Политическая жизнь российского казачества: история становления, основные источники и тенденции развития (конец 1980-х – конец 2000-х гг.)

Актуальность темы

обусловлена растущим общественным и научным интересом как к истории казачества вообще, так и к его роли в общественно-политической жизни государства в 1990;е — 2000;е гг. в частности. На протяжении нескольких веков казачество играло активную роль в обустройстве Российского государства.

Современное движение за возрождение казачества, заявляя о своём стремлении участвовать в определении социальной, экономической и оборонной стратегии государства, в то же время оказывало достаточно сильное влияние на этническую, управленческую, хозяйственную и культурную политику в различных регионах государства1.

По оценкам специалистов2, на сегодняшний день в России может насчитываться от 2 до 7 млн. человек, причисляющих себя к казакам. Согласно материалам Всероссийской переписи населения, проведённой в 2002 г., «казаками» по национальности назвали себя более 140 тыс. человек. Согласно Справке к «Концепции государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества» от 3 июля 2008 г. 3, в Государственном реестре казачьих обществ России к 2008 г. насчитывалось более 740 тысяч казаков, объединённых в 10 войсковых и 6 отдельных окружных казачьих обществ. По мнению некоторых исследователей4, именно массовая база казачьего движения, политическая роль которой усиливалась военизированной организационной структурой и дисциплиной, делала казачество одной из самых значитель.

1 Мациевский Г. О. Возрождение политической жизни кубанского казачества (конец 1980;х — 1990;е гг.): дис.. канд. ист. наук. Армавир, 2002.

Современное российское казачество: политический, социальный, экономический портретанализ тенденций и прогноз развития государственной службы российского казачества: Сборник материалов по результатам социологического исследования / Ефанова O.A., Шишова Ж. А., Соклаков А. Ю. и др.- Министерство регионального развития Российской Федерации. М., 2008; В РФ около 7 миллионов казаков, точное число станет известно после перерегистрации [Электронный ресурс] // Электронное периодическое издание «Информационное агентство РИА «Новости» — «Сибирь». URL: http://sibir.nan.ru/army/20 100 210/81878514.html (дата обращения: 23.06.2011).

J «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества» [Электронный ресурс] // Президент России. Официальный сайт. URL: http://www.kremlin.ru/text/docs/2008/07/203 447.shtml (дата обращения: 10.07.2011).

4 См.: Титлина Е. Ю. Политика Российского государства в формировании Дальневосточного казачества: сущность, особенности, перспективы: дис.. канд. полит, наук. М., 1996. ных форм массовой политической активности. А сложный социальный состав современного казачества предполагал представительство данного общественного движения почти во всех социальных, профессиональных и половозрастных группах населения.

За последние 20 с небольшим лет существования движения за возрождение казачества только на федеральном уровне было издано более 200 нормативных правовых актов, регламентирующих процесс возрождения казачества, логику его взаимодействия с органами власти различного уровня, а также хозяйственно-экономическую, политико-организационную, культурную и иную жизнь казачьих обществ. 31 мая 2010 г. Русской Православной Церковью был учреждён Синодальный комитет по взаимодействию с казачеством под председательством викария Святейшего Патриарха. А 31 мая 2011 г. Президентом Российской Федерации Д. А. Медведевым был подписан Федеральный закон № 101-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственной службе российского казачества» «1, определявший формирование новой всероссийской казачьей структуры — единого всероссийского казачьего войска. Всё это говорит о том, что «казачий вопрос» вновь стоит на повестке дня.

Вместе с тем в научном плане исследуемая тема по-прежнему остаётся недостаточно раскрытой. Несмотря на несомненный интерес к ней, до сегодняшнего дня остаются неисследованными многие её аспекты. Это связано, с одной стороны, с нехваткой достаточно глубоких исследований, раскрывающих феномен современного российского казачества, с другой, со сложностью изучения политической жизни, интерпретации которой зачастую зависят от идеологических парадигм и политических пристрастий. Научная актуальность темы исследования обусловлена и тем, что только в последние годы стали доступными значительные комплексы архивных источников, позволяющие на новом уровне раскрыть особенности политической жизни российского казачества в конце 1980;х — 2000;х гг.

1 Российская газета. Федеральный выпуск. 2011. 2 июня (№ 5493). С. 11.

Своеобразным показателем актуальности темы является рост количества проводимых в стране научных конференций различного уровня, посвящён-ных разным аспектам истории, культуры, службы и быта казачества1.

Несомненна актуальность исследования и с точки зрения современной методологии, опирающейся на комплексный междисциплинарный подход и предполагающей сочетание традиционных исторических методов с методиками новой социальной и культурной истории, «ситуационной истории», «устной истории». Культурно-исторические реалии второй половины 1980;х-начала 2000;х гг., непосредственно представленные пока ещё в живых носителях знания о них, наверное, более, чем любой иной исторический период дают возможность использовать новые методологические и методические подходы научного исследования, дающие возможность осмыслить особенно.

1 Например: Научно-практическая конференция «Духовная культура донского казачества: прошлое и современность» (Новочеркасск, 2005 г.) — Международная научно-практическая конференция «Реабилитация казачества: современные ситуации и перспективы» (Новочеркасск, 2005 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Российское казачество: проблемы истории и современность (к 310-й годовщине Кубанского казачьего войска)» (Тимашевск, 2006 г.) — Международная научная конференция «Казачество в южной политике России в Причерноморском регионе» (Ростов-на-Дону, 2006 г.) — Региональная научная конференция «Терское казачество: история и современность» (Кизляр, 2006 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Казачество в прошлом и настоящем» (Оренбург, 2007 г.) — Региональная научно-практическая конференция «Казачество Юга России в процессах становления и развития российской государственности» (Урюпинск, 2007 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Казачество в истории России: актуальные проблемы истории и возрождения казачества» (Горячий Ключ, 2007 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Казачество в истории России: история и современность» (Москва, 2007 г.) — Научные конференции, проводимые в рамках регионального фестиваля казачьей культуры в пос. Тульском (Республика Адыгея): «История и культура казачества Юга России», «История, современное состояние, перспективы развития культуры Российского казачества», «Казачество на службе Отечества», «Актуальные проблемы южно-российского казачества: история, язык, культура» (2007;2011 гг.) — Всероссийская научная конференция «Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития» (Ростов-на-Дону, 2010 г.) — Международные научно-практические конференции «Казачество Сибири от Ермака до наших дней: история, язык, культура» (Тюмень, 2009 г. и 2010 г.) — Межрегиональная научно-практическая конференция «Рязанское казачество в истории России» (Рязань, 2010 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Казачество на Урале: историческая память и вызовы современности» (Екатеринбург, 2011 г.) — Межрегиональная научно-практическая конференция «Забайкальское казачество в историческом развитии и межкультурной коммуникации» (Чита, 2011 г.) — Международные научно-практические конференции «Церковь и казачество: опыт соработничества на благо Отечества» (Москва, 2011 г., 2012 г. и 2013 г.) — Межрегиональная научно-практическая конференция «Православие — духовно-нравственный стержень казачьего мировоззрения» (Ставрополь, 2011 г.) — Международная научно-практическая конференция «Казачество. Прошлое, настоящее, будущее» (Москва, 2011 г.) — Межрегиональная научно-практическая конференция «Российское казачество: история, современность и перспективы развития» (Москва, 2012 г.) — Международная научная конференция «Казачество как фактор межнациональной стабильности» (Москва, 2012 г.) — Международная научно-практическая конференция «Казачество России: историческая память и культурные вызовы современности» (Майкоп, 2013 г.) — Всероссийская научно-практическая конференция «Роль казачества в истории и культуре России: прошлое, современность, перспективы» (Москва, 2013 г.) — Международная научно-практическая конференция «Казачество в политической жизни России: история, формы самоуправления, культура» (Ставрополь, 2013 г.) — Международная научно-практическая конференция «Казачья молодежь. Проблемы и перспективы развития казачьего образования» (Москва, 2013 г.) и др. сти политического сознания и политического поведения, значение личного фактора в истории, социокультурных феноменов в пространстве изучаемого исторического времени и др.

Объектом исследования данной диссертации автором избрано российское казачество.

Предметом исследования является история политической жизни российского казачества с конца 1980;х гг. по конец 2000;х гг., основные источники и тенденции её развития.

Территориальные рамки диссертационного исследования обусловлены границами СССР, после его распада РСФСР, а позже — Российской Федерации. В рассматриваемый период существовало несколько регионов, обладающих как общими закономерностями, так и региональной спецификой, некой территориальной самобытностью процесса возрождения казачества: первый — Юг Россиивторой — Урал, Сибирь и Дальний Востоктретий — места неисторического расселения казаков, в том числе крупные городачетвёртый — Москва, особый регион, в силу специфики своего столичного статуса являющийся центром основных социальных и политических событий.

Хронологические границы исследования охватывают временной интервал с конца 1980;х гг. по конец 2000;х гг. Данные временные рамки обусловлены тем, что в это время российская историческая система1 входит в некое переходное состояние, характеризующееся кризисом легитимных государственных, идеологических и социальных структур, активизацией социально-политических, этнокультурных и иных процессов в обществе, поиском наиболее оптимальных моделей дальнейшего исторического развития. Достаточно важную роль в модернизационных процессах в разных регионах страны начинает играть казачье движение.

Нижние границы исследования определяются появлением первых казачьих сообществ, зарождавшихся на базе военно-патриотических и истори.

1 Шаповалов А. И., Шаповалова Н. Е. Шаповалов И.А. Народные утопии и реформаторство в СССР. Армавир, 2006. ческих клубов, фольклорных коллективов и учреждений культурно-просветительной направленности. Верхние — трансформацией роли казачества в российском политическом процессе, расколом казачьих организаций на «общественные» и «реестровые» и постепенным снижением политической активности казачьего движения, связанным с частичной стабилизацией социально-политических процессов в обществе. На изменение роли казачества в политическом процессе оказала влияние активизация государственной политики в отношении казачьего движения, в частности, утверждение в 2008 г. Президентом РФ «Концепции государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества"1 и образование в 2009 г. Совета при Президенте РФ по делам казачества, который должен был содействовать реализации государственной политики в отношении российского казачества.

Кроме того, видится целесообразным выйти за нижние границы исследования и рассмотреть основные этапы, противоречия, тенденции и особенности исторической эволюции политической жизни казачества до конца 1980;х гг.

Анализ состояния научной разработки темы, который был проведён в первом разделе диссертации, показал, что среди работ историков казаковедче-ского направления преобладают исследования, посвящённые истории казачьих войск Российской империиособенностям фольклора и культурной жизни казаков прежде всего южно-российского регионаучастию казачества в революциях и войнахпроблемам государственно-правового становления и развития казачьих сообществ в рамках Российской империиэтапам возрождения в контексте этнокультурных и социальных процессов, происходящих в современной России. При этом поставленная в данной работе проблема рассмотрения истории становления, выявления основных источников и тенденций политической жизни современного российского казачества ещё не нашла своего раскрытия в рамках докторского диссертационного исследования. «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества» [Электронный ресурс] // Президент России. Официальный сайт. URL: http://www.kremlin.ru/text/docs/2008/07/203 446.shtml (дата обращения: 23.12.2011).

Вся литература, посвященная исследуемой проблематике, рассматривается в первом разделе с точки зрения дифференциации её по периодам, особенности каждого из которых определялись, в том числе, актуализацией каза-коведческой тематики политикой государства в отношении данного феномена социально-политической жизни российского общества. Уделено внимание и анализу диссертационных исследований, посвященных казачеству.

Целью диссертационного сочинения является выявление закономерностей становления, основных источников и тенденций эволюции политической жизни российского казачества в период с конца 1980;х по конец 2000;х гг.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач.

— выявить основные теоретические и методологические подходы по проблеме исследования, уточнить понятийно-категориальный аппарата;

— проанализировать научную литературу, выявить степень изученности и дальнейшие перспективы разработки темы, определить круг источников и согласовать их с современными методиками исследования;

— рассмотреть этапы, противоречия, тенденции и особенности исторической эволюции политической жизни казачества в XX в.;

— исследовать основные источники, тенденции, направления и особенности развития движения за возрождение казачества на различных этапах его эволюции как на общероссийском, так и региональном уровнях;

— выявить и проанализировать этапы, содержание и формы государственной политики по возрождению российского казачества;

— исследовать особенности трансформации роли казачества в российском политическом процессе 2000;х гг.

В качестве теоретико-методологической основы исследования избран комплексный междисциплинарный подход, предполагающий сочетание традиционных исторических методов (системного, структурно-функционального, компаративного, типологического и др.) и некоторых новых методологических подходов, использующих методики «устной истории», «ситуационной истории», системологии и, более широко, идеи и методы других, прежде всего социально-гуманитарных, наук.

Исследование такого сложного и противоречивого феномена как политическая жизнь современного казачества потребовало уточнения понятийно-категориального аппарата. Речь идёт о «политической жизни», «политическом сознании», «политическом поведении», «политическом развитии» и других понятиях, отражающих специфику поднятых в работе проблем — «казачество», «современное казачество», «возрождение казачества» и ряд других.

Источниковую базу диссертации составили документы и материалы по истории российского казачества, относящиеся к концу 1980;х — 2000;м гг. В их числе комплекс архивных материалов, документы федеральных, региональных и местных органов власти, статистические данные, периодическая литература и материалы средств массовой информации.

Для многих источников по истории российского казачества характерными являются неполнота и фрагментарность, большинство архивных коллекций стали доступны для исследователей только в последнее время. В связи с этим определённый интерес представляют материалы текущих архивов от-дельских, районных, станичных, хуторских казачьих обществ и других казачьих организаций, а также организаций различного уровня, отвечающих за реализацию государственной политики в отношении современного казачества. Интересными являются и документы личных архивов участников движения за возрождение казачества в России. Диссертантом создан личный архив, который включает в себя материалы, обращения, уставы и программы некоторых казачьих организаций, записи бесед, фонои фотоматериал, отражающий различные события, связанные с движением за возрождение казачества. Анализ источников по теме исследования представлен в первом разделе диссертации.

Научная новизна исследования определяется прежде всего тем, что в нём на основе обширного массива документов впервые осуществлён комплексный анализ истории становления, основных источников и тенденций развития политической жизни российского казачества в конце 1980;х — 2000;х гг.

1. В ходе исследования выявлено, что в истории существовало несколько видов или типов казачьих сообществ. «Материнскими» казачьими сообществами «базовой», «первой линии», повлиявшими на становление социокультурных, политических и иных особенностей других казачьих сообществ, можно считать исторически сложившиеся группы донцов и запорожцев, имевших достаточно длительную историю развития и взаимодействия с Российским государством. Казачьи сообщества «второй линии», «дочерние», во многом воспринявшие и продолжавшие развивать самостоятельно политические традиции «исторических» войск — терско-гребенское казачество, оказавшее влияние на формирование и развитие казачьих сообществ Северного КавказаКубанское и Терское казачьи войскаа также Яицкое казачество, определившее своеобразие «указных» («служилых») казачьих войск Урала, Оренбуржья, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока. При этом на формирование и развитие «указных» казачьих войск «третьей линии» в большей или меньшей степени могли оказывать определённое влияние, в том числе и социокультурное, и политическое, «материнские» казачьи сообщества.

2. Привлечение новых данных позволило сделать вывод, что казачество к началу XX в. сформировалось как полиэтническая, социокультурная со-словно-служилая общность с преобладанием русского этнического компонента, с особыми формами сословной, войсковой, политической, социальной, культурной и бытовой организации, характеризующаяся поликонфессиональ-ностью с определяющим доминированием православия не только как веры, но и как культурно-идеологической основы российской имперской государственности. В то же время необходимо учитывать региональные особенности как «социально-демографического портрета», так и политической жизни различных казачьих регионов (Европейской России, Кавказа, Азиатской России), предопределивших социокультурные инверсии и противоречия исторической эволюции политической жизни казачества в XX в. Не менее важную роль в политической жизни казачества играла государственная власть, стремившаяся использовать его потенциал для решения встающих перед ней задач: от освоения новых территорий и защиты границ до укрепления обороноспособности и восстановления разрушенной экономики.

3. Исследованием установлено, что в качестве объективных факторов, предопределивших особенности возрождения и развития казачества в конце 1980;х — 2000;х гг., можно рассматривать перестройку (одной из задач которой была политическая модернизация государства), развал СССР и обострение центробежных тенденций в государстве, что, в свою очередь, повлияло на усиление межэтнической напряжённости как внутри государства, так и по его границам, ухудшение социального и экономического положения казаков и растущую на этом фоне политизацию движения за возрождение казачества. Именно модернизационный кризис, характеризующийся нарастанием информационно-ментального потока извне исторической системы, активизировал первоначально адаптивные, а затем и защитно-охранительные реакции системы, субъективированным носителем которых выступало, в том числе, и казачество.

4. Выявлено, что среди субъективных факторов, оказавших влияние на особенности возрождения и развития казачества и связанных с «внутрика-зачьей» политической жизнью, можно рассматривать следующие: желание людей в эпоху социально-политической нестабильности войти в организованный социум, который бы противостоял нарастающей общественной «атоми-зации», защищал интересы своих членовстремление представителей казачьего движения занимать более значимое место в современном обществеа также стремление потомков казаков возродить традиции и культуру казачества. К «внешним» по отношению к казачеству субъективным факторам можно отнести стремление государственной власти регулировать и «направлять» политическую жизнь общества, а также желание государственных структур и политических сил различного уровня решать насущные вопросы, пользуясь особенностями казачьей культуры.

5. Доказано, что противоречия в политической жизни казачества, акценты в политических требованиях казачьих организаций в рассматриваемый период имели свои региональные особенности, что было связано со спецификой социокультурного, политического, хозяйственного развития казачьих сообществ до конца 1980;х гг.

6. Автор делает вывод, что политическая жизнь казачества характеризовалась определённой динамикой: если для второй половины 1980;х гг. особенностью основных тенденций в развитии казачества являлась их адаптивная составляющая — культурно-просветительская и духовная направленность, то с начала 1990;х гг. защитно-охранительные реакции, связанные с активизацией именно политической жизни, начинают преобладать, пусть даже и не всегда явно. В первой половине 1990;х гг. в казачьем движении, в политических требованиях казачьих сообществ разной политической направленности всё чётче проявляются тенденции, связанные с претензиями на особую роль в объединении патриотически ориентированных масс. При этом вариации политической самореализации казачества проявлялись на всём социально-политическом пространстве от стремления войти в органы государственной власти различного уровня для оказания «давления» на принятие решений, до требования «вернуть» те формы взаимоотношений государства и казачьих войск, которые существовали до революционных событий начала XX в. Значимыми направлениями развития казачества на всём протяжении рассматриваемого периода продолжала оставаться борьба за признание его «отдельным народом» и требование применения реабилитационных правовых актов как к «репрессированному народу».

7. В работе впервые выявляются и анализируются основные этапы государственной политики по возрождению и развитию казачества. Изученные материалы позволяют утверждать, что на первых этапах представители государственной власти поддерживали стремление некоторых лидеров движения за возрождение казачества рассматривать оное в качестве «культурно-исторической» или «этнокультурной общности» с целью использовать его протестный потенциал для проведения модернизационных перемен. С развалом СССР власть постепенно начинает трансформировать казачье движение в «неосословно-корпоративную» структуру в форме «некоммерческой организации» для несения ею «государственной и иной службы».

8. Автором установлено несколько основных форм государственной политики в отношении современного казачества, во многом предопределивших особенности его политической жизни: «политика невмешательства», «регулирующая политика» и «директивная политика». В итоге, можно говорить о том, что на всех этапах развития казачьего движения представители государственной власти реализовывали те формы политики, которые работали на решение стоящих перед властью задач — от создания широкой социальной базы поддержки идей перестройки, проведения демократических реформ и использования потенциала политической активности казачества в развале СССР, до решения демографических проблем, проблем поддержания общественного порядка, комплектования армии, выполнения охранных, спасательных и полицейских функций.

9. В диссертации исследуются основные тенденции и направления трансформации роли казачества в российском политическом процессе 2000;х гг. Рассматриваются основные группы, представленные в современном движении за возрождение казачества с точки зрения видения и понимания ими «казачьей идеи», дальнейших тенденций и перспектив развития казачьего движения, а также основные направления государственной политики в 2000;е гг. в отношении казачества. Вывод, к которому приходит автор, заключается в том, что к концу 2000;х гг. эпоха активной политической жизни казачества завершается, современное казачество вновь постепенно трансформируется в органическую часть российского общества.

10. В научный оборот вводится широкий круг нормативно-правовых актов, регламентирующих процесс возрождения казачества, документов, извлечённых из фондов центральных, региональных архивов и текущих архивов государственных структур и казачьих организаций.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. К концу 1980;х гг. казачество эволюционировало в органическую часть советского общества с латентно присутствующими и проявляющимися, прежде всего в фольклоре и хозяйственно-бытовых особенностях жизнедеятельности, элементами традиционной казачьей культуры. При этом «азиатские» (Урал, Сибирь и Дальний Восток) казаки, проживающие на территориях казачьих войск «третьей линии», в гораздо меньшей степени, нежели «европейские» (Европейская Россия и Кавказ), проживающие на землях исторических казачьих войск «первой и второй линий», сохранили традиционную культуру казачества, что и предопределило неравномерность, неоднозначность и противоречивость возрождения казачества в последующие годы.

2. С достаточной долей условности и приближённости можно рассматривать несколько основных регионов возрождения: первый — Юг России, где располагались Донское, Кубанское и Терское казачества (казачьи сообщества «первой» и «второй линий»), сильные своими культурно-историческими традициямивторой — Урал, Сибирь и Дальний Восток, где исторически были преимущественно расположены «указные» казачьи войска (казачьи сообщества «третьей линии») — третий — места неисторического расселения казаков, в том числе крупные города: Санкт-Петербург, Екатеринбург, Челябинск, Воронеж, Воркута, Йошкар-Ола, Калининград, Магадан и другиечетвёртыйособый регион, Москва, в силу специфики своего столичного статуса игравший роль центра основных социально-политических, культурно-исторических и иных процессов в стране. Существовал и пятый регион — территории как бывших казачьих войск, так и всего СССР, оказавшиеся после развала СССР в составе других государств: Украины, Казахстана, Таджикистана, Молдавии, Приднестровья, Киргизии, Латвии и др.

3. В связи с многомерностью, неоднозначностью и противоречивостью процесса возрождения казачества в различных регионах, видится целесообразным рассматривать два основных периода возрождения и развития современного российского казачьего движения. Основным критерием, указывающим на качественные отличия периодов развития движения за возрождение казачества, может служить динамика организационно-правовых форм, в рамках которых развивались казачьи организации. Хронологические рамки первого периода можно условно рассматривать с конца 1980;х гг. до середины 1996 г. Нижние границы обусловлены появлением первых землячеств, союзов, объединений казаков и развитием их в рамках общественных организаций. Верхние границы — активизацией политики государства по «огосударствлению» казачества и началу вхождения казачьих организаций в государственный реестр. Второй период, примерно со второй половины 1996 г. до конца 2000;х гг., характеризуется сосуществованием на российской социально-политической сцене как общественных, так и реестровых казачьих организаций.

4. Активность движения за возрождение казачества на территориях «указных» казачьих войск Урала, Сибири и Дальнего Востока была значительно ниже, чем на землях «исторических» казачьих войск Европейской России и Кавказа. Программные и уставные документы казачества Урала, Сибири и Дальнего Востока в области формулировки политических целей своего существования, а значит и определения основных направлений развития, на ранних этапах своего развития достаточно имплицитны. Вместе с тем казачьи сообщества, появляющиеся в регионах исторического проживания казаков, с первых лет своего существования ставят и пытаются реализовать более явные, эксплицитные политические требования.

5. Возможные варианты реализации идеи активного взаимодействия казачьих организаций с органами власти флуктуировали в пространстве от активного взаимовыгодного диалога до попыток создания местными администрациями новых «карманных войск». При этом более результативное сотрудничество, с точки зрения реализации интересов и планов казачества, было характерно для территорий, где были сильны исторические традиции по взаимодействию казачества и власти, то есть на территориях казачьих войск «первой и второй линий». В национальных регионах (Казахстан, Киргизия, Литва и др.) процесс возрождения казачества зачастую наталкивался на негативную реакцию местных властей, СМИ и национальных организаций, что затрудняло и без того непростой процесс становления движения за возрождение казачества.

6. Характерным для движения за возрождения казачества становится перманентный процесс раскола на «красных» и «белых», «государственников» и «автономистов-самостийников», «родовых» и «приписных», «реестровых» и «общественников».

7. В исследуемый период выявлено несколько этапов государственной политики в отношении движения за возрождение казачества: первый — латентный (конец 1980;х гг. и почти до конца 1990 г.) — второй — политического и организационного определения (начало 1991 г. — весна 1994 г.) — третий — ста-тусно-регламентационный (весна 1994 г. — конец 2000 г.) — четвёртый — реест-рово-государственнический (начало 2001 г. — конец 2005 г.) — пятый — (конец 2005 г. — конец 2000;х гг.). Каждый из этапов характеризуется определёнными отличиями в направленности, содержании и формах реализации государственной политики.

8. Основными формами государственной политики в отношении казачества в рассматриваемый исторический период можно считать: — «политика невмешательства» в деятельность движения за возрождение казачества, механизм которой строился на том, что власть, заявив о своей приверженности идеям демократии и правового государства, пыталась сохранить баланс между интересами государства и социума, позволяя зарождаться и оформляться институтам гражданского общества- - «регулирующая политика», особенностью которой стало стремление различных политических сил, прежде всего государства, адресно работать с казачьим движением, направляя его активность в то русло, которое было необходимо для решения текущих задач, стоящих перед властью и иными политическими силами- - «директивная политика» характеризуется тем, что власть окончательно определилась в отношении будущего казачества и выстраивала свою политику в соответствии с необходимостью обеспечения концентрации политических ресурсов в своих руках для их последующего перераспределения в соответствии с дальнейшими планами по модернизации страны.

9. В 2000;е гг. продолжало развиваться несколько тенденций в государственной политике в отношении казачества. Ведущая тенденция — это преимущественная ориентация власти на представителей казачьего движения, изъявивших желание взять на себя обязательства по несению «государственной или иной службы». Данная тенденция предполагала дальнейшую эволюцию казачества в силовую структуру, некое «неосословие» или сословно-корпоративную организацию, открытую для тех, кто желает в ней служить (как в армии, МЧС или МВД). Ещё одна тенденция — своеобразное «заигрывание» с казачеством, периодическое манипулирование контрастными идеями от признания «казачьего этноса» до нового витка «оказачивания». В качестве тенденции можно рассматривать и перспективу превращения общественных казачьих организаций в один из активных институтов развивающегося гражданского общества, что соответствовало провозглашаемой политическими лидерами страны идеи формирования правового социального государства.

10. В результате реализации директивной государственной политики по созданию из казачества «неосословно-корпоративной» охранно-силовой структуры, продолжающейся на фоне частичной стабилизации исторической системы, когда на ведущие позиции выходят не столько «защитно-охранительные», сколько «адаптационные реакции», большая часть современных казаков к концу 2000;х гг. отказалась от идеи активного взаимодействия с властью в качестве самостоятельного актора политической сцены.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Квалификационная работа выполнена в рамках специальности 07.00.02 — Отечественная история (п. 4. История взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и её регионовп. 7. История развития различных социальных групп России, их политической жизни и хозяйственной деятельностип. 9. История общественной мысли и общественных движенийп. 10 — Национальная политика Российского государства и её реализация. История национальных отношений).

Теоретическая значимость исследования определяется рассмотрением истории становления, основных источников и тенденций политической жизни российского казачества в контексте внутриполитических процессов в СССР-РСФСР-РФ конца 1980;х г. — 2000;х гг. Исследование особенностей возрождения современного казачества на общероссийском и региональном уровнях способствует познанию развития различных социальных групп и общественных движений России, их политической жизни в непростой для нашей страны период перестройки и постсоветского становления. Анализ государственной политики по возрождению и развитию казачества обогащает знаниями по истории взаимоотношений власти и общества, государственных органов и общественных институтов России и её регионов.

Обращение к изучению политической жизни казачества способствует выявлению обширного корпуса ранее неизвестных источников, содержащихся в федеральных и региональных архивах, а также текущих архивах казачьих организаций и органов власти различного уровня, отвечающих за взаимодействие с казачьими сообществами. На основе анализа впервые вводимых в исследовательский оборот документов и материалов определены некоторые особенности национальной и региональной политики государства, а также отношение к этой политике представителей движения за возрождение казачества.

Изучение истории политической жизни современного казачества имеет теоретическое значение и с точки зрения учёта того, что казачество является сложным, многослойным, разноплановым историческим и социокультурным явлением, открытой самоорганизующейся и саморазвивающейся системойи с точки зрения необходимости переосмысления и уточнения таких дефиниций, как «казачество», «современное казачество», «возрождение казачества».

Практическая значимость диссертации определяется тем, что её выводы могут быть использованы при формировании политики властных структур, как федерального, так и регионального уровней, в отношении современного казачества, а также оказать помощь в самопознании современных казаков. Материалы исследования могут помочь расширить представление о роли современного казачьего движения в истории нашего государства и способствовать углублению и расширению исследований по проблемам, связанным с политической историей казачества.

Материал диссертации может быть использован в других исследованиях, посвященных проблемам становления современного российского общества, в учебном процессе при изучении историко-обществоведческих дисциплин, в лекционных курсах и семинарских занятиях по истории Отечества и краеведению.

Собранный и обобщённый материал диссертационного исследования использовался в процессе преподавания спецкурсов «Новейшая история казачества (1917 — конец 1990;х гг.)» и «Возрождение российского казачества на рубеже XX — XXI вв.», которые читались автором в Старооскольском филиале Воронежского государственного университета.

Основные положения и выводы диссертационного сочинения прошли апробацию в ходе публикации более чем 50 научных работ общим объёмом свыше 67 п.л., в том числе: 2 монографий и 1 статьи в коллективной монографии, 15 статей в ведущих рецензируемых научных журналах, включённых в Перечень ВАК МОН РФ. Автор неоднократно выступал с докладами на международных и всероссийских научных конференциях: «Возникновение казачества и становление казачьей культуры» (октябрь 1999 г., Ростов-на-Дону) — «Стратегии динамического развития России: единство самоорганизации и управления» (2005 г., Москва) — «Национальная идентичность России и демографический кризис» (ноябрь 2007 г., Москва) — «Советская культура: проблемы теоретического осмысления» (июнь 2008 г., Санкт-Петербург) — «Государственная служба казачества: история, современность, перспективы» (март 2010 г., Старый Оскол) — «Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития» (сентябрь 2010 г., Ростов-на.

Дону) — «Россия сегодня: тенденции и альтернативы развития» (март 2012 г., Курган).

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории России ФГБОУ ВПО «Армавирская государственная педагогическая академия».

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, пяти разделов, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение

.

Исследование политической жизни современного российского казачества, истории становления основных источников и тенденций его развития требует существенного расширения методологической базы. В переосмыслении нуждаются такие дефиниции, как «казачество», «возрождение казачества», «современное казачество», а такие категории, как «политическая жизнь», «политическая система» и связанные с ними понятия политического развития и модернизации (в самых разных её вариациях), политической культуры, политического сознания и политического поведения нуждаются в уточнении с точки зрения логики проводимых исследований. Самобытность, неординарность и противоречивость феномена казачества предполагает использование новых принципов исследования, которые позволили бы преодолеть как упрощённое понимание исторического процесса, так и искусственные его оценки и интерпретации, исходящие из политических, идеологических и иных пристрастий исследователей. В этой связи наиболее оптимальным, с точки зрения решения поставленных в работе исследовательских задач, представляется использование комплексного междисциплинарного подхода, предполагающего сочетание традиционных исторических методов (системного, структурно-функционального, компаративного, типологического и др.) и некоторых новых методологических подходов, предполагающих использование методик «устной истории», «ситуационной истории», системологии, синергетики и, более широко, понятийно-категориального аппарата, идей и методов других, прежде всего социальных и гуманитарных, наук.

В качестве одного из исследовательских приоритетов в изучении темы избран системный подход, позволяющий рассматривать российскую историческую систему как живую, самоорганизующуюся и целенаправленно саморазвивающуюся систему. Среди инвариантных качеств, обеспечивающих преемственность и устойчивость саморазвития исторической системы в различные периоды её эволюции, особый интерес, с точки зрения темы исследования, представляет культура, выступающая в качестве защитного пояса российской исторической системы и характеризующаяся использованием адаптационных и защитно-охранительных поведенческих реакций, обеспечивающих самосохранение системы. Субъективированными посредниками, реализующими такие «адаптационные и защитно-охранительные поведенческие реакции», могут выступать как отдельные личности (прежде всего государственные, политические деятели), так и определённые социальные общности, «группы интересов» («группы давления»), к числу которых можно отнести и казачество.

Политическая жизнь (политический процесс) рассматривается как политическое измерение жизни исторической системы (исторический процесс), её развития. Политическая жизнь, как сложное и многомерное явление (и процесс), позволяющее рассматривать политику в единстве институционального и поведенческого аспектов бытия, является совокупностью чувственно-эмоциональных и предметно-практических форм политической самореализации человека и общества. Она включает в себя способ политической деятельности и политических отношений (различные аспекты которых представлены в феномене политического поведения), связанных с формированием определённого политического сознания и политической культуры.

Одним из наиболее активных участников российской истории вообще и событий политической жизни российского государства в частности в течение последних столетий выступало казачество. Его роль во внутренних и внешних войнах, восстаниях и смутах, политических кризисах и системных модернизациях, революциях и перестройках трудно переоценить. Не будучи политически однородным, выступая зачастую на стороне сил, находящихся «по разные стороны баррикад», казачество, тем не менее, своей активностью актуализировало процессы, способствующие «творческому поиску» путей дальнейшего социокультурного развития российской исторической системы.

В научный оборот вводится широкий круг нормативно-правовых актов, характеризующих политику государства в отношении казачества, документов и материалов, извлечённых из фондов центральных, региональных архивов, а также текущих архивов государственных структур и казачьих организаций, применяются нетривиальные методы анализа исторической эволюции политической жизни российского казачества.

В диссертационном исследовании казачество рассматривается как сложное, многослойное, разноплановое, саморазвивающееся историческое и социокультурное явление, на эволюцию политической жизни и политические инверсии которого определяющее влияние оказывали такие факторы, как особенности культурно-исторического развития Руси-России (российской исторической системы), самого казачества, а также центральная и местная власть. С этой точки зрения впервые предложено рассматривать несколько видов или типов казачьих сообществ, существовавших в истории. «Материнскими» казачьими сообществами «базовой», «первой линии», повлиявшими на становление социокультурных, политических и иных особенностей других казачьих сообществ, можно считать исторически сложившиеся группы донцов и запорожцев, имевших достаточно длительную историю развития и взаимодействия с Российским государством. Казачьи сообщества «второй линии», «дочерние», во многом воспринявшие и продолжавшие развивать самостоятельно политические традиции «исторических» войск — терско-гребенское казачество, оказавшее влияние на формирование и развитие казачьих сообществ Северного КавказаКубанское и Терское казачьи войскаа также Яицкое казачество, определившее своеобразие «указных» («служилых») казачьих войск «третьей линии» — Урала, Оренбуржья, Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока.

Российское государство никогда не рассматривало казачество в качестве самостоятельной и однородной этно-конфессиональной группы, активно «переплавляя» в «котле народов» этносы и вероисповедания с целью формирования особой сословной группы — «касты воинов», «военных поселенцев», «военных крестьян» для решения политических, дипломатических, хозяйственно-экономических и иных задач, возникающих перед государством на различных этапах его эволюции.

В диссертации особое внимание уделено анализу исторической эволюции политической жизни казачества в XX в., выявлению её основных этапов, противоречий, тенденций и особенностей. Отмечается, что активизация политической жизни казачества характерна для кризисных, переломных моментов отечественной истории, связанных с вхождением российской исторической системы в бифуркационное состояние, когда актуализировались адаптивные и защитно-охранительные реакции системы, способствующие её самосохранению и дальнейшему саморазвитию. На особенности политической жизни, тенденции и противоречия на различных этапах её эволюции в XX в. накладывали отпечаток как политические интересы, цели и перспективы саморазвития самого казачества, так и государственная власть, заинтересованная в использовании этатического, оборонно-патриотического, хозяйственно-экономического и политического потенциала казачества для решения своих задач — от освоения земель и защиты государства до восстановления разрушенной экономики.

К 1970;м — началу 1980;х гг., с вхождением российской исторической системы (в её советском варианте) в условно стабильное состояние, активность казачества в качестве самостоятельного актора исторической (и политической) сцены практически полностью нивелируется. Культура уходит «вниз», на станично-хуторской уровень и там продолжает латентно существовать. При этом «азиатские» казаки, проживающие на территориях казачьих войск «третьей линии», в гораздо меньшей степени, нежели «европейские», проживающие на землях исторических казачьих войск «первой и второй линий», сохранили традиционную культуру казачества, что и предопределило неравномерность, неоднозначность и противоречивость возрождения казачества в последующие годы. Политическая жизнь казачества развивалась в логике политической жизни всего советского общества без каких-либо региональных и социокультурных особенностей.

Модернизационные процессы в стране второй половины 80-х — 90-х гг. XX в., охватив практически все сферы жизни общества, породили целый круг проблем, имеющих общенациональный характер. Кризис легитимности политических, идеологических и социальных структур актуализировал защитно-охранительные реакции исторической системы, что сказалось на активизации социально-политических процессов в обществе. Появляются различные социально-политические, этнокультурные, национально-патриотические и религиозные течения и организации. В условиях растущей политизации общественного сознания и жизни возрождаемое казачество активно осмысливает себя, своё место и роль в модернизируемой российской действительности.

Движение за возрождение казачества, начатое «снизу», в определённой степени отражало те тенденции, которые проявились в советском обществе во второй половине 1980;х гг. Необходимо иметь в виду и то, что «возрождение» казачества активно поддерживалось и даже стимулировалось «сверху», со стороны властей, хотя цели и задачи, которые ставили перед собой «низы» и «верхи» зачастую не совпадали.

В исследовании эволюция движения за возрождение казачества рассматривается с точки зрения существования нескольких регионов, обладающих как общими закономерностями, так и территориальной спецификой процесса возрождения. Данная специфика связана как с объективными (на территории каких казачьих войск — «исторических», «служилых», «первой», «второй» или «третьей линии» шло возрождение, т. е. с существовавшими и дожившими до конца XX в., пусть даже в латентном варианте, традициями казачества: политическими, хозяйственно-экономическими, социокультурными и т. д.), так и субъективными факторами (политикой региональных лидеров в отношении казачества, видением самими казачьими лидерами и представителями движения за возрождение казачества направлений и перспектив возрождения и т. п.). Проведённый анализ с достаточной долей условности и приближённости позволяет рассматривать четыре основных региона возрождения: первый — Юг России, где располагались Донское, Кубанское и Терское казачества (казачьи сообщества «первой и второй линий»), сильные своими культурно-историческими традициямивторой — Урал, Сибирь и Дальний Восток, где исторически преимущественно расположены «указные» казачьи войска (казачьи сообщества «третьей линии») — третий — места неисторического расселения казаков, в том числе крупные городачетвёртый — особый регион, Москва. В некоторых случаях можно говорить и о существовании пятого региона — территориях как бывших казачьих войск, так и всего СССР, оказавшихся после развала СССР в составе других государств.

В связи с многомерностью, неоднозначностью и противоречивостью как самого феномена казачества, так и его возрождения в различных регионах, процесс возрождения и развития современного российского казачьего движения рассматривается с точки зрения двух содержательных периодов. В качестве основного критерия, указывающего на качественные отличия периодов развития движения за возрождение казачества, служит динамика организационно-правовых форм, в рамках которых развивались казачьи организации.

Первый период (конец 1980;х гг. — примерно середина 1996 г.) характеризуется растущим интересом в обществе к истории, традициям и культуре казачества, зарождением движения за возрождение казачества и развитием его в рамках общественных организаций, всё большей активизацией политической жизни.

Верхние хронологические границы периода обусловлены появлением первых землячеств, союзов, объединений казаков и развитием их в рамках общественных организаций. Нижние границы — активизацией политики государства по «огосударствлению» казачества и началу вхождения казачьих организаций в государственный реестр.

Второй период (примерно вторая половина 1996 г. — 2000;е гг.) характеризуется практически полной и окончательной политизацией движения за возрождение казачества и сосуществованием на российской политической сцене как общественных, так и реестровых казачьих организаций. Некоторые казачьи организации сужают перечень пунктов своих политических программ, ведущим из которых продолжает оставаться требование трансформации из общественной организации в государственную (реестровую) структуру. Начинается отток казаков из общественных и реестровых организаций.

В качестве основного объективного фактора, обусловившего особенности возрождения и развития современного казачества, рассматривается, прежде всего, модернизационный кризис конца 1980;х — 1990;х гг., характеризующийся нарастанием информационно-ментального потока извне исторической системы, который активизировал, первоначально, адаптивные, а затем и защитно-охранительные реакции системы.

Перестройка, развал СССР, усиление центробежных тенденций в России и обострившиеся вслед за этим межэтнические и межгосударственные отношения предопределили всеобщую политизацию общественной жизни в стране и привели к бурному росту этнического самосознания. Осложнение социального и экономического положения, усиление опасности эскалации межэтнических конфликтов, растущий духовный и экзистенциональный вакуум, образовавшийся вследствие разрушения государственной идеологии, инициировали процесс возрождения казачества и сыграли свою роль в его политизации и стремлении современных казаков играть более заметную роль в российском обществе.

Среди субъективных факторов, связанных с «внутриказачьей» политической жизнью, можно было бы рассматривать: стремление людей в периоды социально-политических потрясений входить в устойчивые организованные структуры, противостоящие нарастающей общественной разобщённости, защищать свои интересыжелание представителей казачьих организаций играть более значимую роль в современном обществеа также стремление потомков казаков снять с понятия «казачество» незаслуженные обвинения, возродить его культуру и традиции. К «внешним» по отношению к казачеству субъективным факторам можно отнести стремление власти к тотальному контролю политической жизни государства, а также желание государства на различных этапах исторической эволюции решать свои вопросы, используя культурно-исторические особенности казачества.

Всё сказанное необходимо воспринимать, учитывая ценностные ориентиры, особенности мышления и поведения представителей казачьего движения, придающие своеобразную «региональную» и «субкультурную» специфику политической жизни современного казачества.

Если для второй половины 1980;х гг. характерной особенностью основных тенденций в развитии казачества являлась их адаптивная составляющаяакцент на культурно-просветительскую и духовную деятельность, отказ от участия в политической жизни, заявления о полной деполитизации казачьего движения, то с начала 1990;х гг. защитно-охранительные реакции, связанные с активизацией именно политической жизни, начинают постепенно преобладать. В первой половине 1990;х гг. в движении за возрождение казачества, в политических требованиях казачьих объединений разной политической ориентации всё ярче начинает проявляться такое направление возрождения и развития казачества, как стремление быть реальной социально-политической силы, ориентированной на консолидацию патриотически настроенных масс. При этом вариации политической самореализации казачества проявлялись на всём социально-политическом пространстве от стремления «врасти» или «внедриться» в органы власти всех уровней с целью влияния на принимаемые решения, развития местного самоуправления, основанного на традиционных казачьих принципах, до требования «вернуть» те формы взаимоотношений государства и казачества, которые существовали до 1917 г., т. е. восстановить казачество в виде «неосоловия», и перехода казачества к государственной службе. Значимыми направлениями развития казачества на всём протяжении рассматриваемого периода продолжали оставаться: борьба за признание его «отдельным восточнославянским народом» и требование применения реабилитационных правовых актов как к «репрессированному народу», а также стремление к автономизации казачьих регионов и, в крайних своих вариантах, требование образования «самостийных и незалежных» Казачьих республик с введением атаманского правления. В тоже время характерным для движения за возрождения казачества на этом и следующем этапе становится перманентный процесс раскола на «красных» и «белых», «государственников» и «автономистов-самостийников», «родовых» и «приписных», «реестровых» и «общественников».

Вторая половина 1990;х гг. стала переломной в логике развития движения за возрождение казачества, что было связано, в том числе, с переориентацией государственной политики в отношении казачества, появлением государственного реестра казачьих обществ и вхождением (или не вхождением) казачьих организаций в госреестр с принятием на себя обязательств по несению государственной или иной, связанной с ней, службы. С этого времени все издаваемые государством нормативные правовые акты касались только реестрового казачества от чинопроизводства, формы удостоверения и одежды до экономической поддержки, утверждения войсковых уставов и атаманов войск Президентом РФ и определения видов государственной и иной службы, к которой привлекаются члены казачьих обществ.

В последующие годы развитие казачьего движения в основном шло в логике законодательного оформления заявленных направлений, которые поддержала власть, определения места казачьих организаций в государственной структуре и регламентации их отношений с органами власти различного уровня. Политическая активность казачьего движения существенно снизилась, всё более нарастало разочарование в политике государства по возрождению казачества.

Существовала и региональная специфика, территориальная самобытность процесса возрождения казачества. Так, активность движения за возрождение казачества на территориях казачьих войск «третьей линии» была значительно ниже, чем на землях «исторических» казачьих войск «первой и второй линий». Программные и уставные документы казачества Урала, Сибири и Дальнего Востока в области формулировки политических целей своего существования, а значит, и определения основных направлений развития, на ранних этапах своего развития достаточно имплицитны. Вместе с тем казачьи сообщества, появляющиеся в регионах исторического проживания казаков (на территории казачьих войск «первой и второй линии»), с первых лет своего существования ставят и пытаются реализовать более явные, эксплицитные политические требования, к которым, несомненно, относятся требования возрождения в качестве самостоятельного народа и воссоздания «самостийных и незалежных» Казачьих республик.

В работе впервые выявляются и анализируются основные этапы, содержание и формы государственной политики по возрождению и развитию казачества. Ведь за более чем 20 лет существования движения за возрождение казачества (с конца 1980;х гг.) только федеральными органами государственной власти (Президентом, Верховным Советом, Государственной Думой, Правительством) было издано около 200 нормативно-правовых актов, регламентирующих процесс возрождения казачества, логику его взаимодействия с органами власти различного уровня.

Государственная власть, традиционно для российской исторической системы выступая в качестве вседовлеющей силы, ориентированной на то, чтобы структурировать и организовывать не только географическое, но и социальное пространства, стремится поставить движение за возрождение казачества под свой «тотальный» контроль. Если для более ранних периодов «возрождения» характерно стремление власти использовать казачье движение для реализации своих планов по созданию широкой социальной базы перестроечному процессу и реформированию государства, то со второй полвины 1990;х гг. доминирующей становится политика по привлечение его к государственной службе, использование его потенциала как силы, традиционно выступающей в роли государственников, державников, готовых быть на страже порядка, законности, внутреннего и внешнего суверенитета государства.

Документом, во многом предопределившим дальнейшую логику развития взаимоотношений казачьего движения и власти, стал Указ Президента РФ № 835 от 9 августа 1995 г. «О государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации», утвердивший «Временное положение о государственном реестре казачьих обществ в Российской Федерации» и предопределивший раскол казачьего движения на «общественников» и «реестровиков». К концу 1990;х гг. в реестр входят 10 войсковых обществ, 5 отделов, 2 округа, 2 городских казачьих общества. Большинство атаманов казачьих обществ, вошедших в госреестр, получают должности в региональных администрациях и Администрации Президента РФ.

В Государственной Думе ФС РФ периодически обсуждаются проекты законов о казачестве, предусматривающие его возрождение то в качестве «субэтноса», «исторически сложившейся культурно-этнической общности», то в качестве «организации, призванной нести государственную и иную, связанную с ней службу» и т. д. Некоторые из них даже принимаются в трёх чтениях на заседаниях Государственной Думы, но преодолеть Совет Федерации ФС РФ ни одному закону не удаётся. Представители субъектов федерации, прежде всего образованных по национальному признаку, не желают видеть казаков «неосословием», а представители юридических органов Администрации Президента РФ, Правительства РФ и Федерального собрания РФ, осуществляющие правовую экспертизу законов, «возрождающимся народом».

Если говорить о типах или формах государственной политики в отношении казачества в рассматриваемый исторический период, то можно выявить несколько основных её форм.

Первая — политика невмешательства в деятельность движения за возрождение казачества. Она характерна для небольшого периода второй половины 1980;х гг., когда на фоне всеобщей плюрализации и политизации общественной жизни стала появляться масса общественных, культурно-исторических, этнокультурных, религиозных и иных объединений и клубов, в числе которых было и движение за возрождение казачества. Её механизм строился на том, что власть, заявив о своей приверженности идеям демократии и правового государства, пыталось сохранить баланс между интересами государства и социума, позволяя зарождаться и оформляться институтам гражданского общества. В то же время власть пыталась использовать эти «институты» для создания подконтрольной социальной базы в целях проведения широкомасштабных государственных реформ.

Вторая — регулирующая политика. Обострение социально-экономических, культурно-идеологических и политических проблем в конце 1980;х — начале 1990;х гг. и вхождение страны в т.н. модернизационный кризис, появление новых политических акторов на политической сцене, развал СССР и противостояние политических элит — всё это предопределило переход власти к новой форме государственной политики в отношении казачьего движения. Её особенностью стало стремление различных политических сил адресно работать с данным социокультурным и политическим феноменом, направляя его активность в русло, необходимое для решения собственных задач.

Третья форма — директивная политика, которая начинает просматриваться с начала 1994 г. Переход к ней связан с тем, что в результате противостояния ветвей государственной власти в 1993 г. и принятия новой Конституции РФ закрепилась новая расстановка политических сил в стране. Государственная власть в основном определилась в отношении логики дальнейшего возрождения казачества. Основной целью данной политики стало стремление обеспечить концентрацию политических ресурсов у государства для их последующего перераспределения в соответствии с дальнейшими планами по модернизации страны. Руководством процессом возрождения занимается Государственное управление казачьих войск при Администрации Президента РФ, позже Управление Президента РФ по вопросам казачества и Совет при Президенте РФ по делам казачества. Особенность политики заключается в определённой прагматичности в отношении видения будущего казачества.

Выделение данных типов или форм государственной политики в отношении казачества, достаточно приближённое и условное, а границы между ними нечётки и размыты. Более того, зачастую наблюдается одновременная реализация разных форм государственной политики, что может быть связано с периодически актуализирующейся необходимостью поиска самой властью места и роли казачества в современном российском обществе. При этом можно констатировать, что практически на всех этапах становления и развития казачества государство реализовывало те формы своей политики, которые были востребованы для разрешения стоящих перед ним проблем — от задействования протестного потенциала казачества в развале СССР и создания широкой социальной базы для поддержки дальнейших модернизационных реформ, до трансформации казачьего движения в «неосословную» организацию, которая бы решала новые проблемы, актуальные для власти: демографические, моби-лизационно-войсковые, контрольно-надзорные, а также развития агропромышленного комплекса, военно-патриотического воспитания подрастающего поколения.

С начала 2000;х гг. в государственной политике в отношении казачьего движения наблюдается некоторый спад активности. Складывается впечатление, что государство либо разочаровалась в возможности привлечения казаков к государственной или иной службе, что было достаточно логично, исходя из итогов реализации Федеральной целевой программы государственной поддержки казачьих обществ на 1999;2001 годылибо новая политическая элита, пришедшая к власти в стране вместе с новым Президентом РФ, ещё не определилась в своём понимании будущего казачествалибо, планируя укрепления «вертикали власти», эта элита на данном этапе не видела в казачестве своего союзника в деле укрепления этой самой «вертикали" — либо всё вышеперечисленное вместе взятое. Необходимо учитывать и то, что для первой половины 2000;х гг. характерно снижение кризисных процессов в обществе, сыгравшее, вполне возможно, свою роль и в снижении политической активности современного казачества.

Со второй половины 2000;х гг. власть, планируя продолжение модернизационных перемен, в условиях прогнозируемого мирового экономического кризиса, вновь активизирует директивную составляющую своей политики в отношении казачества, стремясь работать «на опережение» и не желая терять контроль над ним. В 2005 г. издаётся Федеральный закон № 154-ФЗ «О государственной службе российского казачества», регламентирующий деятельность реестровых казачьих обществ в форме «некоммерческих организаций» в рамках лишь их государственной службы. Затем выходят десятки указов, постановлений и распоряжений Президента и Правительства РФ, определяющих виды государственной службы и организационные условия для её несения. Однако, несмотря на то, что тенденция государственной политики по трансформации казачьего движения в некую «несословную» корпоративную структуру в форме некоммерческой организации, призванную выполнять лишь специфические охранные, спасательные и полицейские функции, являлась доминирующей, тем не менее, её результаты, видимо, были не совсем те, на которые рассчитывала власть.

По данным Минрегионразвития на 2011 г. заявили о своём желании нести государственную и иную службу, т. е. войти в госреестр, 11 войсковых и 7 окружных (отдельских) казачьих обществ, не входящих в состав войсковых казачьих обществ. Однако только в 6 из 11 войсковых казачьих обществ и 3 из 7 окружных казачьих обществ состояние с ОГРН (Общий государственный регистрационный номер, свидетельствующий о том, что казачье общество зарегистрировано в качестве юридического лица и может выступать в качестве «некоммерческой организации») можно было охарактеризовать как удовлетворительное. Наиболее активно шло оформление документов, необходимых для внесения в госреестр и принятия на себя обязательств по несению госслужбы, в регионах неисторического проживания казаков и территориях «указных» казачьих войск «третьей линии». Казачьи сообщества, находящиеся на территории исторических казачьих войск «первой» и «второй линий», были не так активны в своём стремлении стать реестровыми, хотя именно для них возврат к сословно-корпоративной организации в виде «силовой структуры», предлагаемый государством, казалось бы, был наиболее приемлем. Из этого можно сделать вывод о том, что потомки казаков более ориентированы не на восстановление своего военно-сословного статуса, а на сохранение культурно-исторических, субэтнических, социокультурных основ своей жизни. Активность же казачьих сообществ, расположенных в неисторических казачьих регионах, могла свидетельствовать о том, что в них преобладали непотомственные казаки, пришедшие в казачье движение для решения своих финансовых и экономических вопросов за счёт обещаемого федеральными и региональными властями финансирования казачьей государственной службы.

В 2000;х гг. произошла значительная трансформация роли казачества в российском политическом процессе. С одной стороны, казачье движение стало более фрагментированным и дифференцированным. Одновременно сосуществовало не менее десятка групп современного казачества, зачастую объединяющих представителей реестровых и общественных казачьих организаций, различающихся по принципу определения ими своего места и роли в современном российском обществе. Среди них были группы, которые продолжали активно поддерживать политику властей по формированию казачьего госреестра (с различными его вариациями), и те, кто требовал восстановления «этнокультурного» статуса казачества. Те, кто пытался сформулировать «казачью идеологию» и создать политическую партию и те, кто на фоне интереса общества к казачьей истории и культуре, просто тешил своё самолюбие и реализо-вывал амбиции.

С другой стороны, для казачьего движения 2000;х гг. было характерно постепенное снижение политической активности. Во многом это было связано с направленностью политики власти, стремящейся контролировать казачье движение и перенаправлять его активность в нужное для себя русло. В то же время значительную роль сыграло и то, что по сравнению с 1990;ми гг. наблюдалось некоторое затухание кризисных процессов в обществе, шла некоторая стабилизация системы, на смену «защитно-охранительным» приходили «адаптационные реакции».

Деятельность общественных казачьих организаций, которые на протяжении всего периода конца 1980;х — 2000;х гг. были центром активной политической жизни современного казачества, всё больше сводилась лишь к участию в фольклорных выставках и концертах, культурно-просветительской и патриотической работе с молодёжью. Представители казачества если и участвовали в каких-либо политических акциях, то лишь в Москве, в силу своего столичного статуса являющейся центром политических событий, и уже не выступали в качестве инициаторов масштабных политических процессов. Более того, даже в Москве представители казачьего движения если и участвовали в политических акциях, то не протестных, а акциях поддержки существующей власти.

В этой связи можно говорить о том, что казачество вновь трансформируется в органическую часть российского общества, латентно сохраняя особенности своей культуры, традиций и быта. Политическая жизнь нивелируется и будет развиваться в логике политической жизни всего российского общества.