Культурные контакты тувинцев в контексте кочевой культуры

Актуальность темы

исследования определяется значением культуры древних номадов Центральной Азии, заложившей основы своеобразия многих современных национальных культур, этносов и народностей этого обширного региона. С другой стороны, в современных условиях исследование процессов проникновения культурных ценностей оседлых цивилизаций в культуру номадов выдвигает на первый план не только проблему «Восток-Запад», но и задачу изучения центральноазиатского кочевого мышления, поиска причин взаимодействия номадов с оседлыми культурами.

Формирующаяся сегодня глобальная культура, понимаемая учёными как форма сохранения многообразия в единстве, актуализирует изучение диалога между кочевой и оседлой культурами в прошлые столетия, восприимчивости кочевой культуры Центральной Азии к переменам, ибо этнокультурной основой единства народов Евразии являются многовековые взаимосвязи и совместная жизнедеятельность разных народов.

Исследование культуры тувинцев конца XVIII — первой половины XX вв. детерминировано не только расположением Тувы на территории одного из древних мировых очагов кочевой культуры, но и сохранением её вплоть до середины прошлого столетия. Кроме того, изучение культурных контактов тувинцев-кочевников представляет интерес для культурологического исследования в силу «буферного» положения Тувы между двумя империями (российской и китайской) и географической труднодоступное&trade-. С другой стороны, нельзя не заметить доминирования в отечественных исследованиях лишь одного направления, а именно, исследования влияния российской культуры на Туву, несмотря на наличие многовекового процесса общения, и культурного взаимовлияния Тувы и Монголии, Тувы и Китая, и опосредованно через них с другими странами Азии. Вследствие чего возникло явное отставание в разработке проблематики культурных контактов кочевников Тувы и отсутствие культурологического исследования влияния на культуру тувинцев культур других сопредельных народов.

Актуальность настоящей работы определяется и тем, что современная гуманитарная наука имеет теоретические и методологические разработки, позволяющие провести целостный культурологический анализ культурных контактов тувинцев как носителей кочевой культуры с представителями монгольской, китайской и российской культур конца XVIII — первой половине XX вв. Благодаря такому анализу восполнить имеющийся пробел в культурологических исследованиях.

Степень разработанности проблемы. Среди работ, посвященных осмыслению отечественными и зарубежными учёными кочевой культуры как особого типа мировой культуры в русле культурологии, прежде всего, необходимо выделить работу П. Н. Савицкого «О задачах кочевниковедения» (1928). В ней автор предложил четыре методологические задачи, которые должно содержать любое исследование кочевой культуры, а также выделил «основание» кочевой культуры — «указание на обуздание коня». Таким образом, П. Н. Савицким уже в тридцатые годы XX века была не только разработана программа комплексного исследования кочевой культуры, но и заложен фундамент научного направления — кочевниковедения. Другое место кочевым цивилизациям отвёл в своей циклической теории А. Тойнби, назвав их «несостоявшиеся или неродившиеся, но оставленные в своем развитии после рождения», т. е. кочевое общество лишено истории, и как следствие этого — культуры. Постмодернисты Ж. Делёз и Ф. Гватари в «Трактате о номадологии» (1980) соглашаясь с А. Тойнби в части, что «кочевник, скорее тот, кто не движется», в качестве основного принципа науки о кочевниках выделили «диспарс», противопоставление материала и силы, а не материи и формы, как в случае с оседлой культурой. Свою науку они назвали «пешеходной», т.к. восточное мышление процедурно, оно требует не охвата, а постепенного продвижения шаг за шагом. Шаги связываются в цепь силой пути. При этом кочевника необходимо отличать от мигранта1.

В подавляющем большинстве отечественная гуманитарная наука социалистического периода, учитывая стадионально-типологическое членение мировой культуры, кочевую культуру исследовала либо как частный случай историко-культурного процесса, либо вообще не изучала. Отечественный монголовед H.JT. Жуковская в своих работах доказала, что кочевники имели и имеют свою историю и культуру. Несмотря на жесткость природы Центральной Азии, они усвоили её законы и попытались найти с ней компромисс. В работах H.H. Крадина и Г. Д'. Гачева, вышедших в свет в это время, кочевая культура выступает как своеобразное и маргинальное явление в истории человечества. Философское осмысление кочевой культуры как особого типа в мировой культуре было проведено М.С. Каганом*". Его заслуга в том, что он.

1 См.: Савицкий, П.Н. О задачах кочевниковедения (почему скифы и гунны должны быть интересны для русского?) / П. Н. Савицкий. — Прага, 1928; Тойнби, А. Дж. Цивилизация перед лицом истории: сборникпер. с англ. — М., 2002; Делёз, Ж. Трактат о номадологии // Ж. Делёз, Ф. Гватарипер. с франц. В. Мерлин // НКЭ. — № 2/92.-С. 183−187.

2 См.: Жуковская, Н. Л. Судьба кочевой культуры / Н. Л. Жуковская. — М., 1990; Крадин, И. Н. Кочевые общества: проблемы формационной характеристики ' И. Н. Крадин. — Владивосток, 1992; Гачев, Г. Д. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос / Г. Д. Гачев. — М., 1998; Каган, М.С.

Введение

в историю мировой культуры. Т. 1−2 / М. С. Каган. — СПб., 2001;2003. поставил кочевую культуру в один ряд эволюционного развития мировой культуры с культурой земледельцев и горожан.

Таким образом, отечественные аналитики в своих работах стремились отойти от отрицательных коннотаций в отношении к кочевой культуре, не рассматривать её в рамках культуры «низшего порядка», а изучать как культуру, обладающую самобытностью и неповторимыми чертами.

Предтечей культурологического изучения кочевой культуры и культурных контактов тувинцев, избранного нами периода, стали разного рода «отчёты», «записки», «очерки» и статьи, написанные инженерами, военными, купцами, путешественниками, этнографами, лингвистами. Так, Е. Пестерев отмечал некоторое сходство и различие в бытовых обрядов у оленеводов-охотников и скотоводов Тувы. Влияние монгольской культуры на традиционные верования западных тувинцев увидел П. А. Чихачёв, поэтому и выдвинул предположение, что хемчикские тувинцы — это монголы с тюркским наречием. Е. К. Яковлев описал хозяйство тувинцев, жилище, одежду, обычаи, религиозные представления, общественное устройство, подати и повинности, уделил внимание и отношениям между тувинцами и русскими. Нравы, обычаи, фольклор, взаимоотношения с русскими переселенцами, личные впечатления от непосредственных контактов с тувинцами стали предметом сочинений В. Родевича. Восхищался он также горловым пением, декоративно-прикладными изделиями, украшениями (трубки, табакерки, отделка одежды и пр.) кочевников. Востоковед и тюрколог Н. Ф. Катанов, проводя исследование тувинского языка и фольклора, частично описал тотемические верования кочевников, связанные с медвежьим культом, а также некоторые элементы материальной культуры тувинцев. Ф. Я. Кон в своих работах подробно остановился на вопросах российско-тувинских отношений, на фактах монгольского и китайского влияния на отдельные элементы культуры кочевников3. Описание религиозных обрядов, праздников, национальной борьбы, сведения об отдельных культах, художественных промыслах, жилище, пище, костюме, традиционном этикете, фольклоре и пр. присутствуют в работах A.B. Адрианова, A.M. Африканова, Н. Ф. Веселкова, К. Горощенко, Г. Е. Грумм-Гржимайло, Д. Каррутерса, К. Д. Минцловой, П. Е. Островских, В. А. Ошуркова, П. Райкова, И. Г. Сафьянова, К. Шишкина и др.4. о.

См.: Пестерев, Е. Примечания о прикосновенных около китайской границы жителях, как российских ясачных татарах, так и китайских мунгулах и сойотах, сделанные Е. Пестеревым с 1772—1782 год, [.] / Е. Пестерев // Новые ежемесячные сочинения. — Спб., 1793. — Ч. LXXXV-LXXXIIЧихачёв, П. Путешествие в Восточный Алтай / П. Чихачёв. — М., 1974; Яковлев, Е. К. Этнографический обзор инородческого населения долины Южного Енисея / Е. К. Яковлев. — Минусинск. 1990; Родевич, В. Очерк Урянхайского края / В. Родевич. — СПб., 1910; Катанов, Н. Ф. Экспедиция Н.Ф. Катанова в Северную Монголию и Урянхайскую землю / Н. Ф. Катанов // Отчет РГО за 1890 г. — СПб., 1891- Он же. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня / Н. Ф. Катанов. — Казань, 1903; Кон, Ф. Я. Предварительный отчёт по экспедиции в Урянхайскую землю / Ф. Я. Кон // Известия ВосточноСибирского отдела ИРГО. — Иркутск, 1904. — Т. 34. — С. 19−68. '.

4 См.: Андрианов, A.B. Очерки Минусинского края / A.B. Андрианов. -Томск, 1904; Он же. Шагаа: сойотский Новый год: этнографический набросок из урянхайской жизни / A.B. Андрианов. — Томск, 1917; Африканов, A.M. Урянхайская земля и её обитатели / A.M. Африканов // Известия Восточно-Сибирского отдела ИРГО. — 1890. — Т. 21. — № 5. — С. 34−59- Веселков, Н. Ф. Зарождение нашей торговли с западной стороной Китая со стороны Минусинского округа Енисейской губернии / Н. Ф. Веселков // О средствах к устранению экономических и финансовых затруднений в России. — СПб., 1871. — Вып. 1. — С. 29−41- Горощенко, К. Сойоты / К. Горощенко // Русский антропологический журнал. — М., 1901. — № 2. — С. 65−66- Грумм-Гржимайло, Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край / Г. Е. Грумм-Гржимайло. — Т. I, III (Вып. I, II). — СПб. 1914, Л., 1926;1930; Карругерс, Д. Неведомая Монголия. Урянхайский край / Д. Каррутерс. — Пг. 1914; Минцлова, К. Далекий край: путешествие по Урянхайской земле. — Репринт, изд. / К. Мицлова. -Кызыл, 1993; Островских, П. Е. Оленные тувинцы / П. Е. Островских // Северная Азия.

— М., 1927. — Кн. 5−6. — С. 79−94- Ошурков, В. А. Отчёт о поездке, совершённый летом 1902 года в Западные Саяны и западную часть хребта Танну-Ола / В. А. Ошурков // Записки Красноярского подотдела ВСО ИРГО — по физической географии. — СПб., 1906. — Т. 1. — Вып. 1- Райков, М. Отчёт о поездке в верховьях реки Енисея, совершённой в 1897 году по поручению ИРГО / М. Райков // Известия ИРГО. — Т. 34.

— Вып. 4. — Спб., 1898. — С. 430−460- Сафьянов, И. Г. Прошлое и настоящее сойотского.

Следующим этапом становления культурологического изучения кочевой культуры тувинцев стали планомерные многолетние научные исследования, в организации которых большую роль сыграли представители московской и ленинградской (петербургской) историко-этнографических школ, открытый в г. Кызыле Тувинский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории (ныне Тывинский институт гуманитарных исследований при Правительстве Республики Тыва) и Республиканский музей. К обобщающе-аналитическим работам этого этапа, которые посвящены тувинскому этносу, кочевой культуре тувинцев, отдельным её формам, отчасти и культурным контактам, необходимо отнести исследования С. И. Вайнштейна, Л. В. Гребнева, В. П. Дьяконовой, М.Х. Мацнай-оола, М. В. Монгуш, О. М. Хомушку, М.Б. Кенин-Лопсаиа, Г. Н. Курбатского, Л. П. Потапова, И. У. Самбуу, Н. А. Сердобова и др.5. И. Г. Сафьянов // Сибирский архив. — 1915. — № 1. — С. 1−24: Шишкин. Б. К. Очерки Урянхайского края / Б. К. Шишкин. — Томск. 1914 и др.

5 Вайнштейн, С. И. Историческая этнография гувинцев: проблемы кочевого хозяйства / С. И. Вайншгейн. — М., 1972; Он же. История народного искусства Тувы / С. И. Вайнштейн. — М., 1974; Он же. Мир кочевников Центра Азии / С. И. Вайнштейн. — М., 1991; Он же. Тувинцы-тоджинцы: историко-этнографические очерки / С. И. Вайнштейн. — М., 1961; Потапов, Л. П. Очерки народного быта тувинцев / Л. П. Потапов. — М., 1969; Гребнев, Л. В. Переход тувинских аратов-кочевников на оседлость / Л. В. Гребнев. — Кызыл, 1955; Он же. Тувинский героический эпос: опыт историко-этнографического анализа / Л. В. Гребнев — М., 1960; Дьяконова, В. П. Культовые сооружения тувинцев / В. П. Дьяконова // Полевые исследования инстшута этнографии за 1974 год. — М., 1975. — С. 157−164- Она же. Религиозные культы тувинцев / В. П. Дьяконова // Памятники культуры народов Сибири и Севера: сборник статей. Вып. 33. — Л., 1977. — С. 172−216- Кенин-Лопсан, М. Б. Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманизма / М.Б. Кенин-Лопсан. — Новосибирск, 1987; Курбатский, Г. Н. Тувинские праздники / Г. Н. Курбашкий. — Кызыл, 1973; Маннай-оол, М. Х. Тувинцы: происхождение и формирование этноса / М.Х. Маннай-оол. -Новосибирск. 2003; Монгуш. М. В. Ламаизм в Туве: историко-этнографическое исследование / М. В. Монгуш. — Кызыл, 1992; Самбу, И. У. Тувинские народные игры: историко-этнографические очерки / И. У. Самбу. — Кызыл, 1978; Сердобов, H.A. История формирования тувинской нации / H.A. Сердобов. — Кызыл. 1971: Хомушку, О. М. Религия в истории культуры тувинцев / О. М. Хомушку. — М., 1989 и др.

Совместная работа научных центров Москвы и Ленинграда, учёных Сибири и Тувы была представлена в двух томах «Истории Тувы» (1964). В начале нынешнего века этот труд был переиздан. В нём больше уделено внимания вопросам формирования тувинского этноса, религии, кочевой культуры и быта, русско-тувинским связям, введено понятие «хозяйственно-культурный тип», а также расширен круг археологических данных и письменных источников6. Более пятидесяти лет в ТИГИ издаются «Учёные записки», объединяющие тувиноведов из различных регионов России. В статьях филологов, археологов, этнографов, историков и культурологов нашли отражения объект и предмет настоящего исследования7.

Свой вклад в изучение кочевой культуры и отчасти культурных контактов тувинцев в прошлые столетия внесли составители сборников материалов и антологий, содержащие работы авторов, изданных за границей, или печатавшиеся с цензурными купюрами, а также хранящиеся в виде рукописей в научных фондах Москвы, Санкт-Петербурга и Кызыла8. Тендерное исследование кочевой культуры.

6 См.: История Тувы: в 2 тт. — М., 1964; История Тувы: в 3 тт. / под общей ред. С. И. Вайнштейна, М.Х. Маннай-оола, В. А. Ламина. — Новосибирск, 2001; 2007.

7 См.: Сат-Бриль, Л. Ш. Традиционная верхняя одежда / Л.Ш. Сат-Бриль // Культура тувинцев: традиция и современность. — Кызыл, 1988. — С. 41−50- Кужугет, А. К. Цам в Туве / А.К. Кужуге-i // УЗ Тув. НИИЯЛИ. — Кызыл, 1995. — Вып. 18. — С. 93 101- Дэвлет М. А. Наскальные изображения тувинской национальной одежды как исторический источник / М. А. Дэвлет // УЗ ТИГИ. — Вып. XIX. — Кызыл, 2002. — С. 141−155- Донгак. С. Ч. Цвет и его символика в тувинской кочевой культуре / С. Ч. Донгак // УЗ ТИГИ. — Вып. XX. — Кызыл, 2004. — С. 213−227 и др.

Традиционная культура тувинцев глазами иностранцев (конец Х1Х-начало XX века) / подготовка текстов, предисл. и предисл. и коммент. А. К. Кужугет. -Кызыл, 2003; Урянхай. Тыва дептер: антология научной и просветительской мысли о древней тувинской земле и её насельниках, об Урянхае — Танну-'Гуве, урянхайцах-тувинцах, о древностях Тувы: в 7 тт. / сост. С. К. Шойгу. — М., 2007; Турчанинов. A.A. Урянхайский край в 1915 году / A.A. Турчанинов. — Кызыл. 2009 и др. представлено в работах В. Даржаа9. Различным сторонам культуры российских и монгольских (цэнгэльских) тувинцев посвящены работы немецкой исследовательницы Э. Таубе10.

Таким образом, благодаря вышеперечисленным авторам были созданы фундаментальные труды, ставшие основанием изучения кочевой культуры тувинцев и культурных контактов, вместе с тем приоритетным для названных учёных является историческое, этнографическое, религиоведческое, но не культурологическое направление.

Собственно к историко-культурологическим и культурологическим исследованиям кочевой культуры тувинцев следует отнести кандидатские и докторские диссертационные исследования последнего десятилетия. Предметом данных работ выступают отдельные формы культуры тувинцев, в частности, религия (Д.Ю. Андреев, О.М. Хомушку), символическая культура тувинцев (С.Н. Соломатина), народная художественная культура (Н.Т. Ултургашева), этнокультурная идентичность (М.В. Монгуш), духовная культура (А. К. Кужугет) и музыкальная культура (В.Ю. Сузукей) т.п., а также ряд монографий11. Однако необходимо констатировать, что диссертационные исследования.

9 Даржаа, В. Традиционные мужские занятия тувинцев / В. Даржаа. — Том 1. Хозяйство, охота, рыбалка. — Кызыл, 2009; Он же. Лошадь в традиционной практике тувинцев кочевников / В. Даржаа. — Кызыл, 2003.

10 Taube, Е. Mutter und Kind im Brauchtun der Tuwiner der Westmongolei / E. Taube // Jahrbuch des Museums fur Volkerkunde. — Leipzig, 1970. — S. 75−89- Она же. Tuwinische Lieder / E. Taube. — Leipzig: Weimar, 1982; Она же. Tuwinische Folkloretexte fus dem Alta (Cengel/Westmongolei) / E. Taube. — Wiesbaden: Harrassowitz, 2008 и др. См.: Ултургашева, Н. Т. Народная художественная культура в системе трансляции ценностей народов Саяно-Алтая / Н. Т. Ултургашева. — Абакан, 2002; Хомушку, О. М. Религия в культуре народов Саяно-Алтая / О. М. Хомушку. — М., 2005; Кужугет, А. К. Духовная культура тувинцев: структура и трансформация: монография / А. К. Кужугет. — Кемерово, 2006; Сундуй, Г. Д. Мир детства кочевой Азии: опыт духовно-нравственного воспитания / Г. Д. Сундуй. — Кызыл, 2009; Чистик, Ж. К. Экологическая культура тувинского этноса / Ж. К. Чистиктекст подготов. JT.K. Аракчаа. — Кызыл. 2010; Монгуш, М. В. Один народ: три судьбы (тувинцы России, Монголии и Кита в сравнительном контексте) / М. В. Монгуш. — Осака, 2010; Сузукей, В. Ю. Хомус в традиционной культуре тувинцев / В. Ю. Сузукей. — Кызыл, 2010. культурологической направленности, избравших своим предметом культурные контакты тувинцев-кочевников прошлых столетий, в настоящий момент отсутствуют.

Также к культурологическим работам следует отнести «Словарь культуры Тувы», составленный C.B. Маркусом, цель которого «быстрое и целостное вхождение» в специфику культуры тувинцев. Сам автор-составитель назвал его кратким культурологическим путеводителем по республике, где наряду с культурологическими и историографическими терминами раскрываются тувинские понятия, связанные с различными сферами — от музыки до кулинарии, персоналии тувинской и материальной культуры от древности до настоящего времени12. Отмечая важность данного издания, заметим, что статьи «культурные контакты» и «кочевая культура тувинцев» в нём отсутствуют. Проблемы евразийской цивилизации, ценностей кочевой культуры, традиционной культуры тувинцев, культурных контактов поднимаются авторами публикаций в.

13 журнале «Новые исследования Тувы». Хотя тувиноведением и накоплен достаточный комплекс материалов и знаний для всестороннего анализа кочевой культуры тувинцев, однако в целом существует дефицит работ по проблемам культурных контактов кочевников Тувы в Новое и новейшее времена.

Анализ материалов научных мероприятий выявил, что некоторые проблемы кочевой цивилизации, номадической культуры и культурных контактов в общем, и кочевников Тувы, обсуждались участниками международных научных симпозиумов, научно-практических конференций и чтений, в частности, «Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2000), «Мир

12 Маркус, C.B. Тува: словарь культуры / C.B. Маркус. — М. 2006.

Новые исследования Тувы: элеюронный информационный журнал [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.tuva.asia.

1 1.

Центральной Азии" (Улан-Удэ, 2002), «Тюркская цивилизация» (Бишкек, 2005), «Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов» (Кызыл, 2006), «Тибетская цивилизация и кочевые народы Евразии: кросс-культурные контакты» (Киев, 2008), «Традиционные общества: неизвестное прошлое» (Челябинск, 2009), «Наследие народов Центральной Азии и сопредельных территорий: изучение, сохранение и использование» (Кызыл, 2009), «Россия и Монголия: культурная идентичность и межкультурное взаимодействие» (С-Петербург-Улан-Удэ, 2010) и др. Вопросы, связанные с исследованием культурных контактов поднимались и участниками трёх культурологических конгрессов, прошедших в Санкт-Петербурге (2006, 2008, 2010), но касались они лишь России и европейских стран, тема настоящей диссертации не нашла в них своего отражения.

Из вышесказанного следует, что при наличии накопленного и введённого в научный оборот значительного массива литературы по изучению кочевой культуры тувинцев культурные контакты тувинцев в прошлые столетия с культурами народов сопредельных государств остаются недостаточно изученными и требуют своего культурологического рассмотрения.

Объектом настоящего диссертационного исследования стала кочевая культура как исторически сложившийся тип в мировой культуре.

Предметом работы выступают культурные контакты тувинцев-кочевников с народами Монголии, Китая и России в XVIII — первой половины XX вв.

Цель исследования — осуществление культурологического анализа результатов культурных контактов тувинцев, ставших частью их кочевой культуры.

Задачи: ¦ рассмотреть содержание основных понятий диссертационной работы;

• обосновать методологию культурологического исследования кочевой культурыпроанализировать влияние культур сопредельных народов на духовные ценности кочевниковвыявить маркеры культурных контактов в костюме тувинцев-кочевников;

• показать слои культурных контактов в произведениях народного искусства тувинцев XIX — первой половины XX вв.

Теоретико-эмпирическую основу работы составили: монографии и статьи зарубежных и отечественных философов и культурологов, искусствоведов, историков и этнографов, посвященные теории и истории кочевой культуры, вопросам формирования тувинского этноса и социально-экономического развития Урянхайского края (Тувы), проблемам генезиса и эволюции отдельных форм кочевой культуры тувинцев;

• записки, описания и отчёты путешествий по Туве, написанные в конце XVIII — первой четверти XX вв.- архивные материалы, хранящиеся в Рукописном фонде Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ныне при Правительстве Республики Тыва), Государственного архива Республики Тыва;

• коллекции традиционного костюма и изделий прикладного искусства находящиеся в собраниях Минусинского музея им. H.H. Мартьянова;

• произведения устного народного творчества и тувинский героический эпос.

Методологической основой настоящей диссертации стало органическое сочетание двух подходов к развитию мировой культуры — локально-цивилизационного (H.J1. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, J1.H. Гумилёв и др.) и диффузионистского (Ф. Гребнер, Ф. Ратцель, JI. Фробениус, Т. Хейердал и др.), позволившие рассмотреть кочевую культуру, с одной стороны, как уникальный культурно-исторический тип, а с другой — исследовать роль культурных контактов в её развитии.

Существенное значение для методологии нашей работы имели труды отечественных учёных, в которых определены методы изучения мировой культуры (В.П. Бранский, М. С. Каган и др.), кочевой культуры и кочевых цивилизаций (Н.В. Абаев, И. Н. Крадин, B.JI. Кургузов, М.Х. Маннай-оол, В. Р. Фельдман и др.), культурных контактов (С.Н. Артановский, С. Н. Иконникова, А. И. Кравченко и др.), культуры тюркоязычных народов (H.JI. Жуковская, Н. Б. Дашиева, Т. Д. Скрынникова, Д. Оюун и др.).

Анализ влияния культурных контактов на духовные ценности кочевников Тувы опирался на исследования буддологов и шаманологов (Л.Л. Абаева, М. Д. Зомонов, М.Б. Кенин-Лопсан, М. В. Монгуш, О. М. Хомушку и др.), философов, культурологов и фольклористов (Г.Н. Курбатский, К. А. Кужугет, Л. К. Хертек и др.). Выявление маркеров культурных контактов в костюме тувинцев-кочевников основывалось на теоретических (П.Г. Богатырёв, И. В. Кузнецов, Д. А. Николаева, Л. В. Санжеева, и др.) и историко-этнографических (С.И. Вайнштейн, В. П. Дьяконова, М. О. Сиянбиль, A.A. Сиянбиль и др.) работах. При анализе наслоения культур в народном искусстве номадов Тувы были учтены труды тувиноведов (С.И. Вайнштейн, Т. Б. Будегечи, А. К. Кужугет, Н. Т. Ултургашева и др.).

Специфика объекта и предмета исследования, поставленная цель и задачи обусловили необходимость применения следующих методовсистемно-синергетического, давшего возможность по новому взглянуть на кочевую культуру в целом и тувинскую, в частности- -аксиологический, благодаря которому определено влияние культурных контактов на духовную составляющую кочевой культурыисторико-генетический, позволивший выявить культурные слои в культуре тувинцевисторико-сравнительный, способствующий поиску маркеров культурного взаимодействия между тувинской культурой и монгольской, китайской и российской культурамиа также вспомогательного метода — нарративного, благодаря которому описан объект и предмет исследования.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем: • определено содержание понятий «кочевая культура» и «культурные контакты» не в историческом, а в культурологическом дискурсеобоснована методология культурологического исследования кочевой культуры, в основе которой системно-синергетический и историко-генетический методырассмотрено влияние культурных контактов на отношение к природе, детям и своему роду, являющиеся духовными ценностями кочевой культуры тувинцевмаркеры культурных контактов культуры кочевников с монгольской, китайской и российской культурами выявлены в системных элементах костюма тувинцев: материале, крое-конструкции, цвете, декоре, украшениях и причёске;

• установлено, что наличие древней традиции и прикладной характер народного искусства тувинцев-кочевников обусловили малое влияние на него культур сопредельных народов.

Теоретико-практическая значимость работы заключается в применение системно-синергетического подхода к анализу кочевой культуры и культурных контактов, изучение культурных контактов в контексте культурологии способствует исследованиям проблем этнои культурогенеза культуры современных тувинцев, выработке возможных ориентиров культурных контактов в современных условиях и разработке концепций культурной политики республики Тува.

Материалы и выводы диссертационного исследования могут найти практическое применение в образовательной практике при разработке программ и спецкурсов «Кочевая культура тувинцев», «История культуры Тувы», «Культура и религия Тувы», при чтении лекций для бакалавров и магистров, обучающихся по специальности «Культурология», а также для историков и искусствоведов высшего и среднего специального образованияв деятельности краеведческих, этнографических и художественных музеев, при создании историко-культурных экспозиций.

Апробация материалов исследования прошла в виде докладов на III и IV международных симпозиумах «Культурное пространство Восточной Сибири Монголии» (Улан-Удэ- 2006, 2009), международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию со дня рождения С. И. Вайнштейна «Вопросы изучения истории и культуры народов Центральной Азии и сопредельных регионов» (Кызыл, 2006), ежегодной конференции-семинаре молодых учёных «Науки о культуре — шаг в XXI век» (Москва, 2006).

Отдельные выводы исследования отражены в 5 авторских публикациях, в том числе 3 статьях, опубликованных в реферируемых научных журналах, рекомендуемых ВАКом. Общий объем публикаций по теме исследования — 2,0 п.л.

Структура настоящего исследования состоит из введения, двух глав, включающих в себя пять параграфов, заключения, библиографии и приложений.

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его цель и задачи, объект и предмет, методологические основания, формулируются теоретико-практическая значимость и научная новизна работы, а также положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Кочевая культура как объект культурологического исследования» посвящена рассмотрению основных понятий диссертационного исследования — «кочевая культура», «культурные контакты», «аккультурация», «культура-донор», «культура-реципиент», показана методология диссертационного исследования.

Во второй главе «Культурные контакты тувинцев с культурами народов Монголии, Китая и России (конец XVIII — первая половина XX вв.)» диссертант, применяя системно-синергетический и историко-генетический методы, выявляет влияние культурных контактов на составляющие кочевой культуры — духовность, материальность и художественность.

В Заключении автор диссертационного исследования подводит итоги и делает выводы, высказывает ряд предположений по воплощению его результатов в практике образовательных, художественных и социокультурных институтов Республики Тува, а также намечает пути дальнейшего исследования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проблематика кочевой культуры многомерна. Рассмотренные в предыдущих главах данные позволили полнее представить длительный и сложный путь формирования и развития кочевой культуры тувинцев. Культурологический характер данного исследования определил и основной круг рассмотренных нами проблем, объединенных одним предметом — культурные контакты кочевников Тувы с культурами сопредельных народов в конце XVIII — первой половине XX веков. В то же время работа отнюдь не является исчерпывающим исследованием, решившим все научные вопросы. Это объясняется тем, что каждый из выбранных нами элементов кочевой культуры — духовность, материальность и художественность — может стать предметом специального исследования, т.к. новые направление в тувиноведениекультурология только начинает складываться. Хотя настоящая работа написана на обширном культурфилософском, историко-этнографическом, искусствоведческом и культурологическом материале, появление новых исторических, педагогических, филологических, искусствоведческих, культурологических каждую поставленную в настоящей работе задачу переосмыслить заново, осветить со своей точки зрения.

Своеобразие кочевой культуры тувинцев заключается в огромном количестве элементов, заимствованных у других народов, населяющих Туву с древних веков до первой половины прошлого века, и ассимилированных в своей культуре. При этом все заимствования, как показало наше исследование, принимались кочевниками, так как они не изменяли кардинально саму её сущность. По мнению А. К. Кужугет, именно принятие в свою культурную систему творчески переработанных заимствований является одним из этнокультурных архетипов тувинцев.

86, с. 266]. В поддержку этого мнения добавим, что исследование этнокультурного архетипа в современной культуре тувинцев задача будущих культурологических работ.

В своём исследовании мы постарались на фактах доказать, что широко распространённые представления о результатах контактов представителей одной культуры с другими всегда и непременно является взаимообогащением культур, не совсем соответствует реальности. Хотя взаимодействие кочевников Тувы с народами Монголии, Китая и России в целом сопровождалось приобретением новых, в большинстве прогрессивных компонентов культуры. Однако, кочевая культура тувинцев, принимая из других культур какие-то новые формы, не только ассимилировала их, но и придавала более архаичный характер. Буддийская культура не изменила направленности мировоззрения кочевников, она сама стала более терпимее к языческим традициям, благодаря чему они сохранились до XX века. В отличие от буддизма переход на оседлый образ жизни в 40−50-х годах прошлого века шёл более радикально. Как пишет Ю. Л. Аранчын, происходило это путём ликвидации, закрепленных за родоплеменными группами тувинцев, определенной территории и созданием на базе социалистического землепользования условий для упрочения внутреннего единства тувинцев, стягивая из кочевий в артель разнообразную по достатку и положению в единоличное производство аратскую массу,.

39 превращающаяся в однородный класс колхозного крестьянства .

Культурологическая методология, включающая системно-синергетический историко-генетический методы, применённая нами в исследовании расширила компетенции научного направлениятувиноведения, с одной стороны. Дала возможность приблизиться к.

Аранчын, Ю. Л. Исторический путь тувинского народа к социализму / Ю. Л. Аранчын. — Новосибирск, 1982. — С. 317−318.

153 решению одной из базовых проблем культурологии — выявление основ культуры, её генома, с другой. Вместе с тем исследование показала, что современные исследователи интеграционные процессы кочевой культуры тувинцев с вненациональной, унифицированной культурой XX века, трактуют чаще всего в отрицательных оценках. Мы не разделяем подобную точку зрения, ибо развиваться в вакуумном культурном пространстве, вне процесса глобализации невозможно, поэтому попробуем наметить некоторые перспективные пути дальнейшей разработки проблем культурных контактов кочевников Тувы.

Системно-синергетический подход к кочевой культуре санкционирует изучение вопросов соответствия между типом перехода и типом культуры. Без этой операции переходы, например, в художественной сфере исследовать невозможно, ибо исключительность перехода становится понятной лишь в сопоставлении с типом культуры, ориентированной или на инверсию или же на медитацию. В первом случае можно наблюдать революционные взрывы, а во второммедленные реформы.

Интересно рассмотреть кочевую культуру тувинцев и в русле экзистенциальной культурологии Г. Д. Гачева. В данной работе мы учли некоторые его идеи, но такое разнообразие элементов культуры, как пространство или время, вертикаль или горизонталь как преимущественная ориентация в мире, в качестве дополнениянисходящая или восходящая вертикаль, мужское и женское, общество и личность, растительный или животный символизм, миропонимание или творение, национальные варианты религиозного чувства, какой из основных вопросов (что, почему, зачем, как, кто) существенен для кочевников Тувы, через призму культурных контактов задача будущего исследования.

Появление на территории Урянхайского края (современной Тувы) русских изменило этническую, лингвистическую и конфессиональную однородность культуры. Русское население принесло с собой христианство двух направлений — православие и старообрядчество. Культурное взаимодействие кочевой и оседлой культур, причём последняя находилась на чужой территории, тема также требующая своего культурологического изучения.

Ещё одна тема, слабо исследованная в культурологическом дискурсе — это менталитет кочевников. Современные авторы с позиций социальной философии и этносоциологии (Ч.К. Ламажаа, Ч.К. Даргын-оол, Н. О. Товуу и др.) поднимают вопросы отражения ландшафтно-климатического разнообразия в тувинском характереналичие у тувинцев языка, религии и внешнего обличия, не поддавшихся ассимиляции с российской культурой, сохранения своих названий родов, в современных фамилиях (Ооржак, Куулар, Монгуш). Однако только обращение к культурологии позволит будущим исследователям не трактовать явления культуры однобоко.

В двадцатом веке не произошло размывание культур разных народов, многие из них сохранили своё своеобразие. Глобальная культура трактуется сегодня уже как процесс сохранения многообразия в единстве, а не унификации всех культур (В.М. Дианова). Следовательно, перефразируя слова М. С. Кагана о том, что зачатки будущего содержаться в настоящем, можно сказать, что, в какой-то мере, прошлое «беременно» настоящим. И если считать само развитие закономерно протекающим саморазвитием, то изучение культурных контактов тувинцев конца XVIII — первой половины XX веков в контексте их культуры есть то простое, притянувшее к себе настоящее.

Можно без натяжки сказать, что «кочевая культура тувинцев» — это своеобразный междисциплинарный симбиоз культурологического понятия. В основе этого симбиоза лежит идеи развития современной цивилизации и культуры, ибо главное ценностное отличие открытой системы от закрытой заключается в способности к развитию, саморазвитию, творческой эволюции. Синергетическое мышление, развивающее и конкретизирующее методологию системных исследований, открывает новые возможности познания закономерностей исторического процесса и предвидения перспектив его дальнейшего движения как единственной альтернативы полной дезорганизации общества, распада социальных связей и паралича культуры.