Нижегородский край в составе Российского государства в XV — третьей четверти XVI в.: проблемы интеграции

Актуальность темы

Предлагаемое исследование напрямую связано с одним из важнейших вопросов европейской истории — преодолением феодальной раздробленности и возникновением централизованных государств. Разнообразие путей становления государственности вызывает непреходящий интерес ученых. Одним из ярких вариантов централизации является формирование Российского государства на основе объединения русских земель вокруг Москвы. Данная проблема закономерно принадлежит к числу ключевых в отечественной исторической науке. Многогранность темы требует самых разнообразных подходов к ее изучению.

Российское государство складывалось постепенно в течение длительного времени. Процесс централизации захватывал отдельные земли и княжества на разных стадиях своего развития. Одни из них довольно рано были присоединены к такому же по своему внутреннему устройству, но более сильному княжеству, а другие подчинились уже на завершающем этапе великому княжеству всея Руси со сложной государственной системой и отработанными приемами включения новых территорий. Такая неравномерность обеспечила неповторимость пути, пройденного каждым регионом и длительное сохранение существенных местных различий. В их основе лежало разнообразие жизненных укладов и социальных отношений прежде независимых земель. Обозначенная ситуация придает особое значение региональным исследованиям по периоду XV — XVI вв., что давно подчеркивалось ведущими отечественными специалистами1. Однако, при его освещении традиционно основное внимание уделяется Москве, а история прочих княжеств завершается в литературе, как правило, на том моменте, когда они стали частью единого государства. На смену истории уделов сразу приходит история российская с ее общими сюжетами. Между тем, проблема централизации гораздо сложнее и масштабнее, чем территориальное объединение русских земель вокруг Москвы. Им предстоял долгий путь социальной и государственной интеграции. Исключительную роль здесь играет изучение способов адаптации ранее независимых земель и княжеств к новым порядкам, фиксация индивидуальных особенностей «вживания» отдельных территорий в общегосударственный организм. При этом важно, что не только «центр» влиял на «регионы», но была и обратная связь — под воздействием все новых поглощений Москва менялась сама, модифицировались институты власти, сословная структура общества, модели реализации внутренней и внешней политики, и таким образом происходило рождение единого Российского государства. Соответственно, совместный путь, пройденный каждым княжеством и Москвой в ходе централизации, представляет значительный научный интерес.

1 Кобрин, В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVI вв.) / В. Б. Кобрин. — М., 1985 (далееКобрин). — С. 11- Чернов, С. З. Волок Ламский в XIV — первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации (Акты Московской Руси: микрорегиональные исследования. — Т. 1) / С. З. Чернов. — М., 1998. — С. 5.

2 См. например: Черепнин, Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV — XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси /Л.В. Черепнин. — М., 1960.

Работы регионального уровня, связанные с процессом централизации появились по Ярославлю, Твери, Рязани, Новгороду, Пскову и некоторым другим землям. Однако и они, по большей части, затрагивают лишь отдельные аспекты проблемы, не охватывают всей совокупности происходящих изменений и связаны с регионами, судьба которых относительно полно отражена в источниках. Сравнительно меньшее внимание уделялось Нижегородскому краю. Причина этого в отсутствии целостного комплекса источников, а между тем присоединение Нижегородского княжества было крупной победой московского княжеского дома. Оно первым потеряло независимость из четырех, существовавших к концу XIV в. великих княжеств Северо-Восточной Руси. По сути, это наиболее значительный успех после закрепления за династией Калитичей великого княжения Владимирского. Нижегородское княжество открыло длинный список крупных (как по политическому значению, так и по территории) государственных образований, поглощенных Москвой, список, в который позднее вошли и Тверь, и Рязань, и Новгород. На нижегородских землях отрабатывались механизмы включения других регионов в состав Российского государства. Вместе с тем, централизационные процессы в Нижегородском крае остаются наименее изученными.

В связи с этим представляется актуальным исследование проблем интеграции Нижегородского края в составе Российского государства. Важно в комплексе рассмотреть ряд вопросов, а именно установить основные черты политики московского правительства в крае, складывающейся здесь социально-политической и экономической ситуации, строительства системы управления ранее независимым княжеством. При этом под новым углом зрения взглянуть на развитие государственности позволит следующий подход. Отталкиваясь от анализа политических судеб, социальных процессов, экономического положения изучить строительство системы управления ранее независимым княжеством, формирование новых административных структур, игравших важнейшую роль в становлении Московского царства. Такая работа должна расширить общие представления об особенностях формирования единого Российского государства, конкретных путях централизации.

Целью настоящей работы является выяснение особенностей интеграции нижегородской части бывшего Нижегородско-Суздальского княжества в административную структуру Российского государства в связи с происходившими в регионе политическими и экономическими процессами. Поставленная проблема включает в себя рассмотрение следующих вопросов.

• изучение политических и экономических условий, в которых протекал процесс государственной централизации на уровне края;

• выяснение особенностей трансформации административно-территориальной и управленческой системы Нижегородского княжества в ходе централизации1.

1 В данной работе не будет специально рассматриваться вопрос о роли церкви в процессе интеграции т.к. это особая сложная тема, заслуживающая специального исследования. Характер обнаруженных источников, к сожалению, не дает возможности выделить в качестве отдельного вопроса социально-экономический аспект. В.

Таким образом, объектом исследования является становление единого Российского государства. В качестве предмета исследования предстает индивидуальный путь Нижегородского края в этом всеобъемлющем процессе.

Хронологические рамки исследования включают период от начала вхождения Нижегородского княжества в московскую политическую систему (1392г.) до начала 1570-х гг., когда значительно изменилось административное, экономическое и военно-политическое положение региона. Получение московским князем Василием I ярлыка на Нижегородское княжество положило начало слиянию этой территории с основными московскими землями. С другой стороны, оно явилось важнейшей вехой в процессе формирования единого государства, т. к. было связано с первым применением московским правительством методов новой политики объединения равностатусных государственных образований. Что выразились в силовом присоединении «великого» княжества при наличии местной династии (ярлыки в Орде выкупались и ранее, но на выморочные владения). Кроме того, к началу XV в. кардинально изменилась обстановка во всей Восточной Европе, что было связано с утратой своего могущества Золотой Ордой и началом ее распада. Изменился важнейший внешнеполитический фактор, в течение длительного времени оказывавший решающее воздействие на развитие русских земель.

Выбор верхнего хронологического рубежа обусловлен следующими обстоятельствами. Вплоть до середины XVI в. Нижегородский край продолжал существовать в условиях внешней опасности, т.к. находился на острие противостояния Московского государства с наследником Золотой Орды — Казанским ханством. Безусловно, данное положение сказывалось на ходе адаптации интересующего нас региона в московской государственной системе. Падение Казани, завоевание поволжских ханств и подавление первых восстаний (1552 -1557 и 1572 гг.) явилось одним из ключевых этапов в обретении молодым государством статуса суверенного царства и ознаменовало важнейший рубеж в истории Нижегородского края. Окончился многовековой период пограничного существования, и регион превратился во внутреннюю мирную область.

Важной стороной процесса централизации явилось формирование единого государственного аппарата. К середине XVI в. изменяется управленческая структура государства, складывается приказная система. К началу 70-х гг. происходит оформление приказа, в котором ведались дела Нижегородского краяприказа Казанского дворца. Рассмотрение управления края в этом органе является отдельной сложной задачей, претендующей на самостоятельное изучение. Кроме того, явственно обозначились к концу третьей четверти XVI в. и изменения в составе земель, административно тяготеющих к Нижнему Новгороду (окончательно отделились Гороховец и Юрьевец, но на юге сложился обширный уезд Арзамаса). данной работе обзоры экономической ситуации тесно связаны с разбором политической обстановки и служат для лучшего ее понимания.

В отношении экономического развития страны начало 70-х гг. XVI в. также является определенным рубежом. К этому времени закончился благоприятный период, начавшийся в середине XV в. и страна находилась на пороге глубочайшего кризиса, воздействие которого на ситуацию в Нижегородском крае и последствия для данного региона вполне заслуживают отдельного исследования.

Наконец, выбор верхней хронологической грани связан с состоянием ис-точниковой базы. Формирование приказной системы привело к тому, что характер источников, дошедших от конца XVI в. существенно отличается от материалов предшествовавшего времени. Произошли качественные и количественные изменения. Если для XV — середины XVI в. важнейшую роль играет летописание, то к концу XVI столетия общерусское летописание сходит на нет. Для 70−90-х гг. в рамках всего государства и, начиная с 80-х гг., для Нижегородского края на первый план выходят писцовые материалы. Другим следствием оформления приказной системы явилось резкое увеличение документации к концу XVI в. Данный процесс прослеживается и по Нижегородскому краю. Привлечение к исследованию материалов конца XVI в. означает иной характер работы с источниками, иной уровень точности выводов и резкое увеличение фактического материала, что нарушило бы баланс в исследовании.

Территориальные рамки исследования. В данной работе выясняется историческая судьба нижегородской части великого Нижегородско-Суздальского княжества, основными центрами которой к рубежу XIV — XV вв. были Городец-на-Волге и Нижний Новгород. Эти города с момента основания до конца XIV в. целесообразно относить к одной политико-административной территории. От нее значительно отличалась по своим политическим и социально-экономическим характеристикам суздальская часть. Связь, объединившая эти земли в общее княжество, была внешней, не прочной. В середине XIV в. по воле хана они были произвольно слиты в одно государственное образование1.

Область, подчиненная Городцу и Нижнему Новгороду в XIV в., была вытянута вдоль крупнейших водных артерий данного региона: по Волге от впадения Унжи, включая ее низовья до устья Суры, низовья Клязьмы и Оки (включая левобережье Оки у впадения Клязьмы), междуречья Оки, Волги и Кудьмы, а также Волги, Кудьмы, Суры и Пьяны. Нижнему Новгороду были подчинены некоторые небольшие области за Пьяной и на правом берегу Суры. Нижегородскими считались и слабозаселенные земли Заволжья. В частности, для XVI в. хорошо известна Заузольская волость2.

Обозначенная территория для интересующего нас времени не имеет в исторической литературе и в источниках единого названия, т. к. в конечном итоге ее административно-территориальное единство было утрачено. Но ход этого распада как раз и предстоит выяснить в настоящем исследовании. Поэтому не.

1 См.: Кучкин, В. А. Нижний Новгород и Нижегородское княжество в XII — XIV вв. / В. А. Кучкин // Польша и Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши XII — XIV вв.: Сб. ст. — М., 1974 (далее — Кучкин. Нижний Новгород.). — С. 234 — 260- Кучкин, В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. / В. А. Кучкин. — М., 1984 (далее — Кучкин. Формирование.). — С. 199−231.

2 Там же. обходимо введение некого общего термина. Для весьма обширной территории, центром которой являлся Нижний Новгород, используются применительно к XV — XVI вв. несколько терминов. Из них наиболее часто применяется «Нижегородский край"1, гораздо реже встречается понятие «Нижегородская земля"2. В отношении последнего следует заметить, что наши источники (летописи, акты) знают термин «земля». В них фигурируют «Тверская земля», «Рязанская земля», но «Нижегородская земля» источникам XV — XVI в. не известна. Поэтому и использование этого термина в нашей ситуации кажется не совсем корректным. В нижегородском краеведении бытует понятие «Нижегородское Поволжье», введенное еще в позапрошлом столетии известным общественным деятелем А. С. Гациским. Использование этого термина в контексте нашей работы представляется не совсем удобным, т.к. жестко увязано с руслом реки. В состав Нижегородского княжества входили земли в низовьях Клязьмы, по течению Пьяны и т.н. «Запьянье». Их судьба тоже представляет интерес.

Оставим в стороне вопрос о том, можно ли их считать Поволжьем и будем использовать нейтральный термин «Нижегородский край». При этом не отрицаем возможности употребления других терминов, как синонимов. Содержание термина «Нижегородский край» редко конкретизируется. В краеведении без специальных разъяснений под ним обычно понимают территорию современной Нижегородской области. Существуют и попытки дать этой формулировке конкретное содержание. Так, по А. В. Антонову, А. В. Маштафарову она включает в себя уезды Нижнего Новгорода, Балахны, Курмыша и Арзамаса. Б. М. Пудалов дал следующее определение: «регион в бассейне р. Волги при впадении в нее р. Оки. Границами края принято считать земли, прилегающие к рекам Узоле, Ветлуге, Суре, Пьяне и Теше, то есть приблизительно в пределах Нижегородской области». Район, обозначенный специалистами, несколько отличается от состава территории выбранной нами для исследования. Так, за указанными рамками остаются земли Гороховца и Юрьевца. Арзамасский уезд в нашей работе почти не будет затрагиваться, т. к. более-менее полные сведения о нем приходятся лишь на конец XVI в., а его территория, судя по всему, не входила в состав Нижегородского княжества. Однако использование термина.

1 См. например: Копанев, А. И. Очерки истории СССР. Конец XV — начало XVII вв. / А. И. Копанев, А.Г. Мань-ков, Н. Е. Носов. — Л., 1957. — С. 35- Тихомиров, М. Н. Россия в XVI столетии / М. Н. Тихомиров. — М., 1962. — С. 430 — 446- Ермолаев, И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI — XVII вв. (управление Казанским краем) / И. П. Ермолаев. — Казань, 1982 (далее — Ермолаев.). — С. 59- Нижегородский край в эпоху феодализма (Материалы нижегородских чтений — 91): Сб. ст. — Нижний Новгород, 1991; Лукичев, М. П. Документы XVI в. из новых родословных росписей конца XVII в. / М. П. Лукичев, В. Д. Назаров // Генеалогические исследования: Сб. ст. — M., 1994. — С. 100- История России с древнейших времен до конца XVII в. / А. П. Новосельцев, А. Н. Сахаров, В. И. Буганов, В. Д. Назаровотв. ред. А. Н. Сахаров, А. П. Новосельцев. — М., 2000 (далее — История.). — С. 291, 313, 377, 411 (текст В.Д. Назарова) — Антонов, А. В Вотчинные архивы нижегородских духовных корпораций конца XIV — начала XVII вв. / А. В. Антонов, А. В. Маштафаров (далее — Антонов, Маштафаров.) // Русский дипломатарий (далее — РД). — Вып. 7. — M., 2001. — С. 415.

2 См.: Рожков, H. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI в. / H. Рожков. — М., 1899. — С. 42- Кочин, Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII — начало XVI в./Г.Е. Кочин. — М.-Л., 1965.-С. 151.

3 Антонов, Маштафаров. С. 415- Пудалов, Б. М. Письменные источники по истории Нижегородского края (XIIIначало XVIII в.) / Б. М. Пудалов. — Нижний Новгород, 2001. — С. 22.

Нижегородский край" для XV — XVI вв. в любом случае остается условным, т. к. не связано с источниками данного периода. Поэтому, сделав необходимые оговорки, принимаем именно его для нашей работы.

Историография проблемы. Специальной литературы по поставленной таким образом проблеме практически нет. В отечественной исторической науке довольно рано сложилось представление, согласно которому образование централизованного государства отождествлялось с объединением земель. Со времен В. Н. Татищева и Н. М. Карамзина показателями сформировавшегося государства считались единая территория с единым правительством. Процесс централизации сводился, как у В. О. Ключевского, к «собиранию Руси Москвой», а причины создания государства сводились к причинам возвышения Москвы1. Такой подход был унаследован советской историографией, а в 30−40-е гг. освящен мнением И.В. Сталина2. Русское государство конца XV в. характеризовалось как централизованная монархия, а княжата и бояре — как носители старых «удельных» традиций3. Показательными в этом отношении являются соответствующий по хронологии том академических «Очерков истории СССР», а также капитальный труд J1.B. Черепнина «Образование русского централизованного государства в XIV — XV вв». Обозначенный процесс, по мнению ученых, завершился в правление Ивана III с присоединением Новгорода и свержением ордынского ига4.

Однако поиск научной истины не укладывался в жесткие рамки идеологических установок. Советскими историками была найдена в работах В. И. Ленина подходящая характеристика «Московского царства». Согласно ей, в XVXVI вв. «государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особенные войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д."5. Вооружившись соответствующим идеологическим основанием, советские историки с конца 50-х гг. начали комплексное изучение проблемы образования и развития единого Российского государства. Важной вехой стала работа М. Н. Тихомирова «Россия в XVI столетии», вышедшая в 1962 г. Ученый привел конкретный материал, наглядно иллюстрирующий ленинскую характеристику, и обозначил существующее в XVIb. разнообразие историко-культурных традиций и общественно-экономических укладов.

Общепринятые представления о сроках процесса централизации пересмотрел А. А. Зимин. В ранней работе 1960 г. о реформах Ивана Грозного он.

1 Ключевский, В. О. Сочинения / В. О. Ключевский. — Т. 2. — М., 1957.

2 Шмидт, С. 0.] Единое европейское государство / С. 0.] Шмидт // Родина. — 1995. — № 9. — С. 68 — 72.

3 Об этом периоде историографии: Зимин, А.А. О политических предпосылках возникновения русского абсолютизма / А. А. Зимин // Абсолютизм в России (XVII — XVIII). — М., 1964. — С. 18−49.

4 Очерки истории СССР. Период феодализма IX — XV вв. в 2-х частях. — Ч. 2. (XIVXV вв.) Объединение русских земель вокруг Москвы и образование Русского централизованного государства / Под ред. акад. Б. Д. Грекова (отв. ред.), Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто. — М., 1953;Черепнин, Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIVXV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси / Л.В. Череп-нин.-М., 1960.

5 Ленин, В. И. Полное собрание сочинений / В. И. Ленин.-Т. 1.-С. 153. исходил из традиционных представлений, но отметил для этой эпохи ряд пережитков феодальной раздробленности, незавершенность многих реформ, а также то, что система централизованного отраслевого управления — приказная система — только возникла в середине XVI в.1, а без такого аппарата трудно представить себе централизованное государство. В книге об опричнине, вышедшей в 1964 г. исследователь рассматривал данное явление, как определенный этап централизаторской политики и писал не о созданном, но о строящемся централизованном государстве. А. А. Зимин пришел к выводу, что концепция, восходящая к С. Ф. Платонову и Н.П. Павлову-Сильванскому об антибоярской направленности опричнины является мифом, а политика царя Ивана в эти годы ударяла, прежде всего, по остаткам удельной старины, в частности, по трем ее основным форпостам — Старицкому княжеству, Новогороду и церкви. В окончательном виде новая периодизация процесса создания централизованного государства выкристаллизовалась у Зимина в книге о временах Василия III, опубликованной в 1972 г. Согласно представлениям исследователя, объединение земель под великокняжеской властью само по себе не означало еще создания централизованного государства. Оно лишь возникло, а завершение процесса следует относить к середине XVII в.2.

Исторические и источниковедческие исследования позволили, начиная с 50-х, а особенно в 60-х — 80-х гг. XX в. приступить к изучению судеб отдельных регионов в процессе централизации. Появились исследования А.И. Копа-нева о Белозерском крае, Ю. Г. Алексеева о Переславль-Залесском уезде, B.C. Шульгина о Ярославском княжестве, А. А. Зимина и Б. Н. Флори об особенностях положения Твери и Рязани после их присоединения, Н. Н. Масленниковой о Псковской, В. Н. Вернадского, B.JI. Янина о Новгородской землях3. Плодотворно разрабатываются вопросы истории XIV — XVI вв. Ростова (С.В. Стрельниковым), Углича (К.В. Барановым), Волока-Дамского и Радонежа (С.З. Черновым), Перми и Вятки (И.Л. Маньковой)4. Большинство работ представляют собой статьи, часто посвященные какому-либо отдельному аспекту.

Зимин, А. А. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории России середины XVI в. / А. А. Зимин. — М., I960 (далее — Зимин. Реформы.). — С. 326, 328, 330 — 332, 361 — 364.

Зимин, А. А. Россия на пороге нового времени / А. А. Зимин. — М., 1972; Кобрин, В. Б. Новейшие труды о процессе централизации Русского государства / В. Б. Кобрин // Россия на путях централизации: Сб. ст. — М., 1982. -С. 256 — 269- Хорошкевич, Л. В. Александр Александрович Зимин и его книга «Опричнина Ивана Грозного» / Л. В. Хорошкевич // Зимин. Опричнина. — С. 5 — 17.

3 Копанев, А. И. История землевладения Белозерского края XV — XVI вв. / А. И. Копанев. — М. — Л., 1951; Масленникова, Н. Н. Присоединение Пскова к централизованному государству / Н. Н. Масленникова. — Л., 1955; Масленникова, Н.Н. О земельной политике Василия III в Пскове / Н. Н. Масленникова // Россия на путях. С. 58 — 65- Шульгин, B.C. Ярославское княжество в системе Русского централизованного государства в XV — первой половине XVI в. / B.C. Шульгин // Научные доклады высшей школы. Исторические науки, 1958. — 1958. -№ 4. — С. 3 — 15- Вернадский, В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV в. / В. Н. Вернадский. — М.-Л., 1961; Алексеев, Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV — XVI вв. Переяславский уезд / Ю. Г. Алексеев. — M. — Л., 1966; Зимин, А. А. Феодальная знать Тверского и Рязанского великих княжеств и московское боярство конца XV — первой трети XVI в. / А. А. Зимин // История СССР. — 1973. — № 3. — С. 124 — 142- Флоря, Б.Н. О путях централизации Русского государства (На примере Тверской земли) / Б. Н. Флоря // Общество и государство феодальной России. — М., 1975. — С. 281 — 290- Янин, В. Л. Новгородская феодальная вотчина (Историко-генеалогическое исследование) / В. Л. Янин. — М., 1981.

4 Стрельников, С.В. К вопросу о дворцовой подведомственности Ростова Великого в конце XV — XVI вв. / С.В. Стрельников//Очерки феодальной России. — Вып. 6. — М., 2002. — С. 97- 101- Баранов, К. В. Уделы московских Рюриковичей (первая половина XVI в.) / К. В. Баранов // Рюриковичи и российская государственность: Мате.

Благодаря достижениям в области изучения социально-политической истории России этого периода наше понимание того, как правительство пыталось укрепить государственное единство, значительно обогатилось. Результаты исследований по этой проблематике показали, что наряду с вариантом централизации, примененном на псковских и новгородских землях, для которого характерны массовое удаление с присоединенной территории местной части господствующего класса («вывод»), раздача земель местных феодалов в поместное владение слугам московских князей и создание новой системы управления1, применялись и другие методы правительственной политики, целью которых было укрепление единства русского государства.

Исследования по истории отдельных регионов и работы общего характера показали, что великие князья не были последовательными противниками удельной системы. Они лишь постепенно трансформировали удельные порядки и пытались использовать традицию и практику уделов в своих интересах и целях, с учетом объективно существовавших условий и центробежных тенденций. Постепенно и осторожно разрушались формы управления, и создавался новый аппарат власти, столь же постепенно и осторожно происходила трансформация местных корпораций феодалов в единое служилое сословие2. Как показали исследования, она достигалась не только через привлечение представителей местных родов к общегосударственной службе, но и через гибкую земельную политику великих князей. Во многих регионах страны правительство щедрыми земельными пожалованиями и привилегиями привлекало на свою сторону князей и их вассалов, гарантируя им сохранение вотчин, наделяя новыми земельными владениями, и одновременно проводило политику размывания корпорации местных феодалов путем раздачи поместий и вотчин выходцам из других земель3.

Результаты исследований последних лет позволяют думать, что постепенное включение ранее самостоятельных земель в общерусскую систему управления, размывание местных корпораций служилых людей и привлечение наиболее знатных из них к государственной службе способствовало, в конечном итоге, сплочению отдельных территорий в единое целое и обеспечило медленное, но верное продвижение страны к централизации, тем более что боярство отнюдь не являлось ее противником. Многие специалисты пришли к выводу, что основным содержанием социально-политической борьбы в XVI в. риалы межд. науч. конф., Калининград, 24 — 26 сентября 2002 г. (в печати) — он же. Удельные дворы и их политическое значение в XV — XVI вв. / К. В. Баранов // Рождение национальной монархии и формирование Российского государства в контексте европейской истории: Материалы Летней школы, Париж, 15−27 сентября 2003 г. (в печати) — Манькова, И. Л. Инкорпорация восточных территорий в состав Московского государства (XIV — первая половина XVI вв.) / И. Л. Манькова // Там жеЧернов, С. 3. Аграрная микроистория на примере Волока-Ламского и Радонежа (XIV — XVI вв.) и особенности раннемосковского общества / C.3. Чернов // Там жеон же. Волок Ламский в XIV — первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации / C.3. Чернов. — M., 1998.

1 Кроме указанных работ см.: Хорошкевич, А. Л. Право «вывода» и власть «государя» / А. Л. Хорошкевич // Россия на путях. С. 36−41.

2 Каштанов, C.M. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в. / C.M. Каштанов. — М., 1967 (далее — Каштанов. История.) — Кобрин.

3 Назаров, В. Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV в. / В. Д. Назаров // РД. — Вып. 5. — M., 1999. — С. 175- 196- Кобрин.-С. 89, 116- 122, 127- 131. была не идея централизации, а вопрос о разделении власти между царем, Боярской думой и формирующимся госаппаратом1.

В 80-х — 90-х гг. XX в. появились монографии посвященные регионам, которые были присоединены московским правительством в ходе военных действий уже после того, как территория государства в общих чертах сложилась. Работу М. М. Крома «Меж Русью и Литвой: Западнорусские земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в.» отличают скрупулезная работа с источниками и нетрадиционное решение ряда вопросов, получивших строго однозначную оценку в советской историографии. Так, автор пришел к обоснованному выводу о том, что в борьбе за западнорусские земли после первых успехов, связанных с переходом на сторону Ивана III удельных князей Новосильских и северских у Москвы возникли серьезные трудности при переносе военных действий вглубь территории великого княжества Литовского. Надежно интегрированная в структуру данного государства основная масса славянских земель обнаружила прочную связь с Литвой- «православная шляхта и горожане — две наиболее важные и политически активные силы Западной Руси — в войнах первой трети XVI в. демонстрировали «государственный патриотизм», лояльность виленскому правительству. В этих условиях выдвинутая Иваном III программа объединения всех славянских земель под эгидой Москвы была обречена на неудачу"2. Исследователь выделил основные мероприятия московского правительства, направленные на закрепление новоприсоединенных западнорусских земель: 1) назначение великокняжеских наместников- 2) размещение войск- 3) испомещения служилых людей из центральных уездов- 4) переселение местных владельцев в другие уезды («вывод»)3.

Работа И. П. Ермолаева раскрывает особенности административного включения в состав Российского государства земель Казанского ханства4. Данное исследование заслуживает, на наш взгляд, особого внимания, т.к. ее отличает комплексный подход. Автор рассматривает воеводское управление как систему, выясняет функции этой системы в развитии социально-политической и хозяйственно-экономической жизни многонационального региона Поволжья. Исследование охватывает период от взятия Казани до образования Казанской губернии. В различных главах работы И. П. Ермолаев в своих рассуждениях идет от выяснения общей обстановки в крае к фиксации особенностей возникновения и развития различных органов управления. Исследователь детально воссоздает картину военно-гражданского управления в покоренном крае и соз.

1 Альшиц, Д. Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного / Д. Н. Альшиц. — Л., 1988. — С. 238.

— 239- Носов, H.E. Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного / H.E. Носов. — Л., 1969. — С. 11- Скрынников, Р. Г. Опричный террор / Р. Г. Скрынников.

— Л., 1969. — С. 45 — 46- Шмидт, С. О. Становление Российского самодержавства / С. О. Шмидт. — М., 1973. — С. 234−235.

2 Кром, М. М. Меж Русью и Литвой: Западнорусские земли в системе русско-литовских отношений конца XVпервой трети XVI в. / М. М. Кром. — М., 1995. — С. 229 — 230.

3 Там же. — С. 220 — 228.

4 Ермолаев, И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI — XVII вв. (управление Казанским краем) / И. П. Ермолаев. — Казань, 1982. дания особого центрального ведомства с чрезвычайными полномочиями, ведавшего делами региона — приказа Казанского дворца.

Интерес к особенностям восточных районов России в XV — XVII вв., в частности, к их служилым людям в отечественной исторической науке сохраняется. Об этом говорят появившиеся в 2001 г. диссертации Т. Н. Кедровой «Организация обороны юго-восточных границ Российского государства и служилые люди в мордовском крае во второй половине XVI — XVII вв.» и Ю. В. Мигунова «История происхождения и формирования уездных служилых организаций в XV — первой половине XVII вв. (на примере служилой организации Арзамасского уезда)"1.

Нельзя сказать, что источники по истории Нижегородского края интересующего нас периода неизвестны специалистам. Эти материалы активно используются учеными в работах посвященных политической истории России XV — XVI вв., оформлению местных и центральных органов управления (городовые приказчики, областные дворцы), социально-экономическому развитию страны, светскому и церковному землевладению, финансовой системе. Однако исследований, специально посвященных интересующему нас региону, совсем немного. Это статьи В. А. Кучкина и Б. Н. Флори, Б. М. Пудалова, А. А. Горского, В. Д. Назарова. Все они посвящены либо борьбе за московский великокняжеский стол затронувшей край при Василии II, либо персоналиям суздальских Рюриковичей, стремившихся в конце XIV — первой половине XV в. восстановить свою власть над нижегородскими землями3. Данные работы решают ряд важных конкретных вопросов и проясняют политический контекст эпохи. Мигунов, Ю. В. История происхождения и формирования уездных служилых организаций в XV — первой половине XVII вв. (на примере служилой организации Арзамасского уезда): Автореф. дис. канд. ист. наук: 07.00.02 / Ю. В. Мигунов. — Нижний Новгород, 2001; Кедрова, Т. Н. Организация обороны юго-восточных границ Российского государства и служилые люди в мордовском крае во второй половине XVI — XVII вв.: Автореф. дис. канд. ист. наук: 07.00.02 / Т. Н. Кедрова. — Саранск, 2001. В последнем случае исследователь рассматривает уезды Шацкий, Темниковский, Арзамасский, Алатырский, Инсарский, Сарский, Симбирский.

2 Черепнин, Л. В. Образование.- Горский, А. А. Москва и Орда / А. А. Горский. — М., 2000; Фетищев, С. А. Московская Русь после Дмитрия Донского: 1389 — 1395 гг. / С. А. Фетищев. — М., 2003; Зимин. РеформыЗимин, А. А. Россия на пороге.- Зимин, А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XVb. / А. А. Зимин. -М., 1991; Назаров, В. Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV в. / В. Д. Назаров // РД. — Вып. 5. — М., 1999. — С. 175 — 196- Каштанов. ИсторияКаштанов, С.М. К проблеме местного управления в России в первой половине XVI в. / С. М. Каштанов // История СССР. — 1959. — № 6. — С. 134 — 148- Носов, Н. Е. Очерки по истории местного управления русского государства первой половины XVI в. / Н. Е. Носов. — М.-Л., 1957 (далее — Носов. Очерки.) — Зимин, А. А. Наместническое управление в Русском государстве второй половины XV — первой трети XVI в. / А. А. Зимин // Исторические записки. — Т. 94. — М., 1974. — С. 271 — 301- он же. О составе дворцовых учреждений русского государства конца XV и XVI в. / А. А. Зимин // Исторические записки. — Т. 63. — М., 1958. — С. 180 — 205- Кочин, Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII — начало XVI в. / Г. Е. Кочин. — М.-Л., 1965; Колычева, Е. И. Лес России как фактор средневековой агрикультуры (XI — середина XVII вв.) / Е. И. Колычева // Аграрные технологии в России IX — XX вв. — Арзамас, 1999. — С. 47 — 61- Веселовский, С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси / С. Б. Веселовский. — Т. 1. — М.-Л., 1947; Черкасова, М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в XV — XVI вв. / М. С. Черкасова. — М., 1996; Каштанов, С. М. Финансовая политика периода опричнины / С. М. Каштанов // Россия на путях централизации. С. 77 — 89- Каштанов. ФинансыКолычева, Е. И. Аграрный строй России XVI в. / Е. И. Колычева. — М., 1987.

3 Кучкин, В.А. О докончании Дмитрия Шемяки с нижегородско-суздальскими князьями / В. А. Кучкин, Б. Н. Флоря И Актовое источниковедение. Сб. ст. — М., 1979. — С. 191 — 217- Пудалов, Б. М. Нижегородское Поволжье в первой трети XV века (Новый источник) / Б. М. Пудалов // Городецкие чтения (далее — ГЧ). — Вып. 3. — Горо-дец, 2000. — С. 97 — 102- Пудалов, Б. М. Борьба за Нижегородский край в первой трети XV в. (Новый источник) / Б. М. Пудалов // Поволжье в средние века. — Нижний Новгород, 2001. — С. 132 — 134- Горский, А. А. Замужества.

Широта поставленных задач и глубина анализа исторического материала отличают новейшую статью В. Д. Назарова. Автор сквозь призму судеб суздальских князей филигранно восстанавливает картину политических процессов, происходящих в 30−40-х гг. XV в. в области Нижегородско-Суздальского княжения.

Проблеме присоединения Нижегородского княжества посвящена отдельная глава вышедшей в самое последнее время монографии С. А. Фетищева. Однако общие хронологические рамки исследования (1389 — 1395 гг.) не позволили затронуть все перипетии вхождения этого государственного образования в состав Московского великого княжества. Автор детально разобрал события 1392 — 1393 гг., связанные с получением Василием I ярлыка на Нижний Новгород, предшествовавшую междоусобную борьбу нижегородских князей и захват Нижнего Семеном Дмитриевичем вместе с царевичем Ентяком1.

Отдельные аспекты социально-экономической истории края затронуты в статьях Н. В. Соколовой и С.В. Сироткина2.

Большое значение для нашего исследования имеют работы, разбирающие историю Нижегородского княжества до падения независимости, поскольку выяснить положение края в рамках Московского государства без знания особенностей предшествовавшей эпохи невозможно. Наиболее детально этот вопрос разработан В.А. Кучкиным3.

Вместе с тем, Нижегородский край никогда не рассматривался в целом, как отдельный регион со своей спецификой развития в XV — XVI вв. Не разбирались особенности правительственной политики в отношении этой важной порубежной территории, не ставился вопрос о судьбах местного дворянства, не изучалось становление общегосударственной системы управления, специально не выяснялось экономическое состояние в связи с постоянной военной угрозой. Совершенно не проясненными остаются вопросы реализации в крае реформ середины XVI в. и правительственной политики в отношении данного региона в годы опричнины. Нижегородский край во второй половине XV — XVI вв. почти не попадал в поле зрения исследователей, как отдельный регион. Единственным исключением на общем фоне выглядит работа М. Н. Тихомирова «Россия в XVI столетии». Она носит историко-географический характер. В ней Нижегородскому краю и землям мордвы автор уделил специальную главу с соответствующим названием. Естественно, в данном случае мы имеем дело не со специальным исследованием. Автор лишь в самых общих чертах, довольно схематично обрисовал регион в соответствии с задачами работы. Очень обобдочери Василия I и судьба Нижегородского княжения / А. А. Горский // Восточная Европа в древности и средневековье. — M., 2001. — С. 71 — 74- Назаров, В. Д. Докончание князей Шуйских с князем Дмитрием Шемякой и судьбы Нижегородско-Суздальского княжества в середине XV века / В. Д. Назаров // Архив русской истории. -M., 2002 (далее — Назаров. Докончание князей Шуйских.). — С.35 — 82.

1 Фетищев, С. А. Московская Русь после Дмитрия Донского: 1389 — 1395 гг./ С. А. Фетищев.-М., 2003 -С. 95−132.

2 Соколова, Н. В. Община и мирское самоуправление в Заузольсккой волости во второй половине XVI в. / Н. В. Соколова // ГЧ. — Вып.З. — Городец, 2000. — С. 103 — 117- Сироткин, С. В. Заселение Нижегородского Заволжья в XIV — XV вв. / С. В. Сироткин // Памятники истории и культуры Верхнего Поволжья. — Горький, 1990. — С. 100 — 112.

3 Кучкин. Нижний Новгород. — С. 234−260- Кучкин. Формирование. — С. 199−231. См. так же: Абрамович, Г. В. Князья Шуйские и российский трон / Г. В. Абрамович. — Л., 1991. щенно и не полностью обозначены границы края. Отсутствуют данные об административно-территориальном делении. М. Н. Тихомиров отметил, что край являлся по преимуществу лесным, что земледелие было развито слабо и большую роль играли промыслы, а усиленное освоение началось лишь во второй половине XVI в. Рассуждения ученого преимущественно основываются на материалах конца XVI — начала XVII вв.1.

Положение Нижегородского края в XV — XVI вв. рассматривается в краеведческой литературе. Первым систематическим трудом по истории Нижегородского края явился «Краткий очерк истории Нижнего Новгорода» Н. И. Храмцовского, опубликованный в 1857 г. Автор, местный любитель старины, трезво оценивал свои возможности, отводя себе роль «простого описателя, который, не входя в строгий критический обзор исторических событий, передал бы их фактически в хронологической последовательности и возможной полноте, как материалы для будущего историка». В главе, посвященной периоду от конца XIV в. до начала XVII в. Н. И. Храмцовский главным образом фиксирует ход политических событий. Он отметил борьбу нижегородских князей с Москвой. Однако их претензии, по его мнению, не представляли серьезной угрозы. Последним «владетелем Нижнего Новгорода. с самыми ограниченными правами» автор ошибочно считал Василия Гребенку-Шуйского при Иване III. Храмцовский указал на то, что «Нижний несколько раз был сборным пунктом войска, которое отсюда ходило на татар», а «нижегородцы также иногда участвовали в погроме земель казанских». В книге описаны бедствия причиняемые набегами и сделан вывод, согласно которому «взятие Казани было истинным благом для нижегородцев». По существу, роль края в борьбе с ханством не выявлена. Помимо этого упоминаются переселения в Нижегородский край из Новгорода и Юрьева-Ливонского, но к каким либо общим выводам эти данные автора не привели2.

В 1929 г. появилась небольшая статья будущего члена-корреспондента АН СССР С. И. Архангельского «Волжский водный путь и Нижегородский край в XIII — XV в.» Цель своей работы автор сформулировал следующим образом: «пользуясь локальным методом и, сосредотачивая внимание на экономических явлениях небольшого района, который некогда составлял Нижегородское княжество, показать, как действительно складывалась экономическая кон’юктура этого района, ставшего впоследствии восточной окраиной Москов.

1 Тихомиров, М. Н. Россия в XVI столетии / М. Н. Тихомиров. — М., 1962. — С. 430 — 446. Исследователь допустил ряд фактических неточностей. Например, он неправомерно смешал нижегородские Вознесенский Печер-ский и Благовещенский монастыри в один.

2 Храмцовский, Н. И. Краткий очерк и описание Нижнего Новгорода. В 2-х частях / Н. И. Храмцовский. — Ч. 1: Очерк истории. — Нижний Новгород, 1857. — С. 35 — 54. «Первый нижегородский краевед» П. И. Мельников (Андрей Печерский) специально почти не обращался к интересующему нас периоду. Исключение составляет его выступление на IV археологическом съезде в Казани, в котором он коснулся вопроса о двух Нижних Новго-родах середины XV в. «старого» и «меньшого», упомянутых в летописях в связи с появлением здесь хана Улу-Мухаммеда в 1445 г. Однако этот материал был привлечен для решения других задач, связанных с основанием Нижнего Новгорода. См.: Мельников, П.И. О старом и новом городах в Нижнем Новгороде / П. И. Мельников // Труды четвертого IV археологического съезда в России, бывшего в Казани с 31 июля по 18 августа 1877 г. -Т.1. — Казань, 1884. — С. 178- 185 [пагинация по разделу «Историческая география и этнография"]. Подробный разбор статьи Мельникова см.: Кучкин, B.A. О Нижних Новгородах — „старом“ и „меньшом“ / B.A. Кучкин // История СССР. — 1976. — № 5. — С. 223 — 231. ского государства, в чем было своеобразие местной хозяйственной жизни XIII — XV века, какие силы ею двигали, какое влияние далеких перестановок и катастроф эта окраина испытала, не только потому, что была пределом ранней славянской колонизации, но и потому, что была связана Волгой с громадным внешним миром, среди которого на первом плане стоял восток». И выбор территории, и сам подход к исследованию, на наш взгляд, роднит представляемую нами работу и статью С. И. Архангельского. Основной вывод автора заключался в том, что в указанный хронологический период в крае формировался «ранний торговый капитализм», который был «преимущественно речным, как в других территориях он бывал приморским. рядом с узкой лентой речной системы, которая была втянута в торговлю, лежали обширные территории, где охота, рыбная ловля, бортничество и довольно примитивное. земледелие составляли занятие жителей. Это территориальное разделение на две полосы, стоявших на разном экономическом уровне, соответствовало тогдашнему складу общества, в котором выделялся верхний военно-дружинный слой (князь, бояре, вой), и слой зависимый, податной, эксплуатируемый. К последнему принадлежало как туземное мордовское население, так и славяне, колонисты края, получавшие на первых порах ряд льгот, так и те городские вечники, которые поднялись против бояр». Подчинение Нижегородского княжества и дальнейшие военные действия в Поволжье являлись, по мысли Архангельского, следствием «активного наступления московского капитала на Волгу». Образы нижегородских князей, борющихся за свою отчину с Москвой, показались исследователю типичными для представителей «раннего торгового капитализма», в то время как московское влияние в регионе несло с собой стабильность. Несмотря на явные перегибы (в духе своего времени), статью Архангельского можно считать значительным явлением. Ее роль в том, что впервые Нижегородский край периода средневековья был вписан в широкий контекст развития страны и, даже, мира. Хотя XVI в. остался вне рамок исследования, тем не менее, автор активно использовал материалы XVI и XVII в. Однако избранный период достаточно широк, и особенности развития края XV в. специально не формулировались, а политическую жизнь эпохи, в силу поставленной цели, С. И. Архангельский затронул лишь попутно1.

Специальная глава посвящена интересующему нас периоду в книге 1939 г. JI.M. Каптерева «Нижегородское Поволжье X — XVI веков». В конце предыдущей главы о периоде независимости края, автор отметил, что борьба нижегородских князей с Москвой была не только безуспешной, но и права их были сомнительны (!). Как и в общеисторических трудах того времени, проблема объединения региона с Московским княжеством сводилась к победе над.

1 Архангельский, С. И. Великий волжский путь и Нижегородский край в XIII—XV вв.еках. / С. И. Архангельский // Нижегородский краеведческий сборник (Труды Нижегородского научного общества по изучению местного края). — Т. 2. — Нижний Новгород, 1929. — С. 126 — 145. В 1950 г. Архангельским была опубликована монография «Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области XVIIXIX вв.». Вместе с его статьей 1929 г., они фактически представляют собой полную социально-экономическую историю Нижегородского края с древнейших времен до революций начала XX в., написанную на высоком научном уровне. Обращает на себя внимание, что не захваченным остался лишь XVI в. Это лишний раз подчеркивает всю сложность стоящих перед нами задач. местными князьями. По мнению автора уже при Василии I начинается «продуманная колонизация Среднего Поволжья». Не подкреплены источниками тезисы о продаже московским князем земель местным же боярам, об отсутствии запустений и внушительных успехах колонизации в начале XV в., о строительстве московским князем «селений-крепостей („острожков“) по внешним границам нижегородских земель». Заслугой JI.M. Каптерева можно считать то, что он уделил внимание роли Нижегородского края в русско-казанском противостоянии. Ее он определил, как «плацдарм, где формировались действовавшие против Казани силы и сюда же, прежде всего, направлялись и ответные удары». Отмечено, что в период формирования Казанского ханства Нижний Новгород являлся «временной ставкой» хана Улу-Мухаммеда, а также то, что уже в 40-х гг. его сын Мамутяк посылал свои войска на русские земли. Поэтому и кажется не обоснованным вывод о якобы наступившем затишье и освобождении от татарских набегов после смерти Улу-Мухаммеда. События XVI в. обозначены схематично. Большое внимание уделяется строительству нижегородского кремля. Указывается на важные последствия для края ликвидации Казанского ханства. Без рассмотрения остается реализация в регионе внутренней политики московских князей, особенности управления не рассматриваются1.

Для изучения средневековья большое значение в нижегородском краеведении имела книга И. А. Кирьянова «Старинные крепости Нижегородского Поволжья», вышедшая в 1961 г. Она состоит из отдельных очерков о деревозем-ляных крепостях Городца-на-Волге, Нижнего Новгорода, села Городищи, Лыс-кова, Курмыша, Васильсурска, Балахны, Большого Мурашкина, Арзамаса. Открывается работа общим очерком оборонительной системы края. Автор отметил, что с «созданием Русского централизованного государства система обороны Нижегородского Поволжья становится составным звеном общегосударственной системы обороны южных и юго-восточных границ». Исследователю вполне успешно удалось вписать Нижегородский край в контекст военной политики Москвы. Не совсем понятно, почему автор юв первую очередь выделил роль края в охране южных и юго-восточных рубежей. Нам кажется, что восточное направление изначально было первостепенным. По мнению исследователя с конца XV — начала XVI в. «система обороны Нижегородского Поволжья приобретает первостепенное значение для страны», что связано с «ростом активности военных нападений казанских ханов на русские территории». И. А. Кирьянов совершенно справедливо отметил, что главными опорными пунктами этой системы являлись Нижний Новгород и Муром. Однако в целом, как показывают источники, она далеко выходила за рамки собственно «Нижегородского» Поволжья. Автор выделил 20-е гг. XVI в., как некий рубеж для военной истории региона. Если до этого времени противостояние с Казанью носило «обоюдноострый оборонительно-наступательный характер», то после «Нижегородское Поволжье все в большей степени становится плацдармом для наступательных операций Русского государства». Такое деление представляется не вполне обоснованным. Роль плацдарма край играл и во второй половине XV в.,.

1 Каптерев, Л. М. Нижегородское Поволжье X — XVI вв. / Л. М. Каптерев. — Горький, 1939. а в 30-х — первой половине 40-х гг. московское правительство придерживалось почти исключительно оборонительной тактики. И. А. Кирьянов уверенно считает, что с 20-х гг. «руководство системой обороны Нижегородского Поволжья осуществлялось специальным воеводой, который находился в Нижнем Новгороде. Этот воевода — „за городом“ назначался из числа лучших военачальников страны и пользовался широкими полномочиями». Однако по нижегородским материалам функции воевод «за городом» фактически не прослеживаются. Их обозначить можно лишь предположительно. Кроме того, как будет показано ниже, в обороне восточных рубежей, более важную роль играл Муром, а временами Владимир. Исследователь придал большое значение появлению в устье Суры крепости Васильгород. «С момента своего основания и до времени возникновения Свияжска (1551 г.) она играет первостепенное значение как восточный форпост Руси на Волге». Более того, И. А. Кирьянов полагает, что «в этот период к Васильсурску как бы переходят функции военно-административного центра Поволжья, которым до этого был Нижний Новгород». Данный вывод представляется преувеличенным, также как и мысль о том, что после падения Казани Васильгород «перестал иметь важное значение». Сомнительно утверждение о числе воевод, которые постоянно находились в этой крепости — шесть-восемь1. Разрядные книги с момента основания крепости в устье Суры до 1543/44 г. вообще не упоминают здесь воевод. В дальнейшем их обычно было двое-трое. В целом, наблюдения И. А. Кирьянова, безусловно, заслуживают внимания. Коррективы, которые приходится вносить в его выводы, связаны с ограниченным использованием данных разрядных книг. Результаты их детальной разработки, связанной с именем В. И. Буганова, только начинали в это время вводится в научный оборот.

И.А. Кирьянов является также автором главы о периоде XV — XVI вв. в обобщающем издании 1971 г. по истории Нижнего Новгорода (тогдаг.Горького). В самом названии главы отразилось представление о роли города в XV — XVI вв.: «Нижний Новгород — оплот восточной политики единого государства». Автор отметил, что присоединение Нижнего Новгорода к Москве «было значительным шагом на пути образования единого Русского государства», кратко обрисовал борьбу нижегородских князей за независимость их княжества в конце XIV — первой половине XV в. Упомянув о захвате Нижнего Новгорода Улу-Мухаммедом, И. А. Кирьянов не выделил значение этого события для региона. Исследователь указал, что в годы русско-казанского противостояния в Нижнем постоянно находился крупный гарнизон, проходили международные переговоры, принимались и отправлялись посольства, концентрировались запасы, необходимые для военных походов и войска, участвовавшие в этих походах. Демонстрация роли Нижнего Новгорода в русско-казанских взаимоотношениях свелось к перечислению эпизодов войн с упоминанием этого города. Относительно органов управления автор ограничился упоминанием должности нижегородского наместника, имевшего «особые полномочия».

1 Кирьянов, И. А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья / И. А. Кирьянов. — Горький, 1961. — С. 17 -19, 78−81.

Оперируя косвенными данными, И. А. Кирьянов пришел к заключению, что Нижний Новгород в данный период был «значительным по размеру городом», «важнейшим экономическим и административным центром страны». Автор обратил внимание на значение военных побед середины XVI в.: после падения Казани и Астрахани началось интенсивное заселение южных и юго-восточных «районов нынешней Горьковской области» русскими переселенцами из разных концов страны, а раздача земель феодалам повлекла «ущемление интересов коренного населения — мордвы"1.

Выше отмечалось, что большую роль для нас имеют работы, разбирающие различные аспекты истории Нижегородского княжества. Из местных специалистов этими вопросам посвятили свои исследования В. П. Макарихин, Б. М. Пудалов, Ю. В. Сочнев, Д.С. Таловин2. Период, выбранный нами, редко привлекал внимание нижегородских историков. Существует лишь небольшая, но ценная статья Б. М. Пудалова, отмеченная выше. Автору на основе ввода в научный оборот нового источника удалось уточнить хронологию княжения Даниила Борисовича, наиболее последовательного противника Москвы из суздальских Рюриковичей. Работы C.JI. Агафонова, И. А. Кирьянова, Б. М. Пудалова, Н. Ф. Филатова рисуют картину строительства крепостных сооружений, и создания системы обороны Нижнего Новгорода начала XVI в.3.

Подводя итоги нашему обзору, еще раз отметим, что Нижегородский край в интересующее нас время не попадал в поле зрения исследователей с точки зрения адаптации этой территории в формирующемся государстве. Существуют некоторые поверхностные наблюдения относительно края в связи с внешней политикой, но внутренняя политика в крае, административно-территориальное устройство специально не разбирались. Выводы, сформулированные на общерусском материале, могут не оправдаться для данного регио.

1 История города Горького. Краткий очерк. — Горький, 1971. — С. 31 — 46.

2 Макарихин, В. П. Нижегородский край XII — XIV вв. по данным русских летописей / В. П. Макарихин // Нижегородский край в эпоху феодализма (Материалы Нижегородских чтений-91). — Нижний Новгород, 1991. — С. 3 -16- Пудалов, Б. М. Синодик нижегородских князей (опыт реконструкции) / Б. М. Пудалов // Памятники христианской культуры Нижегородского края. — Нижний Новгород, 2001. — С. 8 — 22- Сочнев, Ю. В. Об одном неясном моменте грамоты нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича / Ю. В. Сочнев // Город славы и верности России. — Нижний Новгород, 1996. — С. 33 — 36- он же. Некоторые вопросы церковно-иерархических взаимоотношений и политическая борьба нижегородских и московских князей в XIV в. / Ю. В. Сочнев // Культура и цивилизация: вопросы теории и истории. — Нижний Новгород, 1998. — С. 227 — 236- он же. Обзор истории церковного управления в Суздальско-Нижегородском княжестве в XIV в. / Ю. В. Сочнев // Нижегородские исследования по краеведению и археологии (далее — НИКА). — Нижний Новгород, 2003. — С. 172 — 185- Таловин, Д. С. Великое Нижегородско-Суздальское княжество (1341 — 1392 гг.) в системе земель Северо-Восточной Руси: Автореф. дис.канд. ист. наук: 07.00.02 / Д. С. Таловин. — Нижний Новгород, 2001.

3 Агафонов, С. Л. Нижегородский кремль. Архитектура, история, реставрация / С. Л. Агафонов. — Горький, 1976; он же. Горький, Балахна, Макарьев / С. Л. Агафонов. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1987; Кирьянов, И. А. Указ. соч.- он же. Нижегородский кремль / И. А. Кирьянов. — 2-е изд., перераб. — Горький, 1968; он же. К истории строительства Нижегородского кремля / И. А. Кирьянов // Нижегородский кремль. К 500-летию основания каменной крепости — памятника архитектуры XVI в. — Нижний Новгород, 2001. — С. 19 — 24- Пудалов, Б. М. Начало строительства Нижегородского кремля — памятника XVI века (по летописным источникам) / Б. М. Пудалов // Там же. — С. 29 — 37- Филатов, Н.Ф. К истории датировки строительства Нижегородского каменного кремля / Н. Ф. Филатов // Там же. — С. 24 — 29- он же. Нижний Новгород. Архитектура XIV — начала XX в. / Н. Ф. Филатов. — Нижний Новгород, 1994. По этому вопросу см. также: Шайдакова, М. Я. Летописные источники о Нижегородском кремле / М. Я. Шайдакова // Нижегородский кремль. К 500-летию памятника архитектуры XVI в. % Нижний Новгород, 2002. — С. 107 — 111. на, ведь в стране сохранялись значительные областные различия. В обобщающих краеведческих трудах господствует взгляд как бы «со стороны» (а именно из Москвы), погрузиться в историю края XV — XVI в., рассмотреть его «изнутри» исследователям не удавалось. Виной тому послужил выбор источников. В основном построения авторов базировались на данных летописей. Летописание этого времени было почти полностью официальным и не могло отразить особенностей жизни края.

Научная новизна исследования. Попытка всестороннего исследования процесса включения одного из важнейших регионов России (Нижегородского края) в структуру единого Российского государства предпринимается впервые. Новым является специальное рассмотрение длительной борьбы суздальских Рюриковичей за восстановление суверенитета Нижегородского княжества, разбор особенностей правительственной политики в отношении этой важной порубежной территории, прояснение роли региона в системе обороны восточных и юго-восточных рубежей страны и экономического состояния в связи с неизменной военной угрозой. Рассматриваются не ставившиеся ранее вопросы о воздействии на Нижегородский край реформ и опричнины Ивана IV. В работе впервые собрана и поработана информация о становлении местного управления и административно-территориального деления в крае XV — XVI вв., об изменениях в подчинении региона центральным органам и его административном статусе в Московском государстве, о формировании местной служилой корпорации. При этом установлена связь данных процессов с изменениями в социально-политической и экономической жизни края и страны в целом.

Источниковая база исследования. Минимум источников для избранной темы обусловил стремление автора привлечь все сохранившиеся до наших дней свидетельства об интересующем регионе.

Значительная часть источников по истории России XV — середины XVI в. в настоящее время может считаться изданной. Это ставит перед исследователями особенно трудную задачу — усовершенствование методики работы с источниками.

Наиболее важным источником для изучения общественно-политической истории являются летописи. Трудами М. Д. Приселкова, Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова, М. Н. Тихомирова, Я. С. Лурье, методические приемы, намеченные еще А. А. Шахматовым, стали более совершенными и разносторонними. Для времени конца XIV — начала XV в. первостепенное значение имеют Рогожский летописец и Симеоновская летопись. Рогожский летописец представляет собой свод первой половины XV в. Для нас интересна его третья часть с 1328 до начала 90-х гг. В основе ее лежит общерусское летописание, включающее фрагменты нижегородских, тверских и иных летописей. Раздел 1328 — 1374 гг. сходен, ас 1375 г. до конца идентичен известиям Симеоновской летописи, свода конца XV в. К этим двум летописным памятникам была близка Троицкая летопись, оригинал которой сгорел в московском пожаре 1812 г., но остались большие выписки и цитаты ее текста, сделанные Н. М. Карамзиным. Они используются исследователями в качестве основного материала для реконструкции известий этой летописи1.

Не менее важны для изучения нижегородских событий конца XIV — начала XV в. тесно связанные между собой Софийская I и Новгородская IV летописи2. В их основе, по мнению большинства специалистов, лежит единый протограф, т. н. Новгородско-Софийский свод, который А. А. Шахматов и его последователи датировали в пределах 30 — 40-х г. XV в. Тексты Софийской I и Новгородской IV систематически совпадают от начала Повести временных лет до 1418 г. В последнее время утвердилось мнение, что в этом году, или вскоре после него, и был составлен их общий протограф. Его источниками были летопись типа Троицкой, а также новгородские своды, тверское, московское, росто-во-суздальское и южнорусское летописание. Принципиально иное мнение о соотношении Софийской I и Новгородской IV было высказано Г. М. Прохоровым. Исследователь предложил для ращения вопроса об их близости концепцию не единовременно составленного свода, а продолжаемую в течение веков систему составления летописных текстов, восходящих один к другому. Однако наблюдения Г. М. Прохорова могут быть объяснены и в рамках традиционных (шахматовских) представлений и не являются достаточным основанием для того, чтобы отбросить гипотезу о существовании Новгородско-Софийского свода.

Летописные известия о Нижегородском крае, относящиеся к XV — третьей четверти XVI в., сохранились в ряде общерусских сводов. Наибольшее значение имеют Московский великокняжеский летописный свод 1479 г., текст Симеоновской летописи с конца XIV в. до 1493 г., летописи Ермолинская, Типографская, Воскресенская, Иоасафовская, Никоновская, Софийская-Н, Львовская. Интересные сведения содержит Тверской сборник. Сохранившиеся в летописях известия о Нижегородском крае расположены неравномерно: большая их часть приходится на первую четверть XV в., а затем регион лишь изредка упоминается, как правило, в связи с повествованиями о событиях общерусского масштаба3.

Имеет значение для нашего исследования и памятник местного летописания Нижегородский летописец. По мнению исследователей, он был составлен около середины XVII в. Нас интересует в большей степени вторая его часть, начинающаяся с 1509 г., которая содержит ряд оригинальных известий, связанных главным образом с представителями местного управления. Однако основное содержание второй части, также как и первой (от основания Нижнего Новгорода до 1422 г.) — это выборка записей о Нижегородском крае из обще.

1 Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). — Т. 15. Вып. 1. — М., 2000; Т. 18. — СПб., 1913; Приселков, М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста / М. Д. Приселков. — M.- Л., 1950; Муравьева, Л. Л. Московское летописание второй половины XIV — начала XV в. / Л. Л. Муравьева. — M., 1991.

2 ПСРЛ.-Т. 5.-СПб., 1851- Т. 4.4. 1.-Пг., 1925.

3 ПСРЛ. — Т. 25. — М.-Л., 1949; Т. 18- Т. 23. — Пг., 1910; Т. 24. — Пг&bdquo- 1921; Т. 8.-СПб., 1859- Т. 11, 12, 13.-М., 1965; Т. 6. — СПб., 1853- Т. 20. 1-я пол. — СПб., 1910; Т. 20. 2-я пол. — СПб., 1914; Т. 15. — М., 2000; Иоасафовская летопись / Под ред. А. А. Зиминаотв. ред. акад. M.H. Тихомиров (далее — ИЛ). — М., 1957. русских летописных сводов. Для данного памятника характерна путаница в хронологии, поэтому полностью доверять его датам нельзя1.

Для изучения социально-экономических отношений, истории государственного аппарата, а также внутренней политики первостепенное значение имеют актовые материалы. Для работы с этим видом источника ключевое значение имела классическая монография JI.B. Черепнина о русских феодальных архивах XIV — XV вв. Она отличалась новаторским для своего времени подходом к анализу актовых и законодательных источников: изучением формы актов и законов в органичной связи с их содержанием и конкретно-исторической обстановкой их создания. К анализу памятников Черепнин широко применял так же методику изучения летописей, создателем которой был А. А. Шахматов. Подход Черепнина к актам получил дальнейшее развитие в работах отечественных историков. Большую роль в развитие актового источниковедения внес С.М. Каштанов2.

Как известно до нас дошли в первую очередь грамоты из монастырских собраний. Для нашего исследования наибольший интерес представляют акты, восходящие к архивам нижегородских Вознесенского Печерского, Благовещенского и Николаевского Амвросиева Дудина монастырей, а так же Суздальского Спасо-Евфимьева, Троице-Сергиева, Московского Симонова и Владимирского Рождественского монастырей. Именно они владели в интересующее нас время землями и угодьями на территории края. За редкими исключениями акты Благовещенского, Спасо-Евфимьева, Троице-Сергиева и Симонова монастырей опубликованы3. Акты Печерского и Дудина монастырей частично опубликованы (как правило, в дореволюционных изданиях)4. Неопубликованные акты за интересующий период (в подлинниках, копиях, в изложении) относятся к середине XVI в. и хранятся в фондах РГАДА (Ф. 281. Грамоты Кол.

1 Нижегородский летописец. Работа А. С. Гациского. — Нижний Новгород, 1886 (далее — НЛ) — Шайдакова, М. Я. Нижегородские летописные памятники XVII в.: Автореф. дис. канд. ист. наук: 07.00.09 / М. Я. Шайдакова. -М., 1987; Пудалов, Б. М. Письменные источники по истории Нижегородского края (X111 — начало XV11I в.) / Б. М. Пудалов. — Нижний Новгород, 2001. — С. 67.

2 Черепнин, Л. В. Русские феодальные архивы XIV — XV вв. / Л. В. Черепнин. — 4. 1. — М., 1948. 4. 2. — М., 1951; Каштанов, С. М. Очерки русской дипломатики / С. М. Каштанов. — М., 1970 (далее — Каштанов. Очерки) — Он же. Русская дипломатика / С. М. Каштанов. — М., 1988; Он же. Из истории русского средневекового источника (Акты X — XVI вв.) / С. М. Каштанов. — М., 1996 (далее — Каштанов. Из истории.).

3 Акты феодального землевладения и хозяйства (далее-АФЗХ).-Ч.ЗМ., 1961; Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. (далее — АСЭИ). — Т. 1 — М., 1952. Т. 2. — М., 1958. Т. 3. — М., 1964; Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря 1506 — 1608 гг. — М., 1998 (далее — АССЕМ) — Акты Российского государства 1505 — 1526 гг. — М., 1975 (далее — АРГ) — Акты феодального землевладения и хозяйства. Акты Московского Симонова Монастыря (1506 — 1613 г.).-Л., 1983 (далее — АМСМ).

4 Материалы по истории Нижегородского края из столичных архивов. — Вып. 3. 4.1 / Под. ред. А. К. Кабанова // Действия Нижегородской ученой архивной комиссии. Сборник. — Т. 14. — Нижний Новгород, 1913. — С. 1 — 124, I — IV [раздел, паг.] (далее — Кабанов) — Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России (далееАГР). — Т. 1. — Киев, 1860- Шумаков, С. А. Сотницы (1537 — 1597 гг.), грамоты и записи (1561 — 1697 гг.) / С. А. Шумаков. — М., 1902 (далее — Шумаков. Сотницы) — Лихачев, Н. П. Сборник актов собранных в архивах и библиотеках / Н. П. Лихачев. — Вып. 1−2. — СПб., 1895 (далее — Лихачев) — Соколова, Н. В. Древнейшие акты Нижегородского Печерского монастыря / Н. В. Соколова // Проблемы происхождения и бытования памятников древнерусской письменности и литературы. — Нижний Новгород, 1995. — С. 52 — 68- Максин, B.A. Докладной судный список 1509 года из аорхива Нижегородского Печерского монастыря / В. А. Максин, Б. М. Пудалов // РД. -Вып.4. — М., 1998. — С. 111−119 (далее — Максин, Пудалов) — АСЭИ. — Т. 3- Антонов, А. В. Правая грамота 1555 года из архива Нижегородского Дудина монастыря / А. В. Антонов // РД. — Вып. 6. — М., 2000. — С. 155 — 167 (далее — Антонов. Правая 1555 г.). легии экономии), ЦАНО (Ф. 579. Нижегородский Печерский Вознесенский монастырьФ. 2013. Коллекция Нижегородской губернской ученой архивной комиссии). Кроме того, в РГАДА (ГКЭ) хранится одна троицкая грамота по Ба-лахне (1569 г.) случайно не попавшая в поле зрения исследователей и несколько заинтересовавших нас актов того же монастыря конца XVI — начала XVII в. по Юрьевцу-Поволжскому1.

Работу с документами нижегородских монастырей и соборов облегчает использование, проведенной Н. В. Соколовой, реконструкции древнейшей части архива Печерского монастыря и недавно опубликованной А. В. Антоновым и А. В. Маштафаровым реконструкции вотчинных архивов духовных корпораций края конца XIV — начала XVII вв. Для этой работы использовались подлинники и копии документов, а также описи монастырских архивов. Так же А. В. Антоновым на основе описей была проведена реконструкция архива Владимирского Рождественского монастыря XIV — начала XVII в.

Благодаря активной работе этого специалиста значительно увеличился корпус известных науке и опубликованных актов светских феодалов XIV — начала XVII вв. Отдельные документы из частных архивов были изданы еще до революции, Третий том «Актов социально-экономической истории СевероВосточной Руси XIV — начала XVI в.» (1964 г.) содержит грамоты нескольких родов служилой знати. С выходом в свет «Актов служилых землевладельцев» (1997, 1998 гг.) возможности изучения истории нижегородских земель в XVXVI вв. намного возросли2.

Актовый материал Нижегородского края XV в. сохранился плохо. В распоряжении исследователей лишь небольшое количество вкладных и жалованных льготных грамот. Акты середины третьей четверти XV в. вообще практически отсутствует. Лишь с конца XV в. объем актового материала начинает нарастать, но только к концу XVI в. становится значительным. От XVI в. дошел ряд информативных правых грамот, проливающих свет на некоторые особенности местного управления и социально-экономической обстановки.

Из материалов, непосредственно относящихся к строительству государственного аппарата и слиянию русских земель в единое государство, выделяется небольшой, но первостепенный по значению комплекс княжеских духовных и договорных грамот. Его исследовал и опубликовал JI.B. Черепнин. Из источниковедческих работ по этой группе документов большее значение также име.

1 РГАДА. Ф. 281. Балахна. № 30/397. Л. 1- Юрьев-Польский, Юрьев-Повольский. № 42/14 592, 45/14 595, 48/14 598, 52/14 602.

2 Соколова, H.B. Древнейшие акты Нижегородского Печерского монастыря / Н. В. Соколова // Проблемы происхождения и бытования памятников древнерусской письменности и литературы. — Нижний Новгород, 1995. — С. 52 — 68- она же. Еще раз о древнейших актах Нижегородского Печерского монастыря / Н. В. Соколова // Поволжье в средние века. — Нижний Новгород, 2001. — С. 157 — 159- Антонов, Маштафаров. — С. 415 — 476- Антонов, А. В. Вотчинные архивы владимирских монастырей и соборов XIV — начала XVII вв. / А. В. Антонов // РД. -Вып. 3. — М., 2001. — С.181 -215- Антонов, А. В. Частные архивы русских феодалов XV—XVII вв. / А. В. Антонов // РД. — Вып. 8. — М., 2002 (далее — Антонов. Архивы.) — Акты служилых землевладельцев XV — начала XVII в. (далее-AC3). — Т. 1. — М., 1997. Т. 1.-М., 1998; АСЭИ. — Т. 3- Сборник Муханова. — 2-е изд., доп. — СПб., 1866 (далее — Муханов) — Акты XIII — XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества / Собр. и изд. А. Юшков (далее — Юшков). — Ч. 1. — М., 1898- Акты, относящиеся до юридического быта России (далее — АЮБ). — Т. 1.-СП6., 1857. ют исследования А. А. Зимина, С. М. Каштанова и Ю.Г. Алексеева1. Для нашей работы особо важны докончания Василия I с Владимиром Андреевичем Серпуховским, Дмитрия Шемяки с Василием и Федором Юрьевичами Шуйскими, Василия II с Иваном Васильевичем Горбатым, а также духовные Владимира Андреевича, Василия I, Василия II, Ивана III и Ивана IV. В этих грамотах, так или иначе, решается судьба Нижегородского края или отдельных его частей.

Остро ощущает исследователь, занимающийся Нижегородским краем XV — XVI вв. недостаток писцовых материалов. Для интересующего нас периода ни одной писцовой книги по данному региону не сохранилось. В нашем распоряжении только отдельные писцовые выписи, дошедшие, как правило, в виде включенных актов в различных документах (указные, правые грамоты). На этом фоне особое значение приобретают сохранившиеся описания Заузольской волости XVI в. (сотная 1533, сотная 1560 с книг письма и меры 1558/59 г., выпись из книг письма и меры 1590/91 г.). Разработкой этих материалов занимались Е. И. Колычева и Н. В. Соколова, однако, потенциал этих источников далеко не исчерпан2. Особый интерес представляет группа выписей из недошедших дозорных книг 1571/72 г. по Нижегородскому уезду князя Семена Жижемского и подьячего Степана Коровина (всего 61 выпись). Они сохранились в составе комплекса нижегородских поместных актов конца XVI — начала XVII вв., восходящего к архиву Нижегородской приказной избы и находящихся ныне в РГАДА в столбцах Поместного приказа (Ф.1209. Столбцы по Нижнему Новгороду). Небольшая часть этих материалов была издана Н. Г. Анпилоговым. А. В. Антонов опубликовал их подробный каталог3. Выписи с дозорных книг, ретроспективные данные которых восходят к середине XVI в., отчасти восполняют недостаток сведений по персональному составу нижегородской служилой корпорации того времени. Полностью реконструировать содержание дозорной книги 1571/72 г. вряд ли возможно, однако ^ выписи дают некоторую информацию о социально-экономической обстай^кншйсрнЕСочник для нашего исследования — списки служилых людей. Хорошо известны исследователям Тысячная книга, появление которой связано Черепнин, Л. В. Русские феодальные архивы XIV — XV вв. (далее — Черепнин. Архивы.) /Л.В. Черепнин. — 4.1. — M., 1948; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV — XVI вв. / Подгот. к печати Л. В. Черепнин. — M.- Л., 1950 (далее — ДЦГ) — Зимин, А.А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV — XV вв. / А. А. Зимин // Проблемы источниковедения. — Вып. 6. — M., 1958. — С. 275 -324- Каштанов, С.М. К изучению формуляра великокняжеских духовных грамот конца XIV — начала XVI в./ С. М. Каштанов // Вспомогательные исторические дисциплины. — Т.П. — Л., 1979. — С.238 -251- Алексеев, Ю. Г. Духовные грамоты князей Московского дома XIV в. как исторический источник по истории удельной системы / Ю. Г. Алексеев // Вспомогательные исторические дисциплины. — Т. 17. — Л., 1987. — С. 93 — 110.

2 Сироткин, С. В. Сотная 1533 г. на Узольскую волость Балахнинского уезда / С. В. Сироткин // Очерки феодальной России: Сб. ст. — Вып.6. — М., 2002 (далее — Сироткин. Сотная 1533 г.). — С. 119 — 169- Писцовые материалы дворцовых владений второй половины XVI века. — M., 1997 (далее — ПМДВ). — С. 24 — 96- Колычева, Е. И. Аграрный строй России XVI в. / Е. И. Колычева. — M., 1987; Колычева, Е. И. Писцовые материалы как исторический источник по социально-экономическому положению крестьян / Е. И. Колычева // ПМДВ. — С. 3 — 16- Соколова, Н. В. Община и мирское самоуправление в Заузольсккой волости во второй половине XVI в. / Н.В. Сокло-ва // ГЧ. — Вып. 3. — Городец, 2000. — С. 103−117.

3 Анпилогов, Н. Г. Нижегородские документы XVI века (1588 — 1600 гг.) / Н. Г. Анпилогов. — M., 1977 (далееАнпилогов). — С. 77 — 208- Антонов, А. В. Нижегородские поместные акты конца XVI — начала XVII вв. / A.B. Антонов // РД. — Вып. 5. — M., 1999 (далее — Антонов. Поместные акты.). — С. 212−274. с проектом 1550 г. о раздаче поместий под Москвой тысяче «лучших слуг», и Дворовая тетрадь, составленная в 1552 г. и представляющая собой полный список Государства двора. Карьеру служилых людей высшего ранга позволяют восстановить разрядные книги, в которые со второй половины XV в. записывались назначения на все важнейшие должности в войсках и во время наиболее торжественных придворных церемоний. Согласно разработанной В.И. Бугано-вым классификации выделяется три разновидности разрядных книг. Разрядные книги с «древнейшими записями» содержат древнейшие по происхождению и наиболее полные по составу записи, не дошедшей до нас в полном виде официальной Пространной редакции. Такие книги велись регулярно, но сохранились исключительно в составе многочисленных частных списков. «Государев разряд» — разрядные книги, носящие официальный характер, но составлявшиеся задним числом за отдельные царствования. «Сокращенные» редакции — сокращенные тексты Книг «с древнейшими записями». Редакция с записями за 1559 — 1605 гг. была составлена в средних слоях служилого сословия. Ее составители (возможно Кикины) преследовали цель создать разрядную книгу более удобную для практического пользования вместо больших по объему «древнейших книг». Редакция с записями за 1550 — 1636 гг. является источником официальным, составленным, скорее всего в Разрядном приказе. Обе «сокращенных» редакции имеют в своем составе ряд оригинальных, отсутствующих в других разрядных книгах сведений. В нашем исследовании использованы разрядные книги всех трех разновидностей, включая две сокращенные редакции. «> Однако сравнительный анализ текстов показал, что для Нижегородского края конца XV — третей четверти XVI в. важнейшими являются «древнейшие книги» и «государев разряд"1.

Члены государева двора фиксировались так же боярскими списками. В разрядных книгах основное внимание уделялось должностям, а в боярских списках — местонахождению на службе и пригодности к ней. Первые в большей степени фиксировали представителей княжеско-боярской элиты. Вторые также являются первостепенным источником для изучения служебной деятельности нижних слоев государева двора, т. к. дают сведения и о «второстепенных» назначениях. Разрядные книги нас интересуют потому, что указывают на военные действия в крае, называют воевод и наместников. Боярские списки * нас привлекают с точки зрения ретроспективного анализа: в списках начала.

XVII в. появляются представители нижегородского дворянства. Наибольшую.

1 Тысячная книга 1550 г. и дворовая тетрадь 50-х гг. XVI в. / Подгот. А. А. Зимин. — М.-Л., 1950 (далее — ТКДТ), Разрядная книга 1475 — 1605 гг. — Т. 1. В 3-х частях. — М., 1977, 1978 (далее — РКДЗ) — Разрядная книга 1475 -1598 гг. — M., 1966 (далее — РКГР), Разрядная книга 1559 — 1605 гг. — М., 1974 (далее — РКСР-1), Разрядная книга 1550- 1636 гг. — [Т.] 1. — М., 1975 (далее — РКСР-2) — Буганов, В. И. Разрядные книги последней четверти XVначала XVII в. / В. И. Буганов. — М., 1962; Анхимюк, Ю.В. В. И. Буганов и источниковедческие проблемы исследования разрядных книг / Ю. В. Анхимюк // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). -M., 2001.-С. 37−78.

2 Боярские списки последней четверти XVI — начала XVII вв. и роспись русского войска 1604 г. / Сост., подгот. • текста и вступит, статья С. П. Мордвиновой, А. Л. Станиславского — 4. 1,2. М., 1979. роль в изучении разрядных книг сыграли исследования В. И. Буганова, а боярских списков — A.JI. Станиславского1.

Наконец состав местных, провинциальных служилых организаций учитывался в десятнях. От XVI в. дошло порядка одиннадцати подлинных десятен и еще пяти — в копиях. К сожалению, от интересующего нас периода нижегородские десятни не сохранились. Значительный интерес представляет, проведенная М. Г. Кротовым, реконструкция десятни по Нижнему Новгороду 1569 г. В основу исследователем были положены материалы канцелярии Разрядно-Сенатского архива, где хранился этот, ныне утраченный, документ. К ним относятся выписки из десятен в составе черновых генеалогических справок и алфавиты к десятням, составленные в конце XVIII в. К сожалению, реконструкция дала только пять имен2. Тем большее внимание привлекают списки убитых в сражениях XVI — XVII вв., опубликованные М. Е. Бычковой под условным названием «Синодик по убиенных во брани"3. Документ представляет собой записи поминания погибших с указанием места и даты сражения, имен, отчеств, фамилий, а также, как правило, уезда по которому служил убитый. Составлялись списки, по всей видимости, в приказах и отразили рядовой состав русского воинства. В первую очередь интересны списки Казанской войны 1552 г. и набега Девлет-Гирея на Москву 1571 г., содержащие особые разделы «нижегородцев» из 18 и 41 имени.

Кроме этих, наиболее важных для исследования, источников использовался ряд других. В их числе синодики конца XVI — середины XVII вв. нижегородских Печерского и Благовещенского монастырей и Спасского собора из фондов ЦАНО и НГОУНБ. В них записаны представители некоторых служилых родов4. Учитывались данные посольских книг и опись царского архива России XVI в. Первые содержат упоминания дворецких Нижнего Новгорода, вторая — ряда нижегородских реалий XVI столетия («о Сурском торге», о «Но-угородцком приказе Новагорода Нижнего» и др.)5. К исследованию привлечены и нарративные источники. «Хождение за три моря Афанасия Никитина», упоминая посещение купцом Нижнего Новгорода, сообщает детали, касающиеся местного управления в крае. Также нами были использованы записки иностранцев о России времен Василия III, Ивана IV и Бориса Годунова. Среди Буганов, В. И. Указ. сочАнхимюк, Ю. В. Указ. соч.- Станиславский, А. Л. Боярские списки в делопроизводстве Разрядного приказа / А. Л. Станиславский // Актовое источниковедение. — М., 1979. — С. 123 — 152- Мордовина, С. П. Боярские списки конца XVI — начала XVII в. как исторический источник / С. П. Мордовина, А. Л. Станиславский // Советские архивы. — 1973. — № 2. — С. 90 — 96- Боярские списки последней четверти XVI — начала XVII вв. и роспись русского войска 1604 г. — 4. 1. — М., 1979. — С. 6 — 82 (вступит, статья С. П. Мордовиной, А. Л Станиславского).

2 Кротов, М. Г. Опыт реконструкции десятен: по Серпухову и Тарусе 1556 г., по Нижнему Новгороду 1569 г., по Мещере 1580 г., по Арзамасу 1589 г. / М. Г. Кротов // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. — M., 1985. — С. 84 — 91.

3 Синодик по убиенных во брани // Бычкова, М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. / М. Е. Бычкова. — М., 1986. — Приложение. — С. 174 — 193.

4 ЦАНО. Ф. 2636. On. 1. Д. 1,2- НГОУНБ. Ф. 1. Оп. 2. № 26 (Р/1028), № 37 (Р/1040).

5 Сборник императорского Русского исторического общества (далее — Сб. РИО). — Т. 35. — СПб., 1882- Т. 59. -СПб., 1887- Описи царского архива XIV века и архива посольского приказа 1614 года / Под ред. С. О. Шмидта. -M., 1960; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией императорской академии наук.-Т. 1.-СП6., 1836. них «Религия московитов» Иоганна Фабри, «Книга о посольстве Василия, великого князя Московского к папе Клименту VII» Павла Йовия, «Записки о Московии» Сигизмунда Герберштейна, «Описание Московии» Александра Гваньини, «О государстве Русском» Джильса Флетчера. Наиболее информативным из них, конечно, является сочинение Герберштейна. У него черпаем сведения по исторической географии края и русско-казанским отношениям. Трактаты Фабри и Иовия содержат не многочисленные, но весьма любопытные сведения связанные с нашей темой. При этом исследователи обращаются к ним не так часто. Добавим, что известия этих сочинений не зависят от труда Герберштейна, повлиявшего на почти все более поздние сведения иностранцев о России1.

Уточнить некоторые вопросы нижегородской истории первой половины XV в. позволяют пометы сделанные в напрестольном евангелии 1408 г. Дудина монастыря и греческой Псалтыри XIV в. иеромонаха Малахии2.

К исследованию привлекался эпиграфический материал. Так интерес вызывают исторические надписи, вырезанные на серебряных ковчегах-мощевиках, принадлежавших княгине Марье и князю Ивану Даниловичу, жене и сыну князя Даниила Борисовича из суздальских Рюриковичей. Последнему неоднократно удавалось восстанавливать независимость Нижегородского княжества, но известий об этом сохранилось очень мало. Прояснить данный сюжет помогают надписи, содержащие даты их резки и титулы Даниила3.

Также были учтены данные нумизматики. В первую очередь использовались наблюдения крупнейшего советского специалиста в данном вопросе Г. А. Федорова-Давыдова, который посвятил специальную монографию монетному делу Нижегородского княжества. Он выделил значительную группу монет, которую отнес к чекану Нижнего Новгорода под властью Москвы. В конце XIVпервой половине XV в. нижегородские князья, боровшиеся с Москвой, продолжали чеканить монету. Имели свою специфику монетные выпуски московской администрации в Нижнем Новгороде. Денежное дело отражало взаимоотношения этих двух сторон и между собой, и с Ордой. Совокупность изображенных на монетах элементов являлась средством провозглашения власти пра.

1 Хождение за три моря Афанасия Никитина / Пдгот. Я. С. Лурье и Л. С. Семенов. — Л., 1986; Фабри, И. Религия московитов / И. Фабри // Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы. — M., 1997. — С. 135−216- Йовий, П. Книга о посольстве Василия, великого князя Московского к папе Клименту VII / П. Йовий // Россия в первой половине XVI в. С. 217 — 306- Герберштейн, С. Записки о Московии / С. Герберштейн, — М., 1988 (далееГерберштейн) — Гваньини, А. Описание Московии / А. Гваньинипер. с лат., ввод, статья и комментарий Г. Г. Козловой. — М., 1997; Флетчер, Дж. О государстве русском / Дж. Флетчер // Проезжая по Московии (Россия XVXVII веков глазами дипломатов). — М., 1991.-С. 25 — 138.

2 Балакин, П. П. Древнерусское искусство Нижнего Новгорода. Сводный каталог / П. П. Балакин // Балакин, П. П. Древнерусское искусство Нижнего Новгорода. Статьи / П. П. Балакин. — Нижний Новгород, 1999. — С. 87- Пуда-лов, Б. М. Письменные источники по истории Нижегородского края (XIII — начало XVIII в.) / Б. М. Пудалов. -Нижний Новгород, 2001. — С. 48.

3 Николаева, T.B. Произведения русского прикладного искусства с надписями XV — первой четверти XVI в. / Т. В. Николаева // Археология СССР. Свод археологических источников. — Вып. Е1−49. — М., 1971. — № 1. -С.32- № 4. — С. 32 — 33- С. 101 (таб. 1)-С. 104 (таб. 4). вителя и выражением его престижа и ранга. Соответственно привлечение такой информации необходимо для исследования политической истории края1.

Для нашего исследования представляют интерес данные исторической картографии. В частности, материалы письменных источников об административно-территориальном устройстве и подчинении Нижегородского края могут быть сопоставлены с выводами Б. А. Рыбакова, приведенными в исследовании «Русские карты Московии XV — начала XVI в.». Ученый дал подробный комментарий к древнейшим сохранившимся картам Русского государства. Анализ картографического материала середины XVI — начала XVIII в. позволил Б. А. Рыбакову сделать наблюдения о характере самых ранних недошедших чертежей, составленных в эпоху Ивана III и Василия III2. Отражение на этих картах территории региона, его границ, населенных пунктов является важной для нас информацией.

В работе используются результаты археологических исследований: материалы раскопок древнерусских городов и селищ. Отметим, что для решения поставленных задач эти данные имеют лишь вспомогательное значение. К сожалению, накопленная археологами информация по Нижегородскому краю XVXVI вв. не многочисленна и сугубо локальна. Ее привлечение целесообразно при сопоставлении с результатами анализа письменных источников3.

В ходе изучения источниковой базы удалось выяснить следующее. Несмотря на ее фрагментарность, что составляет известную сложность при обращении к данной проблеме, сохранившиеся источники обладают достаточной информативностью в плане исследования.

Источнико-информационные возможности решения исследовательской задачи, а также ее содержательный и целевой характер определили специфику совокупности примененных конкретно-проблемных методов.

Методологической основой диссертации является сочетание методов источниковедческого анализа и исторического синтеза, что позволило автору.

1 Федоров-Давыдов, Г. А. Монеты Нижегородского княжества / Г. А. Федоров-Давыдов. — М., 1989. Так же были учтены следующие работы: Гербич, И. В. Спорные вопросы русской нумизматики. Заметки на полях книги Г. А. Федорова-Давыдова «Монеты Нижегородского княжества» / И. В. Гербич // Нумизматический сборник № 2. -М., 1992. — С. 33 — 40- Гайдуков, П. Г. Медные монеты Нижегородского княжества / П. Г. Гайдуков // ГЧ. — Горо-дец, 1992. — С. 20 — 26- Лебедев, В. П. Золотоордынские монеты из находок в Городце на Волге / В. П. Лебедев, B.H. Дунин // Древности Нижегородского Поволжья. — Вып.2. Т.1. — Нижний Новгород, 1997. — С. 25−47- Петров, П. Н. Находки джучидских монет на территории Нижегородской области / П. Н. Петров // Там же — С.9−24.

Рыбаков, Б. А. Русские карты Московии XV — начала XVI в. / Б. А. Рыбаков. — М., 1974.

3 Гусева, T.B. Археологическое исследование Нижнего Новгорода. Итоги и перспективы / T.B. Гусева // Город славы и верности России. — Нижний Новгород, 1996. — С. 16 — 23- она же. Культурный слой Нижнего Новгорода как исторический источник / T.B. Гусева // НИКА. — Нижний Новгород, 1996. — С. 22 — 48- она же. Итоги и перспективы археологического изучения Городца на Волге / T.B. Гусева // ГЧ. — Городец, 1992. — С. 32 — 41- Фля-гин, В.А. К вопросу о классификации древнерусских селищ XII — XVI вв. (по материалам разведок в Городецком районе Нижегородской области) / В. А. Флягин // Там же. — С. 107 — 114- Грибов, Н. Н. Материалы к археологической карте Нижегородской округи / Н. Н. Грибов // НИКА. — Нижний Новгород, 1996. — С. 11 — 21- он же. О сельском расселении в Нижегородском Поволжье в период XII — начала XV вв. по данным археологии / Н. Н. Грибов // Нижегородский альманах. — Вып. 2. — Нижний Новгород, 1997. — С. 102 — 107- он же. Структура русского расселения в Нижегородском Поволжье на рубеже XIV — XV вв. / Н. Н. Грибов // НИКА. — Нижний Новгород, 2000. — С. 41 — 73- Аникин, И. С. Население бассейна реки Кудьмы в эпоху средневековья (VI — начало XV в.) / И. С. Аникин // НИКА. — Нижний Новгород, 1997. — С. 3 — 11- Очертин, И. А. Средневековые русские поселения Городецкой округи / И. А. Очертин, И. В. Ануфриева // ГЧ. — Вып. 3. — Городец, 2000. — С. 43 — 50. предложить свои решения основных проблем, связанных с процессами централизации в регионе.

В работе использовались такие общенаучные методы исследования, как анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия и пр. В том или ином сочетании они явились основой использованных специально-научных методов исторического исследования.

Показать «причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в их непосредственности, а события и личности охарактеризовать в их индивидуальности и образности» позволяет историко-генетический метод1. Преодолевать присущую ему описательность помогает применение историко-сравнительного метода, который дает возможность выходить за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям. При недостатке информации в наших источниках крайне важно, что при помощи историко-сравнительного метода можно раскрывать сущность исследуемых явлений в тех случаях, когда она не очевидна, на основе имеющихся фактов, выявлять общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное — с другой. Тем самым заполняются пробелы, а исследование доводится до завершенного вида. С помощью данного метода удалось, например, сопоставить средства, примененные московскими правителями для закрепления Нижегородского края в составе единого государства с политикой проводимой в других регионах и обнаружить как общие черты, так и особенности «нижегородского варианта».

Реализация историко-системного метода, сочетание структурного и функционального анализов позволило познать сущностно-содержательную природу тех или иных исследуемых систем, как, например системы обороны восточного рубежа государства или системы управления краем.

Отсутствие единого корпуса источников для выбранной темы и их минимальное число сделали неизбежным обращение к принципам комплексного источниковедения. Достижение наибольшего эффекта в исследовании оказалось возможным при сочетании методов характерных для анализа различных групп письменных источников (нарративных, актовых, делопроизводственных) с привлечением данных нумизматики, картографии и сопоставлением с результатами археологических исследований. Это позволило раскрыть ранее не реализованные информационные возможности. При изучении опубликованных и архивных источников применялись методы текстологии, дипломатики, исторической генеалогии и исторической географии, использовались методические приемы, выработанные академиками А. А. Шахматовым, С. Б. Веселовским, Л. В. Черепниным, а также С. М. Каштановым, В. Б. Кобриным, В. А. Кучкиным.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений, списка принятых сокращений. В первой главе анализируется ход политического и экономического развития Нижегородского края в интересующий нас период. Первый ее раздел посвящен пе.

Заключение

.

Проведенное исследование показало, что год получения Василием I ярлыка на Нижний Новгород (1392 г.) не стал временем окончательного присоединения Нижегородского великого княжества к Московскому, хотя само событие было беспрецедентным и чрезвычайно важным по своему политическому значению. Борьба за обладание Нижегородским краем в конце XIV — первой половине XV в. носила ожесточенный характер. В ней непосредственно участвовали московские великие князья, представители суздальского княжеского дома, Орда, а косвенно, возможно, — Литва. В сложившихся условиях московским правителям приходилось считаться и с интересами местной династии и с ситуацией в Орде, позиция которой по отношению к вопросу подвластности нижегородского стола менялась. Поэтому в зависимости от ситуации Москва шла на компромисс или применяла военную силу. Достаточно быстро были выработаны приоритетные задачи: приведение суздальских князей к статусу служилых московского суверена и лишение их поддержки в бывшем княжестве. С целью скорейшего закрепления московское правительство стремилось расчленить обширное княжество. При этом в первую очередь оно дорожило стратегически важным Нижегородским краем, стремясь как можно скорее разорвать его связи с бывшими повелителями. Здесь применялось покровительство местным духовым корпорациям, перевод важнейшей из них под власть митрополита, размывание сложившейся структуры землевладения.

Формальное присоединение Нижегородского края к Московскому великому княжеству вовсе не стало для него шагом к быстрому процветанию, но в конечном итоге привело в первой половине XV в. к тяжелому запустению. Создание единого государства проходило в очень тяжелых условиях, шло с переменным успехом и не приносило мгновенных выгод подчиненным территориям.

Нижегородский край играл важнейшую роль в русско-казанских отношениях. В период становления Казанского ханства интересующий нас регион попал, по крайней мере, частично, под власть этого нового государственного образования. Решительные действия Ивана III позволили вернуть контроль над восточными русскими землями. При этом перед московским правительством встала задача укрепления своего влияния в данном регионе. Источники зафиксировали следующие средства такого утверждения: 1) льготная налоговая политика- 2) поддержка черного и дворцового крестьянства- 3) поощрение проникновения в среду местных землевладельцев духовных корпораций центрального региона, близких ко двору- 4) формирование надежной опоры в лице нижегородского дворянства. Последняя задача реализовывалась путем раздачи поместий в крае различным группам служилых людей, не связанных ранее с регионом. Удалось выделить несколько источников формирования нижегородского дворянства: 1) коренные местные служилые роды- 2) «сведенцы» из вновь присоединенных русских земель (Новгород, Смоленск, позднее — Юрьев Ливонский) — 3) испомещенные представители нерусских народностей Поволжья (мордва, черемиса) — 4) «паны», перемещенные в ходе русско-литовских войн. На примере Нижегородского края мы можем проследить некоторые особенности провинциального дворянства восточных окраин Русского государства. Не осуществив «вывод» московское правительство, по-видимому, полностью размыло сложившееся здесь к концу XIV в. немногочисленное служилое сообщество, путем пополнения посторонними родами из самых разных частей страны. Тем самым происходило постепенное стирание различий Нижегородского края с другими землями. В данном случае изменения шли в общем русле перемешивания феодальной верхушки, социальной стандартизации в обществе.

Действия правительства обеспечили эффективное использование региона в роли плацдарма, ресурсной базы для наступления на Казань. Военно-административным центром в этом отношении был Нижний Новгород. Появившийся в 1523 г. Васильгород стал лишь передовой позицией русских войск на территории ханства, главенство оставалось за центральным городом края. Важную роль играл Нижний Новгород и в обороне. Особенно это проявилось в 30-е — первой половине 40-х гг., когда нижегородская крепость стала одним из звеньев системы обороны «от казанской украины», включавшей города по Волге от Костромы до Нижнего, и по Оке до Мещеры (Толстик, Елатьма и др.). Первостепенными центрами были Кострома, Нижний Новгород и Муром. Из них наибольшее значение придавалось Мурому. Можно предполагать появление в 30-е гг. центра координирующего действия воевод в различных городах. Как правило, таким центром являлся Владимир. После взятия Казани города Нижегородского края превратились в военные центры большой нижегородско-казанско-мещерской области, находящейся на военном положении.

Нижегородский край попал на острие русско-казанского противостояния и объективным условием сдерживания агрессии со стороны ханства был хозяйственный подъем середины XV — середины XVI вв., наблюдавшийся в стране в целом и затронувший восточную окраину. Однако военное положение подрывало экономические ресурсы края. Резкое усиление казанской агрессии в 30-хпервой половине 40-х гг. XVI в. нанесло непоправимый урон хозяйственному состоянию региона. В этом плане даже взятие Казани не принесло в первые десятилетия принципиальных изменений. Продолжавшиеся военные действия в Поволжье совпали по времени с общим для страны утяжелением налогового гнета, а так же с эксцессами опричной политики и привели к втягиванию региона с середины 60-х гг. в тяжелейший экономический кризис, охвативший в 1570 — 90-х гг. всю Россию.

Сохранившиеся по Нижегородскому краю сведения говорят о том, что политика по отношению к этой территории при Иване III, Василии III и в первый период правления Ивана IV укладывается в единое русло. Мы не имеем дело с целенаправленной реформой, но с рядом шагов, быть может интуитивных, однако шедших в одном направлении. В этом плане резко отличалась политика периода опричнины, дестабилизировавшая ситуацию не только в собственно опричных уездах, но и в земщине, частью которой являлся Нижегородский уезд.

В исследуемый период произошли изменения в административно-территориальной структуре края. Как удалось выяснить, формирование уездов происходило на основе удельной системы Нижегородского княжества. На данный процесс серьезное влияние оказали конкретные политические и социально-экономические обстоятельства (удельно-вотчинное землевладение князей Горбатых, противоборство с Казанью, усложнение общинных структур). Внутреннее деление уездов края на волости и станы связано, прежде всего, с особенностями землевладения. Сохранение его однородности в городецкой части обеспечило закрепление здесь волости в качестве мелкой административно-территориальной единицы. В обширном Нижегородском уезде пестрота форм обладания землей привела власти к необходимости вычленения станов для удобства управления.

С присоединением Нижегородского княжества к зарождающемуся единому Русскому государству в территориальном устройстве первого из них не произошло резких изменений, московские князья пытались использовать местную традицию и практику уделов в своих интересах и целях. Тем не менее, именно правительственная деятельность явилась основной движущей силой происходящих в дальнейшем трансформаций. Не исключено, что окончательному оформлению уездов способствовала административная реформа Ивана IV.

Централизация государства проявилась в потере Нижегородским краем автономного статуса и территориальном слиянии с одной из основных областей страны — Московско-Владимирским центром. При этом сохранялось представление о некоторой общности нижегородских земель (не смотря на процесс уездного дробления). Борьба с Казанским ханством и его падение обусловили изменение представлений о территориальных связях Нижегородского края. Во второй половине XVI в. в административно-территориальном плане он ассоциировался с Мещерско-Казанским регионом.

Изменения происходили и в сфере управления Нижегородским краем. Первым этапом централизации управления стала постепенная унификация местного аппарата по московскому образцу. Полновластными представителями великого князя в это время были наместники. Кроме самого Нижнего Новгорода наместники назначались и в другие города края. В первой трети XV в. наместник был в Лысково. Курмыш время от времени то выделялся в отдельное наместничество, то придавался к нижегородскому. С середины XVI в. наместники появляются в Гороховце и Балахне.

Следующим важным шагом явилось отнесение с середины XV в. нижегородских дел к одному из главнейших центральных ведомств — Дворцу. Аппарат наместников и волостелей (высших судебно-административных лиц в городе и волости соответственно) был дополнен разветвленной системой дворцового управления, что способствовало установлению более тесных административных связей со столицей. В Нижегородском уезде появляется должность ключника, ведавшего по всем делам обширные дворцовые и оброчные земли. В территориальном плане полномочия ключника были шире, чем волостелей и, вероятно, даже наместников. Подчинялся ключник непосредственно дворецкому в Москве (лицу возглавлявшему Дворец).

Новой фигурой местного управления в XVI в. становится городовой приказчик. Его появление должно было восполнить недостатки кормленной системы. Оно было вызвано военным положением в крае и необходимостью введения в связи с этим специализированного административно-финансового органа. Городовые приказчики были призваны дополнить старые кормленные должности (наместников, волостелей, ключников), а не вытеснить их. По Нижегородскому краю сохранились сведения о назначении городовых приказчиков в Нижний Новгород, Балахну, Васильгород.

Нижегородские служилые землевладельцы принимали активное участие в местном управлении задолго до реформ середины XVI столетия. Как правило, именно они становились волостелями, ключниками, дворскими в Нижегородском крае. Они же являлись городовыми приказчиками. Практически единственной недоступной для них была должность наместника Нижнего Новгорода (относительно других наместничеств края нет данных). Ее занимали члены государева двора, которых можно причислить к княжеско-боярской элите. Среди этой части двора они, однако, не занимали передовых позиций к моменту назначения в Нижний Новгород. Как правило, мы имеем дело с нетитулованной знатью, представителями старейших боярских родов в основном уже сходящих с большой политической арены. Важные фигуры в Нижнем Новгороде видим лишь на начальном этапе вхождения в состав московской политической системы, когда необходимо было закрепить успех присоединения Нижегородского края. В дальнейшем, когда политическое значение нижегородского наместничества снизилось, изменился и социальный статус направляемых наместников. Поскольку значимость кормления определялась в первую очередь его доходностью, можно полагать, что пожалование Нижним Новгородом было не самым привлекательным для верхушки служилого сословия. Безусловно, оно уступало Новгородскому, Псковскому, Владимирскому намест-ничествам. Вероятно, поэтому к Нижнему Новгороду дополнительно придавались «в кормление» окрестные волости.

В годы решающей схватки с Казанским ханством, с началом «царских» походов в управлении Нижегородским краем произошли существенные изменения. В это время городовым воеводам были преданы чрезвычайные полномочия, они получили функции гражданского управления, ране присущие только наместникам. При этом их прерогативы, судя по всему, распространялись не только на город и окологороднюю округу, но и на весь уезд. Концентрация властных полномочий в руках воевод укрепляла связь местного управления с центральным аппаратом. Нововведение показало себя с лучшей стороны. Позднее именно этот вариант был признан эталоном для организации местного управления в Российском государстве.

На фоне концентрации власти в руках воевод происходили губная и земская реформа в крае. Сохранились следы реализации обоих из них. Однако в полной мере земская реформа так и не была проведена. Элементов дворянского самоуправления, которое могло бы противостоять наместнику или воеводе обнаружить не удалось.

В конце 50-х — начале 60-х гг. XVI в., когда областные дворцы уже ликвидировались, возникло новое центральное учреждение для управления отдельным регионом. Организация Нижегородско-Казанско-Мещерского дворца началась после усмирения восставших татарских и черемисских земель. Регион обладал ярко выраженной спецификой требующей особых подходов. Подведомственность Нижегородского края Казанскому дворцу объясняется тем, что в значительной степени земли первого оказались к этому моменту схожи с казанскими и мещерскими в военно-политическом, социально-экономическом, этническом и административном планах.

Таким образом, на примере Нижегородского края прослеживается вариант формирования административно-территориального устройства и управления для которого не характерна коренная ломка местных традиций. Здесь можно наблюдать процесс постепенных изменений, вызванных порой конкретными политическими обстоятельствами, но в целом ликвидировавших обособленность земель некогда самостоятельного княжества и надежно встроивших регион в структуру Российского государства. Путь, пройденный Нижегородским краем сходен с судьбой другого крупного княжения Северо-Восточной РусиТвери, но отличен от участи земель с особым, отличным от Москвы, внутренним устройством (Новгород, Вятка, Смоленск).