенно-личное значение в обоих языках может быть выражено лексически с помощью местоимений кто-то, jemand. Русский язык, кроме того, реализует неопределенно-личное значение в односоставных предложениях, где главный член, глагол, имеет форму 3-го л. мн. ч. Немецкие соответствия русских неопределенно-личных предложений являются чаще всего двусоставными предложениями с подлежащим топ (3-е л. ед. ч.). Это местоимение и выражает неопределенно-личное значение. Ср.:

(1) Говорят, он уже здесь. — Man sagt, er sei schon hier.

(2) Что теперь носят? — Was trдgt man heute?

Грамматикализованное неопределенно-личное значение русского языка и его немецкое соответствие не идентичны: в русском языке неопределенно-личное значение объединяет признаки «неопределенный деятель» и «несколько деятелей», а в немецком — признаки «неопределенный деятель» и «один деятель». При этом в обоих языках значение не сводится к способу референции: одно и то же предложение, реализованное в разных контекстах, может осуществлять референцию как к одному, так и к нескольким деятелям. Таков пример (1). Неопределенно-личная модель реализуется в немецком языке и тогда, когда деятелей заведомо несколько (пример (2)), а в русскомкогда деятель заведомо один (например: Вас просят к телефону).

Обобщенно-личное значение. Для обозначения обобщенного деятеля в русском языке существуют местоимения всякий, любой, а в немецкомместоимения jeder, jedermann и словосочетание jeder Beliebige. Кроме того, в обоих языках есть другие, менее специализированные средства, способные выражать обобщенно-личное значение.

Обобщенно-личное значение может выражаться на грамматическом уровне: через синтаксические модели. В русском языке таких моделей несколько. Это односоставные предложения с глаголом в форме 2-го л. ед. ч. наст, времени (Сидишь, бывало, у огня и ни о чем не думаешь. Когда смотришь в зеркало, видишь свое отражение); та же модель с глаголом в форме 2-го л. ед. ч. буд. времени (Посмотришь в зеркало — увидишь свое отражение); односоставные предложения с глаголом в форме 3-го л. мн. ч. наст, времени, обычно причисляемые к неопределенно-личным (По воробьям из пушки не стреляют); безличные (по форме) инфинитивные предложения (С башни можно увидеть весь город); побудительные предложения с глаголом в форме повелительного наклонения 2-го л. ед. ч. (Куй железо, пока горячо); а также отдельные реализации других моделей. Между моделями существуют синонимические отношения, которые здесь не рассматриваются.

В немецком языке есть только одна синтаксическая модель, способная передавать обобщенно-личное значение. Это побудительные предложения с глаголом в форме повелительного наклонения 2-го л. ед. ч., например: Mit den Ohren such dir eine Frau, nicht mit den Augen. (Жену выбирай не глазами, а ушами) Большая часть синтаксических моделей русского языка, передающих обобщенно-личное значение, используется для решения определенной коммуникативной задачи: говорящий предлагает собеседнику приобщиться к чужому опыту, совместив свое Я с чужим в качестве исполнителя некоторого действия. Носитель немецкого языка располагает для решения этой задачи только одной моделью (побудительные предложения) и одним лексическим средством: местоимением du. При этом говорящий может употребить вместо du местоимение man, которое обеспечивает приобщение к чужому опыту не путем вовлечения собеседника в действие, а наоборот, отстраняя его от этого действия, показывая чужой опыт со стороны (варианты с du оцениваются информантами как более непринужденные). Ср.:

Wenn du in diese Schlucht siehst, verschlдgt es dir den Atem.

Wenn man in diese Schlucht sieht, verschlдgt es einem den Atem.

(Когда смотришь в эту пропасть, захватывает дух) Приобщение к чужому опыту путем включения в действие (посредством du) для немецкого языка возможно только при вневременности этого действия, благодаря чему собеседник имеет возможность когда-нибудь стать участником такой же ситуации. Немец не может приобщить собеседника к своему прошлому опыту, употребив неопределенно-личное du, если для этого собеседнику нужно мысленно переместиться в прошлое. Это показывает пример, приводившийся в конце предыдущего раздела:

Сидишь, бывало, у огня и ни о чем не думаешь.

Man saЯ hдufig am Feuer und dachte an nichts. Здесь в немецком языке возможно только отстраненное man и глагол в форме прошедшего времени.

Есть случаи, когда немецкое местоимение man наделяет ситуацию признаком вневременности, а du помещает ее в будущее, в результате чего высказывание с man является показом чужого опыта со стороны, а высказывание с du — советом или предположением относительно будущих действий собеседника. Ср.:

(1) Wenn man das Bild aus der Ferne betrachtet, sieht man die Berge deutlicher.

(Если смотришь / смотреть на картину издали, горы видны лучше) (la) Wenn du das Bild aus der Feme betrachtest, siehst du die Berge deut licher.

(Если ты посмотришь на картину издали, то лучше увидишь горы)

(2) Wenn man den ganzen Tag unterwegs ist, wird man abends mьde sein. (Когда целый день проводишь на ногах, к вечеру устаешь)

(2а) Wenn du den ganzen Tag unterwegs bist, wirst du abends mьde sein. (Если ты целый день проведешь на ногах, то к вечеру устанешь) В русских примерах (1а) и (2 а) реализована модель двусоставного предложения, обычно не несущая обобщенно-личного значения.

Условия, при которых местоимения man и du вызывают разную временную интерпретацию ситуации, пока не изучены.

Итак, объединение Я-пространств имеет в русском языковом сознании больший вес, чем в немецком. Это подтверждается следующими фактами:

1) Объединение Я-пространств отражено в значениях нескольких синтаксических моделей русского языка и в значении только одной модели немецкого языка.

2) В немецком языковом сознании операция объединения Я-пространств может быть заменена операцией разъединения без ущерба для решения основной коммуникативной задачи: ознакомления собеседника с чужим опытом.

3) При решении названной коммуникативной задачи носители немецкого языка чаще прибегают к разъединению Я-пространств и реже — к объединению.

Значение безличности. При реализации синтаксического значения безличности может проявиться зыбкость психических границ русского Я-пространства. Согласно последним исследованиям, значения многих безличных синтаксических моделей русского языка включают в себя представление о лице, которое не прикладывает усилий к реализации действия и не контролирует это действие (Сулейманова, с. 50).

Количество синтаксических форм, указывающих на безынициативность некоторого лица, в русском языке явно больше, чем в немецком. Контрастивный анализ безличности в двух языках пока не проводился. Приведем лишь один показательный факт.

В русском языке синтаксическую форму безличности может иметь сообщение о том, что некое лицо проявляет волю. В результате взаимодействия лексической и синтаксической семантики обладатель воли характеризуется как лицо, которое не является инициатором собственной воли и не контролирует ее проявление. В немецком языке концепты воли и бездействия семантически несовместимы. Ср.:

Мне хочется поскорее уехать. — Ich will mцglichst bald abreisen.

Связующим звеном между выражением воли и выражением синтаксического значения безличности в приведенном русском предложении является слово хочется. Оно относится к группе модальных слов, предназначенных для реализации в безличной модели. Трудно провести границу между собственной семантикой этих слов и их синтаксическими сочетательными возможностями.

5. Уровень семантики слова

Слова, о которых пойдет речь в данном разделе, отличаются от слов, описанных в разделе 3 (иллокутивный аспект высказывания) тем, что обнаруживают те или иные свойства Я-пространства не при своем употреблении в речи, а до употребления — на уровне системы языка.

Значение слова хочется, упомянутого в конце предыдущего раздела, может быть первым примером, показывающим размытость психических границ русского Я-пространства.

Различную степень самостоятельности Я-пространства в окружающем мире выявляют значения модальных глаголов и модальных слов в русском и немецком языках. В значениях немецких модальных глаголов, передающих чужую волю, различаются два вида этой воли: воля обстоятельств и воля чужого Я. В значениях русских модальных слов это значение отсутствует.

Чужая воля, которая руководит действиями человека, учитывается значениями двух модальных глаголов немецкого языка, mьssen и sollen. Первый из них обозначает подчиненность воле обстоятельств, второйподчиненность воле чужого Я. Ср.:

Er muss arbeiten. (Он должен работать — таковы внешние или внутренние обстоятельства)

Er soll arbeiten. (Он должен работать — выполняя чью-то волю) В значениях русских модальных слов должен, нужно, надо не выражено различие между волей обстоятельств и волей чужого Я. Высказывания Он должен работать, Ему нужно работать, Ему надо работать ничего не сообщают о характере чужой воли.

Чужая воля, открывающая перед человеком возможность действия, выражена в значениях немецких модальных глаголов kцnnen и dьrfen. Kцnnen обозначает волю обстоятельств, dьrfen — волю чужого Я. Ср.: Es ist schon warm. Man kann die Fenster цffiien.

(Уже тепло. Можно открыть окна — можно открыть, потому что тепло)

Darf ich mal rein?

(Можно мне войти? — речь идет о разрешении) В русском языке оба типа чужой воли обозначаются одним модальным словом можно — правда, в двух разных значениях.

Одним из типов регулярной многозначности русских глаголов является, по наблюдению Ю. Д. Апресяна, наличие у глагола значений «действие» и «каузация этого действия в свою пользу». Таковы, например, глаголы бриться, печатать, ремонтировать, стричься, строить, шить и некоторые другие (Апресян, с. 209). Ср.:

Он бреется каждое утро (действие) Он бреется в этой парикмахерской (каузация действия в свою пользу) В русских толковых словарях (напр., Словарь русского языка) разные способы реализации таких глаголов трактуются либо как оттенки одного значения, либо никак не комментируются. Это говорит о том, что в сознании носителей русского языка отсутствует четкое различие между самостоятельным действием и действием, совершаемым с помощью посредника. Немецкий язык, напротив, располагает формальным средством для выражения значения «каузация действия в свою пользу»: это сочетание основного глагола с глаголом lassen (каузироватъ). Ср.:

Er rasiert sich jeden Morgen. (Он бреется каждое утро) Er lдsst sich in diesem Frisiersalon rasieren (Он бреется в этой парикмахерской) В немецком языке для говорящего предусмотрена возможность обозначать границу между собой и окружающим пространством, что чуждо русскому языку. Это проявляется в том, что русское наречие места здесь имеет в немецком языке два соответствия: hier и da. Произнося hier, говорящий считает себя частью ближайшего пространства, произнося da, исключает себя из этого пространства.

Sind alle da? (Все здесь?) — спрашивает учитель в начале урока, отделяя себя от учеников, которые находятся рядом с ним.

Das ist mein Zimmer. Ich wohne hier (Вот моя комната. Я здесь живу) -говорит человек, помещая себя в пространство комнаты.

Hier Mьller (буквально: здесь Мюллер) — отвечает тот, кому позвонили, представляясь по имени и представляя свое личное пространство.

Hier bringe ich Herrn Lang, meinen Kollegen aus Berlin (буквально: Здесь я привел господина Лонга, моего коллегу из Берлина) — формула вежливого представления нового человека своим зеакомым. Видимо, вежливость состоит в том. что говорящий с помощью наречия hier помещает новичка в свое личное пространство и тем самым выражает свою близость к нему.

Стремление не тревожить чужое Я-пространство прямым обращением является возможной причиной перемещения формы вежливого обращения в немецком языке из 2-го в 3-е лицо множественного числа. В настоящее время это форма Sie.

Итак, признаки Я-пространства, не совпадающие в русской и немецкой культурах, выявляются в общественном и речевом поведении людей, а также в семантике языковых единиц разных уровней. Это говорит о важности данных признаков и самого концепта Я-пространства для русского и немецкого менталитетов.

1. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. I. Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. — М., 1995.

2. Лингвистический энциклопедический словарь / Главный ред. В. Н. Ярцева. -М., 1990.

3. Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: Референциальные аспекты семантики местоимений.- 2-е изд. — М., 2001. Русская грамматика, том П. — М., 1980.

4. Словарь русского языка: в 4-х т. / Под ред. А. П. Евгеньевой.- 4-е изд., стереотипное. — М., 1999.

5. Современный русский язык: Учебник / Под ред. П. А. Леканта.- М., 1982

6. Сулейманова О. А. Релевантные типы безличных синтаксических структур и их семантические корреляты: Автореф. дис… докт. филол. наук. — М., 2000.

7. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. — М., 2000.

8. Duden, Briefe gut und richtig schreiben!: Ratgeber fьr richtiges und modernes Schreiben. — 2., Ьberarb. und erw. Aufl. — Mannheim;…, 1997.

9. Duden, Deutsches Universalwцrterbuch. — 3. vцllig neu bearb. und erw. Aufl. Mannheim;…, 1996.

10. Wolff I. Moderne Umgangsformen: Jeans oder Smoking? — Ьberarb. Neuausg. -Niedernhausen/Ts., 1997.