Концептуализация политического субъекта в консенсусных и диссенсусных моделях демократии

Актуальность темы

исследования.

Актуальность данного диссертационного исследования связана с тем, что оно касается одного из ключевых для современной политической философии вопросов: а именно того, кто или что понимается под субъектом политических отношений в современных концепциях демократии. Особую актуальность и остроту проблема возможности существования демократических политических режимов и их устойчивости приобретает в современных гуманитарных науках во второй половине XX века, что было связано с необходимостью осмысления исторического опыта двух мировых войн и тоталитарных режимов. В политической философии это выразилось в переосмыслении онтологических оснований политики, что привело постановке проблемы человека как субъекта политических властных отношений и как важнейшего элемента политической онтологии. Изучение индивида как субъекта политических отношений предполагает, в первую очередь, ответ на вопрос о том, что позволяет конкретному человеку стать таким субъектом, какими качествами он должен обладать именно как субъект политики. И здесь на первый план выходит анализ феномена политики вообще и политической власти в частности, обладание которой является необходимым условием активного участия в политическом процессе. В данной работе был произведен анализ того, как конституируется политический субъект в рамках двух философских традиций, связывающих политический процесс либо с консенсусом, либо с диссенсусом, то есть принципиальным конфликтом.

Актуальность данной работы состоит в том, что мы демонстрируем, каким образом в консенсусных и диссенсусных моделях политики понимается сама суть политической жизни, какое место сфера политического занимает в жизни общества, и как различные подходы к определению границ политики и политического связаны с представлением о субъекте политических отношений. Иными словами, мы исследуем то, как установление границ политического определяет структуру и сущность остальных элементов политической онтологии, в том числе политического субъекта. Понимание того, кто или что будет являться субъектом политического действия в рамках данных теорий, будет зависеть от того, каким образом в них устанавливаются границы политики.

В данной работе мы производим анализ политических теорий, а не практик, то есть является политико-философской, а не политологической.

Степень разработанности проблемы.

Особенностью избранной нами темы является то, что проблематика субъектов политического процесса разрабатывается как в политико-философских, так и в политологических исследованиях и рассматривается с разных сторон. В политической философии эта тема тесно связана с исследованиями о природе государства, об общественном договоре, о происхождении политической власти, о месте и роли политики в жизни общества. Исследования, непосредственно посвященные концептуализации политического субъекта в политико-философских теориях, практически отсутствуют, несмотря на то, что данная проблематика как прямо, так и косвенно широко представлена в исследованиях по социальной и политической философии.

Истоки научных воззрений о государстве и обществе представлены в политических учениях Аристотеля, Платона, Цицерона. В дальнейшем вопросы происхождения, роли и функций государства, а также размышления о том, кто является и должен быть субъектом политического действия, носителем власти (сувереном) мы находим в трудах Августина Аврелия, Фомы Аквината, М. Лютера, Н. Макиавелли, Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Д. Локка, Д. Дидро, Ж. Бодена, Дж.С. Милля, Ж.-Ж. Руссо, И. Бентама, Ш.-Л. Монтескье, А. де Токвиля, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля, М. Вебера, К. Шмитта, X. Арендт, П. Рикера и др.

Вопросам природы и определения политического также посвящены работы X. Арендт, М. Диц, Ю. Хабермаса, К. Шмитта, Э. Филипс, Т. А. Алексеевой. Критика концепции X. Арендт представлена в работах М. Гитц, критический анализ теории Хабермаса осуществлен в работах Н. Фрейзер.

Проблемам политической онтологии посвящены работы таких теоретиков, как У. Коннолли, Дж. Батлер, Э. Лакло, Ю. Хабермас, М. Фуко, Ж. Деррида, Ф. Ретти, Ж.-Ф. Дерранти, С. Жижек, Б. Джессоб и др.

Проблемам соотношения морали и политики посвящены работы П. Рикера, Р. Нибура, Ж.-П. Сатра, Б. Уильямса и др.

Для понимания сущности публичной политики и политической власти многое дали работы X. Арендт, Г. Алмонда, Э. Арато, Дж. Батлер,.

3. Баумана, Ж. Бодрийяра, М. Вебера, Б. Голерта, Р. Даля, П. Миллера, Ш. Муфф, Р. Нозика, Э. Ноэль-Нойман, П. Бурдье, Г. Лассуэла, А. Каплана, С. Каливас, У. Кимлики, Дж. Коэна, Ж. Рансьера, Ч. Тилли, Н. Фрейзер, М. Фуко, Ю. Хабермаса, А. Хоннета, Р. Эйстоуна.

Изучению процессов демократизации, а также исследованиям государства, нации, гражданского общества посвящены работы С. Бенхабиб, Дж. Бредли, У. Бека, Э. Геллнера, Р. Дарендорфа, Р. Дворкина, А. Лейпхарта, Р. Патнэма, Дж. Роулза, М. Сомерса,.

4. Тейлора, Ю. Хабермаса, Э. Хобсбаума, К. Янга, Е. В. Белокуровой, Л. Е. Бляхера, A.B. Гайды, И. Е. Городецкой, Р. Даля, Б. Г. Капустина,.

A.B. Лукина, Б. В. Межуева, C.B. Мошкина, B.C. Нерсесянца,.

B.И. Пантина, В. Г. Смолькова, В. В. Согрина, А. Ю. Сунгурова, К. Г. Холодковского, В. Г. Хороса, В. Е. Чиркина и др.

В нашем исследовании мы опирались на представления о том, что такое политика, каковы ее роль и значение в жизни общества, кто является субъектом политических отношений, изложенные в работах X. Арендт, П. Рикера и Ю. Хабермаса, К. Шмитта, Ж. Рансьера и Ш. Муфф. 5.

Среди тех, кто, так или иначе, исследовал политико-философские воззрения указанных авторов необходимо отметить работы Р. Бейнера, Дж. Агамбена, Дж. Александера, Э. Гидденса, Дж.Б. Томпсона, У. Аутвейт, А. Негри, С. Жижека, Э. Лакло, М. Кауфманна, X. Карича, Б. Флиберга, Э. Фолльрата, Ф. Герменау, Л. Г. Ионина, Ю. О. Маликовой, В. М. Межуева, И. В. Косича, Б. В. Маркова, Н. В. Мотрошиловой, А. В. Михайловского, Л. В. Сморгунова, М. Р. Хейфеца, А. Ф. Филиппова, В. Н. Фурса, В. Л. Шульца, О. В. Шудры.

Объектом данного исследования являются политико-философские теории консенсусных и диссенсусных моделей демократии.

Предметом исследования являются способы концептуализации политического субъекта в данных моделях.

Цель исследования: рассмотреть и проанализировать теории консенсусных и диссенсусных моделей демократии для выяснения способа конституирования политического субъекта в рамках данных теорий.

Достижение цели потребовало решить следующие задачи:

1. Рассмотреть и проанализировать теории консенсусных моделей политики X. Арендт, П. Рикера и Ю. Хабермаса, определить основные понятия данных теорий.

2. Рассмотреть и проанализировать базовые понятия теорий диссенсусных моделей политики К. Шмитта, Ж. Рансьера и Ш. Муфф.

3. Продемонстрировать, каким образом в трудах указанных авторов конституируется субъект политических отношений.

4. Показать взаимосвязь между определением сути и границ политики и конституированием политического субъекта в рамках данных теорий.

Методологическая база исследования обусловлена его особенностями и тесно связана с предметом исследования, целями и задачами диссертационного исследования.

Во-первых, одной из задач работы был анализ политических теорий X. Арендт, П. Рикера, Ю. Хабермаса, К. Шмитта, Ш. Муфф и Ж. Рансьера, что предполагало обращение непосредственно к текстам первоисточников. Во-вторых, цель исследования предполагала анализ теорий, а не политической практики.

Исходя из того, что метод должен быть адекватным предмету, в нашем исследовании мы использовали метод историко-философской реконструкции, подразумевающей интерпретацию, описание и критический анализ идей и теорий, что позволило восстановить содержание ключевых для данного исследования понятий и определить их взаимное соотношение. Поскольку мы имеем дело с интерпретацией текстов и концепций с целью выявления их присущего им способа концептуализации, то неизбежным оказывается и наше обращение к методам философской герменевтики (Г.-Г. Гадамер и П. Рикер). Кроме того, находясь в поле философской мысли, мы частично используем философский метод, предложенный в свое время А. Бергсоном, который включает в себя три части: проблематизацию, дифференциацию и темпорализацию.

Методология любого исследования тесным образом связана с наиболее фундаментальными теоретическими принципами, на которых оно базируется. В нашем случае речь идет переосмыслении онтологии социального и политического в неклассическом ключе. Отправной точкой для нас будет переход от онтологии «сущностей» к онтологии процессов и отношений. В своей самой общей трактовке социальной реальности, частью которой является политика, мы следуем за Дж. Серлем, указавшим на принципиально феноменальный характер всех социальных фактов и на роль лингвистического компонента в формировании социальных и политических институтов. Что касается способа размышления о самой политике, то тут мы следуем той традиции, которая развивается от X. Арендт до Ф. Лаку-Лабарта, Ю. Хабермаса и других теоретиков, и которая предполагает радикальное переосмысление самых фундаментальных категорий политической теории.

Центральной категорией, анализируемой в данном исследовании, оказывается «политический субъект», который, будучи наделен правом принятия общезначимых решений, становится инициатором политического процесса. Это может быть институт (орган) политической власти, политическая партия, движение, группа граждан или даже индивид. Субъекты политического процесса — это те, кто принимает политические решения, либо может (имеет право и возможность) оказывать на их принятие существенное влияние. В этом субъекты политики будут отличаться от простых участников политического процесса, не являющихся акторами и принимающих лишь пассивное участие в политической жизни общества.

Поскольку в диссертации мы рассматриваем два способа концептуализации политического субъекта (консенсусную и диссенсусную модели политики), то необходимо указать, на каком основании происходит разграничение этих двух теоретических традиций. Не все из анализируемых авторов используют термины «консенсус», «диссенсус» и «консенсусная/диссенсусная модель». Мы рассматриваем теории, объединение которых в группы по общему признаку является условным допущением, необходимым для удобства их анализа.

Понимание политики как публичной коммуникации включает в себя представления о важности консенсуса как разрешения или снятия противоречий, постоянно возникающих в политической жизни общества. Суть демократической политики видится в том, чтобы индивиды имели возможность демократически участвовать в жизни общества, обращаться с 8 и.

1,1 < I предложениями, требовать законов, обеспечивающих реализацию частных прав и свобод, и в этом случае приходить к консенсусу.

Теоретики диссенсусных моделей понимают политику как диссенсус, разногласие, которое невозможно преодолеть ни в рациональном обсуждении, ни устранить иным образом (поскольку это означает разрушение самой сферы политического). Таким образом, диссенсусные модели отличаются от консенсусных признанием того, что хотя публичная коммуникация и является важным элементом политической жизни, диалог не всегда возможен и не всегда ведет к достижению согласия. Теоретики диссенсусных моделей различаются в понимании того, что такое политика, каковы ее роль и значение в жизни общества, однако общим для них будет признание того, что существующие в обществе противоречия неустранимы и достижение абсолютного единства и согласия невозможно.

Данное исследование можно рассматривать как пример деконструкции политических теорий с целью выявления их существенных элементов. Такой способ анализа позволяет, помимо прочего, учитывать политико-философские взгляды авторов теорий, что помогает прояснить не только базовые положения теорий, но и основные следствия, а также их эвристический потенциал.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. Само деление теорий на «консенсусные» и «диссенсусные» является новым для современной политической мысли, и в работе мы продемонстрировали обоснованность такого деления и возможность его дальнейшего методологического использования.

2. Произведен анализ конституирования политического субъекта в данных политических теориях с указанием различий в трактовке субъекта политических отношений в консенсусных и диссенсусных теориях, такого рода исследование также является новым в российской политико-философской мысли. 9.

3. В данной работе продемонстрировали, каким образом онтологическая структура политической теории определяет политическую антропологию, также показав существующие различия между консенсусными и диссенсусными теориями.

Научно-практическое значение работы.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки курсов по социальной и политической философии, истории политической мысли, а также включены в курсы по истории зарубежной философии. На основе диссертационного исследования разработаны авторские спецкурсы «Политическая антропология» и «Феноменология политического субъекта» для студентов специальности «Философия» САФУ имени М. В. Ломоносова. Апробация исследования:

Апробация исследования проходила на следующих научно-практических конференциях и семинарах: «XII Ломоносовские научные чтения студентов, аспирантов и молодых ученых», секция «Философия» (Архангельск, 2010 г.), «Философия в Беларуси и перспективы мировой интеллектуальной культуры» (14−15 апреля 2011 г, Минск), «Социальное. участие, социальный капитал, социальные сети: ресурсы возрождения местных сообществ в России» (Новосибирск, 30 мая — 31 мая 2011 г), «XIII Ломоносовские научные чтения студентов, аспирантов и молодых ученых», секция «Философия», (Архангельск, 2011 г.), «Новые перспективы герменевтики в социальных науках и практической философии» (National Research University Higher School of Economics Moscow, 13−16.09.2011), «Философия и методология истории», (Коломна 28−29 октября 2011 г.), «Культурные трансформации в синхронии и диахронии: теория и практика» (Киев, 24−27 сентября 2012 г.). По теме исследования опубликовано семь статей, три из них в журналах, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации отражает логику исследования, определяется поставленной в работе целью и соответствует порядку решения задач, необходимых для ее реализации. Диссертация состоит из введения, двух глав (семь параграфов), заключения и библиографического списка из 250 источников.

Выводы по 2 главе.

Сторонники так называемой «диссенсусной» модели демократии понимают политику как диссенсус, разногласие, которое невозможно преодолеть ни в рациональном обсуждении, ни устранить иным образом (поскольку это означает разрушение самой сферы политического). Здесь уже не говорится о том, что политика — это сфера реализации человеческих способностей.

Карла Шмитта и Жака Рансьера объединяет мысль о том, что политика — это нарушение «нормального положения дел».

С точки зрения Шмитта, политическое — это степень интенсивности ассоциации или диссоциации людей, мотивы которых могут быть национальными (в этническом или культурном смысле), хозяйственными или мотивами другого рода. Здесь важен сам факт возможности разделения на группы. Шмитт говорит о том, что экономические, религиозные, моральные и иные противоречия могут усиливаться до степени политических и вызывать образование боевых групп «друзей» и «врагов», но тогда они становятся уже именно политическими противоположностями. Употребление модального глагола «могут» указывает на то, что присутствие политического в жизни общества не является постоянным, политика — это не одна из сфер жизни (как, например, культурная, экономическая и т. д.). В таком случае мы можем задаться вопросом о том, зачем вообще нужна политика, если мы можем представить себе общество без нее?

Шмитт пишет о том, что пока народ существует в сфере политического, он должен — хотя бы и только в крайнем случае (но о том, имеет ли место крайний случай, решает он сам, самостоятельно) -определять различение «друга» и «врага». В этом состоит существо его политической экзистенции. Если у него больше нет способности или воли к этому различению, он прекращает политически существовать. Если народ позволяет, чтобы кто-то чужой предписывал ему, кто есть его враг и против кого ему можно бороться, а против кого нет, он больше уже не является политически свободным народом и подчинен иной политической системе или же включен в нее, то есть не является более сувереном.

Суверен — это тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении. Под чрезвычайным положением следует понимать любые решения о государстве. Сувереном, субъектом политики, выступает государство. Государству, как сущностно-политическому единству, принадлежит jus belli, то есть реальная возможность в каждом данном случае в силу собственного решения определять «врага» и бороться с «врагом», то есть объявлять войну. Эта возможность является определяющей для его статуса как политического единства.

Таким образом, мы можем увидеть важность той самой «возможности» политики, о которой писал Шмитт.

Кроме того, немецкий мыслитель отрицал возможность построения универсальной теории государства и права, указывая, в частности, на ключевую проблему современного ему общественно-политического дискурса, состоящую в попытке оперировать понятиями и концептами языка либеральной буржуазии XIX века, неадекватными для описания современных условий. В своих работах он указывает на противоречие самого понятия «либеральная демократия», поскольку демократия есть государственная форма, соответствующая принципу тождества (народа с самим собой), а то, что традиционно называется представительной демократией, не является, по Шмитту, даже подвидом демократии,.

Юб поскольку репрезентативность, являющаяся ее сутью, является.

-" 80 недемократической частью такой демократии .

Поэтому ошибочно отождествлять демократию с либерализмом. Либерализм предполагает равенство, а демократическое равенство, как указывает Шмитт, начиная с античности, условием своей возможности предполагает наличие группы «неравных» за пределами сообщества равных. Центральное понятие демократии — народ, а не человечество. Не может существовать демократии человечества, существует только народная демократия81. Невозможно бесконечно распространять равенство, как это предполагается теоретиками либерализма, поскольку тотальное равенство отрицает возможность существования государства как политической организации народа. Эта часть теории Шмитта вызывала бурную критику со стороны последующих политических мыслителей.

Жак Рансьер же пишет, что демократия вообще не есть политический режим, она представляет собой сам режим политики как форму отношения, определяющего некоего специфического субъекта. Демократия есть сам институт политики, институт ее субъекта и формы ее отношений. Ее парадоксальность проявляется уже в самом терминевласть тех, кто «не имел права» управлять, переворачивание естественного порядка вещей, когда правят не те, кто должен. Впрочем, как замечает Рансьер, для нас этот парадокс не является очевидным, поскольку демократия для нас, по сути, «деполитизирована» и не воспринимается как объект политического выбора, но «переживается как окружающая среда, как естественная среда для постмодернистской индивидуальности, не навязывающая уже борьбы и жертв, которые противоречили бы удовольствиям эгалитарной эпохи""82. Народ, являющийся субъектом.

80 Шмитт К. Государство и политическая форма. — М.: Издательский дом Государственного университета — Высшей школы экономики — 2010. — С. 62.

81 Там же. С. 83.

82 Рансьер, Ж. На краю политического / Пер. Б. М. Скуратова. — М.: Праксис. — 2006. С. 45.

107 демократии, а стало быть, матричным субъектом политики — не совокупность членов сообщества и не трудящийся класс населения. Это дополнительная часть по отношению ко всякому подсчету часть населения, позволяющая идентифицировать с сообществом и неучтенных.

Рансьер также пишет, что существование политики ни в чем не является необходимым, но что она приходит в истории форм господства как всегда временная случайность. Политика никоим образом не является реальностью, обусловленной необходимостью сплочения людей в сообщество. Она есть исключение из принципов, по которым действует такое сплочение. ««Нормальный» порядок вещей состоит в том, что человеческие сообщества собираются под властью тех, кто имеет права властвоватьправа, доказанные самим фактом, что властители властвуют"83.

И здесь снова можно задать вопрос, зачем нужна политика как таковая, если в современном мире мы отмечаем тенденцию к деполитизации? Политика по Рансьеру существует как отклонение от нормального хода эволюции вещей. И как раз эта аномалия выражается в природе политических субъектов, которые являются не социальными i группами, но формами учета неучтенных. Политические субъекты с точки зрения Рансьера — это те, кому нет места в существующих структурах, кто не удовлетворён «естественным» положением дел и кто способен изменить существующие правила игры. Политика — это борьба не между легальными участниками пространства власти, а борьба за саму эту легитимацию (за то, чтобы альтернативный голос был услышан и признан в качестве легитимного). Соответственно, политический конфликт разворачивается между структурированным социальным телом и теми, кто не находит своего места в нём. «Ситуация политики» — это возможность «взять слово» для тех, кто ранее был лишен права голоса, кто никак не именовался и не занимал никакого видимого места в общественной жизни.

83 Рансьер, Ж. На краю политического / Пер. Б. М. Скуратова. — М.: Праксис. — 2006. — С. 207.

Исходя из этого, логично считать, что для политики сущностным является несогласие, диссенсус. Консенсус же по Рансьеру представляет собой «упразднение политики».

Шанталь Муфф, известная, помимо прочего, своим критическим анализом трудов Карла Шмитта, в частности его концепта «политического». В своих работах разбирает противоречия демократии и либерализма, заявляемые Шмиттом и пытается показать, что это противоречие является лишь видимым. Согласно Шмитту, единство государства должно быть конкретным единством, заранее данным и потому устойчивым. То же относится и к его пониманию идентичности народа: она также должна существовать как данность. Поэтому его различение между «нами» и «ними» на самом деле не является политически сконструированнымоно представляет собой простое признание уже существующих границ.

Шанталь Муфф предлагает отказаться от декларируемого Шмиттом парадокса, согласившись при этом с его доводами в пользу необходимости определенной однородности при демократии. То, о чем Шмитт говорит как об «однородности», она называет «общностью», чтобы подчеркнуть ее необходимость для создания «демоса». Она должна быть достаточно прочной, но при этом совместимой с определенными формами плюрализма: религиозного, морального и культурного, а также плюрализма политических партий.

Нужно сделать то, чего не делает Шмитт: признав, что единство народа представляет собой результат политического4 конструирования, следует рассмотреть все логические возможности, которые предполагает политическая артикуляция. Муфф пишет: «Понимая идентичность народа или, скорее, множество его возможных идентичностей — как форму политической артикуляции, важно отметить, что, если она действительно является политической артикуляцией, а не просто признанием эмпирических различий, то такую идентичность народа следует считать.

109 результатом политического процесса гегемонистскои артикуляции. Демократическая политика — это не та, при которой окончательно установившийся народ осуществляет свое правление. Момент правления неразрывно связан с самой борьбой за определение народа, за установление его идентичности. Однако такая идентичность никогда не может быть окончательно установлена и существует только в виде множества соперничающих форм идентификации.

Либеральная демократия, по мнению Муфф, означает признание этого основополагающего разрыва между народом и его разнообразными идентификациями. Поэтому важно всегда сохранять пространство соперничества открытым, а не пытаться заполнить его путем установления будто бы «рационального» консенсуса.

Для того чтобы понять, чем обосновывается критика Муфф концепции «рационального консенсуса», необходимо обратиться к тому, как она понимает политику и политическое. «Политическое» указывает на измерение антагонизма, который может принимать различные формы и проявляться в разнообразных социальных отношениях — которое, возможно, никогда не будет устранено. «Политика» же обращается к системе практик, дискурса и учреждений, которые направлены на установление определенного порядка и на организацию человеческого сосуществования в условиях, которые всегда потенциально ведут к конфликту, так как затронуты областью «политического». Следуя выводам Муфф, нам необходимо признать, что конфликт в либеральных демократических обществах не может и не должен быть искоренен, так как спецификой современной демократии является именно признание и легитимизация конфликта. Современная демократическая политика требует, чтобы «другие» воспринимались не как враги, которые должны быть уничтожены, а как соперники, против идей которых можно бороться,.

84 Муфф Ш. Карл Шмитт и парадокс либеральной демократии // Логос, №б. — 2004. — С. 153.

110 даже отчаянно, но чье право защищать эти идеи никогда не будет поставлено под вопрос.

Таким образом, Муфф признает неискоренимость антагонизма, о котором писали и Шмитт, и Рансьер, однако, предлагаемая ей концепция агонистической демократии, дает возможность сменить акценты таким образом, что политика уже не представляется борьбой непримиримых начал. Ее собственная концепция является своеобразным синтезом теории делиберативной демократии Хабермаса и шмиттовского понимания политики. Муфф пишет, что в конфликтном консенсусе нет ничего плохого, напротив, мы должны признать, что всякий консенсус представляет собой всего лишь промежуточный результат временной гегемонии, стабилизацию власти, и что он всегда связан с определенной формой исключения. Щей о том, что власть со временем может раствориться в ходе рациональных дебатов, а легитимность может основываться на чистой рациональности, суть иллюзии, которые могут представлять угрозу для демократических институтов.

Из всего вышеизложенного мы можем увидеть, что для теоретиков диссенсусных моделей демократии основной проблемой является.

— V ^ возможность политики в современном мире. Они считают консенсусные теории идеалистическими, говоря о том, что в современном мире отношения в обществе устроены совсем не так, как представляется сторонникам теории политики как публичной коммуникации. Политика это разрыв, нарушение «нормального хода вещей», и простое игнорирование этого не снимает существующих противоречий. Внимание теоретиков диссенсусной модели демократии приковано к тому, каким образом возможно проявление политики в современном мире, и исходя из того, что осуществление политики может быть «невозможно», формируется представление о субъекте политических отношений как о таком акторе, который способен принимать чрезвычайные решения. Это верно для теории Карла Шмитта, для концепции политики Рансьера и.

111 Л л[ ' отчасти — для агонистической модели Шанталь Муфф, которая стремится уйти от крайних противопоставлений, однако ничего не пишет чрезвычайных о ситуациях, когда политическая вражда не может принять форму демократического соперничества.

Заключение

.

Целью данного исследования было рассмотрение и анализ политико-философских теорий консенсусных и диссенсусных моделей демократии. Мы полагали, что понимание того, кто или что будет являться субъектом политического действия в рамках данных теорий, будет зависеть от того, каким образом в них устанавливаются границы политики, как понимается само политическое. Предположением, которое мы собирались проверить, было представление о взаимосвязи политической онтологии и политической антропологии.

В ходе работы над диссертацией были рассмотрены теории консенсусных моделей политики X. Арендт, П. Рикера и Ю. Хабермаса, определены основные понятия данных теорийпроанализированы базовые понятия теорий диссенсусных моделей политики К. Шмитта, Ж. Рансьера и Ш. Муфф. Нами было показано, каким образом в данных теориях конституируется субъект политических отношений, а также то, как выстраивание субъекта политики связано с определением границ и значения политического в жизни общества. Для того чтобы суммировать выводы, здесь мы отметим самые существенные результаты нашей работы.

В первом параграфе первой главы нами была отмечена условность деления данных теорий на «консенсусные» и «диссенсусные», поскольку рассматриваемые теории принадлежат влиятельным и независимым политическим мыслителям, и их объединение является допущением, необходимым для удобства анализа их концепций. В ходе анализа м продемонстрировали то общее, что позволило нам объединить эти теории по одному признаку: признание необходимости достижения консенсуса или констатация неизбежности диссенсуса как неотъемлемого свойства политической жизни общества. В рамках сследования нами было показано, какую роль играет трактовка политического в теориях каждого из рассматриваемых авторов.

Общим местом для теоретиков консенсусной модели демократии является настаивание на необходимости публичного общения разумных индивидов и важности консенсуса как разрешения или снятия противоречий. В центре их внимания оказывается человек как субъект политических отношений и как политический актор, а не, к примеру, государство или политические партии Следовательно, вопрос о субъекте политики является антропологическим, и одной из задач нашей работы было рассмотрение взаимосвязи между тем, какие качества приписываются человеку как субъекту политического действия и тем, как в связи с этим видится структура политической жизни и роль политического в жизни общества.

И Арендт, и Рикер, и Хабермас говорят о человеке как о субъекте политических отношений. При этом Арендт начинает с постановки вопроса о том, что такое политика, зачем она нужна, далее выстраивая политическую антропологию.

Допущение, что антропология, разрабатываемая Арендт, является именно политической антропологией, а экзистенция человека рассматривается ею только как политическое бытие, вне которого мы можем говорить лишь о животном состоянии, является достаточно смелым выводом, требующим более детального исследования ее концепции.

Однако с нашей точки зрения это допущение является достаточно обоснованным, и политическая антропология Арендт в этой части отсылает к хайдеггеровскому понятию Dasein, буквально переводимому как «находящийся здесь человек», эквивалентом к которому также из используется понятие «человек существующий». Проверка данного предположения требует дальнейшего изучения работ Арендт и является интересным побочным выводом, сделанным в рамках данной работы.

Юрген Хабермас развивает теорию делиберативной демократии, в которой он, по сути, конструирует среду, в которой такой субъект может действовать. Системообразующим элементом теории коммуникативного действия является концепт речевого действия, которое Хабермас определяет как «акт, посредством которого говорящий хочет договориться с другим относительно чего-либо».

Делиберативность по Хабермасу, представляет собой политическую установку, направленную на социальное и олитическое сотрудничество, на открытость, готовность внимать разумным доводам других лиц так же, как своим собственным. Пространство публичной делиберативной коммуникации создает благоприятные условия для добросовестного обмена мнениями. Диалог мнений, вынесенный на общественнополитическую арену, обладает силой легитимации, поскольку в нем проявляется отношение граждан к существующей власти, а также политическая воля граждан, требующая своего воплощения в нормах закона и в административных практиках демократических государственных институтов. Делиберативная политическая практика рассматривается Хабермасом с позиции легитимации демократической дискурсивной процедуры, управляющей переговорным процессом и механизмом принятия решений. Он исходит из такого понимания коммуникации, которая в отличие от лингвистически ориентированных концепций, трактуется им как непосредственные активные межсубъектные связи во всех сферах человеческого бытия, в том числе таких, где человек выступает как субъект гражданских и общественно — политических отношений. В таком контексте коммуникация выступает не просто как межсубъектные отношения, а как интерсубъективное взаимодействие, а человек — как активный субъект действия. Хабермаса интересует не.

114 ч субъект вообще (человек как таковой), а субъект направленной социальнополитической активности, который может выступать в таких модальностях, как отдельный индивид, социальная группа и даже гражданское общество или социум в целом.

Рикер в книге «Я сам как другой» ввел понятие «человека могущего», являющейся обобщением его философских идей. Он очерчивает четыре значительные сферы человеческих способностей. Во-первых, способность говорить, вступать в общение с другими посредством языка. «Я могу говорить». Во-вторых, способность вмешиваться в ход вещей посредством действий, усилий, если можно так выразиться, прокладывать свой путь в физическом мире. «Я могу действовать». В-третьих, способность рассказывать о своей жизни и, следовательно, формировать свою собственную идентичность посредством повествования, основываясь на своих воспоминаниях. «Я могу рассказать о себе». В-четвертых, способность быть субъектом действия, рассматривать самого себя в качестве автора собственных поступков, то есть быть вменяемым. Это означает, что человек осознает, что он является субъектом, что ему может быть приписано какое-либо действие, за которое он несет ответственность, что он — вменяемое лицо. Такой этический себъект, действующий в > пространстве общественных отношений, в понимании Рикера и есть политический субъект.

Таким образом, в ходе анализа консенсусных моделей мы можем зафиксировать следующее движение мысли: от определения того, что такое политика и признание ее как сферы наиболее полной реализации человеческой к сущности, к анализу конкретных демократических обществ с целью выявления существующих в них проблем и недостатков, связанных с реализацией демократических прав индивида.

Субъектом политических отношений является человек, который не рассматривается вне общества, политики и взаимодействия с другими людьми.

Сторонники так называемой «диссенсусной» модели демократии понимают политику как диссенсус, разногласие, которое невозможно преодолеть ни в рациональном обсуждении, ни устранить иным образом (поскольку это означает разрушение самой сферы политического).

Карл Шмитт относился к числу тех, кто понимал политику как диссенсус, Ему принадлежит разработка фундаментальной дихотомии «друг / враг», которая в его концепции определяет суть политических отношений, и именно к его работам, посвященным критике либеральной демократии, обращались те, кто стремился доказать, что у демократии есть будущее в современном мире.

Жак Рансьер пишет о том, что он называет «концом политики». Характерная черта политики — быть делом субъекта, который «властвует самим фактом того, что не имеет права властвовать», такого субъекта, голос которого не слышен в «нормальных условиях». Таким образом, субъектами политики могут либо «не принимаемые во внимание группы», которые добиваются признания, затем встраиваются в фиксированные социальные структуры и перестают заниматься политикой, либо «не принимаемые во внимание группы», которые занимаются политикой как ! искусством, либо отдельные активисты. В современном обществе с его1 тенденцией понимать задачу политики как «умиротворение», мы можем говорить о «конце политики».

Он пишет, что существование политики ни в чем не является необходимым, но что она всегда приходит в истории форм господства как временная случайность. Политика никоим образом не является реальностью, обусловленной необходимостью сплочения людей в сообщество. Она есть исключение из принципов, по которым действует такое сплочение — и «ситуация политики» — это возможность «взять слово» для тех, кто ранее был лишен права голоса, кто никак не именовался и не занимал никакого видимого места в общественной жизни. Исходя из этого, логично считать, что для политики сущностным является несогласие,.

Л I I диссенсус. Консенсус же по Рансьеру представляет собой «упразднение политики».

Карла Шмитта и Жака Рансьера объединяет мысль о том, что политика — это нарушение «нормального положения дел».

С точки зрения Шмитта, политическое — это степень интенсивности ассоциации или диссоциации людей, мотивы которых могут быть национальными (в этническом или культурном смысле), хозяйственными или мотивами другого рода.

Он видел суть политической экзистенции народа как субъекта политики в способности определять друга и врага. Если у него больше нет способности или воли к этому различению, он прекращает политически существовать. Сувереном является тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении. Под чрезвычайным положением следует понимать любые решения о государстве. Сувереном, субъектом политики, выступает государство. Государству, как сущностно политическому единству, принадлежит jus belli, то есть реальная возможность в каждом данном случае в силу собственного решения определять «врага» и бороться с «врагом», то есть объявлять войну. Эта возможность является определяющей для его статуса как политического единства.

Таким образом, мы можем увидеть важность той самой «возможности» политики, о которой писал Шмитт.

Кроме того, интересным представляется сближение теорий Арендт и Карла Шмитта в той части, где они пишут чрезвычайных ситуациях, не подпадающих под общие правила.

Арендт в связи с этим говорит о «суждении» как способности сказать: это правильно, а это неправильно, это красиво, а это некрасиво.

ОС.

Суждение — это способность отделять одно от другого. Особенную значимость оно обретает в чрезвычайных политических ситуациях. Арендт.

85 Арендт X. Лекции по политической философии Канта / Пер. с англ. А. Глухова, послесловие А. Ф. Филиппова. — СПб.: Наука, 2012. — С. 179−180. пишет, что когда исчезают ориентиры для суждения, способность суждения вступает в свои права. Шмитт в этой связи напоминает, что суверен — это тот, кто принимает любые чрезвычайные решения — то есть решения о сути государства. В обоих случаях определяющей будет возможность действовать — при помощи слов и принятия политических решений.

Концепция агонистичечкой демократии, предлагаемая Муфф выглядит более оптимистично, чем та картина, которую рисуют Шмитт и Рансьер. Она признает неискоренимость антагонизма, о котором писали и Шмитт, и Рансьер, однако, предлагаемая ею концепция агонистической демократии, дает возможность сменить акценты таким образом, что политика уже не представляется борьбу непримиримых начал. Муфф пишет, что в конфликтном консенсусе нет ничего плохого, напротив, необходимо признать, что всякий консенсус представляет собой всего лишь промежуточный результат временной гегемонии, стабилизацию власти, и что он всегда связан с определенной формой исключения. Предложенная Муфф концепция является своеобразным синтезом теории делиберативной демократии Хабермаса и шмиттовского понимания I политики. 1.

Таким образом, диссенсусные модели отличаются от консенсусных признанием того, что хотя публичная коммуникация и является важным элементом политической жизни, диалог не всегда возможен и не всегда ведет к достижению согласия. Теоретики диссенсусных моделей расходятся в понимании того, что такое политика, каковы ее роль и значение в жизни общества, однако общим постулатом для них является признание того, что существующие в обществе противоречия неустранимы и достижение абсолютного единства и согласия невозможно.

Анализируя данные теории, мы можем видеть, что и в диссенсусных моделях политики установление границ политического определяет структуру и сущность прочих элементов политической онтологии, в том числе политического субъекта.

В рамках данного исследования мы оставили в стороне генеалогию воззрений рассматриваемых нами теоретиков. Таким образом, вопрос о том, что послужило исходным пунктом движения мысли у каждого из рассматриваемых авторов: уже сложившиеся антропологические воззрения определили то, как они понимали сферу политического или же исходным пунктом были размышления о том, что такое политика, а структура политического субъекта прояснялась позднее, может стать темой для дальнейшего исследования, в котором могут быть использованы результаты нашей работы. Кроме того, результаты данной работы могут быть в дальнейшем использованы для проведения политологических исследований, посвященных анализу конституирования политического субъекта в реальных политических моделях. Данное исследование можно рассматривать как пример деконструкции политических теорий с целью выявления их существенных элементов. Такой способ анализа позволяет, помимо прочего, учитывать политико-философские взгляды авторов теорий, что помогает прояснить не только базовые положения теорий, но и основные следствия, а также их эвристческий потенциал.