Интерпретация Научной революции в работах Александра Койре

Постановка проблемы. Нынешняя западно-европейская культура уже более ста лет пытается выявить и осознать те процессы и идеи, которые ее породили и которые явно и неявно определяют ее современное состояние. Споры о сущностных границах современности велись весь двадцатый век, и было предложено немало описаний и объяснений нынешней исторической эпохи. Так, суть ее искали в переходе от античного объективизма к новоевропейскому субъективизму, в появлении новых форм политического устройства, основанных на идеале демократии, в установлении приоритета научной рациональности. Естественно, вопрос об историческом генезисе современности не может быть поставлен в отрыве от вопроса о том, что составляет сущность Нового времени: основополагающие черты исторической эпохи, пусть и в зародыше, но должны присутствовать уже в момент ее зарождения. Появление чего-то нового, ранее не присутствовавшего в культуре, — новых ценностных ориентиров, новых форм познания, новых моделей организации социума и т. д. — и позволяет распознать переходный этап, рождение новой исторической эпохи.

Среди феноменов, характеризовавших переход от Средневековья и Возрождения к эпохе Нового времени, особую роль играет процесс, получивший имя «Научной Революции" — он является настолько центральным и определяющим, что дал имя и самому этому историческому периоду, длившемуся с середины XVI до конца XVII веков. Не случайно именно Научная Революция открывает эпоху Нового времени, то есть ту эпоху, которую мы называем «нашим временем» или «современностью» (Modernity). Следует отметить, что периодизация европейской истории и критерии этой периодизации сами по себе составляют особую проблему. Учебники с охотой рисуют историю широкими мазками монументальных «исторических эпох», но любой исследователь знает, что уже шкала в одно-два поколения позволяет обнаружить немало различий даже в пределах одной «исторической эпохи».

Проблема, однако, состоит не в том, существовал ли эпохальный скачок между поколением Микеланджело и поколением Декарта, а в том, можно ли утверждать, что Декарт, Галилей или Ньютон принадлежат нашей собственной эпохе? Современна ли для нас их «современность»? Мы склонны дать положительный ответ на этот вопрос: нас объединяет ситуация, в которой определенный тип рационального познания — наука — претендует на то, чтобы быть особым культурным агентом или даже культурной доминантой эпохи.

Именно тот факт, что наша культура была, есть и продолжает быть науко-центричной, что научная рациональность, как бы она ни была понята, является моделью для всякого знания, претендующего на признание обществом и государством, и позволяет историкам полагать истоки современности в Научной революции XVII века. В ходе Научной революции был сформирован новый идеал знания, который отождествляет познанное и истинное с доказанным и обоснованным, заложены основы практического современной техники, которая позволяет эффективно воздействовать и трансформировать окружающий мир, был выработан новый механистический образ Вселенной. Таким образом, Научная революция не сводится к отдельным достижениям научной мысли, будь то появление и распространение гелиоцентрической модели мира или создание новой механики, базирующейся на математическом аппарате дифференциального и интегрального исчисления. Научная революция, как процесс глобальный и многоуровневый, затронула и само представление о познании, а также представления о физическом мире и о его глубинной структуре, о роли и месте человека в нем. Так, М. Хайдеггер видит в сопутствующей Научной революции смене эпистемологической установки знак более глубокой исторической трансформации: «Традиционный и ведущий вопрос метафизики: 'что есть сущее?' превращается в начале новоевропейской метафизики в вопрос о методе, о пути, на котором самим человеком и для человека отыскивается абсолютно достоверная и надежная опора и очерчивается существо истины. это превращение и есть начало нового мышления, через которое эпоха становится новой, а последующее времяНовым временем"1.

В этом свете история Научной революции, лежащей у истоков эпохи Нового времени, приобретает особое значение. Исследование исторического процесса рождения современной науки становится той лабораторией, в которой нам открывается суть современности: речь идет не только о новых формах познания, захватывающих культурное пространство, но и о метафизической, антропологической и теологической подоплеке этого интеллектуального переворота. И французский историк Александр Койре (1892 — 1964) был одним из первых, кто охарактеризовал Научную революцию в такой перспективе.

Актуальность темы

В центре данного диссертационного исследования находится философско-историографическая концепция Научной революции XVII века, выработанная французским философом и историком русского происхождения Александром Владимировичем Койре.

Исторко-научные труды Александра Койре посвящены рассмотрению истории трансформации научных идей в период так называемой Научной революции ХУ1-ХУП вв. С самых первых своих работ, посвященных истории научной мысли, А. Койре пытался определить суть и значение происходивших тогда в науке изменений. Он стал одним из первых, кто создал канонический образ Научной революции, определил ее границы и содержание.

В настоящее время много дискуссий ведется о том, можно ли считать, что в XVII веке произошла Революция в научном мышлении, не был ли это локальный феномен, затронувший только отдельные отрасли естественных наук, не фальсифицирует ли этот образ историю, фиксируя внимание на второстепенных именах и событиях. И вопрос о правомерности использования историографической категории ставит вопрос о ее истоках. Как указывает Маргарет Ос.

1 Хайдеггер М, Европейский нигилизм / пер. В. Бибихина //М. Хайдеггер. Время и бытие. М., 1993. лер: «переосмысление канонического образа Научной революции побуждает нас исследовать, как и почему этот канон был сформирован». Это делает изучение взглядов А. Койре на Научную революцию XVII века особо важным и своевременным, поскольку позволяет уяснить исходное содержание этого историографического концепта и выявить, какие предпосылки лежали в основе историографических представлений, оказавших столь значительное влияние на становление целого научного направления.

Интерес к философскому наследию Александра Койре обусловлен его влиянием на последующие поколения исследователей, в особенности на Томаса Куна, который является одной из наиболее знаковых фигур в истории философии науки второй половины XX в. В середине прошлого века философия науки в англо-саксонских странах находилась под преимущественным влиянием логического позитивизма. Наука рассматривалась в первую очередь как логически стройная и эмпирически обоснованная система высказываний, лишенная какой бы то ни было сущностной историчности: ориентированное на истинность знание чуждалось релятивизма истории. Историческая изменчивость существующего научного знания была позорным знаком его неполноты и незавершенности, при этом она была полностью подчинена требованию прогрессивного усовершенствования теории, понятого чаще всего как все максимальное соответствие теории известным эмпирическим фактам, которое делало историческое развитие науки рациональным и непрерывным. Кун же, показавший на основе исторического материала, что реальное развитие науки не является ни рациональным, ни непрерывным, но, более того, зависимым от вненаучных факторов и идей, приблизил философию науки к истории и социологии и, тем самым, положил начало новому этапу философско-научной рефлексии. Не секрет, однако, что Томас Кун во многом развил и продолжил идеи, ранее высказанные Александром Койре: например, само представление о научной револю.

2 Osler М. The Canonical Imperative: Rethinking the Scientific Revolution // M. Osler (ed.). Rethinking the Scientific Revolution. Cambridge, 2000. P. 4. ции, тезис о тесной взаимосвязи научных и философских концепций или идею об исторической относительности стандарта научной рациональности. Все это делает обоснованным интерес к творчеству французского историка.

Но немаловажен и еще один фактор: с точки зрения истории философской рефлексии о науке Койре интересен не только как предшественник Куна, но и как представитель особой французской эпистемологической школы, известной как «историческая эпистемология"3. Сейчас историческая эпистемология вновь становится популярной, но ассоциируется в первую очередь с работами Лоррен Дас-тон, Питера Галисона, Яна Хакинга, Юргена Ренна и др4. И для многих нынешних исследователей французская эпистемология становится явлением отдаленным и позабытым. Между тем, именно сравнение подходов ранней исторической эпистемологии, которая во многом оставалась эпистемологией, т. е. философским исследованием человеческого познания в его наивысших формах, использовавшим историю в качестве экспериментального полигона, с современными течениями, которые, большей частью, представляют собой историю эпистемологических понятий и концепций, может позволить яснее очертить их особенности и различия и определить существующую между ними преемственность. Такая ситуация объясняет наблюдаемое возрождение интереса к французской эпистемологии. В ней ищут не только предпосылки нынешних идей, но и альтернативную форму философии науки, с должным вниманием принимающую историчность знания. И в этой перспективе работы и теории Койре, наиболее тяготеющего к истории автора французской эпистемологической школы, представляют особый интерес.

3 Об этом направлении см. Bitbol M. — Gayon J. (eds.). L’epistemologie francaise. 1830 — 1970. Paris, 2006; Brenner A. — Gayon J. Introduction // French Studies in the Philosophy of Science. Boston, 2009; Brenner A. Les Origines francaises de la philosophie des sciences. Paris, 2003; Соколова JI.Ю. Историческая эпистемология во Франции. СПб., 1995.

4 См. Hacking I. The Emergence of Probability. London — New York, 1975; Его же. Historical Ontology. Cambridge (MA), 2002; Daston L. — Gallison P. Objectivity. New York, 2007; Daston L. Historical Epistemology // Chandler J. et al. (eds.). Questions of Evidence: Proof, Practice, and Persuasion across the Disciplines. Chicago, 1994. P. 282−289- Renn J. The Relativity Revolution from the Perspective of Historical Epistemology // Isis. 2004. Vol. 95. №. 4. P. 640−648. См. также Sturm Th. — Feest U. (eds.). What (Good) is Historical Epistemology? // Erkenntnis. 2011. Vol. 75. № 3.

Объектом нашего исследования являются эпистемологические и историко-научные концепции французского историка и философа Александра Койре, изложенные в его работах 30-ых — 60-ых гг., посвященных истории научной мысли ранненовоевропейского периода.

Предметом исследования является историографическая концепция Научной революции XVI — XVII веков, выработанная Александром Койре и являющаяся центральным ядром его историко-научного анализа.

Основной целью данного исследования является подробное описание и анализ историографической концепции Научной революции XVII века, представленной в работах А. Койре, выявление ее основного смыслового содержания и структуры, раскрытие историографических и эпистемологических предпосылок, лежащих в ее основе.

Для достижения этой цели мы планируем решить следующие исследовательские задачи:

— Провести анализ философской формации Койре, показать его близость рационалистическим направлениям в философии, таким как феноменология и французская эпистемология;

— Проанализировать концептуальные основы историографии Койре, показать что в качестве основного субъекта исторического процесса он рассматривал коллективные ментальные структуры, описываемые такими терминами как «мировоззрение» или «ментальность»;

— Рассмотреть историю возникновения концепции «научной революции», показать, что основным отличием концепции Койре от традиционного восприятия является смещение акцента с гносеологического на космологическое и мировоззренческое содержание этого процесса;

— Проанализировать употребление Койре терминологии «научной революции», выявить текстуальные свидетельства, позволяющие говорить о том, что научная революция, происходящая в XVII века сопровождается более глубокой духовной или интеллектуальной революцией, являющейся по своей сути трансформацией ментальных установок, концептуального и мировоззренческого каркаса мышления, который мы можем обозначить как «трансформацию мен.

I тальности";

— Рассмотреть описание основных этапов Научной революции XVII века, предложенное Койрепоказать, как рационалистические установки управляют им в выборе и оценке наиболее значимых событий и персонажей истории научной мысли в период от Коперника до Ньютонана основе проведенного анализа построить возможную схему взаимодействия индивидуального сознания и коллективных ментальных структур в процессе Научной революции;

— Перечислить и дать описание основных характеристик Научной революции XVII века, встречающихся в текстах Койре, показать, как в них проявляется исключительное внимание Койре к ментальной и мировоззренческой стороне этого процесса;

— Рассмотреть, как вышеизложенные взгляды на природу Научной револю-1 ции, рассматривающие ее как исключительно теоретический процесс, отражаются в анализе Койре возможных причин возникновения Научной революции в XVII веке. I.

Основные положения, выносимые на защиту.

— Александр Койре описывает Научную революцию XVII века как процесс рождения новой научной теории в области астрономии и механики, сопровождающийся радикальными философскими, концептуальными и мировоззренческими сдвигами. Эта революция носит исключительно теоретический и априорный характер, роль эмпирического материала при этом минимальна. Это является следствием эпистеи мологической позиции Койре, согласно которой наука — это теория, а любая научная практика (в том числе, ориентация на экспериментальное познание) есть следствие определенной теоретической установки;

— В теоретических изменениях, составляющих, согласно Койре, содержание Научной революции XVII века, могут быть выделены два тесно взаимосвязанных уровня: внешний, легко выявляемый уровень собственно «научной революции», проявляющейся в появлении новых научных теорий, положений, методов и способов аргументации, и более глубокой уровень «духовной» или «интеллектуальной» революции, которая выражается в выработке нового концептуального каркаса, в появлении новой онтологии материального мира и в трансформации представлений о структуре и устройстве физического мира как целого;

— Историографическое описание Койре указывает на то, что между «научной революцией» и «интеллектуальной революцией» существует сложная нелинейная взаимосвязь, которая выражается в том, что «научная революция» есть одновременно продукт и источник «интеллектуальной революции». С одной стороны, некоторые новые научные положения или методы предполагают появление новых представлений о пространстве, о мировом устройстве или онтологии материального: в этом случае ментальный сдвиг является предпосылкой и условием появления новой научной теории или новой концептуализации. С другой стороны, обновленная наука задает и транслирует некоторый образ мира, который резко отличается от традиционного. Происходящая революция в науке порождает и провоцирует трансформацию коллективных космологических представлений, «революцию интеллекта»;

— Историография и эпистемология Койре социологична по своей сути, поскольку основывается на концепции ментальности, но коллективные структуры мышления в его представлении не являются детерминирующими. Предложенное Койре прочтение Научной революции позволяет говорить о том, что в этом историческом процессе находит свое выражение диалектика индивидуального-коллективного. Основным действующим фактором Научной революции оказывается творческое усилие индивидуального гения, находящегося под влиянием ментальных образов и установок своей эпохи и своей группы, но способного преодолеть это влияние и трансформировать унаследованный им концептуальный каркас;

— Основным результатом Научной революции XVII является, согласно Койре, трансформация ментальности, которая включает базовые представления о космическом мироустройстве, из которых вырастает самоощущение и самооценка новоевропейского человека. Именно изменение представлений о Вселенной, рождение нового видения космического мира определяет то значение, которое данное историческое событие имеет для всего последующего развития европейской мысли. Таким образом, главным в «интеллектуальной революции» XVII века для Койре является космологический аспект.

Изученность темы. Само творчество Койре, и его историко-научные аспекты изучены в настоящее время достаточно слабо. Это, безусловно, объясняется тем, что его работы посвящены исследованию европейской интеллектуальной истории, в них находит выражение его способность внимательно относиться к идеям тех авторов, которых он изучал, при этом его собственные философские позиции отходят на второй план. Койре был великим мастером исторического познания, его историко-научные исследования стали образцом для последующих поколений, а предложенная им интерпретация космологической революции в астрономии как «разрушения античного Космоса» вошла во все учебники по истории. Тем не менее, в силу именно нормальности и привычности его методов и результатов, они редко сами становится объектом изучения.

В мировой историографии общему творческому наследию Койре посвящена одна монография Жерара Жорлана «Наука в философии: эпистемологические исследования Александра Койре"5, а также два сборника статей по итогам конференций (Париж 1984, Акваспарта 1992)6. Парижская конференция имела более.

5 Jorland G. La science dans la philosophie. Les recherches epistemologiques d’Alexandre Koyre. Paris, 1981.

6 Redondi P. (ed.). Science: The Renaissance of a History. Proceedings of the International Confeисторико-научную направленность. Среди текстов, касающихся А. Койре и его творческого наследия, следует отметить предисловия к сборнику П. Редонди и Ж. Кангийема, личные воспоминания И. Б. Коэна, А. Кромби, Д. Мердока, Р. Татона, П. Казини, анализ разных аспектов историко-научных работ Койре, представленный А. Р. Холлом и М. Боаз Холл, Г. Божуаном, М. Бьяджоли, Р. Алле, Э. Куме, С. Амстердамским, оригинальное рассмотрение философских принципов историографии Койре у И. Элкана. Коллоквиум в Акваспарте был ориентирован на изучение иных аспектов интеллектуального наследия Койре. В трудах второй конференции гораздо больше материала посвящено непосредственно Койре и описанию самых разных граней его творчества. Это статьи редактора сборника К. Винти, П. Росси, П. Зам-белли, Ж. Жорлана, М. Кваранта, П. Редонди, М. Бальдини, П. Галуцци, В. Катасо-нова, А. Драго, Л. Конти, К. Кимиссо, Дж. Бельджойозо и других.

Начиная с 1990;ых годов биография Койре подробно рассматривалась в серии статей проф. Паолы Замбелли7, которая в настоящее воремя готовит к публикации его подробную интеллектуальную биографию. Некоторые аспекты интеллектуальной формации Койре анализировались и в других публикациях, в которых поднимались вопросы о влиянии тех или иных мыслителей на формирование собственной философской и историографической позиции Койре. В частности, подробно исследовалась его связь с феноменологической школой Эдмунда Гуссерля (Замбелли, Олесен8, Шуман9, Жорлан10), зависимость конrence «Alexandre Koyre», Paris, College de France, 10−14 June 1986 // History and Technology. 1987. № 4- Vinti C. (ed.). Alexandre Koyre: l’avventura intellettuale. Atti del Convegno, Acquasparta, 1992. Naples, 1994.

7 Zambelli P. Filosofia e politica nell’esilio: Alexandre Koyre, Jacques Maritain e l’Ecole Libre a New York (1941 — 1945) // Giornale critico delia filosofia italiana. 1998. № P. 73 — 112- Ee otee. Alexandre Koyre alla scuola di Husserl a Gottinga // Giornale critico delia filosofia italiana. 1999. № 3. P. 303 — 54- Ee otee. Segreti di Gioventu. Koyre da SR a S.R. // Giornale critico delia filosofia italiana. 2007. № 1.

8 Olesen S. G. L’heritage husserlien chez Koyre et Bachelard // Danish Yearbook of Philosophy. 1994. Vol. 29. P. 7 — 43- Olesen S.G. Wissen und Phanomen: eine Untersuchung der ontologischen Klarung der Wissenschaften bei Edmund Husserl, Alexandre Koyre Und Gaston Bachelard. Wurzburg, 1997.

9 Schuhmann K. Koyre et les phenomenologues allemands // History and Technology. Vol. 4. 1987.

10 Jorland G. Koyre phenomenologue? // Vinti C. (ed.). Alexandre Koyre: l’avventura intellettuale. Naples, 1994. P. 105- 126 цепций Койре от историко-философских идей Леона Брюнсвика и Эмиля Мей-ерсона (Жорлан, Катасонов), сходство его историографических позиций с теориями Элен Мецжер (Жорлан), влияние Гегеля на его истриографию (Стамп). В связи с ростом интереса к французской исторической эпистемологии, некоторые панорамные исследования включают в себя анализ исторических трудов Койре как одного из представителей этого движения (Ландуччи", Кастелли Гаттинара12, Кимиссо13, в отечественной литературе — Л.Ю. Соколова14).

Особое внимание уделяется в литературе вопросам, связанным с историко-научными воззрениями Койре. В частности, подвергались критическому анализу его интерпретации экспериментального метода Галилея (Ван Дейк, Кваран-та, Финокьяро), работы о Кеплере (Джардин). Тема Научной революции получила особое развитие в трудах ученика А. Койре И. В. Коэна. Анализом концепции Научной революции, предложенной Койре, занимались А.Р. Холла15, Э. Куме16, А. Драго17. Исследования Драго носят текстологический характер и направлены на выявление упоминаний в текстах Койре «двойной характеристики», которая описывает Научную революцию XVII века в терминах «разрушения Космоса и геометризации пространства». Куме также упоминает эту двойную характеристику, но его исследование направлено на выявление «ненаходимости» Научной революции, поскольку ни один из исследуемых Койре авторов не реализует в полной мере ту программу трансформаций, которую Койре считает ключевой в Научной революции. Холл в своей статье указывает на то, что Научная революция, по мнению Койре, затрагивает лишь фи.

11 Landucci S. La rivoluzione pre-assertoria: Koyre, Fleck, Kuhn. Roma, 2005.

12 Castelli Gattinara E. Epistemologia e storia. Un pensiero all’apertura nella Francia fra le due guerre mondiali. Milano, 1996; Castelli Gattinara E. Strane alleanze. Storici, filosofi e scienziati a confronto nel Novecento. Milano, 2003.

13 Chimisso C. Writing the History of the Mind: philosophy and science in France, 1900 to 1960s. Aldershot, 2008.

14 Соколова Л. Ю. Историческая эпистемология во Франции. СПб., 1995.

15 Hall A.R. Alexandre Koyre and the scientific revolution // History and Technology. 1987. № 4.

16 Coumet E. Alexandre Koyre: La revolution scientifique introuvable? // Цит. изд.

17 Drago A. Interpretazione delle frasi caratteristiche di Koyre e loro estensione alia storia della fisica dell’ottocento // Vinti C. (ed.). Alexandre Koyre: l’avventura intellettuale. Naples, 1994. зико-математические науки. Это искусственное ограничение перспективы не позволяет Койре признать роли Ф. Бэкона в формировании современной научной парадигмы. Холл, однако, не распознает, что Научная революция в представлении Койре затрагивает гораздо более широкие области мысли.

Хотя нельзя сказать, что Александр Койре мало известен в России, рецепция его историко-научных теорий происходила здесь в меньшей степени, чем в Европе и США. Это связано с тем, что в Советском Союзе большее влияние приобретали марксистские и околомарксистские позиции в истории науки, которые большую значимость придавали социоэкономическим факторам в истории развития научного знания. Койре зачастую описывается в отечественной литературе как крайний представитель «интернализма», т. е. историко-научной позиции, утверждавшей, что развитие науки происходит в силу внутренней логики научного исследования. В силу этого его историографические теории становились объектом критики.

В западной литературе основным выразителем марксистской исследовательской позиции в истории науки считается советский ученый Б. М. Гессен, выступивший в 1931 году на Конференции по истории науки в Лондоне с докладом, посвященным социально-экономические корням механики Ньютона. Он выявил, что в основе Научной революции лежит так называемый «социально-экономический запрос»: рост производства и торговли потребовал решения транспортных проблем, разработка полезных ископаемых требовала усовершенствования шахт, а военное дело — улучшения механики. Хотя Гессен признавал значение философско-теологических аспектов физики Ньютона, он по сути сфорулировал марксистскую теорию Научной революции. На западе она была воспринята с энтузиазмом, а в дальнейшем наложилась и соединилась с идеями Вебера и Мертона о социальных корнях Научной революции, положив начало «экстерналистской» истории науки.

В течении всего советского периода отечественные исследователи подчеркивали связь между рождением новоевропейской науки и изменениями общественного строя в Европе XVI—XVII вв.еков: буржуазные революции, происходящее в это время, распад феодального устройста, изменение производственных отношений стимулируют изменение общественного сознания, что выражается в появлении экспериментально-математического естествознания. Научная революция в этом контектсе вопринималась как выражение изменений в сфере мысли, которое проистекает из трансформации экономических и производственных отношений.

Но серьезные исследователи видели некоторую ограниченность строго экс-терналистского подхода и пытались найти компромиссные решения, выдвигая новое понимание Научной революции XVII века. Например, JI.M. Косарева предприняла изучение рождения новой науки в общем контексте культуры, в комплексе идей и общественных взаимоотношений. Она указывает, что Научная революция связана с появлением нового типа субъекта. Не потребности материального производства стимулируют развитие науки, но «потребности производства нового субъекта деятельности и познания"18, что тоже, впрочем, является общественной потребностью. Косарева увязывает это формирование «нового типа человека» с разрушением феодального мира и формированием нового буржуазного общества. Но она особо подчеркивает и мировоззренческое измерение этого процесса: распад привычного уклада побуждал человека искать новой опоры и новых ориентиров, которые позволили бы человеку осознать себя и свое место в мире.

Специальному изучению Научной революции XVII века были посвящены работы B.C. Кирсанова. Он также пытался преодолеть ограниченность крайних подходовк истории науки. В частности, он полагал, что дефектом концепции Койре является отказ от рассмотрения экспериментального метода как определяющей характеристики нового естествознания. Пытаясь сочетать некоторое интуиции Койре с признанием экспериментального аспекта новой науки, он.

18 Косарева Л. М. Социокультурный генезис науки Нового времени (философский аспект проблемы). М., 1989. С. 8. определяет Научную революцию как процесс установление диалога с Природой. В это время люди научились задавать Природе вопросы и получать ответы. Такое понимание позволяет интегрировать в понятие Научной революции и экспериментальную ветвь естествознания, поскольку основным способом во-прошания является эксперимент19. Кирсанов также сохраняет в своей концеп-циии характерные черты марксистского подхода, указывая, что основной предпосылкой Научной Революции является трансформация общества, порождающая новые интеллектуальные потребности.

Начиная с 80-ых гг. прошлого века происходит частичный отход отечественной эпистемологии от жестких рамок социально-экономического детерминизма, в связи с рецепцией концепции «парадигм» и «научно-исследовательских программ». Распространяется понимание науки как элемента культуры, на развитие которой влияют не только практические нужды или общественный запрос, но и система ценностных и мировозренческих ориентиров общества. Это позволяет переоценить роль теоретических элементов в истории Научной революции, тем самым признать правомерность некоторых выводов и заключений, содержащихся в работах Койре. Это способствовует тому, что его концепции перестают быть лишь объектом критики, но становятся и моделью для подражания. В частности, особое развитие историко-научные идеи А. Койре получают в работах П. П. Гайденко. Ее философские исследования новоевропейской науки во многом следуют принципам и методологическим ориентирам, выработанным Койре. Проблематикой, имеющей отношение к идеям Койре и к проблеме Научной революции, занимались также И. Кузнецов, Л. Маркова, Б. Кузнецов, Н. Кузнецова, А. Никифоров, В. Порус, В. Степин и др. В их работах получили развитие многие историко-научные интуиции А. Койре.

В середине 80-ых историко-научные труды Койре стали предметом исследо.

20 вания В. Н. Катасонова. В своих работах В. Н. Катасонов описал философские.

19 Кирсанов B.C. Научная революция XVII века. М., 1987. С. 11.

Катасонов В. Н. Концепция Койре в современной зарубежной философии // Вопросы фиистоки научно-философских идей Койре, выявил его зависимость от предыдущей философской традиции и описал основные методологические принципы, лежащие в основе его подхода к истории науки. Подробными исследованиями историко-научных работ Койре занимался отечественный философ и историк.

Л 1.

B.C. Черняк. В частности, он выявил и описал концепцию «интеллектуальной революции» как философской основы Научной революции на примере работ Койре по истории астрономической революции XVI века. Вышеупомянутые исследования во многом раскрыли глубину творческого наследия Койре в области истории науки, но не до конца выявили всю сложность и трагическую напряженность его концепций.

В последнее время в отечественной философской историографии появляются работы, цель которых — изменить одностороннее восприятие А. Койре как историка науки и показать многогранность его философского наследия. В частно.

22 сти, в работах A.B. Ямпольской Койре представлен как континентальный философ, близкий феноменологическому направлению, оказавший своими работами влияние на таких представителей французской феноменологии как Э.

Левинас и М. Анри. Работы A.M. Руткевича также обращают внимание на философский аспект творчества Койре, указывая на его значимость как историка немецкой и русской философской мысли. Но его историко-научные труды в настоящее время редко становятся предметом подробного анализа. Мы надеемся, что данное диссертационное исследование частично заполнит эту лакуну. лософии. 1985. № 8. С. 133−140- Его же. Философия науки Э. Мейерсона и историко-научные реконструкции А. Койре. М. 1987.

21 Черняк B.C. Интеллектуальные революции, их предпосылки и диалектика // Грани научного творчества. М., 1999. С. 251−283.

22 Ямполъская A.B. Идея бесконечного у Левинаса и Койре // Вопросы философии. 2009. № 8. С. 125−134- Ее же. Феноменология и мистика: Бёме в интерпретации Койре // Артикульт: научный журнал факультета истории искусства РГГУ. 2011, № 3. С. 198−207.

Руткевич A.M. Немецкая философии во Франции: Койре о Гегеле // История философии. 2001. С. 3−28.

Методологические основания исследования. При изучении работ Койре использовались основные методы историко-философского анализа. Проведенное исследование не ставило своей задачей выстроить общий контекст эпохи и прояснить все интеллектуальные связи и концептуальные зависимости в мысли изучаемого автора. Большее внимание уделялось внутренней реконструкции взглядов Койре. Такой методологический подход предполагает, что исследуемый автор обладал целостной системой мысли, которая может быть выявлена 1 посредством изучения общей структуры его мысли и логических взаимосвязей его идей. Аналитический метод был использован при изучении основных произведений Койре для выделения основных идей и тезисов, содержащихся в них. I.

Он рассматривался как базовый для достижения цели исследования. Метод историко-философской реконструкции был использован для изучения эволюции взглядов Койре. Сравнительный анализ использовался при сопоставлении работ Койре с работами его предшественников и современников (Мейерсон, Берт). Особое внимание уделялось также лингвистическому анализу, позволяющему выявить семантическое содержание использующихся категорий и концептов.

Материальная база исследования. Основным материалом нашего исследования были тексты Александра Койре, посвященные истории научного знания и написанные в период с 1930 по 1964 г. Источником для выделения и поиска этих текстов стала полная библиография А. Койре, опубликованная Ж. Ф. Стоффелем. Частично эта библиография была дополнена нашими исследоваI ниями, в ходе которых мы обнаружили некоторые неизвестные русскоязычные публикации Койре в парижской прессе 20-ых годов.

I В ходе диссертационного исследования мы принимали во внимание не только книги и статьи А. Койре, но и многочисленные рецензии, написанные им для французских и американских журналов, а также лекционные материалы, собранные и опубликованные Пьетро Редонди в сборнике De la mystique a la science. Cours, conferences et documents, 1922;1962. Кроме этого, мы ввели в круг рассмотрения некоторые неопубликованные материалы, хранящиеся в Архиве Койре в Париже. В частности, лекции о метафизике Ньютона, прочитанные в 1948 году в Философском колледже, а также заметки, посвященные Оптике Ньютона.

Мы хотим отметить, что русскоязычные переводы, хотя и представляют лишь малую долю всех работ Койре, в достаточной мере могут служить ориентиром в изучении его концепций. Так, на русский язык были переведены некоторые его работы, посвященные истории русской философии и немецкой духовной мысли, что позволяет понять широту интересов и охват эрудиции данного автора. Также переведен основополагающий труд Койре От замкнутого мира к бесконечной Вселенной, который позволяет увидеть те методы, которые использует Койре в своих исследованиях, а также понять его основные идеи, касающиеся космологического переворота, сопровождавшего Научную революцию. Основное содержание другого его фундаментального труда, Исследований о Галилее, изложено в общих чертах в его статье «Галилей и Платон», вошедшей в сборник Очерки истории философской мысли (М., 1985). В этот же сборник вошла его статья «От мира приблизительности и универсуму прецизионности», в которой излагаются его взгляды на философию техники и историю инструментов измерения. Его работы, посвященные Ньютону, представлены статьями «Гипотеза и эксперимент у Ньютона», «Ньютон, Галилей и Платон», «Ньютон и Декарт». Однако, мы полагаем, что перевод некоторых работ Койре, посвященных истории первых этапов Научной революции и эпохи Ренессанса, а также полное издание на русском языке Исследований о Галилее будет существенным и необходимым дополнением к уже известным отечественному читателю текстам.

Научная новизна исследования определяется тем, что историко-научные воззрения Александра Койре слабо изучены как в мировой, так и в отечественной литературе. В диссертации не только впервые поставлен вопрос о сути и содержании концепции Научной революции, разработанной А. Койре, но и впервые в отечественной науке проведено масштабное исследование творчества этого автора, которое опирается на все доступные изучению тексты, включая рецензии и архивные материалы.

В ходе подготовки диссертации была проведена обширная исследовательская работа, направленная на воссоздание общего контекста жизни изучаемого автора. В частности, были обнаружены неизвестные свидетельства и архивные материалы, которые позволили прояснить некоторые аспекты ранней биографии А. Койре, связанные с его участием в революционной деятельности партии эсеров в 1907;1908 гг.

Проведенное исследование позволило увидеть в новом свете истоки интереса А. Койре к проблеме Научной революции. В диссертационном исследовании впервые указывается на неоднозначность и противоречивость оценки, которую А. Койре дает научному прогрессу. С одной стороны, Койре видит в науке высшее проявление человеческого разума, с другой стороны, он признает, что развитие новоевропейской науки привело к отрицанию ценности и значимости качественного мира человеческой жизни. Осознание трагического положения человека в обесчеловеченном мире науки объясняет то особое внимание, которое Койре уделяет космологическому аспекту Научной революции XVII века.

Также в исследовании впервые проводится подробный анализ и описание тех способов, которыми А. Койре характеризовал суть происходящих в XVII веке процессов. Было выявлено более четырех взаимосвязанных характеристик, которые употреблял Койре, тогда как все предыдущие исследования ограничивались упоминанием лишь какой-либо одной из них, что с необходимостью делало описание идей Койре неполным и ограниченным. Выявление нередуцируемой множественности предлагаемых Койре способов описания Научной революции XVII века позволило более полно представить его историографическую концепцию.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Данное диссертационное исследование обращено на изучение истоков современных представлений о Научной революции XVII века. В настоящее время исследования Научной революции проводятся в социологическом и культуроведческом ключе. На первый план выходит социальный и национальный контекст, формирование научных институций, тендерные аспекты научного творчества. Все это отражает современную проблемную ориентацию и ключевые аспекты актуального представления о социо-культурных процессах. Однако содержание научного знания и вопрос о специфике научного познания отходят в этих исследованиях на второй план. Данное диссертационное исследование призвано i вернуть значимость рассмотрению процессов научной эволюции с точки зрения концептуального содержания. Подробное исследование историографических концепций А. Койре позволяет выявить внутреннюю согласованность и убедительность его теоретических позиций, что способствует переосмыслению роли концептуального и философского анализа в научной историографии. Результаты данного исследования являются особо значимыми для дальнейшего развития отечественной эпистемологии, поскольку позволяют заново поставить проблему о соотнесении научного знания и его истории.

Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при разработке лекционных материалов и пособий по курсу «История и философия науки». Также они могут использоваться для задания концептуального ориентира при анализе современной ситуации науки, прогнозирования путей ее раз, вития, а также перспектив взаимодействия научного и вненаучного знания.

Апробация темы. Основные результаты диссертационного исследования были представлены на научных конференциях «Философия. Язык. Культура» (Москва, 2010) и «Философия. Культура. История» (Москва, 2011), а также на международном конгрессе Международного общества истории философии науки HOPOS (Будапешт, 2010). Центральные положения диссертации обсуждались на научном семинаре «Доклассическая наука» (ИИЕТ им. С. Вавилова, 14 апреля 2011 г.).

По теме исследования было подготовлено 6 статей и рецензий, из них 3 статьи в журналах, входящих в список ВАК:

1) Языковые аспекты в модели научной революции Александра Койре // Философия. Язык. Культура. Материалы научной конференции аспирантов и молодых ученых. Москва, 2010.

2) Школьники в музее научной революции: Гуссерль, Койре и Башляр в дискуссии об общественном восприятии науки // Новое литературное обозрение. 2011. № 1. С. 71−77.

3) Book Review: Cristina Chimisso, Writing the History of the Mind: Philosophy and Science in France, 1900 to 1960s. Aldershot, 2008 // HOPOS: The Journal of the International Society for the History of Philosophy of Science. 2011. Vol. 1. №. 2. P. 348−351.

4) Представления об исторической реальности в историографии Александра Койре // Философия, культура, история. Материалы межвузовской конференции. Москва, 2011.

5) Средневековые предпосылки Научной революции XVII века: Пьер Дюэм и Александр Койре о роли осуждения 1277 года в возникновении современного естествознания // Вопросы истории естествознания и техники. 2012. № 1. С. 5−22.

6) Александр Койре, ученик Эмиля Мейерсона: неизменность и историчность человеческого разума // Эпистемология & философия науки. 2012. № 1. С. 192−206.

Кроме того, результаты диссертационной работы включены в Отчет о научно-исследовательской работе по гранту РГНФ «Александр Койре, историк европейской мысли».

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения и Библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В данной работе мы рассмотрели концепцию Научной революции XVII, сформулированную в работах Александра Койре. В своих публикациях 30-ых -60-ых годов, посвященных истории научной мысли, он особо выделил космо-логическо-мировоззренческий аспект произошедших в XVI—XVII вв. изменений и подчеркнул, что ядро Научной революции составляет процесс, в ходе которого человек (имеется в виду, в первую очередь, европейский человек) «утратил свое место в мире или, что, возможно, точнее, утратил сам тот мир, который составлял горизонт его существования и объект его познания"494. Если человек предыдущей эпохи жил в мире, созданном для него и соразмерном ему, в мире, в котором он занимал центральное положение как в физическом, так и в бытийном смысле, то люди последующей эпохи живут в мире, который соразмерен уже не живому человеку, а теоретическому разуму.

Мы показали, что этот процесс носит исключительно теоретический характер и может быть описана как «трансформация ментальности». В ходе этой революции, по мнению Койре, не только формулируются новые принципы и законы физической науки, но и происходит рождение нового типа естествознания, математической физики, которая становится результатом объединения физики, астрономии и математики. Эта революция в сфере науки сопровождается существенной перестройкой философской субструктуры и концептуального каркаса науки: рождается новая онтология материального мира (математизация природы), меняется представление об основных принципах унификации природы (общий математический закон вместо принцип порядка или гармонии), меняется восприятие пространства (геометризация) и движения (движение как состояние, а не как переход). Развитие науки порождает и мировоззренческий сдвиг: разрушается античный Космос, Земля теряет свое центральное место, Вселенная становится бесконечной, все материальные процессы начинают рассматри.

494 Койре А. От замкнутого мира к бесконечной Вселенной. М., 2001. С. VIII. ваться с точки зрения механистической и атомистической теории. Современная наука, овладевая миром, лишает его качеств, изгоняет из него ценности, цели, цвета и звуки. Таким образом, основным результатом Научной революции становится трансформация образа мира и переворот в мировоззрении современного человека. Изменение представлений о мире, которым сопровождается рождение новой науки, приводит к концептуальным и поведенческим сдвигам, которые затрагивают как теоретические дисциплины (в первую очередь, теологию и философию), так и повседневный жизненный уклад. Другими словами, меняется ментальность европейского человека, и эта новая ментальность особым образом характеризует нашу историческую эпоху и до сих пор глубоко укоренена в нас и в нашем мышлении.

Безусловно, сам факт мировоззренческого переворота, который имел место на рубеже ХУ1-ХУН веков, в настоящее время общепризнан и хорошо исследован. Но редко кто из авторов видит в нем нечто большее, чем один из элементов научного представления о физическом мире, сложившегося в первые моменты становления классической новоевропейской науки. Александр Койре отличается от прочих исследователей Научной революции тем, что придает космологической революции смысл, далеко выходящий за рамки одной лишь истории науки, и делает ее одним из ключевых моментов генезиса новой исторической эпохи.

Концентрация на теоретических и космологических аспектах Научной революции определяет некоторую узость и селективность подхода Койре к истории научной мысли XVII века. Основное внимание он уделяет теоретическим, ментальным и концептуальным трансформациям, которые происходят в астрономии и рациональной механике, оставляя вне рассмотрения становление экспериментального естествознания бэконовского типа, историю биологии и медицины, гуманитарного знания.

Впрочем, при всех ограничениях, выявленная Койре роль концептуальных и мировоззренческих факторов в Научной революции позволяет поставить под сомнение получившую широкое распространение интерпретацию этого исторического процесса как определяемого в первую очередь социо-политическими факторами и балансом власти. Изучение наследия Койре позволяет нам поставить вопрос о философской реабилитации концептуальной истории науки, в которой главенствующую роль играют не социологические, а теоретические моменты. Разумеется, акцентирование сугубо интеллектуальных моментов в истории научного мышления не означает отказа от социологии, поскольку Койре оперирует образами знания и образами науки, которые всегда коллективны, а не индивидуальны495. При этом от излишней антропологизации, чреватой субъективизмом, мы можем перейти к укорененному в восприятии космоса представлении о современности, в котором человек уже не рассматривается отдельно от мира, который он мыслит. * *.

Подводя итоги нашей работы, мы хотим задаться вопросом о том, возможен ли переход от историографического концепта, описанного нами, к эпистемологическому? Для этого мы должны понять, в чем же заключаются основные характеристики Научной революции XVII века, что делает ее «революцией», насколько эти черты могут быть обобщены на другие подобные события.

На основании проведенного анализа, принимая во внимание те элементы, которые были указаны как наиболее существенные для Научной революции XVII века, можно сделать следующее обобщение:

— всякая научная революция — это процесс теоретический, она заключается в обширном и глобальном изменении теории, которое захватывает не только собственно научные положения, формулировки и методы, но и базовые концепты данной науки.

495 См. Об этом также Elkana Y. Alexandre Koyre: between the history of ideas and sociology of disembodies knowledge // P. Redondi (ed.). Science: The Renaissance of a History. History and Technology. 1987. Vol. 4. P. 115 — 148.

— эта революция имеет философское измерение: появление новой теории сопровождается выработкой новой базовой онтологии и трансформацией некоторого ряда предпосылок, которые можно назвать философскими и метафизическими.

Эти два элемента, составляющие суть всякой революции в науке, в общих чертах соответствуют тем двум уровням Научной революции XVII века, которые мы выделили в процессе анализа революции в науке и революции интеллектуальной. В настоящее время, существование этих двух уровней всякой научной революции признается многими исследователями496.

Однако интеллектуальная революция, описанная А. Койре, представляется процессом гораздо более сложным. Изменение философских оснований наукиэто лишь один из ее аспектов. Скорее, ее можно назвать мировоззренческой революцией или революцией ментальности. Основное ее содержание — это изменение представлений о мире как глобальном целом, о его структуре и фундаментальной онтологии. Изменение, в которое вовлечены общие коллективные представления данной эпохи, далеко превосходящие узкие рамки научного сообщества. Это позволяет предположить, что научной революции свойственен еще один аспект:

— она сопровождается и производит ментальную трансформацию, которая меняет общее представление о мире, свойственное данной эпохе, преобразует базовые представления о человеке, его месте в мире и его способах взаимодействия с ним.

Именно в силу этого последнего момента Научная революция XVII века является столь значительным событием. Критерий трансформации космологиче.

496 См., например, Степин B.C. Научные революции и смена типов научной рациональности // Степин B.C., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники. М., 1996. Автор показывает, что научная революция всегда связана с трансформацией исследовательских стратегий и «специальной картины мира», хотя не всякая научная революция сопровождается изменением философских оснований науки. На это также указывал В. Н. Порус: см. Порус В. Н. «Научная революция» // Энциклопедия эпистемологии и философии науки / ред. И.Т. Каса-вин. М., 2009. ских представлений позволяет показать, что в XVII веке действительно произошла Научная революция, что это не иллюзия и не выдумка историков. Смена представлений о физическом мире, размерах Вселенной, месте человека в Космосе — это заметный факт, отрицать который трудно.

Подобные события, однако, не являются частыми в истории. Наличие указанных характеристик у Научной революции XVII века делает ее, как кажется, событием в высшей степени исключительным. Возможно, однако, что Научная революция XVII века не является столь уникальным явлением. Ведь сам Койре упоминал также научные революции XIX века и XX века.

Однако, предложенное им описание достаточно требовательно. Оно не позволяет считать «научными революциями» более мелкие теоретические сдвиги, когда одна теория замещается другой, но не происходит переосмысление философского каркаса. Также и открытие новых фактов нельзя считать «революционным», если оно не приводит к значительной перестройке теоретического содержания. Если и искать кандидатов на «революционность», то это следует делать среди не менее значимых переворотов в научной мысли.

Мы полагаем, что многими указанными чертами обладает дарвиновская революция в биологии. По многих параметрам ее история схожа с историей ко-перниканской революции. Книга Дарвина, как и труд Коперника, породила множество откликов и возражений, особенно со стороны религиозных кругов. Так же, как и гелиоцентрическая теория, теория естественного отбора нуждалась в дополнительных теоретических обоснованиях, которые появились лишь полвека спустя, в ходе развития генетики. Объединение генетики и дарвиновских теорий привело к созданию в 30-ых годах XX века «синтетической теории эволюции». Открытие ДНК и способов кодирования и передачи генетической информации позволило окончательно превратить учение о эволюции в стройную научную теорию, в рамках которой, однако, первоначальные идеи Дарвина пережили существенную трансформацию, а частью были пересмотрены. Многие биологи подчеркивают, что гипотезы Дарвина были настолько пересмотрены и дополнены, что современную эволюционную биологию нельзя в полной мере назвать дарвиновской: точно так же, как и ньютоновскую космологию нельзя назвать коперниканской.

Есть и еще один момент, позволяющий провести параллели между развитием астрономии в XVI — XVII века и развитием биологии в XIX — XX. Как и в истории четырехсотлетней давности, импульс, полученный биологией в последние 150 лет, привел к существенному изменению представлений о биологической жизни, о живых организмах, о человеке как биологическом существе.

Можем ли мы, согласно выявленным критерия, признать этот процесс Научной революцией?

С одной стороны, мы склонны признать, что Дарвиновская революция была, несомненно, революцией в теории. Ее развитие и признание имело заметное воздействие на общество, далеко выходящее за рамки науки. В ходе развития эволюционной биологии подверглось существенному изменению представление о человеке как о продукте живой природы. Многие его духовные и когнитивные функции стали рассматриваться как продукт ненаправленное и случайного природного процесса. Это заметно подорвало оценку человека как духовного существа, отделенного от мира природы и способного противопоставить себя ей, наделенного такими высшими духовными функциями, как свободная воля и разум.

С другой стороны, следует признать, что, хотя развитие биологии и поставило вопрос о типе причинности, задействованной в эволюционных процессах, она не произвела ни радикальной трансформации философских концептов, ни изменения идеала научной деятельности. Наоборот, теория Дарвина позволила биологии отойти от использования в качестве научного объяснения принцип целесообразности и сформировать теорию эволюции, более созвучную механистической философии и тому типу рациональности, который получил признание в физических науках.

Интересный контраст являет в этом отношении история физики XX века. В ней мы находим все основные ключевые признаки научной революции по Койре. Во-первых, в это время возникают две действительно новые теории физических процессов: теория относительности и квантовая механика. Во-вторых, это сопровождается пересмотром базовых философских концепций — изменением представлений о времени и пространстве, возникновением нового понимания идентичности и целостности, а также радикальным пересмотром представлений о причинности (в квантовых объектах возможны спонтанные процессы, что абсолютно недопустимо в причинно детерминированном мире классической физики). Происходит также изменение образа мира: Вселенная из статической становится динамической (расширяющейся), имеющей временное начало и, возможно, конец. Ее бесконечность, если и существует, не может быть дана в опыте, поскольку наблюдаемая Вселенная с необходимостью конечна. Человек, наблюдатель, видит далекие галактики удаляющимися от него так, словно он находится в центре мира. Конечность обозримого пространства, близость далеких объектов, возникшая благодаря мощным астрономическим приборам нового поколения — все это возвращает человека в уютную, красивую и обитаемую Вселенную, новую и радикально отличную как от античного Космоса, так и от пустой беспредельной Вселенной ньютоновской механики.

Но эта Научная революция имеет, на самом деле, ряд характерных особенностей, отличающих ее от ситуации XVII века. Во-первых, она не отменяет предыдущую теорию, но преображает ее, меняет ее смысл и включает ее в себя как предельный случай. Во-вторых, она не отменяет, но усиливает то соединение математики с физикой, которое произошло на заре классической науки. Квантовые объекты — это чистые математические функции. Рассуждения о физических свойствах этих объектах возможно лишь в рамках интерпретации сложных математических выводов и операций, которыми описывается поведение этих исключительно математических сущностей. Физический мир теряет свое собственное содержание. Материя на самом глубоком уровне превращается в чистую математическую форму.

Таким образом, в этой обновленной науке сохраняется та тенденция к математизации, которая составляла суть Научной революции XVII века. А это затрудняет признание существенного разрыва между классической физикой и I физикой постклассической, на что и указывали в своих работах А. Койре и Э. Мейерсон.

Таким образом, та Научная революция XVII века, которая описана в работах Койре и характеристику которой мы дали в данном исследовании, вырисовывается как действительно особый и эпохально значимый момент в истории европейского мышления, уникальный и не имеющий аналогов. I I.