Патриарх Никон и его наследие в контексте русской истории, культуры и мысли: опыт демифологизации

Произошедшие в СССР, и в частности в России, трансформации исторического бытия характеризуются активной динамикой — общество и его государство вновь переживают сложный процесс изменения модели, формы, содержания своего устройства, меняются нравственные устои и нормы, происходит поиск социально и духовно значимых ориентиров. Поскольку социально-политическая государственно-общественная стабилизация обеспечивается в наибольшей степени универсальными ценностями и общезначимым социокультурным мифом1, которые транслируются системой идеологии2 и удерживают национально-государственную картину мира в ее статичности3, для современного их осмысления и использования общество неизбежно обращается к историческому прошлому — различным его этапам, периодам и эпохам, к опыту институциональных взаимоотношений и социокультурным архетипам4, которые даны в историческом бытии самого общества5.

Российская история представлена множеством ярчайших личностей и, вместе с тем, отмечена обилием потрясений и катаклизмов в социально-политической, инсгиту.

1 Под социокультурной (национальной) мифологией понимается совокупный, иносказательно выраженный коллективный опыт сохранения, укрепления и развития самосознания общества в качестве одной полиэтнонациональной межрелигиозной группы-народа, а также форма социальной активности, содержанием которой является конструирование стереотипных представлений о прошлом и настоящем. Под социально-политической мифологией — совокупный, устойчивый, иносказательно выраженный коллективный опыт взаимодействия различных субъектов (индивидов и групп) в их отношении к социально-государственным институтам в целях сохранения политического суверенитета, а также форма их политической активности.

2 Под идеологией понимается санкционированная политическим институтом система ценностноо-крашенных взглядов-стереотипов (правовых, этических, религиозных, эстетических, философских, социокультурных, научно-парадигмальных и т. д.) на действительность и общественные отношения через призму интересов социальных группидеология включает в себя политическую мифологию, которая, по сути, есть лишь качественно иной уровень текста, в котором личность и социум воплощают свое видение социокультурного, социально-политического процесса и свое эмоциональное отношение к нему. Идеология реализуется в политике, одним из средств которой является пропаганда с ее обеспечительным ресурсом, включая инструментарий.

3 См.: Степин B.C. Научная картина мира // Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Ин-т философии РАН и др. М., 2001. Т. III. С. 32−34 (далее по тексту в скобках указываются отсылки к тому и страницам данного издания) — Давыдов Ю. Н. Общество (там же. С. 132−135) — Лекторский В. А. Сознание (там же. С. 589−591) — Кравченко И. И. Пропаганда (там же. С. 366) — Семигин Г. Ю. Идеология (т. II. С. 81−83).

4 Под социокультурным архетипом (архетип картины мира) понимается социально-психологическая целостность как феномен социально-исторической импликации (матрицы) бытия, раскрывающий экзистенциально значимые смыслы данной картины мира, маркирующий ее эписте-мо-гносеологические модели и провоцирующий общественное (индивидуально-групповое) сознание к конституированию при помощи гетерономных ей знаков, образов, символов как онтологических смыслов, так и детерминированных последними аксиологических моделей с формами поведения и интерпретации социально-исторической действительности как актуально наличного бытия.

5 См., например: Русская идея: Информационно-аналитический журнал по философии. 1992. № 12- Современная Русская Идея и Государство. М., 1995. ционально-государсгвенной жизни, особенно в последние века. Поскольку персонифици-рованность исторического бытия очевидна, то очевидна необходимость анализа и осмысления взаимосвязи личности с историческим бытием на различных уровнях: историческом, социально-политическом, культурологическом, религиоведческом и философском.

Исследование посвящено наследию эпохи Патриарха Никона (вторая половина XVII в.) в его историческом контексте, тому периоду истории Московского царства, в котором наиболее отчетливо выразились сущностные черты Ромейского царства в концепте византизма6, поскольку именно этот «бунташный» век был значимым и оригинальным периодом, который не только соединил Древнюю Русь с Россий Нового времени, наиболее ярко продемонстрировав в судьбах «пременения царств» во всех без исключения сферах духовной, культурной, социально-политической жизни приверженность России святоотеческим традициям Вселенского Православия, выработанным в Византийской империи как хранительнице Ромейского наследия, но и задал динамику всей последующей ее истории как неотъемлемой составляющей мировой истории, прочно утвердив в ее характере и облике сакральный образ «Святой Руси» и через то легитимизировал принцип незыблемого свидетельства всему миру предназначения-ответственности за сохранение ортодокп сальной онто-аксиоматики бытия. Здесь же подчеркнем, что именно легитимизация ответственности за сохранение онто-аксиоматики бытия является основным конфликтом мировых цивилизаций и задает в исторической перспективе метафизику межгосударственных отношений и конфликтов, приводящих, в свою очередь, к трансформации их союзов и системы международных отношений8.

6 Шамшурин В. И. Византизм Т. I. С. 397−398- Андреева J1.A. Симфония властей // Религиоведение: Энциклопедический словарь / Под ред. А. П. Забияко, А. Н. Красникова, Е. С. Элбакян. М., 2006. С. 983 (далее по тексту ссылки на это издание обозначены: РЭС) — также см.: Забияко А. П. «МоскваТретий Рим», теория (РЭС. С. 662−663) — Платонов О. Святая Русь // Святая Русь: Энциклопедический словарь русской цивилизации. М., 2000. С. 764−766 (далее — ЭСвР).

7 См.: История дипломатии: В 5 т. / Под ред. В. А. Зорина, B.C. Семенова, С. Д. Сказкина, В.М. Хвосто-ва. М, 1959;1964; Внешняя политика России (Историография): Сб. статей / Сост. А. Л. Нарочницкийотв. ред. C. J1. Тихвинский. М., 1988; Варенцов В. А., Коваленко Г. М. Хроника бунташного века. J1., 1991; История Европы. М., 1993. Т. 3- Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах: Вып. 1: Ведомства внешней политики и их руководители: Справочник. М, 1995; он же. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. IX—XX вв.: Вып. 2. Войны и мирные договоры: Справочник. М., 1995; Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003; Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. М., 2004; Боханов А. Н. Русская идея: От Владимира Святого до наших дней. М., 2005; Анненков В. И., Шмидт В. В. Мос-ковско-Ромейское царство: становление национально-государственной безопасности России // Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси — созидание государства Российского: Монография в виде сборника научных трудов / Сост. и общ. ред. В. В. Шмидта. В 3 ч. М., 2007 (в печати). Ч. II.

8 В связи с этим, выступающие на международной арене государства и общественные силы неизбежно сталкиваются с необходимостью быть, в первую очередь, оснащенными идеологическими средствами борьбы — обладать способностями и возможностями объяснять свои мотивы и цели в мировой политике,.

Середина и вторая половина XVII в. характеризуются, с одной стороны, фиксированием кардинальной трансформации цивилизационных картин мира на Евроазиатском континенте9, выработкой модели международных отношений как Вестфальской системы (1648), а с другой — серьезнейшими социально-экономическими, политическими, государственно-конфессиональными, церковно-гражданскими и культурными преобразованиями в Московском государстве как духовно-культурном наследнике-правопреемнике Византийской империи — православно-христианского Ромейского Царства, которые подготавливали адекватное вхождение в сложившуюся систему международных отношений с ее основополагающими принципами национально-государственного суверенитета, легитимно-сакральной монархической автократии, гражданскои государственно-институциональной деклерикализации10: были окончательно преодолены последствия Смутного времени, укреплена централизация государственного управления и развит административный аппарат, трансформирована и реорганизована система законодательства, судопроизводства, с целью воссоздания православной цивилизации как субъекта мировой истории и политики, восстановлены кафоличность поместной Русской Церкви со Вселенским Православием как и государственно-территориальное единство православных славянских народов, усилена активность и мощь государства в экономической, военной, идеологической и внешнеполитивоздействовать на умы масс не только во внутренней политике, формируя позитивный образ личной ответственности. Так, например, американские политики типа Ч. Уика, сподвижника Р. Рейгана, стали говорить о «войне идей» — см.: Правда против демагогии и лжи: Сб. статей. М., 1983. С. 25 и др. Также см.: Платонов И. Вступительные понятия в учение об благоустройстве и благочинии государственном. Харьков, 1856- Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и что оно может означать для России: Тезисы выступления на совместной церемонии, проводимой Институтом стратегических исследований им. Дж. Олина и Дипломатической академией МИД России. М., 1995; Kissinger H. Diplomacy. N.Y., 1994 (Дипломатия. M., 1997). P. 818- Возжеников A.B. Национальная безопасность России: Методология исследования и политика обеспечения. М., 2002; Удовик С. Л. Глобализация: Семиотические подходы. М., 2002.

9 Интенции методологического рационализма, секуляризма и антиклерикализма европейской цивилизации, основанной на аристотелево-августиновской философско-богословской и картезианской традиции, к этому периоду сформировали основные установки европейского Нового времени, преодолев Средневековье с его господствующим типом мировоззрения, которое Ф. Энгельс характеризовал как «преимущественно теологическое» (см.: Энгельс Ф. Немецкая идеология // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. М., 1937. T. XVI. С. 295). И если в период Средневековья наблюдалась хотя бы относительная схожесть европейской цивилизации с восточно-византийской и ее видом — ортодокс-славянской, то в Новое время они уже принципиально отличаются по своим гносеологическим подходам к пониманию бытия в части его логосности и онто-Логоса, а также антропо-социологии. См.: Свиридов И. У стен Нового Иерусалима. М.- Париж, 2000; Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003; Тростников В. Православная цивилизация: Исторические корни и отличительные черты. М., 2004; Аверинцев С. Другой Рим: Избранные статьи. СПб., 2005.

10 Окончательное вхождение России в Вестфальскую систему международных отношений произойдет во время царствования Петра Великого с его беспрецедентными не аутентичными типу и характеру национальной культуры реформами — см.: Россия в период реформ Петра I. М., 1973; Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003. ческой сферах жизни, что, в своей совокупности, благоприятствовало становлению феодального абсолютизма и формированию Российской империи на эккле-сиологических принципах как одной из сильнейших мировых держав. Вся эта активность и перемены были неразрывно связаны с ускорившимся освоением-ассимиляцией образцов малоросской, белорусско-литовской и западноевропейской культуры, развитием демократических процессов, никогда ранее в таком объеме и интенсивности не наблюдающиеся в Древней Руси11.

В славяно-русской мысли, литературе и искусстве этого периода возникает острая борьба новых идеологических и идейно-эстетических начал с устойчивыми средневековыми традациями, происходит столкновение секулярных и церковных, феодально-государственных и демократических тенденций — появляются новые виды литературы и искусства (поэзия, драматургия, театр), трансформируются жанры (на основе житий-биографий появляются поучительные биографии), возникают сатирическая литература, бытовая повесть, увеличивается приток переводной литературы, постепенно вычленяется индивидуализированное авторское самосознание и т. д.12.

Начавшемуся в конце XVII — начале XVIII в. Новому времени истории и культуры России с известными стремительными процессами государственной реформации, затронувшими все без исключения сферы жизни общества в их многообразии и полноте, предшествовал оригинальный процесс церковно-гражданского строительства и государственно-церковных взаимоотношений в рамках господствующей социально-политической и идеологической модели, выражавшейся в формуле «Третий Рим — Святая Русь"13. Непосредственным участником, выразителем и творцом этого исторического периода, получившего именование «эпоха» был Предстоятель Греко-Российской Восточной Православной Церкви Никон, Святейший Патриарх Московский и всея Руси.

В отечественной и мировой истории трудно найти другого церковного и государственного деятеля как Патриарх Никон, которому и деятельности которого было бы посвящено столь большое количество различного рода исследований. Вместе с тем, как.

11 См.: Биплингтон Дж. Икона и топор: Опыт истолкования истории русской культуры. ЫУ., 1966; рус. пер.: М., 2001.

12 См.: Робинсон А. Н. О преобразовании традиционных жанров как фактор восточноевропейского литературного процесса в переходный период (ХУ1-ХУШ вв.) // ИАН СССР. Сер.

Литература

и языки. 1969. Т. XVIII. Вып. 5. С. 408¹¹⁴- Русская литература на рубеже двух эпох (XVII — начало XVIII в.): Исследования и материалы по древнерусской литературе / Отв. ред. А. Н. Робинсон. Вып. 3. М., 1971.

13 См.: Ефимов Н. И. «Русь — новый Израиль»: Теократическая идеология своеземнаго православия в до-Петровской письменности. Казань, 1912; Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг., 1916; Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М., 1998; Платонов О. Святая Русь (ЭСвР. С. 764−766) — Шмидт В. В. Воззрения и труды Патриарха Московского и всея Руси Никона (Святая Русь: от третьего Рима к Новому Иерусалиму) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7: Философия. 2001. № 4- Забияко А. П. «Москва — Третий Рим», теория (РЭС. С. 662−663). отмечает Г. Флоровский, «редко кто писал о нем бескорыстно и беспристрастно, без задней мысли и без предвзятой цели. О нем всегда именно спорили, пересуживали, оправдывали или осуждали. Его имя до сих пор тема спора и борьбы. И почти не имя, но условный знак или символ"14, в связи с чем, этот образ-знак оказался «затемнен» — мифологизирован настолько, что в некоторых произведениях, порой, приобретает демонический характер15. Профессор Варшавского университета МБ. Зызыкин, который с юридической скрупулезностью исследовал и наиболее точно описал государственные и канонические идеи Патриарха Никона, определяет его значение в истории: «. .независимо от разнообразия суждений о Никоне, к нему привлекает внимание та широта проблем, которая связана с ним не только для канонической нравственно-государственной и исторической стороны его дела, но и для русского православного самосознания в смысле уяснения происходящей в России катастрофы и возможности искупления своего греха перед Церковью и великим Святителем Божиим. В таком аспекте проблема Никона есть не только проблема русского прошлого, но и русского будущего, связанная с проблемой действительной силы Православия в мире. ."16.

Современности важно возвращаться к осмыслению прошлого, раскрывающемся в образах жизни и служения наших предков, сохранявших и созидавших великое наследие, изучать демифологизировать-«очищать» архетипические образы.

17 нашего социокультурного бытия, чтобы не только понять, каким было-будет наше.

14 Флоровский Г. Пути русского богословия. Мн., 2006. С. 66. Выводы Г. Флоровского согласуются с выводами В. В. Налимова, который верно замечает, что «слово превращается в символ, если оно становится носителем какой-либо идеи» и А. Ф. Лосева: «идея выполняет в символе функцию обобщения и создания бесконечной смысловой перспективы» — см.: Налимов В. В., Дрогалина Ж. А. Реальность нереального. М., 1995; Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995.

15 Ярким примером тому является старообрядческая традиция представления Патриарха Никонасм., например: Сказание о житии Патриарха Никона. М.: Старообрядч. изд-во «Третий Рим», 2005. В художественном творчестве см., например: Боцяновский В. Ф. Патриарх Никон. Трагедия в 5 д. и 6 картинках. Репертуар Петроградского Государственного Драматического театра. Пг., 1923; Доронин А. Тени колоколов: Роман. Саранск, 2005.

16 Зызыкин М. В. Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи. М., 1995. Ч. 1. С. 8- ч. 3. С. 270.

17 Под социокультурным архетипом (архетип картины мира) понимается социально-психологическая целостность как феномен социально-исторической импликации (матрицы) бытия, раскрывающий экзистенциально значимые смыслы данной картины мира, маркирующий ее эпистемо-гносеологические модели и провоцирующий общественное (индивидуально-групповое) сознание к кон-ституированию при помощи гетерономных ей знаков, образов, символов как онтологических смылов, так и детерминированных последними аксиологических моделей с формами поведения и интерпретации порождаемой социально-исторической действительности как актуально наличного бытия.

Также см: Лебедев A.B. Архе (т. I. С. 184−185) — А. О. Действительность (там же. С. 609−610) — Левин Г. Д. Возможность и действительность (там же. С. 422−423) — Кравченко И. И. Миф политическийМелетинский Е. М. Мифология (т. II. С. 580−583) — Забияко А. П. Архетипические образы // Религиоведение: Энциклопедический словарь / Под ред. А. П. Забияко, А. Н. Красникова, Е.С. Эл-бакян. М., 2006. С. 662−663 (далее по тексту ссылки на это издание обозначены: РЭС).

Заметим: при всей широте спектра исследований, посвященных социокультурному и социально-политическому мифотворчеству (Д. Вико, И.-Г. Гердер, Ф.В. Й. Шеллинг, Д. Д. Фрэзер, Э. Дюркгейм, JI. прошлое-будущее, какими являемся мы, но и не творить квазибытие. Совокупность же и широта проблем, связанных с историческим прошлым, — с богатейшим и малоизученным наследием XVII в. в его идеях и образах, которые довлеют и предопределяют вариативность детерминации и стереотипизации моделей прогнозного социально-политического и социокультурного будущего, — свидетельствуют об актуальности исследовательских работ.

С учетом того, что в отраслевой исторической и обществоведческой науках вплоть до нашего времени основные выводы о наследии, итогах и влиянии XVII в. на перспективы исторического будущего России, ее миссии в мировой истории и т. д. из-за неадекватной, а порой и вульгаризированной, оценки основных деятелей исторического прошлого, в связи с недостаточной изученностью археографических источников носят в целом дескриптивный характер. В этом плане приобретает особое значение всестороннее исследование личности и деятельности Патриарха Никона и его наследия.

Степень научной разработанности темы, источниковая база и историография исследования.

В предшествующей данному исследованию научной литературе: во-первых, недостаточно представлены фундаментальные исследования, в которых с объективной точки зрения были бы рассмотрены Патриарх Никон и его вклад в историю развития Российского государства и Церкви, его творческое наследие в контексте культурного наследия православной цивилизацииво-вторых, не выявлены социально-политические и исторические предпосылки и механизм формирования в историографии и общественном сознании образа Патриарха как «отрицательного героя», который продолжает довлеть позициям социальных групп (прежде всего религиозно-политических) в их взаимодействии и современным исследователям, обслуживающим политико-идеологические интересы сторонв-третьш, требуют.

Леви-Брюль, Ф. Кронфорд, 3. Фрейд, К. Г. Юнг, Ф. Ницше, В. О. Ключевский, Н. И. Кареев, Л. П. Карсавин, Э. Кассирер, М. М. Бахтин, А. Ф. Лосев, Э. Голосовкер, М. А. Лифшиц и др.), в отечественной фундаментальной науке выделяется, пожалуй, труд Н. И. Шестова «Политический миф теперь и прежде» (Саратов, 2003), где исследуется историческая и современная динамика социально-политической мифологии, становление мифологии государственных институтов, политического лидерства, социальных групп и, в частности отмечается: «нет более древней формы систематическою политическою мышления, чем миф, и нет более современной, потому что и сегодня причастность к национальным, социально-групповым, профессионально-кастовым мифологическим комплексам как к непременной части своей цивилизации, объединяет людей с различным жизненным опытом, уровнем образования и экономическими возможностями. Именно мифологически стереотипное восприятие массовым сознанием политических реалий обусловливает вариативность политических процессов в разных цивилизационных системах, и часто их непропнозируемость строгими средствами политической науки.» (с. 3). Последовательные отраслевые исследования социокультурной и социально-политической мифологии дали возможность B.C. Полосину в его масштабном исследовании «Миф. Религия. Государство» (М., 1999) выработать метод комплексно-интегративного междисциплинарного исследования политической истории и именовать его «демифологизацией"(с. 30). своего осмысления явления и процессы, оказывающие влияние на возникновение и функционирование научных мифов как структурных элементов социокультурных и политических мифов, выступающих в свою очередь элементами цивилизационной картины мирапродолжается уточнение понятийно-категориального аппарата отраслевого философского, религиоведческого, культурологического, а также политологического знания, применяемого к наследию, выработанному в истории России до начала Нового времени.

Накопленный в период со второй половины XVII в. по начало XXI в. материал, относящийся к области исследования, автор подразделяет на группы: первая — источники: документальные (архивные и опубликованные) о Патриархе Никонелитературные источники (жития Патриарха) и литературные сочинения собственно Патриарха Никонаисторико-статистические описания (описи монастырей с их ризницами, библиотеками и архивами) — вторая — авторские исторические и художественные реконструкции и комментарии (архивные и опубликованные), включая мемуарную литературу, в том числе современников Патриарха.

Анализ источниковой базы и историографии, посвященной Патриарху Никону, дает основание констатировать: роль и значение Патриарха Никона в отечественной истории и истории Вселенского Православия за прошедшие три столетия не получили однозначной оценки в исторических и обществоведческих исследованиях. Научная, популярная и художественно-публицистическая литература, посвященная Патриарху, в разные исторические периоды на протяжении ХУ1П-ХХ вв. имеет идентичные характеристики: статичность в части использования и осмысления источников, состояния историографических и библиографических обзоровтематическая неразработанность предметной областижанровое многообразие авторских работ, с одной стороны, и вариативность суждений и оценок — с другой.

Основной корпус источников составляют материалы «Судного дела», документы которого были выборочно опубликованы Н. А. Гиббенетом, В. Н. Ламанским, В. В. Шмидтом, Г. В. Штендманом18- различного свойства отдельные материалы опубликованы С. А. Белокуровым, И. Бриллиантовым, Ф. И. Буслаевым, архимандритом Леони.

18 Гиббенет Н. А. Историческое исследование дела Патриарха Никона: В 2 ч. СПб., 1882−1884- Дело о Патриархе Никоне: Издание Археографической комиссии по документам Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеки / Под ред. Г. В. Штендмана. СПб., 1897- Дело Патриарха Никона / Под. ред. В. Н. Ламанского. М., 1861. Т. IIШмидт В. В. Дело об оставлении Патриархом Никоном Патриаршего престола, о пребывании его в Воскресенском монастыре Нового Иерусалимаписьма его оттуда к Царю Алексею Михайловичуо созвании в Москве собора против Никонао приглашении на оный Восточных Патриархов и суд над Патриархом Никоном (опись архива) — Судное дело Святейшего Патриарха Никона (извлечения) II Патриарх Никон. Труды. М., 2004. дом (Кавелиным), C.B. Лобачевым, С. К. Севастьяновой, Н. И. Субботиным и др.- «Известие о рождении и воспитании о житии Никона, Патриарха Московского и всея Руси» (далее — «Житие») как агиографический и исторический источник было опубликовано О. П. Козодавлевым (1784), архимандритом Леонидом (Кавелиным) (1870), в переводе на современный русский язык — ЦНЦ «Православная энциклопедия» (1997), комментированное историческое издание осуществлено НИИ Гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия (2005) — собственно творения Патриарха Никона были изданы В. В. Шмидтом (2004).

Вопросам источниковедения, собственно «Житию» как историко-литературному источнику посвящено всего восемь работ: студенческое сочинение М. Казминского «Разбор сочинения Шушерина о жизни и деятельности Патриарха Никона"19- В. И. Саввы «Об одном из списков жития Патриарха Никона"20, где анализируются отсутствующие в большинстве списков «Жития» отрывки, относящиеся к московскому периоду жизни Святейшего в сане иерея, а также «стихи на сию историю», т. е. на «Житие." — общего свойства статья О. Ю. Майоровой «» Известие о рождении, о воспитании и о житии Никона Патриарха Московского и всея Руси» (вопросы истории текста)"21, небольшие статьи C.B. Лобачева «К вопросу о ранней биографии Патриарха Никона"22 и А.Г.

Авдеева «Краткое житие Патриарха Никона». «Судному делу» Патриарха Никона посвящены статьи В. Г. Бухерта «Из истории публикации документов «Дела о Патриархе Никоне» «24, H.A. Гиббенета «Патриарх Никон по вновь открытым H.A. Гиббенетом материалам. 1658 г.» и K.M. Оболенского «Новые материалы для истории следственного дела над Патриархом Никоном».

В научно-исследовательской, учебно-просветительской и художественно-публицистической среде с конца XVII в. и до настоящего времени преобладали интерес к вопросам «Судного дела» Патриарха Никона в аспектах социально-исторических и психологических оснований конфликта Царя и Патриарха, а также внимание к благословленной (санкционированной) Никоном казалось бы рядовой книжно-обрядовой справе-синопсизации, гипертрофированной благодаря полемике в среде раскольников {совр.: старообрядцевправильно: об.

19 Известия историко-филологического института князя Безбородко в Нежине. КиевЛейпциг, 1882. Т. 7. Ч. 3.

20 Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1909. Кн. 3. Отд. 4.

21 Источники истории народной культуры Севера: Межвузовский сб. науч. трудов. Сыктывкар, 1991.

22 См.: Средневековая Русь. СПб., 1995.

23 Никоновский сборник / Отв. ред. и сост. А. Г. Авдеев. М., 2006.

24 Археографический ежегодник за 1993 г. М., 1995. рядоверов стоглавого толка)25 до уровня «сущностное» — единственное и наиважнейшее во всей его деятельности как Патриарха. Отсюда за феноменом Ни-коновой книжно-обрядовой герменевтической синопсизации пропагандистски настойчиво закрепляется понятие «церковная реформа Патриарха Никона», «реформа Церкви», которая якобы разрушила древнерусско-святоотеческое благочестие и благочиние26. Кстати, в течение трех столетий исследователи так и не выработали дефиницию, которая отражала бы это явление как специфически реформаторское27. Вместе с тем так называемую церковную реформу мно.

25 Термин «старообрядчество» в общественно-правовой практике был официально введен в начале XX в. известным Указом Николая II от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», в котором говорилось: «. присвоить именование старообрядцев, взамен ныне употребляемого названия раскольников, всем последователям толков и согласий, которые приемлют основные догматы Церкви Православной, но не признают некоторых принятых Ею обрядов и отправляют свое богослужение по старопечатным книгам». В современном философско-религиоведческом исследовании «Старообрядческое мировоззрение» (М., 2001. С. 53) М. О. Шахов дает следующее определение: «Старообрядчество (или староверие) — общее название русского православного духовенства и мирян, отказавшихся принять реформу, предпринятую в XVII в. Патриархом Никоном, и стремящихся сохранить церковные установления и традиции древней Русской Православной Церкви».

Применительно к явлению и характеру социокультурного и гражданско-политического раскола (от последней трети XVII в. по наст, время) дефиниция «старообрядчество или староверие» является не критичной, научно не обоснованной и есть не более чем квазинаучный и политический миф, поскольку именно проведенная Патриархом Никоном синопсическая унификация богослужебных текстов и обрядов в форме книжно-обрядовой справы, есть преодоление и «потребление новин» — частных богословских заблуждений, зафиксированных в решениях Стоглавого собора (1551): гл. 31 (двуперстное крещение), 40 (небритие брады и нестрижение усов), 42 (о сугубой аллилуии) и др., т. е. восстановление именно древлеправославной русской как кафоличной традиции в отправлении обрядов и чинопоследо-ваний. Столь же некорректным является отнесение старообрядческих организаций, которые обладают типологическими чертами религиозной деноминации, к типу церквей и усвоение им именования Русская Старообрядческая Православная Церковь.

26 См.: Michels G. At War with the Church: Religious Dissent in Seventeenth-Centuiy Russia. Stanford (California), 1999. P. 217−223) — Лобачев C.B. Патриарх Никон. СПб., 2003. С. 270,276- Воробьева Н. В. К вопросу о состоянии нравственного богословия в Русской Православной церкви во второй половине ХУЛ в. // Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси — созидание государства Российского: В 3 ч. М., 2007. Ч. ПКручинина А. Н. Патриарх Никон и церковно-певческое искусство его времени // Человек верующий в культуре Древней Руси: Мат-лы междун. конф. [5−6 дек. 2005]. СПб., 2005. С. 104−105- Бусева-Давыдова ИЛ., Маясова H.A., Слюнькова И. Н., Лозовая И. Е., Шевчук ЕЮ. Русское церковное искусство: Х-ХХ в. // Православная Энциклопедия / Под общ. ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия П. М., 2000. Т. РПЦ. С. 518−610 (далее по тексту: ПрЭ.).

27 См.: Шахов МО. Раскол в Русском ПравославииСтарообрядчество, староверие (РЭС. С. 848−849, 1013−1014) — Он же. Старообрядчество (т. III. С. 634) — Он же. АввакумПоморские ответыРасколСтарообрядчество // Русская философия: Словарь. М., 1995; Шульгин B.C. Раскол, старообрядчество // Советская историческая энциклопедия. М., 1968. Т. 11- Раскол // Большая энциклопедия: В 62 т. М., 2006. Т. 40. С. 559−560- Старообрядчество, раскольничество, староверие // Там же. Т. 48. С. 7- Иоанн (Снычев), митрополит. Раскол (ЭСвР. С. 713−716) — ШашковА.Т. Аввакум Петров (ПрЭ. T. I. С. 83−87- лучшая из известных нам работ, где представлен социально-исторический, философско-религиоведческий и богословский анализ основ старообрядчества в аспектах мировоззрения и деятельности основоположника социально-политического гражданско-церковного раскола).

О некорректности использования термина «реформа» в отношении книжно-обрядовой справы Патриарха Никона впервые сказал Н. И. Субботин. См. также: Кручинина А. Н. Патриарх Никон и церковно-певческое искусство его времени // Человек верующий в культуре Древней Руси: Мат-лы гие современные исследователи рассматривают как элемент государственной централизации, увязывая ее с внешнеполитическим курсом правительства, нацеленным на усиление влияния России на Украине28.

О Патриархе Никоне упоминают также и при рассмотрении частных проблем, среди которых, например, эволюция церковного землевладения, противоречия внутри церковной иерархии, состояние русского духовенства как особого сословия, «отражение в русской исторической литературе религиозно-общественных движений раскола" — но личность Патриарха при этом по.

29 прежнему остается за рамками исследований .

В последнее время интерес к личности и деятельности Патриарха Никона и его наследию возвращен в научно-исследовательское поле благодаря трудам Г. В. Алферовой, О. Н. Бондаревой, И.Л. Бусевой-Давыдовой, Е. Е. Васильевой, Н. В. Воробьевой, K.M. Долгова, С. М. Дорошенко, H.H. Жервэ, Г. М. Зеленской, H.A. Колотий, Т. М. Кольцовой, А. Н. Кручининой, прот. JI. Лебедева, В. В. Лепахина, Ю. В. Линника, C.B. Лобачева, М. Ю. Люсгрова, Н. М. Михайловой, М. В. Осипенко, A.C. Панарина, A.B. Позднеева, B.C. Румянцевой, С. К. Севастьяновой, A.A. Тодорова, М. А. Тодоровой, Б.Л.

Фонкича, В. В. Шмидта и др., а также сотрудников крупнейших научных центров в междун. конф. (5−6 дек. 2005). СПб., 2005. С. 104−105- Лобачев C.B. Патриарх Никон. СПб., 2003. С. 270, 276- Michels G. At War with the Church: Religious Dissent in Seventeenth-Century Russia. Stanford (California), 1999. P. 217−223- и др.

28 См.: Очерки истории СССР: Период феодализма: XVII век. М., 1955. С. 312−320, 354−360- Очерки русской культуры. М., 1979. Ч. 2. С. 288−312- Божко Н. В. Церковная реформа XVII века: Роль и место Патриарха Никона в ее проведении: Дисс. к-та ист.н. Воронеж, 1997; Никольский Н. М. История Русской Церкви. М., 1985. С. 114−139- Сазонова H.H. Раскол Русской Православной Церкви в XVII веке и исправление богослужебных книг при Патриархе Никоне: На материалах Часослова: Дисс. к-та ист.н. Томск, 1999; Устюгов Н. В., Чаев Н. С. Русская церковь в XVII в. // Русское государство в XVII в.: Новые явления в социально-экономической, политической и культурной жизни. М., 1961. С. 295−329- и др.

29 См.: Молзинский В. В. Старообрядческое движение второй половины XVII в. и общественная мысль России: Автореф. дисс. д-ра ист.н. СПб., 1997. С. 10- Полознев Д. Ф. Клерикальная оппозиция в начале становления российского абсолютизма: Конец 1640-х — 1660-х гг.: Автореф. дисс. к-та ист.н. М., 1990. С. 3−22- Соловьева Т. Е. Отношения государства и Церкви по вопросам землевладения в России XVII века: (По материалам Патриаршего Дома): Автореф. дисс. к-та ист.н. М., 1979. С. 18−21- Флоря Б. Н. Государственная власть и формирование духовного сословия в средневековой России // Сословия и государственная власть в России: XV — середина XIX вв.: Международная конференция: Чтения памяти акад. Л. В. Черепнина: Тезисы докладов. М., 1994. Ч. II. С. 161−164.

30 См.: Алферова Г. В. К вопросу о строительной деятельности Патриарха Никона // Архитектурное наследство. Сб. 18. М., 1969; Бондарева О. Н Об идейной сущности строительной деятельности Святейшего Патриарха Никона // Социальные конфликты в России XVII—XVIII вв.еков. Саранск, 2005; Бусева-Давыдова И. Л. Об идейном замысле «Нового Иерусалима» Патриарха Никона // Иерусалим в русской культуре. М., 1994; Васильева Е. Е. Новоиерусалимская школа песнотворчества // Патриарх Никон. ТрудыВоробьева Н. В. Церковные реформы в России в середине XVII в.: Идейные и духовные. Омск. 2002; Долгов K.M. Патриарх Никон: Сущность и смысл раскола // Философские измерения политики, дипломатии и культуры: В 5 т. М., 2006. Т. 2: Политика и историософия. С. 6−32- Жервэ H.H. Валдайский Иверский Святоозерский Богородицкий монастырь. СПб., 1999; Зеленская Г. М. Святыни нового Иерусалима. М., 2002; Она же. Новый Иерусалим: Путеводитель. М., 2003; Кольцова Т. М. «Крестовый области изучения наследия Патриарха Никона Историко-архитектурного и художественного музея «Новый Иерусалим» (г. Истра, Московская обл.), Музея-заповедника «Московский Кремль» и др.

Работы последнего времени в большей или меньшей степени выполняются на археографических материалах, но принципиально важным является то, что в отечественном науковедении весь известный объем эпистолярного наследия Патриарха Никона был введен в оборот лишь в 2004 г., чему предшествовало специальное диссертационное исследование и ряд публикаций31.

Среди множества авторских работ можно выделить лишь несколько специальных исследований, обращающих на себя внимание документальной основательностью, а именно: H.A. Гиббенета, С. М. Дорошенко, М. В. Зызыкина, C.B. Лобачева, митрополита Макария (Булгакова), C.B. Михайловского, В. Пальмера, Н.И. Субботина32. При этом о Патриархе Никоне все еще не написаобраз" Кийского Крестного монастыря // Научно-исследовательская работа в художественном музее: Вып. 1. Архангельск, 1998; Крестный путь Патриарха Никона / сост. Колотий H.A. Ясенево (М.), 2000; Лебедев Л., протоиерей. Москва патриаршая. М., 1995; Лепахин В. В. Иконическое зодчество Патриарха Никона // Никоновский сборник / Отв. ред. и сост. А. Г. Авдеев. М., 2006; Линник Ю. В. Патриарх Никон на русском севереИдея симфонии властей в свете синергетикиЭсхатология Патриарха Никона // Патриарх: Альманах Юрия Линника. Петрозаводск, 2004; Люстров М. Ю. Уход Патриарха Никона как подражание образцам (К вопросу о самосознании Московского Патриарха) // Герменевтика древнерусской литературы: Сб. статей № 10. М., 1989; Михайлова Н. Божией милостью Патриарх // Москва. 1996. № 5- Она же. Светися, светися, Новый Иерусалиме. //ЖМП. 1997. № 10- Осипенко М. В. Кийский Крест Патриарха Никона. М., 2002, 2004; Она же. Наставления христианину Святейшаго Патриарха Никона // Социальные конфликты в России XVII—XVIII вв.еков. Саранск, 2005; Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2003; Позднеев A.B. Никоновская школа песенной поэзии // ТОДРЛ. М.- Л., 1961. Т. 17- Румянцева В. С. Патриарх Никон и Соборное уложение 1649 г. // Реформы в России XVI—XIX вв. М., 1992; Она же. Никон // Исторический лексикон. XVII век: Энциклопедический справочник. М., 1998; Севастьянова С. К. Переписка митрополита Новгородского Никона с Соловецким монастырем // Книжные центры Древней Руси: Соловецкий монастырь. СПб., 2002; Она же. Письма Патриарха Никона из Ферапонтова монастыря к Царю // ТОДРЛ. Т. 55 — Письма за 1667 г.- Т. 56. — Письма за 1668−1670 гг.- Она же. То же: за 1671, 1672,1673 гт. // Археография и источниковедение Сибири. Новосибирск, 2003; и др.

31 Шмидт В. В. Религиозно-философские воззрения и система богословия Патриарха Никона: Дисс. к-та филос.н. М., 2000; он же. Воззрения и труды Патриарха Московского и всея Руси Никона (Святая Русь: от третьего Рима к Новому Иерусалиму) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7: Философия. 2001. № 4- он же. Святейший Патриарх Никон и его Новый Иерусалим // Богословские труды. 2002. № 37- он же. Никон, милостию Божией Патриарх: от господствующей идеологии к историческому наследию // Социальные конфликты в России XVII—XVIII вв.еков. Саранск, 2004; Патриарх Никон. Труды / На-учн. исследование, сост. и общ. ред. В. В. Шмидта. М., 2004.

32 Гиббенет Н. Историческое исследование дела Патриарха Никона: В 2 ч. СПб., 1882−1884- Дорошенко С. М. Никон, милостью Божьей Патриарх Московский: летопись жизни и деятельности // Никон, милостью Божией Патриарх: Жизнь: Подвиги: Наследие: В 3 ч. / Сост. и общ. ред. В. В. Шмидта. М., (в печати) — Зызыкин М. В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи: В 3 т. Варшава, 1931;1939; М., 1995 (репринт) — Лобачев. C.B. Патриарх Никон. СПб., 2003; Шмидта В. В. Патриарх Никон: Труды. М., 2004; Макарий, митрополит Московский. Патриарх Никон в деле исправления церковных книг и обрядов. М., 1881- Михайловский C.B. Жизнь Святейшего Никона, Патриарха Всероссийского. М., 1863, 1878, 1907; Субботин Н. И. Дело Патриарха Никона. М., 1862- Palmer W. The Patriarch and the Tsar. V. 1−6- History of the, но ни одной обобщающей монографии, что отчасти объясняется и причинами идеологического характера: церковно-богословская, раскольническая («старообрядческая»), марксистская традиции ограничивали исследователей определенными методологическими рамками, сковывали их инициативу и творческий поиск, что нередко приводило к научно необоснованным и тенденциозным выводам.

Историографии работ о Патриархе Никоне посвящены: статья B.C. Иконникова «Новые материалы и труды о Патриархе Никоне», не утратившая до настоящего времени актуальности благодаря своей фундаментальностипоследняя глава труда М. В. Зызыкина (ч. III. С. 295−365), в которой дан обстоятельный обзор как русской, так и иностранной историографии. Примыкает к ним труд Д.А. Бала-лыкина33 и непревзойденное по масштабу исследование С. М. Дорошенко «Никон, милостью Божией Патриарх Московский: Летопись жизни и деятельности» (М., 2000)34, являющееся первой в отечественной историографии комментированной летописью-хроникой жизни Патриарха, составленной по синоптическому принципу, -каждое событие жизни соотнесено с архивным или историко-литературным источником, представляя, таким образом, историко-документальный, социальный и культурный континуум.

Благодаря этим работам историография вопроса о Патриархе Никоне периода XVIII—XX вв. может считаться исчерпанной.

В историографии вопрос о достоверности авторских реконструкций, в частности свидетельских показаний по делу Патриарха Никона, впервые поставил П. Ф. Николаевский, хотя общего свойства замечания делались и ранее: в.

Condemnation of the Patriarch Nicon by a Plenary Counsil of the Orthodox Catholic Eastern Church, held at Moscow A.D. 1666−1667. Written by Paisius Ligarides of Scio. London, 1871−1876.

33 Также см.: Балалыкин Д. А. Русский религиозный раскол в контексте церковно-государственных отношений второй половины XVII в. в отечественной историографии: Дисс. д-ра ист.н. М., 2007.

34 Рукопись хранится в 111БИ, Синодальной библиотеке МП РПЦ и РНБ. Также отметим: данная рукопись в ходе ее рецензирования зам. директора Историко-архитектурного и художественного музея «Новый Иерусалим» по науке Г. М. Зеленской была передана для редактирования С. В. Лобачеву, а также исследовательнице эпистолярного наследия Патриарха С. К. Севастьяновой, которая опубликовала ее под своим именем, дополнив составленной В. Шмидтом описью «Судного дела» (РГАДА) и личным исследованием «» Наставление царю" Патриарха Никона" - см: Севастьянова С. К. Материалы к «Летописи жизни и литературной деятельности Патриарха Никона». СПб.: Изд-во Дмитрий Буланин, 2003.

35 Профессиональные навыки П. Ф. Николаевского как историка-архивиста позволили ему на основании опубликованных к тому времени материалов «Дела» Патриарха Никона, а также авторских работ, подготовить ряд обстоятельных публикаций, среди которых: «Новые данные для истории грамоты Константинопольского Патриарха Паисия I к Московскому Патриарху Никону» (Христианское чтение. 1881. Кн. 2. № 11−12) — «Из истории сношений России с Востоком в половине XVII века» (там же. 1882. № 1−8) — «Видение Патриарха Никона в Воскресенском монастыре в 1660 г.» (там же. 1885. Кн. 2 (№ 9−10) — «Жизнь Патриарха Никона в ссылке и заключении после осуждения его на Московском соборе 1666 г.» (СПб., 1886) — «Московский печатный двор при Патриархе Никоне» (Христианское чтение. 1890. Кн. 1 № 1−2, адрес С. М. Соловьева о неадекватности его суждений высказывался H.A. Гиб-бенет, а Н. И. Субботин вел острую полемику с Н. Ф. Каптеревым, указывая на необоснованность позиции последнего по причине ее недостаточного документального подтверждения.

Постановка вопроса о политической мифологизации образа исторической личности в отечественной историографии и наиболее ранняя попытка его концептуального осмысления в границах единого предмета принадлежит В. О. Ключевскому, дальнейшее развитие получает в трудах A.B. Забарина, А. Косарева, В. М. Пивоева, Г. Г. Почепцова, J1.A. Степновой, Н. И. Шесгова, К. Флада и других36, а также B.C. Полосина, разработавшего метод демифологизации применительно к политической истории37.

Отдавая должное усилиям научного сообщества различных периодов, в исследовании отмечается, что до настоящего времени в историографии не выработано четкое представление:

— о Патриархе Никоне как исторической личности, его месте и роли в отечественной социально-политической истории, а также о его наследии в системе религиозной, философской мысли и в контексте истории культурыо роли Патриарха Никона в социокультурном процессе перехода от русского Средневекокн. 2. № 9−10- 1891. Кн. 1. № 1−2, кн. 2. № 7−8), которые во многом опровергали складывающийся социальнокультурный и политический миф в отношении Патриарха Никона.

36 При всей широте спектра исследований, посвященных социокультурному и социально-политическому мифотворчеству (М.М. Бахтин, Д. Вико, И.-Г. Гердер, Э. Голосовкер, Э. Дюркгейм, Н.И. КареевДП. Карсавин, Э. Кассирер, В. О. Ключевский, Ф. Кронфорд, Л. Леви-Брюль, М. А. Лифшиц, А. Ф. Лосев, Ф. Ницше, 3. Фрейд, Д. Д. Фрэзер, Ф.В. Й. Шеллинг, К. Г. Юнг и др.), в отечественной науке выделяется, пожалуй, труд Н. И. Шестова «Политический миф теперь и прежде» (Саратов, 2003), где исследуется историческая и современная динамика социально-политической мифологии, становление мифологии государственных институтов, политического лидерства, социальных групп и, в частности, отмечается: «. нет более древней формы систематического политического мышления, чем миф, и нет более современной, потому что и сегодня причастность к национальным, социально-групповым, профессионально-кастовым мифологическим комплексам как к непременной части своей цивилизации, объединяет людей с различным жизненным опытом, уровнем образования и экономическими возможностями.. Именно мифологически стереотипное восприятие массовым сознанием политических реалий обусловливает вариативность политических процессов в разных цивилизационных системах, и часто их непрогнозируемость строгими средствами политической науки.» (с. 3). См. также: Забарин A.B. Механизмы психологического воздействия политической пропаганды: Дисс. к-та психологии. СПб., 2003; Ключевский В О. Курс русской истории. М., 1937; Косарев А. Философия мифа: Мифология и эвристическая ее значимость. М., 2000; Пивоев В. М. Миф в системе культуры. Петрозаводск, 1991; Почепцов Г. Г. Пропаганда и контрпропаганда М., 2004Степнова JI.A. Социальная мифология и проблемы современного социального мышления. М., 1999; Флад К. Политическая мифология: Теоретическое исследование. М., 2004; Шестов Н. И. Политический миф теперь и преаде / Под ред. А. И. Демидова. Саратов, 2003.

37 Последовательные отраслевые исследования социокультурной и социально-политической мифологии дали возможность B.C. Полосину в его масштабном исследовании «Миф. Религия. Государство» (М., 1999) выработать метод комплексно-интегративного междисциплинарного исследования политической истории и именовать его «демифологизацией» (с. 30). вья к Новому временио сути и характерных чертах произошедшего институционального государственно-церковного конфликта как явления цивилизаци-онного и международного взаимодействия в своих уникальных формосодержа-тельных и ресурсных аспектах;

— о славяно-русской, как подвиде ортодокс-славянской, оригинальной системы философии, с ее понятийно-категориальным и методологическим аппаратом, предоставляющим большие возможности для аутентичного изучения русского наследия, созданного до Нового времени, хотя исследования философских, богословских, религиозно-философских, аксиологических, социально-политических и других комплексов в системе мысли Древней и Средневековой Руси, реконструкции основных понятий и категорий, осмысление их как системного явления, качественно отличного от западноевропейской и восточной философской и религиозно-философской традиций, активно ведутся в современных научных отраслях — философии, истории, культурологии, искусствоведении, филологии, антропологии, психологии, политологии, юриспруденции и др.38.

Таким образом, состояние научной разработанности проблемы показывает, что тема в подобной постановке не была предметом специального изучения и в качестве диссертационного исследования представлена впервые. С учетом значимости религиозно-философского, аксиологического, богословского, социально-политического и иных комплексов в системе мысли древней и средневековой Руси, а также недостаточной разработанности данной проблемы в науке можно сделать заключение, что исследуемая тема имеет важное теоретическое и прикладное значение для специалистов различных наук — философов, историков, культурологов, искусствоведов, филологов, антропологов, психологов, политологов, правоведов и др.

Заявленная тема исследования предполагает комплексный характер решения следующей проблемы: насколько адекватно, в соответствии с историческими реалиями, представлены образ Патриарха Никона и его творческое наследие в предшествующей настоящему исследованию литературепозволяют ли современные методы исследования и накопленный к сегодняшнему дню опыт осмысления образа и наследия Патриарха Никона, вводимые в научный оборот новые археографические материалы создать наиболее близкий к исторической правде.

38 См. обобщающие исследования: Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988−1237 гг.) / Пер. A.B. Назаренко, под. ред. К. К. Акентьева. СПб., 1996; Мшьков ВВ. Основные направления религиозно-философской мысли Древней Руси XI — XV вв.: Дисс. д-ра филос.н. в форме науч. доклада. М., 2000; Лескин Д. Ю. Метафизика слова и имени в русской религиозно-философской мысли: Дисс. д-ра филос.н. М., 2007 и др.- см. также: Бибиков М. В. Византийская философия (т. I. С. 398— 399) — Лурье В. М. История Византийской философии: Формативный период. СПб., 2006. образ Патриарха, реконструировать во всей полноте социально-политические и государственно-церковные отношения конца XVII — начала XVIII вв. Решение этих проблем, в свою очередь неизбежно повлечет за собой необходимость демифологизации исторически накопленного материала, связанного с именем и деятельностью Патриарха Никона.

В связи со сказанным, объектом исследования является наследие Патриарха Никона как артефакт культуры в контексте религиозно-философской мысли и социально-исторической, политической, культурной жизни российского обществапредметом изучения являются личность и деятельность Патриарха Никона в археографических источниках и генезис образа Патриарха в авторских интерпретациях как артефактах культуры XVIII — начала XXI в.

Цели диссертационного исследования вытекают из актуальности, научной значимости, недостаточной изученности предметной области в современной отраслевой науке с точки зрения источниковедческой, концептуально-методологической и состоят в решении обозначенной проблемы.

Гипотеза исследования сформулирована на основе проблемного метода, в основе которого — следующее положение: мистификация образа Патриарха Никона, создание негативного идеологизированного социокультурного мифа о нем, его деятельности и наследии были необходимы для сокрытия инспи.

39 рированной западными государствами и Ватиканом, сформировавшими после Тридцатилетней войны Вестфальскую систему международных ОТНОШе.

О «» «нии, антирусской, антиправославнои политики, и реализованной в ходе.

39 См.: Пирлинг П. Россия и Папский престол. М., 1912. Кн. 1- Папство и его борьба с Православием. М., 1993; Суттнер Э. Христианство Востока и Запада: В поисках зримого проявления единства / Пер. с нем. О. И. Величко. М., 2004.

40 Вестфальский мирный договор впервые на институциональном уровне закреплял в практике международных отношений такие понятия, как «государство-нация» и «государственно-национальные интересы», «равноправие государств», «суверенитет государств» и т. д.- фиксировал баланс сил на Европейском континенте, а также секуляризационные процессы и особо оговаривал равенство прав католиков, кальвинистов и лютеран, содержал правовые нормы, касающиеся территориального церковного устройства и распределения церковной собственности, включив тем самым религиозные вопросы в систему международных договоренностей (впоследствии вопросы обеспечения религиозной деятельности войдут и в Парижский мирный договор (1856), и в Берлинский трактат (1878), и в Версальский мирный договор (1919), и др. договоры Версальской системы (1919;1923 гг.) — статус и права Православной Церкви станут предметом ряда статей Русско-польского договора о «вечном мире» (1681−1686), Кю-чук-Кайнарджийского мирного договора между Турцией и Россией (1774), Рижского мирного договора между РСФСР, УССР и Польшей (1921). См.: Алпатов М. А. Что знал Посольский приказ о Западной Европе во второй половине XVII в. // История и историки: Историография всеобщей истории. М., 1966; Баскин Ю. А., Фельдман Д. И. История международного права. М., 1990; История внешней политики России: Конец XV—XVII вв.ек / Под ред. A.B. Игнатьева и др. М., 1999; Конфессионализация в Западной и Восточной Европе в раннее Новое время: Доклады русско-немецкой научной конференции 14−16 ноября 2000 / Под ред. А. Ю. Прокопьева. СПб., 2004; Поршнев Б. Ф. К вопросу о месте России в систеспровоцированного московским боярством государственно-церковного конфликтаидеологическое обличение Патриарха находит отражение в полеми-ческо-литературной деятельности раскольников («старообрядцев»), официальной истории и историографии, но не соответствует археографическим документальным источникам.

В соответствии с целью и гипотезой исследования были определены следующие задачи:

— провести анализ историографии исследуемой проблемы и дать характеристику основных источников;

— исследовать теоретико-методологические основы мифологизации / демифоло-гиза-ции / ремифологизации образа исторической личности — Патриарха Никона в общественном сознанииопределить основные методы и приемы формирования, механизм эволюции и функционирования социально-политического, социокультурного мифологического образа в социокультурном и научном предметном поле;

— изучить, описать и систематизировать основные элементы понятийно-категориального аппарата славяно-русской картины мира, соотнеся ее по родовидовому признаку с известными в истории философии системами философской и богословской мысли, а также с системой воззрений Патриарха Никона;

— провести комплексный анализ документальных источников и художественно-архитектурных памятников, составляющих наследие Патриарха Никона, реконструировать и уточнить систему воззрений Патриарха;

— провести комплексный анализ авторских реконструкций образа Патриарха Никона с учетом объема и степени цитирования авторами документальных источников, а также выделить семантические (экспрессивные, оценочно окрашенные) единицы авторского текста, отражающие влияние государственной идеологии и социокультурной мифологии на авторскую позицию при реконструкции образа Патриарха;

— выделить общие сущностные элементы-интенции, в том числе специфику авторских подходов (в путевых записках, мемуарной литературе, в авторских отечественных и иностранных исследованиях, а также в искусстве и литератуме европейских государств в ХУ-ХУШ вв. // Ученые зап. Академии общественных наук. Вып. 2. М., 1948. С. 5−33- Сергеев Ф. П. Русская дипломатическая терминология XI — XVII вв. Кишинев, 1971.

В свете сказанного очевидным является факт: проблемы, связанные с Русской Церковью как потенциальным актором международных отношений должны были быть разрешены не в пользу последней. Если во Франции инструментом подчинения Церкви государству стали отмена в 1685 г. Нантского эдикта и новый виток религиозных преследований, то в России — институциональное формирование обрядоверов-стоглавцев как религиозной социально-политической силы, а такжеих преследование, с одной стороны, и упразднение Патриаршества — с другой. Так, разработка данной политико-правовой, в том числе и канонической, предметной области оказалась табуированной и была реализована лишь во время Второй мировой войны [Сталин — митрополит Сергий (Страгородский)]. ре) в оценке деятельности Патриарха Никона, на основе которых провести вторичный анализ комплекса (объема) научной, научно-популярной, публицистической, художественной литературы с целью ее классификации и обеспечения научно-критической демифологизации образа Патриарха Никона как социокультурного, социально-политического архетипа в цивилизационной картине мира в категориях «достоверное» и «вероятное»;

— на основе проведенного исследования выявить основные особенности и тенденции религиозно-мифологической, социально-политической, идеологической ремифологизации образа как социокультурного архетипа, конкретизировать и усовершенствовать метод демифологизации как элемент методологического аппарата отраслевой науки, сделать научно обоснованные выводы.

Для решения поставленных задач, проверки гипотезы и достижения цели был сформирован научно-методический комплекс, который стал теоретико-методологической базой диссертационного исследования в совокупности принципов историзма, социальности, научной объективности41, а также междисциплинарного, комплексного историко-философского, религиоведческого, историко-культурологического и других подходов, позволивших рассмотреть проблему в диалектической взаимосвязи элементов системы средневековой картины мира с подобными элементами картин мира Нового и Новейшего времени42.

В рамках данных подходов нами применены общенаучные и специальные отраслевые теоретические и эмпирические методы, среди которых: абстра.

41 В нашем исследовании принцип историзма является основополагающим и применяется для анализа явлений и процессов в их исторической обусловленности и последовательности развития. Принцип социальности полагается нами для отражения социокультурных, социально-политических и государстенно-идеологических функций бытования мифа, а также связанных с ним идеологем, оказывающих воздействие на картину миру с соответствующей ей моделью-системой социализации личности и социальной групп. Принцип научной объективности положен в основу комплексного изучения авторских научно-публицистических, литературно-художественных реконструкций образа Патриарха Никона, позволяющий на основе сравнительного анализа документальных и мемуарных источников оценить степень их критичности в структуре и генезисе социокультурного и социально-политического мифа, как феномена государственно-конфессиональных отношений и политики.

42 В данном исследовании мы опираемся на теоретико-методологические принципы современного религиоведения, изложенные И. Яблоковым (Основы религиоведения. М., 1988. С. 5−12, 46−85- Религиоведение. М., 2004. С. 10−23- История религии: В 2 т. М., 2004. С. 5⁶) и исходим из понимания специфики религиоведения как философии религии вслед за Ю. А. Кимелевым (Философия религии: Систематический очерк. М., 1998. С. 7−18, 22−168). В дополнение подчеркнем: особенностью настоящей диссертации является сочетание собственно исторического и историографического подходов, а учитывая специфику данного исследования и его предмет-объектной области, со ссылкой на авторитетное мнение П. Н. Милюкова, напомним: «Все подчинено законам: в области процессов духа господствует такой же детерминизм, как и в области процессов материальных. между двумя упомянутыми сторонами явлений не следует пытаться устанавливать непосредственной причинной зависимости или сводить одно начало к другому. Современная социология <под этим термином обозначена у автора вся совокупность общественных наук. — В.Ш.> не идет дальше установления параллелизма между „субъективным“ и „объективным“ рядами явлений» (Очерки истории русской культуры. М., 1993. Т. 1. С. 42). гирование, герменевтический, иеротопический43, индуктивно-дедуктивный, просопографический и идиографический44, типологизации, феноменологическийисторико-семиотический, контент, парадигмально-гносеологический45, структурно-функциональный виды анализа и др.

Обратим внимание на базовую платформу данного исследования, которая, в силу означенных выше причин, в современной методологии науки еще не имеет детальной проработки, хотя и широко применяется, но остановимся на ней подробнее, отметив как общее: границы смысла понятия задаются, как правило, теми смыслами, которые мы готовы вкладывать в прочие элементы применяемого понятийного ряда (к социокультурной мифологической проблематике это правило можно распространить и на первичный, исходный уровень методологии).

В исследовании, в первую очередь, уделяется особое внимание тем иносказаниям и семиологическим аспектам авторских реконструкций, которые содержат мифологизируемые архетипические единицы социальной картины мира, а равно образцам их общественной легитимации, поэтому основополагающий для нас метод демифологизации базируется на диалектической логике «тезисантитезис — синтез» (Гегель), прилагаемой к социальности таким образом, что совершенные действия (артефакт, история, традиция) выступают как тезис, их воспроизведение в общественном сознании — как антитезис, процесс легитимизации либо нелегитимизации — как синтез. В свою очередь, для познания генезиса исследуемого нами мифа собственно этот миф выступает как тезис, рассу.

43 Метод, прозволяющий в рамках энергийно-ономатического подхода в философии (Д.Ю. Лескин) проводить исследования сакральных объектов в культурах различного типа цивилизаций. Иеротопия — это создание сакральных пространств, рассматриваемое как особый вид творчества, а также как специальная область исторических исследований, в которой выявляются и анализируются конкретные примеры данного творчества (термин введен А. М. Лидовым — см.: Иеротопия: Исследование сакральных пространств: Материалы международного симпозиума М., 2004 С. 15−31). Иконотопосэто святое, избранное Богом или человеком, но по воле свыше, место, которое осознается избранным, имеет сакральный (небесный) Первообраз, описанный в Священном Писании или конфессиональной литературе, которому, как правило, соответствует земной прототип, и которое стремится к самосохранению и организации пространства вокруг себя по принципу священной топографической иконичности как образ Первообраза и земного прототипа. Для обозначения реального символизма предлагается термин «топографическая иконичность» или «иконичная топография» (термин введен В. В. Лепахиным — см.: Новый Иерусалим и Третий Рим // К проблеме образования Московского государства. Сомбатхей, 1999. С. 52).

44 Просопографический или биографический метод применяется нами с целью понимания субъективной стороны общественной жизни, в первую очередь, через выявление типов личностей, которые интерпретировали социальные процессы и явления, а также выявления в исторических исследованиях социо-биографических черт исследуемых исторических личностей (т. I. С. 266−267). Идеографический — применяется с целью изображения объекта исследования в его индивидуальности и неповторимости, как оригинального целого (т. II. С. 83−84), что в равной степени относим и к образу Патриарха Никона и к системе ортодокс-славянской философии в объеме нашего исследования, согла-суя с принципом-методом восхождения от абстрактного к конкретному.

45 Метод используется для выстраивания системы теоретических положений и принципов отбора, анализа и обобщения эмпирического материала, а также определения социально-исторических предпосылок формирования социокультурного и социально-политического мифа в конкретно-хронологической ретроспективе. док — как антитезис, современный миф как совокупный авторский (научный, художественный, публицистический) текст в истории его бытования — как синтез. Для эффективного решения исследовательских задач важным является использование аналитико-дедуктивного метода как вспомогательного, в котором исторические примеры и авторские цитаты, описание социального их контекста суть не посылки для индуктивного вывода, а иллюстрации дедуктивных выкладок. Так, в дедукции первым тезисом выступает понятие нравственно-личностного «идеала» (авторская позиция), антитезисом — социально-политическая эмпирия, синтезом — демифологизированная картина социокультурной и социально-политической жизни в единстве логики и истории.

Сочетание данных компонентов метода позволяет рационально исследовать бытующий социокультурный и социально-политический миф (в частности, в отношении образа Патриарха Никона, а также в отношении наследия Патриарха как аутентичного системам славяно-русской традиции ортодокс-славянской философии и святоотеческого богословия) в его обращенности к институционально-политическим отношениям государства, Церкви и общества с точки зрения сложившейся конкретной традиции. Решение поставленных задач есть также приближение к демистифицированному, рационально-научному пониманию факторных свойств социокультурного и социально-политического мифотворчества в общественной жизни, к достижению комплексности философско-культуроло-гического, социально-исторического анализа его свойств и «чистоты» архетипического образа картины мира, чем, собственно и занимается наука в совокупности ее отраслей и ресурсов, являясь особым видом познавательной деятельности, нацеленной на выработку объективных и обоснованных знаний о мире, обеспечивая сохранение этого ресурса как залога адекватности-реалистичности и аутентичной критичности цивилизации в ее историческом раз-витии-бытии46.

Также отметим важнейшее отличительное от традиционного солидаризирования с различными авторитетными теоретическими концепциями качество предлагаемой исследовательской процедуры — комплексность подхода, что, как представляется, может быть достигнуто именно многоуровневой структурой анализа (миф как категория науки, как универсальный феномен сознания и как историческая социокультурная реальность), соответствующей реальной многоуровневой структуре бытования социокультурной и социально-политической мифологии.

С учетом отраслевых достижений в области исследования разного типа мифов, некоторые принципиальные методологические ориентиры для разработки такого подхода в отношении предмет-объектной области нашего исследова.

46 См.: Степин B.C. НаукаНаучная картина мира (т. III. С. 23, 32−34) — Огурцов А. П. Парадигма (там же. С. 193−194) — Швырев В. С., Розин В. М., Огурцов А. П., Илларионов C.B. Методология (т. II. С. 553−560). ния достаточно отчетливы. Тем не менее, все еще остается неясным: какова природа текста мифа — рациональна или иррациональна и, следовательно, какое место должно быть отведено мифу в общенаучной картине мира? Является ли он помехой для сложноструктурированного, в целом рационального, социокультурного процесса и в этом качестве выступает его фактором, или же он выполняет позитивную функцию стимулятора и стабилизатора процесса47. Этот философский вопрос приобретает практический смысл в общей динамике общественной жизни с моделями ее прогнозного развития.

Изучение источников (именно этот статус приобретают все без исключения авторские произведения), содержащих идеологическую, социально-политическую, культурологическую, религиоведческую, философскую информацию, убеждает, что социокультурный миф, в ряду научно и идеологически обоснованных идей, символов, общественных мнений, а иногда и в синтезе с ними, продолжает свое бытование в информационно-матричных структурах современной цивилизации, правда, как сложноорганизованное (интегративное) явление он утрачивает многое от прежней поэтичности и красочности архаического мифа, но сохраняет с ним внутреннее качественное и функциональное родство48.

Применение вышеизложенных принципов, подходов и методов к объекту исследования и его предметной области позволяют подтвердить факт их недостаточной научной разработки и конкретизировать философско-отраслевые аспекты изучения, а также обеспечивают достоверность новизну и значимость выводов.

47 Признание мифа явлением рациональным либо иррациональным влияет и на общую оценку социального мифотворчества как процесса. Если миф есть иррациональная умственная деятельность, то творческое начало этой деятельности, как своеобразного «социального инстинкта», должно быть невелико. Сколь бы ни был социально активен и творчески настроен человек, динамика его мифологического комплекса будет определяться иррациональными факторами («архетипами», «иллюзиями»), не поддающимися рациональному контролю и совершенствованию. Если же миф есть. процесс рациональной интеллектуальной деятельности, то есть имеющей некоторый рациональный смысл и обеспечивающей сознательное участие человека в социокультурной и политической жизни, то мы вправе признать активное творческое начало в мифотворчестве и искать связь между динамикой социально-политического процесса и динамикой мифотворчества. В этом случае появляется возможность понять данного типа миф как частное направление социальной активности в общей структуре общественного процесса.

48 Качественное родство обнаруживает «принцип достаточности» для индивида или социальной группы (социума) информации, содержащейся в мифе. Если существует внутренняя готовность индивида (группы) не подвергать полученную информацию критической проверке (обратное намерение ведет к научному анализу), то возникает предпосылка для социального мифотворчества Функциональное родство состоит в том, что социально-политический компонент присущ и архаической мифологии, но в скрытой форме: социальное лидерство личности или группы, доминирование их ценностных установок при взаимодействии с сопредельными социумами или в конкретном социуме определялось, прежде всего, наличием сакральной атрибуции. Так что уже в этой ранней стадии своего существования прото-социально-политический компонент архаической мифологии обрел свои базовые функции по сохранению и трансляции информации, по обеспечению групповой идентичности, по ориентации личности и группы в’динамичном социально-политическом пространстве.

Диссертация представляет собой первое в гуманитарной науке (философии, религиоведении, культурологии) систематическое междисциплинарное исследование образа Патриарха Никона в русской социокультурной и социально-политической картине мира (истории), а также наследия Патриарха как неотъемлемой составляющей славяно-русской традиции ортодокс-славянской системы философии, которое до настоящего времени оставалось неизученным в отраслевых религиозно-философских, аксиологических, историко-философских, социально-политических, правовых, богословских, литературоведческих и других подходах и аспектахдиссертация является также одним из первых комплексно-интегративных исследований, в котором представлен опыт демифологизации социокультурного и социально-политического образа исторической личности.

Кроме того, научная новизна работы состоит в следующем:

— выявлен и уточнен комплекс документов, составляющих наследие Патриарха Никона (из фондов РГАДА, РГИА, ГИМ, БАН, РГБ, РНБ и др.), большая часть которых впервые введена в научный оборотна их основе восполнено представление о целостности славяно-русской философии как системно-генетическом элементе оригинальной картины мира с комплексом богословских, филологических, искусствоведческих, социально-политических, государственно-правовых и др. идей, соответствующих конкретному историческому этапу, который стал основой для Нового времени в истории русской культуры, а также ресурсом Русского возрождения второй половины XIX в.;

— впервые в отраслевом системно-научном исследовании представлен развернутый комплексный анализ и дана оценка источников и авторской литературы, посвященной Патриарху Никону, исходя из соответствующей источникам парадигмально-методологической модели анализа;

— вычленены и описаны модель, структурные единицы понятийно-категориального аппарата и основной архетипический образ ортодокс-славянской картины мирызадана парадигмально-методологическая модель для понимания феномена «историческое» как явления и процесса в аспектах реализации сложно-организованной системы бытия, в котором сумма идей и представлений есть детерминанта этой системы, а в целях критичного рассмотрения суммы идей и представлений, выработанных в славяно-русской картине мира до начала Нового времени, задана типологическая модель «византийская философия ортодокс-славянская система византийской философии славяно-русская традиция ортодокс-славянской системы византийской философии», в рамках которой появляется возможность различать предметно-объектные области православной славянорусской философии и богословия (теологии);

— реконструирована и уточнена система воззрений Патриарха Никона, в объеме которой собственно личность Патриарха стала объектом философско-культурологического исследованияпродемонстрирована син$ргк Юность философских воззрений Никона святоотеческому наследию, православному богословию и их сответствие ортодокс-славянской системе философии, а также дана научная оценка и определена специфика наследия Патриарха в системе памятников как культуры, так и мысли;

— на основе неисследованных материалов выявлены положительные и отрицательные моменты отечественного социокультурного мифотворчества, а также обозначен комплекс проблем, связанных с моделью институциональных взаимоотношений государства, Церкви и общества, требующих в свою очередь формулирования научно-исследовательских целей и постановки задач в части демифологизации субъектов, средств и механизмов этих взаимоотношений;

— проведена кардинальная научная переоценка бытующего идеологизированного социокультурного мифа, удерживающего в общественном сознании мистифицированный образ Патриарха Никона, и предложен вариант научно-ифической реконструкции образа.

На защиту вынесены следующие положения.

1. Восстановление Московским государством религиозно-, культурнои политико-экономических связей в масштабах православной Эйкумены, усиленное проводимой Патриархом Никоном политикой институциональной независимости Церкви от государства на принципах кафолического экклесиологизма, было неприемлемо для европейских государств. В связи с этим последние в середине — второй половине XVII в. предприняли беспрецедентные по масштабу усилия для вмешательства во внутриполитическую жизнь Московской Руси с целью не допустить укрепления ее государственности и сохранить баланс сил на международной арене.

Результатом этого вмешательства стали: а) церковно-государственный конфликт, приведший к институциональному подчинению Церкви государству и упразднению института Патриаршестваб) разрушение базовой социально-государственной экклесиоэтатистской модели управления (иероавтократии -«симфонии властей»), приведшей к смене политико-идеологической доктрины «Москва — третий Рим нового Израиля — Святой Руси» идеологией евроцентризма, обеспеченной тотальным реформированием национально-исторического бытия на принципах имперского цезараполизма и автократизмав) дискредитация Предстоятеля Русской Православной Церкви с последующим его осуждением и заточением [для придания легитимности сфабрикованному судебному процессу и суду над Патриархом Никоном был организован Большой Московский собор (1666— 1667 гг.) с участием Вселенских Патриархов].

С целью сокрытия инспирированной западными государствами и в результате боярско-царского заговора реализованной антиклерикальной политики Российского государства в отношении Русской Церкви и ее Предстоятеля, были: а) спровоцирована церковно-гражданская смута, впоследствии трансформированная в церковный, гражданско-политический и социокультурный раскол, получивший институциональное оформление под видом «старообрядчества» и до настоящего времени используемый как ресурс политико-идеологического давления на Русскую Церковьб) задействован ресурс обличения Патриарха Никона как теократа, посягнувшего на государственную власть, и как реформатора Церкви, разрушавшего святоотеческую традицию и древнерусское благочестие. В раскольничьей среде была развернута масштабная полемическая литературная деятельность, на основе которой при ограничении доступа к документальным источникам был сформирован в общественном сознании социально-политический миф, в научно-литературной обработке вошедший в официальную историю и историографию.

2. В условиях практической недоступности для исследователей с конца XVII в. документальных источников, относящихся к деятельности Патриарха Никона, и недостаточной изученности наследия Святейшего в отечественной литературе (публицистике, мемуарах, описаниях, исследованиях и т. д.) последних трех веков создавались и распространялись разного рода мифологемы, связанные с личностью Патриарха и его творческим наследием. Эти мифологемы вульгаризировали, а порой и «демонизировали» образ Патриарха Никона, который вместе с тем имеет черты социокультурного архетипа и бытует в национально-государственной картине мира как идеологизированный социально-политический миф-символ.

Монументальный образ Никона приобрел черты архетипа благодаря сочленению жизни личной — Патриарха и жизни социально-исторической — народа, Церкви, государства. Он оказывает влияние на всегда современную жизнь: как имя, так и образ Патриарх стали многогранным знаком-символом — даже не столько XVII в., сколько модели организации миропорядка, борьбы за содержание, принципы и формы институционального взаимодействия государства, общества и Церкви, ответственности конкретной личности за судьбы народа, страны и наследия цивилизации. В современную эпоху данный социокультурный архетип, миф-символ нуждается в переосмыслении сложившихся интерпретаций с целью создания достоверного представления о Патриархе и его эпохе, а это достигается посредством научной демифологизации.

3. Методологическими принципами, обеспечивающими достоверность демифологизации образа исторической личности или представлений об исторически значимых событиях, являются историзм, документальность и критико-идеологический редукционизм, а также демонстрация индивидуально-групповому сознанию примеров генезиса авторских реконструкций конкретного образа как ценностно-ориентированного продукта-знака.

4. Авторские исторические, политико-, социальнои психолого-культурологические реконструкции образа Патриарха Никона в отечественной историографии, составляющие критическое направление, в отличие от авторских реконструкций, отнесенных к апологетическому направлению, не могут быть признаны удовлетворительными из-за их несоответствия чертам личности Первосвятите-ля, отраженным в археографических материалах.

5. Богословские, религиозно-философские взгляды и убеждения Патриарха Никона определяются догматичностью его мышления, они согласованы с традиционным святоотеческим учением (причем в каппадокийской традиции), являются его неотделимой частью и представляют собой глубоко разработанную систему. Патриарх был ярким выразителем традиционно русской системы воззрений, основанной на святоотеческих представлениях о бытии и сущем, на принципах хри-стоцентризма, экклесиологизма и сотериологизма в ортодокс-славянской философии, которая СИНергийна богословию.

В обширном наследии Патриарха нашли отражение все основополагающие проблемы славяно-русской жизни в контексте ее исторических периодов — Никон не только излагает генезис идей и подходов к осмыслению этих проблем, но и дает преемственное их теоретическое развитие и практическое обоснование. Все это по праву делает творческое наследие Патриарха Никона вершиной средневековой славяно-русской мысли.

6. Патриарх Никон противодействовал идеям гуманизированной культуры католического типа и секулярно-прагматистской культуры протестантского типа, в которой Церковь, хотя и занимает в жизни общества определенное место, но не затрагивает ее онтологических основ. В связи с этим в образе Патриарха заключено то общее для значительной части «старообрядцев» и «никониан», которое выражает суть православной славяно-русской культуры — экклесиологичность — стремление к воцерковлению всех без исключения сторон жизни и человека, и общества, и государства и которое сможет при политическом нивелировании векового идеолого-политического противостояния между «господствующей» Церковью и различными толками «старообрядчества» привести к их духовной консолидации на принципах церковной икономии. Патриарх отстаивал иероавтократическую модель («симфоническое» единство) церковно-государственного устройства и управления на принципах христоэкклесиологической (теократической) модели бытия, что не допускает возможности как папоцезаристских, так и цезарепапистских, цезареполистских установок личности.

7. Сущностное различие картин мира славяно-русской и дуалистичных, в первую очередь картезианской, заключается в присущей первой софийной иконичности ее алфавита, языка и православной онто-гносео-аксиологии, поэтому адекватное осмысление и аутентичное изучение русского наследия до Нового времени в совокупности аксиологических, богословских, философских, социально-политических и иных заключенных в нем идей (которые, собственно — суть православной цивилизационной картины мира), в системе понятий и категорий, соответствующих западноевропейским научно-рационалистическим моделям и парадигмам, бытующим в отечественном науковедении с XVIII в., представляются затруднительными и требуют применения к ним как объектам исследования адекватной объекту методологической базы, основанной на энергийно-ономатическом подходе в философии и богословии.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы.

Исследование содействует приращению научно-гуманитарных знаний. Оно открывает новые возможности для изучения истории русской философской, аксиологической, религиозной, социально-политической, правовой мыслипоказывает генезис государственно-конфессиональных отношений и системы идеологии, социокультурной мифологии в аспектах социальной истории и культурыформирует предпосылки для корректировки тематики последующих научных исследований в области истории философии, религиоведения, культурологии, политологии, истории и др., уточнения целей, задач и критериев результативности.

Собранный и проанализированный в диссертационном исследовании источниковедческий и историографический материал может послужить базой для дальнейших научных исследований в отраслевом гуманитарном знаниитеоретические выводы открывают новые возможности для развития философских и других гуманитарных наук в области исследования славяно-росского культурного, религиозного, философского, социально-политического наследия.

Материалы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов, при подготовке лекций и специальных курсов для студентов высших учебных заведений, для переподготовки и повышения квалификации профессорско-преподавательского состава всех уровней и ступеней системы образования при преподавании дисциплин гуманитарного цикла по направлениям: философия, политология, теология, история, юриспруденция, филология и др., что в свою очередь позволит внести вклад в воспитание гражданской позиции российской молодежи в отношении к историческому прошлому, культурному и социально-политическому наследию.

Исследование может представлять особый интерес для политологов, полит-технологов, дипломатов, специалистов в области государственного управления и прогнозирования с точки зрения информационного обеспечения и конкретного использования выводов при разработке современных моделей государственной внутриинституциональной и внешней политики и ее реализации.

Дальнейшее исследование выявленных и обозначенных в работе проблем будет способствовать развитию государственно-конфессиональных, межи внутриконфессиональных отношений, решению задач, стоящих перед социальными и государственными институтами.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования были представлены в докладах и сообщениях на конференциях различного уровня, в том числе: «Социальные конфликты в России ХУП-ХУШ веков» (НИИ Гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, 2004), «Патриарх Никон: „симфония“ разделенных властей в истории и культуре» (РАГС при Президенте Российской Федерации, 2005), «400-летие памяти Патриарха Никона» (Администрация Истринского р-на Московской обл., Историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим», 2005), «Созидание государства Российского: стояние в Духе» (XXXIII Сергиевские чтения, МГУ, 2005), «Царь Алексей Михайлович и Патриарх Никон: «Премудрая двоица» «(Государственный историко-культрный музей-заповедне «Московский Кремль», 2005), «Патриарх Никон: 400-лет» (НИИ Гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, 2005), «Человек верующий в культуре Древней Руси» (СПбГУ, 2005), на XXXV Сергиевских чтениях (МГУ, 2006), «Православная цивилизация: Прошлое, настоящее будущее» (Правительство Самарской обл., Самарское епархиальное управление Московского Патриархата, 2006), на XIX Кирилло-Мефодиевских чтениях (МГУ, 2007) — на заседаниях: Московского общества мордовской культуры «Масторава» (2005), кафедрах дипломатии, а также философии, политологии и культуры Дипломатической академии МИД России, кафедры государственно-конфессиональных отношений РАГС при Президенте Российской Федерации.

Материалы диссертации широко использовались в практической работе:

— при чтении лекций по кафедре государственно-конфессиональных отношений РАГСпри подготовке лекционных курсов «История мировой и российской дипломатии» и «Дипломатический и общегражданский протокол и этикет», при разработке учебно-методических комплексов «Государственноконфессиональные отношения в системе региональной дипломатии» и «Социокультурная и этнонациональная психология для дипломатов» в Дипломатической академии МИД России;

— при организации выставок, посвященных 400-летию памяти Патриарха Никона в библиотеках: Российская государственная публичная историческая библиотека (2005), Централизованная городская библиотека г. Пинска (Беларусь, 2006) — - при участии в конкурсе на «создание памятника Патриарху Русской Православной Церкви Никону для г. Саранска» (2006);

— опубликованное автором наследие Патриарха Никона, как, собственно, и результаты изысканий, нашли отражение в трудах отечественных исследователей, в частности, И.Л. Бусевой-Давыдовой, Е. Е. Васильевой, Н. В. Воробьевой, Г. М. Зеленской, А. Н. Кручининой, K.M. Долгова, С. М. Дорошенко, Т. М. Кольцовой, Д.Ю. Лес-кина, A.C. Панарина, С. К. Севастьяновой, A.A. Тодорова, В. А. Юрченкова и др.

По теме диссертации изданы комплексные монографические исследования: «Патриарх Никон: Труды"49, «Патриарх Никон: Стяжание Святой Русисозидание государства Российского"50- опубликованы и переизданы: ряд археографических материалов, в том числе и комментированное «Житие Патриарха Никона"51, научные статьи и публикации общим объемом более 15 п.л.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры государственно-конфессиональных отношений Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Структура диссертационного исследования.

Работа состоит из введения, трех разделов (7 глав, 19 параграфов), заключения, списка использованной литературы и источников, 9 приложений, представленных в отдельном томе.

49 Патриарх Никон. Труды / Научн. исследование, подготовка документов к изд., сост. и общ. ред. В. В. Шмидта. М.: Изд-во МГУ, 2004. — 158 п.л.

50 Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси — созидание государства Российского: Монография в виде сборника научных трудов / Сост. и общ. ред. В. В. Шмидта: В 3 ч. М.: Изд-во РАГС. 2007. — 135 пл. (в печати).

51 Житие Никона, Святейшего Патриарха Московского / Предисл. В. В. Шмидта, В. А. Юрченкова, В. Б. Смирновой, подготовка текста В. Б. Смирновой, коммент. В. Б. Смирновой, В.В. ШмидтаНИИ Гуманит. наук при Правительстве Республики Мордовия. Саранск, 2005. -11,2 п.л.

1. Линник Ю. В. Симфония (венок сонетов) — Никониана (цикл стихотворений: Апостасия, Унисон, Инверсия, Рецидив, Катакомбы) // Альманах Юрия Линника: Патриарх. Петрозаводск, 2004.

2. Чапыгин А. П. Гулящие люди: Исторический роман: В 4 ч. Л., 1937;1937, 1994 (М.) — (также: Собр. соч.: В 5 т. JL, 1967;1969) — Филиппов М. А. Патриарх Никон: Исторический роман в 2 кн. М., 1885- 1994.

3. Соколов Н. Патриарх Никон. // Прибавление к творениям святых Отцов. 1862.

4. Платонов С. Ф. Сокращенный курс Русской истории. М., 1917. С. 204.

5. Никон, Патриарх. Возражение или Разорение. // Патриарх Никон. Труды. С. 248.

6. Собрание узаконений Российского государства. Т. I. С. XII.

7. Тейлор АДж. Борьба за господство в Европе, 1848−1918. М., 1958. С. 572.

8. Схожие выводы см.: ТодоровАА. Неделя Святых отец II Патриарх Никон. Труды (с. 1083−1122).

9. Абдурахманов М. И., Баришполец Д. В., Манилов B.JI. Геополитика, международная и национальная безопасность: Словарь-справочник / Под общей ред. B. J1. Манилова. М., 1999.

10. Аверинцев С. С. София Логос: Словарь. К., 2000.

11. Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь / Изд. под ред. А. П. Лопухина и H.H. Глубоковского: В 12 т. Пг., 1901.

12. Болховитинов Евгений, митр. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина. М., 1827.

13. Большая энциклопедия: В 62 т. М., 2006. Т. 40.

14. Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Томск, 2002.

15. Евгений (.Болховитинов), митрополит. Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви: В 2 т. СПб., 1818.

16. Исторический лексикон: XVII век: Энциклопедический справочник. М., 1998.

17. Кочин Г. Е. Материалы для терминологического словаря древней России. М.- Л., 1937.

18. Леонид (Кавелин), архимандрит. Святая Русь, или Сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси (до XVIII века), обще и местно чтимых: Справочная книга по русской агиографии. М., 1891.

19. Новая философская энциклопедия: В 4 т. / Ин-т философии РАН и др. М., 2001.

20. Полный церковно-славянский словарь / Сост. свящ. Г. Дьяченко. М., 1993.

21. Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах: Вып. 1: Ведомства внешней политики и их руководители: Справочник. М, 1995.

22. Похлебкин В. В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах. IX—XX вв.: Вып. 2. Войны и мирные договоры: Справочник. М., 1995.

23. Православная энциклопедия / Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II: В 26 т. М., 2000 н.вр. Т. I — XII.

24. Религиоведение: Энциклопедический словарь / Под ред. А. П. Забияко, А. Н. Красникова, Е. С. Элбакян. М., 2006.

25. Ровинский Д. А. Подробный словарь русских гравированных портретов. СПб., 1887— 1889. Т. 1−2.

26. Русская Православная Церковь: Монастыри: Энциклопедический справочник. М., 2001.

27. Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М., 1995.

28. Русский биографический словарь: В 25 т. СПб., 1896−1918.

29. Русский семантический словарь: Опыт автоматического построения тезауруса от понятия к слову. М., 1982.

30. Святая Русь, или Сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси (до XVIII в.) общие и местночтимые. СПб., 1891.

31. Сергеев А. Г. Светские и духовные властители Европы за 2000 лет. М., 2003.

32. Славянская энциклопедия. XVII век: В 2 т. / Автор-сост. В. В. Богуславский. М., 2004.

33. Словарь библейского богословия. Брюссель, 1974.

34. Словарь книжников и книжности Древней Руси. СПб., 1992;1998.

35. Словарь русского церковного пения. М., 1896.

36. Словарь русского языка XI—XVII вв. М., 1981.

37. Словарь русской, украинской, белорусской письменности и литературы до XVIII века / Под ред. И. У. Будовница. М., 1962.

38. Советская историческая энциклопедия. М., 1968. Т. 11.

39. Срезневский И. И. Материалы для Словаря древнерусскогоязыка. СПб., 1893−1903. Т. I—III.

40. Старообрядчество: Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

41. Степанов Ю. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001.

42. Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Русской Православной Церкви. СПб., 1877.

43. Успенский А. И. Словарь патриарших иконописцев / Записки Московского археологического института, изданные под ред. А. И. Успенского. М., 1917. Т. 30.

44. Философская энциклопедия: В 5 т. М., 190−1970.

45. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3 т. / Ред. кол.: С. С. Аверинцев и др. М., 1993.

46. Человек: Философско-энциклопедический словарь. М., 2000.

47. Щекатов A.M. Словарь географический Российского государства. Ч. 1. М., 1801.

48. Энциклопедический словарь русской цивилизации. М., 2000.

49. Энциклопедия славянской филологии. СПб., 1911.

50. Этимологический словарь славянских языков / Под ред. О. Н. Трубачева: Вып. 8, 10, 13. М., 1981, 1983, 1987. Архивные материалы и описи.