Исламский фактор и терроризм в современном мире. 
Политологический анализ

Актуальность проблемы. Изменения казавшегося долгое время незыблемым миропорядка, привело к возникновению новых терминов и концепций, а также новых угроз национальной, региональной и глобальной безопасности. В современном сознании появилось понятие «международный терроризм» .

Терроризм имеет глубокие исторические, социально-экономические и политические корни, однако, неприемлем односторонний подход к выводам о его происхождении или причинах, таких как принадлежность террористов к мусульманам. Терроризм, безусловно, существовал и ранее (достаточно вспомнить ИРА, ЭТА, «Красные бригады» или ряд палестинских организаций). Однако его политическое значение оставалось ограниченным, а воздействие на определение тенденций глобального развития было минимальным. В политическом плане он являлся частью социально-политического ландшафта отдельных стран и регионов мира и не мог оказать серьезного влияния на международно-политические процессы в целом. Вспышка терроризма на сегодняшний день связывается прежде всего со стремлением представителей исламской цивилизации переломить неблагоприятные, с их точки зрения, тенденции развития мировой политики и мировой экономики посредством мощной религиозно окрашенной антиглобалистской риторики и актов разрушения символов западной цивилизации.

На протяжении XX века в социальных и политических науках преобладала идея ослабления роли религии в жизни общества. Основные версии этой идеитеория модернизации и теория секуляризации. Они базируются на постулате: эпоха религиозных войн позадипоэтому влияние ислама на внутреннюю и внешнюю политику мусульманских государств падает. Однако в период от 1-й мировой войны до 1970;х гг. ислам играл значительную роль в антиколониальных движениях и региональных конфликтах, а на конференции 1969 г. в Рабате главами государств и правительств 22 мусульманских стран была создана Организация Исламская конференция. В 1979 г. произошла исламская революция в Иране. После этого правительства мусульманских стран стали интенсивнее обращаться к исламу как основанию политики. Это вызвало замешательство в научных и политических кругах США и СССР. Начался поиск ответа на вопросы: какова роль ислама в политике? является ли ислам угрозой светским государствам? Окончательного и общепризнанного ответа на эти вопросы нет. Зато положительный ответ на вопрос, является ли исламский терроризм угрозой, принял форму идеологии. Ее яркий пример — теория С. Хантингтона о столкновении цивилизаций. Под влиянием событий 11 сентября 2001 г. тема исламизма и терроризма заполонила СМИ и приобрела статус интеллектуально-политической моды. В этой ситуации указанные вопросы обострились. Сегодня для многих исследователей очевидно: теоретическое решение проблемы исламизма и терроризма затруднено. Социально-политический контекст превалирует над аналитическими принципами, а варианты решений обычно ограничены отдельными аспектами проблемы. Политический заказ порождает множество некорректных обобщений и псевдотеоретических конструкций. Анализ данных трудностей определил содержание исследования.

Цель исследования: показать, что несмотря на наличие исламского вектора в международном терроризме, ответственность за это несет идеология исламизма, а не ислам как религия является проповедью мира и толерантности. Отсюда вытекают основные задачи исследования: описать феномен международного терроризмаобозначить исламский вектор в международном терроризмедать описание понятию исламизмаописать различные организационные формы исламского активизмапоказать, что источником исламского вектора является не ислам как религия, а идеология исламизма.

Объектом исследования является международный терроризм. Предметом — исламский вектор международного терроризма.

Теоретические и методологические основы исследования.

Исследование носит междисциплинарный характер, объединяя подходы таких наук как теоретическая политология, политическая социология, политическая антропология и др. Междисциплинарный характер исследования обусловлен сложностью поставленной цели.

При анализе различий между исламом и исламизмом преобладал сравнительный подход, в ряде случаев (например при описании происхождения международного терроризма) дополненный историческим подходом.

Теоретические выводы, касающиеся современного состояния международных отношений, были сделаны на основе работ таких ведущих исследователей (в том числе и из Дипломатической академии) как Е. П. Бажанов, А. Г. Задохин, В. Ф. Ли и др.)'- Большое влияние на понимание автором современных проблем мировой политической системы оказали также работы И. А. Василенко, Э. А. Галумова, Г. А. Рудова, А. Д. Шутова, А. В. Митрофановой и других ученых2.

В основание нашего исследования легли аналитические работы таких ведущих специалистов по проблеме терроризма (в том числе — религиозного) как У. Лакер, Б. Хоффман, Марк Юргенсмайер и другие исследователи.3.

1 Бажанов Е. П. Актуальные проблемы международных отношений. Т. 1−3. М.: Научная книга, 2002;2003; Бажанов Е. П. Современный мир. М.: Научная книга, 2004; Задохин А. Г. Внешняя политика России: национальное сознание и национальные интересы. М.: Дипломатическая Академия, 2002; Лебедева М. М. Мировая политика. М., 2003; Ли В. Ф. Теория международного прогнозирования. М.: Научная книга, 2002; Цыганков П. А. Теория международных отношений. М., 2002 и др.

2 Василенко И. А. Политические процессы на рубеже культур. М.:УРСС, 1998; Галумов Э. А. Международный имидж России: стратегия формирования. М.: Известия, 2003; Рудов Г. А. Я сердцем русский, духом евразиец. М., Бишкек: Эркин-Тоо, 2002; Шутов А. Д. На руинах великой державы или Агония власти. М.: Вече, 2004; Митрофанова А. В. Политизация «православного мира». М.: Наука. 2004 и др.

3 Hoffman В. Inside Terrorism. N.Y.: Columbia University Press, 1998 (русский перевод: Хоффман Б. Терроризм: взгляд изнутри. М., 2003) — Laqueur W. Interpretations of TerrorismFact, Fiction and Political Science // Journal of Contemporary History. January 1977; Juergensmeyer M. Terror in the Mind of God: The Global Rise of Religious Violence. Berkeley: Univ. of California Press, 1999; The Terrorism Reader. Ed by David Wittaker. L., N.Y.: Routlege. 2001; Замковой В. И., Ильчиков М. З. Терроризм — глобальная проблема современности. М., 1996; Коровиков А. В. Исламский экстремизм в арабских странах. М., 1990; Ляхов Е. Г. Терроризм и межгосударственные отношения. М., 1991; Салимов К. Н. Современные проблемы терроризма. М., 1999; Чекалин В. И. Современный ближневосточный терроризм: идеология, практика и перспективы. М., 1992; Ландабасо Ангуло А., Коновалов А. Терроризм и этнополитические конфликты. Книга первая. Из истории басков. Книга вторая.

Методы исследования включают также анализ научной и публицистической литературы, материалов СМИ, визуальных источников и т. д. Для обоснования выводов исследования использовались статистические и социологические данные, полученные ведущими российскими и зарубежными исследовательскими центрами.

Степень разработанности проблемы. Понятие исламизма и международного терроризма используется в работах многих авторов. В анализе понятия «исламизм» можно выделить несколько тенденций. Одной из них является онтологизация понятия «исламизм» (работы Л. С. Васильева, И. П. Добаева, А. А. Игнатенко, Б. Лоуренса, А. В. Малашенко, Д. Б. Малышевой, С. Хантингтона и др.)1. В рамках данного подхода к проблеме социально-философский анализ подменяется аксиологическим: ислам фигурирует как главная ценность Востока, в отличие от западного христианства. В итоге анализ ислама как социального факта маскируется рассуждениями о культурно-цивилизационных различиях между миром ислама и миром Запада. Следующая тенденция выражается в стремлении отдельных исследователей к деидеологическому анализу исламизма и связи его с международным л терроризмом (труды С. Э. Бабкина, В. Е. Донцова, А. В. Кудрявцева и др.). Другая.

Терроризм сегодня. М., 2004; Современный терроризм: состояние и перспективы. М., 2000; .Терроризм. Правовые аспекты борьбы. Нормативные и международные правовые акты с комментариями. Научные статьи. М, 2005; Терроризм и контртерроризм в современном мире. М., 2003; Терроризм в современном мире. Истоки, сущность, направления и угрозы. М., 2003; Терроризм — угроза человечеству в XXI веке. Антология. М.: Институт Востоковедения РАН, Крафт+, 2003. и пр.

1 Васильев Л. С. История религий Востока. М., 1983; Добаев И. П. К вопросу о типологии радикального исламского движения \ Центральная Азия и Кавказ. № 3. 2002 и другие работыИгнатепко А. А. Халифы без халифата. М.: 1988; 147. Lawrence В. Defenders of God: the Fundamentalist Revolt against the Modern Age. S.F.: Harper and Row, 1989; Малашенко А. В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М.: 2001; Малашенко А. В. Ислам в политике и политика в исламе//Азия и Африка сегодня. 1991. № 8- Малашенко А. В. Исламское возрождение в современной России — М., 1998; Малышева Д. Б. Исламско-фундаменталистский проект в реалиях современного мира // Мировая экономика и международные отношения, 1999. № 7- Малышева Д. Б. Братья-мусульмане как идейно-политическая сила в арабском мире \ Идейно-политические течения в арабских странах. М.: ИНИОН, 1983; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? \ Полис. № 1. 2004.

2 Бабкин С. Э. Религиозный экстремизм в Алжире. М.- 2001; Донцов В. Е. Современные исламские движения и организации па Ближнем Востоке в системе международных отношений. М.: ДА МИД, 2001; Кудрявцев А. В. Ислам на Северном Кавказе \ тенденция связана с реализацией т.н. полицейского подхода к проблеме исламизма. Этот подход отражает мотивацию и логику действий властей в отношении религиозной оппозиции: критерий угрозы существующему режиму становится основным при классификации политических и общественных организаций и неформальных групп. В рамках данного подхода работают такие отечественные исследователи, как В. Х. Акаев, С. Е. Бережной, А. Б. Борисов, И. П. Добаев, П. В. Крайнюченко и др.1 Наиболее распространенной тенденцией является разработка проблемы исламизма и его связи с международным терроризмом в соответствии с установками цивилизационного подхода. Данный подход характерен для большинства западных исследователей. Причины радикализации исламистских движений усматриваются в их антизападной направленности, а причины исламизма объясняются спецификой мусульманской культуры. На наш взгляд, построение теории исламизма и его связка с терроризмом невозможна без интеграции результатов исследований в рамках всех перечисленных подходов.

При анализе деятельности международных исламских террористических организаций использовались работы на арабских и других восточных языков, а.

Постсоветское мусульманское пространство: Религия, политика, идеология. М.: 2004; Haddad Y. Y. Islamist perceptions of U.S. policy in the Middle East // The Middle East and the United States: a Historical and Political Reassessment. Ed. by David W. Lesch. Trinity University, Westview Press, 1996; Кальвокоресси П. Мировая политика 1945;2000. в 2 т. М.: Международные отношения, 2003; Видясова М. Ф., Умеров М. Ш. Египет в последней трети XX века. Опыт либерализации экономики и политической системы. М., 2002.

1 Акаев В. Х. Религиозно-политический конфликт в Чеченской республике Ичкерия \ Центральная Азия и Кавказ. № 4. 1999; Бережной С. Е., Добаев И. Л., Крайнюченко П. В. Ислам в современных республиках Северного Кавказа. Ростов-на-Дону: 2002; Борисов А. Б. Роль ислама во внутренней и внешней политике Египта (XX век). М.: 1991; Медведко Л. И., Германович А. В. Именем Аллаха. Политизация ислама и исламизация политики. М., 1988; Микульский Д. В. Актуальные проблемы современной мусульманской общественной мысли. М., 1990; Милославская Т. П. Деятельность «Братьев-мусульман» в странах Востока. -М., 1982; Сюкияйнен Л. Р. Мусульманское право. М., 1986; Сюкияйнен Л. Р. Шариат и мусульманско-правовая культура. — М., 1997., Тегин Ю. Л., Филоник А. О. Исламский экстремизм в Египте.(70-е годы Ислам: проблемы идеологии, права политики и экономики. М., 1985; Esposito J.L. The Islamic Threat: Myth or Reality. N.Y., 1992; Ibrahim S. E. Anatomy of Egypt’s Militant Islamic Groops \ International Journal of Middle East Studies. L.- N.Y. 1980. Vol. 12- Mitchel PR. The Society of the Muslim Brothers. L., 1969., Watt W. M A Short History of Islam. Oxford, 1996., Fakhry M. A Short Introduction to Islamic Philosophy, Theology & Mysticism. также переводы этих работ на русский язык1. Это позволило расширить исследовательский кругозор автора.

В диссертации использованы отечественные и американские периодические издания. Отечественные представлены, в основном, изданиями Института Ближнего Востока (монографии, тематические сборники, выпуски «Ближнего Востока и современности», журнал «Восток»), материалами (монографии, сборники) ИППК при РГУ. Американские источники (помимо монографий Б. Льюиса и С. Хантингтона) представлены статьями, опубликованными в ведущих научных изданиях Foreign Affairs и Current History, а также размещенных на сайте института MEMRI (Middle East Media Research Institute).

Научная новизна диссертации заключается в следующем: Предпринято комплексное исследование исламского фактора в международном терроризме.

Выделены причины трансформации международного терроризма в одну из важнейших глобальных проблем современности.

Выявлены причины (группы причин) активизации исламского фактора в международном терроризме.

1 М.Дж. Барут. Аль-Харакат аль-Исламийя ар-Рахина. Лондон-Бейрут, 1994; Рафаат Сайд. Терроризм (аль-Ирхаб) — Каир, 1995; Рафаат Сайд. Хасан аль-Банна. (Основатель Ассоциации «Братья-мусульмане». Когда.как.и почему?.) Каир, б.г.- Ю. ас-Сейид. Братья-мусульмане (аль-Ихван аль-муслимун). Каир, 1999; аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. (Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. Дамаск, 2006; Аммар М. ал-Фарвда ал-гаиба. Ард ва хивар ва такиййим. ал-Кахира, 1980., Асакир, Абд аль-Фаттах. Аль-хакаик би-ль-васаик ан джамаат аль-Ихван аль-муслимин. (Документальные свидетельства о группировке «Братьев-мусульман») Каир, 1996; ал-Бути Мухаммад Сайд Рамадан. Хака-за фа-л-над'у ила-л-ислам /б.м/- Зинну М.Дж. Путь спасшейся группы и победоносной общины. Баку, 1996; Зинну М.Дж. Столпы ислама и веры. М., 1992; Ибн Таймийя Таки ад-Дин. ас-Сияса аш-шар'ийя. Каир, 1971; аль-Кардави Ю. Аль-Халль аль-ислами фарида ва дар ура. Бейрут, 1974; Кутб С. Аль-адаля аль-иджтимаийя фи-ль-ислам (Социальная справедливость в исламе), 1967. [б.м.]- Кутб С. Мааллим фиг-тарик (Вехи на пути). Б.м., б.г.- Кутб С. Сражение между исламом и капитализмом. Каир, 1951; Маудуди А. А. Ислам сегодня. М., 1992; Маудуди А. А. Образ жизни в исламе. М, 1993; Маудуди А. А. Основы ислама. М., 1993; Лари С.М.Р. М. Западная цивилизация глазами мусульманина. Баку, 1992; Якан Ф. Ислам: идеи, движения, перемены. М., 1992; Тагаев М. Повстанческая армия имама. Киев, 1998.

Классифицированы факторы, благодаря которым религиозно-мировоззренческие конструкции в исламе встраиваются в контекст целей и задач текущей политики.

Дано всеобъемлющее описание понятия «исламизм», проведено различие между исламским радикализмом, экстремизмом и терроризмом. В научный оборот введены новые источники, ранее недоступные другим ученым.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использовать полученные соискателем результаты в ходе борьбы с международным терроризмом, в частности, с его исламским вектором. Они также могут служить основанием внутригосударственной политики борьбы с терроризмом. Диссертацию можно использовать в качестве учебного пособия для курсов, касающихся проблем исламского фактора в терроризме.

Апробация работы. Диссертация была апробирована на научной конференции, посвященной исламу, в Южно-Казахстанской области г. Шымкенте в сентябре 2006 г.

В Заключении суммируются выводы глав, и делается общий для всей работы вывод.

ВЫВОДЫ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ:

1. Описательное определение понятия исламизм обозначает следующие черты: Во-первых, исламизм утверждает реставрацию первоначальных, исламских ценностей. Во-вторых, он предполагает жесткую установку на единство светского и религиозного начал. В-третьих, исламизм предлагает идеальный вариант устройства общества и государства, основанного на законах шариата. В-четвертых, в исламизме культивируются разного рода фобии, отторжение чужих ценностей и ограниченность в использовании чужого, неисламского опыта.

2. Исламисты олицетворяют единство религии и политики. Исламисты — не циничные прагматики, для которых религия есть лишь инструмент для достижения конкретных целей или средство для удовлетворения своего самолюбия. Они на самом деле служат своим идеалам, во имя которых готовы идти на немалые жертвы, в том числе сознательно рисковать своим благополучием и жизнью. Исламисты считают себя мусульманами и выступают от имени исламской общины.

3. В отличие от мусульманского, христианский мир секуляризирован, как в значительной степени секуляризировано его сознание. Конечно, в политическом поле христианского мира обращение к религиозной традиции также имеет место. Но это по большей части скрытая апелляция. Исламистские идеологи не сомневаются в цивилизационном превосходстве ислама, не нуждаются в том, чтобы догонять кого-то или подражать кому бы то ни было. Их сверхзадача — сформулировать собственную альтернативу, внедрить ее в.

1 Мухйидцин аль-Гази, аль-Басуль Ислами \ № 48, С. 85−86, Джаллулут-Дакдак, Хырабийюн ла ирхабийюн \ Аль-махаджа, 5−6, № 206,15 февр. 2004 г. жизнь и защитить от внешнего давления. Исламская альтернатива в широком смысле есть совокупный ответ мусульманства на внешний вызов.

4. Абстрактный образ исламской альтернативы наличествует в сознании большей части мусульманской уммы. Для того чтобы понять, а значит и принять исламскую альтернативу, не нужен высокий уровень знаний. Любые сомнения разрешаются ссылками на Коран и Сунну, в которых действительно можно найти обоснования справедливости исламской альтернативы. Исламистам не нужно вырабатывать специфический язык для ее выражения. Это — язык Корана, оснащенный популистскими уличными комментариями. Искусством их использования прекрасно владеют интерпретаторы исламской альтернативы — политики, имамы, муфтии.

5. Исламская альтернатива конкретизируется в многоуровневом «исламистском проекте». Проект же подразумевает наличие плана по его реализации и сил, которые могут инициировать этот процесс, то есть исламистов. Исламистский проект существует на четырех уровнях: локальном, национальном, региональном, глобальном. В религиозном смысле такая стратификация условна, ибо на каждом уровне ставится одна и та же задача — установление исламского государства (или исламского пространства) и формирование исламского общества.

На первом, локальном, уровне речь идет об «исламизации» деревни, сельского района, городской общины — территории, жизнь на которой и без того в немалой степени регулируется освященными исламом нормативами.

Второй уровень проекта — национальный. Здесь исламисты заявляют о своих претензиях на власть в масштабах государства. Этот проект присутствует практически во всех мусульманских странах, а также там, где имеет место компактное проживание мусульманского меньшинства. Однако исламисты не сумели реализовать свои претензии на национальном уровне, то есть прийти к власти и создать исламское государство (что в принципе невозможно).

На региональном уровне исламистский проект «всплывает» и обостряется в основном спорадически.

Четвертый уровень — глобальный. Само собой разумеется, что достижение политического успеха, то есть создание всемирного или общемусульманского государства, невозможно Результатом действий исламистов на четвертом уровне стало идейное братство, конфедерация — трансграничное пространство взаимодействующих единомышленников.

6. Между четырьмя уровнями исламистского проекта существует идеологическая и практическая взаимозависимость. Каждый, даже самый узкий локальный проект имеет выход не только на близлежащий к нему, но и непосредственно на глобальный уровень. «Деревенские», национальные, региональные исламисты и исламские глобалисты могут существовать только в режиме кооперации. Исламисты Северного Кавказа, Палестины, Филиппин, Ирака, Алжира, Афганистана и т. д. идентифицируют себя с мировым джихадом, считая себя его частью. Каждое действие — победа или даже поражение — на локальном или национальном уровне подчеркивает вездесущий характер исламизма, свидетельствует о всеобщности этого феномена.

7. Все четыре уровня исламистского проекта роднит их неосуществимость. Практика показывает, что политическая победа исламистов неизбежно — хотя и постепенно — приводит к размыванию смысла исламизма, отходу от абсолютизации исламской политической традиции и соответствующих ей институций. Любое квазиисламское государство или мелкомасштабное административное образование в конце концов прямо или косвенно вынуждено отказываться от гипертрофии религиозного императива и эволюционировать в сторону светскости.

8. Исламский проект создает повод для ведения ожесточенной политической борьбы. В одних странах эта борьба ведется в конституционных рамках, в других ее участники действуют нелегальноона может включать террор и партизанщину, военные действия. Опасность исламизма для самих мусульман в том, что, во-первых, исламистская идеология уводит их от проблем, связанных с модернизацией общества. Во-вторых, исламизм занимает нишу политической оппозиции, частично вытесняя из нее своих светских конкурентов, и, в-третьих, стимулирует ксенофобию. В-четвертых, исламисты могут допускать крайние формы борьбы во имя достижения своих целей, включая террор. Наконец, в-пятых, они отождествляют себя со всем исламом, а будучи политически наиболее активной частью мусульманства, добиваются того, что со стороны мусульманский мир рассматривается сквозь призму исламизма.

9. Для ислама характерным является неразделенность духовного и светского, сакрального и профанного, то есть единство ислама и политики. Ислам представляет модель идеальной организации общества, которая может рассматриваться в трех разновидностях: традиционалистской, фундаменталистской и модернистской. Следует подчеркнуть, что все три идейные течения как в теории, так и на практике носят условный характер, нередко наблюдается их наложение друг на друга.

Традиционализм характеризуется тем, что его сторонники выступают против каких-либо реформ ислама. Носителями традиционного сознания, как правило, являются представители официального духовенства, поддерживающие правящие режимы. Сегодня неотрадиционалисты, как правило, не ставят перед собой политических задач. Джихад в традиционном исламе, в отличие от фундаментализма, рассматривается в большей степени как усилие над собой, а не насилие над другими.

Фундаментализм определяется тем, что его приверженцы выступают за восстановление принципов «чистого» ислама, освобождение его от позднейших наслоений (которые защищают традиционалисты), призывают к полному (интегральному) претворению в жизнь норм ислама (поэтому их еще иногда называют интегристами). Он провозглашает в качестве своей цели восстановление в современной жизни мусульман конкретных институтов и норм раннего, времен пророка Мухаммеда и первых четырех (праведных) халифов, ислама. Политизация ислама и экстремистские проявления воинствующего исламизма предстали в последние десятилетия в общественном сознании, международной публицистике, а иногда даже в трудах ученых, именно как «исламский фундаментализм».

Фундаменталисты решительно против свободного толкования священного мусульманского наследия. Такфир — это обвинение в неверии (куфр) всех тех, кто не согласен с салафитами. Причем, неверными (кафирами) признаются не только немусульмане, но и все те мусульмане, которые не следуют той, специфической интерпретации ислама, которую салафиты провозглашают единственно правильной. Джихад ими трактуется как вооруженная борьба против кафиров (неверных).

Следующей тенденцией в современном исламе выступает модернизм, который определяется тем, что его сторонники (их еще называют реформаторами) стремятся реформировать, приспособить мусульманскую догматику к нуждам современного развития. Они настаивают на возможности синтеза ислама с современными западными либеральными (ранее — и социалистическими) ценностями и институтами, мусульманском мире. В отличие от фундаменталистов, добивающихся преодоления социально-экономической отсталости мусульманских народов через возврат к идеализированному «золотому веку» правления Пророка и первых четырех праведных халифов, сторонники модернизации ислама преследуют цель трансформации традиционного общества, в современное и включение его в цивилизованный мир.

Реформаторы выступили за возрождение права на свободное толкование священного мусульманского наследия (иджтихад), за независимость в суждениях относительно сути религиозных текстов. В противовес доминирующим в традиционализме и фундаментализме представлениям о ничтожности личности по сравнению с Богом, реформаторы так возвышают человека, что позволяют считать его даже соучастником творения.

10. В современной науке существует два полярных подхода к соотношению между идейными течениями ислама (традиционализм, фундаментализм, модернизм) и исламским радикализмом (исламизмом).

Первый заключается в утверждении, что радикалы ислам просто используют, не имея при этом никакого отношения к нему. Второй подход, напротив, сознательно формирует образ ислама как религии насилия и вражды, утверждая о наличии эндогенных оснований радикализма в исламе.

11. Исламский радикализм" представляет собой лишь крайнюю часть всех течений в рамках «политического ислама». Все три идейных течения в исламе (традиционализм, фундаментализм и модернизм) неоднородны. В аналитических целях каждое из них можно подразделить на несколько составляющих, например, на «нормальную» («религия-вера») и «аномальную» («религия-идеология», или радикальная часть «политического ислама»).

Иначе говоря, понятие «исламский радикализм» (или «исламизм») применимо только к определенным частям всех трех идейных течений. Отсюда, в частности, следует, что термины «исламский радикализм» и «фундаментализм» (а также «традиционализм» и «модернизм») далеко не тождественны. «Нормальный» фундаментализм, как и «нормальные» составляющие других идейных течений в исламе («религия-вера»), и составляют основное содержание ислама, как религии мира, добра и терпимости. Радикальная же часть присутствует (или может присутствовать) во всех трех течениях.

Как представляется, степень радикализации фундаментализма сегодня действительно выше, чем других течений, но, в принципе, это обстоятельство не меняет существа вопроса. Поэтому, говоря о радикализме в исламе, мы должны иметь в виду некую суммарную слагаемую «радикализма»: в традиционализме, реформизме и фундаментализме. Радикализм не стоит считать крайним течением в политизированном исламе (в качестве таковых выступают экстремизм и терроризм), поскольку существует, или может существовать, например, радикализм решительных мусульманских реформаторов конструктивного толка.

12. При рассмотрении в дальнейшем феномена «исламизм» исключительно в его негативном смысле, то есть исключив его позитивную составляющую, исследуемое явление можно сформулировать следующим образом: «исламский радикализм» — это идеологическая доктрина и основанная на ней социально-политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным закреплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира «истинного ислама» по отношению к миру «неверных» вовне и миру «неистинной веры» внутри ислама и требуют абсолютного социального контроля и мобилизации (служения идее) своих сторонников. Что касается крайних и наиболее опасных проявлений радикализма в исламе, то они выступают в форме экстремизма и терроризма. «Исламский экстремизм», по нашему мнению, представляет собой ультрарадикализм, который, в отличие от радикализма, однозначно имеет негативный смысл и в практическом плане характеризуется использованием таких методов ведения борьбы, которые выходят за рамки законных с точки зрения международного права. В свою очередь, «исламский терроризм» выступает крайним проявлением экстремизма. Наиболее «узким» и опасным явлением в цепочке радикализм — экстремизм — терроризм следует считать феномен последнего. Поэтому сводить понятие «исламский радикализм» к более узким явлениям — «экстремизму» и «терроризму» — нельзя.

13. В настоящее время многие полагают, что именно мусульман отличает повышенная политизированность, склонность к экстремизму и терроризму во имя веры. В исламе видят не религию, а специфическую разновидность реваншистской и одновременно экспансионистской идеологии, которая служит оправданием деятельности разрушительных движений, угрожающих национальной, региональной, а теперь еще и мировой стабильности. На сегодняшний день необходимо с наибольшей полнотой и доступностью раскрывать несовместимость, неприемлимость с позиций священного Корана посягательства правоверного мусульманина на высший дар Всевышнегочеловеческую жизнь. Самоубийство исключено для правоверного мусульманина по определению, ибо по Корану жизнь каждого человека в руках Бога.

Заключение

.

1. Несмотря на отсутствие единого понимания термина «терроризм», мы можем использовать рабочее определение терроризма как системы насильственных действий, совершенных неправительственной организацией с политическими или идеологическими целями. Террористов следует отличать, с одной стороны, от партизан (повстанцев), а с другой — от обычных преступников. В то же время между терроризмом и уголовной преступностью нет непроходимой стены. Нет непроходимой грани и между государственным террором и терроризмом.

2. В современном терроризме выделяются такие направления как социальный, националистический и религиозный (сегодня особенно актуальный для стран Центральной Азии и Кавказа). Именно религиозный терроризм постепенно распространяется на территорию центрально-азиатского региона и прежде всего — в Ферганской долине, на юге Казахстана, Киргизии. Следует различать и такие виды терроризма как международный, национальный и государственный терроризм (последний нередко квалифицируется как акт агрессии).

3. Ближний Восток стал если не колыбелью террора, то благодатной почвой его проявления почти на всех этапах своей истории в силу того, что этот регион был и остается перекрестком цивилизационных потоков, менявших государственные границы и зоны господства религий, оставляя каждый раз при очередном крахе империй и государств материально-религиозные предпосылки для новых бесконечных столкновений.

4. Террор как форма насилия при разрешении разногласий между различными направлениями в исламе, и в особенности в борьбе с неисламским миром, являлся и является широко распространенной практикой в рамках «шахада» — мученической смерти за веру в борьбе против неверных.

5. Экстремистские организации не являются самостоятельно действующими группировками в отрыве от «базовых», теоретических фундаменталистских организаций, а являются их «боевыми крыльями». Именно исламские организации создали свою альтернативу светскому гражданскому обществу.

6. Различия в позициях государств в отношении терроризма привели к тому, что ООН так и не смогла принять единую концепцию борьбы с международным терроризмом и выработать конкретных мер, направленных на борьбу с террористическими актами, ставящими под угрозу нормальный ход международных отношений. Но отсутствие единого определения терроризма и Всеобъемлющей конвенции по терроризму не является препятствием для противодействия терроризму со стороны ООН.

7. В последнее время проблема международного терроризма превратилась в одну из острейших глобальных проблем современности, связанных со сферой международных отношений. Эта трансформация обусловлена, по-нашему мнению, следующими причинами:

Во-первых, международный терроризм, получает все более широкое распространение в планетарном масштабе.

Во-вторых, международный терроризм представляет собой серьезную угрозу для безопасности отдельных государств и всего мирового сообщества в целом.

В-третьих, для борьбы с международным терроризмом недостаточно усилий одной великой державы или даже группы высокоразвитых государств. Преодоление международного терроризма как обостряющейся глобальной проблемы требует коллективных усилий большинства государств и народов на нашей планете, всего мирового сообщества.

В-четвертых, все более явной и наглядной становится связь современного феномена международного терроризма с другими актуальными глобальными проблемами современности. В настоящее время проблема международного терроризма должна рассматриваться как важный элемент всего комплекса общечеловеческих, глобальных проблем.

8. Число жертв, размеры и характер разрушений, вызванные терактами начала XXI века оказались сопоставимы с последствиями вооруженных конфликтов и локальных войн. Ответные меры, вызванные указанными террористическими акциями, привели к созданию международной антитеррористической коалиции, включившей в свой состав десятки государств, что раньше имело место только в случае крупных вооруженных конфликтов и войн.

9. Изменение в 1990;е годы мотивации террористов с идеологической на религиозную привело к существенным сдвигам в организационной структуре террористических организаций, которые требуют пересмотра сложившихся подходов к терроризму.

Прежде всего, терроризм из локального все более проявляет черты глобального явления.

Во-вторых, терроризм в значительной степени депрофессионализировался. Появился так называемый «любительский терроризм». Теперь террористические акты стали совершать люди, либо не принадлежащие ни к каким организациям, либо входящие в слабо структурированные сообщества.

В-третьих, усилилась жестокость действий террористов и возросло число их жертв. Это связано с тем, что для религиозного сознания война воспринимается как «священная», как земное отражение столкновений между добром и злом в потустороннем мире.

10. Неизбежная исламизация Центральной Азии представляется неверным заключением. За постсоветские годы в странах ЦА сформировались светские режимы с различной степенью приближения к исходным демократическим прототипам. Представляется, что концепция особого «цивилизационного предназначения», стыкующаяся с теорией «евразийства» более адекватна совершенным реалиям.

11. Существует четыре группы причин активизации террористической деятельности в исламском мире. Первая группа причин связана с неприятием определенными слоями общества западной модели политической системы. В качестве альтернативы выдвигается модель исламской формы правления. Вторая группа причин имеет палестинские корни происхождения. Невозможность противостоять Израилю военными средствами привела к замене действий регулярных частей действиями специальных подразделений, оформленных в ряде случаев в светские или исламские экстремистские. Третья группа причин связана с вторжением Советского Союза в Афганистан. Сложился своеобразный треугольник: территорию для подготовки моджахедов и организационное сопровождение предоставил ПакистанСША поставляли оружие и в ряде случаев инструкторовСаудовская Аравия осуществляла финансирование этих мероприятий. Четвертая группа причин представлена неурегулированными постколониальными территориальными конфликтами и региональной напряженностью.

12. На фоне всеобщей нестабильности в этом регионе была создана одна из крупнейших террористических организаций как «Аль-Каида». Основной целью организации стало — ниспровержение светских режимов в исламских государствах и установление основывающегося на шариате исламского порядка. «Аль-Каида» стала рассматривать США в качестве главного врага ислама. Появилось новое направление террористической деятельности организации: это помощь мусульманским повстанцам и террористам, ведущим вооруженную борьбу во множестве стран мира. Боевики-афганцы Бен Ладена стали принимать участие в конфликтах на территории Индии, стран АТР, СНГ, бывшей Югославии.

13. Ваххабизм, как и другие идейные течения в исламе, проявляется в двух основных формах: в качестве идеологии и основанной на ней социально-политической практики. Аналогичная взаимосвязь и взаимообусловленность характерна и для радикальной исламской идеологии и основанной на ней практической деятельности исламистов. При этом исламский радикализм, как идеологическая доктрина, выступает способом социально-политической мобилизации ее сторонников для решения тех задач и достижение тех целей, которые выдвигаются разработчиками исламистских идеологий. Такого рода идеологии предполагают, что вся жизнь их адептов превращается в борьбу за «истинную веру», которая в итоге означает установление теократической формы политической организации общества.

14. Механизм социальной и политической мобилизации адепта в исламском радикализме складывается из трех групп факторов.

Первая представлена доктриной ислама о невозможности произвольного вмешательства индивида в существующий миропорядокю Отсюда вытекает вывод о том, что борьба с «врагами ислама» (многобожниками, отступниками и лицемерами) является смыслом истинной веры.

Вторая группа факторов связана с практикующимися в нем формами коллективизма и нормами общежития. Иистинно верующий не всегда может самостоятельно правильно оценить соответствие окружающих его явлений общественной жизни божественному замыслу и правильному мироустройству. Отсюда возникает необходимость апелляции к знатокамулемам, факихам, устазам, осуществляющим своеобразную «экспертизу». Их авторитетное мнение по тому или иному вопросу снимает личную, индивидуальную ответственность адепта.

Третья группа факторов относится к политико-правовому опыту радикализма. Совет улемов в принятии решений никогда не персонифицируется, он выступает от имени общины в целом перед теми же самыми ее членами. Рядовой верующий практически ничего не значит в мире общественно-политических отношений, он только член различных по масштабу, но единых по религиозной принадлежности (а фактически по политико-идеологической платформе) общин.

15. Сказанное целиком и полностью может быть отнесено к раннему ваххабизму, а также и к современному радикальному неоваххабизму. Начиная с момента появления этого религиозно-политического движения в середине XVIII в. и вплоть до 30-х гг. XX в., его идеологическая доктрина и социально-политическая практика носили радикальный, а порой и экстремистский, характер. Одно из системообразующих положений в идеологии ваххабитов — особо интерпретируемое понятие джихада, т. е. войны за веру. Джихад трактуется, в первую очередь, как вооруженная борьба.

16. Ваххабизм утверждал принципы «братства» мусульман и их равенства перед Аллахом, отвергая сословные и прочие общественные деления между ними. Такая модель делала ваххабитскую общину не просто религиозным обществом, а особой, подчас военизированной, религиозно-политической организацией.

17. Существует два подхода к отношениям Саудовской Аравии и ваххабизма. Первый заключается в том, что Саудовская Аравия практически не имеет отношения к радикализму и экстремизму ваххабизма. Оппоненты, напротив, обвиняют саудовский режим в экспорте идеологии и практики агрессивного ваххабизма (через спецслужбы, различные фонды).

Истина лежит посередине. Конфессиональная среда в Саудовской Аравии строго дифференцирована и представлена двумя основными стратами. Первый — «традиционалисты»: широкие массы верующих, для которых религия представляет собой веру, а также проправительственные клерикальные круги во главе с верховным муфтием. Второй — религиозное антиправительственное подполье экстремистского толка, враждебно настроенное по отношению к режиму и Западу, прежде всего, к США, практикующее крайние формы борьбы, в том числе террористические. Именно сторонники этого крыла ваххабизма представляют собой угрозу сложившемуся мировому порядку. Угрозы и вызовы существующему миропорядку формируют не все ваххабиты (салафиты), а их экстремистски настроенные единомышленники.

18. Ваххабиты паразитируют на ряде общеисламских понятийобвинения в неверии (такфир) и священной войны за веру (джихад). Так, ваххабиты произвольно расширяют круг объектов такфира, абсолютизируя понятия «неверие» (куфр, или «безбожие») и «многобожие» (ширк, или «язычество»).Провозглашая строгое единобожие, ваххабиты и их последователи квалифицируют «неверными» и «многобожниками» всех тех, кто, по их мнению, не является «единобожниками». К таковым относятся: иудеи и христианемусульмане-вероотступники, совершившие «самомалейшее отступление» от принципа единобожиятак называемые «лицемеры» — мусульмане, которые выказывают приверженность к исламу и скрывают невериепоследователи всех без исключения идеологических течений (кроме ваххабизма), отвергающие шариат в качестве единственно возможного источника права.

Иными словами, «неверным» ваххабиты могут объявить любого мусульманина, заподозренного ими в «лицемерии». Истинный единобожник, член ваххабитского джамаата, обязан ненавидеть всех тех, кого его единоверцы считают «неверными» («многобожники», «лицемеры» и «отступники»). Причем такого рода ненависть должна неизбежно проявляться в практической деятельности адепта веры, вплоть до лишения жизни своих идеологических противников.

19. Описательное определение понятия исламизм обозначает следующие черты: Во-первых, исламизм утверждает реставрацию первоначальных, исламских ценностей. Во-вторых, он предполагает жесткую установку на единство светского и религиозного начал. В-третьих, исламизм предлагает идеальный вариант устройства общества и государства, основанного на законах шариата. В-четвертых, в исламизме культивируются разного рода фобии, отторжение чужих ценностей и ограниченность в использовании чужого, неисламского опыта.

20. Исламисты олицетворяют единство религии и политики. Исламисты — не циничные прагматики, для которых религия есть лишь инструмент для достижения конкретных целей или средство для удовлетворения своего самолюбия. Они на самом деле служат своим идеалам, во имя которых готовы идти на немалые жертвы, в том числе сознательно рисковать своим благополучием и жизнью. Исламисты считают себя мусульманами и выступают от имени исламской общины.

23. В отличие от мусульманского, христианский мир секуляризирован, как в значительной степени секуляризировано его сознание. Конечно, в политическом поле христианского мира обращение к религиозной традиции также имеет место. Но это по большей части скрытая апелляция. Исламистские идеологи не сомневаются в цивилизационном превосходстве ислама, не нуждаются в том, чтобы догонять кого-то или подражать кому бы то ни было. Их сверхзадача — сформулировать собственную альтернативу, внедрить ее в жизнь и защитить от внешнего давления. Исламская альтернатива в широком смысле есть совокупный ответ мусульманства на внешний вызов.

24. Абстрактный образ исламской альтернативы наличествует в сознании большей части мусульманской уммы. Для того чтобы понять, а значит и принять исламскую альтернативу, не нужен высокий уровень знаний. Любые сомнения разрешаются ссылками на Коран и Сунну, в которых действительно можно найти обоснования справедливости исламской альтернативы. Исламистам не нужно вырабатывать специфический язык для ее выражения. Это — язык Корана, оснащенный популистскими уличными комментариями. Искусством их использования прекрасно владеют интерпретаторы исламской альтернативы — политики, имамы, муфтии.

25. Исламская альтернатива конкретизируется в многоуровневом «исламистском проекте». Проект же подразумевает наличие плана по его реализации и сил, которые могут инициировать этот процесс, то есть исламистов. Исламистский проект существует на четырех уровнях: локальном, национальном, региональном, глобальном. В религиозном смысле такая стратификация условна, ибо на каждом уровне ставится одна и та же задача — установление исламского государства (или исламского пространства) и формирование исламского общества.

На первом, локальном, уровне речь идет об «исламизации» деревни, сельского района, городской общины — территории, жизнь на которой и без того в немалой степени регулируется освященными исламом нормативами.

Второй уровень проекта — национальный. Здесь исламисты заявляют о своих претензиях на власть в масштабах государства. Этот проект присутствует практически во всех мусульманских странах, а также там, где имеет место компактное проживание мусульманского меньшинства. Однако исламисты не сумели реализовать свои претензии на национальном уровне, то есть прийти к власти и создать исламское государство (что в принципе невозможно).

На региональном уровне исламистский проект «всплывает» и обостряется в основном спорадически.

Четвертый уровень — глобальный. Само собой разумеется, что достижение политического успеха, то есть создание всемирного или общемусульманского государства, невозможно Результатом действий исламистов на четвертом уровне стало идейное братство, конфедерация — трансграничное пространство взаимодействующих единомышленников.

26. Между четырьмя уровнями исламистского проекта существует идеологическая и практическая взаимозависимость. Каждый, даже самый узкий локальный проект имеет выход не только на близлежащий к нему, но и непосредственно на глобальный уровень. «Деревенские», национальные, региональные исламисты и исламские глобалисты могут существовать только в режиме кооперации. Исламисты Северного Кавказа, Палестины, Филиппин, Ирака, Алжира, Афганистана и т. д. идентифицируют себя с мировым джихадом, считая себя его частью. Каждое действие — победа или даже поражение — на локальном или национальном уровне подчеркивает вездесущий характер исламизма, свидетельствует о всеобщности этого феномена.

27. Все четыре уровня исламистского проекта роднит их неосуществимость. Практика показывает, что политическая победа исламистов неизбежно — хотя и постепенно — приводит к размыванию смысла исламизма, отходу от абсолютизации исламской политической традиции и соответствующих ей институций. Любое квазиисламское государство или мелкомасштабное административное образование в конце концов прямо или косвенно вынуждено отказываться от гипертрофии религиозного императива и эволюционировать в сторону светскости.

28. Исламский проект создает повод для ведения ожесточенной политической борьбы. В одних странах эта борьба ведется в конституционных рамках, в других ее участники действуют нелегальноона может включать террор и партизанщину, военные действия. Опасность исламизма для самих мусульман в том, что, во-первых, исламистская идеология уводит их от проблем, связанных с модернизацией общества. Во-вторых, исламизм занимает нишу политической оппозиции, частично вытесняя из нее своих светских конкурентов, и, в-третьих, стимулирует ксенофобию. В-четвертых, исламисты могут допускать крайние формы борьбы во имя достижения своих целей, включая террор. Наконец, в-пятых, они отождествляют себя со всем исламом, а будучи политически наиболее активной частью мусульманства, добиваются того, что со стороны мусульманский мир рассматривается сквозь призму исламизма.

29. Для ислама характерным является неразделенность духовного и светского, сакрального и профанного, то есть единство ислама и политики. Ислам представляет модель идеальной организации общества, которая может рассматриваться в трех разновидностях: традиционалистской, фундаменталистской и модернистской. Следует подчеркнуть, что все три идейные течения как в теории, так и на практике носят условный характер, нередко наблюдается их наложение друг на друга.

Традиционализм характеризуется тем, что его сторонники выступают против каких-либо реформ ислама. Носителями традиционного сознания, как правило, являются представители официального духовенства, поддерживающие правящие режимы. Сегодня неотрадиционалисты, как правило, не ставят перед собой политических задач. Джихад в традиционном исламе, в отличие от фундаментализма, рассматривается в большей степени как усилие над собой, а не насилие над другими.

Фундаментализм определяется тем, что его приверженцы выступают за восстановление принципов «чистого» ислама, освобождение его от позднейших наслоений (которые защищают традиционалисты), призывают к полному (интегральному) претворению в жизнь норм ислама (поэтому их еще иногда называют интегристами). Он провозглашает в качестве своей цели восстановление в современной жизни мусульман конкретных институтов и норм раннего, времен пророка Мухаммеда и первых четырех (праведных) халифов, ислама. Политизация ислама и экстремистские проявления воинствующего исламизма предстали в последние десятилетия в общественном сознании, международной публицистике, а иногда даже в трудах ученых, именно как «исламский фундаментализм».

Фундаменталисты решительно против свободного толкования священного мусульманского наследия. Такфир — это обвинение в неверии куфр) всех тех, кто не согласен с салафитами. Причем, неверными (кафирами) признаются не только немусульмане, но и все те мусульмане, которые не следуют той, специфической интерпретации ислама, которую салафиты провозглашают единственно правильной. Джихад ими трактуется как вооруженная борьба против кафиров (неверных).

Следующей тенденцией в современном исламе выступает модернизм, который определяется тем, что его сторонники (их еще называют реформаторами) стремятся реформировать, приспособить мусульманскую догматику к нуждам современного развития. Они настаивают на возможности синтеза ислама с современными западными либеральными (ранее — и социалистическими) ценностями и институтами, мусульманском мире. В отличие от фундаменталистов, добивающихся преодоления социально-экономической отсталости мусульманских народов через возврат к идеализированному «золотому веку» правления Пророка и первых четырех праведных халифов, сторонники модернизации ислама преследуют цель трансформации традиционного общества, в современное и включение его в цивилизованный мир.

Реформаторы выступили за возрождение права на свободное толкование священного мусульманского наследия (иджтихад), за независимость в суждениях относительно сути религиозных текстов. В противовес доминирующим в традиционализме и фундаментализме представлениям о ничтожности личности по сравнению с Богом, реформаторы так возвышают человека, что позволяют считать его даже соучастником творения.

30. В современной науке существует два полярных подхода к соотношению между идейными течениями ислама (традиционализм, фундаментализм, модернизм) и исламским радикализмом (исламизмом). Первый заключается в утверждении, что радикалы ислам просто используют, не имея при этом никакого отношения к нему. Второй подход, напротив, сознательно формирует образ ислама как религии насилия и вражды, утверждая о наличии эндогенных оснований радикализма в исламе.

31. Исламский радикализм" представляет собой лишь крайнюю часть всех течений в рамках «политического ислама». Все три идейных течения в исламе (традиционализм, фундаментализм и модернизм) неоднородны. В аналитических целях каждое из них можно подразделить на несколько составляющих, например, на «нормальную» («религия-вера») и «аномальную» («религия-идеология», или радикальная часть «политического ислама»).

Иначе говоря, понятие «исламский радикализм» (или «исламизм») применимо только к определенным частям всех трех идейных течений. Отсюда, в частности, следует, что термины «исламский радикализм» и «фундаментализм» (а также «традиционализм» и «модернизм») далеко не тождественны. «Нормальный» фундаментализм, как и «нормальные» составляющие других идейных течений в исламе («религия-вера»), и составляют основное содержание ислама, как религии мира, добра и терпимости. Радикальная же часть присутствует (или может присутствовать) во всех трех течениях.

Как представляется, степень радикализации фундаментализма сегодня действительно выше, чем других течений, но, в принципе, это обстоятельство не меняет существа вопроса. Поэтому, говоря о радикализме в исламе, мы должны иметь в виду некую суммарную слагаемую «радикализма»: в традиционализме, реформизме и фундаментализме. Радикализм не стоит считать крайним течением в политизированном исламе (в качестве таковых выступают экстремизм и терроризм), поскольку существует, или может существовать, например, радикализм решительных мусульманских реформаторов конструктивного толка.

32. При рассмотрении в дальнейшем феномена «исламизм» исключительно в его негативном смысле, то есть исключив его позитивную составляющую, исследуемое явление можно сформулировать следующим образом: «исламский радикализм» — это идеологическая доктрина и основанная на ней социально-политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным закреплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира «истинного ислама» по отношению к миру «неверных» вовне и миру «неистинной веры» внутри ислама и требуют абсолютного социального контроля и мобилизации (служения идее) своих сторонников. Что касается крайних и наиболее опасных проявлений радикализма в исламе, то они выступают в форме экстремизма и терроризма. «Исламский экстремизм», по нашему мнению, представляет собой ультра-радикализм, который, в отличие от радикализма, однозначно имеет негативный смысл и в практическом плане характеризуется использованием таких методов ведения борьбы, которые выходят за рамки законных с точки зрения международного права. В свою очередь, «исламский терроризм» выступает крайним проявлением экстремизма. Наиболее «узким» и опасным явлением в цепочке радикализмэкстремизм — терроризм следует считать феномен последнего. Поэтому сводить понятие «исламский радикализм» к более узким явлениям -«экстремизму» и «терроризму» — нельзя.

33. В настоящее время многие полагают, что именно мусульман отличает повышенная политизированность, склонность к экстремизму и терроризму во имя веры. В исламе видят не религию, а специфическую разновидность реваншистской и одновременно экспансионистской идеологии, которая служит оправданием деятельности разрушительных движений, угрожающих национальной, региональной, а теперь еще и мировой стабильности. На сегодняшний день необходимо с наибольшей полнотой и доступностью раскрывать несовместимость, неприемлимость с позиций священного Корана посягательства правоверного мусульманина на высший дар Всевышнего — человеческую жизнь. Самоубийство исключено для правоверного мусульманина по определению, ибо по Корану жизнь каждого человека в руках Бога.

Подводя итог диссертационного исследования необходимо сказать, что хотя в международном терроризме и присутствует исламский вектор, этот вектор связан не с исламом — религией мира и толерантности — а с наиболее крайними течениями исламизма, который представляет собой религиозную идеологию, принимающую как крайние, так и умеренные формы.