Проблемы интеллигенции в русской публицистике 1909-1912 гг.: Полемика вокруг сборника «Вехи»

§ 1.

Актуальность темы

исследования.

Сборник «Вехи», инициировавший полемику 1909;1912 гг., занял существенное место в самосознании последующих поколений российской интеллигенции (как в самой России, так и среди представителей русской диаспоры за рубежом).1 Наибольшего развития публицистическое творчество и связанные с ним полемики достигают в переломные моменты социального развития. Социальная ситуация переходного общества, осуществляющего «догоняющее» развитие, стимулирует интеллектуальные слои претендовать на повышенную социальную роль. Они стремятся осуществить идеологическое обоснование общественной трансформации, разработать ее технологии. Начало ХХ в. и современный этап российской истории имеют в этом плане много общего. Конец 1980;х — 1990;е гг. отмечены новым витком обсуждения проблем интеллигенции в отечественной публицистике.2 Это дает основание считать, что проблема интеллектуальных слоев в современном переходном обществе является одной из ключевых с точки зрения выработки оптимальных для него социальных технологий и решений, касающихся интеллектуальных слоев.

Место темы исследования в общем направлении развития гуманитарных наук определяется выбором его предмета, теоретических и методологических позиций. По мнению автора исследования, они идут в русле глобального процесса придания этим наукам «человеческого измерения», стремления увидеть и понять социальный процесс через изучение общественной мысли. В свою очередь интеллектуальная жизнь общества наиболее ярко проявляется в столкновениях мнений по общественно значимым вопросам. Являясь критическими точками общественной мысли, они непосредственно подготавливают ее поворот, смену господствовавших парадигм.

Место исследования в развитии знаний по истории России ХХ в. определяется выбранными автором постановкой проблем и методологией исследования. Материал диссертации может быть использован в обобщающих исследованиях об исторических условиях и противоречиях протекания российской модернизации начала ХХ в., ее типологической специфике с выходом на современные проблемы взаимодействия различных социальных групп российского общества. Это позволит уточнить и, возможно, пересмотреть определенные концептуальные выводы.

§ 2. Используемый понятийный аппарат.

Вопрос о соотношении понятий «столкновение мнениями», «полемика»,.

— 3 спор", «дискуссия» рассматривался в отечественной научной литературе. Типологически полемика, наряду со спором и дискуссией, является разновидностью понятия «столкновение мнениями», в ходе которого каждая из сторон аргументировано отстаивает свое понимание обсуждаемых проблем и стремится опровергнуть доводы другой стороны. Спор рассматривается В. А. Шенбергом как более общее родовое понятие, включающее в себя в качестве своих разновидностей дискуссию и полемику. В таком случае спорэто борьба двух противоречащих или противоположных друг другу мнений по любым вопросам. Дискуссия рассматривается как одна из важнейших форм интеллектуального общения, используемая, как отмечает В. А. Шенберг, преимущественно в науке. Ее цель — достижение определенной степени общности мнений ее участников относительно обсуждаемых проблем, в идеаледостижение истины. Полемика — форма обмена мнениями, целью которой является не достижение согласия, а победа над другой стороной, утверждение собственной точки зрения. Если в дискуссии оппоненты согласны в главном, основном, то в полемике они расходятся именно в самом важном.4 В полемике каждая из сторон, в отличие от дискуссии, менее ограничена в выборе средств спора, его стратегии и тактики.5.

Автор пользуется общепринятым пониманием термина «публицистика» .6 В исследованиях теоретиков публицистики этот термин определен неоднозначно. Согласно М. С. Черепахову, особенность предмета публицистики — политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на социальное поведение масс.8 Понимание публицистики как подсистемы политических отношений с общими для них родовыми свойствами характерно также для В. В. Ученовой. Публицистика, по ее мнению, являет собой средство оперативного воздействия на массовую аудиторию (обладающую обыденным сознанием) в целях ее политической ориентации, политического руководства ею.9 По мнению Е. П. Прохорова, специфическое социальное предназначение публицистики состоит в формировании общественного мнения, которое представляет собой оперативный блок массового сознания (наряду с фундаментальными блоками — мировоззрением и миросозерцанием).10 Однако информацию, поставляемую действительностью, публицистика преобразует и «кодирует» текстами, строящимися по особым законам.11 Публицист часто оперирует не строгими категориями, а идеологемами, за которыми стоит тот или иной набор ценностных установок.

Таким же неоднозначным является понятие «интеллигенция», определений которого в литературе накоплено множество. Из литературы советского периода здесь следует отметить работы социологов П. П. Амелина, Р. О. Карапетян, профессиональных историков Л. К. Ермана, В.Р. Лейкиной-Свирской, В. Л. Соскина, С. А. Федюкина, А. В. Ушакова. Следуя классической марксистской традиции, большинство советских исследователей с теми или иными нюансами определяли интеллигенцию как социальную группу (или слой) лиц, профессионально занимающихся умственным трудом высокой квалификации.12 За основу, таким образом, брался социальный статус и роль интеллигенции в производстве материальных и духовных ценностей. Это интеллигенция в широком смысле (примерно соответствующем понятию «интеллектуальные слои»). С начала 1980;х гг. в советской литературе наметилось смещение акцентов в сторону характеристики интеллигенции как субъекта духовного производства, учета нравственного элемента в трактовке понятия (работы К. Г. Барбаковой и В. А. Мансурова, В. И. Толстых, Л.Я. Смолякова), а также специфики положения интеллигенции в обществах «запоздавшего» развития капитализма (работы В.Р. Лейкиной-Свирской, В. Г. Максименко, И. К. Пантина, Е. Г. Плимака, В.Г. Хороса).13.

С начала 1990;х гг. наряду со всплеском интереса к проблемам интеллигенции со стороны публицистики оживился интерес к ним и в научной литературе. По сравнению с прошлыми годами резко увеличилось количество проводимых конференций, защищенных диссертаций. Активно разрабатываются проблемы российской интеллигенции в социологическом, философско-культурологическом, историческом аспектах. Среди наиболее активно обсуждаемых проблем следует отметить такие, как социальные рамки, генезис интеллигенции, периодизация (историческая типология) развития интеллигенции, специфика социальной роли интеллигенции в России и других обществах «второго эшелона» модернизации, особенности деятельности интеллигенции на разных этапах истории России.14 Вновь приобрела популярность традиция, ведущая начало от народнических идеологов П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского, которая берет за основу определения интеллигенции идеологические характеристики, типы сознания отдельных ее слоев.15 Интеллигенция как социальная категория часто определяется через термин «интеллигентность», обозначающий совокупность интеллектуальных, культурных, гражданских, этических качеств личности.16 Исследователи, придерживающиеся данной традиции, основываются на самооценках.

17 идеологов. Выступление с критикой такого подхода прозвучало со стороны.

А. Севостьянова и в определенной степени со стороны А. Е. Корупаева.

Автор настоящего исследования опирается на существующие оценки, но применительно к задачам исторического исследования руководствуется самым широким понятием «интеллектуальные слои», которое включает совокупность социальных слоев или страт, профессионально занимающихся производством интеллектуальных продуктов. Понятие «русская интеллигенция» употребляется как обозначение определенной субкультуры внутри интеллектуальных слоев (в соответствии с устоявшейся традицией самоидентификации). Интеллигенция объединяет гуманитарную социоцентричную их часть, оппозиционно настроенную по отношению к традиционному российскому политическому или социальному порядку, исторически возникшую в связи с освобождением дворянства от обязательной государственной службы и разложением сословного строя.19.

§ 3. Постановка проблемы. Хронологические рамки исследования.

Предметом исследования является изучение публицистической полемики по проблемам русской интеллигенции как явления общественной жизни на определенном хронологическом этапе.

Целью исследования при таком подходе является изучение социального самосознания русской интеллигенции, отраженного в публицистических источниках.

1909;1912 гг. характеризуются резким ростом числа публикаций, посвященных русской интеллигенции. Начало полемики было инициировано изданием в марте 1909 г. сборника статей о русской интеллигенции «Вехи». Участники полемики писали свои работы либо в качестве прямого ответа «Вехам», либо имея в виду их содержание. Отдельные публикации, посвященные «Вехам» и русской интеллигенции появлялись и позже. Однако в отличие от публикаций указанного периода, они не образуют собой системы, которую можно было бы назвать полемикой. В указанный период выступили все идейные направления российского общества, определились основные подходы к решению поставленных в ходе полемики проблем.20 Дальнейшее их обсуждение шло уже в русле сформировавшихся направлений. Это дает основание выделить данный период как отдельный этап многолетнего обсуждения проблем русской интеллигенции.

§ 4. Методологическая основа исследования.

Методологической основой диссертации являются принципы историзма, структурного и системного рассмотрения полемики как явления общественной жизни и общественно-политических позиций ее участников.21.

При изучении исторических связей полемики автор исходил из категорий и понятий теории модернизации. Модернизация понимается нами в широком смысле как процесс перехода от традиционного общества к обществу «критической культуры», ориентированному на инновационность. С середины XIX в. теория модернизации успела сложиться в развитое направление в общественных науках, включающее множество аспектов, имеющих методологическое, теоретическое и прикладное значение. Ее разрабатывали такие крупнейшие ученые, как К. Маркс, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Р. Пари, Ф. Теннис, Г. Беккер, М. Леви, Т. Парсонс, У. Ростоу, Дж. Грегор, Р. Рэдфилд,.

Ш. Эйзенштадт, Д. Рютемейер, Г. Алмонд, А. Гершенкрон, Б. Мур и многие.

22 другие. В их концепциях накоплен огромный теоретический опыт анализа процессов перехода от докапиталистического (традиционалистского) к модернизированному буржуазному (индустриальному) обществу, обобщены закономерности и особенности, связанные со спецификой обществ «второго» (Россия, страны Центральной и Южной Европы, Япония, Турция, Бразилия) и «третьего» (колониальная и зависимая «периферия» Азии, Африки и большинства стран Латинской Америки) эшелонов развития капитализма. Эти общества вступили на путь модернизации позднее и проводили ее иначе, чем начавшие ее некоторые страны Западной Европы и ее «дочернее ответвление» .

Северная Америка.

Попытки объяснить характер и направленность исторического процесса в России с точки зрения теории модернизации содержатся и в отечественной литературе. С конца 1950;х годов отечественные историки (в частности К. Н. Тарновский, И. Ф. Гиндин, П. В. Волобуев, И.М. Бровер), используя традиционный для советского марксизма категориальный аппарат, пытались выявить качественные, типологические особенности развития капитализма в.

России. Эти исследования были систематизированы применительно к развитию общественной мысли в книге И. К Пантина, Е. Г. Плимака, В. Г. Хороса «Революционная традиция в России». Впоследствии идеи книги были развиты ее авторами применительно к социальному развитию России в течение ХУШ-ХХ столетий. В ее основу была положена концепция «второго эшелона», запоздавшего и «среднеслабого» развития капиталистических отношений в.

России. В последнее время теория модернизации часто используется.

26 исследователями советского и постсоветского периодов российской истории. Все активнее категории теории модернизации используются для заполнения «историографических лакун» в изучении социальной истории России ХУШ-ХХ вв.27.

Большинство зарубежных исследователей сходятся в том, что русская интеллигенция являлась маргинальной социальной группой, возникшей в результате культурных контактов российской и западноевропейской.

28 цивилизаций. С их точки зрения, в России второй половины Х1Х — начала ХХ вв. не сложилось еще устойчивой социальной структуры индустриального.

29 общества, она носила в значительной степени маргинальный характер. В таких условиях интеллектуальные слои самим ходом вещей выдвигаются на повышенную социальную роль.30 Положение интеллектуальных слоев в модернизирующемся обществе — это тот широкий социокультурный контекст, в котором имеет смысл рассматривать предпосылки и содержание полемики 19 091 912 гг.

Исследовательская программа изучения публицистической полемики как явления общественной жизни формировалась автором на основе обобщения на методологическом уровне эмпирических исследований историков, изучавших.

32 другие полемики.

§ 5. Историография изучения темы.

В изучении сборника «Вехи» и инициированной им полемики можно выделить следующие этапы: 1) 1909 — н. 1920;х гг.- 2) 1920 — 1950;е гг.- 3) К. 1950;х — к. 1970;х гг.- 4) К. 1970; к. 1980;х гг.- 5) 1990;е гг.

Изучение велось по трем основным линиям: 1) библиографическая, 2) публицистическая, 3) профессиональная историография.

Начало изучению полемики, собиранию ее материалов было положено еще в то время, когда не успели утихнуть страсти ее участников. В приложении к 4-му и 5-му изданиям «Вех» (соответственно октябрь 1909 и апрель 1910 гг.) была напечатана библиография откликов на сборник, составленная М. О. Гершензоном. Общее количество статей и заметок, учтенных в.

Библиографии «Вех», всего за 1909 — более двухсот, а за 1910 -двадцать. В указателе книг Н. А. Рубакина содержалась отдельная подборка по «вопросу об интеллигенции», а в указателе журнальной литературы Н. А. Ульянова и В. Н. Ульяновой «интеллигенция» и «Вехи» стоят отдельными темами в предметном указателе.34 Эти библиографии были неполными даже для своего времени. Другой библиографический указатель (включивший не только полемику вокруг «Вех», но и другие материалы более широкого.

35 хронологического промежутка) был составлен в 1920;х гг. Н. М. Сомовым. Однако после 1917 г. произведения участников полемики почти потеряли свою значимость для самосознания отечественной интеллигенции. По крайней мере до конца 1960;х гг. исторически значимым фактом полемика являлась лишь для представителей «русского зарубежья». Осмысление полемики шло вокруг оценок инициировавшего ее сборника «Вехи» .

В 1921 г. публицистами сборника «Смена вех» веховские парадигмы были переосмыслены в духе «белого национал-большевизма», выражавшего, с одной стороны, консервативное настроение русской эмиграции, с другой — стремление выйти из круга дореволюционных идеологических доктрин при объяснении и оценке послереволюционной социальной реальности.36 Все субъекты полемики, по мнению Ю. В. Ключникова, были интеллигентами и все, независимо от своей воли работали на революцию. Объяснение факту отторжения идей «Вех» их адресатами было найдено в том, что русское образованное общество «обиделось» на то, что тип сознания его массовых представителей был изображен как последовательно «большевистский» .38.

Развитие советской государственности шло помимо сменовеховских ожиданий и прогнозов. В связи с этим сменовеховская интерпретация полемики была оттеснена на периферию социальной памяти российской интеллигенции. С другой стороны, была создана традиция либерально-консервативной веховской мифологии (см. ниже), оказавшаяся наиболее прочной. За рубежом ее.

39 поддерживали сами авторы сборника «Вехи» и их сторонники. С конца 1960;х гг. веховская тематика проникает в советский «самиздат» (а также в II п 40 заграничный тамиздат).

Впервые за много лет в советской печати идеи «Вех» были озвучены в позитивном тоне в 1987 г. И. Клямкиным41 Его статья, как и размышления.

М.Мамардашвили, носили достаточно взвешенный характер. С начала 1990;х гг. заметно усилилось воздействие либерально-консервативной интерпретации «Вех» и соответствующей мифологии на российское образованное общество.43 На этом общем апологетическом фоне единственно критическим (хотя и неоригинальным) оказался взгляд на полемику А. Щелкина 44 Щелкин определял идеи «Вех» по отношению к противопоставляемой либеральной традиции как «ретроградно-консервативные» .45 Однако, как это ни удивительно, статья Щелкина не вызвала никакой реакции или откликов, за исключением сопровождавшего ее комментария Б. Парамонова, в противоположность А. Щелкину склонявшегося к подчеркиванию в идейном наследии «Вех» либеральных мотивов.46.

До конца 1950;х гг. научных исследований полемики 1909;1912 гг. не велось ни в СССР, ни за рубежом, а в 1960;1970;х гг. ее изучение в СССР и за рубежом шло независимо друг от друга. На содержании работ сильно отразилось состояние напряженной идеологической борьбы мировых систем.

В советский период «Вехи» и полемика вокруг них оценивались.

47 историками в рамках ленинской позиции. Публицистические статьи В. И. Ленина, 48 принадлежащие тому же «историческому времени» 49, что и работы других субъектов полемики, рассматривались как наиболее глубокая критика идей сборника. Объективно, такая позиция была советским историкам навязана, так как при существовавших взаимоотношениях научного сообщества и политических институтов по-иному они высказываться не могли.

Веховство означало для Ленина ведущее направление «контрреволюционной либеральной буржуазии», не только практически, но и с идеологически повернувшей к сотрудничеству с самодержавной государственной властью. По его мнению, «Вехи» и их идеология означали полный разрыв русской буржуазии с освободительным движением, представляя собой «энциклопедию либерального ренегатства». По логике Ленина выходило, что так как русская либеральная буржуазия была представлена прежде всего партией кадетов, то идеологическая позиция «Вех» выражала суть послереволюционного кадетизма, и партия кадетов являлась партией «Вех» .50 С точки зрения интересов политической борьбы большевиков подобная оценка сборника «Вехи» была вполне логичной и оправданной.

На зарубежную историографию полемики вокруг «Вех» существенное влияние оказали работы их авторов, написанные в России и в эмиграции, особенно С. Л. Франка и Н. А. Бердяева.51 Их работы, заложившие основы либерально-консервативной концепции полемики 1909;1912 гг., представляли собой не специальные исторические исследования, а историософские (Н.Бердяев) и мемуарно-биографическое (С.Франк) сочинения. Сборник «Вехи» рассматривался ими как одна из «вех» в переоценке ценностей в среде русской интеллигенции, борьбы двух тенденций (ориентированной на социальную революцию и на духовную реформацию) в русском образованном обществе. По их мнению, полемика оказалась безрезультатной для невеховского лагеря, позиции представителей которого не претерпели изменений. Для западных исследователей, следовавших этой традиции, именно веховцы являлись наиболее сильными критиками того типа сознания, апофеозом которого явился большевизм. Акцент на либеральные составляющие в идейном багаже «Вех» -одна из характерных черт западной историографии. Исследования зарубежных авторов в большинстве своем страдают репродуктивностью, слабостью анализа методологии авторов публицистических произведений.

Другая характерная черта и западной, и отечественной историографии -" вехоцентризм" изучения полемики: в большинстве западных публикаций (за исключением, пожалуй, К. Рида и А. Келли) проводится мысль, что «Вехи» были единственным ценным моментом полемикивсе же, кто с ними не был согласен, подвергаются осуждению.

На Западе научное изучение полемики началось раньше, чем в СССР, и до конца 1960;х гг. велось главным образом усилиями исследователей русского.

52 происхождения. Работы, вышедшие в конце 1950;х — середине 1960;х гг., шли в русле либерально-консервативной традиции. Н. Полторацкий и особенно Г. Оберлэндер тщательно исследовали ход полемики, привлекли достаточно репрезентативный круг публицистических источников и мемуаров. Работа западногерманской исследовательницы Г. Оберлэндер является единственным до настоящего времени монографическим исследованием, полностью посвященным данной полемике. В 1967 г. эмигрантское издательство «Посев» осуществило.

53 переиздание «Вех» на русском языке, а в конце 1960;х гг. вышел первый английский перевод «Вех» (перевод М. Шварц и Д. Зиммерман, публикация Б. Шрагина и А. Тодда сначала в журнале «Canadian-American Slavic Studies» (1968;1971 гг.), а затем в виде отдельной брошюры (в 1977 г.)).54.

В 1970;х гг. на короткое время западные исследователи получили доступ к источникам, находившимся в СССР, что благотворно сказалось на научном уровне работ. В зарубежной историографии конец 1970;х — начало 1980;х гг. ознаменовались изданием второго варианта английского перевода «Вех», а также фундаментальной монографии К. Рида (Великобритания), знаменовавшей отход от крайностей либерально-консервативной версии полемики. Симпатизируя идеям «Вех», К. Рид, в отличие от предшествующих исследователей, признал, что полемика способствовала уточнению и пересмотру ряда позиций их оппонентов.55 В биографии П. Струве веховскую тему затронул также авторитетнейший консервативный советолог американец Р.Пайпс.56.

В конце 1980;х — начале 1990;х годов крупными событиями в исследовании полемики вокруг «Вех» на Западе стали переиздания английского перевода сборника М. Шатца и Д. Зиммерманн в 1986 и 1994 гг., публикация в Германии в 1990 г. (на немецком языке) научного издания «Вех» с предисловием.

К.Шлегеля, выход статьей профессора Кембриджского университета.

A.Келли. Они знаменовали дальнейший отход от либерально-консервативной версии. Еще раз была отвергнута точка зрения о безрезультатности полемики и отсутствии каких-либо существенных изменений в сознании русской интеллигенции с 1860-х гг. Однако аргументация приводилась недостаточная.

Исследователи в СССР до конца 1980;х не могли освободиться от оков коммунистически партийного догматизма и некритического следования ленинской трактовке полемики. Все это снижало научную значимость публикаций, многие из которых скорее напоминали политические памфлеты, чем научные исследования. До конца 1960;х годов в исследовательском багаже отечественной историографии находились лишь статья В. И. Ленина «О «Вехах» — комментировавшая сочинения В. И. Ленина и И. В. Сталина диссертация Е. В. Наумова (извлекшая, хотя и с ошибками, из научного небытия приложенную М. Гершензоном к 4-му изданию «Вех» библиографию полемики) — статья Л. Когана об одном из эпизодов полемики и статьи «Вехи» и «Веховство» в Философской и Советской Исторической Энциклопедиях.59.

Серия публикаций, посвященных прежде всего «Вехам» и их критике.

B.И. Лениным, вышла в конце 1960;х — начале 1970;х гг. (в связи с шестидесятилетием опубликования статьи В. И. Ленина «О «Вехах»).60 В период с 1971 по 1981 гг. в отечественной историографии наблюдается затишье в изучении темы.61 В целом до конца 1970;х гг. изучение полемики не продвинулось дальше изложения содержания «Вех» и статьи В. И. Ленина «О «Вехах» посредством их идеологического комментирования.

На протяжении 1980;х гг. отечественные историки пытались, насколько было возможно, повышать научный уровень исследований в рамках марксистско-ленинской методологии. И им это во многом удалось: в 1980;е гг. фактографическая сторона полемики была изучена не менее объемно, чем в зарубежных исследованиях, был концептуально оформлен тот взгляд на полемику, который логически вытекал из аксиом марксистско-ленинской методологии.62 В то же время, важнейшие аспекты полемики, которая сводилась преимущественно к партийной пропаганде, продолжали рассматриваться односторонне. М. Г. Вандалковская искусственно сближала позиции веховцев и левых конституционалистов, хотя именно в отношении к выбранному ей вопросу (персонификация идейной традиции) они расходились весьма.

63 существенно. Не заметила она и отсутствие единства в консервативно-охранительном лагере, ультраправое крыло которого отвергло «Вехи» с.

64 черносотенных, антисемитских позиций.

Но, несмотря на господство канонов коммунистически партийной историографии, работы исследователей этого периода были отмечены дальнейшим смягчением оценочных суждений, ростом профессионального уровня исследований, освобождением их от чрезмерной политизации и смещением акцента с конъюнктурных потребностей «идеологической борьбы» на изучение восприятия тех или иных идей в интеллектуальном сознании рассматриваемой эпохи.65 Так, позиция С. Н. Носова, в противоположность всей предшествующей традиции советской историографии, была ориентирована на выявление различий в подходах к обсуждавшимся проблемам со стороны веховцев и «представителей классического российского либерализма». Позже, в 1991 г. В. К. Кантор также прямо противопоставил позиции веховцев и П. Н. Милюкова.66.

1990;е гг. были отмечены всплеском интереса российского общества к «Вехам» и их авторам как со стороны массового исторического сознания, так и со стороны профессиональных исследователей. После 80-летнего перерыва «Вехи» были переизданы общим тиражом 275 тыс. экз. (за полтора года вышли три репринтных, одно научно-популярное и одно комментированное научное издания). Были опубликованы важнейшие ее материалы.67 Однако, за исключением издания сборника «Вехи» в серии «Из истории отечественной философской мысли», уровень их научного комментирования не отличался фундаментальностью. Была также опубликована переписка авторов сборника «Вехи», 68 а М. А. Колеровым было проведено изучение переписки авторов сборника «Вехи» в процессе подготовки его к изданию, позволившее выяснить ряд существенных моментов истории создания и взаимоотношений авторов сборника.69 В 1992 г. были опубликованы написанные еще в 1990 г. статьи.

В.Н. Шевченко и М. А. Колерова. Статья В. Н. Шевченко была сфокусирована на оценке «Вех» В. И. Лениным, на актуализации веховской традиции. В ней содержались критические оценки идейного наследия «Вех», что отличало ее от публицистической апологетики того времени. В публикацию М. А. Колерова были включены эпистолярные источники, что является скорее исключением из общего потока исследований полемики.

Вехам", полемике 1909;1912 гг. и «веховской» традиции русской мысли были посвящены работы Л. Г. Березовой, П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдова, М. А. Колерова, Н. С. Плотникова, А. Н. Лазаревой, И. Н. Сиземской,.

В.В. Шелохаева, Е. С. Элбакян и других исследователей. Полемике вокруг «Вех» был посвящен ряд публикаций в сборниках, изданных Проблемным Советом и Межвузовским Центром «Политическая культура интеллигенции, ее.

72 место и роль в истории Отечества" под редакцией В. С. Меметова (г. Иваново). Изучались контакты участников полемики (главным образом веховцев) с.

73 немецким социологом М. Вебером и взаимовлияние их идей. Исследовалась также судьба «веховской» мифологии в идейной жизни русской эмиграции,.

74 преемственность и разрыв веховской традиции в идеях сборника «Смена Вех». Активизировал исследовательскую работу 90-летний юбилей выхода «Вех»,.

75 которому была посвящена научная конференция в Екатеринбурге. «Вехи» и поставленные ими проблемы затрагивались также во многих публикациях об интеллигенции. Наибольшей популярностью пользовалась либеральноконсервативная трактовка, а обращение к «Вехам» преимущественно носило характер обращения к традиции. Наиболее значительные подвижки имелись в изучении обстоятельств издания и идей самого сборника. Вызванная ими полемика также подверглась изучению с новых позиций, однако уровень и глубина ее исследования пока отстают от изучения самих «Вех» и веховской традиции русской мысли.

В 1994;1998 гг. вышли диссертационное исследование Л. Г. Березовой, монографии М. А. Колерова и В. Ю. Проскуриной.76 Эти работы заметно отличались от предшествовавших как широтой источниковой базы (гораздо шире были представлены эпистолярные источники и мемуары), так и фундаментальностью выводов.

На материале начала ХХ в. Л. Г. Березовая изучала место полемики вокруг «Вех» в «большой дискуссии» о русской интеллигенции, продолжавшейся в течение всего пореформенного периода российской истории. Л. Г. Березовая в значительной степени исправила недостаток предыдущих исследований, игнорировавших то, что идеологические и партийные рамки субъектов полемики часто не совпадали. Для исследования Л. Г. Березовой характерно повышенное внимание к оригинальности позиций и выводов отдельных авторов, являвшихся представителями того или иного идейного направления. Однако, в связи с тем, что социальные рамки интеллигенции определялись на основе самоидентификации ее представителей, позициям консервативно-охранительной мысли в ходе полемики вокруг «Вех» было уделено меньшее внимание.

М.А. Колеров рассматривал полемику 1909;1912 гг. не столько как общественное явление, а как один из эпизодов в становлении и развитии литературной корпорации веховцев. Для его исследований характерно повышенное внимание к таким субъектам полемики, как авторы публикаций и издания. М. А. Колеров отметил недооценку степени общественной поддержки «Вех» в предшествующей историографии. Признавая сборник значительным событием публицистики, он в то же время ставил под сомнение оригинальность.

77 идейного содержания «Вех» .

Молчаливо соглашаясь с М. А. Колеровым в том, что идейное содержание «Вех» не было оригинальным, В. Ю. Проскурина высказала мысль, что именно литературоцентричность «Вех» превратила их из обычного идейно-политического сборника в яркий памятник русской интеллектуальной мысли. Она отметила, что к такому успеху сборник привела тщательно спланированная литературная стратегия, элементами которой был подбор состава участников, изначальная ориентация на вызовпреднамеренное отсутствие общности.

78 взглядов и выдвижение на первый план отрицательной программы.

Большинство исследователей полемики 1909;1912 гг. рассматривали «Вехи» главным образом с точки зрения возникновения национал-либеральной (либерально-консервативной) и критики революционной идеологии в России, в то время как проблема интеллигенции как социальной или социокультурной группы в качестве центральной ставилась реже. Зачастую предпочтение отдавалось иллюстративному, а не аналитическому подходу.

Исследователи полемики вокруг «Вех» с разными соотношениями предпочитали классифицировать ее субъектов по партийному и идеологическому принципам (веховцы, черносотенцы, кадеты, неонародники (эсеры), меньшевики, большевики). Однако часто они упускали из виду, что идеологические и партийные рамки в данном случае часто не совпадали. Это приводило к искажению позиций разных лагерей и особенно точек зрения отдельных авторов.

Наиболее хорошо изучены позиции представителей либерально-консервативной и социально-христианской мысли («веховства»), левых конституционалистов (которых часто определяли партийно как кадетов), марксистов-большевиков. В меньшей степени изучены позиции консерваторов-охранителей, неонародников и марксистов неленинской ориентации. Мало внимания обращалось на различия мнений в рамках одного идейного направления. Требуют уточнения тактические позиции, способы аргументации субъектов полемики. Исследователями полемики был слабо освещен вопрос о масштабах полемики, репрезентативности тех или иных позиций, мнений или представлений. Публикации практически не разделялись по степени содержательности, аргументированности, глубины подхода к обсуждавшимся проблемам. Почти не уделялось внимание соотношению сил на отдельных этапах полемики.

Дальнейшие исследования с одной стороны, раскроют новые предметные грани темы, а с другой — дадут иные концептуальные решения по отдельным проблемам. В любом случае, неизбежно будет расширяться круг источников, раскрывающих материалы полемики. Наиболее многообещающим представляется поиск материалов полемики в отдельных регионах. Это и новые публикации в местной прессе, и прежде всего эпистолярное наследие их авторов и читателей.

Принципиально важной предметной областью является картина мира типичного («среднестатистического») российского интеллигента в изображении участников полемики. В отличие от историко-социологического подхода, такие исследования будут скорее ориентированы на использование категорий и методов социальной психологии. Здесь возможно как новое прочтение источников, уже введенных в оборот, так и расширение источниковой базы.

Исследователь выражает надежду, что с течением времени создание полнотекстовых баз данных исторических источников, позволяющих проводить их расширенный контент-анализ, будет становиться более реализуемой задачей с точки зрения технологии (преобразование отсканированного изображения в индексированный текст) и капиталоемкости.

В свою очередь материал данной диссертации может быть использован в обобщающих исследованиях об исторических условиях и противоречиях протекания российской модернизации начала ХХ в., ее типологической специфике с выходом на современные проблемы взаимодействия различных социальных групп российского общества.

§ 6. Задачи исследования.

Автор настоящего исследования стремился рассмотреть публицистическую полемику об интеллигенции 1909;1912 гг. как явление общественной жизни России, вписанное в контекст ее социально-политического развития накануне эпохальных исторических катаклизмов. При таком подходе наиболее актуальными представляются следующие аспекты изучения проблемы:

• Систематизация субъектов полемики и их социальных связей.

• Выявление круга проблем, обсуждавшихся публицистической средой и относившихся к интеллигенции как особой социально-профессиональной группе модернизирующегося общества.

• Анализ восприятия интеллигенцией своего социально-профессионального положения и своей общественной роли, влияния этого фактора на дальнейший ход процесса модернизации российского общества.

§ 7. Характеристика источников.

Среди источников исследования следует выделить два крупных массива: публичные и частные материалы. Публичные материалы предназначались их авторами для прочтения потенциально неограниченной аудиторией в ходе полемики. Частные материалы предназначались их авторами для прочтения ограниченным кругом лиц, возможность доведения их до неограниченной аудитории допускалась лишь в ином историческом времени. Такая классификация указывает как на происхождение того или иного источника, так и на его место и роль в социальных связях участников и аудитории полемики. Публикации 1909;1912 гг.

Публикация идентифицировалась совокупностью следующих атрибутов: авторское лицо, издание (включая наименование и место издания), дата (номер) издания, страницы.

Публикации были найдены в следующих типах участвовавших в полемике изданий:

1) Периодические издания (247 публикаций в 71 газете (из них 5 газет недоступны) и 131 публикация в 29 журналах).

2) Коллективные сборники статей (77 публикаций в 15 сборниках).

3) Авторские сборники статей, написанных одним автором (21 публикация в 15 сборниках, из них 5 недоступны).

4) Авторские книги (24 публикации в 19 книгах).

Перечень публикаций формировался на основе библиографических сведений, собранных и изданных непосредственными участниками или.

79 активными свидетелями полемики 1909;1912 гг. Эти издания, следовательно, принадлежат тому же историческому времени, что и сама полемика. Представляется маловероятным, что из поля зрения всех составителей библиографий выпадут публикации, вызвавшие значительный отклик читательской аудитории. Помимо библиографических указателей, автор настоящего исследования проанализировал годовые комплекты отмеченных в указателях журналов и каталоги библиотек г. Москвы (Российская государственная библиотека, Государственная публичная историческая библиотека, Институт научной информации по общественным наукам Российской Академии Наук, Государственная общественно-политическая библиотека). Это позволило ввести в оборот новые источники и свести к минимуму пропуск значимых для современников публикаций. Источники, содержание которых не соответствовало проблемам настоящего исследования, не вошли в перечень публикаций. Из обозначенных в библиографических указателях публикаций физически недоступными исследователю (по причине отсутствия в фондах вышеуказанных библиотек) оказались 5 книг, 2 полных комплектов журналов, 5 полных комплектов газет и 17 отдельных номеров, имеющихся в фондах библиотек комплектов периодических изданий. Таким образом, доступными оказались тексты 463 из 500 публикаций, упоминавшихся в указателях или найденных исследователем (92,60% от их количества). Это говорит о том, что результаты анализа доступных текстов достаточно репрезентативно отражают их генеральную совокупность.

Датировка публикаций, в случае отсутствия в выходных данных издания, производилась на основе сопоставления периодичности, номеров и дат нескольких изданий, используя также систему взаимных ссылок (публикация могла содержать ссылку лишь на более ранние, если только это не были перепечатки изданий предыдущих лет). Датировка выхода в свет книжных изданий осуществлялась по номерам еженедельной Книжной летописи Главного Управления по делам печати за 1908;1912 гг. В той же Книжной летописи указан заявленный издателями и разрешенный к печатанию тираж книги. Тиражи периодических изданий определялись преимущественно по библиографической и научной литературе, посвященной исследованию русской журналистики.

80 начала ХХ в., а также по документам редакций периодических изданий, переписке участников полемики. В случаях, когда данные о тираже издания найти не удавалось, автор производил экспертную оценку максимально и минимально возможного тиража. Поскольку в использованной литературе и документах встречались разные данные, в качестве тиража, на основе которого производились дальнейшие расчеты, выбиралось либо наиболее часто встречающееся, либо среднее значение.

О степени общественного интереса к проблемам интеллигенции свидетельствует наличие перепечаток публикаций, вышедших как в предшествовавшее полемике время, так и в период 1909;1912 гг. В общей сложности нами зафиксировано 70 перепечаток 38 публикаций, впервые изданных в 1909;1910 гг. Лидерами по количеству перепечаток были статьи из сборника «Вехи», вышедшего пятью изданиями. Кроме того, почти все авторы «Вех», за исключением Б. А. Кистяковского, перепечатали в своих авторских сборниках статьи из «Вех». Из переизданных трудов прошлых лет следует отметить 3-е переиздание двухтомника Р.В. Иванова-Разумника «История русской общественной мысли», трехтомника Д.Н. Овсянико-Куликовского «История русской интеллигенции», отдельных статей С. А. Венгерова, Р.В. Иванова-Разумника, Н. М. Минского (Виленкина), Г. В. Плеханова и большинства авторов сборника «Вехи» .

Мы можем предполагать, что по вопросу об интеллигенции присланных статей было в несколько раз больше, чем опубликовано. Так, в «Книге для записи рукописей, присланных в редакцию журнала «Русское Богатство» за период 1909;1910 гг. нами было обнаружено четыре статьи, названия которых.

81 указывали на вопрос об интеллигенции. Из них принята к печати (с немного.

82 измененным названием) была одна. Следует отметить, что «Книга» не включала заказные статьи, в частности, написанные редакторами журнала.

Подавляющее большинство проанализированных публикаций не использовалось в предшествующих исследованиях по рассматриваемой теме. Введены в оборот несколько десятков публикаций, ранее не встречавшихся ни в исследованиях, ни в библиографических указателях. Наиболее значительными из них являются работы Б. В. Добрышина, А. И. Трофимова, статьи публицистов журнала «Отдых Христианина», «Запросы Жизни» .

Полный перечень проанализированных публикаций приведен в Приложении к настоящей диссертации (Таблица 1). Источники частного характера.

Среди источников частного характера мы выделяем две большие группы:

1) Переписка, дневники и документы физических лиц и организаций, участвовавших или в той или иной степени причастных к полемике. Эти источники были созданы в то же историческое время, что и публичные материалы полемики.

2) Мемуары участников полемики.

Эти две группы различаются временем создания источников и, следовательно, отношением авторов к событиям полемики. Если переписка и документация были созданы в то же историческое время, в каком проходила рассматриваемая полемика, то мемуары были созданы в более позднее время, как правило, уже после 1917 г.

Исследователь использовал архивные материалы, находящиеся в Архиве Российской Академии наук (АРАН), Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), Отделе письменных источников Государственного.

Исторического Музея (ОПИ ГИМ), Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (ОР РГБ), Отделе рукописных фондов Государственного Литературного Музея (ОРФ ГЛМ), Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Центральном историческом архиве г. Москвы (ЦИАМ). Основной корпус частных источников сосредоточен в РГАЛИ и ОР РГБ.

Среди фондообразователей можно выделить:

1) Авторов — участников полемики (21 фонд).

2) Физических лиц, являвшихся свидетелями полемики и общавшихся с авторами публикаций или редакциями изданий (5 фондов).

3) Редакции периодических изданий и издательств (6 фондов).

4) Корпоративные организации (2 фонда).

5) 1 государственная организация, контролировавшая профессиональную деятельность субъектов полемики (Ф. 31 ЦИАМ «Московский комитет по делам печати»).

6) 2 фонда-коллекции материалов различных фондообразователей (Ф. 349 ОРФ ГЛМ «Автобиографии, биографии и библиографические справки русских и советских писателей» и Ф. 1337 «Коллекция мемуаров и дневников» РГАЛИ).

Среди материалов архивных фондов следует отметить следующие группы:

1) Переписка авторов публикаций между собой, с третьими лицами и с редакциями периодических изданий и издательств (наиболее многочисленный источник).

2) Письма читателей авторам или в редакции изданий.

3) Дневники участников и свидетелей полемики.

4) Анкеты, автобиографии авторов-участников полемики.

5) Промежуточные рабочие материалы авторов-участников полемики и причастных к ее субъектам лиц (черновики статей, библиографические карточки, газетные вырезки, листовки, наброски проектов).

6) Неопубликованные работы — занимают промежуточное положение между публичными и частными материалами полемики.

7) Делопроизводство редакций периодических изданий и издательств (учетные книги, отчеты, квитанции), корпоративных организаций (списки членов, протоколы и стенограммы собраний), а также государственного органа, контролировавшего деятельность печати (отчеты, донесения, распоряжения, переписка с различными организациями).

8) Мемуары (Мейер А. А. «Петербургское Религиозно-Философское общество. Очерк деятельности»).

В РГАЛИ автором были изучены личные фонды М. А. Антоновича, А. В. Амфитеатрова, братьев К.И. и К. К. Арсеньевых, А. Г. Горнфельда, И. В. Жилкина, А. С. Суворина, братьев В. Е. Чешихиных, Ф. Г. Мускатблита, В. А. Розенберга, А. К. Дживелегова. Среди редакций периодических изданий нами были изучены фонды газет «Речь» и «Русское богатство». Материалы редакции газеты «Новое время» представлены в личном фонде А. С. Суворина. Редакционный дневник газеты «Новое Время» за 1909 г. содержит перечень наиболее важных, по мнению редакции, заголовков каждого выпуска. Таким образом, проясняется, насколько серьезное значение придавалось редакцией рассматриваемой полемике.83 В отдельном фонде, в котором собрана коллекция мемуаров и дневников, хранится Дневник графа Л. А. Камаровского за 1907;1909 гг., который раскрывает отношение к «Вехам» со стороны видного деятеля.

84 октябристской партии. Часть дневника К. К. Арсеньева с 4 января 1909 по 31 декабря 1911 отражает его деятельность в период полемики и помогает установить ряд существенных обстоятельств подготовки и издания одного из ведущих антивеховских сборников «Интеллигенция в России», выпущенного ведущими деятелями российского левого конституционализма.85 Письмо неизвестного студента Горного института в редакцию газеты «Русское Знамя», отражает неотрефлектированное отношение рядовых черносотенцев к русской интеллигенции (которую они не отождествляли с ненавистными им «жидами»).86 Хранящиеся в фонде редакции газеты «Речь» неопубликованные статьи.

И.Ф. Наводничанского «Интеллигенция и сволочь» и А. И. Никитюка «Россия пьет и играет (Письмо ремесленника о русской интеллигенции)88 были написаны не профессиональными публицистами, а «низовыми» представителями интеллигенции. Они доносят до нас столь редкий в изучаемых источниках голос социального самосознания читательской аудитории. Сравнение находящегося в личном фонде А. К. Дживелегова черновика его статьи о русской интеллигенции и опубликованного текста позволяет судить о том, как менялись выводы автора под воздействием самоцензуры. А. К. Дживелегов начал писать свою статью «На острой грани. К вопросу о русской интеллигенции» в тюрьме и был незнаком с направленностью многих критических статей. Правки и приписки к первоначальному тексту статьи показывают, что автор резко усиливал критические моменты, резкость суждений и оценку «Вех» как отрицательного факта общественной жизни.89 Книга для записи рукописей, присланных в редакцию журнала «Русское богатство» до 31.12.1910 содержит не только перечень статей, но и фамилию ее рецензента и принятое решение о публикации или отклонении. Этот источник показывает, что по вопросу об интеллигенции в журнал присылалось в несколько раз больше статей, чем было принято к печати.90 В фонде С.-Петербургского Религиозно-Философского общества хранится единственная сохранившаяся стенограмма публичного диспута о сборнике «Вехи» (заседание Петербургского Религиозно-Философского общества по обсуждению доклада Д. С. Мережковского «Семь смиренных»), 91 а также самый ранний из использованных мемуарных источников (черновик очерка А. А. Мейера «Петербургское Религиозно-Философское общество,.

92 написанный в 1916 г.).

В ОР РГБ были изучены личные фонды А. Белого (Б.Н. Бугаева), М. О. Гершензона, В. И. Иванова, М. К. Морозовой, А. В. Пешехонова, В. В. Розанова, К. И. Чуковского. Среди редакций периодических изданий был изучен фонд газеты «Русское Слово». Переписка М. И. Морозовой с Е. Н. Трубецким и С. А. Котляревским показывает отношение к «Вехам» со стороны участников.

93 веховской корпорации", не публиковавшихся в сборнике. Это тем более значимо в силу того факта, что Морозова широко спонсировала публицистическую деятельность авторов сборника (Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова). Фонд М. О. Гершензона, наиболее основательно изученный предыдущими исследователями, содержит материалы, на которые ими было обращено меньшее внимание. Письма с просьбой о высылке и отрезные купоны о получении сборника «Вехи» дают нам некоторую информацию о степени интереса, социальном положении, месте жительства читательской аудитории сборника.94 В фонде газеты «Русское Слово» помимо редакционных материалов, раскрывающих ежедневную статистику тиража газеты, имеется листовка Петербургского отделения «Союза Русского Народа» «Смиренное моление христолюбивым жителям стольного Петрограда» .95 Как и письмо студента Горного института в редакцию газеты «Русское Знамя», хранящееся в РГАЛИ, 96 листовка (написана на старославянском языке) раскрывает представления черносотенцев об интеллигенции.

В ГАРФ были изучены личные фонды В. В. Водовозова, П. П. Рябушинского, А. В. Тырковой. Дневник А. В. Тырковой (9.07.190 419.11.1910) раскрывает отношения между правыми и левыми конституционалистами после выхода «Вех», круг контактов и отношение.

97 высшего кадетского руководства к представителям религиозной мысли. Списки членов и протоколы С.-Петербургского Литературного Общества за 1911 г., хранящиеся в личном фонде В. В. Водовозова, раскрывают высокую степень участия этой корпоративной организации в рассматриваемой полемике.

98 об интеллигенции.

В РГАСПИ были изучены фонды редакций газет «Социал-демократ» и «Голос социал-демократа», а также личный фонд Ю. О. Мартова. В фонде центрального органа РСДРП «Социал-демократ» были обнаружены неопубликованные статьи: С. Лозовского (за подписью «Левый») «Преосвященный Питирим (в миру Петр Струве) и отцы-пустынники из сборника «Вехи» -99 Марата (В.Л. Шанцера) «Есть же пределы!» 100 (содержит обвинительный ответ на статью А. В. Луначарского во 2-й книге «Литературного распада»). Статья В. Л. Шанцера формулирует большевистскую позицию по отношению к интеллигенции значительно четче, чем опубликованные статьи.

В ОРФ ГЛМ были изучены личные фонды В. Я. Богучарского, В. В. Розанова, В. Е. Чешихина (Ветринского) В личном фонде видного историка освободительного движения В. Я. Богучарского хранится переписка ведущих деятелей неонародничества.101 Она выявляет разногласия между революционным и умеренным неонародничеством, прежде всего по вопросу о моральной допустимости террористической тактики. В фонде Общества любителей российской словесности, а также в личном фонде В. Е. Чешихина.

Ветринского) содержатся анкеты С. А. Венгерова, Д.Н. Овсянико-Куликовского,.

М.Н. Туган-Барановского, Д. В. Философова. Анкета В. В. Розанова, представленная им в Нижегородскую Губернскую ученую архивную комиссию, а также копии писем А. М. Горького к В. В. Розанову, находящиеся в личном фонде Розанова, позволяют понять парадоксальное содержание розановской публицистики, столь шокировавшей и вызывавшей самые противоречивые оценки современников. В отдельном фонде «Автобиографии, биографии и библиографические справки русских и советских писателей» содержится.

Автобиография И. И. Ясинского, в которой он проясняет степень своего участия в откровенно коммерческой газете «Биржевые Ведомости», где были опубликованы его статьи, панегирически восхвалявшие русскую интеллигенцию.

В ЦИАМ были изучены документы Московского комитета по делам печати, хранящиеся в отдельном фонде: Переписка с разными лицами и учреждениями за 1909 г., 104 Распоряжения, касающиеся повременных изданий, 105 Наряды с разной перепиской и бумагами к сведению.106 Следует отметить, что материалов, свидетельствующих о прямом интересе в этом государственном органе к происходившей полемике, нами не было обнаружено. Использованные из фонда материалы помогли установить ряд деталей: дату выхода сборника «По вехам», факт ареста № 5−6 журнала «Наша Заря» за 1910 г. (в номере была напечатана программная аналитическая статья Ст. Ивановича (С.И. Португейса)), а также группировку аналитиками комитета периодических изданий по степени их оппозиционности.

В ОПИ ГИМ в личном фонде одного из авторов «Вех» Б. А. Кистяковского хранятся письма, свидетельствующие об обсуждении сборника «Вехи» и.

Интеллигенция в России" весной 1910 г. В частности, сообщается об интересе к сборнику со стороны Кусковой и Прокоповича.

В АРАН в личном фонде В. М. Фриче хранятся его библиографические карточки о русской интеллигенции XIX в., характеризующие круг чтения автора,.

108 а также устойчивость и широту его интереса к данной теме.

Некоторые частные материалы полемики были опубликованы. Среди опубликованной переписки можно выделить следующие группы: переписка авторов «Вех» друг с другом и своими сторонниками (М.О. Гершензона, Б. А. Кистяковского, В.В. Розанова), позволяющая увидеть, кого из тех, кто предлагался, но не вошел в число авторов сборника, веховцы считали близкими по взглядампереписка деятелей художественной интеллигенции (А.Белого, А. Блока, А. М. Горького, В. В. Розанова, Л.Н. Толстого) — переписка деятелей российской социал-демократии (меньшевиков П. Б. Аксельрода, Ф. И. Дана, Ю. О. Мартова, Г. В. Плеханова и А.Н. Потресова). Среди дневников опубликован был только дневник Л. Н. Толстого, служащий дополнением к его переписке и позволяющий судить о том, кого из участников полемики Толстой считал себе идейно близкими. Источники, связанные с отношением Л. Н. Толстого к «Вехам», были изучены американским исследователем русского происхождения Н. П. Полторацким.109 Но Полторацкий не осветил источники, раскрывающее отношение Толстого к другим участникам полемики.

Частные материалы полемики по сравнению с публичными сохранились фрагментарно. В связи с этим вряд ли возможно воссоздать адекватную картину реакции читательской аудитории на обсуждавшиеся проблемы, а также систему личных связей авторов публикаций и их отношений с изданиями. Тем не менее, материалы частного происхождения, добавляя отдельные штрихи в общую картину изучаемого исторического явления, позволяют частично увидеть процесс создания и обсуждения публикаций на более низовом, повседневном уровне, следовательно, более объемно представить общественную значимость рассматриваемой полемики, более полно охарактеризовать ее субъектов.

При изучении мемуаристики хорошо просматриваются групповые, корпоративные связи участников полемики, их картина мира.110 Однако мемуары оставили лишь 17 участников полемики. Последовавшие за ней события зачастую трансформировали субъективное восприятие автором мемуаров его места и значения в интеллектуальной жизни России. Чтобы компенсировать эту неадекватность, автор исследования использовал эпистолярные источники и дневники, относящиеся к изучаемому периоду.

Из рассматриваемых частных материалов полемики предшествующими исследователями основательно изучены материалы фонда М. О. Гершензона.111 Л. Г. Березовой, помимо материалов этого фонда, использовалась переписка (в том числе опубликованная), по преимуществу связанная с участием в полемике.

112 марксистских авторов. Архивные фонды, связанные с участием в полемике представителей социально-религиозной и правоконституционалистской мысли.

113 были использованы в работах М. А. Колерова. Остальные архивные материалы слабо использовались при изучении рассматриваемой полемики. Зарубежными исследователями практически не использовались даже опубликованные эпистолярные материалы. Гораздо более широко использовалась ими опубликованная мемуаристика. Мемуары представителей различных идейных направлений также широко использовались в исследовании Л. Г. Березовой.

ПРИМЕЧАНИЯ.

1 См.: § 5 «Историография изучения темы» Введения настоящего исследования.

На наш взгляд, из обширной публицистической литературы конца 1980;1990;х о роли и проблемах интеллигенции в современном российском обществе следует отметить: Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Интеллигенция: Заметки о литературнополитических иллюзиях. М., 1995; Лихачев Д. С. Об интеллигенции. (Приложение к альманаху «Канун», выпуск 2). Спб., 1997; Быстрицкий А. Приближение к миру (Субъективные заметки) // Новый мир. 1994. № 3. С. 172 185- Гальцева Р. Возрождение России и новый «орден» интеллигенции // Новый мир. 1992. № 7. С. 240−244- Гудков Л. Интеллигенты и интеллектуалы // Знамя. 1992. № 3−4. С. 204−220- Дубин Б. Игра во власть. Интеллигенция и литературная культура // Свободная мысль. 1993. № 1. С. 66−78- Он же. Интеллигенция и профессионализация // Свободная мысль. 1995. № 10. С. 41−49- Иванова Н. Двойное самоубийство (Интеллигенция и идеология) // Знамя. 1993. № 11. С. 170−183- Кива А. Intelligentsia в час испытаний // Новый мир. 1993. № 8 С. 160 177- Кириллов С. О судьбах «образованного сословия» в России // Новый мир. 1995. № 8. С. 143−159- Козлова О. Н. Интеллигенция в Российском обществе // Социально-политический журнал. 1995. № 1. С. 162−174- Колеров М. А. Самоанализ интеллигенции как философская проблема // Новый мир. 1994. № 8. С. 160−171- Лихачев Д. С. О русской интеллигенции // Новый мир. 1993. № 2. С. 3−9- Наумова Т. В. Интеллигенция и пути развития российского общества // Социологические исследования. 1995. № 3. С. 39−46- Поляков Ю. Зачинщица или жертва? Интеллигенция в эпоху смуты // Свободная мысль. 1996. № 2. С. 1524- Раскол интеллигенции (Материалы теоретического семинара «Интеллигенция в условиях кризиса») // Человек. 1995. № 2. С. 69−81- Согрин В. Интеллигенция и реформы // Общественные науки и современность. 1993. № 3. С. 42−50- Филатов В. Ученые «на виду»: новое явление в российском обществе // Общественные науки и современность. 1993. № 4. С. 89−96- Филимонов Э. Г., Элбакян Е. С. Религия в системе духовных ценностей современной российской интеллигенции // Кентавр. 1993. № 5. С. 59−68- Яковенко И. Россия. Интеллигенция. Революция // Свободная мысль. 1992. № 11. С. 31−42.

См.: Анисимов О. С. Основы методологического мышления. М., 1989. С. 36−55, 71−92, 132−158- Рузавин Г. И. Методологические проблемы аргументации. М., 1997. С. 174−187- Соколов А. Н. Проблемы научной дискуссии (Логико-гносеологический анализ). М., 1980; Шенберг В. А. Полемика как способ духовного противоборства. Л., 1991; Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 281−298, 481−495- Быков Г. В. Типология научных дискуссий // Вопросы философии. 1978. № 3. С. 110−114- Кедров Б. М. Объективная основа научных дискуссий // В кн.: Роль дискуссий в развитии естествознании. М., 1986. С. 3952- Поварнин С. И. Спор. О теории и практике спора. // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 60−133- Рузавин Г. Искусство полемики и теория аргументации // Свободная мысль. 1991. № 13. С.71−82- Урсул А. Д. Гносеологические особенности научной дискуссии // Вопросы философии. 1978. № 3. С. 104−109- Ярошевский М. Г. Дискуссия как форма научного общения // Вопросы философии. 1978. № 3. С. 94−103.

4 См.: Шенберг В. А. Полемика как способ духовного противоборства. С. 9−10.

5 См.: Там же. С. 9−12.

6 См.: Краткая литературная энциклопедия. Т.6. М., 1971. Ст. 72−75- Больш. сов. энцикл. Т. 21. М., 1975. Ст. 628−632.

См.: Прохоров Е. П. Публицист и действительность. М., 1973. С. 20−55- Ученова В. В. Гносеологические проблемы публицистики. М., 1971. С. 39- Черепахов М. С. Проблемы теории публицистики. М., 1973. С. 38, 52−53. См.: Черепахов М. С. Указ. соч. С. 27.

9 См.: Ученова В. В. Указ. соч. С. 39.

10 См.: Прохоров Е. П. Указ. соч. С. 92, 113.

11 См.: Ученова В. В. Указ. соч. С. 19.

См.: Амелин П. П. Интеллигенция и социализм. Л., 1970. С. 39−62- Карапетян Р. О. Становление и развитие интеллигенции как особого слоя. М., 1974. С. 2739- Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971. С. 4- Советская интеллигенция. М., 1968. С. 4−5- Социальное развитие советской интеллигенции. М., 1986. С. 18- Федюкин С. А. Партия и интеллигенция. М., 1983. С. 8.

См.: Барбакова К. Г., Мансуров В. А. Интеллигенция и власть. М., 1991; Духовное производство (Социально-философский аспект проблемы духовной деятельности). М., 1981; Пантин И. К., Плимак Е. Г., Хорос В. Г. Революционная традиция в России. М., 1986; Смоляков Л. Я. Социалистическая интеллигенция. Киев, 1986; Лейкина-Свирская В. Р. Формирование и историческая роль интеллигенции как исследовательская проблема (Историографический обзор) // В кн.: Социальная структура общества в XIX в. (Страны Центральной и Юго-Восточной Европы). М., 1982. С. 44−54- Максименко В. И., Хорос В. Г. Интеллигенция несоциалистических обществ как историко-социологическая проблема // Известия АН Грузинской ССР. Серия философии и психологии. Тбилиси, 1981. № 3. С. 21−33- Смоляков Л. Я. Об интеллигенции и интеллигентности // Коммунист. 1988. № 16. С. 67−75- Толстых В. И. Об интеллигенции и интеллигентности (Культурно-личностный аспект) // Вопросы философии. 1982. № 10. С. 83−98.

14 См.: Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции. Межвузовский республиканский сборник научных трудов. Иваново, 1996; Данилов А. А., Меметов В. С. Интеллигенция провинции в истории и культуре России. Иваново, 1997; Дегтярев Е. Е. Феномен российской интеллигенции (историко-культурный аспект). Дисс. канд. филос. наук. М, 1992; Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: итоги пройденного пути и перспективы. Тезисы докладов X-й международной научно-теоретической конференции 22−24 сентября 1999 г. Иваново, 1999; Интеллигенция в политической истории ХХ в. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1993; Интеллигенция в политической истории ХХ в. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции. Иваново, 23−24 апреля 1992 г. Иваново, 1992; Интеллигенция в советском обществе. Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово, 1993; Интеллигенция в социальных процессах современного общества. М., 1992; Интеллигенция в условиях общественной нестабильности. Сборник статей. М., 1996; Интеллигенция и либерализм в России. Межвузовский научный сборник. Саратов, 1995; Интеллигенция и нравственность. М., 1993; Интеллигенция и перестройка. М., 1991; Интеллигенция и политика. Тезисы докладов межрегиональной научно-теоретической конференции 18−19 апреля 1991 г. Иваново, 1991; Интеллигенция и российское общество в начале ХХ в. Сборник статей. Спб, 1996; Интеллигенция: проблемы гуманизма, народа, власти. Материалы к международной научной конференции. Улан-Удэ, 21−24 сентября 1994 г. В 3-х ч. М.-Улан-Удэ, 1994; Интеллигенция, провинция, отечество: проблемы истории, культуры, политики. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции, Иваново, 24−25 сентября 1996 г. Иваново, 1996; Интеллигенция России в истории ХХ века: неоконченные споры (К 90-летию сборника «Вехи»). Екатеринбург, 1998; Интеллигенция России: традиции и новации. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции, Иваново, 25−27 сентября 1997 г. Иваново, 1997; Интеллигенция России: уроки истории и современность. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1996; Интеллигенция России: уроки истории и современность. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции, Иваново, 20−22 сентября 1994 г. Иваново, 1994; Культура и интеллигенция России в переломные эпохи (XX вв.). Тезисы докладов Всероссийской научно-практической конференции. Омск, 24−26 ноября 1993 г. Омск, 1995; Корупаев А. Е. Культурная миссия интеллигенции России. Доклад и тезисы международной и всероссийской научных конференций. М., 1996; Он же. Очерки интеллигенции России. Ч. 1, 2. М., 1995; Культура и интеллигенция России в эпоху модернизаций (ХУШ-ХХ вв.). Материалы второй Всероссийской научной конференции. В 2-х т. Омск, 1995; Мамедов Р. Д. Интеллигенция как социальная общность, ее жизнедеятельность и роль в современном мире. Дисс. докт. филос. наук. М., 1992; Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1997; Нравственный императив интеллигенции: прошлое, настоящее, будущее. Тезисы докладов международной научно-теоретической конференции. Иваново, 23−25 сентября 1998. Иваново, 1998; Поиск новых подходов в изучении интеллигенции: Проблемы теории, методологии, источниковедения и историографии. Иваново, 1993; Проблемы методологии истории интеллигенции: поиск новых подходов. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1995;

Проблемы теории и истории изучения интеллигенции: поиск новых подходов. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1994; Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции, Иваново, 20−21 сентября 1995 г. В 2-х т. Иваново, 1995; Социальная теория и современность. Вып. 4. Интеллигенция и власть. М., 1992; Севостьянов А. Двести лет из истории интеллигенции. Попытка социологического анализа // Наука и жизнь. 1991. № 3. С. 106−113.

15 См.: Березовая Л. Г. Самосознание русской интеллигенции начала ХХ века. Дисс. докт. ист. наук. М., 1994. С. 5−12- Барбакова К. Г, Мансуров В. А. Указ. соч. С. 75−81- Вандалковская М. Г. К вопросу о содержании понятия «интеллигенция». С. 57−59- а также гл. II, §§ 1, 4 настоящего диссертационного исследования.

16 См., напр., Абрамов Ю. Ф. Об интеллигенции и интеллигентности // Философские науки. 1991. № 6. С. 62−63.

См., напр.: Березовая Л. Г. Самосознание русской интеллигенции. С. 29−31. Большинство зарубежных исследователей русской интеллигенции при определении ее социальных рамок также основываются на самооценках идеологов (см.: Карпачев М. Д. Истоки российских революций. Легенды и реальность. М., 1991).

См.: Корупаев А. Е. Очерки интеллигенции России. Ч. 1, 2. М., 1995; Он же. Культурная миссия интеллигенции России. Доклад и тезисы международной и всероссийской научных конференций. М., 1996; Севостьянов А. Двести лет из истории интеллигенции. Попытка социологического анализа // Наука и жизнь. 1991. № 3. С. 106−113.

19 Подробнее позицию автора диссертационного исследования по данному вопросу см.: Диденко Д. В. К вопросу об исторической типологии российских интеллектуальных слоев. Калуга, 1998. Деп. в ИНИОН РАН 03.11.98 № 53 991.

20 См.: Гл. II. настоящего исследования.

См.: Барг М. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984. С. 100−173- Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М., 1995. С. 57−87, 155−196, 249−257- Барг М. А. Структурный анализ в историческом исследовании // Вопросы философии. 1964. № 10. С. 83−92- Он же. Принцип системности в марксистском историческом исследовании // История СССР. 1981. № 2. С. 78−98.

См.: Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1994. С. 3−4.

См.: Там жеПантин И. К. Плимак Е.Г., Хорос В. Г. Революционная традиция в России. М. 1986. С. 14−56- Зарубина Н. Н. Самобытный вариант модернизации // Социологические исследования. 1995. № 3. С. 46−51.

См.: Тарновский К. Н. Социально-экономическая история России. Начало ХХ в. Советская историография сер. 50-х — нач. 60-х гг. М., 1990 (а также предисловие Волобуева П.В.) — Бровер И. М. Основные особенности империализма в России // В кн.: Об особенностях империализма в России. М., 1963. С. 53−72- Гиндин И. Ф. О некоторых особенностях экономической и социальной структуры российского капитализма в начале ХХ в. // История СССР. 1966. № 3. С. 48−66- Он же. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности // История СССР. 1963. № 2. С. 57−80. № 3. С. 37−60- Гиндин И. Ф., Иванов Л. М. О неравномерности развития российского капитализма в начале ХХ в. // Вопросы истории. 1965. № 9. С. 125−135- Тарновский К. Н. О социологическом изучении капиталистического способа производства // Вопросы истории. 1964. № 1. С. 120−132- Он же. О некоторых особенностях формирования непролетарских партий в России // В кн.: Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989. С. 20−29.

См.: Пантин И. К., Плимак Е. Г., Хорос В. Г. Указ. соч. С. 31−56- Пантин И., Плимак Е. Россия ХУШ-ХХ вв. Тип «запоздавшего» исторического развития // Коммунист. 1991. № 11. С. 54−68.

26 См.: Бордюгов Г. А., Козлов В. А. История и конъюнктура. М., 1990. С. 42−43, 227−235- Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. Спб., 1995; Козлов В. А. Российская история. Обзор идей и концепций, 1992;1995 годы // Свободная мысль. 1996. № 3 С. 99−113. № 4. С.

104−120- Красильщиков В. А. Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 40−56- Мухаев Р. Т. Модернизация посткоммунистических режимов: ее специфика и возможности в России (Опыт сравнительного анализа) // Вестник МГУ. Социально-политические исследования. 1993. № 3. С. 40−47- Российская модернизация: проблемы и перспективы (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 3−39- Сергеев А. С. Социальная модернизация в России (Материалы обсуждения за «круглым столом» в институте философии РАН) // Вестник Российской Академии Наук. 1993. Том 63. № 3. С. 179−195- Согрин В. В. Современная российская модернизация: этапы, логика, цена // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 3−18.

См.: Культура и интеллигенция России в эпоху модернизаций (XVIII-XX вв.). Материалы второй Всероссийской научной конференции. В 2-х т. Омск, 1995; Селунская Н. Б. Россия на пути от патриархальности к цивилизации (методологический поиск исследователей) // Вестник МГУ. Социальнополитические исследования. 1993. № 6. С. 13−19.

См.: Карпачев М. Д. Истоки российских революций. Легенды и реальность. М., 1991. С. 64−70- Сухотина Л. Г. Русская революционно-демократическая интеллигенция в освещении современной английской и американской буржуазной историографии: 1970;е годы // История СССР. 1981. № 6. С. 178 191- Щетинина Г. И. Интеллигенция, революция, самодержавие: Освещение проблемы в современной американской буржуазной историографии // История СССР. 1970. № 6. С 154−172.

29 См.: Крупина Т. Д. Теория «модернизации» и некоторые проблемы развития России конца XIX — начала XX в. // История СССР. 1971. № 1. С. 191−205.

Пантин И.К. и др. Указ. соч. С. 49−50. Общие замечания по вопросу о степени проникновения в мировоззрение русской интеллигенции ценностей буржуазной модернизации см. также: Гиндин И. Ф. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности // История СССР. 1963. № 3. С. 51−54.

Подробнее о методологических подходах к составлению исследовательской программы настоящей диссертации см: Диденко Д. В. Методологические проблемы исторического исследования публицистической полемики. Калуга, 1998. Деп. в ИНИОН РАН 03.11.98 № 53 990.

См.: Евдокимова М. В. Полемика в русской прессе о свободе слова и цензурных постановлениях, 1857−1867 гг. Дисс. канд. ист. наук. Спб., 1994; Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников. М., 1984; Сладкевич Н. Г. Борьба общественных течений в русской публицистике конца 50 — начала 60 годов XIX века. Л., 1979; Красильников С. А. Предисловие // В кн.: Судьбы русской интеллигенции. Новосибирск, 1991.

33 См.: Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 200−206.

34 См.: Рубакин Н. А. Среди книг. Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и общественно-политических идей. Т. 1. М., 1911. С. 397−400- Указатель журнальной литературы /Сост. Н. А. Ульянов, В.Н. Ульянова/. Вып. 1. 1906;1910. М., 1911. С. 76, 80.

См.: Сомов Н. М. Библиография русской общественности. (К вопросу об интеллигенции). Ч. 1. М., 1927.

36 См.: Исаев И. А. От «Вех» — к «Смене вех» // В кн.: В поисках пути. Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992. С. 3−5, 13−20- Клямкин И. Какая улица ведет к храму // Новый мир. 1987. № 11. С. 167−173- Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской эмиграции // Вопросы философии. 1992. № 9. С. 160−164.

См.: Ключников Ю. В. Смена вех // В кн.: В поисках пути. С. 208−251.

38 См.: Там же. С. 224−225.

См.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Он же. Русская идея (Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века) // В кн.: О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 43−271- Колеров М. А. «Новые Вехи»: к истории «веховской» мифологии (1918;1944) // Вопросы философии. 1995. №.

8. С. 144−156- Омельченко Н. А. «Веховская» традиция в духовной жизни русской эмиграции // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 40−58- Осипов Н. Пятидесятилетие «Вех» // Мосты. 1958. № 3. С. 279−293- Франк С. Л. Биография П.Б. Струве. Нью-Йорк, 1956.

40 См.: Кормер В. Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 64−79 (статья была написана в 1969 г.) — Солженицын А. И. Образованщина // В кн.: Из-под глыб. Париж, 1974. С. 324 376.

41 См.: Клямкин И. Указ. соч. С. 162−167.

См.: Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М., 1990. С. 131−132.

43 См.: Латынина Ю. Уроки «Вех» // Знание — сила. 1991. № 2. С. 80−87- Пушкарев Б. С. Ответственность интеллигенции // Посев. 1995. № 6. С. 96−104- Чернышев С. Новые вехи // Знамя. 1990. № 1. С. 152−154- Штурман Д. В поисках универсального со-знания (Перечитывая «Вехи») // Новый мир. 1994. № 4. С. 133−184.

44 См.: Щелкин А. Русский политический космос: либерализм против «веховства» // Звезда. 1994. № 5. С. 184−191.

45 См.: Там же. С. 185.

46 См.: Парамонов Б. Комментарий к статье А. Щелкина // Звезда. 1994. № 5. С. 191−193.

О позиции В. И. Ленина в полемике вокруг «Вех» см. § 5 Гл. II настоящего исследования.

См.: Ленин В. И. Беседа о «кадетоедстве» // Полн. собр. соч. Т. 22. С. 61−68- Он же. Веховцы и национализм // Там же. Т. 23. С. 110−111- Он же. Единение кадетов и нововременцев // Там же. Т. 22. С. 94−96- Он же. Еще один поход на демократию // Там же. С. 82−93- Он же. Заметки // Там же. Т. 20. С. 147−156- Он же. Итог // Там же. С. 369−373- Он же. К выборам в Петербурге // Там же. Т. 19. С. 68−73- Он же. К итогам думской сессии // Там же. Т. 20 С. 274−278- Он же. Классы и партии в их отношении к религии и церкви // Там же. Т. 17. С. 429−438- Он же. Маленькая справка // Там же. Т. 22. С. 22−23- Он же. Наши упразднители Там же. Т. 20. С. 114−133- Он же. Об избирательной кампании и избирательной платформе // Там же. С. 355−363- Он же. Об отношении рабочей партии к религии // Там же. Т. 17. С. 415−426- Он же. О «Вехах» // Там же. Т. 19. С. 167 175- Он же. О значении кризиса // Там же. Т. 20. С. 223−227- Он же. О положении дел в партии // Там же. С. 47−61- Он же. Ответственная оппозиция и участие к.-д. в совещании первого марта // Там же. Т. 24. С. 372−374- Он же. Поездка царя в Европу и некоторых депутатов в Англию // Там же. Т. 19. с. 52−57- Он же. Политические партии России // Там же. Т. 21. С. 275−287- Он же. Политические споры среди либералов // Там же. Т. 24. С. 346−348- Он же. Последнее слово русского либерализма // Там же. Т. 19. С. 176−183- Он же. Принципиальные вопросы избирательной кампании // Там же. Т. 21. С. 68−94- Он же. Спорные вопросы // Там же. Т. 23. С. 67−88- Он же. Трудовики и рабочая демократия // Там же. Т. 21. С. 267−274.

49 О методологических аспектах категории «историческое время» см.: Барг М. А. Категории и методы исторической науки. С 62−99.

50 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 167−175.

51 См.: Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Он же. Русская идея (Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века) // В кн.: О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 43−271- Франк С. Л. Биография П.Б. Струве. Нью-Йорк, 1956.

См.: Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1991 (первое издание на английском языке вышло в 1963 г.) — Полторацкий Н. П. Россия и революция. Русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX в. Нью-Йорк, 1988. С. 51−117- Oberlander G. Die Vechi-Diskussion. Koln, 1965; Tompkins S. The Russian intelligentsia. Makers of the revolutionary state. Norman, 1957; Schapiro L.B. The Vekhi group and the mystique of the revolution // Slavonic and East European Review. 1955. Vol. 34. № 82. P. 5676.

Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Frankfurt a.M., 1967.

54 См.: Landmarks. А СоПесйоп of Essays on the Russian intelligentsia, 1909. N.Y., 1977.

55 Read C. Religion, revolution and the Russian intelligentsia, 1900;1912: The Vekhi debate and its intellectual background. L., 1979. Р. 173−174.

56 См.: Pipes R. Struve. Liberal on the right. 1905;1944. Cambridge (Mass.), 1980.

Wegzeichen. Zur Krise der russischen Intelligenz. Frankfurt a^., 1990.

См.: Келли А. Самоцензура и русская интеллигенция // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 52−66- Ее же. Полемика вокруг «Вех» // В кн.: Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 548−553.

59 См.: Ленин В .И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 167−175- Наумов Е. В. Борьба В.И. Ленина против контрреволюционной идеологии «Вех». Дисс. канд. филос. наук. М., 1949; Златоцветов И. Е., Плимак Е. Г. Вехи // Советская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 1963. С. 410- Карякин Ю. Ф., Плимак Е. Г. Веховство // Философская энциклопедия. Т. 1. М., 1960. С. 248- Коган Л. М. Л. Антонович и «Вехи» // Вопросы истории. 1949. № 1 С. 98−103.

60 См.: Соловьев Б. Вехи или катехизис предательства (К шестидесятилетию опубликования статьи В. И. Ленина «О «Вехах») // Октябрь. 1969. № 12. С. 194 210- Щипанов И. Я. Критика В.И. Лениным идеологии «Вех» и современность // Вестник МГУ. Философия. 1970. № 2. С. 5−17- Пантин И., Поляков А. О «Вехах» и веховстве // Наука и религия. 1970. № 5. С. 28−34- Ануфриев Ю. Е. Веховцы как идеологи контрреволюционной буржуазии и критика их В. И. Лениным // В кн.: Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1971. Ч. 2. С. 553−559- Куликов В. В. Сборник «Вехи» и ленинская критика «веховской» идеологии // В кн.: Горьковский пед. ин-т. Ученые записки. Вып. 109. Горький, 1971. С. 121−130.

61 См.: Гус М. С. «Вехи» реакционной идеологии // Вопросы литературы.1977. № 1. С. 126−152.

62 См.: Вандалковская М. Г. К истории создания статьи В. И. Ленина «О «Вехах» // В кн.: История и историки. М., 1981. С. 24−37- Ее же. История изучения русского революционного движения середины XIX в., 1890−1917. М., 1982. С. 11−134- Ее же. К вопросу о содержании понятия «интеллигенция» в литературе начала XX в. // В кн.: Интеллигенция и революция. XX век. М., 1985. С. 58−62- Волобуев О. В., Кулешов С. В., Шелохаев В. В. Дискуссия о роли интеллигенции в первой народной революции XX в. // В кн.: Интеллигенция и революция: XX век. М., 1985; Володина Т. А. М. О. Гершензон — историк русской общественной мысли. Дисс. канд. ист. наук. М., 1988. С. 16−21, 55−23- Дурновцев В. И. Россия и Запад в «веховской» идеологии // В кн.: Интеллигенция и революция. С. 82−86- Носов С. Н. Сборник «Вехи» и судьбы либерального сознания в России после революции 1905;1907 гг. // В кн.: Новое о революции 1905;1907 гг. в России. Л., 1989. С. 176−186- Рудковская И. Е. М. О. Гершензон как исследователь русской интеллигенции. Дисс. канд. ист. наук. Томск, 1990. С. 162−177.

63 См.: Вандалковская М. Г. История изучения русского революционного движения. С. 121−126.

64 См.: Там же. С. 119−120.

65 Исключением здесь явилась статья: Логинов В. Т. В. И. Ленин о «Вехах» и современная идеологическая борьба // В кн.: Интеллигенция и революция. С. 281−285.

66 См.: Кантор В. К. Историк русской культуры — практический политик (П.Н. Милюков против «Вех») // Вопросы философии. 1991. № 1. С. 104−105.

67 См.: «Вехи» в откликах современников: (Предисл., публ. и примеч. М.А. Колерова) // В кн.: Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. — М., 1992. — Вып. VII. — С. 34−58- Вехи. Из глубины (Составление и подготовка текста Яковлева А. А., комментарий Колерова М. А. и Плотникова Н.С.) — Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991 (Составление и комментарий Казаковой Н.) — В поисках пути. (составление, вступительная статья, комментарий Исаева И.А.) — Интеллигенция. Власть. Народ. М., 1993 (Составители Новикова Л. И. и Сиземская И.Н.) — Вокруг «Вех». Полемика 19 091 910 годов. (Вступительная статья, составление и подготовка текста Сапова В.В.) // Вопросы литературы. 1994. Выпуск IV. С. 120−172- Выпуск V. С. 122 170- Выпуск VI. С. 74−117- Кизеветтер А. О сборнике «Вехи» (Примечания.

Сиземской И.Н.) // Философские науки. 1991. № 6. С. 70−81- Лурье С. Жизнь и идеи (Примечания Сиземской И.Н.) // Философские науки. 1991. № 7. С. 78−89- Лурье С. О сборнике «Вехи» (Примечания Сиземской И.Н.) // Философские науки. 1991. № 6. С. 82−91.

68 См.: К истории создания «Вех» (Публикация В. Проскуриной и В. Аллоя) // В кн.: Минувшее. Исторический альманах. Выпуск 11. М., 1992. С. 249−291- Письма Б. А. Кистяковского М.О. Гершензону (Публикация Сапова В.В.) // Социологический журнал. 1994. № 3. С. 117−137.

69 См.: Вехи. Из глубины. С. 500−508- Колеров М. А. Архивная история сборника «Вехи». // Вестник МГУ. История. 1991. № 4. С. 11−17.

См.: Шевченко В. Н. Почему «Вехи» вновь стали актуальными? // В кн.: Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. Вып. VII. М., 1992. С. 7−25- «Вехи» в откликах современников: (Предисл., публ. и примеч. М.А. Колерова) // В кн.: Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования. Вып. VII. М., 1992. С. 34−58.

См.: Березовая Л. Г. Самосознание русской интеллигенции начала ХХ века.- Колеров М. А. Не мир, но меч: Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех». 1902;1909. СПб., 1996; Лазарева А. Н. Интеллигенция и религия (К историческому осмыслению проблематики «Вех»). М., 1996; Портнягина М. А. Русский либерализм после революции 1905;1907 гг. (Общественно-политические позиции С. Н. Булгакова, М. О. Гершензона А.С. Изгоева). Автореф. дисс. канд. ист. наук. Спб., 1994; Проскурина В. Ю. Течение Гольфстрема: Михаил Гершензон, его жизнь и миф. Спб., 1998; Элбакян Е. С. Религиозный феномен в сознании российской интеллигенции XIX — начала ХХ вв.: Философско-исторический анализ. М., 1996; Акименко Г. В., Абрамов Ю. Ф., Логунова Г. В. Идейный раскол интеллигенции в первой четверти ХХ в. Иркутск, 1993. Деп. в ИНИОН РАН. № 48 131- Гайденко П. П. «Вехи»: неуслышанное предостережение. // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 103−122- Горлянская М. Н. Идея свободы в традиции российского реформизма (По материалам сборника «Вехи») // Свобода и справедливость. Ниж. Новгород,.

1993. С. 124−125- Давыдов Ю. Н. Горькие истины «Вех» (Трагический опыт самопознания российской интеллигенции) // Социологические исследования. 1990. № 10. С.67−81. 1991. № 1 С. 95−107. № 3. С. 105−177- Кантор В. К. Указ. соч. С.101−105- Колеров М. А. Архивная история сборника «Вехи» — Колеров М. А., Плотников Н. С. Русская интеллигенция и национальная судьба // В кн.: Из глубины: Сборник статей о русской революции. М., 1990. С. 5−16- Миловидов В. Л. Сборник «Вехи» и полемика по проблемам интеллигенции. // В кн.: Российская государственность: этапы становления и развития. Кострома, 1993. Ч. 2. С. 168−175- Новикова Л. И., Сиземская И. Н. «Вехи» как опыт самоопределения русской интеллигенции // В кн.: Невостребованные возможности русского духа. М., 1995. С. 16−38- Сиземская И. Н. Время «Вех»: к истокам дискуссии // Философские науки. 1991. № 6. С. 64−70- Шелохаев В. В. Предисловие // В кн.: Вехи. Интеллигенция в России. С. 5−20- Ширинянц С. А. «Вехи» и модель политической культуры интеллигенции // Вестник МГУ. Социально-политические исследования. 1994. № 6- Элбакян Е. С. Интеллигенция и религия // Кентавр. 1994. № 6. С. 3−21.

См.: Смирнов Г. С., Велышев И. С. Прерванная нить: сознание русской интеллигенции в ХХ в. // В кн.: Интеллигенция в политической истории ХХ в. Тезисы докладов. Иваново, 1992. С. 29−31- Смирнов Г. С. «Вехи» как манифест общечеловеческих ценностей // В кн.: Интеллигенция в политической истории ХХ в. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1993. С. 24−31- Ахлюстина М. А. «Вехи» и современность // В кн.: Поиск новых подходов в изучении интеллигенции: Проблемы теории, методологии, источниковедения и историографии. Иваново, 1993. С. 167−168- Шерстянников Н. А. «Вехи» и российская интеллигенция // Там же. С. 164−166- Бармина Е. П., Сорокина Л. И. Споры о роли интеллигенции в революции 1905;1907 гг. в русской историографии // В кн.: Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии. Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции, Иваново, 20−21 сентября 1995 г. Иваново, 1995. С. 232−234- Бирюков С. В. Элементы тоталитарной идеологии в сознании предреволюционной российской интеллигенции (По материалам сборника «Вехи») // Там же. С. 265−266- Возилов В. В., Меметов В. С. Русские мыслители начала ХХ в. об интеллигенции и нигилизме (Историко-философский аспект) // В кн.: Некоторые современные вопросы анализа российской интеллигенции. Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1997. С. 69−80- Морозова М. Ю. «Веховская» традиция изучения русской интеллигенции и ее нравственного облика // В кн.: Нравственный императив интеллигенции: прошлое, настоящее, будущее. Тезисы докладов международной научно-теоретической конференции. Иваново, 23−25 сентября 1998. Иваново, 1998. С. 121−123.

См.: Давыдов Ю. Н. Вебер и Булгаков (христианская аскеза и трудовая этика) // Вопросы философии. 1994. № 2. С. 54−73- Он же. Два подхода к пониманию российской интеллигенции (М. Вебер и «Вехи») // Свободная мысль. 1991. № 18. С. 15−26. № 1 С. 37−44- Колеров М. А., Плотников Н. С. Макс Вебер и его русские корреспонденты // Вопросы философии. 1994. № 2. С. 74−78.

См.: Байлов А. В. От «Вех» к сменовеховству (Из истории идейно-политических исканий российской интеллигенции). Автореф. дисс. канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1996; Исаев И. А. Указ. соч. С. 3−5, 13−20- Колеров М. А. Братство св. Софии: «веховцы» и евразийцы (1921;1925 гг.) // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 143−151- Он же. «Новые Вехи»: к истории «веховской» мифологии (1918;1944) // Вопросы философии. 1995. № 8. С. 144 156- Омельченко Н. А. «Веховская» традиция в духовной жизни русской эмиграции // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 40−58- Плотников Н. К вопросу об «актуализации» веховской философии: сборник Russlands politische Seele // В кн.: Исследования по истории русской мысли. Ежегодник за 1997 год. Спб., 1997. С. 69−93 (о выборочном немецком переводе «Вех», выполненном И. Гурвичем в 1918 г. и озаглавленном «Russlands politische Seele. Russische Bekentnisse» — «Политическая душа России. Русские признания»).

См.: Интеллигенция России в истории ХХ века: неоконченные споры (К 90-летию сборника «Вехи»). Екатеринбург, 1998.

76 См.: Березовая Л. Г. Самосознание русской интеллигенции начала ХХ века.- Колеров М. А. Не мир, но меч.- Проскурина В. Ю. Течение Гольфстрема. (Гл. 3. Литературная стратегия «Вех». С. 107−161).

См.: Колеров М. А. Не мир, но меч. С. 316−318- Он же. Самоанализ интеллигенции как философская проблема // Новый мир. 1994. № 8. С. 160−171.

См.: Проскурина В. Ю. Течение Гольфстрема. С. 121, 130, 154.

См.: Библиография «Вех» (Алфавитный указатель книг, статей и заметок о «Вехах». С 23 марта 1909 г. по 15 февраля 1910 гг.) // В кн.: Вехи. Из глубины. С. 200−206 (приложение к 5-му изданию «Вех», последнему в период 19 091 912 гг.) — Рубакин Н. А. Среди книг. Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и общественно-политических идей. Т. 1. М., 1911. Сомов Н. М. Библиография русской общественности. (К вопросу об интеллигенции). М., 1927. 2-е изд. М., 1931; Социал-демократическая литература за рубежом. Библиографический указатель. (Под ред. А. Бургиной) Stanford, США, 1968; Указатель журнальной литературы (Сост. Н. А. Ульянов, В.Н.

Ульянова). Вып. 1. 1906;1910. М., 1911.

Беляева Л.Н., Зиновьева М. К., Никифоров М. М. Библиография периодических изданий России. 1901;1916. Т. 1−4. Л., 1958;1961; Боханов А. Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал (к. XIX в.-1914 г.) М., 1984; Колеров М. А., Плотников Н. С. Примечания // В кн.: Вехи. Из глубины. М., 1990. С. 504−505- Лейкина-Свирская В. Р. Русская интеллигенция в 1900;1917 гг. М., 1981; Махонина С. Я. Русская дореволюционная печать (1905;1914). М., 1991; Срединский Н. С. Газетно-издательское дело. М., 1924; Махонина С. Я. Русская легальная журналистика (1905 — февраль 1917) // В кн.: Из истории русской журналистики начала ХХ в. М., 1984. С. 5−49.

Статьи назывались «Построение общественности» (автор Добрышин), «Очерки современных настроений» (Боцяновский), «Интеллигенция и общество» (Игумнов), «Общественный облик современного студенчества» (Гусельщиков). См.: РГАЛИ. Ф. 1668 оп. 1, д. 4, л. 59, 63, 78, 81 об.

Гусельщиков М. Из студенческой анкеты (по данным переписи 1909/10 г. в С.-Петербургском Технологическом Институте). // Русское Богатство. 1910. № 6. С. 88−104.

83 РГАЛИ. Ф. 459, оп. 2, е.х. 710.

84 Там же. Ф. 1337, оп. 1, е.х. 95.

85 Там же. Ф. 40, оп. 1, е.х. 38.

86 Там же. Ф.18, оп.1, е.х. 7.

87 Там же. Ф. 1666, оп. 1, е.х. 1947.

88 Там же. Ф. 1666, оп. 1, е.х. 1967.

89 Там же. Ф. 2032, оп. 1, е.х. 129, л. 12, 16−18, 20−21, 24−26.

90 Там же. Ф. 1668, оп. 1, е.х.4.

91 Там же. Ф. 2176, оп. 1, е.х. 10.

92 Там же. Ф. 2176, оп. 1, е.х. 37.

93 ОР РГБ. Ф. 171, к. 1, е.х. 33- к. 3, е.х. 2.

94 Там же. Ф. 746, к. 14, е.х. 1−7, 11−14, 15−17, 23, 27, 31−37, 40, 42, 45−46.

95 Там же. Ф. 259, к. 28, е.х. 11.

96 РГАЛИ. Ф.18, оп.1, е.х. 7.

97 ГАРФ. Ф. 629, оп. 1, е.х. 16.

98 Там же. Ф. 539, оп. 1, е.х. 1158, 1166.

99 РГАСПИ. Ф. 28, оп. 1, д. 33.

100 Там же. Ф. 28, оп. 1, д. 93.

101 ОРФ ГЛМ. Ф. 2, оп. 1, д. 9, 290, 430, 547.

102 Там же. Ф. 6, оп. 1, д. 359, 361- Ф. 353, оп. 1, 40, 83.

103 Там же. Ф. 349, оп. 1, д. 1193.

104 ЦИАМ. Ф. 31, оп. 3, д. 1090, л. 248−249, 262.

105 Там же. Ф. 31, оп. 3, д. 1095, л. 1.

106 Там же. Ф. 31, оп. 3, д. 1113, л. 96.

107 ОПИ ГИМ. Ф. 108, оп. 1, д. 1, л. 47, 62, 68.

108 Архив РАН. Ф. 643, оп. 1, е.х. 99.

109 Полторацкий Н. П. Россия и революция. С. 74−102.

110 См.: Сиротина И. Л. Мемуаристика как источник осмысления менталитета русской интеллигенции. Дисс. канд. филос. наук. Саранск, 1995.

111 См.: Колеров М. А. Архивная история сборника «Вехи» .- К истории создания.

Вех" (Публикация В. Проскуриной и В. Аллоя).

См.: Березовая Л. И. Самосознание русской интеллигенции. С. 176−299.

См.: Колеров М. А. Не мир, но меч. С. 281−308- Он же. Архивная история сборника «Вехи» .- Колеров М. А., Плотников Н. С. Макс Вебер и его русские корреспонденты.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проблема интеллигенции, как она была поставлена русской публицистикой еще в 1860−70-х гг., может быть интерпретирована как проблема определения особого места, которое претендовали занять идеологизированные интеллектуальные слои в условиях «догоняющей» модернизации. Модернизация понимается нами в широком смысле как процесс перехода от традиционного общества к обществу «критической культуры», ориентированному на инновационность.

Применительно к задачам исторического исследования автор руководствуется самым широким понятием «интеллектуальные слои», которое объединяет совокупность социальных слоев или страт, профессионально занимающихся производством интеллектуальных продуктов. Понятие «русская интеллигенция» употребляется как обозначение определенной субкультуры внутри интеллектуальных слоев (в соответствии с устоявшейся традицией самоидентификации). Интеллигенция объединяет гуманитарную социоцентричную их часть, оппозиционно настроенную по отношению к традиционному российскому политическому или социальному порядку, исторически возникшую в связи с освобождением дворянства от обязательной государственной службы и разложением сословного строя.

Рост внимания составителей энциклопедических словарей к понятию «интеллигенция» накануне и после полемики 1909;1912 гг. и смещение акцентов в сторону аксиологических моментов в трактовке понятия (после окончания полемики) является свидетельством возрастающей значимости проблемы интеллигенции в общественной жизни России начала ХХ в. и влияния полемики об интеллигенции 1909;1912 гг. на самосознание российских интеллектуальных слоев.

Полемика 1909;1912 гг. рассматривается как отдельный этап многолетнего обсуждения проблем интеллигенции в русской публицистике. Основанием тому является: существенный рост количества публикаций, концентрация полемики вокруг сборника «Вехи», занявшего значительное место в самосознании российской гуманитарной культуры, формирование в процессе столкновения мнений основных подходов к проблеме русской интеллигенции. Полемика рассматривается как факт публицистической (литературной) субкультуры, значение которой в жизни интеллектуальных слоев общества «догоняющей» модернизации было чрезвычайно велико.

По мнению автора исследования, рассмотренное столкновение мнений по вопросу об интеллигенции целесообразно определить как полемику, а не дискуссию. Основанием для такого заключения является принципиально идеологический характер столкновения мнений по социальным вопросам с ярко выраженной ценностной окраской, конфронтационные и достаточно агрессивные формы ее ведения, значительная роль публицистического красноречия и риторичности в отстаивании субъектами полемики своего мнения, отсутствие их скованности в методах аргументации.

Проведенный автором настоящего исследования анализ взаимных ссылок публикаций не подтвердил мнение, что полемика была направлена лишь в адрес «Вех» и диалог между идейными направлениями отсутствовал. Несмотря на концентрацию полемики вокруг сборника «Вехи» и представленных в нем правоконституционалистского и социально-религиозного направлений, она проходила между всеми идейными направлениями. Но интенсивность полемики в разных зонах идейного ландшафта имела очень высокий разброс.

Основными факторами, определившими проблематику и содержание «Вех» и столь мощный отклик на них, явились несоответствие хода и результатов освободительного движения изначальным представлениям и проектам, потребность определить свое отношение к данной социальной ситуации и объяснить то новое, что дала социальная практика. Вопрос о наличии серьезного кризиса русской интеллигенции, перелома в ее развитии не вызывал разногласий среди участников полемики. Разногласия касались причин кризиса, диагноза переживаемого состояния и рецептуры преодоления кризиса.

Идеи «Вех» явились попыткой с помощью социального мифотворчества найти основания для социального согласия в условиях прогрессирующего буржуазного развития России. Это социальное мифотворчество призвано было в первую очередь оказать воздействие на образованное общество. Предметом внимания и критики веховцев были не идеологические доктрины, систематически сформулированные и изложенные в текстах теоретиков, а восприятие их на уровне массового интеллигентского сознания (среднего интеллигента).

Авторы «Вех» заострили внимание на таких проблемах социального развития России, как характер и последствия взаимодействия западноевропейской и традиционной русской культуры, неадекватность восприятия западноевропейских идей в русском обществе, маргинальность российского культурно-исторического типа, конфликт носителей различных типа сознания в рамках единой социокультурной системы. Эти проблемы в конечном счете связаны с особым положением и ролью интеллигенции в условиях российского типа модернизации. Авторы «Вех» указали на заложенные в этом особом положении опасности. В «Вехах» звучала мысль, развитая впоследствии в сборнике «Из глубины» (1918) об особой ответственности интеллигенции за судьбы народа и России.

Полемика 1909;1912 гг. выявила осознание значительными представителями российской публицистики специфики «догоняющей» модернизации, высветила перелом в отношении российских интеллектуальных слоев к процессу модернизации, разложение традиционной субкультуры русской интеллигенции. Об этом говорят следующие обстоятельства.

Все участники полемики исходили из признания повышенной, по сравнению с другими социумами, роли интеллигенции в развитии российской культуры и общества. И практически все они с разными оценочными суждениями признали кризис традиционной интеллигентской субкультуры и отметили общие тенденции развития интеллектуальных слоев России: интеграцию их в модернизирующуюся социально-экономическую систему на фоне достаточно высокого спроса на интеллектуальный труднабирающий силу процесс социальной дифференциации интеллектуальных слоев.

В ходе полемики высказались представители практически всего спектра идейных направлений российского образованного общества. Кроме того, расширился диапазон мнений внутри каждого идейного направления.

Проведенный автором настоящего исследования анализ содержания текстов публикаций подтверждает то, что умеренные (по отношению к существовавшему общественному порядку и идеологии) идейные направления были менее консолидированы и более терпимы к разнообразию мнений в своей среде, чем радикальные.

Достаточно громко прозвучал голос публицистов, которых невозможно отнести к какому-либо политически окрашенному идейному направлению, что говорит о снижении влияния традиционных идеологий (консервативно-охранительная, конституционалистская, народническая, марксистская).

Несмотря на то, что группировка участников полемики по идейным направлениям в какой-то степени отражает их распределение по основным политическим партиям, эти субъекты полемики не следует отождествлять: многие авторы, солидаризируясь с определенным идейным направлением, организационно не состояли членами какой-либо политической партиинередко члены одной политической партии (прежде всего конституционно-демократической) придерживались различных идейных направлений.

Освещение результатов студенческих анкет 1907, 1909 гг. в публицистике также отразило резкое снижение влияния радикальных идеологий и поворот к профессиональному самоопределению. Ввиду единичности этих переписей, их нецелесообразно рассматривать как репрезентативный социологический источник, однако как факты публицистики они представляют несомненный интерес.

Возросло стремление интеллектуальных слоев к нетрадиционному ценностному обоснованию своей деятельности, хотя их реакция на «гипертрофию общественности» приобретала зачастую вызывающие асоциальные формы.

Левые конституционалисты, которым принадлежал основной голос в полемике (в отечественной литературе обозначались как «кадетский лагерь»), негативно отнеслись к «Вехам» как факту общественной жизни, отвергали идеологическую окантовку веховской рецептуры, однако приходили к тем же практическим выводам. Таким образом, полемика отразила процесс преодоления политического радикализма русской интеллигенции. Демократизм интеллигенции, сознававшей себя наследниками традиционных персональных авторитетов и ценностей, приобретал нереволюционные формы, выразившиеся в призывах к культурному творчеству. Ф. Д. Батюшков на Чрезвычайном собрании С.-Петербургского Литературного общества 5 ноября 1910 г. достаточно определенно выразил общегуманистическое умонастроение интеллигенции: «Каковы бы ни были партийные разногласия,. у всех только один враг — это сторонники насилия, подавления личности, гнета и бесправия, противники свобод и стремлений к благу для всех.» 1 В этом смысле следует признать, что марксистские авторы по-своему адекватно почувствовали отсутствие принципиальной разницы между правым (веховским) и левым (кадетским) конституционализмом с точки зрения социально-практических следствий их оценок. В то же время многие зарубежные авторы склонны преувеличивать значение их разногласий.

Субъекты полемики чаще всего самоидентифицировались по партийному, идеологическому, возрастному принципу, что выглядит вполне закономерным в ходе идеологического спора. С одной стороны, это подтверждает распространенный вывод о слабой интегрированности интеллигенции в соответствующую социальную структуру. Тем не менее, практически никто уже не рассматривал интеллигенцию как монолитную группу, прежде всего в классовом отношении. Особенно разительно эта перемена была заметна у народников. Тенденция к социальному размежеванию различных групп интеллигенции фиксировалась как набирающий силу процесс. В данной ситуации сохранить «всесословную» позицию пытались главным образом левые конституционалисты, несмотря на осознание ими данной тенденции. Развитие корпоративистского начала в самосознании русской интеллигенции в эти годы выразилось в постановке и обсуждении вопросов на заседаниях С.-Петербургского Литературного общества, съездах писателей о профессиональной этике литераторских, преподавательских корпораций, которые мыслились как части «мозга страны — интеллигенции» .

Переоценка ценностей происходила под влиянием ряда факторов: неудача социально-политического движения 1905;1907 гг., приведшая к деморализации множества его участниковуспехи экономической модернизации Россииускорение складывания социальной структуры буржуазного общества, значительный рост интеллектуально обслуживающего персонала на фоне падения социального статуса «свободных профессий». Основными тенденциями происходившей переоценки можно назвать: смену акцентов в отношении к интеллектуальному труду (от политикоцентризма к культуроцентризму, религиозное обоснование трудовой этики, введение эстетических критериев в качестве социально значимых оценок) — профессионально-корпоративное самоопределение (совершенно незатронутые в научной литературе попытки технократического идеологического творчества в работах инженера А.И. Трофимова) — преодоление социально-политического радикализмаоформление идеологических субкультур «рабочей», «народной» интеллигенции.

Вместе с тем, предупреждения авторов «Вех» об опасностях, связанных с повышенной ролью и социальной ответственностью интеллектуальных слоев в условиях «догоняющей» модернизации, с неадекватным восприятием традиционалистски ориентированными слоями идеологических новаций, оказались непонятыми за их идеологической символикой.

Инициировав полемику, веховцы потерпели в ней сокрушительное поражение. «Вехи» как факт общественной жизни были осуждены, а их идей отвергнуты: их содержание не было даже адекватно понято большинством их современников. Каждое направление интерпретировало содержание «Вех» таким образом, какой был нужен для того, чтобы оттенить собственную позицию.

Большинство современников восприняли «Вехи» как новую версию охранительного или реакционного консерватизма. Неадекватному восприятию «Вех» способствовали и литературные (выдвижение на первый план отрицательной программы, ориентированность мысли главным образом на яркость метафор и проповеднический пафос), и, главным образом, социальные обстоятельства (деградация правивших политической и идеологической элит, непримиримый конфликт интеллигенции как носителя ценностей рациональности и новаторства с государственной властью, опиравшейся на разрушавшиеся традиционные ценности и социальные структуры).

Были четко артикулированы ценностные позиции различных групп русской интеллигенции. Как показал анализ полемики, в целом интеллигенция продолжала ориентироваться на замену собой деградировавшей политической элиты с помощью идеологически подготовленных ею к этому народных масс. Полемика показала недостаточное понимание сложности предстоящих изменений, их многовариантности и возможности срывов, характера трансформации в них самой интеллигенции. Однако для оппонентов «Вех» полемика также являлась новым этапом их социального самоопределения. Каждое из идейных направлений построило свою традицию, определило место в ней, самоопределилось относительно своей роли в процессе дальнейшего развития русского общества. Исторический опыт, однако, показал, что эти варианты самоопределения для большинства участников полемики оказались неадекватными наступавшей ситуации острейшего социального кризиса и в конечном счете способствовали деструктивному характеру разрешения противоречий российской модернизации.