Личностные детерминанты страхов и стратегий совладающего поведения у детей 9-10 лет

Актуальность исследования. Феноменология детских страхов (сферы их проявления, формы реализации и пр.) и способов совладания с ними требуют уточнения в связи с исторически обусловленной изменчивостью эмоциональной сферы личности из-за коренных преобразований социальных процессов в современной России /Акопян Л.С., 2003; Анцыферова Л. И., 1993; Изард К., 2001; Крюкова Т. Л., 2004; Куфтяк Е. В., 2003; Тащёва А. И., 2005/. Среди всех эмоций страх является наиболее опасной по своим последствиям в биологическом и в социальном аспектах жизнедеятельности личности /Изард К., 1980/. Отечественные авторы полагают, что в случае развития неадекватных стратегий совладания со страхами именно последние выступают основой разнообразных психологических нарушений и поведенческих отклонений /Захаров А.И., 2004; Лебединский В. В., 1990 и др./.

На первый взгляд, проблема детских страхов является одной из наиболее изученных в психологической науке. Действительно, в литературе описаны и подробно проанализированы нейрофизиологические предпосылки страхов /Гарбузов Е.И., 1990; Ильин Е. П., 2002; Ковалёв А. Г., 1957; Хомская Е. Д., 1972/- их общепсихологические механизмы возникновения и развития /Вилюнас В., 1976; Захаров А. И., 2004; Изард К., 1980; Прихожан А. М, 2000 и др.) — описаны функции страхов и их влияние на процесс личностного развития и социально-психологической адаптации человека /Абрамова Г. С., 2001; Акопян Л. С., 2003; Астапов В. М., 2004; Захаров А. И., 2004; Лебединский В. В., 1990; Лисина Е. В., 2001; Мухина B.C., 1998; Прихожан A.M., 2000 и др./. Предложены и многообразные способы коррекции преодоления негативного воздействия страхов на личностное развитие и жизнедеятельность людей /Акопян Л.С., 2003; Василюк В. Ф., 1984; Захаров А. И., 2004; Костина Л. М., 2002; Крюкова Т. Л., 2004; Куфтяк Е. В., 2002; Прихожан A.M., 2000; Тащёва А. И., Грид-нева С.В., 1994, 2002, 2004, 2005 и др./. Однако феноменология (сферы проявления, формы реализации и пр.) детских страхов и способов совладания с ними в наше время требуют уточнения в связи с исторически обусловленной изменчивостью эмоциональной сферы личности из-за коренных преобразований социальных процессов в современной России /Акопян Л.С., 2003; Анцыферова Л. И., 1993; Изард К., 2001; Крюкова Т. Л., 2004; Куфтяк Е. В., 2003; Тащёва А. И., 2005,2007/.

Совладание со страхами рассматривается современными психологами в качестве естественного способа развития личности — изучается личностная детерминация как на решающий фактор формирования разнообразных нормальных и патологических процессов и состояний в психической и поведенческой сферах. Особое внимание уделяется исследованию аффективно-когнитивных структур, отвечающих за интерпретацию ребенком различных социальных ситуаций развития в определенном контексте, способствующем успешному/неуспешному совладанию с возникающими в этих ситуациях страхах /Данилова Е.Е., 1990; Корытова Г. С., 1998; Куфтяк Е. В., 2002; Липситт Л. П., 1966; Миронова Т. Б., 2002; Петченко В. А., 1999; Спайкер Ч. К., 1966/.

Идея личностной детерминации различных психологических феноменов весьма популярна: когнитивные /Габдулина Л.И., 1999; Зинченко Е. В., 2000; Шкуратова И. П., 1994/ и атрибутивные процессы /Агнаева Е.Х.-М., 2001; Зелинская С. Ю., 2004; Тащёва А. И., 1987,2001, 2004/, профессиональная карьера, профессиональные планы и этапы профессионального становления /Джанерьян С.Т., 2004; Прокопьева Е. В., 2000; Шевелёва A.M., 2000 и др./, профессиональная деформация личности /Джанерьян С.Т., 2004; Иванова Е. В., 1996; Рогов Е. И., 1994; Тащёва А. И, 2005/ и т. д.

Чаще всего под личностными детерминантами детских страхов авторы понимают взаимосвязанную систему интерпретационных схем — личностных конструктов /Изард К., 1980; Ильин Е. П., 2002/. На наш взгляд, такое узкое понимание личностных детерминант не позволяет рассматривать проблему страхов детей в соответствии с разработанной в отечественной психологии концепцией личности как многоуровневой системе отношений с различными сторонами реальности /Мясищев В.Н., 1957/, в которой выделяются интериндивидуальные (внешне обусловленные, связанные с социальным контекстом) и интра-индивидуальные (внутренне обусловленные, присущие самой личности) /Ананьев Б.Г., 2001/, а также метаиндивидные (связанные с воздействием личности на других людей) /Петровский А.В., 1982/ компоненты структуры личности. В результате значительно сужается диапазон возможностей специалистов по оказанию профессиональной психологической помощи детям с дезадаптив-ными страхами.

В русле концепции личности как многоуровневой системы отношений особенно интересен младший школьный возраст, поскольку главным фактором развитие в 6−10 лет является первичный опыт значительного изменения социальной ситуации, статуса, ведущей деятельности, мотивации, что приводит к быстрому изменению личностной структуры и основных психических процессов /Абрамова Г. С., 2001; Обухова Л. Ф., 2003 /. В психологическом плане личность младшего подростка до сих пор изучена недостаточно: нет всестороннего понимания внутренних процессов в широком контексте жизнедеятельности ребенка. Большинство исследований выполнено в рамках возрастной, педагогической и специальной психологии, в которых ребёнок рассматривается преимущественно в качестве субъекта образовательного процесса /Богданова Н.А., 2000; Божович Л. И., 1995; Кривцова С. В., 1997; Петченко В. А., 2002; Славина JI.C., 1967 и др./. Общетеоретические вопросы функционирования личности в этот относительно «спокойный» период, как правило, выступают фоном для описания психолого-педагогических проблем, возникающих в ведущей деятельности младшего подростка. Но каждый возрастной этап характеризуется не простой совокупностью отдельных психологических особенностей, а своеобразием целостной структуры личности ребенка /Божович Л.И., 1995; Фельдштейн Д. И., 2004/, что предполагает анализ личностных детерминант страхов в младшем подростковом возрасте в рамках предложенного Б. Г. Ананьевым интериндивидуального и интраиндивидуального аспектов личностной структуры с учетом актуального опыта ребенка и социальной ситуации его развития /Ананьев Б.Г., Выготский Л. С., 1997/.

Проблема страхов в описываемом возрасте часто анализируется учеными как вспомогательная, «факультативная» в свете главных, с точки зрения взрослых, проблем развития личности. При этом упускается из виду, что страхи детей 9−10 лет, часто трактуемые как признак инфантилизации или регрессии на ранние стадии развития личности может получить иную интерпретацию в рамках концепции совладающего поведения Р. Лазаруса, которая лежит в основе современных представлений о разнообразных формах активного и пассивного копинга фрустрирующих жизненных обстоятельств /Данилова Е.В., 1990; Крюкова Т. Д., 2004; Куфтяк Е. В., 2002, 2003; Лазарус Р., 2003; Тащёва А. И., Гридне-ва С.В., 2002/. Выражение сильных негативных эмоций, к которым относится страх, рассматривается в качестве пассивного (неконструктивного, дезадаптив-ного) способа совладающего поведения. Однако в литературе речь чаще идет о комплексе негативных эмоций, проявления же страха в качестве способа совла-дания личности, находящейся в «некритическом» возрастном периоде развития (младший подростковый возраст), редко подвергаются детальному анализу.

Таким образом, неисследованной оказывается оценка возможных констелляций (сочетаний) личностных детерминант, приводящих к выбору ребёнком экспрессии эмоции страха в качестве способа совладания с жизненными трудностями.

Цель работы — исследование специфики взаимосвязи между стратегиями совладающего поведения, личностными характеристиками, содержанием и особенностями проявления страхов у детей 9−10 лет.

Предмет исследования — комплекс выраженных личностных черт и характеристик значимых межличностных отношений, проявляющийся в копинг-стратегии демонстрации эмоции страха.

Объект исследования — личность ребёнка 9−10 лет.

Гипотезы исследования:

1. Комплекс личностных черт и представлений детей о характере значимых межличностных отношений (близкие взрослые и друзья) можгут определять специфику проявления страхов у детей 9−10 лет.

2. Дети 9−10 лет с определенными личностными особенностями во фру-стрирующих ситуациях могут чаще воспроизводить эмоцию страха в качестве разновидности пассивной копинг-стратегии.

3. Комплекс личностных черт и субъективных характеристик значимых межличностных отношений у детей 9−10 лет могут определять различия в их поведенческом репертуаре выражения эмоции страха с целью совладания с фрустрирующими ситуациями.

4. Определенные копинг-стратегии близких людей, проявляемые ими в ответ на активное выражение страха ребенком, могут способствовать закреплению в личностной структуре последнего паттернов совладания в виде деструктивной эмоциональной экспрессии страха.

Задачи исследования.

Теоретические задачи:

1. Проанализировать теоретические представления об особенностях личности ребенка 9−10 лет.

2. Описать психологические характеристики эмоции страха как феномена аффективной сферы личности ребенка 9−10 лет.

3. Определить личностные детерминанты стратегий совладающего поведения у детей 9−10 лет.

Методические задачи:

4. Подобрать комплекс психодиагностических методик для изучения страхов, качеств личности и копинг-стратегий детей 9−10 лет, проявляющихся в поведении и системе отношений.

5. Разработать критерии разделения выборки респондентов на основную и контрольную группы, изучить возможности использования детьми внешнего личностного ресурса совладания с фрустрирующими ситуациями.

Эмпирические задачи:

6. Исследовать содержательные характеристики страхов детей выборки.

7. Провести сравнительный анализ проявлений страхов у детей с различным набором личностных характеристик.

8. Изучить выраженность и содержание репертуара стратегий совпадающего поведения у детей 9−10 лет.

9. Исследовать взаимосвязь между комплексом личностных характеристик детей 9−10 лет и содержанием стратегий совладающего поведения.

Теоретической и методологической основой исследования выступили культурно-историческая теория о развитии высших психических функций (J1.C. Выготский) — концепция личности как многоуровневой системы отношений, выражающей личностный опыт и определяющей переживания человека (В.Н. Мя-сищев) — положения об интра-, интери метаиндвидуальном компонентах структуры личности (Б.Г. Ананьев, А.В. Петровский) — теория дифференциальных эмоций (К. Изард) — концепция о познавательной роли эмоций (М. Арнольд, Р. Лазарус) — положения о социально-психологической детерминации процесса развития эмоциональной сферы детей 9−10 лет (Л.И. Божович.- Л.С. ВыготскийB.C. МухинаД.И. Фельдштейн) — экзистенциальная концепция эмоции страха как необходимого элемента становления и функционирования личности (С. Кьеркегор) — когнитивно-поведенческая концепция совладающего поведения личности (Р. Лазарус, С. Фолькман).

Методы исследования: метод теоретического анализа источников по проблеме, метод изучения документов, наблюдение, опрос, психодиагностический метод, метод экспертных оценок (экспертами стали 7 психологов и 7 педагогов, знающие детей по роду своей профессиональной деятельности), контент-анализ представлений детей о страхах и копинг-стратегиях, метод сравнения групп и метод статистической обработки психодиагностических данных и верификации гипотез.

Методический инструментарий представлен семью методиками, раскрывающими три психологические реалии: личностные характеристики детей, особенностей их восприятия себя (опросник Р. Кеттелла (12 CPQ), опросник «Атрибутивное сопровождение общения» А. И. Тащёвой, рисуночный тест «Несуществующее животное») — содержание и «возрастная динамика» их страхов (опросник Филлипса на выявление школьной тревожности (ШТФ) — рисуночный тест «Мои страхи» и авторский опросник, направленный на изучение страхов детей 9−10 лет) и совпадающее поведение (опросник копинг-стратегий детей школьного возраста И. М. Никольской и P.M. Грановской в модификации Е. В. Куфтякдетский вариант фрустрационного теста С. РозенцвеЙ-гаавторский опросник, изучающий реагирование на страх самих детей, их родных и друзей). На опрос каждого ребёнка уходило около 3-х часов — фиксировались 387 показателей.

Использовались стандартные методики математической статистики: критерий углового преобразования Фишера для сопоставления двух групп по частоте встречаемости исследуемого признака (позволил оценить достоверность различий между процентными долями представленности признака в основной и контрольной группах) — t-критерий Стьюдента для независимых выборок (позволил оценить достоверность количественных различий интервальных значений сведений из опросников и тестов, когда распределение данных не отличалось от нормального по критерию Колмогорова-Смирнова), U-критерий Манна-Уитни (позволил оценить достоверность различий между двумя малыми группами по уровню выраженности исследуемых признаков по частотам ранговых и интервальных значений данных опросников и тестов, когда распределение данных могло отличаться от нормального) — коэффициенты ранговой корреляции Пирсона (в случае нормального распределения исследуемых признаков), Спирмена (для непараметрического анализа) и Кендалла (tau-b) для установления взаимосвязей между исследуемыми признаками. Коэффициент ранговой корреляции Спирмена применялся для установления количественной связи между признаками, коэффициент тау-б Кендалла использовался для анализа всех возможных соответствий (конкордаций) между связываемыми парами значений. Расчёты производились с использованием многоцелевого пакета статистических программ SPSS для Windows (версия 11.5).

Диагностическая процедура проводилась однократно, индивидуально, обязательно с добровольного согласия каждого ребёнка, его родителей и педагогов. Исследование осуществлялось единообразно: опросники и тесты предъявлялись всем респондентам в одинаковом порядке, время выполнения заданий не ограничивалось. На опрос одного ребёнка в среднем уходило около трех часов. В целом по каждому респонденту получено 387 показателей: по тесту С. Розенцвейга — 99 показателейпо тесту Р. Кеттелла (12 CPQ) — 27 показателейпо тесту ШТФ — 19 показателейпо опросникам о копинг-стратегиях детей и их близких — 93 показателяпо авторской анкете о страхах детей, рисункам «Мой страх» и «Несуществующее животное — 149 показателей, по всей выборке -54 180 показателей.

Способы обработки и интерпретации данных были стандартными. Однако в отдельные методики нами были внесены модификации, соответствующие цели, гипотезам и задачам исследования.

Характеристика выборки. Выборка была простой, бесповторной и составила 140 детей 9−10 лет (70 мальчиков и 70 девочек). Выборка делилась на две группы: основную (35 мальчиков и 35 девочек) и контрольную (35 мальчиков и 35 девочек). Критерии деления групп: 1) факт обращения педагогов и родителей за профессиональной психологической помощью ребёнку, имеющему выраженные страхи- 2) психодиагностически подтвержденный дезадаптивный характер страхов ребёнка. Такой комплекс критериев позволил сформировать адекватную цели исследования основную группу испытуемых, имеющих достаточные признаки максимальной выраженности дезадаптивных страхов, и сформировать четко отличающуюся контрольную группу детей, страхи которых не имели дезадаптивного характера.

Положения, выносимые на защиту:

1. Уровень выраженности и сфера проявления страхов зависят от личностных характеристик, определяющих особенности общения и взаимодействия детей: сниженная социальная компетентность (затруднения в общении с педагогами, близкими взрослыми и сверстниками) и инфантильность в восприятии себяменьшая развитость когнитивных навыков оценки фрустрирующих ситуаций (проявляющаяся в неуверенности в своих учебных способностях и когнитивной упрощенности восприятия различных социальных ситуаций) — выраженная ориентация на значимость (приоритет) других людей в оценке своей личностизаниженная самооценказатруднения в поддержании позитивного образа «Я» и в самовыраженииповышенная эмоциональная возбудимость, детерминированная фрустрацией социальных потребностейострое восприятие своей инакости (отличительности) и обидчивость.

2. У детей 9−10 лет с определенными личностными особенностями выраженное проявление эмоции страха выступает в качестве разновидности пассивной копинг-стратегии, выполняющей сигнальную функцию для привлечения внимания людей из близкого окружения к фрустрирующей ситуации и активизации их участия в её разрешении.

3.Восприятие ребенком копинг-стратегий близких людей и друзей, возникающих у них в ответ на активное выражение ребенком страха, способствует формированию у него устойчивого представления об эффективности такого паттерна совладания, который компенсирует дефицитарную систему межличностных отношений в семье.

4. Проявление страха в качестве деструктивной копинг-стратегии у детей 9−10 лет не связано с преднамеренным преувеличением (аггравацией) ребенком проблемности фрустрирующей ситуации или с его стремлением к манипулированию другими людьми.

5. Набор личностных характеристик детей 9−10 лет может выступать предиктором (диагностическим маркёром) дезадаптивного характера проявления эмоции страха во фрустрирующих ситуациях в качестве спонтанной деструктивной копинг-стратегии. Специфическим маркером выступает триада личностных факторов: 1) пониженный уровень интеллекта и когнитивная простота оценки социальных ситуаций- 2) повышенный уровень астенизации личности, проявляющийся в выраженной усталости, замнутости, упрямстве, большом количестве косвенных вербальных реакций самозащитного типа экстрапунитив-ной направленности- 3) повышенный уровень чувства вины, заниженная самооценка, сильная озабоченность внешним оцениванием личности со стороны окружающих.

Научная новизна. Описаны представления детей о динамике изменения содержания их страхов и о стратегиях совладающего поведения: собственных, близких родственников и друзей. Предложена интерпретация выражения эмоции страха в качестве особой разновидности совладающего поведения в 9−10 лет и указаны особенности её проявления. Получены данные о том, что содержание, область проявления и степень выраженности страхов у детей 9−10 лет отражают доступность для ребенка внешнего социально-психологического ресурса совладания с фрустрирующими ситуациями. Обнаружено, что недостаточность имеющегося у личности социально-психологического ресурса совладания может быть связана с генерализацией стратегии выражения эмоции страха и её закреплением в качестве выраженного характерологического признака. Выявлены личностные факторы, опосредующие выбор детьми 9−10 лет экспрессии эмоции страха в качестве деструктивной копинг-стратегии. Показано, что посредством выражения эмоции страха дети компенсируют дефицит социального внимания к себе и воздействуют на партнёров по общению, привлекая их к участию в разрешении своих проблемных ситуаций и установлению более интенсивных поддерживающих социальных контактов. Описаны половые различия в проявлениях различных копинг-стратегий у детей 9−10 лет, выделены наиболее предпочитаемые ими способы реагирования на фрустрирующие ситуации. Установлены личностные характеристики, воздействие на которые позволяет провести более точную коррекцию дезадаптивных черт, связанных с деструктивной эмоциональной экспрессией страха.

Теоретическая значимость исследования состоит в развитии научных представлений о механизмах личностной детерминации поведенческих проявлений эмоции страха и ее роли в личностном функционировании у современных детей 9−10 лет. Исследование расширяет и углубляет существующие концепции совладающего поведения, способах его реализации и содержании пассивных копинг-стратегий. Данные о половых различиях детей в содержании и динамике страхов, содержании копинг-стратегий детей 9−10 лет позволяют составить более глубокое и дифференцированное представление о личности ребенка в младшем школьном возрасте. Создан комплекс специфических психодиагностических процедур, отвечающих отечественной концепции личности как многоуровневой системы отношений и позволяющий выявлять личностные маркеры дезадаптивных копинг-стратегий в младшем школьном возрасте.

Практическая значимость работы заключается в использовании полученных данных для повышения эффективности профилактической и коррекци-онной работы с детьми 9−10 лет в изменившихся социальных условиях, а также в возможности совершенствования научно-методической и предметной подготовки семейных и школьных психологов, педагогов. Результы проведенного исследования позволяют создать программы психологической профилактики и коррекции личности, направленной на обнаруженные личностные факторы, отвечающие за возникновение страхов в качестве неконструктивных копинг-стратегий.

Достоверность полученных результатов обеспечивалась методической обоснованностью общего замысла исследования, использованием адекватных исследовательских процедур, достаточным объёмом эмпирического материала, применением современных математических процедур обработки данных, адекватных эмпирическому материалу и проверяемым гипотезам.

Апробация и внедрение результатов исследования. Материалы диссертационного исследования представлялись на заседаниях кафедры психологии личности Южного федерального университета (ЮФУ) (Ростов-на-Дону, 2003;2007) — на Международных конференциях и конгрессах: «Методологические проблемы психологии: иллюзии и реальность» (Томск, 2004), «Социальная психология 21 столетия» (Ярославль, 2004), «Образование и семья: проблемы индивидуализации» (СПб., 2006), «Молодое поколение 21 века: актуальные проблемы социально-психологического здоровья» (Казань, 2006) — на Республиканских конференциях и конгрессах «Современная семья: проблемы и перспективы» (Ростов-на-Дону, 1994), «Современные проблемы социально-психологической адаптации детей и подростков» (Москва, 1998), «Материнство: социально-психологические проблемы (норма и девиации)» (Иваново,.

2002), «Психология и педагогика социального воспитания» (Кострома, 2005), «Значение прикладной психологии в новейшей истории России» (Ставрополь, 2005), «Гуманитарные проблемы современной психологии» (Таганрог, 2005), «Ананьевские чтения — 2005» (СПб., 2005), «Вызовы эпохи в аспекте психологической науки и практики» (Казань, 2006), «К 120-летию Московского психологического общества» (Москва, 2005), «Психология совладающего поведения» (Кострома, 2007) — на Республиканском семинаре «Формирование установок толерантности и профилактика экстремизма в Российском обществе» (Ростов-на-Дону, 2002).

Материалы работы используются в учебном процессе Южного федерального университета, Южно-Российского гуманитарного института и Донского педагогического колледжа (ДНК) при чтении курсов и спецкурсов «Основы психологического консультирования», «Актуальные проблемы психологического консультирования», «Индивидуальное психологическое консультирование», «Психологическое консультирование семьи», «Психология семейных отношений», «Психология семьи», «Психологические проблемы семьи» (Ростов-на-Дону, 1994;2007) — а также в практической деятельности психологов при оказании профессиональной психологической помощи детям и подросткам в Областном центре социальной помощи семье и детям г. Ростова-на-Дону (базового методического) (Ростов-на-Дону, 1994;2007), в Центре ТОО «Виола» психологической помощи детям, страдающим онкогематологическими заболеваниями (Ростов-на-Дону, 1991;1998), в ДПК и СПК начальная школа-д/с «Лукоморье» (Ростов-на-Дону, 2000;2007) — Министерством общего и профессиональ-нопюбразования Ростовской области (Ростов-на-Дону, 2000;2007).

Публикации. По теме диссертационного исследования опубликовано 24 работы общим авторским объёмом в 9,6 усл.п.л. В том числе 5 статей, 3 методических пособия и 16 тезисов (из них одна статья и одни тезисы авторским объёмом 0,4 усл.п.л. — в журналах, рекомендованных ВАК МО РФ для публикации материалов кандидатских диссертаций).

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введениядвух главзаключения, содержащего выводы, практические рекомендации и перспективы дальнейшего исследования проблемысписка цитируемой литературы из 167 наименований, из них 4 — на английском языке, и 16 приложений. Объем основного текста составляет 152 машинописных страниц, иллюстрирован 71 таблицей, из них 60 — в Приложениях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Теоретический анализ проблемы личностных детерминант проявления у детей 9−10 лет дезадаптивных страхов и частоты выбора ими конкретных стратегий совладающего поведения в трудных (фрустрирующих) жизненных ситуациях позволил сделать следующие теоретические обобщения:

1. Ключевым новообразованием личностной структуры младшего подростка выступает социальное «Я», дифференцированное на актуальный и идеальный компоненты. Появление идеального «Я» позволяет развиваться внутренним механизмам саморегуляции поведения во фрустрирующих ситуациях. Однако недостаточный социальный опыт ребёнка делает этот механизм слабым и уязвимым, создавая условия для его обращения к внешнему, социально-психологическому ресурсу совладания — системе отношения со значимыми другими. Возникает устойчивая ориентация на другого человека как поддерживающего партнёра. В системе потребностей ребёнка на первое место выходят потребности социальные (социальное сравнение и оценка, подтверждение своего «Я» другими людьми и его признание). Поведение впервые начинает выполнять функцию не просто презентации себя другим, но и функцию социальной мимикрии (представления себя другим в соответствии с их ожиданиями). Способность к рефлексии связана с потребностью в целенаправленном воздействии на партнёров по общению с целью формирования желаемого образа «Я».

2. Важным приобретением возраста 9−10 лет становится дифференциация актуального и возможного (фантомного, придуманного) миров личности, механизмом разделения которых оказываются сильные эмоции, в том числе — страх. Определение границ собственного усложненного «Я» и проверка их устойчивости реализуется через эмоциональную экспрессию, которая часто связана не с актуальными, а с воображаемыми, фантомными проблемными ситуациями, на которые проецируется то или иное представление о себе, включающее внешний и внутренний ресурс совладания с проблемами.

3. В силу неразвитости личности ребенка и гетерохронии в формировании достаточного внутреннего ресурса для совладания с фрустрирующими ситуациями в страхах детей часто опредмечиваются фантомные угрозы, связанные с их сомнениями в своих способностях к эффективному разрешению проблемных ситуаций. Такое понимание согласуется с психоаналитической трактовкой страха в качестве защитного механизма слабого «Я», который требует преодоления. Однако имеются достаточные теоретические основания трактовать страх в 9−10 лет как разновидность пассивной копинг-стратегии — деструктивной эмоциональной экспрессии страха, направленной на привлечение внимания окружающих и интенсификацию их взаимодействия с ребенком с целью восполнения дефицита во внешнем, социально-психологическом ресурсе преодоления фрустрирующих ситуаций.

4. Выбор пассивной копинг-стратегии теоретически связан со специфическим набором личностных детерминант, складывающихся в определенной системе отношений личности. К этим детерминантам относятся его устойчивые паттерны социального взаимодействия во фрустрирующих ситуацияхпаттерны взаимодействия с ребенком людей из ближайшего окружения (близких взрослых и друзей) — комплекс социально-психологических черт личности, выделенных Р. Кеттелломпредставления ребёнка о своей личности и о характере социального взаимодействия с окружающими его близкимисамооценкасостояние здоровья ребёнкауровень его когнитивных способностей оценки социальных ситуаций, который проявляется в содержании атрибутивных процессов общения.

На основе эмпирического определения связи выделенных детерминант с процессами возникновения страхов и совладания с фрустрирующими ситуациями мы можем сформулировать следующие эмпирические выводы:

5. Комплекс личностных особенностей, связанных с внешним и внутренним личностным ресурсом совладающего поведения, определяет содержание и другие характеристики страхов детей 9−10 лет и отражает доступность для ребенка внешнего (интериндивидуального) личностного ресурса совладания с фрустрирующими ситуациями.

6. У мальчиков страхи чаще имеют дезадаптивный характер в случае отсутствия в семье отца, у девочек же — в случае отсутствия в семье дедушки. В силу возрастной специфики личности в 9−10 лет наличие в семье сиблинга (брата или сестры) одного с ним пола значимым образом снижает вероятность развития у ребенка дезадаптивных страхов.

7. Дети основной группы более чувствительны к социальным страхам, содержание которых связано с опасениями, что окружающие не примут участия в оказании им помощи во фрустрирующих ситуациях. Они более развернуто, обобщенными категориями описывают свои страхиу детей же контрольной группы страхи более конкретны.

8. Контекст школьного обучения обостряет восприятие ребенком наиболее уязвимой в этом возрасте стороны личности — систему социальных связей и отношений, составляющей основу внешнего ресурса совладания с трудными жизненными ситуациями. В личностной структуре детей основной группы преобладает «невротическая триада» факторов. Образ «Я» этих детей отличается доминированием отрицательных оценок и характеристикой себя в качестве слабых и социально некомпетентных личностей. Эти дети не уверены в своих силах, социально некомпетентны, замкнуты, робки, обидчивы, чрезмерно осторожны, поскольку из-за нарушенных социальных связей им больше приходится рассчитывать на свои слабые возможности.

9. У детей основной группы недостаточность внешнего личностного ресурса совладающего поведения сопровождается несформированностью внутреннего ресурса для совладания: они менее развиты в когнитивном плане. У них слабее психофизиологические возможности совладания со стрессом, они чаще имеют нарушения соматического здоровья, что может быть объяснено как «бегство в болезнь». В большей мере эти характеристики свойственны мальчикам, которые в силу культурных ожиданий не могут открыто проявлять свою слабость перед лицом трудных жизненных ситуаций.

10. Сниженная социально-психологическая компетентность личности ребенка, когнитивная простота восприятия ситуаций общения, выраженная ориентация на значимость других людей в оценке своей личности, заниженная самооценка, затруднения в поддержании позитивного образа «Я» и в самовыражении, повышенная эмоциональная возбудимость, детерминированная фрустрацией социальных потребностей, острое восприятие своей инакости (отличительности) и обидчивость предопределяют сферу проявления страхов и уровень их выраженности. Есть четыре критические сферы, в которых выраженность страхов у детей с описанным личностным комплексом выходит за пределы «нормального» уровня: а) ситуации проверки учебных знаний, б) самовыражение, в) отношения с педагогами, г) несоответствие социальным ожиданиям. Наиболее сильную тревогу дети основной группы переживают в ситуациях оценки их знаний, достижений и возможностей.

11. Наличие у ребёнка описанного комплекса личностных факторов лежит в основе его стремления к частому использованию выражения эмоции страха в качестве разновидности пассивной копинг-стратегии во фрустрирующих ситуациях. Эта стратегия органично сочетается с более частыми выборами копинг-стратегий в виде установления социальных контактов (общения) и поиска духовной опоры. Посредством демонстрации сильного страха дети основной группы достигают большей интенсивности общения и взаимодействия со значимыми другими (близкие взрослые и друзья), успешно вовлекая последних в процесс разрешения фрустрирующих ситуаций. Предпочтение стратегии деструктивной эмоциональной экспрессии у детей основной группы не связано с их стремлением обманывать окружающих, манипулировать ими.

12. Эффективность воздействия детей на близких взрослых посредством деструктивной эмоциональной экспрессии определяется характером реагирования: чем чаще ребенок выражает деструктивные эмоции, тем скорее взрослые реагируют на это усилением социальных контактов, общением с ним. Таким образом, определенные копинг-стратегии близких людей, проявляемые ими на активное выражение ребёнком страха, способствуют закреплению в личностной структуре ребёнка паттернов совладания в виде экспрессии Интенсивного страха, аддитивных (взаимодополнительных) к дефицитарной системе межличностных отношений в семье и копинг-стратегиям близких взрослых. Выделенный личностный комплекс может рассматриваться в качестве предиктора деза-даптивного характера проявления эмоции страха как копинг-стратегии.

Таким образом, все выдвинутые нами гипотезы подтвердились.

Полученные результаты позволяют предложить следующие направления практического применения выводов диссертационного исследования.

1. Материалы исследования могут быть включены в процесс профессиональной подготовки, переподготовки и повышения квалификации практикующих психологов, педагогов-психологов, работающих с детьми 9−10 лет и педагогов.

2. Возможна разработка методических пособий для практических психологов по проведению психологической коррекции личности детей 9−10 лет, чьи страхи имеют дезадаптивный характерсоздание специализированных программ психологического сопровождения образовательного процесса детей с дезадаптивными школьными страхами.

3. Данные диссертационного исследования могут быть использованы в психологическом просвещении родителей «проблемных» детей и развитии у родителей личностных черт, необходимых для оптимизации общения и взаимодействия с ребенком, использующим страх в качестве доминирующей ко-пинг-стратегии.

Перспективы дальнейшего исследования данной темы могут состоять в более подробном изучении внешних детерминант выбора детьми копинг-стратегии экспрессии страха через анализ доминирующих копинг-стратегий близких, друзей и педагогов. Обнаруженные в работе половые различия требуют уточнения и более глубокой интерпретации. Целесообразно проведение исследования особенностей кодирования и интерпретации экспрессии различных деструктивных эмоциональных состояний самими детьми и их близкими. Важным является изучение особенностей взаимоотношения детей в семье, в учебной группе, досуговых группах с учетом статуса общающихся и влияния различных личностных и социально-психологических факторов на успешность кодирования и интерпретации экспрессии деструктивных эмоциональных состояний. Необходимо исследование влияния объективных условий социализации детей на выбор и характер выражения ими различных копинг-стратегий, в том числе, деструктивной эмоциональной экспрессии (страха). Следует выявить оптимальные варианты профилактики и психологической коррекции деструктивной эмоциональной экспрессии страха детьми, воспитывающимися в родительских семьях и вне семьи, в условиях образовательных учреждений открытого и закрытого типов.