Кувейтский кризис в Заливе: причины и последствия в свете истории кувейтской государственности и суверенитета

Возможно, во второй половине XX века не было столь знаковых событий, как аннексия Кувейта Ираком в августе 1990 г., возникшего в последствии так называемого «кувейтского кризиса» и изгнания Ирака из Кувейта в результате операции, получившей название «Бури в пустыне». Нужно отметить, что Кувейт целиком или часть его территории часто являлся объектом чьих бы то ни было домогательств — Османской империи. Саудовской Аравии, Ирана, Ирака. Взаимные претензии с аравийскими соседями были окончательно отрегулированы к 1981 г., когда был создан це.

Совет Сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ), а вот претензии со стороны Ирана и особенно Ирака остались. Региональные и геополитические последствия кризиса носят обширный, многогранный характер и далеко не исчерпаны до сих пор.

Актуальность темы

таким образом, в том и заключается, что данный кризис стал следствием новой обстановки в мире и сам в свою очередь сформировал новые геополитические реалии. Его последствия сказались не только на странах-участницах, но и на многих других государствах и способствовали не больше и не меньше формированию нового миропорядка, в чем в принципе согласны эксперты разных стран.

Хронологическими рамками исследования являются 1990;е годы. Работая над диссертацией в начале 2000 годов, автор не рассматривал более отдаленные последствия кризиса, включая оккупацию Ирака в марте 2003 г. Но необходимость исторической ретроспективы заставили автора обратиться к событиям более отдаленным: ирано-иракскую войну 1980—1988 годов и вообще историю государственности Кувейта от середины XVIII столетия.

Научная значимость и новизна исследования заключается в том, что впервые был проведен комплексный анализ предпосылок и последствий Персидский залив в Иране, арабский в арабских странах на Западе в последние два десятилетия стало принято называть просто «Заливом». кувейтского кризиса 1990—1991 гг. сквозь призму истории кувейтской государственности и суверенитета. С другой стороны показано в какой степени сама геополитическая ситуация в мире, а также политическая, религиозная и этническая ситуация в регионе Залива определили особенности данного кризиса и его последствий. Автор выдвигает новую, исторически обоснованную концепцию формирования кувейтской государственности и суверенитета. Кроме того, многие источники, прежде всего документального характера, либо впервые вводятся в научный оборот, либо не рассматривались ранее в контексте поставленных проблем.

Теоретико-методологической основой исследования послужил историко-материалистический диалектический подход, разработанный многочисленными научными школами от античности до наших дней, основанный на принципе историзма, включающем в себя анализ объекта исследования (совокупность предпосылок и последствий «кувейтского кризиса») как системы, обладающей определенной внутренней структурой и логикой развития. Данный подход подразумевает объективно-исторический анализ конкретно-исторических факторов, определивших характер и специфику изучаемой проблемы, и системную обработку доступных исследователю исторических источников и литературы. На этой основе анализируются общие закономерности и специфические проявления предмета исследования, предъистории и предпосылок кувейтского кризиса и «Бури в пустыне» 1990—1991 гг., а также многогранных их последствий. В рамках этой методологии рассмотрены политические, социально-экономические и этно-конфессиональные проблемы исследования.

Цели и задачи исследования. Целью диссертации является комплексный анализ причин и последствий кувейтского кризиса 19 901 991 гг. его предпосылок и последствий в свете истории кувейтской государственности и иракских претензий на его суверенитет.

Для осуществления данной комплексной цели были поставлены более узкие задачи: 1) рассмотреть историю государственности и суверенитета Кувейта в свете претензий (в первую очередь со стороны Ирака) на его территорию- 2) выявить предпосылки «Кризиса" — 3) описать захват и освобождение Кувейта- 4) проанализировать глобальные и геополитические последствия кризиса- 5) определить влияние «кувейтского кризиса» на арабский мир- 6) исследовать новую систему региональной безопасности в районе Залива.

Источниковой базой диссертации является широкий круг опубликованных источников, в основном на английском языке, хотя есть и русскоязычные. Среди тех и других можно выделить официальные документы различных организациймногосторонние международные и двусторонние соглашения и договорыдонесения секретных служб, как давние, так и современныеполитические, экономические и финансовые отчеты инспекторов и резидентовмемуары лиц, сыгравших немалую роль в тех или иных рассматриваемых событиях, государственных и политических деятелей, ученых, предпринимателей, путешественников, полководцеввыступления и интервью политических деятелейв некоторых оговоренных случаях периодическая печать.

Представляя источники, принадлежащие к разным, обозначенным выше группам можно выделить следующие. Для разделов по истории государственности и суверенитета Кувейта огромное значение имели сведенные во многие тома документы так называемого «Бомбейского правительства», а другими словами колониального правления англичан в Индии, администрации которого было поручено составлять отчеты и г документально освещать ситуацию в некоторых других регионах Востока. В частности, Китая, Юго-Восточной Азии и некоторых территорий Османской империи. На протяжении почти полутораста лет подобная информация собиралась по Кувейту и в последствие составила XXIV тома «Сборников сообщений Бомбейского правительства» /17/. Это ценнейший источник, в который, прежде всего, включены наблюдения, донесения, а иногда даже и дневники англичан (не обязательно чиновников даже) по внутриполитическому положению в Кувейте, его торговым связям и международным обязательствам.

Для освещения этой же проблемы крайне важными и полезными являются путевые заметки и дневники датского путешественника К. Нибура, посетившего восточную Аравию в конце XVIII в. /29/, британского политического резидента начала XX в. в Кувейте X. Диксона /18, 19/ и американского журналиста, работавшего в Кувейте в 1920;е гг. Г. Лоримера /28 а/. Все они оставили важные, иногда единственные в своем роде, описания и сведения о политической и хозяйственной жизни, социальной структуре, формирований властных органов в Кувейте на разных этапах его истории.

Из этой же группы источников, но применявшихся для анализа и решения других задач исследования можно назвать литературные опусы и выступления Саддама Хусейна, типа «Арабы, социализм и возрождение. Философские размышления и афоризмы» /9/ или, например, «Ирак отстаивает свой суверенитет» /11/ и некоторые другие /10, 12, 13/. Разумеется, все они излагают крайнюю точку зрения на все животрепещущие проблемы региона иракского диктатора и его окружения, разумеется, весьма одиозную точку зрения, но и она обязана быть объектом исследования.

Несравненно более объективным источником этого же ряда являются мемуары саудовского принца и генерала Халеда ибн Султана ас-Сауда, являвшимся сокомандующим (вместе с американским генералом Норманом Шварцкопфом) Объединенными вооруженными силами ООН в 1990;1991 гг. Разумеется, при работе с этим ценным источником необходимо было учитывать, что принц Халед вольно или невольно был проникнут опасениями, болью и заботами своего королевства и своего правящего клана, которым угрожала непосредственная опасность. Есть еще немало ценных источников такого же характера, т. е. мемуаров, размышлений, заметок и дневников, посвященных, что особенно надо отметит, недавним событиям 1980;х-1990;х годов. Они освещают разные аспекты политического, хозяйственного и этно-конфессионального спектра пришедших в противоречие реалий Кувейта, Ирака и региона.

Есть и небольшое количество отечественных источников, например, дневники и заметки культуролога и искусствоведа Д. М. Ибрагимова «На земле потомков Аладдина» /3/ и чиновника М. П. Зейналова «В блокадном Ираке». Особенно в последних заметках приводится немало наблюдений об Ираке времен эмбарго, моратория и попыток выжить и разыграть свои политические карты в экстремальных условиях.

К мемуарному жанру можно также отнести источники, написанные в стиле заметок-размышлений. Это современный жанр, заметки эти посвящены, как правило, каким-то переломным событиям, очевидцем которых стал автор — сам по себе человек высокообразованный и значимый. Так, например, в нашем случае богатый материал представили книги аравийского теолога и общественного деятеля Р. К. Рамазани «Исламская революция в Иране и Залив» /31/ и аравийского богослова Аль-Маусави «Злосчастная революция» /14/. В первом случае автор оценивал настоящее (вплоть до 1994 г.) и последующее влияние нового, управляемого верхушкой шиитского богословия Ирана на события в мире и регионе. Оценивал это влияние он, как правило, положительно. Другой же автор, тоже богослов, но суннит, близкий к правящим аравийским кланам Саудидов (Саудовская Аравия) и Сабахов (Кувейт), видит в основном лишь зло в революционных^{событиях} в Ираке под руководством БААС (партии арабского социалистического возрождения) и Саддама Хусейна, но еще большее зло и общемировую угрозу усматривает в современном послереволюционном (от 1979 г.) Иране. Для работы очень полезно было критическое сопоставление аргументации авторов. Пожалуй, к этому жанру «полумемуаров очевидца, полукритических заметок» относится книга англичанина Г. Фергюсона «Война и мир в мировых религиях» /21/, более 15 лет (до 1995 г.) прожившего на Востоке, Ф. О. Фаузи /20/ и некоторых других.

Важнейшим кругом источников, использованных для написания данной работы, стали документы: документы вообще и изданные специализированные сборники документов по ряду каких-либо общих проблем, особенно. Выше упоминалось, что большим подспорьем для написания разделов по политической истории Кувейта стал 24-й том «Собрания сообщений Бомбейского правительства» /17/. Упоминалось также, что в этот источник вошли многочисленные сообщения, доклады и даже заметки с дневниками английских чиновников и путешественников. Но не меньшее (даже, пожалуй, большее) значение имели приведенные многочисленные документы: племенные договоры о разграничении территории, торговые соглашения, фирманы османских властей и ответственные послания кувейтских эмиров, политические договоры, вплоть до кувейтско-английских о снятии статуса мандата в 1971 г. и последующие по кувейтско-иракским, кувейтско-иранским и т. д. отношениям. Важно было то, что это именно документы в их исторической объективности как источника, хотя, разумеется, много зависело от их интерпретации и расшифровки так называемого текста между строк.

Для разделов I и III глав, посвященных современной ситуации в регионе столь же большое значение имели изданные в Бейрутском центре «Арабские политические документы» /15/, поражающие своим многообразиемкувейтские собрания документов «Кувейтская дипломатия против иранской агрессии» /27/, «Преступная агрессия Ирака в Кувейте. Документы от дня вторжения до дня освобождения» /34/, сборники документов по ирано-иракскому конфликту (35) и др. Для разных частей работы необходимыми оказались также самые разнообразные по характеру документы, такие как «Резолюции СБ ООН» /4, 5, 61, документы американского конгресса 111, отчеты по экономическому развитию и статистика /23, 28, 30/, послания глав государств и министров /10, 12, 13, 32, 37, 38/ и некоторые другие по характеру.

Как всегда незаменимым источником для работ, освещающих недавние события, является пресса. К счастью для автора все сколько-нибудь значимые газеты и журналы арабских стран дублируются на английском языке /94, 95, 96, 106, 120 и др./. Не менее важным источником являлась и западная англоязычная пресса. Там автор находил и использовал в исследовании самые разнообразные источниковые материалы, многие из которых были представлены самостоятельно. Конечно, надо оговориться, что вся пресса не может быть источником, просто мы находим там огромное количество материалов по характеру принадлежащих ко всем выше упомянутым группам (документы, речи, статистика, отчеты и т. д.). К наиболее важным источниковым периодическим изданиям можно отнести кувейтскую «Политика» /105/, багдадские «Народ» и «Республика» /98, 103/, египетские «Новости» /94/, саудовские «Мать городов» /120/, имеющие англоязычные аналоги, а также американские «Международные события» /109/, английские «Финансовые ведомости» /108/, отечественные «Международная жизнь» /92/ и некоторые другие /90, 91, 104, 107, 115/. К источниковым материалам периодической печати следует также отнести изданную известным арабистом А. М. Васильевым книгу, являющуюся подборкой из отечественной прессы об иракском кризисе (Иракская агрессия против Кувейта. В зеркале Российской Прессы. М. 2000 г.) III. Данная подборка содержит немало дополнительных сведений, но, что еще важнее, отражает меняющееся в зависимости от внутренних и внешних обстоятельств отношение властей и общества к событиям на Ближнем Востоке и о возможной в них роли России.

Характеристика научной литературы. Невозможно считать сложившейся историографию по тем проблемам, которые были объединены в рамках общей цели исследования. Более того, не существует отдельно взятой историографии так же ни по одной из обозначенных проблем. По вполне понятным причинам (прежде всего хронического характера) по данным вопросам не появилось исторических школ с каким-либо количеством последователей, по-разному трактующих суть событий и тенденции развития. В целом, нельзя данные проблемы считать достаточно разработанными в отечественной и в зарубежной научной литературе. Таким образом, правильнее будет говорить о характеристике научных работ по ряду обозначенных проблем.

К сожалению, в отечественной науке нет специальных исследований, посвященных комплексу проблем, возникших в связи с «Кувейтским кризисом» и историей кувейтского суверенитета. Но в некоторых работах наших востоковедов затронуты отдельные аспекты обозначенной в диссертации проблематики. Так, например, период, предшествующий кувейтскому кризису 1990 г., т. е. 1980;е годы, когда разразилась ирано-иракская война, рассматривался в недавней работе А. А. Алиева «Иран и Ирак. История и современность» М. 2002 /39/. В исследовательской работе сотрудника МИД А. М. Белоногова «МИД, Кремль, Кувейтский кризис» М. 2002 /43/ анализируется политика советского, а затем российского правительства в отношении столь злободневной политической проблемы, в том числе стремлении правительства сыграть посредническую роль в конфликте. В монографии признанного специалиста по Кувейту Е. С. Мелкумян «Кувейт в 60−80-е годы. Социально-экономические процессы и внешняя политика» М. 1989 /56/ дана широкая картина социально-экономического и политического развития эмирата, что стало общим подспорьем для кандидатского исследования. Книга В. А. Заир-Бека «Республика Ирак в системе международных отношений (80-е XX в. начало XXI в.)» М. 2002 /50/ посвящена системе международных отношений и внешнеполитических связей Ирака, формировавшихся правительством Саддама Хусейна.

В зарубежной научной литературе комплексу данных проблем уделили больше внимания, хотя в целом ни в одной из монографий не рассматривался весь ряд вопросов. Некоторые из публикаций выходили у нас в стране: иракский политолог А. А. Алькалла исследовал «политику США и СССР в монографии «Сверхдержавы в Ираке (эволюция США и СССР в отношении Ирака в 1958;1991 гг.) М. 1994 /41/- бахрейнец А. А. Халифа посвятил небольшое, но емкое исследование, «Движение сопротивления народа Кувейта» М. 2000 /59/ Кувейту периода оккупации и антииракскому сопротивлениютой же проблеме посвящена книга кувейтского историка Я. Ю. Гунайма «Кувейт. Ответ алчным захватчикам» М. 2001 /49/, где помимо собственно партизанского движения рассматриваются дипломатические усилия Кувейта и стран ССАГЗ данного периода. Естественно, используя эту литературу автору надо было учитывать крайнюю пристрастность авторов, находящихся исключительно на «кувейтской стороне» и видевших все только в черно-белом свете.

Больше всего, разумеется, англоязычной литературы. Возможно, самая серьезная работа принадлежит известному специалисту по аравийским монархиям израильтянину М. Абиру «Саудовская Аравия, общество и кризис W в Заливе», изданная в 1994 г. в Лондоне и Нью-Йорке /61/. В ней проделан тщательный анализ последствий и изменений региональной ситуации в три ближайших после кризиса года. Абир исследователь серьезный, но и у него прослеживается определенная тенденциозность: антиарабская позиция в целом, так что любые межарабские конфликты благо по определению, и прозападная позиция, но в той степени, какой она является гарантией для Израиля. Разумеется, противоположная позиция у ряда арабских историков и политологов, работавших над данной темой: Аль-Иззи «Спор вокруг Шатталь-Араба» JI. 1999 (62), Аль-Рашуд «Кувейт до и после шторма». Л. 1992 /64/, Хаддури «Война в Заливе. 1990;1991», изданная в Оксфорде в 2002 г. и ряд других /70, 62, 77 и т. д./. Впрочем, следует отметить, что данные авторы, арабы по происхождению, живут и работают на Западе и им чужда крайняя одиозность, зато их работы сильны фактологической стороной.

И, наконец, наибольшее количество научных публикаций принадлежит перу американских, английских и канадских специалистов, где каждый из авторов выступает экспертом в какой-либо узкой области, где чувствует себя более комфортно. Например, многие из них представлены в сборнике «Аравия после шторма», изданном в Лондоне в 1992 г. /65/. Американский политолог К. Хелмс в монографии «Персидский Залив. Власть после «холодной войны», Вестпорт США, 1993 /71/ больше всего уделяет внимание изменению геополитического климата и новым возможностям «западного мира" — Принстонский профессор Е. Кёрш больше внимания уделяет военной тематике на фоне новой системы международных отношений («Конфликт в Заливе. Дипломатия и война при новом мировом порядке» Принстон, 1993 /73/- той же проблеме посвящена книга англичанина В. Лоузера «Ирак и сверхоружие», изданная в Лондоне в 1992 г. Длительный период исламских движений и течений мусульманского мира отражен в монографии И. Лапидуса «Сравнительные мусульманские движения в исторической перспективе», опубликованной в США в 1987 г. Здесь же мы находим интересные разделы, посвященные прошлому Кувейта, становлению государственности, взаимоотношениям с соседями.

В целом еще раз хотелось бы отметить, что в каждом случае рассматривается, иногда глубоко, одна какая-либо тема, определенная проблема. Также то, что как всегда с любой научной литературой нельзя все принимать на веру. Необходимо определять симпатии и антипатии автора, степень его политической ангажированности.

Практическая значимость исследования. Материалы, выводы и частные наблюдения, отраженные в диссертации, могут быть использованы для написания обобщающих работ по региону, проблемам политологии и геополитики, а также при разработке учебных пособий, спецкурсов, программ по новейшей истории стран Азии и Африки для вузов.

Апробация работы. Основные положения работы изложены в 4-х научных статьях, опубликованных в научных межвузовских сборниках общим объемом 1,4 п. л.

Результаты исследования освещались в докладах на методологических семинарах и конференциях.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и научной литературы.

Заключение

.

Проделанная работа позволила сделать ряд выводов. Арабские племена, проживающие на нынешней территории Кувейта, сумели еще в середине XVIII века создавать основы государственности — потестарное государство, основанное на типичном лишь для Аравии симбиозе кочевой и городской культур. Во время появления Кувейта как отдельного образования Аравийский полуостров входил в состав огромной многонациональной исламской османской империи. Исследование так называемой «исторической принадлежности» любого государства до сих пор играет важную роль в определении его политической принадлежности. Если с этой точки зрения рассматривать историю Кувейта, то можно с уверенностью дать следующее определение: с середины XVIII столетия до 1918 г. Кувейт, оставаясь суверенным государством (эмиратом) признавал религиозное подчинение владыкам Османской империи, но не как светским правителям — султанам, а как религиозным лидерам — халифам. Именно в этом качестве правящий в Кувейте клан ас-Сабахов поддерживал отношения с османскими властями Басрийского вилайета в Ираке, что, впрочем, никак не могло расцениваться как какая-либо форма подчинения Ираку, целиком входившему в состав все той же Османской империи.

Другим характерным для того времени явлением был растущий интерес англичан к северным областям зоны Залива и в частности к Кувейту. Колониальное давление Великобритании реализовалось в подписании неравноправного договора от 23 января 1899 г. Договором предусматривалось, что шейх Кувейта и его наследники никогда не допустят на свою территорию представителя любого государства или правительства без согласия на то правительства Великобритании. Кроме того, шейх не должен был продавать, передавать в аренду, предоставлять в виде концессии и уступать часть территории эмирата какому-либо государству без согласия на то английского правительства. В то же время логовор не накладывал никаких обязательств на правительство Великобритании. Это послужило началом формирования особой формы колониального управления, впоследствии получившей название «протекторат» и продолжавшейся вплоть до 1971 г. Именно факт английского колониального присутствия и вызвал первые территориальные претензии на части территории Кувейта сначала со стороны Османской империи (в частности на острова Варба и Бубиян).

Исход первой мировой войны, в том числе падение и развал Османской империи привел к появлению «современного Ирака» в качестве английской подмандатной территории и изменил политическую карту региона. Нависшая над Кувейтом угроза со стороны Османской империи полностью исчезла, а границ между Кувейтом и Ираком были приведены в соответствие с англоосманской конвенцией 1913 г. Однако все это вовсе не обозначило, что суверениетет Кувейта впредь не будет подвергаться угрозам. С претензиями на части территории эмирата выступали Саудовская Аравия, Иран и особенно Ирак. Впрочем, вслед за обретением Ираком независимости и принятием его в 1932 г. в Лигу Наций Ирак официально подтвердил свое юридическое признание границ с Кувейтом в меморандуме премьер-министра Нури ас-саида (21 июля 1932 г.). Однако демаркация границ так и не была произведена, и в связи с этими границами Ирак создавал для Кувейта множество проблем. Начиная уже с 1930;х годов, в программы некоторых политических партий вошли призывы к объединению с Кувейтом, о федерации с Кувейтом и даже об аннексии Кувейта.

Во время второй мировой войны регион переживал бурные события, но именно это внесло некоторое затишье в отношения между Кувейтом и Ираком. Война же дала Англии возможность усилить свой контроль над регионом. Новое обострение ирако-кувейтских противоречий возникло в 1950;х годах, в частности после подписания Багдадского пакта. Однако вскоре активность Ирака в этом направлении была парализована внутренними катаклизмами. Свержение монархии 14 июля 1958 г. заставила пришедший к власти Революционный совет избегать внешних осложнений. Однако и на этот раз добрососедские отношения длились не долго. В июне 1961 г. новый премьер-министр Ирака Абдель керим Касем открыто заявил, что Кувейт должен стать провинцией подведомственной Басре. Территориальные претензии подтверждались специально подобранными историческими аргументами, среди которых не последнее место занимал тот, что само слово Кувейт является иракского происхождения. Все это вызвало отрицательную реакцию не только в Кувейте, но и во всем арабском мире. Тем не менее, кризис усиливался. МИД Ирака сделал заявление, что Республика Ирак не признает независимость Кувейта, который «исторически является частью ирака». Кувейт обратился к международным организациям. Их роль на протяжении кризиса была велика. Обе стороны обратились с жалобами в Совет Безопасности ООН. Кувейт обвинял Ирак в угрозе его независимости, а Ирак обвинял Великобританию в намерении напасть на него. Существовавший в то время в Совете Безопасности баланс сил не дал ему возможности принять решение. Это привело к передаче им вопроса на рассмотрение Лиги Арабских Государств (ЛАГ). Резолюции, принятые ЛАГ 20 июля 1961 г. привели к договору о совместной обороне и созданию арабских сил безопасности, включению Кувейта в состав ЛАГ и наоборот выходу из Лиги Ирака. Более того, Ираку был объявлен повсеместный бойкот, в результате чего страна оказалась в серьезной изоляции на арабском и вообще международном уровне. Кризис закончился только с падением Абделя Керима Касема в феврале 1963 г.

После кризиса в ирако-кувейтских отношениях происходили более или менее регулярные обострения, но без каких-либо серьезных последствий. В этот довольно долгий двадцатисемилетний период притязания Ирака сводилиь лишь к вопросу о границах. Ирак не предъявлял ни исторических, ни каких-либо других прав на Кувейт. Ничто тогда не предвещало, что отношения между странами примут такой трагический оборот, и Кувейт будет оккупирован Ираком.

В комплексе причин, приведших к аннексии Кувейта, особое место занимает качественно изменившаяся геополитическая ситуация. В региональном аспекте геополитических изменений следует отметить свержение монархии в ходе иранской исламской революции 1979 г. и последовавшую вслед за тем ирано-иракскую войну 1980;1988 годов. Борьба между Ираном и Ираком за влияние в регионе всегда, а в этот раз особенно, затрагивала интересы арабских государств Залива. Мгновенно реанимировались территориальные претензии и к Бахрейну, и к островам Ормузского пролива, и, прежде всего, к Кувейту. Ирано-иракская война не выявила победителя, но завершилась эта кровавая партия не вничью, а патом: ни одна из проблем, отравляющих отношения двух государств, так и не была разрешена. Эта война стала если не составной частью, то уж, безусловно, прологом к последующей аннексии Кувейта и «Бури в пустыне».

Когда на рассвете 2 августа 1990 г. иракские войска вторглись в Кувейт, для всего мира это оказалось неожиданностью. И не потому, что богатый нефтедобывающий Кувейт перестал быть объектом вожделения соседних стран и особенно Ирака. Неожиданными были поспешность и авантюризм действий иракского режима. Тем не менее, анализ политической ситуации в регионе Залива и на Ближнем Востоке на протяжении недель, непосредственно предшествовавших вторжению, мог легко обнаружить два уже вполне определившихся направления в действиях Ирака:

1) эскалацию пропагандистской кампании вокруг Израиля, чтобы привлечь на свою сторону общественное мнение арабских стран;

2) намеренное создание политического кризиса в отношении Кувейта с целью создания впечатления, что Ирак уже исчерпал все «мирные средства» для разрешения кризисной обстановки.

Эти заявления вместе с вызванной им реакцией создали напряженную обстановку в регионе, которая также несла в себе и угрозы безопасности арабских государств. Эти угрозы особенно фокусировались на сложной палестинской проблеме, связанной с тупиковой ситуацией в мирных переговорах и притоком в Палестину европейских иммигрантов из Советского Союза, с одной стороны, и взаимными угрозами Ирака, Израиля и стран Запада, с другой. Иракскому режиму рядом политических маневров удалось создать в арабском мире впечатление, что главная задача Ирака после окончания ирано-иракской войны — это решение палестинского вопроса и основная причина накопления вооружений — сдерживание Израиля и противостояние его ядерному и другому оружию массового уничтожения с помощью химического оружия.

При подобных обстоятельствах было вполне естественно, что арабские группировки и организации поспешили поддержать Ирак и позицию, которую он занял в борьбе против империализма и сионизма Ирак направил в ЛАГ меморандум, в котором обвинял Кувейт в демпинге нефти на мировых рынках, в результате чего Ирак якобы потерял между 1981 и 1990 годами 89 млрд долл. Кроме того, Кувейт обвинялся в том, что разместил нефтедобывающую технику в южной части иракских нефтепромыслах в Румейле и выкачал там за период с 1981 по 1990 год нефти на 240 млрд долл. и вообще в «разграблении богатств Ирака». Ответные заявления Кувейта отметались сразу же, от посредничества ЛАГ, арабских президентов и королей Саддам Хусейн также отказался. Более того, он заявил, что «Ирак не станет торговаться относительно своих законных прав». Это было последнее официальное заявление от имени иракского правительства накануне вторжения в Кувейт 2 августа 1990 года.

Хотя термин «Кризис в зоне Залива» предполагает, что сам этот кризис носит локальный или региональный характер, в действительности он с самого начала приобрел черты серьезного события в арабском и международном масштабе. Теперь уже, когда возможен ретроспективный анализ, можно уверенно сказать, что именно кризис в Заливе 1990;1991 гг. стал переломным рубежом в геополитике: он спровоцировал формирование нового миропорядка.

Но, возвращаясь к тогдашней ситуации, всплывшие позже документы подтверждают, что иракское вторжение в Кувейт, его оккупация и аннексия были заранее спланированы, и что действия Ирака в течение недель, предшествовавших кризису, подготовили почву для этого вторжения. Также установлено, что действия Ирака после вторжения и оккупации представляли собой попытку сохранить захваченное и оказать сопротивление настойчивому требованию арабских и других государств мира уйти из Кувейта.

В общем, иракский режим оказался в плену иллюзии, что арабские народы от берегов Атлантического океана до зоны Залива поднимутся против своих правителей, чтобы поддержать Саддама Хусейна, чей подвиг аннексии Кувейта укрепит арабское единство, а пламенные филиппики против Израиля и сионизма вернут Палестину. Из нескольких рассмотренных в диссертации политических направлений, разработанных иракским правительством по оформлению захвата Кувейта здесь особо надо выделить следующее. Ирак надеялся, что сумеет добиться проиракской поддержки за рубежом или, по крайней мере, нейтралитета некоторых государств, с тем, чтобы они не принимали участия в международных акциях против Ирака. Этот план полностью провалился, о чем свидетельствовали немедленная поддержка Советским Союзом и Китаем резолюциями, внесенными США в Совете Безопасности. Данная резолюция требовала принятия Советом необходимых мер для введения экономических санкций против Ирака. С таких же позиций принимались и другие меры, как в рамках ООН, так и вне ее.

В связи с провалом, отражавшим очевидное непонимание Ираком нового международного порядка, иракский режим пытался выиграть время, выдвигая предложения, которые изначально были неприемлемы, да и осуществить их было невозможно.

Во время продолжавшейся почти шесть месяцев оккупации Кувейта иракский режим отвергал все попытки и инициативы, направленные на урегулирование мирным путем. Саддам Хусейн не желал изменить свою политику, несмотря на мощный военный блок, сформировавшийся во главе с США под эгидой ООН. 15 января стало рубежом между борьбой за освобождение Кувейта политическими методами и началом военных действий. После того, как президент Ирака отверг все мирные инициативы, 16 января началась освободительная война. Ирак потерпел сокрушительное поражение в результате действий сухопутных сил коалиции между 24 и 25 февраля 1991 г. Затем последовал уход иракских войск из Кувейта.

Период оккупации и военные действия союзников против Ирака, получившие название «Буря в пустыне», имели тяжелые последствия и для Кувейта, и для Ирака, и для хрупкого арабского единства, и для всего мира.

Кувейтский кризис" и «Буря в пустыне» вызвали разнообразные и неисчерпаемые последствия, как немедленные, так и более отдаленные по времени вплоть до сегодняшнего дня. Прежде всего, захват Ираком всего за один день (2 августа 1990 г.) Кувейта произвел в мире впечатление разорвавшейся бомбы: были подорваны основы складывавшегося веками международного правопорядка. «Кувейтский кризис», судя по всему, стал правозвестником нового периода в истории современности, периода переориентации силовых линий международного напряжения с оси Запад-Восток на ось Север-Юг. При этом открывается широкая возможность новых конфликтных и экспансионистских всплесков.

Кувейтский кризис стал нелегким испытанием на прочность новой структуры международных отношений, складывавшейся в результате перемен в Советском Союзе. Одновременно первые же посткризисные годы показали опасность превращения ООН из органа, стоящего на страже независимости и территориальной целостности государств в инструмент легитимизации интересов «сильных мира сего», санкционирования силовых акций в защиту этих интересов. А это значит потеря универсального миротворческого характера ООН. Об этом, в частности, свидетельствует пассивная реакция Совета Безопасности на многочисленные ракетные удары по Ираку, произведенные уже безо всякого согласия ООН под зыбким предлогом «законной обороны» от только лишь предполагаемых террористических замыслов Багдада.

Кризис в Заливе выявил новые черты, получившие потом дальнейшее развитие в тактике США. Со времен окончания второй мировой войны США стремятся обеспечить беспрепятственную «перекачку» нефти из зоны Залива в свою страну и индустриальные центры Запада, не допустить установления там контроля какого-либо «недружественного» США режима. Захват Ираком Кувейта предоставил Вашингтону золотой шанс для того, чтобы облечь меры по обеспечению своих интересов в регионе в безупречные международно-правовые одежды.

Под лозунгом восстановления независимости Кувейта США получили возможность нанести сокрушительный удар по режиму Саддама Хусейна, подорвать военный потенциал Ирака, обеспечить надежные гарантии сохранения позиций Запада в стратегической зоне Залива.

За этими региональными целями просматриваются стратегические глобальные интересы. В условиях стремительного ослабления советского, а затем российского влияния на мировой арене, акции против Ирака осуществлялись как первые шаги на пути создания собственного варианта «нового мирового порядка», т. е. мира, в котором Соединенные штаты лидируют, а союзники следуют за ними.

В аравийских песках была продемонстрирована лидирующая роль Америки в современном мире, опробирована новая тактика нанесения ударов по суверенным государствам под своей эгидой и флагом ООН. В этом контексте, очевидно, нужно рассматривать и последующие, нанесенные уже с большей уверенностью, безо всяких международных мандатов так называемые «оборонительные удары» американских ракет по Ираку.

Аннексия Ираком Кувейта добавила остроты в глубинные межарабские разногласия, вызвала еще большее размежевание среди арабских стран, на этот раз по признаку поддержки и осуждения Ирака. Наиболее губительным образом последствия кризиса сказались, с одной стороны, на арабской солидарности и прочности системы арабских связей, с другой, — на жизненно важном для арабов деле — палестинском вопросе. Арабский мир оказался расколотым на два лагеря: антииракский лагерь, состоящий из 60% стран (государства ССАГЗ, Египет, Сирия, Марокко, Ливан, Сомали и Джибути) и проиранский (Алжир, Йемен, Иордания, Палестина, Судан, Мавритания, Ливия и Тунис). Однако ни в одном из этих лагерей не было полного единства. Наблюдался раскол не только между правительствами, но, по ряду сложных причин, и нарушение единства в среде арабских масс в регионе в целом или в пределах отдельных стран и даже в политических движениях в каждой стране.

Что касается палестинского вопроса, кризис, несомненно, отодвинул его на второй план в списке арабских и международных приоритетов. Кроме того, кризис вызвал сокращение материальной поддержки арабскими странами восстания (интифады) либо непосредственно, либо путем прекращения взносов в поддержку борьбы палестинцев. Хуже того, присутствие западных войск в регионе окончательно развязало руки Израилю. В этой ситуации легко было внушить общественному мнению, что ООП, поддержавшая Саддама Хусейна вначале, столь же преступна, как и весь иракский режим, что государственный терроризм, по сути осуществляемый Израилем в Палестине, это всего лишь борьба с международным терроризмом в лице радикальных палестинских организаций.

Также как для Израиля, кризис оказался благоприятным для Ирана, единственного неарабского государства в зоне Залива. Иран уже выиграл в связи с отказом Ирака накануне вторжения в Кувейт от всех притязаний, в том числе и территориальных, к Ирану. Ирак одним махом пожертвовал всем, что приобрел за годы тяжелой войны с Ираном. Хотя, с другой стороны, иранское руководство в полной мере отдает себе отчет, что после разгрома Ирака многократно увеличилась угроза суверенитету Ирана, проводившему последовательный антиамериканский курс.

Разумеется, самые разрушительные последствия кризис и война имели для самого Ирака. Выше не раз подчеркивалось, что негативный запас этих последствий еще далеко не исчерпан.

Очевидны жесткие последствия агрессии для Кувейта, подробно рассматривавшиеся на предшествующих страницах. Но кувейтское общество и власти, опираясь на огромные ресурсы эмирата и союзническую помощь соседних монархий, в основном уже к середине 1990;х годов, в основном сумели преодолеть трудности и залечить нанесенные стране раны.

Из всех арабских стран наиболее многообразные и далеко идущие последствия война имела для Саудовской аравии. 7 августа 1990 г. король Фахд вынужден был обратиться к США за помощью. Вашингтон немедленно направил воздушные и морские силы в Саудовскую Аравию. Позже контингент иностранных войск в королевстве будет доведен до полумиллиона военнослужащих. Эту армию будет сопровождать другая, штатская из корреспондентов, обозревателей теле и фото операторов и т. д. В рядах той и другой будет много женщин. Все это вместе создало серьезные проблемы для ваххабитского государства. В частности фундаменталистские проповедники — факихи обвинили режим в том, что он приглашает неверных в сердце исламского мира и для чего? Для того, чтобы сражаться с правоверными иракцами. С другой стороны, вынужденное смягчение нравов и норм поведения в саудовском обществе пробудило надежды среди среднего класса и интеллигенции на некоторую демократизацию общества. В 1990;е годы состоялись невиданные ранее демонстрации с выдвижением различных общедемократических требований: от введения конституции, до разрешения женщинам водить автомобили. В общем, королевский клан оказался сразу под давлением ортодоксальных и радикальных сил.

Основная часть американских сил и полчища иностранных журналистов покинули святую землю через четыре месяца после окончания конфликта (в середине 1991 г.). Однако проблемы остались. Война в Заливе внесла раскол в традиционное саудовское общество, крайне обострив противоречия между консерваторами и либералами. 1990;е годы будут отмечены волной террористических актов, самыми громкими из которых станут взрыв у здания Национальной гвардии в Эр-Рияде в ноябре 1995 г. и взрыв в военном поселении города Эль-Хобар, унесшие полторы сотни жизней. Именно американское военное присутствие являлось главным источником недовольства террористов. В целом перед саудовским руководством, как впрочем, перед правительствами других аравийских монархий, возникли новые внутриполитические проблемы. Их наличие осложняет решение экономических и социальных проблем, сложившихся в предшествующий период.

Кувейтский кризис придал новые измерения проблеме арабской безопасности. Военное сокрушение Ирака и консервация его ослабленного военно-технического и экономического состояния придали новые парамтры проблеме безопасности в Заливе. Возникла ситуация, когда два главных субрегиональных полюса, угрожавших миру, были подавлены: в одном случае с помощью иракской военной машины, сумевшей вывести из строя Иран, в другом — вооруженным подавлением Ирака. Такой расклад объективно выдвигал на более влиятельные позиции в субрегионе саудовское королевство в качестве флагмана ССАГЗ.

В результате в посткризисный период возникла схема «равнозначного треугольника», где возможности ослабленного Ирана, разбитого Ирака и оснащенной современным оружием Саудовской Аравии представлялись условно равными. В свою очередь это заставило руководителей шестерки членов ССАГЗ окончательно в течение 1990;х гг. разрешать свои старые территориальные споры. Это позволило принять решения о формировании объединенного сухопутного контингента «Щит полуострова», создание единой системы ПВО, повышение уровня боеспособности национальных вооруженных сил (декабрь 1993 г.).

Военно-политический кризис в Заливе позволил США, Великобритании и Франции выйти на новые договоренности со странами «шестерки» по созданию международно-правовой базы для своего военного присутствия в субрегионе. В мае 1991 г. государства ССАГЗ одобрили предложение Вашингтона относительно увеличения военного присутствия натовских стран в Залив. В первой половине 1990;х годов Кувейт, Бахрейн и Катар подписали оборонное соглашение с США, а ОАЭ с Францией, согласно которому под западный контроль была поставлена вся военная инфраструктура этих эмиратов. Лишь султанат Оман пытается отмежеваться от жесткого антииракского курса, придерживаясь мнения, что возвращение Ирака в арабское сообщество отвечает общеарабским интересам. В конце 1990;х годов был подписан новый пикет соглашений (декабрь 1998 г. в Абу-Даби и март 1999 г. в Эр-Рияде) о создании коллективной системы противоракетной обороны стран ССАГЗ под контролем США.

Для того, чтобы осуществлять политику «двойного сдерживания» против Ирака и Ирана и плотнее удерживать в орбите своего влияния монархии Залива, Вашингтон заинтересован поддерживать перманентную напряженность в этом субрегионе, более того — время от времени прибегать к ее искусственному взвинчиванию. С помощью такой тактики Вашингтон пытается оправдать расширение своего военного присутствия.

Заинтересованность американских стратегов в поддержании «регулируемой напряженности» предлагает игнорирование позитивных трансфомаций в подходах Ирака и Ирана к ключевым аспектам урегулирования в субрегионе. Разблокирование ситуации в Заливе, похоже, не входит в ближайшие планы США, поэтому даже компромиссные инициативы о смягчении эмбарго не находят понимания с их стороны.

Ситуация, сложившаяся в мире к концу 1990;х годов, позволяла Вашингтону утверждать свою доминанту на глобальном уровне. Это ясно проявилось в принятой в 1999 г. новой концепции НАТО. В этих условиях США не допустят участия в решении проблемы безопасности рагиона народов его населяющих. Идея создания универсальной системы безопасности может реально заработать только тогда, когда более ясно проявятся полюса многополярной модели, особенно российского полюса, что позволило бы сбалансировать устойчивость не только региональной, но и геополитической конструкции безопасности.