На современном этапе общественного развития необходимость коренного переосмысления и переоценки трагических событий периода революции 1917 г. и гражданской войны в России приобрела важное научно-познавательное и политико-прагматическое значение. События тех лет изменили облик не только Российского государства, но и всего мира. Понять век ХХ-й без понимания Революции 1917 г. невозможно.
Ключевую роль в революционных событиях начала XX в. сыграли политические партии. Однако до недавнего времени партийная история являлась наименее изученной и наиболее фальсифицированной. Перед исследователями стоит задача обратиться к первоисточникам, тщательно проработать фактическую основу истории политических партий России.
Изучение истории политических партий, их сотрудничества и борьбы помогает оценивать процесс современного политического соперничества и взаимодействия между партиями. Современная многопартийность в России, разумеется, не адекватна прошлой. Но схожих черт неожиданно много. То, что на первый план в партийных схватках выходит борьба за власть, а не защита самого народа, от имени которого партии выступают — явление традиционное в политической борьбе. Как и в недавнем прошлом, группа интеллигентов-инициаторов провозглашает ныне партию и затем строит ту же вертикаль, организуя своих сторонников на местах. Партии столь же малочисленны, как и в прошлые времена, столь же нетерпимы к инакомыслию в своих рядах и столь же бескомпромиссны в отношении друг друга.
Революционные события 1917 г. активизировали деятельность политических партий и организаций. Однако, если Февральская революция проходила под знаменем сплочения большинства российского общества против скомпрометировавшего себя царского режима, то последовавшие вслед за ней события, завершившиеся Октябрьским переворотом, 1 привели к четкому размежеванию классовых сил.
Пожалуй, в наиболее сложном положении оказалась партия социалистов-революционеров. Эволюция событий 1917 г. активизировала левое крыло эсеров, критиковавшее свое руководство за пробуржуазную политику и измену традиционным программным и тактическим принципам партии. Исподволь развивавшиеся в ней конфронтационные процессы, базировавшиеся на различных подходах и оценках происходивших событий, привели одновременно с Октябрьским переворотом к окончательному расколу партии. Левые эсеры приняли активное участие, в октябрьских событиях 1917 г., тесно сотрудничая с большевиками в формировании новой государственности, базирующейся на власти Советов.
После победы вооруженного восстания в Петрограде, на II Всерос сийском съезде Советов были сформированы правительство (СНК) и Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК). Если в СНК первоначально, в силу сложившейся обстановки, вошли лишь большевики, то ВЦИК с момента создания являлся многопартийным органом. Фракция левых эсеров изначально стала в нем второй по численности, уступая лишь большевикам. Именно’фракция явилась организационным ядром ПЛСР (и), организационный съезд которой состоялся лишь спустя месяц. В ноябре-декабре 1917 г. левые эсеры вошли в большевистское правительство, тем самым взяв на себя ответственность за политику, проводимую СНК. Однако в марте 1918 г. правительственный союз распался. Партия левых эсеров, выступавшая против ряда направлений политики большевиков, в июле 1918 г. попыталась заставить их изменить социально-экономический, и отчасти политический, курс. В результате неудачного выступления в партии произошел раскол, а сама она ушла в подполье. Легальной оппозиции большевикам не стало, в стране начала утверждаться однопартийная система.
Известно, что ВЦИК Советской России формально являлся преемником ВЦИК I созыва, в работе которого принимали участие представители левого крыла ПСР. После июльского выступления в 1918 г. фракция левых эсеров во ВЦИК перестала существовать как таковая. Поэтому деятельность левых эсеров во ВЦИК хронологически рассматривается с 1-го по 1У-й созыв (июнь 1917 — июль 1918 гг.).
Историографию по исследуемой проблеме условно можно разделить на три категории: 1) о работе Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета- 2) о собственно партии левых социалистов-революционеров- 3) о российской революции 1917 г. в целом, где так или иначе затрагивается история левых эсеров.
В исторической литературе деятельность ВЦИК освещена относительно слабо. Специально ему до недавнего времени были посвящены две наиболее крупные монографии.2 А. Г. Федоров рассматривает организацию ВЦИК и его работу через призму деятельности партии большевиков. О левых эсерах' автор упоминает вскользь, да и то в связи с тем, что последние мешали большевикам в работе, саботировали принятие нужных им решений. По его оценке, союз большевиков с левыми эсерами — вынужденная мера.
А.И.Разгон дает более основательный анализ организации и деятельности ВЦИК П-го созыва. Специальная глава в нем посвящена фракции левых эсеров и ценна обилием фактологического материала, в том числе о противоборстве большевиков с левыми эсерами, колебаниях и отступлениях последних. Несмотря на то, что деятельность ВЦИК также рассматривается через призму деятельности большевистской партии, автор, в отличие от Федорова, признает, что левые эсеры внесли немалый вклад в укрепление Советской власти. А. Разгон подробно осветил участие левых эсеров в составлении законопроектов. В частности, он считает, что «Наказ о взаимоотношениях ВЦИК и СНК», разработанный при непосредственном участии левых эсеров, не привлек пристального внимания исследователей, хотя это — акт конституционного характера, закрепляющий взаимоотношения и границы компетенции высших государственных органов. Скептическое отношение историков к данному документу можно объяснить декларативным характером положений «Наказа», которые неоднократно нарушались Совнаркомом.
В 1997 г. вышла основательная монография Г. И. Злоказова, 3 посвященная истории ВЦЙК Советов рабочих и солдатских депутатов, избранного на I Всероссийском съезде Советов в июне 1917 г. Автор на новом архивном материале и данных ранее не использовавшейся периодики рассмотрел основные направления деятельности этого центра Советов в такие, переломные моменты истории 1917 г., как июльский политический кризис, борьба с корниловщиной, Демократическое, совещание, канун октябрьского восстания и т. д. Приводится партийный и персональный состав ВЦИК, рассказывается о работе его отделов, роли ВЦИК Советов в системе политической власти в июне-октябре 1917 г. Вкратце, в процессе повествования, отмечается деятельность левого крыла партии эсеров.. Автор попытался уйти как от прежних идеологических штампов, так и от «сверхмодных» течений, свойственных исторической публицистике и отдельным историкам, придающим лишь негативную окраску событиям того времени.
Что касается специальной литературы о левых эсерах, то она более многочисленна. Уже в 20-е гг. появился ряд работ с целью осветить историю партии эсеров в целом, и левых в частности. Первоначально все они носили пропагандистский характер, на них лежал отпечаток политической борьбы. В них практически отсутствовали серьезные теоретические обобщения, факты приводились односторонне.4 Левые эсеры относились в лагерь контрреволюции.5 Лишь те, кто в последующем вступил в РКП (б), признавались настоящими революционерами.
Основные элементы этой схемы начали складываться в 20-х — начале 30-х гг., т. е. в период ожесточенной внутрипартийной борьбы. Окончательное. становление данной концепции произошло к 1938 г., когда она, дополненная тезисом, что «Бухарин и возглавляемая им группа левых коммунистов совместно с Троцким и левыми эсерами состояли тогда в тайном заговоре против Советского правительства» и хотели «сорвать Брестский мирный договор, арестовать Ленина, Сталина, Свердлова, убить их и сформировать новое правительство.», 6 была канонизирована и вошла в краткий курс «Истории ВКП (б)». Следует отметить, что эта концепция оказалась очень живучей и преобладала в исторической литературе, с различными видоизменениями, фактически до середины 80-х гг.
Именно в 20-е гг. наметилась тенденция квалифицировать деятельность эсеров как эволюцию «от соглашательства к контрреволюции». Ценность изданий тех лет состоит в том, что они написаны авторами, сопричастными к описываемым событиям, что дает возможностьчболее детально рассмотреть все стороны многопартийной борьбы. Особо следует выделить работу В. Владимировой «Левые эсеры в 1917;18 гг.», отличающуюся обилием фактического материала. Она попыталась осветить процессы внутри партии, разобраться в социальной базе левых эсеров, понять причины заключения и разрыва их блока с большевиками. Однако, работе присущен ряд необоснованных выводов. К примеру, при рассмотрении позиции левых эсеров в отношении Брестского мира утверждается, что они подчинились «давлению буржуазных классов общества», «рассчитывали заслужить признательность Антанты и русской буржуазии» .7 Летом 1918 г. ПЛСР, по утверждению автора, взяла «под свою защиту деревенского кулака» .8.
Неоднократно к проблеме взаимоотношений большевиков и левых эсеров обращался в своих работах историк Шестаков А. В., являвшийся современником описываемых событий. В связи с этим его выводы носят во многом личностный характер, что также привело к односторонним, критическим оценкам действий лидеров ПЛСР.9.
Вопрос о социальной базе левых эсеров рассматривал в своем исследовании Е.Мороховец. Он подчеркивал: «кулачество шло за энесами и правыми социалистами-революционерами, середняки — за левыми эсерами, беднота — за большевиками» .10 Очевидно, что данный подход страдает упрощенчеством, недооценкой сложности социальной базы политических партий.
В последующие годы история левых эсеров исследовалась меньше. Все внимание было сосредоточено на раскрытии колебаний левых эсеров, эволюция партии не учитывалась. Преобладали посылки, что большевики пошли на соглашение с замаскированными врагами революции, и потому соглашение не имело никакого практического смысла. Сам блок большевиков с левыми эсерами рассматривался как тактическая необходимость и вынужденные уступки со стороны первых.11 Разногласия у историков вызывал, в частности, вопрос о социальной базе партии левых эсеров. Так, А. Ага-рев, объясняя причины соглашения большевиков с левыми эсерами, отмечал: «Левые эсеры в этот период до известной степени отражали интересы деревенской бедноты» .12 В. Парфенов утверждал, что левые эсеры «отражали настроения и желания трудового крестьянства» .13 В. Зайцев полагал, что они «выражали интересы зажиточно-кулацкой верхушки деревни» .14 На основании характеристики аграрной программы авторы пытались обосновать вывод о социальной базе левых эсеров. Однако неверно было бы рассматривать ПЛСР в статике. В различный исторический период левые эсеры имели в большей степени поддержку того или иного социального слоя. Ошибочно также считать, что они монополизировали влияние на крестьянство.
С конца 50-х гг. начинается преодоление одностороннего подхода к проблеме. В статьях К. В. Гусева, А. С. Смирнова наряду с традиционным раскрытием мелкобуржуазной сущности левых эсеров выясняются объективные предпосылки соглашения большевиков с этой партией, характер, цели и. значение этого соглашения.15 Именно на этом этапе начинается глубокое исследование истории эсеровского движения.
В 60-е гг. появляются исследования, обращенные к характеристике внутренних закономерностей развития ПЛСР. Центральное место занимает новая работа К. В. Гусева, 16 в которой он на обширном фактическом материале показал переход левых эсеров от «оппозиции, связанной с поддержкой», к вооруженной борьбе против диктатуры большевиков. Анализ эволюции левоэсеровской партии дает ключ к пониманию тактики левых эсеров во ВЦИК при обсуждении и принятии законопроектов. Причину краха ПЛСР исследователь увидел в разрыве отношений с большевиками.
•Выход данной книги вызвал дискуссию в среде историков.17 Одни из них согласились с выводом Гусева о том, что на опыте истории Октябрьской революции доказана возможность сотрудничества коммунистов с мелкобуржуазными демократическими, а следовательно не было. изначальной заданности на однопартийность • (Л.Спирин, А. Бурганов, П. Соболев). Другие участники дискуссии утверждали, что в работе есть переоценка заслуг лидеров ПЛСР и преувеличение некоторых положительных результатов соглашения большевиков с ними (М.Спиридонов). Спиридонов, в частности, в духе старых подходов утверждал, что левые эсеры стремились поставить преграду на пути революционизирования масс.18.
Участники дискуссии привели дополнительный материал о социальной базе ПЛСР, истории ее эволюции. Ряд авторов не поддержали К. В. Гусева в, утверждении, что «тяготение левых эсеров к буржуазии закончилось тем, что они оказались в одном лагере с белогвардейцами», 19 что в распаде блока с большевиками повинны сами левые эсеры. Кроме того, Л. Спирин совершенно справедливо отметил несостоятельность вывода о том, что к началу июля 1918 г. влияние левых эсеров в деревне сильно упало.20.
Вновь дискуссионным оказался вопрос о социальной базе партии левых эсеров. Анализируя партийный состав делегатов уездных съездов, Л. Спирин пришел к выводу, что в апреле-июле 1918 г. произошел отход части среднего крестьянства от большевиков в результате обогащения в период раздела помещичьих земель и пытавшегося спекулировать хлебом. Интересыэтих слоев, по его мнению, представляли левые эсеры.21 К. В. Гусев считал, что социальной базой ПЛСР в период ее образования и до весны 1918 г. являлось трудовое крестьянство, а затем, -при углублении социалистической революции, ее опорой стало кулачество.22 Последнее утверждение сделано явно в духе концепций 30-х гг. Левые эсеры отражали интересы прежде всего среднего крестьянства, ставшего в результате революционных преобразований наиболее многочисленным слоем российской деревни. Однако следует учитывать и тот факт, что летом 1918 г. кулачество в ряде случаев поддерживало левых с.-р. из-за их неприятия большевистской политики в деревне, что, впрочем, вызывало тревогу и у самих левых эсеров. Вызывает сомнение и тезис К. В. Гусева, что партия левых эсеров состояла в основном из крестьянства.23 Даже анализ социального состава делегатов партийных съездов говорит о широком представительстве интеллигенции.
Вопросам гражданской войны на Урале посвящена книга уральского исследователя 0.А.Васьковского.24 В монографии достаточно объективно рассмотрена роль уральских левых эсеров в описываемых событиях. Автор справедливо указал, что они изначально активно выступали против курса на создание регулярной Красной Армии.25 В исследовании отмечена специфика развития революционных процессов в регионе. В частности подчеркивалось, что до занятия белогвардейцами уральской территории полный раздел и передел земли на Урале так и не был проведен из-за нераспорядительности местных земельных органов, в которых в то время верховодили левые эсеры (областной комиссариат земледелия возглавлял левый эсер Хотимский). В итоге безземельные и малоземельные крестьяне не успели получить землю в свое фактическое распоряжение.26 Вместе с тем, автору не удалось избежать влияния времени, в которое писалась монография. Так, выступление левых эсеров в июле 1918 г. традиционно оценивалось как контрреволюционный мятеж.27.
Существенные изменения в изучении истории российских партий и в том числе ПЛСР происходят в 70-е — первой половине 80-х гг. Прослеживаются две тенденции — с одной стороны, к созданию обобщающих исследований, с другой — к скрупулезному изучению отдельных, не освещенных или малоизученных вопросов.28 Однако и теперь утверждалось, что ПЛСР после заключения Брестского мирного договора отошла в лагерь контрреволюции, стала кулацкой партией, отстаивая их интересы, т.к. выступала против политики большевиков в деревне, отрицала существование в деревне классовой дифференциации. Выступление 6 июля 1918 г. однозначно характеризовался как антисоветский и контрреволюционный мятеж. Левые эсеры пошли на него, т.к. почувствовали, что теряют доверие масс и что «мирным» путем власть им захватить не удастся. Тем самым, левые эсеры, по словам И. Я. Трифонова, «к лету 1918 г. полностью скатились в лагерь контрреволюции» .29.
Известный исследователь истории русской революции 1917 г. Х. М. Астрахан попытался показать характер политической борьбы партий в России в переломный момент. Судьбы партий рассматривались им в связи с изменяющейся в стране обстановкой. Но революционные процессы представлены в его интересной книге как безальтернативные, а победа большевиков — как закономерность. В новых работах К. В. Гусева, П. А. Подболотова, Б. В. Леванова дана социальная характеристика партии эсеров, ее состав и численность, проанализирована политика и тактика на различных этапах развития революции. Ход и причины эволюции партии показаны двояко: с одной стороны, следствием каких процессов они являлись, с другой — как они повлияли на развитие событий.
Специалист по агарному вопросу в годы российской революции Гинев В. Н. в своей работе использовал наработки историков и экономистов при изучении вопросов, связанных с аграрной реформой. Он проанализировал разработку «Основного закона о социализации земли», занизив при этом роль поправок, вносимых левыми эсерами об уравнительном землепользовании. Рассуждая о возможных союзниках большевиков, автор отметил, что не видит более перспективных партнеров, чем левые с.-р. Однако, он обвинил их в том, «что они не сумели занять четкой позиции в вопросе о революционной власти, оставаясь во многом сторонниками „чистой“ демократии» .30.
Публикации регионального уровня, в частности Среднего Урала, выявляют особенности деятельности представителей политических партий, типичные для соответствующего региона. Материалы по истории уральских эсеров в целом и левых, в частности, проанализированы в монографии.
И.С.Капцуговича.31 Он показал, как большевики, блокируясь с левыми эсерами, добились полной изоляции правых партий и упрочения Советской власти на местах. Автор отметил, что оформление левых эсеров на Урале в самостоятельную организацию завершилось в январе 1918 г. 32 Переход к борьбе ПЛСР с РКП (б) Капцугович связывал с углублением социалистической революции в деревне. Вместе с тем,. ему также не удалось избежать влияния прежних подходов. Так, исследователь необоснованно утверждал, что осенью 1917 г. левая оппозиция в ПСР «в предчувствии исчезновения партии с политической арены и под влиянием аграрного движения более решительно выступила против поддержки Временного правительства, против империалистической войны, отрицала коалицию с буржуазией, требовала перехода земли крестьянам.33 Традиционно отмечалось, что в результате эволюции левые эсеры перешли от последовательного мелкобуржуазного демократизма к контрреволюции.34.
Известно, что с гибелью партии левых эсеров в стране началось формирование однопартийной системы, постепенно переросшей в диктатуру верхов большевистской партии. В связи с этим с середины 60-х гг. в советской историографии впервые вкачестве научной проблемы стала освещаться история образования в России однопартийной государственной системы. С тех пор сложилась обширная литература.35 В ней в основном рассматриваются вопросы о том, когда и как возникла однопартийность в России. Высказывались различные мнения: она сложилась к лету или осени 1918 г., к концу гражданской войны, в первой половине 20-х гг. При этом, придерживаясь конъюнктуры времени, авторы утверждали, что «уход» с политической арены всех небольшевистских партий и монополия коммунистической партии на власть являлись чуть ли не залогом демократичности советского строя. Доводы западных авторов о том, что после победы Октябрьской революции установилась диктатура партии большевиков, объявлялись фальсификаторскими.
Проблеме взаимоотношений левых эсеров с большевиками в высших органах государственной власти уделил внимание в своей работе Е. Н. Городецкий.36 Он проанализировал комплекс вопросов, по которым возникли споры представителей партий в период становления советской государственности. Привлечение обширного круга источников позволило Городецкому показать противоречивую позицию, занятую левыми эсерами в органах государственной власти.
Следует отметить, что, несмотря на большое количество работ, 'затрагивающих историю партии эсеров, в них не всегда уделялось достаточно внимания раскрытию идейно-теоретических и социально-политических концепций ее лидеров, их попытки подвести теоретическое обоснование под осуществляемую ими политическую линию.
Лишь со второй половины 80-х гг. начался пересмотр традиционной, порою лишенной объективности точки зрения на историю существования и гибели партии левых эсеров. Здесь можно условно выделить два направления. Представители первого, такие как А. Разгон, Л. Овруцкий, А. Литвин, А. Токарев, 37 отмечают большой, вклад левых эсеров в победу Октябрьской революции, раскрывают их реальную роль в тех событиях. О левых с.-р. уже не говорится как о контрреволюционной и кулацкой партии. • Объективно отмечаются причины расхождения левых эсеров с большевиками по вопросу заключения Брестского мира, необходимости и последствиях данного шага. Дается характеристика левоэсеровских взглядов на продовольственную политику, проводимую большевиками. Справедливо подчеркивается, в частности, что «противопоставление деревенской бедноты „трудовому крестьянству“ казалось левым эсерам бессмысленным и даже кощунственным» .38 Июльское выступление ПЛСР в 1918 г. не признается исследователями однозначно антибольшевистским и, тем более, антисоветским. Особо отмечается специфика «левоэсеровского социализма», отличие его от «большевистского». Подчеркивается, что по ряду вопросов левые эсеры стояли на' более радикальных позициях, нежели большевики.
Историки А. Разгон и Л. Овруцкий, кроме публикаций статей в периодических изданиях активно сотрудничают в подготовке разделов для сборников по истории политических партий и становлению Советского государства.39 Исследователь проблем народничества Г. Д. Алексеева рассматривает проблему постановки эсерами национального и территориального вопросов после Октября 1917 г. 40.
На материалах газетных публикаций 1917;1918 гг., воспоминаниях участников событий тех лет, документов архивов написана книга В. М. Лаврова.41 Он рассматривает деятельность Всероссийских съездов крестьянских депутатов в 1917;1918 гг., где большое влияние имели левые эсеры. Поскольку вопрос о власти, по мнению исследователя, был одним из главных, то при анализе периодики ему уделено основное «внимание. Левые эсеры представлены автором истинными защитниками крестьянских интересов, которых обманули большевики.
Нельзя не отметить фундаментальный труд И. X. Урилова, посвященный деятельности лидера левых меньшевиков Ю.Мартову. Несмотря на то, что собственно левым эсерам он уделил мало внимания, что вызвано иным предметом исследования, книга ценна наличием нового архивного материа ла, объективным взглядом на революционный процесс 1917 г. в России. Вместе с тем, Урилов ошибается, утверждая, что левые эсеры до июля 1918 г. несли равную с большевиками ответственность за все происшедшее в России, как правительственная партия.42 Ибо, известно, что они вышли из правительства еще в марте и все остальное время были в конструктивной оппозиции большевикам. Причина их выхода из СНК и состояла в том, чтобы снять с. себя ответственность за политику большевиков. А во ВЦИК они входили также как и, например, меньшевики-интернационалисты.
Особо следует выделить обобщающую работу энциклопедического характера по истории политических партий начала века, написанную группой историков во главе с В. В. Шелохаевым.43 Судьба партий, в том числе и левых эсеров, прослежена в ней с момента их зарождения и до конца существования. Дана объективная характеристика их программ, тактики, социального состава, лидеров. Авторам статей удалось уйти. от оценочных субъективных суждений. Содержание энциклопедии носит справочный характер, что отличает ее от привычных исторических исследований. Статью, характеризующую историю ПЛСР (и), написал Я. В. Леонтьев. Им называется ряд новых имен членов партии, вводится в оборот неизвестный ранее материал, касающийся судьбы левых эсеров, в том числе после июльского выступления 1918 г. Следует отметить его неоднократное обращение к истории данной партии.44.
Среди работ этого направления можно выделить и исследования зарубежных историков, изданных в конце 80-х — начале 90-х гг. на русском языке. Одной из первых была книга А. Рабиновича «Большевики приходят к власти: революция 1917 года в Петрограде» .45 В статье «Большевики и самоубийство левых эсеров» он развивает свои взгляды на русскую революцию и в частности дает характеристику развитию отношений двух партий, показывает основные причины перехода ПЛСР в жесткую оппозицию к большевиками разрыва между ними. Можно согласиться с А. Рабиновичем, что большевики были заинтересованы в изгнании своих политических соперников с политической арены, и, по сути дела, своими заявлениями на V съезде Советов спровоцировали их на необдуманный поступок — вооруженное выступление в Москве, который стал политическим самоубийством партии. Вместе с тем, нельзя согласиться с автором, что левые эсеры уже летом-осенью 1917 г. стали «независимой политической силой» .46 Ведь известно, что левые эсеры до последнего времени — IV съезда партии (ноябрь 1917 г.) не мыслили себя вне ПСР, стремясь перехватить инициативу у правых и центра. В июле 1917 г., например, после ультиматума ЦК они распустили свое Оргбюро, а в Учредительное собрание в основном шли единым партийным списком. Можно поспорить и с мнением, отстаивающим умеренность левых эсеров, которые выступали за ограничение произвола «чрезвычаек» .47 Однако, как показывают выступления левых эсеров по вопросу сотрудничества с буржуазией, по вопросу внешней политики государства (стремление экспортировать революцию за рубежи России), отношению к отдельным представителям контрреволюции, они стояли на более радикальных позициях, нежели большевики. А их умеренность по ряду вопросов объясняется прежде всего оппозиционностью по отношению к правящей партии коммунистов.
Прочно вошла в историографию о Революции 1917 г. работа французского историка Н.Верта.48 Труд выделяется взвешенной оценкой и анализом событий тех лет. Раскрывая процесс становления большевистской власти, автор в общем контексте повествования уделяет некоторое внимание и партии левых эсеров, справедливо называя их «неисправимыми утопистами». Справедливо отмечая немалую роль левых эсеров в укреплении большевистского режима, Н. Верт в то же время повторяет традиционную точку зрения на июльское выступление этой партии в 1918 г., называя его «государственным переворотом» .49.
Можно согласиться с оценкой Н. Вертом роли ВЦИК,' полномочия которого со временем все больше становились номинальными, а реальную власть приобретал Президиум этого законодательного органа, контролируемый большевиками. Вместе с тем, Верт явно недооценивает роль ВЦИК, считая, в частности, что из постоянно действующего органа он после разгона Учредительного собрания превратился во временный, собираясь раз в два-месяца.50 Протоколы ВЦИК свидетельствуют, что заседания проходили значительно чаще и регулярнее.
Отличается своей основательностью и теоретическим наполнением работа английского историка Э. Kappa «История Советской России. Большевистская революция 1917;1923», где дается анализ доктрин, выдвинутых политическими партиями. Основное внимание автор уделил спорам между большевиками и другими партиями по вопросу о характере революционного процесса в’России.51.
Основательный труд по истории Русской революции написал американский историк Р. Пайпс, представитель «тоталитарной» школы западных историков.52 Он рассматривает революцию через призму деятельности большевистской партии. Роль других политических сил, в том числе левых эсеров, отмечена как бы мимоходом. Давая ряд метких характеристик левым эсерам (например, «революционные «сорвиголовы»), Пайпс справедливо отмечает их большую роль в удержании. большевиками власти в стране. Вместе с тем, он односторонне показывает причины союза левых эсеров и большевиков, оценивая его лишь с позиции полезности большевикам. При этом как бы не замечается взаимовыгодность такого политического альянса, отрицается искренность, которая имела место, по крайней мере, на начальном этапе сотрудничества двух партий. Левым эсерам традиционно отводится роль «младшего партнера» большевиков, значение ПЛСР как самостоятельной политической силы фактически игнорируется.
Оценивая июльское выступление левых эсеров, Пайпс дает ему взвешенную оценку. Он справедливо полагает, что восстание «было не столько государственным, сколько театрализованным переворотом, грандиозной политической демонстрацией, имевшей целью зажечь „массы“, возродить в них ослабевший к этому времени революционный дух» .53 Что касается оценки роли ВЦИК в жизни государства, то можно отчасти согласиться с автором, что этот орган государственной власти мог только обсуждать действия правительства, критиковать его, не влияя серьезно на политику. А после июля 1918 г. «ЦИК превратился в номинальную инстанцию» .54 Разбор фактологических неточностей, имеющихся в указанной работе Пайп-са,. содержится в статье Л. Овруцкого: «Ричард Пайпс о левых эсерах: работа над ошибками» .55.
Близок к «тоталитаристам» представитель второго направленияспециалист по партии левых эсеров, американский историк Ю. Фельштинс-кий. В основе этого направления лежит однозначно негативное отношение к Октябрьской революции. В интерпретации событий 1917;1918 гг. автор больше ориентируется на политических противников большевиков, доверяя преимущественно их источникам.56 Он, в частности, подчеркивает, что союз с левыми эсерами, «шедший наперекор Самой природе большевизма, не мог существовать долго» .57 Однако Фельштинский не уделяет должного внимания тому, что этот союз в конце концов, при укреплении левых эсеров, становился невыгоден и последним, по крайней мере в том виде, в каком он существовал. Думается, неверно рассматривать причину союза двух партий, исходя лишь из их тактических интересов, отрицая при этом элементы честности коалиции. Фельштинский считает, что левые эсеры делят с большевиками вину за Октябрьскую революцию и за все то, что потом случилось: репрессии, подавление инакомыслия. Автор с некоторым злорадством отмечает, что в итоге они получили по заслугам: были уничтожены своими вчерашними союзниками. Нельзя также согласится с его мнением, что большевики и левые эсеры «осуществляли общую крестьянскую политику», исходя лишь из недостаточного противодействия последними, а порою и поддержки большевистских мероприятий в деревне.58.
Не имеет под собой оснований и утверждение Ю. Фельштинского, что мятеж является следствием провокации ВЧК.59 Ведь большевики не могли не считаться с фактом, что убийство Мирбаха могло вызвать германское наступление, а в тех условиях это было бы гибельно для них. А его гипотеза строится лишь на догадках и предположениях: документальных фактов, подтверждающих эту версию, нет. Приготовления и намерения левых эсеров к выступлению также опровергает его точку зрения.
Что касается работ уральских историков современного периода, то можно выделить исследования А. Н. Васильева, Г. А. Дробышева, В.В.Каплюко-ва, Н. Н. Попова, Д. В. Бугрова, Л. А. Обухова (часть работ была опубликована в первой половине 80- х гг.).60 Так, А. Н. Васильев показал различные аспекты тактики левого блока на Урале. Он отметил, что заметное влияние на развитие революционного процесса левый блок оказывал в рабочих районах края. Там, где преобладало крестьянское население, влияние принадлежало правым эсерам, а левые эсеры их поддерживали. По мнению автора, на Урале левый блок имел большую прочность, чем в центральных районах страны.
Г. А.Дробышев и Л. А. Обухов, касаясь степени влияния левых эсеров на Урале,. пришли к выводу, что позиции ПЛСР были сильны, как правило, в тех городах, где были значительные воинские гарнизоны. Они справедливо отметили, что к октябрю 1917 г. большинство солдат шло за большевиками и эсерами.61 Исследователи отметили, что благодаря блоку большевиков с левыми эсерами и другими политическими группами, Советы Урала брали власть без вооруженной борьбы. По их мнению, левый блок сложился на Урале фактически в августе-октябре 1917 г. Авторы показали, что левые эсеры и большевики сотрудничали и там, где их позиции были слабы. Л. А. Обухов отмечает, что «партия эсеров своей политикой соглашательства, колебаний, отказом от многих программных требований потеряла доверие масс. Левые эсеры, занимавшие более последовательные и революционные позиции, завоевывают основную массу крестьянства на свою сторону» .62.
Значительное внимание борьбе политических партий за влияние на солдатские массы и. Советы Урала уделил в своих исследованиях Н. Н. Попов. В его монографии и многочисленных статьях глубоко исследуются противоречивые процессы борьбы за власть.63 В работе «Бремя упущенных возможностей» историки Н. Н. Попов и Д. В. Бугров, анализируя события революции 1917 г. на Урале в целом, роли в них различных политических сил, уделили внимание взаимоотношениям партий большевиков и левых эсеров. Временем оформления левого блока на Урале авторы назвали октябрь 1917 г. Они подчеркивают, что левые эсеры, не находя понимания среди соратников по партии, стоявших правее, выразили готовность к сотрудничеству с большевиками.64 Можно так же согласиться с мнением, что левые эсеры, поддержав большевиков по ряду важных вопросов, резко усилили позиции последних. Причем для Урала был характерен переход на платформу борьбы за установление власти Советов наиболее крупных организаций эсеров.65.
Особо следует отметить работы Васьковского O.A., Заболотного Е. Б., Камынина В. Д., Тертышного А. Т., 66 в которых подробно рассматривается историография революции 1917 г. и последующих за ней событий на Урале, и в стране в целом. Так, отмечается недооценка со стороны историков положительной роли левого блока в советском строительстве. Ведь именно левые эсеры помогли большевикам окончательно завоевать на свою сторону большинство местных Советов, прежде всего деревенских, вытеснив оттуда представителей правосоциалистических партий. Вместе с большевиками они составляли основной контингент добровольческих отрядов Красной Армии.67 Авторы справедливо отмечают, что «неизбежность революционного взрыва предопределялась недальновидной политикой правительства, направленной не на сглаживание, а на обострение существовавших» социальных противоречий.68.
Таким образом, условно историографию по истории партии левых эсеров можно разбить на четыре основных периода: 1) 20-х гг., когда началось научное осмысление деятельности левых эсеров. Для немногочисленных работ этого периода наряду с введением в оборот новой фактологической базы характерны односторонний подход, несущий на себе отпечаток политической борьбы, и слабая теоретическая проработка. Отмечается положительная роль блока левых эсеров и большевиков в истории России. 2) 30-е — начало 50-х гг. — когда данная тема исследовалась слабо. Все внимание было сосредоточено на раскрытии колебаний левых эсеров, показе ее контрреволюционной сущности. 3) конец 50-х — середина 80-х гг. Для этого периода характерно преодоление одностороннего подхода, хотя влияние прежних подходов доминировало. Признавая важное значение левого блока для упрочения Советской власти, историки показывали ненадежность левых эсеров как союзников большевиков на первом этапе революции. Главный упор делался на разногласиях участников блока, положительные стороны от такого сотрудничества двух партий рассматривались недостаточно. Вместе с тем, были введены в оборот новые источники, отмечался рост интереса к внутренним закономерностям развития ПЛСР. 4) с ¦конца 80-х гг. начался современный этап изучения истории ПЛСР, для которого характерен отказ от прежних идеологических концепций советского времени, переосмысление теоретических и методологических подходов, введение в оборот новых источников.
Несмотря на достаточно частое обращение к истории партии левых эсеров в отечественной и зарубежной историографии как в специальных работах, так и в трудах, посвященных событиям 1917;1918 гг., многие стороны истории ПЛСР до сих пор не получили необходимого освещения. Это касается работы левых эсеров в ВЧК, профсоюзах, кооперации, наркоматах и других ведомствах. Нет специальных исследований и о деятельности левых эсеров во ВЦИК, их роли и степени влияния в нем, политической позиции левоэсеровской фракции, ее связи с партийной тактикой. К настоящему времени недостаточно исследована даже работа большевиков в этом органе государственной власти. 0 роли других политических партий в нем мало что известно. Те немногие имеющиеся упоминания подаются, в основном, в русле прежних заидеологизированных подходов. Деятельность ВЦИК также нуждается в дальнейшем изучении.
Работа левых эсеров во ВЦИК несла в себе множество различных аспектов (организационные моменты, законодательные инициативы, политическая подоплека при решении тех или иных вопросов, работа в различных отделах и комиссиях и т. п.), являющихся предметом самостоятельных исследований. В связи с этим, автор поставил себе цель с учетом современного уровня изучения проблемы, с привлечением нового и малоизвестного фактического материала по-возможности объективно исследовать и проанализировать События 1917;1918 гг. и роль в них партии левых эсеров через призму их политической деятельности в высшем законодательном органе государства.
В качестве задач представляется важным рассмотреть роль ПЛСР во.
ВЦИК в указанный период, показать их политическую позицию, принципиальные отличие и схожесть с большевиками по ряду наиболее важных вопросов внутренней и внешней политики Советского государства, динамику процесса взаимоотношений двух партий в рамках законодательной ветви государственной власти. Кроме того, автор стремится ответить на ряд актуальных ныне вопросов: 1) почему в России к власти пришли леворадикальные социалисты в лице большевиков и левых эсеров- 2) чем объясняется эволюция взаимоотношений большевиков и левых эсеров в политическом блоке- 3) почему в стране утвердилась диктатура большевистской партии и насколько это было неизбежно.
Таким образом, в связи с отсутствием специальных исследований, освещающих политическую деятельность левых эсеров во ВЦИК, автор диссертации попытался восполнить этот пробел на основе изучения протоколов ВЦИК, съездов Советов, архивных материалов, мемуарно-публицисти-ческой литературы, прессы, работ зарубежных и отечественных авторов. Несмотря на то, что ко многим документам уже обращались исследователи, — до сих пор, например, не уделялось должного внимания некоторым выступлениям делегатов левоэсеровских съездов, позволяющих более глубоко понять причины изменений в отношениях правящих партий, роста популярности ПЛСР, связь политики левоэсеровской фракции во ВЦИК с тактикой партии и т. п. Не рассматривались составы левоэсеровской фракции во ВЦИК, работа левых эсеров в Президиуме ВЦИК, недооценивался фактор искренности сотрудничества большевиков и левых эсеров,.особенно на начальном этапе.
Автором внесены существенные коррективы в традиционные оценки отношения левых эсеров: к Советам, к принципу «разделения властей» и проблеме «чистой демократии», к партии большевиков в различные периоды развития революции, к иным политическим партиям. Особое значение уделено политической позиции левых эсеров во ВЦИК 3-го созыва, протоколы которого не опубликованы до сих пор. Иначе освещены причины разногласий большевиков с левыми эсерами и разрыва блока двух. партий, проанализированы причины и характер левоэсеровского «мятежа» в июле 1918 г. В диссертации особо отмечается, что опора левых эсеров на среднее крестьянство была в итоге бесперспективна, подчеркивается расхождение по ряду моментов политики ПЛСР с интересами крестьянства. Радикализм левых. эсеров связывается, в том числе, с интеллигентским и возрастным составом партии. Показана неоднородность партии, более ярко выделены различные политические течения и противоречия в ней. Выделяется отчасти антигосударственный характер партии левых эсеров, преобладание революционного, «бунтарского» начала в ее теории и тактике. Анализируется влияние на политику и судьбу ПЛСР таких факторов, как российский менталитет, особенности исторического пути России.
Источниковая базу диссертации составили как неопубликованные, так и публиковавшиеся документы. Следует иметь ввиду, что изучение архивных материалов позволяет не только использовать неизвестные материалы, но и рассматривать известные факты во всей полноте, что дает возможность во многом иначе взглянуть на историю партии левых эсеров.
Без преувеличения огромный материал по теме диссертации содержится в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ). Здесь, прежде всего, следует выделить фонды: N 6978 (Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих и Солдатских Депутатов — ВЦИК первого созыва. 1917 г.) и N 1235 (Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов). При анализе протоколов и стенограмм заседаний ВЦИК четырех созывов, его Президиума прослеживается работа не только самих органов, но и тех фракций, которые входили в их состав, деятельность отдельных членов Советского парламента, в том числе и левых эсеров. Раскрывается политическая позиция, вклад в решение тех или иных вопросов. К примеру, по настоящий’момент не опубликованы протоколы заседаний ВЦИК Ш-го созыва, где численность левоэсеровской фракции была как никогда высока.
Без изучения этих материалов невозможно, в частности, проследить позицию левых эсеров во ВЦИК во время подготовки и заключения Брестского мира. Выступления левых эсеров во ВЦИК позволяют оценивать позицию этой партии как последовательно интернационалистическую, а по ряду вопросов даже более радикальную, чем большевистскую.
Уникальные материалы содержатся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). В фонде N 564 (Центральный Комитет Партии Левых Социалистов-Революционеров (Интернационалистов). 1917 — 1921 гг.) хранятся стенограммы и протоколы II и III съездов ПЛСР. Они раскрывают позицию руководства, местных организаций, внутрипартийную борьбу по вопросам заключения Брестского мира, продовольственной политике, различным проблемам развития революции и государства. Характеризуются отношения левых эсеров и большевиков. Исходя из хранящихся в Фонде документов, можно проследить теоретическую базу ПЛСР, ее эволюцию по сравнению с программой ПСР. Стенограммы партийных съездов, в частности, раскрывают причины июльского выступления ПЛСР, показывают, что левые эсеры по мере укрепления своих позиций, не удовлетворяясь «вторыми ролями» стремились оттеснить большевиков от власти. В другом свете предстает характеристика левых эсеров как сторонников «чистой» демократии и разделения властей, что не соответствовало действительности. В основе такой позиции лежали прежде всего амбиции партии, неспособной в желаемой мере влиять на государственную политику.
Документы фонда N 274 (Центральный Комитет Партии Социалистов-Революционеров (эсеров). 1901 — 1923 гг) позволяют проанализировать политику партии эсеров (ЦК — прежде всего), ситуацию в ней в 1917 г.: накануне и после Октябрьского восстания. Прослеживается позиция эсеровской фракции в Учредительном собрании, их отношение к левым эсерам. Интересны по своему содержанию и наличию малоизвестных фактов протоколы заседаний фракции эсеров Петросовета с 12 июля 1917 г. по 18 мая.
1918 г., протоколы (к сожалению единичные экземпляры) исполкомов Петроградского, Центрального и других Советов Р. и С.Д., малоизвестные рукописи левых эсеров, материалы III съезда ПСР, документы военной организации ПСР.
Фонд N 657 (Редакция газеты «Дело народа» (орган ЦК ПСР.- 1917 -191−8 гг.) содержит письма в редакцию газеты «Дело народа». Они дают определенный срез мнений сторонников эсеровской партии, позволяют выявить взгляд представителей социальной базы партии по тем или иным вопросам развития революции.
Фонд N 282 (Партия «Революционного коммунизма». 1918 — 1920 гг.) содержит не только материалы данной партии, но и позволяет оценить положение в рядах ПЛСР после июльского 1918 г. выступления в Москве, становление новой организации, созданной бывшими левыми эсерами.
0 работе уральских левых эсеров, их взаимоотношениях с большевиками, а также о деятельности центральных органов партии дают представление материалы, хранящиеся в Центре Документации общественных Организаций Свердловской обл. (ЦД00 СО) (особенно фонды: N 4 (Свердловский областной комитет КПСС) и N 41 (Свердловский (Уральский) истпарт). В частности, интересные материалы содержатся о позиции левых эсеров по отношению к меньшевикам и эсерам в начале 1918 г., заключающуюся в вытеснении их из местных органов власти, об отношении уральских большевиков к левым эсерам после июльского выступления в Москве.
Архивные материалы Уральской организации эсеров, хранящиеся в Архиве УФСБ РФ по Свердловской обл. (Оп.1, д. 2.), дополняют данные о деятельности эсеров на Урале, характеризуя, прежде всего, их работу в период конца 1917 — начала 1918 гг. Политику органов власти к небольшевистским партиям в целом, и левым эсерам в частности, раскрывает «Справочник N 1 по антисоветским партиям», хранящийся в том же архиве (Оп.1, д. 7).
Услышать «голос времени», дополнить некоторые исторические факты и события, оценить позицию левых эсеров, их союзников и соперников, помогает периодическая печать, выходившая в 1917 — 1918 гг. Здесь следует отметить прежде всего «Известия ЦИК и Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», «Известия Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов», орган ЦК ПСР «Дело народа» — левоэсеровскую печать: «Знамя труда», «Наш путь» (Екатеринбург), центральный журнал «Наш путь» и другие издания. Так, благодаря публикациям «Известий ЦИК» формируется более полное мнение о работе ВЦИК Советов, его фракций, отдельных членов.• «Известия ВСКД» уточняют специфику работы съездов крестьянских депутатов, их Исполкомов, роль в этих органах левых эсеров. Левоэсеровская печать характеризует официальную позицию ПЛСР по тем или иным вопросам жизни страны, борьбу мнений и течений внутри партии.
Вместе с тем, следует отметить необходимость осторожного, крити-' ческого подхода при чтении прессы революционных годов. Комментарии тех или иных событий, их оценка требует перепроверки, так как во время политической борьбы периодическая печать в большей степени, чем обычно, несет на себе отпечаток идеологического противостояния, пропаганды. Это, как известно, — в силу партийной и политической конъюнктуры, искажает объективность подачи материала.
Другой острой проблемой при изучении периодики начала века является ее доступность. Отсутствие полных подборок газет периода Русской революции в большинстве библиотек и архивов, плохая сохранность, что вполне объяснимо в силу прошедшего времени, — все это затрудняет использование прессы при исследовании той или иной исторической проблематики. В связи с этим, было бы целесообразно начать публикацию газет в книжном варианте, что не только бы позволило сохранить их для потомков, но и обеспечило более полное введение в научный оборот газетных материалов.
Богатый фактический материал, раскрывающий позицию левых эсеров, их деятельность в советском парламенте, дают опубликованные протоколы заседаний' ВЦЙК 11-го, 1У-го и У-го созывов. При работе над диссертацией автором были проработаны также стенографические отчеты и документы съездов Советов (с 1-го по У1-й), Всероссийского Совещания Советов Рабочих и Солдатских депутатов (апрель 1917 г.), Всероссийского Учредительного. собрания, которые позволили выявить позицию и взгляды левых эсеров во время указанных форумов, их эволюцию. Важное значение при изучении истории партии левых эсеров имеют протоколы I съезда ПЛСР, изданные в 1918 г. Они дают представление об организационном становлении этой партии, разрыве с ПСР, показывают роль левых эсеров, их позицию во время октябрьских событий 1917 г. ив первый месяц становления Советской власти.
Однако все указанные документы издавались лишь один раз: основная масса почти сразу после события (за исключением стенограммы Учредительного собрания). Естественно, это негативно отразилось на количестве дошедших до нас экземпляров, их сохранности и качестве, что затрудняет изучение истории зарождения Советского государства. Представляется крайне необходимым переиздать эти редкие издания, сделать их более доступными для исследователя и читателей.
О работе органов государственной власти (СНК, ВЦИК, ВРК и т. п.) в первые месяцы революции, ситуации в стране, роли тех или иных политических сил дают определенное представление документы, содержащиеся в различных сборниках, посвященных тому периоду истории. В частности, документы и материалы Петроградского ВРК, Декреты Советской власти, партийныелистовки и т. д.69 Особо следует выделить материалы, содержащиеся в «Красной книге ВЧК» и имеющие огромное значение для изучения подготовки, хода и результатов июльского выступления левых эсеров в Москве в 1918 г. 70 Вместе с тем, особо следует учитывать односторонний подбор документов в этом сборнике, что вполне понятно в условиях складывающейся однопартийной диктатуры в стране. Окончательный достоверный вывод о левоэоеровском выступлении сейчас навряд ли можно сделать: нельзя исключать подчистку и уничтожение некоторых документов того времени в архивах. В любом случае необходимо дальнейшее изучение проблемы, в том числе используя архивы ФСБ РФ.
Важное место в ряду источников занимают документы коммунистической партии, статьи и речи В. И. Ленина, других руководителей большевиков. Они расширяют не только фактологическую базу, но и дают развернутые оценки левым эсерам, и событиям того времени правящей партией. При этом следует учитывать принцип партийности таких оценок, что порою отрицательно сказывалось на объективности суждений. Поэтому к этим источникам следует относиться как к документам, на страницах которых проявляется весь накал политической борьбы в революционный период. Так, оценка левых эсеров В. И. Лениным менялась в соответствии с конкретной исторической обстановкой. Характеризуя левых эсеров как представителей мелкой буржуазии, он осенью 1917 г., в период подготовкивооруженного восстания, называет их «деятельными, живыми силами» мелкобуржуазной демократии.71 По его мнению большевики в союзе с левыми эсерами имели «несомненное большинство в стране» .72 Подобное утверждение все же представляется некоторой натяжкой, ибо, как показали выборы в Учредительное собрание, такого большинства у них не было.
В период сотрудничества в правительстве Ленин неоднократно отмечал верность ПЛСР «интересам трудящегося крестьянства», 73 подчеркивая честность коалиции, 74 не забывая в моменты разногласий упрекнуть их за колебания и соглашательство с правыми социалистами.75 После выхода левых эсеров из СНК, лидер большевиков критикует их за мелкобуржуазные колебания, отход от интересов крестьянства, пособничество правым партиям.76 В политической полемике Ленин явно передергивает факты, приписывая левым эсерам протесты против продовольственной диктатуры, хлебной монополии, борьбы с кулаком и т. д. Ведь известно, что те выступали лишь против крайностей, сопровождавших продовольственную политику большевиков. Не соответствует действительности и ленинская оценка ле-воэсеровского выступления в июле 1918 г., который характеризуется не иначе как «гнусной авантюрой и предательской изменой», 77 осуществленной в интересах «белогвардейцев,. помещиков и капиталистов» .78.
Вместе с тем, нельзя не согласиться. с некоторыми, очень меткими характеристиками левых эсеров, данными В. И. Лениным. Это, касается прежде всего отсутствия выработанной четкой политической линии у левых эсеров, попыток следования за своим электоратом, чьи мелкобуржуазные интересы менялись в критические моменты истории, преобладания в ПЛСР личностей, чья верность революции не вызывает сомнения, но для которых характерен авантюризм, истеричность, вера во фразу, она решила «серьезный и тягчайший вопрос под давлением чувств, только с точки зрения чувства» .79 По истечении времени, Ленин более объективно оценил роль левых эсеров в революции, говоря о лидере ПЛСР П. Прошьяне: «А все же таки Прошьяну довелось до июля 1918 г. больше сделать для укрепления Советской власти, чем с июля 1918 г. для ее подрыва» .80 Думается эту оценку можно распространить на всю партию.
Существенно дополняет источниковую базу исследования мемуарная литература, статьи и работы участников и свидетелей тех событий, дающие не только богатый фактологический материал, отсутствующий в архивах, но и своего рода самооценку эпохи.81.
Особенно хотелось бы выделить работы Н. Суханова «Записки о революции» и Л. Троцкого «История русской революции» .82 Содержащийся в них материал подробно описывает события революции, выявляет позиции политических лидеров широкого партийного спектра на разных этапах революции. Эти работы не просто воспоминания участников революционного процесса, — их можно рассматривать и как исторические труды. Например, оба очевидца дают яркую характеристику I съезду Советов, участия в нем представителей политических партийиюльским событиям 1917 г. Ценны сведения Троцкого, касающиеся подготовки Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, расклада и позиции политических сил. Воспоминания Суханова воссоздают живую атмосферу работы Предпарламента, деятельности в нем левых эсеров.
Работа одного из бывших левоэсеровских лидеров И. Штейнберга «От февраля по октябрь 1917 г.» дает возможность посмотреть на события Русской революции глазами представителя изучаемой партии.83 Автор в общих чертах раскрыл историю деятельности левых эсеров в период двоевластия и подготовки Октябрьского переворота, объяснил позицию интернационалистического крыла эсеровской партии в различные периоды революции. Так, говоря о причинах позднего разрыва левых эсеров с ПСР, он отметил, что они до последнего момента надеялись завоевать большинство в партии, имя которой было популярно, и легче было выпрямить политическую линию старой партии, чем создать новую.84.
Вместе с тем, при использовании мемуарной литературы, необходимо делать поправку на определенный субъективизм авторов, что вполне объяснимо, исходя из их личного участия в описываемых событиях. Для «проигравшей» стороны характерно самооправдание, для «победителей» — завышенная самооценка. К примеру, Л. Троцкий, характеризуя подготовку к Октябрьскому восстанию неизменно преувеличивает свою роль как руководителя Петроградского Совета и преуменьшает значение Ленина, других руководителей большевиков, а левым эсерам отводит роль ведомых, отрицая тем самым наличие у них самостоятельной позиции. Автор, в частности, отмечает, что левый эсер П. Лазимир был поставлен во главе ВРК, чтобы подчеркнуть советский, а не партийный характер этого органа. При этом он заявляет, что левые эсеры в ВРК практически не работали, а он сам являлся фактически^ руководителем Комитета.85 Однако отмеченные недостатки нисколько не отрицают научной ценности мемуарных источников.
Принципы, которых мы пытались придерживаться, — это принципы историзма и научной объективности. Первый принцип дает возможность изучать политические явления и факты как в тесной связи с той конкретной исторической обстановкой, в которой они возникли и действовали, так и в их качественном изменении на различных этапах развития. Принцип научной объективности требует ухода от партийного и иного идеологического влияния, рассмотрения фактов и явлений во взаимосвязи.
В связи с этим в работе делается попытка уйти как от инерции заи- ' деологизированного мышления, апологетики и стереотипов советской историографии, так и от нигилистического подхода последних лет по отношению к собственной истории. Особый акцент в исследовании делается на личностном факторе, ранее явно недооцениваемому советской историографией. Ведь партия левых эсеров не являлась монолитной организацией. В ней работали живые люди с различными взглядами и судьбами, шла борьба течений и мнений по вопросам развития революции.
При изучении проблемы исследователь исходил из понимания того, что приверженность какой-то одной методике неизбежно упрощает изучаемую тему, подгоняет факты под выбранную теорию. Ведь не секрет, что раньше методологии придавали слишком большое значение, поставив ее над самим исследованием. А с конца 80-х гг. заговорили о методологическом кризисе, но выход из него видели в замене одной парадигмы другой. Поэтому при написании диссертации упор был сделан на сбалансированности исследовательских методик.
Было бы ошибкой слепо следовать вошедшему в моду в конце 80-хначале 90^х гг. «цивилизационному» подходу, однако и понять российскую революцию во всем ее многообразии без изучения особенностей исторического развития России невозможно. Для уяснения российской самобытности невозможно обойтись без теории модернизации, которую в цивилизацион-ном, культурулогическом плане рассматривает в своих исследованиях А. С. Ахиезер.86 Несмотря на дискуссионность этой теории, ее схематичность, порою приводящей к подмене конкретно-исторической трактовки глобально-культурологической, она в общих чертах дает понимание логики развития российского общества. В то же время, изучая роль рабочих в революционном процессе, было бы неверным полностью отвергать классовый подход марксистской теории, хотя перенос этого подхода на российское крестьянство внес бы путаницу в понимание его природы, неидентичную сущности мелкой буржуазии в классической марксистской теории. 'Вместе с тем положения этой теории о революционных процессах работают в той или иной степени и на российском пространстве. Чтобы понять побудительные мотивы, двигавшие народные массы к тем или иным действиям в революции 1917 г., их симпатии различным политическим партиям, недостаточно исходить лишь из причин социального характера или специфики российского мировоззрения, необходимо рассматривать проблему и с точки зрения психологии как масс, так и отдельного человека, пытавшего реализовать в ходе революции свои собственные «шкурные» интересы.
Таким образом, при написании работы был отдан приоритет системности научных подходов, отказу от следования какому-то одному из них. В основу диссертации был положен проблемно-хронологический метод исследования,.
Все даты в исследовании до февраля 1918 г. даются по старому стилю. Текст, имеющий отношение к приложениям, помечен значком (*).
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.
Заключение
.
Левые эсеры, зародившись как интернационалистическое течение в ПСР в годы Первой мировой войны, к осени 1917 г. представляли из себя достаточно мощную силу, став, по сути дела, партией в партии. Представители левого крыла партии эсеров, несмотря на свою малочисленность, приняли активное участие в формировании Советов не только на местах, но и на центральном уровне. Они являлись делегатами съезда Советов крестьянских депутатов, съезда Советов Рабочих и Солдатских депутатов. Их представители были избраны во ВЦИК Советов Р. и С.Д., его Бюро, активно работали там, хотя и не оказывали существенного влияния на их позицию.
С первых дней Февральской революции эсеры-интернационалисты выделялись отличной от официальной точкой зрения на проблемы власти, войны и мира, земельному вопросу. Являясь противниками коалиции социалистов с буржуазией, требуя скорейшего заключения мира, немедленного решения земельного вопроса левые эсеры по большинству вопросов выступали совместно с большевиками. Однако, критикуя соглашение о создании коалиционной власти, левое течение эсеров не ставило вопроса о переходе всей власти к Советам, а признавало лишь ответственность правительства, в котором не будет места представителям буржуазных классов., перед ними. Во время июльских событий 1917 г. левые эсеры присоединили свой голос в поддержку большевистского требования передачи всей власти Советам. Их влияние в массах росло, тогда как авторитет эсеров центра и правых неуклонно падал, что, в частности, выразилось в увеличении представительства левых в Советах. Левые эсеры были более последовательны в осуществлении программы партии, чем правые и центр ПСР. Интернационалистское крыло ПСР осталось верным положению, что русская буржуазия реакционна и поэтому классический тип буржуазной революции в России невозможен.
Правые эсеры и меньшевики были неспособны, да и не желали взять на себя ответственность за вывод страны из кризиса. Они считали, что во главе государства теперь должна стоять буржуазия, хотя та уже летом 1917 г. заняла контрреволюционные позиции. Саботируя демократические преобразования, уходя от решения острейших вопросов жизни общества она показала непонимание реальной ситуации и отсутствие перспективного мышления. В итоге же буржуазия, в коалиции с эсерами и меньшевиками, погубила и себя, и буржуазный строй. Впрочем, эти проблемы (война, передача земли крестьянам, национальное освобождение, преодоление хозяйственной разрухи и т. п.), завязавшись в тугой узел, уже не поддавались разрешению реформистским' путем. Россия оказалась в 1917 г. на грани национальной катастрофы. Социальная база либеральных, нетрадиционных слоев общества была настолько ограниченной, что в результате краха государственности в 1917 г. она не смогла противостоять реваншу традиционализма, во главе которого встали радикальные социалистические партии.
Октябрьская революция перехватила февральскую инициативу, придав ей более радикальный оттенок. На II съезде Советов Рабочих и Солдатских Депутатов левые эсеры вошли в сформированный Советский парламентВЦИК, став в нем второй по численности фракцией. Они на паритетных началах с большевиками возглавили отделы законодательного органа. В ноябре 1917 г. левые эсеры организационно оформились в самостоятельную партию. Именно левоэсеровская фракция ВЦИК стала базой для ее формирования. С самого момента своего образования партия левых эсеров была вовлечена в водоворот грандиозных исторических событий и не успевала осмыслить саму себя. Руководящие круги партии отдавали все свои основные силы советской, государственной работе, оставляя партийную на вторых роляхЭто впоследствии сыграло отрицательную роль для ПЛСР, которая пользуясь достаточно большим влиянием в стране, оказалась при этом организационно слаба, что ярко проявилось при политическом противоборстве с большевиками, особенно после июльских событий 1918 г.
Имея достаточно сильные позиции во ВЦИК, левые эсеры первоначально заставляли большевиков считаться со своим мнением. Так было в начале переговоров с Викжелем по вопросу о формировании «однородного социалистического правительства», во время принятия Закона «О социализации земли», включения представителей ПЛСР в состав ВЧК. Наконец, численность левоэсеровской фракции ВЦИК 3-го созыва ненамного уступала большевистской и была сформирована не на паритетных началах, а «по степени влияния» .
Выступая по ряду вопросов в качестве оппозиции большевикам, имея зачастую особое мнение (подчинение ВСНХ ВЦИКу, ВЧК — Наркомюсту и т. п.), левые эсеры поддерживали их по наиболее принципиальным. Они участвовали в создании рабоче-крестьянской армии, формировании органов государственной власти и проведении в жизнь ее решений на местах. При этом правотворческая деятельность ВЦИК, порой вслед за СНК, носила несколько хаотичный характер: важные законы (0 суде, о рабочем контроле) принимались наряду с малозначимыми на общероссийском фоне того сложного времени (о нормах оплаты труда железнодорожников). По сути дела, характер принимаемых декретов был отражением становления новых форм государственной власти.
Многопартийный ВЦИК проявлял известную политическую активность. Порой между ним и СНК возникали трения, для доработки некоторых декретов образовывались согласительные комиссии. СНК фактически с. самого своего возникновения объединил в себе и законодательную, и исполнительную власть. ВЦИК мог обсуждать и критиковать действия правительства, в том числе и законотворческую, отчасти даже влиять на этот процесс. Однако со временем большевики, имевшие во ВЦИК большинство, блокировали все законодательные инициативы и попытки ограничить «произвол» СНК со стороны своих политических оппонентов в Советском парламенте. Поэтому оставленное за ВЦИК право контролировать Совнарком, сменять наркомов и правительство явилось не более чем формальностью. Однако, несмотря на номинальность своих полномочий, ВЦИК оставался своеобразным политическим барометром настроений в обществе (после июня-июля 1918 г., когда все небольшевики были практически удалены из его состава, роль ЦИК лишилась окончательной самостоятельности, став «придатком» СНК, придавая Советскому. государству видимость наличия парламентской демократии).
Во время работы ВЦИК III созыва все в большей степени проявлялось умаление его роли со стороны СНК. ЦИК по большому счету ограничил свою деятельность лишь голосованием декретов, предлагавшихся ему на формальное утверждение Советом Народных Комиссаров, иногда даже задним числом после их фактического проведения в жизнь.' Во ВЦИК IV созыва фракция большевиков формировалась из сторонников ратификации, левые эсеры уже получили свои места согласно пропорциональной численности делегатов IV съезда Советов. Их фракция сильно уменьшилась. Такой подбор, естественно, влиял на исход голосований явно не в пользу левых эсеров. Отсюда и их предложения, касающиеся организации прямых выборов во ВЦИК.
В целом работа ВЦИК характеризуется доминированием мнения большевиков, позиции других фракций решающего значения не имели. Решения проводились в интересах большевистской партии (особенно это характерно для ВЦИК IV созыва). Деятельность ВЦИК заключалась в формальном рассмотрении законов, т.к. проекты декретов, вносимые наркомами, утверждались большинством голосов, несмотря на протесты оппозиции.
Левые эсеры на словах стояли за строгое соблюдение законности, принциповдемократии и разделения властей. Причем законодательная власть, по их мнению, должна доминировать над исполнительной. И вообще, массы сами должны обустраивать свою жизнь. Однако, в основе этой позиции лежали, прежде всего, амбиции из-за фактического отстранения от действенного управления государством: в СНК, даже после вхождения в него левых эсеров, их влияние не было определяющим, а ВЦИК, в котором они при блокировании с частью большевиков (в этом смысле показательны переговоры с Викжелем) могли оказывать определенное влияние на конечное решение, оставался на второстепенных ролях.
Подобное неравноправное положение и отсутствие реальной возможности влиять на государственную политику вызывало у левых эсеров желание перехватить политическую инициативу у большевиков, быть не «ведомым», а «ведущим» в процессе революционного творчества.
Резкие расхождения между двумя союзными партиями вызвало заключение Брестского мира, который еще больше ухудшил экономическую и продовольственную обстановку в России. Зимой-весной 1918 г. резко обострилось экономическое положение. Новая власть не смогла остановить нараставший кризис в промышленности. В этих условиях стремительно размывалась основная социальная опора большевиков — рабочий класс.
В результате большевики были вынуждены проводить продовольственную политику, непопулярную у. большинства крестьянства. Ситуацию усугубил курс на раскол деревни и проведение в ней социалистических преобразований. В результате проводимых мероприятий был нанесен удар по интересам среднего крестьянства — основы тогдашней деревни — и был разрушен тезис эсеров о «едином трудовом крестьянстве». Летом 1918 г. на почве продовольственной политики проявились противоречия между рабочим классом и широкими слоями трудящегося крестьянства. Большевики выражали в конечном счете растущее недовольство пролетариата, а левые эсеры — колеблющееся положение среднего крестьянства. Иная политика левых эсеров в отношении деревни привела бы к тому, что они стремительно начали бы терять социальную базу своей партии.
Единственный выход из создавшейся ситуации левые эсеры видели в осуществлении мировой революции и помощи России западным пролетариатом. Революция в национальном масштабе ими не мыслилась. Брестский мир не только' являлся ударом по патриотическим чувствам и «отдавал» немцам рабочих и крестьян оккупированных районов, но и оттягивал мировую революцию.
Блок с левыми эсерами помог большевикам укрепиться у власти, позволил вести сравнительно демократичную и мирную борьбу за большинство в крестьянских Советах, хотя и без гарантии успеха, поскольку там сохраняли серьезные позиции и правые эсеры. Сравнительно бескровная победа Октябрьского переворота явилась следствием исторического компромисса рабочего класса с крестьянством, и олицетворяющих их партий большевиков и левых эсеров.
Кратковременный правительственный союз большевиков с левыми эсерами, заключенный в ноябре 1917 г. и длившийся всего немногим более трех месяцев, был отчасти тактическим шагом. На этот компромисс большевики пошли не только вследствие признания левыми эсерами «программы Второго съезда Советов» (это была официальная мотивировка компромисса), но и' вследствие расчетов использовать своих союзников для получения опоры среди крестьянства. Однако и левые эсеры стремились извлечь из партийного союза выгоду, ибо понимали, что на этапе формирования партии без союза с коммунистами, за которыми действительно стояли широкие массы населения, прийти к власти было бы невозможно. При этом, было бы ошибочно сводить этот партийный альянс лишь к тактическим расчетам: в его основе лежали более глубокие причины, в частности, близость взглядов на развитие революции. Отрицать искренность коалиции на ее первоначальном этапе было бы неверно.
Однако союз рабочей и крестьянской партий, мог сохраниться только при отходе РКП (б) от программных марксистских положений о диктатуре и гегемонии пролетариата, национализации земли, исключительно государственном или коллективном ведении сельского хозяйства (либо наоборот, отказом от своих программных принципов со стороны левых эсеров). Наконец, само сосуществование с крестьянской партией грозило большевикам оттеснением от власти в результате выборов на Всероссийские съезды Советов, так как подавляющее большинство избирателей составляли крестьяне (на что и рассчитывали лидеры левых эсеров).
Все это обусловило изменение политики РКП (б) по отношению к крестьянству, к власти Советов в деревне и левым эсерам. Элементарный инстинкт самосохранения партии у власти диктовал большевикам изменение позиции к своим вчерашним соратникам, направленной на отстранение их от участия в политической жизни страны.
Было ясно, что эсеровская программа социализации земли, провозглашенная Декретом о земле и Законом о социализации земли не выполняется. Происходит передача власти от сельских (крестьянских) Советов, где позиции большевиков были непрочными, к контролируемым ими комитетами бедноты и продотрядам городских рабочих. Большевики ответили отказом на. высказанное в мае желание левых эсеров вновь возглавить наркомат земледелия, что поставило окончательный крест на правительственном блоке двух партий: большевики, по сравнению с осенью 1917 г., окрепли и не нуждались в строптивом союзнике.
Следует отметить, что положение у левых эсеров было сложное, ибо опираясь на среднее крестьянство, они не имели будущего: так как этот слой, стремящийся к стабильности, мог в конце концов пойти против своих «покровителей», чьи лозунги и требования отнюдь не отличались умеренностью. В. И. Ленин понимал опасность развития событий по такому сценарию: от среднего крестьянства исходит угроза для пролетарской революции, поэтому большевики должны опереться на беднейшее крестьянствополупролетариев. Следовательно, в результате гражданской войны в деревне, необходимо победить класс мелких собственников в лице кулачества и середняков, которые могли бы стать социальной базой русской Вандеи.
Идя на июльское выступление, левые эсеры исходили из того, что нарушив мир с Германией, они вызовут революционную войну, которая подтолкнет мировую социальную революцию. Тем самым грабительская политика в отношении крестьянства потерпит крах, и левые эсеры вместе с большевиками вновь будут участвовать в революционном процессе плечом к плечу. Этот шаг левоэсеровской верхушки был обусловлен не только несогласием с сепаратным миром (левые эсеры продолжали сотрудничать с большевиками после заключения мира и выхода из СНК), сколько ставшим очевидным изменением и внутренней политики РКП (б). При этом, ни о каком насильственном свержении большевиков не было и речи. Тем более данное выступление не было направлено против власти Советов.
После 6−7 июля 1918 г. конструктивная оппозиция большевикам была ослаблена и быстро сошла на нет. В условиях гражданской войны и экономического кризиса большевики развязали себе руки от парламентской борьбы с оппозицией, воспользовавшись июльским выступлением левых эсеров. Еще. недавно достаточно мощная политическая сила, вторая по влиятельности и численности после РКП (б), стала стремительно уходить с политической арены, открывая путь партии, для которой революционный максимализм был характерен в меньшей степени, чем для ПЛСР.
Большевики оказались меньшими интернационалистами, нежели левые эсеры. Их прагматизм был ближе русскому народу, нежели революционный романтизм левых эсеров, доходивший порою до авантюризма. Участие левых эсеров в социальном перевороте конца 1917 — начала 1918 гг. было во многом обусловлено самим типом этих людей. Большевикам, а точнее революции, на первоначальной стадии разрушения старого строя были необходимы сверхреволюционные пассионарии — левые эсеры, анархисты и т. п., которые по ряду вопросов несомненно были левее большевиков. Но когда они встали на пути созидания нового строя в большевистском понимании, их безжалостно устранили. В революциях наиболее пассионарные слои выбывают первыми — это характерно для всех революций. Энергия народа в начале 20-х гг. пошла на убыль. Он устал от войн, разрухи и голода и был согласен на режим, обеспечивающий хоть какое-то стабильное существование. В этих условиях пассионарии революции — левые эсеры были обречены на исчезновение.
В целом, разрыв коалиции большевиков и левых эсеров имел трагические результаты для дальнейшего развития Советского государства. Лишившись легальной оппозиции, партия большевиков пошла по пути установления однопартийной диктатуры. Наряду с объективными причинами огромную роль сыграл и субъективный фактор: летом 1918 г. как левые эсеры не поняли большевиков, так и большевики не услышали левых эсеров. Ни у тех, ни у других не было ни опыта, ни терпения, да и желания уступать своим оппонентам по тактическим соображениям ради стратегического выбора. Интеллигентский характер политических партий в России обусловил высокую степень конфликтности в отношениях между ними. Интеллигенция исходила из конструируемого ею абстрактного идеала и сравнительно мало интересовалась реальными возможностями страны и населения. Каждая партия претендовала на монополию собственного варианта национального развития, считала истиной только собственную позицию, а потому стремилась к политическому лидерству.
Следует отметить, что возможности серьезных альтернатив в 1917 г. были минимальны. Революция 1917;го в тех условиях была неизбежна так же, как и приход большевиков к власти. Альтернатив в смысле социально-экономической предопределенности в то время у страны не было. Социальный переворот в 191.7 г. был неизбежен — никакого решения аграрного вопроса, выхода из войны другим путем, по соглашению с буржуазией, в тех условиях не существовало. Не большевики (или левые эсеры) навязали революцию громадной стране. Корни революции заключались в устарелости всего политического и социально-экономического строя России.
Другое дело — политическая альтернатива, которую почти на каждом повороте истории этого периода воплощали различные политические силы и фигуры. Речь могла идти о той или иной политической форме, в которой проявлялся, пробивал себе дорогу обусловленный объективными экономическими и культурными факторами социально-экономический курс. Левые эсеры, в данном случае, уступили большевикам. Тем не менее, в случае победы они вынуждены были бы повторить пройденный их оппонентами путь, пусть и’с различными нюансами. Иначе бы они проиграли. Видный деятель анархистского движения в России начала XX века В. М. Волин (Эйхенбаум) отмечал: «. если бы левые эсеры достигли власти, их действия неизбежно были бы точно подобны действиям большевистской партии. Подобная политическая система неизбежно привела бы к тем же результатам» .1.
Стремление ПЛСР «усидеть на двух стульях», избежать крайностей при решении ряда вопросов (борьба за «однородное социалистическое правительство», отношение к террору, запрет небольшевистских партий и т. п.) не могло не привести к гибели партии. Сама «срединность» позиции левых эсеров противоречила дуальному восприятию мира крестьянством и не позволила им стать своими для большей части российского народа. Как это не парадоксально, но большевикам удалось то, что не смогли народники: они смогли приспособиться к расколу между народом и носителями новой программы социального переустройства, уничтожить видимость этого раскола, что, в конечном итоге, и обеспечило им победу.
Левые эсеры воплотили в себе противоречивость российского общества. Они сочетали в себе две несовместимый вещи: с одной стороны, отстаивали принципы традиционной цивилизации (отсюда призывы к децентрализации, перенос решения проблем на местный уровень, т. е. они отстаивали попытки локальных миров сокрушить государство), с другой — они разрушали этот же локализм, стремясь заставить крестьянство участвовать в решении глобальных проблем (мировая революция, революционная война и т. п.). Левые эсеры не учли специфики крестьянского мировоззрения, которое не выходило за пределы локального общества. Крестьяне в силу традиционного, веками сложившегося восприятия мира не способны были решать проблемы большого общества. Перефразируя А. Ахиезера,.можно сказать, что уровень абстрактности, обобщенности их представлений не соответствовал тем смыслам, с которыми обращались к ним левые эсеры.2.
В тех конкретно-исторических условиях лишь большевики смогли сыграть цементирующую роль в государстве, укротив центробежные тенденции. Тем самым левые эсеры были обречены на поражение в силу специфики российской истории, ее самобытности.
Левые эсеры, уйдя с политической сцены, унесли с собой дух романтического революционаризма. На смену им пришли большевики, для которых ¦ идеи государственности стояли на первом месте по сравнению идеалами мировой революции, что особенно проявилось в период «правления» И. В. Сталина, уничтожившего этот революционный романтизм и внутри партии коммунистов. Конкретизируя, можно добавить, что левые эсеры являлись носителями общинно-демократических традиций, а большевики — традиций государственных, несмотря на всю свою фразеологию об отмирании государства при строительстве коммунизма. Столкновение двух традиций, как показала история, привело к победе последней.
1 Volin. The unknown revolution. (1917;1921). Montreal, 1975, p. 257.
2 Ахиезер A.C. Россия как большое общество. С. 10.
