АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ
ИССЛЕДОВАНИЯ. Среди проблем познания в последнее время особую актуальность приобрели те из них, которые продиктованы необходимостью осмысления последствий экспансии научного типа рациональности на все сферы человеческого бытия. К их числу относится проблема здравого смысла, его места и роли в научном познании.
В связи с быстрым ростом и распространением научных знаний остро встает вопрос об их совместимости с «традиционными» формами мысли, не прошедшими процесса теоретической обработки, одним из проявлений которых является обычный человеческий здравый смысл. Количество научной информации на сегодняшний день является самой быстроразвивающейся системой и удваивается практически каждые пять лет, опережая рост любого другого продукта человеческой деятельности. Известно, однако, что помимо этого чисто количественного фактора научное знание изменяется и качественно, временами претерпевая существенные трансформации. Последнее обстоятельство порождает проблему ассимиляции новых необычных идей научным сообществом, равно как и проблему приспособления к ним такой формы мышления, как здравый смысл.
Данная проблематика стала в особенности актуальна в эпоху, когда теоретическое естествознание и, в первую очередь, физика породили представления, в корне противоречащие тем, с которыми свыкся воспитанный в нас веками здравый смысл. В связи с данными обстоятельствами, наиболее ярко проявившимися в период последней научной революции в физике на рубеже Х1Х-ХХ вв., перед философией и методологией науки встает задача всестороннего изучения процесса взаимодействия концептуальных структур здравого смысла с вновь создаваемым научным знанием.
Ее решение, в свою очередь, предполагает исследование природы данного феномена, основных свойств, форм его существования и других особенностей. Как таковая, проблема здравого смысла может быть отнесена к числу традиционных философских проблем. Ей уделяли внимание многие классики философской мысли, в частности, если речь заходила о «первых принципах» и «последних основаниях» познания. Вместе с тем, за редким исключением, она практически никогда не становилась предметом специального рассмотрения. В результате, в отношении здравого смысла сложилась довольно парадоксальная ситуация, когда философы порой вкладывают в это понятие совершенно различный, иногда прямо противоположный смысл. Последнее обстоятельство усугубляется действительной противоречивостью самого феномена здравого смысла. Как следствие, везде, где он играет сколько-нибудь значимую роль, сохраняется подобная неопределенность, что требует проведения специального исследования данного феномена.
Следует отметить, что в контексте научного познания проблема здравого смысла возникает не впервые. Так, в частности, в физике имела место научная революция в ХУГ-ХУП вв., вызванная появлением нового научного метода, возникновением математического естествознания. Однако данная научная революция не получила рефлексивного анализа, поскольку в то время не было принято описывать, каким образом совершались открытия, изменялись научные представления. Подобное рефлексивное изучение развития науки — удел научной революции в физике двадцатого столетия. Сегодня мы имеем множество свидетельств творцов современной физики, попытавшихся осмыслить проблемы не только конкретно-научного, но и философского характера. Их работы, посвященные философским проблемам научного познания и процессу создания современной физики способны оказать неоценимую помощь в исследовании роли здравого смысла в этом процессе.
С учетом весьма неординарного характера современных физических теорий, принципиально иначе трактующих некоторые мировоззренческие категории общекультурного характера, проблема их совместимости с этими категориями, нашедшими выражение и закрепление в обычном (обыденном) человеческом здравом смысле, в более широком аспекте предстает как проблема сохранения целостности пространства культуры в условиях его прогрессирующей фрагментации, что делает ее актуальным объектом философского исследования.
СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ТЕМЫ. В отечественной философской литературе сложилась определенная традиция изучения проблемы здравого смысла в рамках проблематики обыденного сознания, которая сравнительно недавно нашла свое место на страницах философских изданий.
Первые статьи, посвященные исследованию обыденного сознания, а с ним и здравого смысла относятся к 60-м годам нынешнего столетия. Большое количество работ по данной тематике было опубликовано в 70−80-ые гг.
Общие принципы анализа обыденного сознания, его природа и место в структуре общественного сознания исследовались В. Ж. Келле, М. Я. Ковальзоном, Т. И. Ойзерманом, А. КУледовым, Е. И. Кукушкиной, Н. Н. Козловой, Т. А. Кузьминой, Л. Г. Гусляковой и другими исследователями [см. 7- 37- 72- 73- 89- 90- 97- 99- 134 и ДР-1.
Общий анализ здравого смысла, как феномена обыденного сознания впервые был дан в работах Т. И. Ойзермана, Е. И. Кукушкиной, Ю. Е. Милютина [см. 98- 121- 134].
Непосредственно философскому осмыслению проблемы здравого смысла, его связей с наукой и философией, естественным языком, другим аспектам данного явления посвящены работы таких авторов как Б. Э. Быховский, Ю. Е. Милютин, В. Б. Минаков, Б. Я. Пукшанский, В. А. Белов, А. С. Вардумян [см. 19- 39- 41- 122- 123- 124- 145].
Взаимосвязь здравого смысла и обьщенного религиозного сознания исследовалась в работах В. Г. Шадурского и Б. А. Лобовика [см. 111- 168].
В литературе, посвященной проблемам логики и методологии науки, где так или иначе затрагивается тема здравого смысла и его роли в научном познании можно выделить работы В. С. Швырева, В. С. Степина, С. Б. Крымского, А. Ф. Зотова и др. [см. 92- 95- 126- 138- 171- 172- 173].
Историко-философский анализ проблемы здравого смысла мы находим в работах М. А. Абрамова, А. Ф. Грязнова, Д. М. Луканова [см. 1- 2- 3- 61- 62- 63- 115].
В современной западной философии проблема здравого смысла в научном познании в наибольшей степени разрабатывается представителями исторической школы философии науки в лице М. Вартофского, Дж. Агасси, П. Фейерабенда и др. [42- 162- 187].
Следует, однако, отметить, что в отечественной философии до сих пор не осуществлено систематическое исследование здравого смысла, которое в рамках целостной концепции представило бы данный феномен в единстве его различных аспектов и проявлений и на этой основе позволило осмыслить его отношение к научному знанию и роль^троцессе исторического развития последнего. Эти обстоятельства обусловили выбор темы диссертационного исследования, его конкретные цели и задачи.
ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью данного диссертационного исследования является изучение места и роли здравого смысла в диалектическом процессе научного, в частности физического, познания. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
• исследовать природу здравого смысла как феномена сознания, его существенные свойства и способ формирования, выявить функции здравого смысла в познавательном процессе;
• показать, что как феномен деятельного сознания здравый смысл не ограничивается рамками обыденного сознания и продуцируется в различных сферах деятельности на основе универсальности отношения человека к миру как практического существа;
• проанализировать различные формы, в которых существует здравый смысл, в частности «научный здравый смысл» ;
• опираясь на конкретно-научный материал из истории развития физики, проанализировать особенности здравого смысла как формы существования научного знания и его роль в различные периоды развития наукиисходя из особенностей последней научной революции в физике рассмотреть вопрос о возможности существования современного физического знания в форме здравого смысла.
ТЕОРЕТИЧЕСКУЮ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКУЮ ОСНОВУ ИССЛЕДОВАНИЯ составили произведения классиков философской мысли по проблемам сознания, философского и научного методов познания, принципам исследования обыденного сознания. В процессе работы над диссертацией автор опирался на основные положения концепции деятельностной сущности человека, а также на концепцию социокультурной обусловленности развития науки.
Диссертантом изучен и критически переработан большой объем литературы, освещающей состояние проблемы здравого смысла в истории философии и в современной отечественной и зарубежной философской мысли, современные работы по философии науки отечественных и зарубежных авторов.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертации отражена в ПОЛОЖЕНИЯХ, ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ, которые заключаются в следующем:
1. Здравый смысл обладает генетической общностью с обыденным сознанием, общими механизмами формирования и формами существования знаний, но не ограничивается рамками только обыденного сознания и продуцируется в различных специализированных видах предметно-практической деятельности, представляя собой самостоятельный феномен деятельного сознания.
2. Как феномен сознания здравый смысл обладает сложной структурой, в кото.
W и U ТЧ рои можно выделить два аспекта — нормативный и конститутивныи. В соответствии с ними он может быть представлен либо как познавательная способность, способ мышления, либо как совокупность взглядов, суждений, знаний и т. п.
3. В коллективном сознании и практической деятельности любой культурно-исторической, социальной или профессиональной общности здравый смысл играет двоякую роль: как познавательная способность он обеспечивает закрепление наиболее ценного рационального содержания практического опыта в определенных концептуальных структурах и в этом виде служит основой объединения, успешного «социального функционирования» данной общности, выступая как «общий разум», или «общее чувство» («common sense»).
4. Опосредованность длительным использованием знаний здравого смысла как фактуальных, овеществляющихся в процессе преобразовательно-практической деятельности, придает им в пределах некоторой общности статус «непосредственных», или «очевидных», что является скрытой формой их социального (общественного) санкционирования.
5. В-следствие неоднородности индивидуального опыта очевидность содержания здравого смысла раскрывается как очевидность чувственно воспринимаемого события или «логическая очевидность» суждения. Соответственно, в здравом смысле закрепляются те суждения, рациональность которых очевидна в силу непосредственной чувственной данности объекта, связи с правилами логики, или в силу наличия того и другого в совокупности с типичностью ценностно-эмоциональных факторов.
6. Аналогично тому, как в границах обыденного опыта формируется обыденная форма здравого смысла, в специализированных областях практики складываются раз.
К II и личные виды предметного здравого смысла, одним из разновидностей которого является здравый смысл в науке, или «научный здравый смысл», имеющий как общие, так и отличительные черты по сравнению с его обыденной формой.
7. Научные идеи, принципы и т. д. приобретают характер требований здравого смысла в результате двух взаимосвязанных процессов рутинизации и коммунициро-вания знаний, выражающихся во включении их в научную и социальную практику, консолидации на их основе научного сообщества и превращения их в общепринятые, «очевидные» положения, что в совокупности можно рассматривать как процесс социализации новых научных знаний.
8. Основные функции здравого смысла в науке могут быть определены как охранительная — по отношению к господствующей парадигмеи консолидирующая — по отношению к данному научному сообществу, в совокупности обеспечивающие его существование и экстенсивное развитие в рамках господствующей парадигмы. Противоречивая роль здравого смысла в науке связана с различием целей и задач, которые она решает в различные периоды своего развития.
9. Несмотря на некоторые особенности содержания современных физических теорий, составляющие их знания, будучи социализированы, приобретают форму научного здравого смысла. Тем самым, здравый смысл как форма существования научного знания сохраняется, изменяясь содержательно, но не теряя при этом своих специфических функций в науке.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ заключается в возможности использования его результатов в исследованиях по логике и методологии научного познания, по проблеме структуры общественного и индивидуального сознания, а также по проблемам, связанным с формами существования знаний.
Целостный подход к изучению феномена здравого смысла, осуществленный в данной работе может быть положен в основу исследований этого явления в различных специализированных областях человеческой деятельности и в его повседневном существовании.
Результаты данного исследования могут быть использованы в учебном процессе при чтении курса философии студентам и аспирантам математических, естественнонаучных и технических специальностей, при разработке и чтении спецкурсов по философским проблемам научного познания, в работе философских и методологических семинаров.
АПРОБАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ РАБОТЫ. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на теоретическом семинаре кафедры философии Красноярского государственного университета, на методологическом семинаре кафедры философии и политэкономии Красноярской архитектурно-строительной академии, докладывались на научно-практической конференции (г.Красноярск). Материалы диссертации использовались в процессе преподавания курса философии на физическом и химическом факультетах Красноярского государственного университета, Красноярской архитектурно-строительной академии, чтении спецкурса соискателям звания магистра на физическом факультете Красноярского государственного университета.
СТРУКТУРА РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Среди ученых бытует шутка, что величие тех или иных идей в науке измеряется временем, на которое они способны затормозить ее развитие. Парадоксальное на первый взгляд, данное утверждение имеет под собой действительное основание, примером чему служит история развития физики. Динамизм, ставший отличительной чертой человеческой цивилизации в уходящем столетии, в наибольшей степени выразился в развитии науки, сделавшись основным принципом, если не способом ее существования. Однако структуры человеческого мышления, сформировавшиеся задолго до возникновения научного освоения мира, обнаруживают подчас свою неспособность к столь частым и глубоким изменениям. К последним относится и здравый смысл, не позволяющий нам так легко отказываться от знания, если оно представляется очевидно-истинным.
Целью данной работы являлось философское исследование феномена здравого смысла и его роли в научном, в частности в физическом, познании. При этом он изначально рассматривался в контексте деятельно-практического отношения человека к миру как непреходящего и универсального, моментом которого выступает познавательное (теоретическое) отношение, реализующееся в научном познании.
Было установлено, что в истории философии сложилась традиция, в соответствии с которой здравый смысл рассматривался в основном в двух аспектах — как определенное содержание сознания, совокупность очевидных, невыводимых истин или суждений, и как интеллектуальная способность, одна из ветвей нашего разума. Ввиду недостаточной разработанности темы здравого смысла в отечественной философии, на основании анализа историко-философского материала и работ современных авторов было выработано понимание здравого смысла как феномена деятельного сознания, — взятого не абстрактно-гносеологически, как «сознание вообще», но как «поступающего» сознания в его едином и единственном исторически действительном бытии (Бахтин). В этом качестве здравый смысл может быть представлен и как способ мышления, и как совокупность принципов, обладая, как феномен сознания и нормативной, и содержательной компонентами. Исходя из данного принципиального понимания здравого смысла, была проанализирована природа этого явления, его специфические особенности и место в физическом познании, в результате чего были сделаны следующие выводы.
Как вид практического сознания, здравый смысл складывается во всех сферах бытия человека, где он выступает как субъект практической деятельности. Соответственно, здравый смысл формируется не только в сфере обыденной практики, но и в различных специализированных видах предметно-практической деятельности. Поэтому здравый смысл не ограничивается рамками обыденного сознания в качестве обыденного здравого смысла, но оказьюается представлен и различными вариантами «предметного» здравого смысла. Как личный жизненный опыт выступает основой первого, так профессиональный (предметный) опыт является основой второго, который заключает в себе основные родовые черты этого явления, отличаясь от первого прежде всего содержательно, но совпадая с ним по своим функциям и характеру знаний.
Здравый смысл является той инстанцией в сознании, которая обеспечивает минимально необходимый уровень рациональности в мышлении и действиях субъекта, что служит основой его интеграции и функционирования в рамках некоторой общности (социальной, профессиональной, культурно-этнической и т. д.). Тем самым он выполняет двоякую функцию: во-первых, закрепляет в индивидуальном и общественном сознании наиболее значимое рациональное содержание личного и социального опыта, позволяя индивидууму успешно ориентироваться в окружающем мире. Во-вторых, диктуя вполне определенные знания, принципы действия, нормы всем членам общности, он выступает как наиболее глубокая и не всегда осознаваемая основа (взаимо)понимания, коммуникации, согласованных коллективных действий.
Первая из указанных — познавательная функция здравого смысла способствует приобретению субъектом адекватных представлений об окружающей действительно.
ВМ V совокупности со второй — коммуникативнои, она закрепляет за некоторым смысловым содержанием статус безусловно истинного, или правильного, требуя его обязательного признания и исполнения от каждого индивида. Данное содержание заключает в себе стратегии поведения, принципы действия и мышления, конкретные знания, следование которым должно обеспечить возможность существования и выполнения необходимых функций индивидом и общностью. Позволяя решить подобную задачу, это содержание приобретает характер фактуальной истины, очевидности.
Ввиду неоднородности человеческого опыта, очевидность оказывается представлена двумя основными типами: очевидностью чувственного восприятия и логической очевидностью, которой обладают «аксиомы разума». Первая реализуется в чувственном опыте индивида, вторая — прежде всего в его опыте мыслительной деятельности. Среди суждений здравого смысла одни оказываются очевидными в силу закрепления общественно-исторической практикой связи между некоторым суждением и чувственно воспринимаемым фактом, другие — благодаря их более или менее непосредственной связи с нормами логики. В социальном опыте индивида очевидность приобретает ценностную окраску — в той мере, в какой ценностно обусловленным становится процесс понимания.
Соответственно, и рациональность здравого смысла как практического сознания, закрепляющего наиболее ценное содержание индивидуального и социального опыта, в первом случае в качестве своей предпосылки подразумевает просто идентичность органов чувств различных индивидов (физическое здоровье), во-втором предстает как способность правильно мыслить (не допускать логических ошибок, правильно строить суждения и т. д.) и в третьем — как способность правильно (нормально) действовать, — т. е. действовать в соответствии с общепринятыми в данном сообществе нормами и ценностями, опирающаяся на примерную одинаковость психических реакций у разных индивидов (психическую нормальность, или «здравый ум»).
В итоге в здравом смысле находят отражение и закрепляются только те суждения, рациональность, или справедливость которых очевидна в силу непосредственной чувственной данности объекта, их зримой связи с логическими нормами, или в силу наличия того и другого одновременно, в совокупности с типичностью ценностно-эмоциональных факторов. Таким образом, здравый смысл покрывает собой пороговую область рационального, т. е. той части опыта, рациональность которой очевидна и, следовательно, нарушение или отказ от которой — столь же очевидная ошибка или абсурд.
Там где связь с чувственными представлениями, законами логики, или закономерностями обыденного опыта особенно наглядна, данное свойство здравого смысла предстает как «простота». В этом отношении он представлен характерными единичными суждениями, касающимися либо отдельных событий, либо «просто» установления факта существования, наличного бытия той или иной вещи, который устанавливается благодаря ее данности нам в чувственном восприятии и не касается ее свойств, связей и т. п. Именно в отношении этих суждений, имеющих место во всех трех сферах опыта индивида, в общественном сознании сложилось устойчивое представление, что для их понимания достаточно «простого здравого смысла». В истории философии они получили статус «первых принципов» (П.Бейль, Т. Рид), «истин факта» (Лейбниц), истин «единичного наличного бытия» (Гегель), или «трюизмов здравого смысла» (Дж.Мур).
Соблюдение требования минимально необходимого уровня рациональности, заложенного в здравом смысле, означает возможность не только ориентироваться, но и попросту существовать в этом мире — в его физическом, логическом и социальном измерении. Следование здравому смыслу обеспечивает, в конечном счете, сам факт нашего физического существования, как и существование в качестве мыслящего индивида, или социально активного субъекта. Соответственно, здравый смысл выступает как средство, или способ осуществления бытия субъекта, центрируясь относительно таких феноменов как восприятие, мышление, поступок. Ввиду подобной взаимообусловленности, здравый смысл оказывается в некоторой степени тождественным его бытию. Знания здравого смысла при этом из знаний «о чем-то» переходят в разряд знаний «для нас», включающих помимо самого знания его оценку, момент личностного отношения к ним, в результате чего они выступают уже как личностная форма знаний.
В предметных формах здравого смысла, где основным объектом отражения является та или иная сфера предметной практики и вовлеченные в нее объекты внешнего мира («не-Я»), реализуются первые два типа очевидности и, соответственно, рациональности. Поэтому предметный здравый смысл («не-Я здравый смысл») предстает прежде всего как способность рационально мыслить, опираясь на адекватные чувственные восприятия (показания здоровых органов чувств) и связанное с ней предметное содержание, получившее статус «очевидного». В личностном (обыденном) здравом смысле главным объектом отражения и целью выступает личное бытие человека и его благо («Я-здравый смысл»), в силу чего ценность логики здесь уступает место логике ценностей. Предметом суждения «не-Я» здравого смысла является гносеологически понятая истина, а «Я-здравого смысла» — в первую очередь благо.
Автора интересовал, прежде всего, «предметный» (научный физический) здравый смысл и его роль в познании. Несмотря на широко распространенную точку зрения, согласно которой основным путем проникновения понятий и принципов здравого смысла в физику является их некритическое заимствование в процессе ее формирования, было показано, что помимо этого исторически первого способа проникновения знаний здравого смысла в науку существует и другой, значительно преобладающий в современном научном познании и имеющий обратную направленность. В соответствии с ним фундаментальные научные идеи, обладающие большой объяснительной силой и предсказательной способностью завоевывают сначала признание среди членов научного сообщества, а затем, проникая в широкую социальную практику, становятся элементом обыденного сознания и, в частности, обыденного здравого смысла.
Но до этого они неминуемо должны приобрести статус требований здравого смысла в рамках самого научного сообщества, — т. е. научного здравого смысла. Причины и механизмы формирования последнего в данном случае оказываются теми же, что и в ситуации с обыденным здравым смыслом. Одним из основополагающих факторов подобной трансформации является фактическая подтверждаемость научной теории, ее плодотворность, эвристическая ценность и вовлечение ее на этой основе в «научный оборот», широкую научную практику, превращение из просто «объяснительной» в «работающую», о-веществляющуюся теорию, опирающуюся на «фактуальные» истины.
При переходе от открытия и разработки основных положений научной теории к ее интенсивному использованию в качестве познавательного средства, значительно акцентируется инструментальный аспект составляющих ее знаний. Преобладание деятельности по применению, а не развитию или анализу познавательных средств в условиях углубляющегося разделения труда в современной науке приводит к утрате их восприятия как некоторой целостности и потере ими рефлексивности. В конечном счете, они способны приобрести характер непосредственного, интуитивно-очевидного, или неявного знания, — тот, которым обладают знания здравого смысла. Процесс вовлечения научного знания в повседневную научную практику был обозначен как процесс «рутинизации» знаний. Соответственно, статус принципов здравого смысла могут приобрести только подвергшиеся ему рутинированные знания.
Вновь создаваемое научное знание в качестве условия своего принятия и использования предполагает среди прочего возможность понимания его большинством членов научного сообщества. Поскольку существенной особенностью понимания является его системный характер, революционные научные идеи могут быть поняты только если они входят в науку в виде обширных теоретических систем. В данном случае их основные положения могут быть поняты вне обращения к господствующим воззрениям, а только в единстве с описываемой ими областью опыта. Таким образом, причина очевидности части научных знаний заключается не только в их использовании в повседневной научной практике, но и в том, что эти знания, теории, идеи функционируют не в изоляции, а в рамках широких теоретических схем, имеющих системный характер. Те или иные знания становятся очевидными для нас не сами по себе, но лишь с точки зрения того понимания, которое задают такие системы.
В современной философии науки данная закономерность нашла отражение в концепциях развития науки путем смены «исследовательских программ» (И.Лакатос), «парадигм» (Т.Кун) и др. Парадигма и есть то в наибольшей степени рутинированное знание, которое чрезвычайно глубоко укореняется в науке, проверяется и закрепляется длительным практическим использованием, а ее основные положения приобретают форму требований здравого смысла. Отныне любое знание может стать понятным, а тем более очевидным, «непосредственным» только в рамках той или иной парадигмы, либо само превратившись в новую парадигму.
Оборотной стороной процесса рутинизации знаний оказывается консолидация на их основе научного сообщества, поскольку широкая научная практика как предпосылка этого процесса, возможна только в случае их признания. Широкое распространение нового знания означает его признание все большим количеством ученых и, следовательно, его включение в научную практику того направления, которое задано этим знанием. В результате формируется общая рабочая основа — неподвергаемые сомнению научные идеи и принципы, что только и позволяет целенаправленно вести исследования. В результате новое знание становится достоянием всего научного сообщества, обеспечивающим коммуникации между его членами, как и само его существование.
Наиболее крепким связующим звеном здесь выступают положения, которые в принципе не подвергаются сомнению в силу своей «непосредственной очевидности». Научный здравый смысл, следовательно, объединяет в себе общепризнанные («очевидные») научные идеи и выступает как «общий разум». А процесс рутинизации знаний оборачивается одновременно процессом их «обобществления», или коммуни-цирования. В совокупности оба процесса представляют собой процесс социализации знаний, результатом которого оказывается включение научных знаний в научную и, далее, в социальную практику.
Длительное функционирование знания в научной и социальной практике, его использование в качестве основы действия технических устройств, — одним словом, длительное воспроизведение некоторых знаний в процессах их о-веществления, сопряжения с непосредственно воспринимаемыми фактами приводит к тому, что теперь они уже начинают восприниматься как непосредственно данные в опыте, как обращение «к самим вещам». Таковы знания здравого смысла, в которых некоторые представители физической науки усмотрели исток, основу известных положений ньютоновской механики.
На этом фоне возникновение неординарных научных идей в процессе создания релятивистской и квантовой теории было воспринято ими как вступление физики в принципиально иную фазу своего развития, на которой она становится несовместима с принципами здравого смысла, отождествленного с идеями классической физики. В этой связи в диссертации на материале двух научных революций в физике показывается, что данное суждение представляет собой расхожее заблуждение. Анализ научной революции в физике XVII в. позволил установить, что понятия классической механики изначально отнюдь не обладали очевидностью и прозрачностью для всякого здравомыслящего человека.
В действительности физика Аристотеля, а не Ньютона была гораздо ближе к обыденному здравому смыслу и только вовлечение ее в научную и социальную практику и превращение в самодостаточную систему знаний позволило приобрести ее основополагающим принципам прозрачный и очевидный характер. Аналогичные процессы происходили в физике и в двадцатом столетии, когда-то, что противоречит фундаментальным принципам квантовой механики и теории относительности, ее создателями воспринималось как «бессмысленные предположения» .
Стало быть, сами по себе идеи классической физики не более «непосредственны», нежели квантовой или релятивистской. Она так же далека от «самих вещей», как и любая другая научная теория, поскольку даже восприятие непосредственных фактов всегда «теоретически нагружено», а в основе науки лежит абстрагирующая деятельность и ее понятия — суть идеализации.
В этой связи обосновывается мысль, что никакие знания не могут быть «непосредственным» изображением объектов, как они есть «сами по себе» — ни из области классической физики, ни из сферы здравого смысла. Теоретическая нагружен-ность неизбежно присуща даже эмпирическим, или фактуальным истинам здравого смысла, равно как и научным «предложениям наблюдения». В более широком аспекте она означает социокультурную обусловленность познания (включая восприятие фактов обыденного опыта), его определенную предзаданность категориями и ценностями общекультурного характера, выработанными на данной ступени общественно-исторической практики.
Следовательно, нет достаточных оснований утверждать, что классическая физика есть физика здравого смысла, а ее замена на современную означает полный разрыв с ним как с некоторой совокупностью представлений и способом мышления. Анализ конкретного исторического материал убеждает, что это далеко не так, и если бы такой разрыв физики со здравым смыслом был действительно возможен, то он уже давно бы произошел, — по крайней мере, во время предыдущей научной революции.
С этой точки зрения здравый смысл, в частности его научная форма, оказывается такой же исторической категорией, как и любая другая форма знания. Его обновление в эпохи научных революций отчетливо высвечивает его исторический характер, сопряженность с развивающимися научным знанием и практикой. Роль здравого смысла в эпоху нормальной науки (в терминологии Т. Куна) — положительная по отношению к господствующей парадигме, так как направлена на ее укрепление и сохранение. Однако во времена научных революций она сменяется на прямо противоположную — по отношению к вновь формирующемуся знанию. Тем не менее, наступление новой фазы нормальной науки означает появление и новой формы научного здравого смысла, соответствующего уже новому парадигмальному знанию.
Следовательно, каковы бы ни были конкретные содержательные особенности современных физических теорий, сколь бы «ненаблюдаемыми» ни были их объекты и «не наглядными» — составляющие их знания, будучи социализированы, они неизбежно приобретают форму научного здравого смысла, как это в свое время произошло с принципами классической механики. Действительное различие состоит в том, что не так быстро происходит их проникновение в повседневную практику и, соответственно, приобретение ими формы обыденного здравого смысла.
Таким образом, содержательные структуры здравого смысла исторически развиваются, основные же его функции в научном познании в целом остаются неизменными. Его противоречивая роль в данной области определяется различием задач, которые решает наука в разные периоды своего развития — на фоне постоянной охранительной позиции здравого смысла по отношению к фактуальному и инструментальному знанию. Негативная роль здравого смысла в эпохи научных революций ставит вопрос о его преодолении, или нейтрализации в эти периоды с целью поступательного прогресса научного знания. Вместе с тем, представляется, что в таком виде она препятствует проникновению в науку представлений, не прошедших тщательной практической проверки и не доказавших собственную плодотворность для науки и общественной практики.
Данная особенность здравого смысла в настоящее время приобрела особую актуальность в связи с общим кризисом рациональности и широким распространением разного рода паранормального знания. Давно не секрет, что пренебрежение здравым смыслом может способствовать увлечению различными псевдонаучными концепциями. Однако основная сложность здесь состоит в том, что заранее неизвестно за какой «сумасшедшей» идеей скрывается разумный взгляд на мир.
Это обстоятельство удачно выразил М. Полани, фрагмент рассуждений которого мы позволим себе привести в заключение нашей работы: «В наши дни очень мало естествоиспытателей считают достойным своего внимания проверить факты из области экстрасенсорного восприятия или психокинеза, поскольку они в большинстве своем обычно рассматривают такую проверку как пустую трату времени и неверное приложение своих профессиональных способностей. Ученые сплошь и рядом игнорируют данные, несовместимые с принятой системой научного знания, в надежде, что в конечном счете эти данные окажутся ошибочными и не относящимися к делу. Мудрое пренебрежение подобного рода данными предотвращает научные лаборатории от вечной погруженности в суету бессвязных и тщетных усилий, направленных на проверку ошибочных и голословных утверждений. Но к несчастью, нет правила, как при этом избегнуть риска случайно пренебречь истинными данными, расходящимися (может быть, только внешне) с бытующими научными доктринами» [142, с.201].
Действительно, до настоящего времени нет готовой формулы или рецепта, позволяющих распознавать или совершать научные открытия. Но иначе не может и быть, когда речь идет о Великих открытиях, изменяющих не только наши представления об окружающем мире, но и саму логику познания, которая в принципе невыво-дима из старой. По-видимому, эта проблема всегда будет идти рука об руку с человеческим познанием и ее окончательное решение путем создания каких-либо правил или алгоритмов вряд ли возможно, как невозможна разгадка тайны человеческого Творчества.
Нельзя, однако, утверждать, что исторические уроки, преподанные человечеству в последние четыре столетия развитием науки, прошли совершенно бесследно для его Разума, в частности, такой его составляющей, как здравый смысл. В настоящую эпоху он отражает практику не только некоторых областей научной или предметной деятельности, но и опыт участившихся в последнее время научных революций, что позволяет философам говорить о нем как о «критическом здравом смысле». Поскольку же социальная практика не всегда поспевает за развитием научного познания, то чем дальше тем сильнее в ней будет проявляться феномен сосуществования парадигм и множественности соответствующих им «практик» .
В этой связи понимание здравого смысла как феномена сознания, формирующегося в контексте деятельно-практического отношения человека к миру, может стать основой исследования взаимодействия различных специализированных форм здравого смысла, равно как и тех составляющих предметного здравого смысла, которые, возможно, имеют своей предпосылкой некоторые инвариантные структуры обыденного опыта. Изучение этого вопроса будет иметь важное значение и для понимания роли здравого смысла в системе общекультурного знания? с точки зрения его развития, функционирования и сохранения целостности как необходимого условия общегуманистической направленности общественного прогресса, сохранения в нем как общих знаний («общего», «здравого» смысла), так и общих (общекультурных, общечеловеческих) ценностей.
