Конфессиональное образование в Дагестане: история и современность

Актуальность исследования. Проблема образования насчитывает более 2000 лет. «Государство» Платона — далеко не первый философско-научный трактат, в котором ведущее предназначение в развитии общества отводится образованию. Образование — важнейший конструкт цивилизации, поскольку главным её условием является преемственность общественной жизни. Образование служит основным элементом, транслирующим культурные достижения, которые «характеризуют зрелость общества, его нынешнее и ещё в большей степени будущее развитие» [1, с. 6].

Говоря иными словами, понимание задач строительства современной системы образования невозможно без знания истории. Неисчерпаемость данной темы, дающей прекрасный материал для решения многих проблем современной школы и вуза, была и остаётся актуальной. Поэтому мы и обратились к изучению истории конфессионального образования, как одной из важных составных частей и реалий современной жизни Дагестана и России.

По мнению В. И. Добренькова и В. Я. Нечаева «даже в остро критические периоды развития общества стремление к образованию было инстинктивной силой, „соломинкой для утопающего“, несмотря на то, что для таких периодов характерен переход любой системы на низшие ступени регуляции, в частности общество переходит к использованию более ранних, примитивных культурных практик» [2, с. 3]. На наш взгляд, если говорить о российском образовании на рубеже XX—XXI вв., речь может идти не о «переходе к примитивным практикам» и т. п., а о том, что понижение уровня образования вызвано, прежде всего, политикой государства финансирующего эту систему по остаточному принципу, о том, что министерство образования на несколько лет предало забвению необходимость воспитательной работы в школе и вузе.

Властные структуры только на словах осознали стратегическую важность системы образования для государства, но финансовой поддержки она не получила. Можно привести слова тогдашнего министра образования В. М. Филиппова о том, что главный вывод, который следует из истории послевоенного развития США, Германии, Южной Кореи, Японии, да и СССР, заключается в том, что приоритетность образования является не следствием благосостояния государства, а его основной причиной. Не случайно один из президентов США сказал: «В Америке сильные университеты не потому, что Америка богата, а Америка богата именно потому, что в ней сильные университеты» [Цит. по: 3, с. 13−16]. Американский президент был совершенно прав, так как наиболее быстро окупаются именно инвестиции в образование. По оценке американских специалистов, 1 доллар, вложенный в затраты системы образования, даёт не менее 3−6 долларов прибыли [4, с. 73].

Нынешняя ситуация в России далеко не способствует полноценному развитию образования. По мнению исследователя социологии образования А. А. Овсянникова, развитие системы образования даёт шанс будущим поколениям принимать более умные решения, чем те, что принимаются сегодня. «Наш долг — оставить после себя поколение более образованное, чем наше.. Россию всегда спасали не герои и цари. Россия всегда выходила из тяжелых времён благодаря своим образованным гражданам. Всегда в основании наших успехов находился скромный сельский учитель, мудрый вузовский профессор» [5, с. 83]. Как тут не вспомнить указы президента Б. Ельцина об образовании (1991 и 1992 гг.) и другие решения правительства, которые до сих пор остались на бумаге, тогда как правительства США и европейских стран выделяют в последние годы на образование от 10 до 15−20 процентов своих государственных средств.

Современные государства, совершенствуя свои системы образования, соотносят их с основными международными документами, в которых излагаются принципы отношений государства и религиозных организаций, а также прав человека на свободу совести. Это, прежде всего, такие документы как Всеобщая декларация прав человека (1948 г.), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.), Законодательный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.), Парижская хартия ч для новой Европы (1990 г.) и ряд других. Указанные документы не содержат каких-либо рекомендаций относительно какой-то общепринятой концепции светского и религиозного образования. Более детальную проработку концепция образования получает в конституциях и законодательстве каждого отдельно взятого государства и его субъектов.

Проводимое в России реформирование образования предполагает всесторонний учет социально-экономических и национальных особенностей развития каждого субъекта Российской Федерации (далее — РФ) и каждого народа, исследование его образовательных и воспитательных традиций. Знание этих особенностей в различные эпохи, их историко-педагогическая интерпретация позволяют целостно и во многом по-новому осмыслить прошлое, настоящее и будущее системы образования.

Становление и развитие образования в Дагестане в силу целого комплекса особенностей культурно-исторического развития края — это, прежде всего, и главным образом становление и формирование именно конфессионального образования, накладывавшего рельефный отпечаток на все сферы личной и общественной жизни каждого члена коллектива и всего общества.

Сложившаяся в России в 1990;х годах новая общественно-политическая ситуация, резко возросший интерес к религии как социокультурному явлению, её роли в истории и культуре обусловили кардинальные изменения места и роли религии в жизни нашего общества. Эти и ряд других факторов определили стремление практически всех конфессий к открытию религиозных учебных заведений. Особенно много создано их в Дагестане — прямое следствие бурно протекающего здесь процесса реисламизации.

В последние годы представители разных конфессий всё чаще заявляют о необходимости преподавания Святого Писания в светских учебных заведениях. Однако в российских законах федерального уровня зафиксирован светский характер образования (Конституция РФ, статья 14), предполагающий, что светские учебные заведения не формируют того или иного отношения к религии, что никакая религия не может устанавливаться в качестве государ

5~ ственной и обязательной. Но, как верно заметил С. И. Муртузалиев, — «это на бумаге, пусть даже государственной. В реальной жизни все гораздо сложнее.. Исторический опыт свидетельствует, что полностью деполитизировать религиозную жизнь невозможно. Официально декларируемый патриархом Алексием II и Русской Православной Церковью (далее — РПЦ) отказ от вмешательства в государственные (мирские) дела отнюдь не означает фактического её устранения от возможностей реального и активного участия в идеологической, образовательной и политической жизни РФ» [6, с. 28−29].

История Республики Дагестан (далее — РД) — это история многоконфессионального и полиэтнического государства. Здесь проживают представители более 100 национальностей, исповедывающих такие мировые религии, как ислам, христианство и иудаизм [7, с. 84]. В этом смысле Дагестан — зеркальное отражение Северного Кавказа и России. В сложившейся ситуации особенно важным становится формирование цивилизованных взаимоотношений между представителями различных конфессий, воспитание толерантности у подрастающего поколения — это одна из важнейших задач системы образования. Указанные факторы актуализируют задачу комплексного изучения истории различных конфессиональных систем воспитания и образования, что и определило актуальность темы нашего исследования.

Объектом исследования является изучение истории развития религиозных систем образования на территории Дагестана, начиная со времени их зарождения, по настоящее время.

Согласно М. Н. Алиеву: «В современной трактовке под образованием принято понимать процесс и результат овладения человеком определенной системы знаний, умений и навыков, а также способами мышления, необходимыми для его жизнедеятельности и выполнения профессиональных функций» [8, с. 42]. Г. М. и А. Ю Коджаспировы дают следующее определение образования: «.специально организованная в обществе система, представляющая собой совокупность образовательных учреждений и органов управления ими, в рамках которых осуществляется процесс воспитания и обучения человека [9, с. 207]. На наш взгляд, трактовка последнего понятия больше соответствует теме нашего исторического иследования, охватывающего период с древнейших времен по настоящее время.

Выбор объекта исследования объясняется тем, что в последние пятна-дцать-двадцать лет на разных уровнях — государственном, региональном и бытовом — активно дискутируется вопрос о преимуществах и необходимости введения светского и/или религиозного образования. По данному вопросу в РФ сложились две диаметрально противоположные позиции. Сторонники одной из них не видят ничего противоестественного и противоправного в преподавании религиозных дисциплин в светских учебных заведениях, в религиозном воспитании учащихся. Изучение религии для них означает приобщение детей и молодежи к религии, обретение веры.

Сторонники другой позиции настаивают на подлинно светском образовании, не формирующем ни религиозного, ни атеистического мировоззрения, признавая необходимость включения в учебный процесс новой дисциплины — религиоведения. Однако и в этом вопросе нет единого мнения: 1) кто должен преподавать — представитель духовенства или светски образованный педагог — в последнем случае может ли (должен ли) он быть верующим или атеистом, агностиком? 2) с какого возраста начинать преподавать новую дисциплину детям? 3) какой должна быть методология и методика преподавания? 4) каково должно быть соотношение светских и религиозных её компонентов? 5) в какой мере религиоведение может и должно учитывать специфику конфессиональной ситуации в классе, в студенческой аудитории, где совместно обучаются представители разных религий, а так же атеисты или агностики .- перечень нерешенных вопросов может быть продолжен. Понятно, что при таком разбросе мнений весьма проблематично реализовать требования законов о свободе совести и об образовании. Дискуссионным остается и вопрос о том, какое образование следует считать светским, а какое религиозным и где проходит водораздел между ними, где эта грань.

Сегодня нельзя с уверенностью сказать, что РФ имеет научно обосноЦванную концептуальную модель своей политики в сфере образования и воспитания. Более того, российская модель светского и конфессионального образования находится в стадии формирования: не разработана четкая система приоритетов и ориентиров, нет идеологического стержня, без которого не могут существовать ни система образования, ни общество в целом.

Решение этой задачи требует глубокого и всестороннего исследования многих факторов. Как заметил классик социологии XX в. Э. Дюркгейм: «Чем лучше мы знаем общество, тем лучше мы сможем объяснить себе все, что происходит в том социальном микрокосме, каковым является школа» [10, с. 261] и вуз. Как мы знаем, одной из главных задач исторической науки является именно исследование общества — это означает, что изучение системы образования невозможно без учёта исторических факторов её эволюции.

Таким образом, неразработанность и настоятельная необходимость изучения поднятой нами проблемы на современном этапе развития дагестанского общества, являющегося составной частью российского, определила выбор объекта настоящего диссертационного исследования.

Хронологические рамки диссертации охватывают огромный период истории Дагестана, начало которого уходит в седую древность — в тысячелетия до нашей эры, когда на территории Дагестана стали возникать первые стоянки первобытных людей и только начали зарождаться первые ростки будущей школы (не только конфессиональной), а верхним хронологическим рубежом являются первые четыре года начавшегося XXI столетия — 2004 г.

Цель исследования. Основная цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы на основе критического, комплексного и всестороннего изучения источнико-историографической базы проследить эволюцию процесса формирования и функционирования разных институтов конфессионального образования, действовавших на территории Дагестана с момента «эмбрионального» зарождения системы воспитания и образования в период первобытнообщинного строя до настоящего временивыявить изменения, происходившие в этих системах в результате воздействия исторически значимых социально-экономических, политических и культурных процессов, происходивших в Дагестане. Предложить новую периодизацию, которая, на наш взгляд, позволит выйти за рамки «национальной» истории педагогики и «вписать» её во всемирный историко-педагогический процесс.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

— изучить основные направления традиционной системы воспитания и этнопедагогические воззрения предков дагестанских народов в период их древней истории, когда только зарождались первые основы будущей школы;

— определить какие конфессиональные системы образования и воспитания складывались на территории раннесредневекового Дагестана;

— выяснить взаимоотношения между ними, которые особенно обострились в период проникновения и утверждения ислама;

— рассмотреть дискутируемый вопрос об уровне развития дагестанской науки и системы образования в XVI — XVIII вв.;

— на примере имамата Шамиля раскрыть, что представляла собой система образования и воспитания в первой половине XIX в., хотя имамат — это, разумеется, не весь Дагестан;

— определить какие конфессиональные системы образования функционировали на территории Дагестана после присоединения к России;

— рассмотреть вопрос об отношении советской органов власти к религиозному образованию;

— изучить современное положение религиозного образования в Республике Дагестан (1990;е годы — 2004 г.).

Методической и теоретической основой изучения источников и литературы послужили дополняющие друг друга основополагающие принципы и методы исторического исследования. Главный из них — метод историзма, предполагающий изучение исторических фактов или явлений в конкретных исторических условиях, в строгой взаимосвязи и взаимообусловленности изучаемых событий, их органической связи с прошлым и настоящим. Определенное место при изучении различных аспектов темы принадлежит методу ретроспекции, без применения которого трудно воссоздать картину далекого прошлого в диалектической взаимосвязи и хронологической последовательности. Применение метода сравнительного анализа позволило выявить специфику событий прошлого и настоящего, найти сходства и различия во мне* ниях и работах авторов. Сочетание и комплексное использование сильных сторон указанных методик позволило глубже рассмотреть поставленную в диссертации проблему.

Степень изученности проблемы. Образование как феномен человеческой культуры было предметом внимания многих известных отечественных и зарубежных мыслителей. Не случайно оно и сегодня является объектом изучения многих наук — педагогики, философии, психологии, социологии, экономики, права и, конечно же, истории.

Различные аспекты нашей темы освещались в трудах многих дореволюционных авторов XIX-начала XX в., которые не только находились в Дагеста-^ не, но и принимали самое непосредственное участие в военных действиях, в развитии просвещения нашего края и т. д. В этом для нас заключалась определённая трудность, — в какой раздел следует отнести их труды — в историографию или в источники? Если в большей своей части они носят оценочно-исследовательский характер, тогда мы включаем часть подобных работ XIXначала XX в. в историографический раздел нашей диссертации.

Большое значение для изучения проблем просвещения XIX в. имели работы члена-корреспондента Петербургской академии наук П. К. Услара, прежде всего те его труды, в которых характеризуется система религиозного образования Дагестана [11]. Важные сведения об организации обучения и воспитания в конфессиональных школах Дагестана содержатся в работах JI. Загур-&diamsского, Н. Ф. Дубровина, М. М. Ковалевского, Е. И. Козубского, С. Фарфаровского [12] и других исследователей.

В работах Е. И. Козубского, который в течение 30 лет преподавал историю и географию в Темирханшуринском реальном училище, являлся секрета/ О рем Дагестанского областного статистического комитета [13, с. 78−83], приводятся ценные сведения о традиционной системе образования в Дагестане и материалы, свидетельствующие о начавшихся изменениях в этой системе с 60-х годов XIX в. Заметим, что в работах Е. И. Козубского, как и в трудах его предшественников, проводится идея о «цивилизаторской» миссии царизма в Дагестане, оправдывается его колониальная политика. Кроме того, причиной замедленных темпов развития народного образования в Дагестане он считал нежелание горцев учиться. Другой же исследователь Кавказа П. Надеждин, напротив, отмечал, что «дагестанские горцы. выказывают вообще большую охоту к учению, в котором, благодаря свойственным их характеру энергии и настойчивости, достигают в короткое время блестящих успехов» [14, с. 77].

Ценный фактический материал для нашего исследования содержится в работах дагестанских авторов: А. Омаров, Г.-Э. Алкадари, Д. Б. Бутаева, Б. Далгата, А. Каяева, С. Габиева [15] и др.

Значительное внимание проблемам образования уделял Г.-Э. Алкадари, связывавший представление об улучшении жизни народа с просвещенияемотдавая дань уважения местным ученым и их трудам, он в то же время призывал просвещенных дагестанцев учиться у русских, приблизить обучение к непосредственным потребностям жизни.

Высоко оценивая роль мусульманской школы в деле просвещения народа, Д. Б. Бутаев («Туземец») резко критиковал её за отсутствие контроля за ходом учебного процесса, единых методик преподавания, за невежество обучающих молодежь в конфессиональных школах, тех, кто по его определению, не менее своих учеников нуждался в образовании. Ратуя за светское образование, за обучение хотя бы некоторой части горской молодежи в школах с преподаванием на русском языке, Д. Б. Бутаев с гневом отмечал, что Темирханшуринское реальное училище закрывает свои двери для более ¾ горцев, жаждущих образования.

В начале XX в., на волне реформации ислама, в странах мусульманского Востока активизировалось движение за обновление системы обучения и воспитания. Следствием этого явилось зародившееся в Татарии так называемое «джадидитское движение», участники которого выступали за создание новометодных школ. В пропаганде реформаторских идей и новометод-ных школ значительную роль сыграла газета «Джаридату-Дагъистан» («Газета Дагестана» — на арабском языке), издававшаяся в Темир-Хан-Шуре в период с 1913 по 1916 гг. и редактировавшаяся Али Каяевым, который был противником конфессиональных школ с их, на его взгляд, порочной методикой преподавания и обучения. Он призывал воспитывать детей в духе современных требований, убеждал в том, что с переходом к научным, современным методам обучения и воспитания можно добиться культурного и нравственного совершенствования подрастающего поколения. А. Каяев, критиковал уровень и существующую методику обучения в мусульманских школах, обвинял горцев в невежестве, в непонимании ими потребностей эпохи, выступал против колониальной политики царской администрации и скупости имущих, не заботящихся о просвещении народа [16, с. 52].

Откровенно колонизаторской называл политику царской администрации в Дагестане в области просвещения С. И. Габиев. Признавая, что мусульманские школы сыграли положительную роль в деле образования дагестанцев, он считал, что на новом этапе развития общества от них следует отказаться. На страницах издаваемой С. И. Габиевым газеты «Заря Дагестана» (1912;1913 гг.) развернулась дискуссия по вопросам о роли конфессиональных школ, о значении и перспективах родного языка в образовании, и т. д. [17].

Характеризуя уровень дореволюционной историографии, Г. Ш. Каймара-зов отмечает, что «проблема просвещения народов Дагестана не получила сколько-нибудь серьёзного освещения. Исследования дворянских и буржуазных историков, военных писателей, интересовавшихся Дагестаном, посвящались преимущественно описанию политических событий, природы и географического положения, оценке стратегического значения края» [18, с. 3−4].

Следующий этап развития историографии по изучаемой теме связан уже с исследованиями выдающихся отечественных востоковедов В. В. Бартольда, И. Ю. Крачковского, А. Н. Генко [19] и кавказоведов, которые внесли ценный вклад в изучение арабо-исламской культуры, развитие арабской письменности и науки, системы мусульманского образования и т. д.

Развитие этого круга исследований связано с деятельностью советского правительства в Дагестане. В ежемесячнике Дагестанского областного комитета ВКП (б) за апрель-май 1928 г. были опубликованы статьи о Пленуме ДК и ДКК ВКП (б), на котором рассматривались вопросы народного образования в Дагестане, о состоянии всеобуча и мерах по его интенсификации, о начальной школе в республике [20] и др. Понятно, что в период установления советской власти основное внимание первых исследователей дагестанской системы образования было связано с актуальными проблемами создания советской (светской) школы, и только в этой связи затрагивались вопросы конфессионального обучения. О проблемах всеобуча и с национальными кадрами учителей в 1931 г. и 1933 г. писали Гаджиев [21] и А. О. Селимханов [22].

Углубленное изучение системы образования в Дагестане началось в 19 501 960;х гг. К числу первых активных исследователей этой проблемы принадлежит Г. Ш. Каймаразов, который и сегодня плодотворно работает в этой области. Продолжают выходить в свет его многочисленные монографии и статьи, посвящённые проблемам становления, развития и особенностям функционирования мектебов и медресе, отношения властных структур к образованию, дискутируемым вопросам о роли колониальных устремлений России в деле народного образования — с одной стороны и объективно прогрессивного значения вхождения Дагестана в состав царской России с точки зрения образования и просвещения населения Дагестана — с другой [23] и т. д.

Отдельные вопросы интересующей нас темы затрагиваются в работах А. А. Абилова, посвященных культурной революции в Дагестане и достижениям советской культуры в республике [24].

Определённый вклад в разрабатку проблемы внёс М. А. Абдуллаев. В его научных трудах по истории становления и развития философской, педагогической и общественно-политической мысли народов Дагестана, рассматривается ряд вопросов,' связанных с функционированием исламской системы образования, с изменениями в сфере образования после присоединения Дагестана к России [25].

Отдельным аспектам развития школьного образования в республике в связи с социалистическими преобразованиями в 1917;1937 гг. посвящены специальные разделы в монографиях Г. Д. Даниялова [26].

В ряде случаяев мы обращались к трудам государственного и общественного деятеля республики А. Д. Даниялова, в которых содержится ценная информация для первого параграфа четвёртой главы — о Дагестане в 19 181 937 гг. [27].

Большой интерес для изучаемой проблемы представляют монографии А. С. Гаджиева, в одной из которых рассматривается вопрос о роли русского народа в развитии школьного образования в Дагестане, а в работе, посвященной П. К. Услару, характеризуются конфессиональные школы, отмечаются позитивные тенденции в развитии образования [28].

Подробный анализ трудов таких мыслителей Дагестана второй половины XIX в. как Г-Э. Алкадари, А. Омарова и М.-Э. Османова даётся в монографии А. Б. Баймурзаева. Особый интерес для исследуемой проблемы представляют те разделы, в которых характеризуются общественно-политические и мировоззренческие воззрения этих ученых, связанные с системой исламского обучения, с уровнем и спецификой подготовки тех, кто обучал подрастающее поколение в этих учебных заведениях [29].

Оценивая в целом перечисленные выше труды А. А. Абилова, Г. Д. Даниялова, А. Д. Даниялова, А. Б. Баймурзаева, А. С. Гаджиева и ряда других ученых периода социализма, следует отметить тот факт, что они не лишены определённого схематизма, присущего периоду политического диктата и идеологической цензуры.

В одной из монографий В. Г. Гаджиева [30] исследуются вопросы, связанные со спецификой обучения детей в примечетских школах. Автор пишет об изменениях в практике обучения и воспитания подрастающего поколения, происходивших после присоединения Дагестана к России, а затем — в результате установления советской власти.

Вопросы становления и развития школьного образования в дореволюционном и в советском Дагестане рассматриваются в трудах С. М. Омарова, посвятившего свою жизнь делу обучения и воспитания подрастающего поколения дагестанцев [31].

Для раскрытия вопросов, связанных с образовательной политикой советских оргенов власти в 1920;1930;х годах, мы обращались к работам А. Р. Исмаилова и опубликованным им документам [32], в ряде случаев к монографии А. И. Свистуновой [33].

Отдельные аспекты развития образования в Дагестане на рубеже XIX—XX вв. раскрываются в монографии Б. Б. Булатова [34], а так же в совместной работе Б. Б. Булатова и С. А. Лугуева, посвященной духовной культуре горцев Дагестана XVIII—XX вв., в которой рассматриваются традиционные формы и методы народного образования [35]. В этом аспекте интересен и материал работы Ш. А. Мирзоева об основах народной педагогики Дагестана [36].

В монографии Х. Г. Магидова даётся краткий экскурс в историю развития письменности у древних народов мира с проекцией на возникновение и развитие письменности у народов Дагестана. Автор характеризует книги и публикации на языках народов Дагестана, изданные в дореволюционный период, пишет о системе образования на рубеже XIX—XX вв. [37], но интересующие нас вопросы не получили должного освещения.

Проблеме функционирования системы образования в условиях военно-народного управления посвящена отдельная глава в монографии М. М. Гасанова [38].

Непосредственное отношение к кругу рассматриваемых нами вопросов имеет ряд разделов монографического исследования Э. М-Г. Зульпу-каровой [39], посвященного проблеме формирования дагестанской интеллигенции во второй половине XIX в. и в первые десятилетия XX в.

В разных изданиях «Истории Дагестана», написанных отдельными авторами или в соавторстве, как и в 2-х томном коллективном обобщающем труде крупнейших ученых-кавказаведов, посвященном истории народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. (Т. 1) и с конца XVIII в. до октябрьской революции 1917 г. (Т. 2) [40] история религиозного образования и проблемы, связанные с эволюцией, школы получили слабое освещение, причем значительное внимание исследователей уделяется развитию светской системы образования и роли России в этом процессе. В то же самое время в данном труде содержится нужный нам фактический материал и выводы по древней и средневековой истории Дагестана, по истории зороастризма, христианства, ислама и иудаизма, т. е. тех самых конфессий, которые являются «сопутствующим» объектом нашего исследования.

В совместной работе Г. И. Магомедова и М. И. Шурпаевой, посвященной основным тенденциям развития национально-регионального компонента образования в Дагестане, в первой главе (С. 9−56) дается экскурс истории развития этой системы образования, но конфессиональной системе уделяется всего несколько страниц. Современные проблемы конфессионального образования в РД так же очень кратко освещаются авторами в последнем разделе главы второй [41, с. 107−113].

В новейшей работе известного дагестанского учёного Х. Х. Рамазанова специальный раздел посвящен системе образования, положению науки и здравохранениния в имамате Шамиля [42 с. 201−211]. Вместе с тем автор справедливо отмечает, что по данной «проблеме очень мало источников» и воссоздавать картину образовательного процесса приходится путем анализа отрывочных сведений из источников и литературы" [42, с. 201].

Ценный фактический материал и выводы для нашей четвёртой главы диссертации содержится в коллективной монографии «Реалии и перспективы поликультурного образования в Дагестане» (2003 г.), в которой особый интерес представляют главы и разделы, написанные профессором С. И. Муртузалиевым и доцентом К. М. Ханбабаевым. В своих работах авторы дают развёрнутый анализ современного состояния конфессионального образования в РФ и РД, приводят богатый социологический материал, показывают возможные аспекты взаимодействия светского и религиозного образования в республике и в стране [43- 44- 45].

Краткий обзор истории исламского образования на Северном Кавказе с первых веков проникновения ислама в регион и вплоть до начала XXI в. даётся в статье А. А. Ярлыкапова, по мнению которого «появившиеся в 1990;х годах исламские вузы заявили о себе как о новой форме исламского образования, но практически остаются на уровне средней и даже начальной школы. Конкурентами им стали „ваххабитские“ учебные заведения, программы обучения в которых сочетались с политико-идеологической индокринацией и военной подготовкой. Это ещё больше способствует консервации „традиционной“ системы, её закрытости от изменений и реформ» [46, с. 5−31]. Статья вызвала ряд замечаний, возникших при её чтении у профессионального арабиста Г. Г. Косача [47, с. 32−41].

Большой интерес по исследуемой нами проблеме представляет публикация материалов региональных научно-практических конференций, работа которых проходила в Махачкале: «Северный Кавказ и Дагестан: современная этнополитическая ситуация и пути её стабилизации (1−3 октября 2002 г.)» [48] и «Взаимодействие государства и религиозных объединений: современное состояние и перспективы» [49]. В указанных сборниках нас привлекли доклады Г. И. Какагасанова об исламе и православии в Дагестане, о проблеме веротерпимости и взаимоотношениях с властьюМ.М. Омаровой о религиозном образовании как факторе этноконфессиональной толерантностиП.О. Гусейновой о мусульманских училищах в системе народного образования Закавказского края в 1847—1917 гг.- З. А. Салахбекова о репрессивных актах у у. советской власти против мусульманского духовенстваАзизовой Г. Р. о христианстве в современном Дагестанепредставителей исламских учебных заведений (далее — ИУЗ) и духовентства разных конфессиональных общин республики: М. Ч. Эльдарова и О. М. Нухова (ИУЗ г. Хасавюрт) о проблемах современного религиозного образования, протоиерея Н. А. Стенечкина о право* славии в Дагестане, председателя Махачкалинской еврейской религиозной общины Ш. М. Дибияева об иудейских религиозных организациях РД в условиях демократизации общества, а так же другие доклады, позволившие глубже раскрыть проблемы образования в третьей и четвёртой главах нашего исследования.

Ценный фактический материал, посвященный вопросам традиционного домашнего обучения и воспитания подрастающего поколения, деятельности конфессиональных школ и т. д., непосредственно связанный с темой нашего исследования, «разбросан» в серии историко-этнографических исследований, посвященных отдельным народам Дагестана [50], но, в виду ограничения объёма диссертации, многое пришлось оставить «за кадром».

Большое значение для понимания и более глубокого раскрытия вопросов диссертационной темы имели исследования российских ученых, посвященные общетеоретическому осмыслению и освещению истории системы образования в России и в мире. К чилу таких исследований относится монография В. И. Добренькова и В. Я. Нечаева о роли образования в институционализации общественных структур и культурных практик. Авторы прослеживают «путь от общества к образованию и от человека, личности к образованию», а затем «как оно функционирует в сложившейся системе» [2, с. 9]. Данное исследование позволило диссертанту глубже понять и осветить генезис и действие основных исторических институтов образования человеческой цивилизации. Ф Такое же значение для исследуемой проблемы имеет и монография Г. Б.

Корнетова, представляющая интерес попыткой раскрытия смысла и значения цивилизационного подхода к изучению всемирного историко-педагогического процесса [51]. В диссертации использованы некоторые материалы его работы, посвященные вопросам возникновения и развития воспитательно-образовательной практики в первобытном обществе, в рамках Ближневосточной цивилизации, а также России.

В обобщающем труде «Очерках.» по истории школы и педагогической мысли народов СССР (с древнейших времен до конца XVII в.), написанном большим коллективом авторов [52], история школы на Кавказе и в Закавказье в период античности и раннего средневековья освещена несравненно более кратко, чем аналогичные периоды из русской истории.

М.В. Дмитриев в своей рецензии на эти «Очерки.» справедливо отмечает, что авторы разделов по истории образования нерусских народов СССР часто «серьезно искажают историческую реальность». Нельзя не признать, пишет М. В. Дмитриев, что подобный подход деформирует общую картину истории школы, «придавая ей некорректные пропорции. Ведь не существует единой многонациональной педагогики, а была педагогика различных циви-лизационно-религиозных кругов — византийско-закавказского, .мусульманского.» и др. [53, с. 276−282].

В целях сравнения ситуации, сложившейся в дагестанской системе образования с российской в XVIII в., мы обращались к материалам исследования Б. И. Краснобаева. В его книге нет последовательного освещения всей истории русской культуры XVIII в., однако отдельный очерк посвящен школе [54, с. 39−91] рассматриваемого им столетия.

Частично использованы материалы 2-х томной книги известного русского историка церкви, богослова, общественного и государственного деятеля А. В. Карташёва (1875−1960), который в 1919 г. эмигрировал, став профессором сначала Парижского Богословского института, а затем Религиозной Духовной академии. В «Очерках по истории Русской церкви» автор приводит материалы, начиная от истоков русского христианства до начала XIX в. и, в частности, значительное внимание уделяет процессу обучения в церковных учебных заведениях [55]. У X.

Для сравнительного анализа истории развития системы образования в средневековом Дагестане определенный интерес представляют и материалы научного сборника, посвященного западноевропейской средневековой школе. Авторами сборника являются сотрудники лаборатории истории школы и педагогики за рубежом НИИ общей педагогики АПН СССР и соисполнители. Интерес для исследуемой темы представляет, в частности, статья М.М. Бо-ришанской о тенденциях развития школы в западноевропейских странах XIII—XIV вв. [56, с. 114−122].

Особо следует отметить тот факт, что в дагестанской историографии по изучаемой проблеме, как правило, исследователи выделяют всего три периода. Например, упоминавшиеся выше Г. И. Магомедов и М. И. Шурпаева считают, что «хронологически и в свете происходивших коренных преобразований в системе образования Дагестана условно можно выделить три периода: дореволюционный (до 1917 г.), послереволюционный и 90-е годы XX в.» [41, с. 9] - примеры подобной традиционной периодизации в работах других ученых можно продолжить.

Изучение истории становления и развития системы образования в Дагестане позволило С. М. Мамедову выделить в этом процессе пять этапов: 1 -доминирование адата — истоки этого периода теряются в глубине веков, а его завершение приходится на время становления в Дагестане арабо-мусульманской системы образования (IX — X вв.) — 2 — доминирование арабо-мусульманской системы образования- 3 — период с 30-х годов XIX в. (начало активной военной колонизации Дагестана царизмом) до Октябрьской революции 1917 г.- 4 — период становления и развития советской школы до рубежа 80−90-х годов XX в.- начало 5-го этапа — последние десятилетия XX в. [57, с. 35−36].

Предложенные модели периодизации, на наш взгляд, нуждаются в существенной корректировке и дополнении. Это не только даст возможность расширить хронологические рамки исследований, углубить их, но и позволит «национально-дагестанскую» историю образования «вписать» во всемирный историко-педагогический процесс.

В последние годы изучению ряда вопросов интересующей нас темы были посвящены квалификационные диссертационные исследования дагестанских историков и педагогов, в которых в той или иной мере рассматривались различные аспекты и периоды, связанные с историей конфессионального образования.

В кандидатской диссертации Р. Х. Асхабалиева проблемам образования, науки и культуры в имамате посвящена четвёртая глава [58], в которой кратко характеризуется деятельность Шамиля в сфере исламского образования.

В диссертации З. А. Салахбекова рассматривается история взаимоотношений между органами советской власти и мусульманским духовенством Дагестана в период с 1920 — по 1940 гг. [59].

Более глубокому пониманию сути изучаемой проблемы и актуальности самой темы для Северо-Кавказского региона способствовало исследование владикавказского учёного А. Ю. Белогурова, посвященное становлению и развитию этнорегиональных образовательных систем в России на рубеже XX — XXI вв. [60].

Диссертационное исследование П. И. Тахнаевой, охватывающее период VII — XVI вв., посвящено изучению христианской культуры средневековой Аварии, в контексте реконструкции политической истории Дагестана [61]. Результаты этого исследования П. И. Тахнаева недавно опубликовала в своей монографии [62].

В докторской диссертации Э.М.-Г. Зульпукаровой специальные разделы посвящены характеристике культурного развития Дагестана, сложившегося к 80-м годам XIX в., конфессиональному образованию и его вкладу в подготовку и формирование дагестанской интеллигенции в последние десятилетия XIX в. и первые десятилетия XX в. [63]. Результаты своего исследования она так же издала отдельной книгой (см. выше).

В диссертации М. А. Курбанова процесс развития народного образования рассматривается в 3-й главе, но основное внимание сосредоточено на ме / роприятиях советских органов власти по созданию светских школ. Автор отмечает, что к концу 1930;х гг. светская грамотность населения составляла 80%, против 3% в 1913 г. [64].

В работе Ф. Г. Гаджиевой особый интерес для нашей темы представляли разделы, в которых рассматриваются следующие вопросы: духовенство как проводник школьной системы образованияобучение и воспитание в мусульманских конфессиональных школах до второй половины XIX в.- конфессиональные и новометодные школы на рубеже XIX — XX вв. [65].

Следующий историографический блок по исследуемой теме составляют труды, посвященные истории христианства в Дагестане. Заметим, что в числе первых, кто обозначил эту тему, были П. К. Услар, [66, с. 1] и М. М. Ковалевский [12], отметившие наличие следов христианства на территории Дагестана. Несколько позже (1906 г.) Г. Н. Прозрителев уже утверждал, что христианство на Северном Кавказе предшествовало исламу [67]. Однако у дореволюционных исследователей не было ясного представления ни о времени проникновения христианства, ни о путях его распространения.

В историографии советского периода исследований ценным вкладом в изучение памятников христианской культуры явились работы Д. М. Атаева, основанные на материалах археологических раскопок, которые были обобщены в его фундаментальном труде о Нагорном Дагестане в раннее средневековье [68].

Ряд новых аспектов в изучение распространения христианства и роли миссионеров, в том числе и западноевропейских, получили в работах А. Е. Криштопы, посвященных политической истории Дагестана XIII — XV вв. [69] и др.

В исследованиях Т. М. Айтберова, посвященных Хунзаху и сопротивлению обращению в ислам [70], а также М. Р. Гасанова освещаются дагестано-грузинские взаимоотношения с древнейших времён до конца XIV в., говорится о распространении христианства с территории Грузии [71].

В работе М. М. Атаева период бытования христианства в Нагорном Дагестане в X — XV вв. рассматривается в отдельном параграфе и даётся довольно подробная историография проблемы [72]. Он же явился составителем содержательного сборника статей, охватывающего период с IV — по XIV — XV вв., археологов, историков и этнологов, посвященного проблеме распространения христианства в Приморском Дагестане — в Кавказской Албании — с территории Армении, а затем в Хазарском каганате, на Северо-Восточном Кавказе, среди горцев Дагестана с территории Грузии и т. д. [73].

Последним исследованием (по времени издания — 2004 г.) является монография П. И. Тахнаевой, в которой содержится богатый материал и обоснованные выводы по христианству в средневековом Нагорном Дагестане (VII XVI вв.), в которой христианская религия на территории средневековой Аварии рассматривается как грузино-христианская культура [62, с. 9].

Указанные и иные труды дагестанских и не только дагестанских учёных позволили нам схематично наметить контуры христианской системы образования на территории средневекового Дагестана, которые, однако, в последующем могут быть изменены и/или конкретизированы.

Следующий блок исследований, легший в основу нашей диссертации, составляют работы по истории ислама и связанных с ним комплексом проблем. Сразу заметим, что рассмотрение большого периода — с конца VII в. до середины XIX в., — довольно широко и основательно освещенного в научной литературе, позволяет выделить два диаметрально противоположных подхода к вопросу о роли и месте ислама в истории Дагестана, а значить и в системе образования. С одной стороны, наблюдается идеализация социокультурной роли ислама и последствий влияния мусульманского Востока, имеющего огромное значение для Дагестана. С другой стороны, недооценка, а иногда преднамеренное игнорирование и отрицание того прогрессивного значения, которое ислам оказал на развитие культуры народов Дагестанаэто было достаточно характерно для идеологизированных работ историков 30−80-х годов XX в., стоявших на атеистических позициях.

Среди многочисленных работ, изданных во второй половине и в последние десятилетия XX в., следует выделить исследования А. Р. Шихсаидова, посвященные распространению ислама в средневековом Дагестане, книжным коллекциям, а так же его совместный труд с М. Г. Гаджиевым и О.М. Давудо-вым [74]. В этих и других — индивидуальных и коллективных — трудах, написанных на большом историческом, археологическом и рукописном материале, А. Р. Шихсаидов в соавторстве с другими учёными исследует процесс ис-ламизации Дагестана, выделяет этапы этого процесса, прослеживает роль историко-культурных контактов средневекового Дагестана со странами Ближнего Востока и т. д.

Осмыслению истории и современного положения религий, получивших распространение в нашей республике, культурного наследия и традиций народов Дагестана посвящено коллективное исследование М. Р. Курбанова и Г. М. Курбанова. Авторами дана целостная картина эволюции религий в Дагестане и справедливо отмечено, что «в рамках складывающихся на протяжении долгой истории социально-политических условий, приобщения дагестанских народов к мировоззренческим и идеологическим концепциям таких крупных религиозных систем, как зороастризм, иудаизм, христианство и ислам, созданы предпосылки первоначальной общности народов Дагестана» [75, с. 4].

Богатый фактический материал по исследуемой теме содержит объёмистая монография А. К. Аликберова, озаглавленная автором «Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу Бакр ад Дарбанди и его суфийская энциклопедия „Райхан ал-хакаик“ (XI — XII вв.)» [76]. Учёный даёт обширную историографию, подробно характеризует источники и приводит массу интересующих нас «деталей», связанных с системой обучения в эти столетия.

Анализ литературы по поднятой в диссертации проблеме показал, что, во-первых, в исторической и педагогической науке до сих пор нет специальных исследований, посвященных комплексному изучению религиозных систем образования и воспитания в Дагестане, которые бы охватывали столь ого ромный период — с древнейших времен до первых лет XXI века, во-вторых, внимание прежних исследователей чаще всего ограничивалось изучением исламского образования, тогда как образовательные системы других конфессий только упоминались, а если и были специальные исследования, то, как правило, в них рассматривался период, охватывающий XVIII-XIX и первые десятилетия XX столетия.

Источниковую базу исследования составили опубликованные письменные источники: армянские, грузинские, арабские, русские (правильнее будет сказать российские, т.к. далеко не все царские чиновники, служащие, офицеры, путешественники и т. д., работавшие или побывавшие в Дагестане, принадлежали к русскому этносу) и местные — дагестанские (исторические летописи и хроники, мемуары, сборники статистических материалов и т. д.), архивные документы и изданные произведения устного народного творчества.

Перечисленные виды источников далеко не равнозначны для исследуемой нами проблемы: в одних — интересующие нас аспекты только затрагиваются или упоминаются мимоходом, в других — содержится несколько более подробная информация и, наконец, третьи — дают богатый материал для изучения конфессиональных систем образования на территории Дагестана в разные периоды его исторического развития.

Большой интерес представляют наиболее ранние письменные сведения о попытках распространения христианства среди кочевников Прикаспия ран-несредневекового армянского автора Фавстоса Бузанда, который в своей «Истории Армении» пишет о событиях, которые имели место в 315−390-х гг. в «стране маскутов», о молодом христианском проповеднике епископе Григориев, о трагической его кончине и т. д. [77].

Другой средневековый армянский автор — Егише Вардапет — сообщает о деятельности армянских миссионеров, распространявших христианство в Южном Дагестане, о создании центра христианства в Чоге, откуда, согласно источникам, в 552 г. епископство было перенесено в Партав [78] и т. д.

Хороший фактический материал о распростанении христианства в Дагестане приводится в трудах таких средневековых авторов как Мовсес Калан-катуаци — «История страны Алуанк» [79] и Моисея Хоренского — «История Армении» [80]. Их сведения представляют большой интерес для изучения истории Кавказской Албании, куда, по мнению большинства исследователей, входила и значительная часть Дагестана. Они пишут о зороастризме, о деятельности армянских миссионеров, о переводе религиозных текстов на «гуннский» язык, о сооружении христианских храмов, о взаимоотношениях с сасанидским царем Иездигердом II, о процессе распространении христианства на территории Дагестана и т. д., которые как и указанные выше источники позволяют получить некоторое представление о христианской системе обучения и воспитания в тот период.

Фрагментарные сведения по изучаемой проблеме содержат средневековые грузинские исторические сочинения, опубликованные в «Сборнике материалов для описания местностей и племён Кавказа» [81, с. 178−182], в «Известиях грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России.», которые были опубликованы в 1897 г. М. Джанашвили [82], а также в «Джу-аншер. Сведения из жизни Вахтанга» [83]. В 1982. г. была издана «Летопись Картли», полный перевод которой выполнен Г. В. Цулая [84].

Важные сведения о религиозной ситуации и частично об исламской системе образования содержат историко-географические сочинения арабских авторов IX — XI вв. В их числе следует указать 3-х томное сочинение «Китаб ал-футух» («Книга завоеваний»), написанное Абу Мухаммадом Ахмад Ибн-Асам ал-Куфи (ум. 926 г.), которое охватывает период с 632 по 866 гг. [85], а также географическое сочинение ал-Истахри «Книга путей и царств», написанное около 930 г. [86].

Отдельные части (фрагменты) разных средневековых арабских авторов и их сочинений переведены и изданы В. Ф. Минорским в «Истории Ширвана и Дербенда» [87]. Это сочинение ибн-Русте «Ал-Алак ан-нафиса» («Дорогие ценности»), написанное в 903−913 гг., а также — «Мурудж аз-захаб ва маадин ал-джавахир» («Луга золота и рудники драгоценных камней»), автором которого является арабский путешественник и географ ал-Масуди (ум. 956 г.).

В.Ф. Минорским были переведены на русский язык и изданы с комментариями части хроники «Тарих Баб ал-абваб», содержащей информацию о правителях Серира, его конфессиях, обычаях и быте населения [87].

В исторической хронике Мухаммеда Рафи «Тарих Дагестан» приводятся сведения о доисламских верованиях и о процессе исламизации дагестанского населения. Время составления основной части хроники датируется 1312−1313 г., но она освещает события, происходившие на территории Дагестана в период с X в. до XIV в. Перевод и издание этого источника с научным комментарием осуществил А. Р. Шихсаидов [88]. Другим источником по исследуемой проблеме является «Дербент-наме» [89].

Заслугой А. Р. Шихсаидова является и перевод хронологически разновременных рассказов и легенд VI — XIV вв., собранных в «Истории Ирхана». А. Р. Шихсаидов отмечает, что имя автора и время составления сочинения неизвестны, но оно содержит ценные сведения о конфессиональной ситуации в Дагестане [90]. В отдельных случаях мы обращались к материалам, опубликованным Т. М. Айтберовым в «Хрестоматии по истории права и государства Дагестана в XVIII — XIX вв.» [91].

Для раскрытия темы диссертационного исследования широко привлекались опубликованные документальные материалы таких хорошо известных кавказоведам периодических изданий XIX — начала XX вв. как: «Акты Кавказской Археографической Комиссии» (АКАК) (Тт. 1−12. Тифлис, 1866−1904 гг.), «Кавказский календарь» (на 1850−1917 гг. Тифлис, 1849−1916 гг.), «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК. Вып. 146. Тифлис — Махачкала, 1860−1929 гг.), «Сборники сведений о кавказских горцах» (ССКГ. Вып. 1−10. Тифлис, 1868−1881 гг.) и др.

Разносторонний материал по теме нашего исследования содержится в Центральном Государственном Архиве РД. Нами использованы материалы фонда 2 — «Канцелярия военного губернатора Дагестанской области» (оп.1, д.

41- on. 2, д. 63, 98, 109, 138, 148, 149, 171) — фонда 81 — «Инспекция народных училищ Дагестанской области Бакинско-Дагестанской дирекции народных училищ» (on. 1, д. 5- оп. 3, д. 4- оп. 8, д. 1- оп. 9, д. 1, 2, 5) — фонда 34-р — «Министерство просвещения ДАССР» (on. 1, д. 4) — фонда 37-р — «Центральный исполнительный комитет ДАССР» (оп. 11, д. 6, 12, 15, 108) — фонда 117-р — «Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции» (оп. 7, д. 15, 74, 108).

В дореволюционных фондах интерес по исследуемой теме представляют отчеты и переписка о состоянии обучения молодежи и перспективах реформирования системы образования. Архивные фонды послеоктябрьского периода содержат информацию о деятельности государственных органов и ответственных лиц в самых различных областях реформируемой системы образования.

Для раскрытия темы нами использовались такие опубликованные документы и материалы как «Обзоры Дагестанской области» за 1892, 1896, 1899, 1902, 1905, 1906, 1908, 1913, 1915 годы и др.- а так же материалы журналов и газет, издававшиеся в XIX-начале XX в.

Ценный фактический материал для нашей темы содержится в работах мемуарного характера дагестанских авторов А. Омарова и Г.-Э. Амирова [92] и др.

Абдулла Омаров, воспитывавшийся в семье кадия и обучавшийся в при-мечетской школе и медресе у известных дагестанских алимов, оставил в своих «Воспоминаниях муталима» [93] подробное описание жизни и быта учащихся различных ступеней обучения в мусульманской школе, о преподавателях и т. д. Однако, работая с этим источником, следовало помнить о том, что при всей глубине его сведений о системе образования, автор был человеком, переориентировавшимся в своих религиозных убеждениях (принял христианство) и смотревшим на жизнь и быт горцев Дагестана глазами приверженца царской власти. Отсюда и иронические нотки повествования А. Омарова в целом, и контекстуальное отрицание всего того положительного и рационального, что было накоплено многовековой практикой обучения подрастающего поколения.

Нами привлечён новый источник (ранее издававшийся — СПб., 1881 г., -но, по цензурным соображениям, с большими купюрами) — «Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского» [94]. Публикация содержит полный текст рукописи жития Игнатия (Брянчанинова). В книге приводятся резолюции, рапорты, деловые письма и другие материалы, относящиеся к наименее освещенному в печати периоду жизни Игнатия в сане епископа Кавказского и Черноморского (1858−1861 гг.). Материалы именно этого периода (главы XIII — XV, с. 211- 442) представляют огромный интерес для изучения политики царизма в регионе и конфессиональной ситуации на Кавказе, в том числе и в Дагестане.

Особо следует сказать о том, что статистические данные о современном количестве исламских организаций, о христианских, иудейских и иных конфессиях, а также о религиозных учебных заведениях даются нами исходя из той информации, которая была на 1 октября 2004 г. Они взяты (собраны) диссертантом из текущего архива Комитета Правительства Республики Дагестан по делам религий (фонды «Ислам», «Исламские учебные заведения», «Христианство», «Социологические исследования»). Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность К. М. Ханбабаеву — заместителю Председателя Комитета Правительства РД по делам религий, кандидату философских наук, предоставившему мне возможность поработать в их архиве и позволившему воспользоваться некоторыми материалами из своего личного архива.

Для сравнительного анализа образовательных систем — исламской и христианской — нами привлекался древнерусский источник середины XVI в. -«Домострой» — «Поучение и наказание всякому православному христианину», известном в редакции сподвижника Ивана IV Грозного священника Сильвестра [95, с. 224−224], а также источники XVII — XVIII вв., например, указы Екатерины II и другие документальные материалы.

Особый вид источников представляют фольклорные произведения народов Дагестана, имеющие важное значение для изучения его древней и средневековой истории [96], а так же мемуары современников описываемых событий, например, Е. А. Вердеревского «Плен у Шамиля» [97], дневник царского пристава Руновского, состоявшего при имаме Шамиле в период его проживания в Казани [98], описание путешествия по Дагестану Н. И. Воронова [99] и др., монографии и отдельные статьи историков и писателей дореволюционного (до 1917 г.) и советского периодов, содержащие фактический материал (напр., цитаты из источников) по теме диссертации.

Таким образом, изучаемая нами проблема в большей или меньшей степени освещалась в специальной литературе и имеет достаточную источниковую базу. Однако попытка целенаправленного специального монографического исследования эволюции многовековой истории религиозных систем образования на территории Дагестана предпринимается впервые.

Научная новизна исследования заключается в том, что в научный оборот введены новые архивные материалы, недавно опубликованные источники и результаты социологических исследований последних лет. Предложена новая модель периодизации истории религиозного образования в Дагестане. Периодизация — один из важнейших факторов понимания исторического процесса. Проблема периодизации всегда важна для научного исследователя, поскольку она в значительной степени определяет сам способ видения и мышления автора, отражает собственную точку зрения, исходные посылки изучаемой проблемы. Впервые в дагестанской, отечественной (российско-советской) и зарубежной исторической и педагогической науке предпринята попытка всестороннего, объективного анализа и комплексного освещения эволюции основных конфессиональных систем образования и воспитания, сложившихся на территории Дагестана, начиная с древнейших времён до первых лет XXI в.- выявлены особенности функционирования этих религиозных систем образования в разные хронологические периоды истории Дагестана.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что диссертация заполняет определенную лакуну в истории образовательного процесса в Дагестане. В этом смысле она представляет собой цельное, систематизированное, самостоятельное исследование. Новая концептуальная модель, предложеннная в диссертации, результаты и выводы, полученные в процессе исследования, могут лечь в основу новых работ по истории дагестанских конфессиональных систем образования и по истории отечественной педагогики в целом. Частично материалы диссертационного исследования уже используются при чтении таких дисциплин, как история Дагестана и история педагогики. Диссертация может быть полезной для кавказоведов и религиоведов, изучающих проблемы Северного Кавказа, для работников образования и культуры. Принимая во внимание возросший интерес дагестанцев к своей истории, материалы диссертации могут быть использованы для воспитания патриотизма и конфессиональной толерантности среди подрастающего поколения. Фактологический материал и выводы по теме диссертации могут быть учтены и включены в учебники и учебные пособия по истории педагогики и религиоведения, явиться основой для разработки спецкурса, а также могут использоваться в системе повышения квалификации учителей и преподавателей, и, тем самым, способствовать обновлению содержания исторического и педагогического образования.

Апробация работы. Диссертационное исследование выполнено и обсуждено на расширенном заседании кафедры Истории Древнего мира и средних веков Дагестанского государственного университета (ДГУ), в котором приняли участие университетские преподаватели следующих кафедр: Истории России, Историографии и источниковедения, а так же филологического факультета ДГУ. Основные результаты исследования докладывались на годичной научно-практической конференциии профессорско-преподавательского состава ДГУ в 2005 г. [100] и отражены в 4-х опубликованных статьях (2003 — 2004 гг.) — одна из них (в соавторстве) издана в московском научном журнале «Вестник Евразии» [101].

Пользуясь случаем, хочу выразить признательность научному руководителю и всем преподавателям Дагестанского государственного университета, чьи советы и критические замечания помогли в работе над темой диссертационного исследования.

Примечания.

1.3иятдинова Ф. Г. Социальные проблемы образования. — М., 1999.

2. Добреньков В. И., Нечаев В. Я. Общество и образование. — М., 2003.

3.Филиппов В. М. Некоторые общемировые тенденции развития классических университетов // Высшее образование в России. — 1996. № 3.

4. Социологические исследования. — М. 1998. № 9.

5. Овсянников А. А. Система образования в России. — М., 1999.

6.Муртузалиев С. И. Проблема православия как национальная идея системы обучения и воспитания молодёжи // Реалии и перспективы поликультурного образования в Дагестане: Коллективная монография / Под ред. С. И. Муртузалиева, B.H. Цатурова. — Махачкала, 2003.

7. Алиев A.-Г.К. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе и религиозный фактор // Вестник ДНЦ. — 2004. № 17.

8. Алиев М. Н. Гуманизация личности в профессиональном педагогическом образовании // Весник ДНЦ РАО. Махачкала, — 2004. Вып. 3.

9.Коджаспирова Г. М., Коджаспиров А. Ю. Словарь по педагогике. M., 2005.

10. Дюркгейм Э. Педагогика и социология. — M., 1995.

П.Услар П. К. О распространении грамотности между горцами //ССКГ. — Тифлис. 1870. Вып. 3- Он же. Предположение об устройстве горских школ // Этнография Кавказа. — Тифлис. 1887. — Т. I. С. 3−18.

12.Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. — СПб., 1871. — Т. I. Кн. I. С. 121 123. 138, 167 и др.- Загурский Л. П. Кавказские горские письмена // ССКГ.- Тифлис, 1871. Вып. VОн же. Петр Карлович Услар и его деятельность на Кавказе // ССКГ. Тифлис, 1881 Вып. XКовалевский M.M. Закон и обычай на Кавказе. — M., 1890. Т. 2- Козубский Е. И. Историческая записка о первом десятилетии Темир-Хан-Шуримского реального училища (1880−1889 гг.). Порт-Петровск, 1890: Он же. Отчет о втором десятилетии Темир-Хан-Шуринского реального училища. 1890−1899. Темир-Хан-Шура, 1901; Он же. К истории народного образования в Дагестанской области в первое пятидесятилетие // Дагестанский сборник. Темир-Хан-Шура, 1902. Вып.1- Фарфаровский С. Дагестанская мусульманская школа // Журнал Министерства народного просвещения 1915. Ноябрь. С. 3−22.

13. Егорова ВЛ. Е. И. Козубский и его педагогическая деятельность в Темир-Хан-Шуре // Вестник ДНЦ РАО. Вып. III. Махачкала, 2004. С. 78−83.

14. Надеждии П. П. Кавказский край: Природа и люди. — Тула, 1895.

15. Омаров А. Как живут лаки (из воспоминаний) // CCKT. Тифлис, 1870. Вып. 3−4- Алкадари Г-Э. Асари-Дагестан. Махачкала, 1994; Туземец (Бутаев Д.) Грамотность в горах Дагестана // Журнал Министерства народного просвещения. 1900. № 1.

16. Каяев.А. Биографии дагестанских ученых. Автограф / Рукоп. фонд. ИИЯЛ ДНЦ РАН. Д. 1678.

17. Габиев С. Лаки: их прошлое и быт // СМОМПК. Вып. XXXVI. Тифлис, 1906; Он же. О военно-народном управлении // Заря Дагестана. 1913.4 августа.

18. Каймаразов Г. Ш. Просвещение в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1989.

19. Бартольд В. В. Соч.: В 9 т. Т. II. Ч. I. М., 1963; Крачковский И. Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избр. соч. Т. VI. M.-JI., 1960; Генко А. Н. Арабский язык и кавказоведение // Труды второй сессии Ассоциации арабистов. M.-J1., 1941.

20. Звезда: Ежемесячный журнал Дагестанского областного комитета ВКП (б). 1928. № 2. Апрельмай.

21. Гаджиев. Узкое место всеобуча // Социалистическое строительство Дагестана. 1931. № 7 Июль-август.

22. Селимханов А. О национальных кадрах учителей Дагестана // Просвещение национальностей. 1933. № 1.

23. Каймаразов Г. Ш. Прогрессивное влияние России на развитие просвещения и культуры в Дагестане: Материалы к сессии. Махачкала, 1954; Он же. Борьба за осуществление всеобуча в Дагестане в годы первой и второй пятилеток (1928;1937 гг.) // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1959. Вып 6- Он же. Из истории народного образования в Дагестане в XIX в. // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1964. Вып. 12 (Сер. ист.) — Он же. К истории народного образования // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1970. Вып.20- Он же. Очерки истории культуры народов Дагестана: от времен присоединения к России до наших дней. М., 1971; Он же. Формирование социалистической интеллигенции на Северном Кавказе: По материалам Дагестанской, Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР. М., 1988; Он же. Мусульманская система образования в Дагестане // Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001; Каймаразов Г. Ш., Эфен-диев А. Успехи культурного строительства за годы Советской власти. Махачкала, 1958; Каймаразов Г. Ш., Омаров M.C. Развитие народного образования в Советском Дагестане // К высотам социалистической культуры. Махачкала, 1967.

24. Абилов А. А. Борьба компартии за осуществление культурной революции в Дагестане. Махачкала, 1957; Он же. Очерки советской культуры народов Дагестана. Махачкала, 1959.

25. Абдуллаев M.A. Мыслители народов Дагестана XIX и начала XX в. Махачкала, 1963; Он же. Из истории философской и общественно политической мысли народов Дагестана. М., 1968; Он же. Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана. Махачкала, 1986; Он же. Общественно-политическая мысль в Дагестане в начале XX в. M., 1987; Он же. Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана. Махачкала, 1989; Он же. Из истории философской и общественно-политической мысли Дагестана. Махачкала, 1993.

26. Даниялов Т. Д. Социалистические преобразования в Дагестане (1920;1921 ст.). Махачкала, 1960; Он же. Строительство социализма в Дагестане. 1918;1937. M., 1988.

27. Даниялов А. Д. Из истории борьбы за новую письменность и ликвидацию неграмотности в Дагестане // Народы Азии и Африки. 1972. № 6- Он же. Строительство социализма в Дагестане. Узловые проблемы. M., 1975.

28. Гаджиев А. С. Роль русского народа в исторических судьбах народов Дагестана. Махачкала, 1964; Он же Петр Карлович Услар — выдающийся кавказовед. Махачкала, 1966.

29. Баймурзаев А. Б. Из истории общественной мысли Дагестана второй половины XIX в. Махачкала, 1965.

30. Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. M., 1965.

31. Омаров C.M. Школьное образование в дореволюционном Дагестане // Школьное образование в Дагестане. Махачкала, 1968; Он же. Первые годы строительства Советской школы в Дагестане.

J 5.

Махачкала, 1968; Он же Развитие народного образования в Дагестане // Советскому Дагестану 50 лет. Махачкала, 1971; Он же. Основы народной педагогики Дагестана. — Махачкала, 2000.

32. Исмаилов А. Р. Борьба за ликвидацию неграмотности в Дагестане в первое десятилетие Советской власти (1920;1930 гг.) // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1968. Вып.19- Он же. Страницы борьбы: Новые документы из истории борьбы за всеобщую грамотность в Дагестане // Советский Дагестан. 1981. № 2- Он же. Культурная революция в Дагестане: Исторический опыт и современные проблемы. — Ростов-на-Дону, 1984.

33. Свистунова А. И. Прогрессивная деятельность русской интеллигенции в Дагестане. (Вторая половина XIX — начало XX в.). — Махачкала, 1973.

34. Булатов Б. Б. Дагестан на рубеже XIX — XX веков. — Махачкала, 1996.

35. Булатов Б. Б., Лугуев С. А. Духовная культура народов Дагестана в XVIII—XIX вв.еках. (Аварцы, даргинцы, лакцы). — Махачкала, 1999.

36. Мирзоев Ш. А. Народная педагогика Дагестана: Содержание, формы и методы воспитания. Махачкала, 1986.

37. Магидов Х. Г. Очерки краткой истории развития образования в Дагестане. Махачкала, 1998.

38. Гасанов M.M. Дагестан в составе России (вторая половина XIX века). Махачкала, 1999.

39. Зульпукарова Э.М.-Г. Формирование и деятельность дагестанской интеллигенции: Конец XIXсередина XX века. — Махачкала, 2003.

40. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XV111 в. Кн. 1. — M., 1988; История народов Северного Кавказа с древних времен до октябрьской революции 1917 г. Кн. II. — М., 1988; История Дагестана: В 4-х т. M., 1967;1968. Тт. 1−3- Гаджиев М. Г., Давудов O.M., Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времён до конца XV в. / ИИАЭ ДНЦ РАН. — Махачкала, 1996.

41. Магомедов Г. И., Шурпаева М. И. Национально-региональный компонент в системе образования Республики Дагестан: теория и практика. — Махачкала, 2003.

42. Рамазанов Х. Х. Эпоха Шамиля. — Махачкала, 2003.

43. Муртузалиев С. И. Современные тенденции теологизации системы образования и воспитания // Реалии и перспективы поликультурного образования. — Махачкала, 2003; Он же. Там же. Отношение студенческой молодежи к христианству.

44. Ханбабаев K.M. Религиозное образование в Дагестане в XX — начале XXI в // Реалии и перспективы поликультурного образования. — Махачкала, 2003; Он же. Там же. Религия в системе духовного мира молодежи.

45. Ханбабаев K.M. Религиозный фактор в процессах миротворчества и народной дипломатии на Северном Кавказе. — Махачкала, 2003.

46. Ярлыкапов А. А. Исламское образование на Северном Кавказе в прошлом и настоящем // Вестник Евразии. Независимый научный журнал. — M. 2003. № 2 (21).

47. Косач Г. Г. Попытка задать вопросы к статье А. А. Ярлыкапова // Вестник Евразии. Независимый научный журнал. — M. 2003. № 2 (21).

48. Северный Кавказ и Дагестан: современная этнополитическая ситуация и пути её стабилизации. Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 10-летию РЦЭИ ДНЦ РАН (1−3 октября 2002 г.). Махачкала, 2004.

49. Взаимодействие государства и религиозных объединений: современное состояние и перспективы. Материалы Северокавказской научно-практической конференции (15 октября 2003 г.). Махачкала, 2004.

50. Гаджиева С. Ш. Кумыки: Историко-этнографическое исследование. М., 1961; Она же. Дагестанские терекеменцы. XIX — начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. М., 1990; Булатова А. Г. Лакцы: Историко-этнографическое исследование. XIX — начало XX в. Махачкала, 2000; Она же. Рутульцы: Историко-этнографическое исследование XIX — начало XX в. М., 2003; Алимова Б. М., Лугуев С. А. Годоберинцы XIX-нач. XX в. // Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1997; Алимова Б. М., Магомедов Д. М. Ботлихцы. XIX — начало XX в. // Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1993; Лугуев С. А., Магомедов Д. М Бежтинцы // Историко-этнографическое исследование. XIX — начало XX в. Махачкала, 1994; Они же. Дидойцы (цезы) // Историко-этнографическое исследование. XIX — начало XX в. Махачкала, 2000; Агларов М. А Андийцы // Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2002 и др.

51. Корнетов Г. Б. Цивилизационный подход к изучению всемирного историко-педагогического процесса. М., 1994.

52. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР: с древнейших времен до конца XVII в. М., 1989.

53. Дмитриев M.B. Критические заметки на полях фундаментального труда «Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР .// Школа и педагогическая мысль Средних веков, Возрождения и начала Нового времени (Исследования и материалы): Сборник научных трудов / Под ред. К. И. Салимовой, В. Г. Безрогова. М., 1991.

54. Краснобаев Б. И. Очерки истории русской культуры XVIII века. Пособие для учителей. M., 1972.

55. Карташев A.B. Очерки по истории Русской церкви: В 2-х т. СПб., 2004.

56. Боришанская M.M. Тенденции развития школы в странах Западной Европы в XIII—XIV вв. (К постановке проблемы) // Западноевропейская средневековая школа и педагогическая мысль (Исследования и материалы): Сборник научных трудов. Вып. I. / Под ред. К. И. Салимовой, В. Г. Безрогова. M., 1989.

57. Мамедов C.M. Становление и развитие светского образования в дореволюционном Дагестане: Дис. канд. пед. наук. Махачкала, 1998.

58. Асхабалиев Р. Х. Государство Имамат и роль ислама в его становлении и развитии: Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 2002.

59. Салахбеков 3.A. Власть и мусульманское духовенство Дагестана: история взаимоотношений (1920;1940 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 2003.

60. Белогуров А. Ю. Становление и развитие этнорегиональных образовательных систем в России на рубеже XX — XXI веков: Автореф. дис. доктора пед. наук. Пятигорск, 2003.

61. Тахнаева П. И. Христианская культура средневековой Аварии (VII — XVI вв.) в контексте реконструкции политической истории: Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 2001.

62. Тахнаева П. И. Христианская культура средневековой Аварии (VII XVI вв.) в контексте реконструкции политической истории. Махачкала, 2004.

63. Зульпукарова Э.М.-Г. Интеллигенция Дагестана на рубеже XIX — XX веков: пути формирования и практическая деятельность: Автореф. дис. док. ист. наук. Махачкала, 2004.

64. Курбанов М. А. Дагестан в 1920;1930 годы (социально-экономическое и общественно-политическое развитие): Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 2004.

65. Гаджиева Ф. Г. Развитие школьной системы образования в Дагестане в XIX — первой трети XX в.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 2004.

66. Услар П. К. Начало христианства в Закавказье и на Северном Кавказе // CCOK. Т. 2. Отд. 1. 1869. v.7 .').

67. Прозрителев Г. Н. Древние христианские памятники Северного Кавказа. Ставрополь. 1906.

68. Атаев Д. М. Нагорный Дагестан в раннем средневековье (по материалам археологических раскопок Аварии). Махачкала, 1963.

69. Криштопа А. Е. Политиченское развитие Дагестана XIII — XV вв.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Махачкала, 1981; Он же. Сведения западноевропейских путешественников XV века о Дагестане // Вопросы истории и этнографии Дагестана: Сб. науч. трудов ДГУ. Махачкала, 1970. Вып. 1.

70. Айтберов T.M. Древний Хунзах и хунзахцы / С привлечением материалов и разработок Д. М. Атаева. Махачкала, 1990; Он же. Центральная часть Восточного Дагестана в XII — XIII вв. (к хронологии географии борьбы с мусульманами) // Освободительная борьба народов Дагестана в эпоху средневековья. Махачкала, 1986.

71. Гасанов M.P. Исторические связи Дагестана и Грузии. Махачкала, 1991; Он же. О распространении христианства в Дагестане // Научная мысль Кавказа. 2000. № 4. Ростов-на-Дону. С. 72−77.

72. Атаев M.M. Авария в X — XV вв. Махачкала, 1996.

73. Христианские памятники в Дагестане (IVVI, IX — XIV вв.) / Отв. ред. Д. М. Магомедов, сост. M.M. Атаев. Махачкала, 2001.

74. Шихсаидов А. Р. О проникновении христианства и ислама в Дагестан // УЗ ИИЯЛ. Т. 3. Махачкала, 1957; Он же. Распространение ислама в Южном Дагестане в X — XV вв. // УЗ ИИЯЛ. Т. VI. Махачкала, 1959; Ислам в средневековом Дагестане (VII-XV вв.). Махачкала, 1969; Шихсаидов А. Р. Книжные коллекции Дагестана // Рукописная и печатная книга в Дагестане. Махачкала, 1991; Гаджиев М. Г., Давудов O.M., Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV в. Махачкала, 1996 и др.

75. Курбанов M.P., Курбанов Г. М. Религии народов Дагестана. История и современность. Махачкала,.

2001.

76. Аликберов A.K. Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу Бакр ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хакаик» (XI — XII вв.). M., 2003.

77. История Армении Фавстоса Бузанда / Пер. M.A. Геворкяна. Ереван, 1953.

78. История Егише Вардапета / Пер. с арм. П. Шамшиева, Тифлис, 1953.

79. Каланкатуаци Мовсес. История страны Алуанк / Пер. с древнеарм., предисловие и коммент. Ш. В. Смбатяна. Ереван, 1984.

80. История Армении Моисея Хоренского / Пер. Н. О. Эмина. M., 1893.

81. Сборник материалов для описания местностей и племён Кавказа// СМОМПК. Тифлис, 1909. Вып. XXVIII.

82. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России, Описания Осетии, Дзурдэукии, Тушетий, Алании и Джикетии //СМОМПК. Тифлис, 1897. Вып. XXII.

83. Джуаншер. Сведения из жизни Вахтанга // Мровели Леонти. Жизнь картлинских царей. Извлечение сведений об абхазах, народах Северного Кавказа и Дагестана / Пер., предисл. И коммент. Г. В. Цулая. M., 1979.

84. Летопись Картли / Пер., введ. и примеч. Г. В. Цулая. Тбилиси, 1982.

85. Абу Мухаммадом Ахмад Ибн-Асам ал-Куфи. Книга завоеваний / Пер. 3.M. Буниятова. Элм: Баку, 1981.

86. Абу-Исхак Ибрагим ибн-Мухаммад ал-Фарсия ал-Истахри. Из книги путей и царств / Пер. Н. А. Караулова // СМОМПК. Тифлис, 1901. Т. 29.

87. Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X — XI вв. М., 1963.

88. Мухаммед Рафи. Тарих Дагестан / Введ., пер., коммент.А. Р. Шихсаидов // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993.

89. Дербент-наме (Румянцевский список) / Введение, пер., коммент. Г. М.-Р. Оразаева // Шихсаидов А. Р., Айтберов Т. М., Оразаев Г. М.-Р. Дагестанские исторические сочинения. М., 1993.

90. История Ирхана / Пер. Шихсаидова А. Р. // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993.

91. Айтберов Т. М. Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в XVIII — XIX вв. Ч. I. Махачкала, 1999.

92. Амиров Г. Э. Среди горцев северного Дагестана // ССКГ. Тифлис, 1873. Вып. 7.

93. Омаров А. Воспоминания муталима//ССКГ. Тифлис, 1868−1869. Вып. 1−2.

94. Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского. М., 2002.

95. Домострой // Антология педагогической мысли Древней Руси и русского государства X1V-XVII вв. — М., 1985.

96. Назаревич А. Отобранное по крупицам. — Махачкала, 1958.

97. Вердеревский Е. А. Плен у Шамиля. Ч. II. — СПб., 1856.

98. Дневник пристава Руновского // AKAK. Т. XII. Тифлис, 1904.

99. Воронов Н. И. Из путешествия по Дагестану // ССКГ. Тифлис, 1870. Вып. 111.

ЮО.Рагимова П. Ф. Утверждение арабской системы образования на территории Дагестана (X-XV вв.) // Программа годичной сессии профессорско-преподавательского состава ДГУ (г. Махачкала, 19−23 апреля 2005 г.). Махачкала, 2005. С. 49.

ЮЬРагимова П. Ф. Проблема периодизации системы образования в Дагестане // Кавказ. Балканы. Передняя Азия: Сб. науч. трудов CKPO МНАБ. Вып. 1. Махачкала, 2003. С. 85−89- Она же. Религиозное образование в Дагестане (первая треть XX столетия) // Голос разума. Республиканский философский журнал. Махачкала, 2004. № I. С. 43−47- Она же. Проблема периодизации системы образования в Дагестане // Государство и религия в Дагестане. Информационно-аналитический бюллетень Комитета Правительства Республики Дагестан по делам религии № I (16). Махачкала, 2004. С 73−82- Она же. (в соавторстве с Муртузалие-вым С.И.). Мысли вслух по проблеме исламского образования на Северном Кавказе // Вестник Евразии. Независимый научный журнал. М. № I. С. 197−200.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги диссертационного исследования, хочется начать их со слов известного отечественного академика Д. С. Лихачева о том, что XXI столетие предстаёт «как век развития гуманитарной культуры, культуры доброй и воспитывающей, закладывающей свободу выбора профессии и применения творческих сил. Образование, подчиненное задачам воспитания, разнообразие средних и высших школ, возрождение чувства собственного достоинства, не позволяющего талантам уходить в преступность, возрождение репутации человека как чего-то высшего, которой должно дорожить каждому, возрождение совестливости и понятия чести — вот в общих чертах то, что нужно в XXI веке» [1, с. 6].

Анализ изученного материала источников и историографии проблемы позволил нам выделить в многовековой истории системы воспитания и образования Дагестана семь этапов, которые в самом кратком виде можно охарактеризовать следующим образом: 1) традиционное воспитание в древности: 2) период религиозно-государственной мозаичности и синкретизма (IVX вв. н. э.) — 3) распространение исламской образовательной традиции (X — XV вв.) — 4) господство арабо-мусульманской системы (XV — первая половина XIX в.) — 5) эпоха сосуществования различных систем образования: исламская, христианская, иудейская, джадидисткая и русская-светская (середина XIX в. — начало 20-х годов XX в.) — 6) постепенное свертывание (ограничение), а затем и почти полная ликвидация религиозных школ в СССР, господство советской (светской) системы образования- 7) ренессанс конфессионального образования в Дагестане (преимущественно исламского), который начался на рубеже 1980;х — 1990;х годов и продолжается ныне.

В развёрнутом виде, предложенные нами семь этапов дают следующую картину (модель), которую мы не абсолютизируем, но считаем, что её можно использовать при более углублённом изучении истории конфессиональных систем образования и воспитания в Дагестане.

Как известно, во всех общественных переменах сложившаяся система мировоззрения обнаруживает наибольшую устойчивость и консервативность при любых формационных сменах. Наступление каждого следующего периода культурного процесса сопровождается продолжительным сосуществованием прежних и новых культурных элементов, в данном случае прежних и новых образовательных систем. Изучение истории становления и развития системы образования в Дагестане позволило нам выделить в этом процессе семь этапов, причем исследователи, при дальнейшем реконструировании и более детальном изучении этого процесса, обязательно должны учитывать тот факт, что в определенные периоды несомненное влияние оказывали образовательные системы таких держав как Иран, Византия и Османская империя.

Истоки первого этапа теряются в глубине веков, когда господствовал адат — общепринятые обычаи и правила поведения — исторически сложившееся народное право и адекватный ему моральный кодекс. Принимая во внимание распространение среди древних горцев (как и у других народов) определенных религиозных представлений, которые также регулировали общественные отношения, считаем, что правильнее говорить о том, что образ жизни и поведения горцев в этот период полностью определяли светско (?)-конфессиональные элементы народной педагогики. Поскольку данный этап основан на косвенных данных, он неизбежно носит умозрительный характер.

Второй этап, охватывающий период, возможно (?), с I в н. э. (см. выше главу I, параграф 1-й), а точнее — с IV по VII в. н. э., условно можно назвать христианским. Здесь мы видим ясное влияние христианского Ближнего Востока и Кавказской Албании. Так, например, сирийские миссионеры в VI в. перевели Библию на «гуннский язык». Албанский царь Вачаган Благочестивый (ум. в 510 г.) и католикос Виро всеми возможными путями принуждали знатную молодежь разных областей страны обучаться албанской письменности, донося ее до всех уголков Кавказской Албании (алфавит из села Карлаб-ко возможное тому свидетельство) — все это очевидно связано с рукописным книжным обучением. В те времена любая образовательная система была связана с соответствующей конфессией.

С конца VII — начала VIII в. идет процесс одновременного проникновения в Дагестан двух религий — с юга — ислама, с запада — христианства в горные районы. С арабскими завоеваниями VIII в. связано проникновение исламской образовательной традиции, означающей начало третьего этапа. К этому времени относится создание Джума-мечети в Дербенте. С X в. есть эпиграфические доказательства арабской грамотности жителей Дагестана, а с XII в. — свидетельства обучения некоторых из них в престижных медресе Багдада — столице Арабского халифата и т. д.

Таким образом, связанная с исламом система рукописного книжного образования нарастает и усиливается здесь при постепенном убывании образовательных систем, связанных с христианскими конфессиями: монофизит-ством, диофизитством (с XI в. — православием), с XIV в. — и с католицизмом. Следует отметить и проникновение в Дагестан в VIII—X вв. также и иудаизма. Каждая из этих конфессий имела свою учебно-образовательную книжную традицию. Однако, соперничая между собой, они не могли противостоять монолитному, растущему влиянию ислама. По своему содержанию период VIII—XV вв. можно определить как поликонфессиональный с соответствующим ему разнообразием соперничающих образовательных традиций.

Четвертый этап — «чисто» исламский — охватывает время с XV—XVI вв. до середины XIX в. — это период господства арабо-мусульманской системы на всей территории Дагестана, дополняемой адатом как ведущим фактором семейно-родового воспитания. Вытеснив другие монотеистические конфессиональные системы, ислам сумел найти приемлемые формы сосуществования с исконной местной адатной традицией. Складываются системы национальной письменности на арабском языке — аджам. В XV — первой половине XIX в. через систему медресе проходила значительная часть молодежи мужского пола, образовалась прослойка специалистов, прекрасно владевших арабским языком, писавшая на нем научные трактаты и сочинения религиозного характера, многие из них, пользовавшиеся заслуженным авторитетом в исламском мире, являлись учителями медресе.

На втором — четвертом этапах элементы светского образования практически были вытеснены из учебных учреждений в сферу семейной и социальной педагогики.

Пятый этап начинается с 50-х годов XIX в. после перелома в военных действиях на Кавказе и продолжается в Дагестане до 20-х годов XX века. В целях экономического развития края и его русификации царское правительство приступает к созданию сети светских учебных заведений. В результате уже во второй половине XIX века в Дагестане сосуществуют две совершенно разные системы образования — исламская и российско-русская, дававшая горцам современное светское образование, что способствовало подготовке местной мусульманской интеллигенции и, в конечном счете, повышению общекультурного уровня присоединенных народов.

Наряду с этими двумя основными системами прослеживаются попытки введения в Дагестане новометодной джадитской системы (от выражения «усуль аль-джадит» — новый метод), соединявшей традицию и современность, т. е. черты мусульманского медресе и европейской светской школы. Первым подобным учебным заведением в Дагестане стала двухклассная начальная школа, открытая А. Акаевым в 1903 г. К 20-м годам XX в. на Кавказе насчитывалось 733 медресе, в которых обучались 15 321 человек. Но больше всего медресе и учеников было в Дагестане — 500 и более 11 000 человек соответственно. В них, как и прежде, учили чтению и письму на арабском языке. В то же самое время сохраняется доминирующая роль этнопедагогиче-ских норм адата в повседневной жизни горцев.

После 1917 г. в России и 1920;х годов в Дагестане история конфессионально-национальной школы в советский период в корне отличается от ее дореволюционного этапа. Отсюда берет свое начало шестой этап, длившийся около 70 лет (до рубежа 1980;1990;х годов), в течение которых система религиозного образования фактически прекратила свое существование. Этот этап становления и господства светской системы образования является периодом становления и развития советской школы.

И, наконец, седьмой этап, который продолжается в настоящее время, начался на рубеже XX — XXI веков (в последние 15−20 лет), когда религиозное образование стало доступно для всех граждан России. Религиозное образование в Российской Федерации теперь можно получить как в специальных конфессиональных учебных заведения, так и в государственных и муниципальных в качестве, пока, необязательной дополнительной дисциплины. В эти же годы в Республике Дагестан сложилась (возродилась) развитая система исламского образования, включающая в себя четыре ступени: краткосрочные курсы по изучению ислама, мактабы, медресе, вузы.

К чему это приведёт? и каким будет следующий этап? — покажет будущее. Но, думается, оптимальным вариантом, соответствующим Конституции РФ (ст. 14) является раздельное существование светского и конфессионального образования.

В современных условиях в республике сложились все условия для свободного исповедания своей религии каждым гражданином.

На современном этапе обеспечение свободы совести, межэтнического и межконфессионального мира в Дагестане является актуальной и долгосрочной задачей государственных органов РФ и органов управления нашей республики. Однако без действительного (не на словах, а на деле) внимания к системе образования и обеспечения (финансового, законодательного и т. д.) всего комплекса проблем воспитания и образования, без изменения отношения к студентам, к положению учителей школ и преподавателей вузов, — без повышения их статуса в обществе, перечисленные задачи не могут быть решены.

Наука и религия являются неизбежными реалиями нашего времени, поэтому необходимо учиться культуре взаимоотношений, уважению разных позиций и мнений. Проблемы сохранения межконфессионального мира, согласия, взаимопонимания между людьми различных национальностей требуют объединения усилий самых разных течений, движений, партий, социальных слоев и религий. Это должны быть авторитетные, хорошо образованные представители конфессий (ислама, христианства, иудаизма и др.), науки, культуры, образования, бизнеса, которые могут составить влиятельную духовную, интеллектуальную и экономическую силу, способную влиять на переустройство мира на началах справедливости и добра, искать пути, позволяющие лучше понимать друг друга, независимо от мировоззренческих установок.