Актуальность темы
исследования заключается в подробном изучении характера и особенностей эволюции полномочий высшей администрации Восточной Сибири и Дальнего Востока позволяет нам рассмотреть процесс формирования местной административной структуры в контексте политико-административной структуры империи в целом, выделить взаимосвязи между влиянием региональной специфики и имперской политики на формирование административного устройства этих регионов, проследить изменение их положения и статуса по отношению к центральной России.
В настоящее время Сибирь уже вполне инкорпорирована в общероссийскую структуру, как в области управления, так и общественного развития. Современные средства связи позволяют передавать всю необходимую информацию от центра к регионам в короткие сроки, а местные органы управления построены на началах совещательности и самоуправления. Однако формирование и апробация модели взаимоотношений центра и регионов продолжается, развитие региона порождает возложение на местную администрацию все новых задач, требующих определенной регламентации, взаимодействия и полномочного контроля. В этих условиях немаловажным является рассмотрение опыта решения управленческих проблем в более ранний период российской истории. Изучение истории политико-административного развития Сибири может способствовать формированию наиболее объективного взгляда на поиск путей развития этого региона, выработке более четкой государственной законодательной политики в его отношении.
Объектом исследования является структура и полномочия высшего местного управления в Иркутском и Приамурском генерал-губернаторствах в контексте политико-административной системы Российской империи, а также факторы, влиявшие на формирование полномочий института генерал-губернаторов в указанных регионах.
В качестве предмета исследования рассматривается эволюция полномочий генерал-губернаторов Иркутского и Приамурского генерал-губернаторств в конце XIX — начале XX веков.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1882 по 1917 годы. Выбор нижней границы объясняется изменением приоритетов в региональной политике самодержавия, разделением Сибири на новые территориальные единицы, распространением унификаторских тенденций на Восточно-Сибирское генерал-губернаторство. В контексте этих изменений и постановки новых задач перед местным управлением, которые в специфических региональных условиях привели к изменениям в административном устройстве Сибирского региона, произошли изменения и в привычных методах взаимодействия центра и региона.
В качестве верхней границы обозначена дата свержения монархии и, как следствие, упразднения соответствующих институтов местного и центрального управления.
Территориально работа охватывает Восточную Сибирь и Дальний Восток в административных границах с 1882 по 1917 годы, то есть Иркутское генерал-губернаторство в составе Иркутской, Енисейской губерний, Забайкальской (с 1906 года) и Якутской областей и Дальний Восток в период существования Приамурского генерал-губернаторства в составе Амурской, Приморской, Забайкальской (до 1906 года) и Камчатской (после 1906 года) областей, Владивостокского губернаторства и острова Сахалин.
Степень изученности темы.
История развития администрации в Сибири, так или иначе, рассматривалась во многих трудах историков и правоведов. В современной историографии целый ряд исследований посвящен анализу истории административной и государственной политики в Сибири (как, например труды Дамешек Л. М и И.Л., и Ремнева А. В). Однако тема полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья конца XIX — начала 2.
XX вв. современниками изучаемого нами периода предметно не исследовалась. Лишь в последнее время разные аспекты этой темы нашли отражение либо в контексте исследований по истории административного устройства Сибири, либо в контексте исследований по истории развития института генерал-губернаторов в Российской империи. Однако специальные труды по теме исследования стали появляться недавно. Последним было издано учебное пособие о генерал-губернаторской власти в Сибири под авторством Л. М. Дамешека (Иркутск, 2011 г.).
Комплекс исследований по означенной теме условно можно разделить на три периода: дореволюционный, советский и постсоветский. Исследовательская мысль досоветского периода была тесно связана с актуализацией значения Сибирского региона для империи. Сбор статистических данных и описание разных местностей производились под эгидой переселенческой политики и строительства железных дорог. В контексте обсуждения вопроса о строительстве железной дороги также затрагивался и стратегический статус разных регионов Сибири. Так, например, А. Семенов-Тян-Шанский1 при обсуждении вопроса о железнодорожном строительстве в Приамурье обосновывал свою точку зрения именно геостратегическими мотивами. Вопрос о необходимости развития железнодорожного строительства в Сибири подробно рассматривался в труде «Сибирь и великая Сибирская железная дорога» — влияние этого процесса на развитие Дальневосточных территорий у освещалось также Субботичем Д. И .
Интерес к Сибири породил и споры о путях ее развития. Одним из требований сибирской общественности в этом контексте было требование об инкорпорации низового уровня управления в общеимперскую структуру и.
1 А. Семенов-Тян-Шанский. Наши ближайшие задачи на ДВ. — СПб, 1908. — 67 с. 2.
Сибирь и великая Сибирская железная дорога. — Спб.: Типография И. А. Эфрона, 1896. — 283 с.
3 Субботич Д. И. Амурская железная дорога и наша политика на Дальнем Востоке. — Спб.: «Товарищество художественной печати», 1908. -32 с.
введение
земства. Жерновков П. И. в труде «Сибирь и правительство"4 обозначает основные причины этого требования, общую картину сибирской жизни и результатов имперской политики в регионе.
Вместе с тем, как возрастал интерес к Сибири как к региону, изучение такого вопроса, как полномочия генерал-губернаторов, непосредственно не производилось. Хотя в трудах политического, правового характера, освещавших региональные проблемы или аппарат управления империи в целом, так или иначе затрагивались и полномочия сибирских генерал-губернаторов. Так, С.М. Середонин5 отмечал, что «вопросы, относящиеся к определению значения и предметов генерал-губернаторской власти, составляли всегда предмет особого внимания комитета министров и восходили на его обсуждение также и в рассматриваемый период времени"6. В связи с этим при составлении пятитомного труда С. М. Середонина, посвященного деятельности и истории Комитета министров, существенное место было уделено рассмотрению взаимоотношений центра и генерал-губернаторов, разграничению специфических черт их полномочий в разных п частях империи. Причем особое место среди других генерал-губернаторств, отводилось именно сибирским. С. М. Середонин писал, что «власть генерал-губернатора и его значение, очевидно, не могли быть одинаковы в Москве, Харькове, Иркутске, Одессе, Вильне и Риге: в каждом из указанных пунктов генерал-губернаторская власть имела свой характер: во внутренней России это был преимущественно орган высшего надзорана окраинах государствагенерал-губернатор не столько надзирал, сколько управлял, являясь как бы средоточием культурной деятельности государства, которая опять не могла.
4 Жерновков П. И. Сибирь и Правительство. — Н. Николаевск, 1907. — 52 с.
5 Середонин С. М. Исторический обзор деятельности Комитета министров в 5-ти томах. — Спб., 1902. — Т.3−5.
6 Там же. — Т.5 — С. 22.
7 Институт генерал-губернаторов и наместников в Российской империи: в 2 т. / Под общей редакцией В. В. Черкесова. Т1 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003. — 432 с. — С. 128. быть одинаковой."8. Однако, рассматривая проблему взаимоотношений генерал-губернаторов и министров, в труде о Комитете министров не проводится четкого разграничения их полномочий и статуса. Несколько позже эту грань пробовал обозначить правовед H.A. Захаров. Он отграничивал генерал-губернаторов от понятия высшей подчиненной власти, вкладывая ее в руки министров9. Проблема соотношения статусов министров, генерал-губернаторов и наместников современниками рассматриваемого нами периода окончательно разрешена не была.
Подробно рассматривается административное устройство России в конце XIX века в труде под редакцией Ковалевского В. И., современника данных событий. В контексте административной структуры генерал-губернаторам, как особому институту управления, данным автором также отводится особое место. При этом он замечает, что «права и обязанности отдельных генерал-губернаторов весьма различны"10. Таким образом, В. И. Ковалевский определяет генерал-губернатора как посредника между местными и центральными властями, но посредника, обличенного решительной властью, усиливающейся в соответствии с тем, «чем более отдалена окраина от центра, чем больше население ее привыкло к былой деспотической власти прежних восточных правителей"11.
При обсуждении путей реформирования Сибири в последней четверти XIX века, критике было подвергнуто само Учреждение М. М. Сперанского. С. Прутченко в качестве основной проблемы выдвигал такие недостатки Сибирского учреждения, как отсутствие действительного контроля, чрезвычайную зависимость региональной политики и от личности управленца и возможности широкой трактовки существующих законов.
8 Институт генерал-губернаторов и наместников в Российской империи: в 2 т. / Под общей редакцией В. В. Черкесова. T.1 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003. -432 с. — С. 128.
9 H.A. Захаров. Система русской государственной власти. Юридическое исследование. — Спб.: Электротипография Ф. Туникова, 1912. — 312 с. — С.268.
10 Россия в конце XIX века. / Под ред. В. И. Ковалевского. — Спб.: Типография акционерного общества Брокгауз-Эфрон, 1900. -С. 88. Там же.-С. 88.
Исследователь использует по отношению к Сибирскому учреждению понятие «мертвый закон», как показатель разрыва между существующим законом и управлением, ставящий «волю отдельных органов управления и их субъективные воззрения на наилучший способ удовлетворения известных.
1 О задач управления выше объективных велений закона". Таким образом, определяя, что сам «строй управления не обеспечивал начала законности, высшие органы управления подавали пример произвольных действий"13. Вместе с тем, С. Прутченко обращает наше внимание на то, что суть проблемы взаимодействия сибирской администрации с центральными органами лежит не столько в сфере недостаточной четкости регламентации и разъяснения существующих статей и указов, сколько в чрезмерной зависимости своевременного и верного их исполнения от личности и взглядов генерал-губернаторов и губернаторов, в отсутствии надлежащего своевременного и действенного контроля центра.
Широкое распространение в рассматриваемый период получили труды различных правоведов, которые стремились идентифицировать правовое положение России, институты управления, особенности их действия и структуры в центре и на окраинах. Кроме классических правоведческих работ Н. Корево В. М. Грибовского, В. Ивановского, Н. М. Коркунова, Н. И. Лазаревского, А.Д. Градовского14, большой интерес в данной области для нас представляют труды В. М. Гессена, И. В. Блинова и Я. М. Магазинера. Причем проведенный вышеозначенными авторами правоведческий анализ представляет собой не комплекс разрозненных мнений, а единый взаимосвязанный массив трудов, внутри которого представлена критика, а.
12 С. Прутченко. Сибирские окраины. Историко-юридический очерк. — СПб., 1899. — 405 с. — С. 325.
13 Там же. -С. 333.
14 Корево Н. Об издании законов Российской империи. 1830 — 1899 / Н.Корево. — Спб.: Государственная типография, 1900. — 163 е.- Грибовский В. М. Государственное устройство и управление российской империи. Одесса «техник» 1912. Ивановский В. Государство как юридическое отношение. По поводу книги Н. М. Коркунова «Русское государственное право». — Казань: Типо-литография императорского ун-та, 1893. -35 е.- Коркунов Н. М. Русское государственное право: в 2 т./ Н. М. Коркунов. — Спб.: «Книжный магазин А.Ф.Цинзерлинга», 1893. — т. 1. — 417 е.- Законодательные акты переходного времени 1904;1908 /Под ред. Лазаревского Н. И. — Спб.: 1909; Градовский А. Д. Сочинения. — СПб.: «Наука», 2001. — 512 с. так же производится поиск наиболее верного мнения. Среди критических работ подобного плана стоит отметить работу Ивановского В. «Государство как юридическое отношение. По поводу книги Н. М. Коркунова «Русское государственное право"15, в которой производится сопоставительный анализ нескольких популярных взглядов на идентификацию Российской государственности.
Я.М.Магазинер в труде «Чрезвычайно-указное право в России"16 раскрывает правовую основу для особых полномочий генерал-губернаторов и наместников. Одним из основных принципов чрезвычайно-указного права,.
17 является по Магазинеру, что «указ имеет временную силу закона». Это положение в полной мере отражает временный характер указов, вводимых в соответствии с чрезвычайными полномочиями генерал-губернаторов. Выявляя причинно-следственную связь между этими явлениями, автор замечает, что «исключительные обстоятельства должны вызвать и.
18 исключительные полномочия правительства" .
В.М. Гессен19 и И.В. Блинов20 производят анализ функций губернаторов в империи и их место в структуре управления Центральной Россией. При этом исследователи особенно обращают внимание на тот факт, что функционал и полнота власти губернаторов существенно отличается в тех местностях, которые находятся под управлением генерал-губернаторов, по сравнению с теми, которые подведомственны непосредственно министру внутренних дел. Это сопоставление позволяет выявить соотношение функций генерал-губернаторов и губернаторов в регионе, а также место этих институтов в структуре управления в Сибири. Если в Центральной России В. М. Гессен определяет статус губернатора как полновластно управляющего.
15 Ивановский В. Государство как юридическое отношение. По поводу книги Н. М. Коркунова «Русское государственное право». — Казань.: Типо-литография императорского ун-та, 1893. — 35 с.
16 Я. М. Магазинер. Чрезвычайно-указное право в России. — Спб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1911 г. -172 с.
17 Там же. — С. 32.
18 Там же. — С. 33.
19 Гессен В. М. Дополнения по курсу русского права. Губернатор как орган надзора. — Спб., 1912. — 37 с.
20 Блинова И. В. Губернаторы. Историко-юридический очерк. — СПб., 1905. — 366 с. губернией, на которого возлагаются особые функции контроля, при этом высшие контролирующие функции он относит к сфере деятельности МВД, то в Сибири генерал-губернатор продолжает оставаться единственным институтом непосредственного контроля над деятельностью губернаторов, как бы выполняя эти функции за МВД. И. В. Блинов поясняет, что такое подконтрольное положение для губернаторов обуславливалось лишь в тех местностях, «где в силу политических условий нужна была особенно сильная власть, где нужно было лицо, обличенное чрезвычайными полномочиями и особым доверием монарха"21. Также проводя разницу между положением губернаторов в Центральной России и в местах генерал-губернаторского управления В. М. Гессен указывает на дифференциацию местного управления, построенного на общих началах и существующего в генерал-губернаторствах.
Таким образом, исследователями конца XIX — начала XX вв. проводится идентификация правового положения империи и ее окраин, структуры окраинного управления и его взаимоотношения с центром.
Наиболее слабо представлена рассматриваемая нами тема в трудах советского периода. Это было связано со слабым интересом к изучению функций и структуры империалистического административного аппарата. Однако нельзя не отметить фундаментальную монографию Н. П. Ерошкина, описывающую имперскую административную структуру XIX века в целом22- исследование Зайончковского П. А. 23 и Лариной Л.Л.24 Представленные труды написаны в период либерализации внутренней политики СССР по отношению к истории, что позволило подойти к исследуемой проблеме довольно непредвзято. В большей степени оценочная характеристика роли.
Блинов И. В. Губернаторы. Историко-юридический очерк. — СПб., 1905. — 366 с. — С. 234.
22 Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России / Н. П. Ерошкин. — 3-е изд. — М.: Высшая школа, 1983. — 352 с.
23 Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавия в России в 19 веке. — М.: «Мысль», 1978. -288 с.
24 Ларина Л. Л. Административно-территориальное устройство и управление Приамурского края в период империализма/1900;1913г. / Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. -Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1986. — 14 с. царизма в освоении Сибири начала появляться уже в последнее десятилетие советского управления. Так, деятельность сибирской администрации при освоении Дальнего Востока в XIX веке получила освещение в труде Алексеева А. И. и Морозова Б.Н.25 В трудах JT.M. Дамешека так же представлен анализ взаимоотношения и места коренных народов Сибири в составе имперской администрации26.
В период смены политической системы управления в России издает свой труд исследователь Шумилов М. М., в котором с позиции губернаторских полномочий он определяет характерные отличия полномочий и назначения власти генерал-губернаторов в центре и в Сибири, продолжая тему изысканий Блиновой и Гессена27.
В современной историографии тема положения губернаторов на территориях с общеимперским и специальным управлением так или иначе затрагивалась в трудах, освещающих историю сибирской администрации и взаимоотношений центра и Сибири. Подробно к рассмотрению положения.
28 губернаторов подходят исследователи Любичанковский C.B., Лаптева Л. Е. Большой вклад в изучение проблемы положения губернаторов в Сибири и их взаимоотношений с центральной администрацией и генерал-губернаторами вносят коллективный труд «Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты, документы» под редакцией В.В. Коновалова29, а так же исследование о судьбе и административной деятельности губернатора К. Светлицкого, в которых наглядно демонстрируется зависимость от.
Алексеев А.И., Морозов Б. Н. Освоение русского Дальнего Востока. Конец 19-начало 20 вв. — Москва, 1989.-224 с.
26 Дамешек Л. М. Ясачная политика царизма в Сибири в 19 — начале 20 века/ Л. М. Дамешек, — Иркутск: Изд-во ИГУ, 1983. — 135с. — Дамешек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (19-начало 20 века)/ Л. М. Дамешек. — Иркутск: Изд-во ИГУ, 1986. — 167с.
27 Шумилов М. М. местное управление и центральная власть в России в 50-х — начале 80-х годов 19 века.
М.: «Прометей», 1991.-С. 81.
Любичанковский C.B. Законодательная основа деятельности органов губернаторской власти Российской империи в период третеиюльской монархии. — Оренбург: ОГУ, 1998. — 90 е.- Лаптева Л. Е. Региональное и местное управление в России второй половины 19 века. — Москва, 1998. -151 с.
Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты, документы / Под ред. В. В. Коновалова. -Тюмень: Тюменский издательский дом, 2000. — 577 с. взаимоотношения властей от личности управленцев. Аналогичный сравнительный анализ в более раннем периоде истории проводит Матханова.
3 1.
Н.П. Детально представлена деятельность Забайкальских губернаторов в период cl851 по 1917 гг. в труде Константиновой Т.А.
На современном этапе этот дискурс о путях инкорпорации Сибири в имперскую структуру управления был открыт снова. О преобладании унификаторских тенденций на рубеже веков в сфере губернского и низового.
33 управления писал В. Е. Зубов. Рассмотрение унификаторских тенденций производилось как в коллективных трудах34, так и крупнейшими учеными в области истории сибирской администрации. Особое место среди таких ученых занимают труды Ремнева A.B. и Дамешека JI.M. Серии их трудов носят комплексный характер. В них рассматривая и низовое устройство региональной власти, и деятельность и структура высшей администрации Сибири. Кроме того, большое внимание уделяется установлению места Сибири в административной структуре и политических тенденциях империи, изучению процесса развития администрации Восточной Сибири и Дальнего Востока. В совместном труде с И. Л. Дамешек, JI.M. Дамешек делается особый упор на различные аспекты административного устройства.
Восточной Сибири — важное место занимает и специализированное учебное.
30 Люстрицкий Д. Г., Гимельштеин A.B., Ануфриев A.B. Губернатор Константин Светлицкий на государственной службе. — Иркутск.: Вост. Сибкнига, 2010. — 272 с.
31 Матханова Н. П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине 19 века: проблемы социальной стратификации / Н. П. Матханова. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. — 255 с.- Матханова Н. П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины 19 века В. Я. Руперт, H.H. МуравьевАмурский, М. С. Корсаков. / Н. П. Матханова. — Новосибирск: Изд-во COPAH, 1998. -428 с.
32 Константинова Т. А. Губернаторы Забайкалья (1851 — 1917гг) — Гос. архив Читинской обл.- Чита, 2001. — 89 с.
Зубов В. Е. Государственный аппарат и управление Сибири (конец 16 -начало 20 вв.): Монография / Зубов.
B.Е. — Новосибирск: Изд-во СибАГС, 2009. — 244 с. — С. 233.
34 Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления / Ответ, ред.
C.Д.Агаджанов, В. В. Трепавлов. — Москва: Славянский диалог, 1998. -416 е.- Россия и Сибирь: интеграционные процессы в новом историческом измерении 18- начало 20 века / Ред. И. Л. Дамешек, Ю. А. Петрушин. — Иркутск: Вост. -Сиб. Изд. Компания, 2008. 336с.- Сибирь в составе Российской империи. — М.: Новое литературное обозрение, 2007. — 368 е.- Сибирь в составе Российской империи./ И. Л. Дамешек [и др.] / Ред. Л. М. Дамешек, А. В. Ремнев. — М.: Новое лит обозрение, 2007. — 364 с.
35 Дамешек И. Л., Дамешек Л. М. Сибирь в системе имперского регионализма (1822−1917гг)(Серия «Азиатская Россия»). — Иркутск, 2009. — 389 с. пособие по генерал-губернаторской власти в Сибири. A.B. Ремнев производит раздельное изучение административного устройства Восточной.
— 37 10.
Сибири и Дальнего Востока, рассматривая политику империи отдельно для каждого региона.
Тема полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья в последней четверти XIX в. и до 1917 г., так же затрагивалась в разных трудах при рассмотрении генерал-губернаторского управления в России в целом.
Подробно и многосторонне анализ генерал-губернаторского управления в Российской империи и в Сибири, в частности, представлен в труде.
Институт генерал-губернаторов и Наместников в Российской империи" (в 239 х томах) под общей редакцией Черкесова В.В.
Исследователь JI.M. Лысенко40 также особо рассматривал генерал-губернаторское управление в Сибири, говоря о разделении управления России на окраинное и центральное. При этом окраинам было присуще генерал-губернаторское управление. Л. М. Лысенко вкладывает в основу правового положения генерал-губернаторов Российской империи Инструкцию генерал-губернаторам от 29 мая 1853 года, определяя в соответствии с ней посредническую функцию этого института. Основная функция генерал-губернатора видится автором в последовательной подготовке хозяйственной жизни региона и административного устройства к инкорпорации его в общую систему управления империи. Главной отличительной чертой генерал-губернаторского управления, по-мнению.
36 Дамешек Л. М. Институт генерал-губернаторов Азиатской России и его особенности: учебное пособие по курсу «История Сибири"/ Л. М. Дамешек. — Иркутск: Оттиск, 2011. — 128 с.
Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика во второй половине 19-начале 20 вв./ A.B. Ремнев / Отв. ред. А. П. Толочко. — Омск: Изд-во ОмГу, 1997. — 252 с.
Ремнев A.B. Россия Дальнего Востока: Имперская география власти 19- нач. 20 вв./ A.B. Ремнев. — Омск: Изд-во Омгу, 2004. — 550 с.
39 Институт генерал-губернаторов и наместников в Российской империи: в 2 т./ Под общей редакцией В. В. Черкесова: T.1 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003. -579 с. Т.2 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003 — 432 с.
40 Л. М. Лысенко. Губернаторы и Генерал-губернаторы Российской империи (18-начало 20 века). — М.: Изд-во МПГУ, 2001.-358 с.
Лысенко, был «личностный, а не правовой характер его власти». Именно степень личного доверия со стороны императора к персоне обуславливала фактически неограниченную власть генерал-губернатора во вверенном ему регионе. Отсюда, по мнению автора, вытекает «расплывчатость и обобщенность законодательных формулировок, предельная обширность задач, чрезвычайный характер власти, позволяющий действовать полновластно, слабый контроль центра"41. Общую проблему генерал-губернаторской власти автор видел в том, что «огромная власть генерал-губернатора, основывающаяся прежде всего на личном доверии императора, не давала ему законного самостоятельного права без согласия с центром, издавать обязательные постановления, командовать военными силами, изменять штатное расписание чиновников, распоряжаться денежными ресурсами и т. д. Поэтому, даже для «чистых» дел местное начальство должно было обходить закон».42 Как видим, ряд проблем обозначенных для сибирских генерал-губернаторов, имел сходный характер для многих регионов.
Одним из наиболее важных вопросов, решаемых современными авторами, был вопрос соподчинения и определения места генерал-губернаторов и губернаторов по отношению к центральной власти. В труде о Комитете министров приводятся яркие примеры взаимоотношений генерал-губернаторов с министрами, но не дается однозначных оценок статуса генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья по отношению к министрам и наместникам. Авторы исследований современного периода, рассматривая проблему целостно, стремятся конкретизировать положение министров и генерал-губернаторов в структуре управления. Ремнев A.B. и Акишин М. О. пишут о том, что «если на Кавказе наместник признавался равным по правам с министрами, то сибирским генерал-губернаторам в такой.
41 Там же.-С. 166.
42 Там же. — С. 166. власти было отказано"43. Матханова Н. П. определяла основную проблему взаимоотношений центра и генерал-губернаторов как проблему борьбы за распространение полномочий и влияния в условиях разности политического статуса генерал-губернаторов по отношению к центру и их положения в административной структуре империи44. Исследователь Скрипелев Е. А. указывает на усиление инициативы центральных органов в административной политике в Сибири45.
В труде «Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты и документы» под редакцией В. В. Коновалова была произведена попытка разграничения генерал-губернаторской и губернаторской власти. Авторы книги стремились определить особенности положения губернаторов в первой половине XIX века, разбирая также некоторые причины губернской реформы 1895 года.
Следующим немаловажным вопросом, который подвергся разбирательству в трудах многих ученых, был вопрос соотношения коллегиального единоличного начала в Сибирском управлении. Коллегиальными органами управления должны били стать ГУВС (Главное управление Восточной Сибири) и Совет губернского управления. Однозначно указывают на неэффективность работы этих органов, по сути, их формальный контроль над единоличной властью. А. В. Ремнев, Л. М. Дамешек видели проблему в зависимом от генерал-губернатора положении членов Совета. При таком положении обсуждение решения часто зависело от мнения генерал-губернатора, а не от объективной оценки ситуации всеми членами Совета. В рассматриваемый период происходило усиление единоличного начала. A.B. Ремнев так описал этот процесс: «наряду с законодательным оформлением генерал-губернаторской власти,.
43 Власть в Сибири: 16-начало 20 в. — 2-е изд., перер. и доп. / Сост. М. О. Акишин, A.B. Ремнев. -Новосибирск: ИД «Сова», 2005. — 696 с. — С. 173.
44 Матханова Н. П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины 19 в. / В. Я. Руперт, H.H. Муравьев-Амурский, H.C. Корсаков. — Новосибирск: Изд-во COPAH, 1998. — 428 с. — С.ЗОО.
45 Скрипилев Е. А. Развитие русского права во второй половине 19-начапе 20 века. — М.: Наука, 1997. — 368 с. расширением прав центральных ведомств усиливается самостоятельность генерал-губернаторов Азиатской России, упрощается сама структура этого уровня местного управления. Это прежде всего выразилось в продолжающемся снижении роли, а затем и ликвидации Совета главного управления"46. Окраинная система управления предполагала своевременные решения для успешной реализации задач. Установление принципа единоначалия обусловило необходимость создания общего присутственного органа для отраслевого управления в Сибирских губерниях и отказ от системы Советов при проектировании Приамурского генерал-губернаторства. A.B. Ремнев подробно описывает развитие этой ситуации в Приамурье в монографии «Россия Дальнего Востока"47. Между тем, в качестве важной причины несовершенства управления Сибирью выдвигается тезис о несовершенстве самого Сибирского Учреждения. Так, например, в труде «Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты и документы» под редакцией В. В. Коновалова приводится мнение, что «реформа Сперанского М. М. не пошла дальше упорядочения законодательства и закрепления управленческой специфики Сибири. Уже.
Л Q современные реформы критиковали ее результаты". A.B. Ремнев также отмечал ее низкую результативность не только на уровне Главного управления, но и на губернском уровне, где губернские Советы также утратили ко времени нового разделения Сибири в 80-х годах XIX века свои функции, а коллегиальное обсуждение лишь замедляло и запутывало управление. Таким образом, изучение правовой регламентации Сибирского управления является важной составляющей для понимания процесса формирования местного управления.
Наименее полно исследованным и систематизированным остается вопрос влияния различных факторов на формирование полномочий генерал.
46 Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь во второй половине 19 века. — Омск., 1997. — С.100.
47 Ремнев A.B. Россия Дальнего Востока. Омск. — 2003.
48 Сибирские и Тобольские губернаторы: исторические портреты и документы. / Под ред. В. В. Коновалова. -Тюмень: Тюменский издательский дом, 2000. — 577 с. — С. 169. губернаторов. Обзор некоторых факторов затрагивается в совместном труде J1.M. и И. Л. Дамешек «Сибирь в Системе имперского регионализма (1822−1917гг.)"49- некоторые аспекты влияния внешнеполитического фактора рассматриваются в монографии A.B. Ремнева «Россия Дальнего Востока». Наиболее подробно и полно разделение факторов формирования административной системы Российской империи изложено в исследовании «Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления» под редакцией С. Г. Агаджакова и В.В. Трепавлова50. Авторами выстраивается система факторов, в состав которой входят природно-географический фактор, экономический, этносоциальный, национальный. В качестве внешнеполитического фактора рассматривается геостратегическое положение регионов. Затрагивается вопрос влияния различных факторов на формирование административной системы в таком исследовании как: «Сибирь в Составе российской империи"51, а так же в монографии Зубова В. Е. «Государственный аппарат и управление Сибири (конец 16-начало 20 в.)» .
В рассмотренных исследованиях довольно фрагментарно представлен сравнительный анализ Иркутского и Приамурского генерал-губернаторств. Полномочия генерал-губернаторов в рассматриваемый нами период так же не были объектом специального исследования до последнего времени, а затрагивались в контексте генерал-губернаторского управления России или истории Сибирского управления. Довольно скупо в литературе представлен разбор факторов влияния на формирование полномочий генерал-губернаторов.
Цель исследования.
49 Дамешек И. Л., Дамешек Л. М. Сибирь в системе имперского регионализма (1882−1917гг.) (Серия «Азиатская Россия»), — Иркутск, 2009. — 389 с.
50 Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления // Ответ, ред. С. Г. Агаджаков, В. В. Трепавлов. -М.: Славянский диалог, 1998. -416 с.
51 Сибирь в составе Российской империи. — М.: Новое литературное обозрение, 2007. — 368 с.
52 Зубов В. Е. Государственный аппарат и управление Сибири (конец 16 — начало 20 В.): Монография / В. Е. Зубов. — Новосибирск: Изд-во СибАГС, 2009. — 244 с.
Выделить и конкретизировать в ходе сопоставительного анализа на конкретном историческом материале общие закономерности и причинно-следственные связи развития полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Дальнего Востока. Проанализировать влияние различных геополитических факторов, выделить наиболее значимые из них и определить степень их влияния на формирование полномочий генерал-губернаторов.
Задачи исследования.
1. Проследить процесс формирования высшей местной администрации Восточной Сибири и Дальнего Востока.
2. Выявить особенности структуры и полномочий генерал-губернаторского управления.
3. Определить специфику взаимодействия генерал-губернаторов и губернаторов, генерал-губернаторов и центральных органов управления.
4. Сопоставить полномочия Иркутского и Приамурского генерал-губернаторов.
5. Выявить общие черты в методике административных преобразований в означенных регионах.
6. Показать зависимость формирования полномочий генерал-губернаторов от политических установок центра и специфических особенностей региона.
7. Выделить наиболее важные факторы, влияющие на формирование полномочий генерал-губернаторов.
8. Определить специфику полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья в контексте факторов влияния на основании сопоставительного анализа.
Методология и методы.
При проведении исследовательского анализа были использованы хронологический и компаративный методы. Использование первого метода позволило проследить процесс реорганизации административнотерриториального устройства Восточной Сибири в конце XIX — начале XX века. Разделение административных процессов на этапы в соответствии с хронологическими рамками их начала и завершения помогло объяснить причины, которыми были вызваны реформы. Хронологический метод способствовал определению различных факторов, объективно влияющих на ход преобразований в административной сфере.
Компаративный метод исследования значительно облегчил работу исследователя при проведении более детального изучения проблемы. Так, сопоставление административного устройства Приамурья и Восточной Сибири — структуры и функций правительственных учрежденийспособствовало выявлению особенностей административной системы управления Восточной Сибири. Сравнительный анализ организации и деятельности правительственных учреждений разных уровней (генерал-губернаторского и губернского) способствовал определению роли и значения местных институтов государственной власти в административной системе управления Восточной Сибири.
Изучение и сопоставление преобразований в системе административного устройства с учетом географических особенностей отдельных частей Восточной Сибири и Дальнего Востока способствовали установлению закономерностей административных процессов, установлению и разделению сфер влияния факторов на ход проводимых административных реформ и формирования полномочий генерал-губернаторов и губернаторов в определенных территориальных рамках.
Источниковый анализ.
Источниковую базу исследования составляют опубликованные и неопубликованные законодательные акты и материалы официального делопроизводства, источники личного происхождения.
Основной массив законодательных актов, использованных для исследования выбранной темы, содержится в Сибирском Учреждении 1857, 1892 годов издания и его продолжения 1906 года. Не менее важными.
17 источниками правовой регламентации полномочий генерал-губернаторов были Инструкция генерал-губернаторам, изданная в 1853 году, Положение о чрезвычайной охране 1881 года, а так же 3-е Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ), и специальные уставы (которые содержались в различных томах Свода Законов), регламентировавшие действие отраслевого управления в регионах. В томе 2-ом части 2-ой Свода Законов содержалось и Сибирское Учреждение. В Полное собрание законов Российской империи вошли все нормативно правовые акты общего и индивидуального характеров, изданные от имени императоров. Для составления полной картины об отражении полномочий генерал-губернаторов в законодательной базе нами было проанализировано более 270 законодательных актов.
Особенную ценность для нас представляет комплекс документов, представленный во 2-ом томе коллективного труда «Институт генерал-губернаторов и наместников в Российской империи». Среди этих документов находится Инструкция генерал-губернаторам издания 1853 и 76 годов и Положение о чрезвычайной охране, изданное в контексте реставрации в 1881 году временной генерал-губернаторской власти в центральных губерниях.
Силу закона имели также разнообразные «высочайше утвержденные мнения», которые содержались в неопубликованных документах вместе с отчетами, докладами, постановлениями, представлениями, проектами, делопроизводственной перепиской разного рода. Таким образом, основные правовые документы, такие как ПСЗ, Сибирское Учреждение, Инструкция генерал-губернаторам, не включали в себя весь массив постановлений, регламентирующих полномочия генерал-губернаторов. Существенная часть указов и постановлений имели временный, опытный или чрезвычайный характер и существовали временно, либо имели разовый характер.
53 Институт генерал-губернаторов и наместников в Российской империи: в 2 т./ Под общей ред. В. В. Черкесова. Т.1 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003. -579 с. Т.2 / Ответ, ред. тома А. И. Раскин, А. Д. Соколов. — Спб.: Изд-во «Юрид. Центр Пресс», 2003. — 432 с.
Часть опубликованных источников связана с делопроизводственной деятельностью различных установлений комиссий и инспекций в Восточной Сибири и Приамурье. К таким источникам можно отнести «Отчет высочайше командированного на Дальний Восток по переселенческому делу товарища главноуправляющего землеустройством и земледелием сенатора Иваницкого», изданный в 1909 г.-, «Журнал Совещания по вопросам, касающимся колонизации Дальневосточных областей.» за 1908 г. Отдельный пласт материалов составляет многотомный «Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибири», издаваемый в 80-х годах XIX века в Иркутске по инициативе генерал-губернатора Восточной Сибири Д. Г. Анучина. В нем содержалось делопроизводство по введению административных преобразований в Восточной Сибири и Приамурье в разных областях управления ведомств МВД, МИД, Министерства юстиции. Немаловажную роль в понимании административных процессов в Сибири сыграла «Записка генерал-губернатора Восточной Сибири Д. Г. Анучина о раздроблении ВосточноСибирского генерал-губернаторства и образовании Приамурского генерал-губернаторства», написанная в 1883 г. в Иркутске.
В этой записке автор указывает наиболее приоритетные районы в стратегическом плане для реализации милитаристских замыслов по освоению Дальнего Востока. Впоследствии, в соответствии с положениями этой записки происходило изменение геостратегического положения регионов после русско-японской войны.
Большое значение для оценки изменения статуса Сибири, политических воззрений на политику и изменение имперских интересов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке имеют труды Столыпина П. А., его речи в Государственной думе.
Анализ постановлений представленных в сборнике главнейших официальных документов Д. Г. Анучина, позволяет составить представление о принципах региональной политики самодержавия на Дальнем Востоке и.
Восточной Сибири. Однако это издание отличает отсутствие детального исследования процессов в сфере административного управления ввиду оторванности обсуждения тех или иных административных решений от общей информационной картины.
Слабой стороной этого вида источников является то, что они не всегда позволяют выявить причины происхождения закона, а также характер обсуждения законопроектов в правительственных инстанциях. В полной мере восполнить эти недостатки призваны другие виды источников, в первую очередь архивные материалы. В них содержится описание делопроизводственного процесса, обсуждения вопросов административной политики в Сибири, приводятся соответствующие предложения и проекты местной администрации, комиссий, комитетов и других, надлежащих для этого установлений. Большинство использованных нами дел носит делопроизводственный характер.
Узость локализации архивного материала обуславливалась рамками заявленной темы. В диссертации использованы архивные материалы из фондов РГИА и ГАИО. Использованные материалы РГИА, в большинстве своем, содержат информацию о Приамурском генерал-губернаторстве и наместничестве на Дальнем Востоке, проекты и мнения чиновников разных уровней. Важной составляющей делопроизводственной переписки был обмен мнениями и требуемой информацией для принятия решений по тем или иным проектам, а также целый ряд проектов и предложений генерал-губернаторов, специальных чиновников и комиссий по реорганизации края.
Сравнительный анализ этих материалов позволил выявить степень влияния информации и мнения генерал-губернатора на административные преобразования, проследить источник идей и проектов, на которых основывались реализованные преобразования.
Следующим немаловажным содержанием делопроизводственной переписки стал обмен мнениями при оценке и утверждении проектов генерал-губернаторов в Комитете министров и Совете министров. Это.
20 позволило выделить действительное участие и влияние разных министров на составление проектов и их изменение, проследить изменение инициативы преобразований.
Полезная информация об особенностях областного управления и полномочий губернаторов содержится в коллективном труде «Дальний Восток России: из истории системы управления. Документы и материалы"54, а так же в многотомном собрании опубликованных документов по истории Дальнего Востока «Дальний Восток в материалах законодательства» на материалах РГИА ДВ55.
Использованные материалы ГАИО сконцентрировались в фонде 25, небольшое количество информации содержали в себе фонды 32 (часть архива Дальнего Востока) и 29. В ГАИО локализовалось основное количество документов по Восточно-Сибирскому и Иркутскому генерал-губернаторствам. Среди них наибольшую часть составляли делопроизводственные процессы, отчеты генерал-губернаторов, сборники указов военных генерал-губернаторов и специальных положений в связи с военным положением и положением чрезвычайной охраны в Иркутском генерал-губернаторстве.
В делопроизводственной документации важную часть занимает обсуждение вопроса об упразднении Иркутского генерал-губернаторства на рубеже веков. В двух делах содержатся мнения чиновников разных уровней по этому вопросу, выстроенные в хронологическом порядке, что позволяет проследить логику изменения взгляда на решение этого вопроса от унификаторского в пользу децентрализаторского.
54 Дальний Восток России: из истории системы управления. Документы и материалы. К 115-летию образования Приамурского генерал-губернаторства. — Владивосток: Приморская краевая организация «добровольное общество любителей книги», 1999. — 233 с.
55 Дальний Восток России в материалах законодательства. — Владивосток: РГИА ДВ. (Комплекс разделен на тома в соответствии с хронологическими отрезками с 1881 по 1889, с 1890 по 1895, с 1896 по 1899 и с 1900 по 1902 гг., и периодами выпуска, соответственно 2005 год-260 е., 2006 — 320 е., 2007 — 344 с. и 2009 — 320 е.).
Отчеты генерал-губернаторов датировались поздним периодом с 1906 по 1909 гг. В них содержалась как подробная информация о состоянии регионов, так и обсуждение более общих, насущных проблем. Перемещение одних и тех же проблем из одного отчета в другой позволяет нам проследить актуализацию сфер политических и хозяйственных интересов империи в Сибири.
Сборники указов генерал-губернаторов датировались последними годами 19 в. и до 1914 года. Сопоставление изданных в них постановлений помогает нам проследить сферу действительных полномочий генерал-губернаторов и их зависимость от имперских приоритетов. В отчетах также наглядно иллюстрируется сфера полномочий генерал-губернаторов через обозрение выполненных ими дел.
Особое место стоит выделить переписке генерал-губернаторов с центральными ведомствами по поводу положения на границах и истребования для себя полномочий для своевременного исполнения соответствующих задач. В этих документах содержится информация о сложности сообщений с регионами и спектр дел, которые признавалось необходимым перепоручить губернаторам, либо по мнению генерал-губернатора, либо по мнению министра внутренних дел.
Научная новизна исследования заключается в том, что сопоставительный анализ полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Дальнего Востока в политико-правовой системе Российской империи осуществляется с точки зрения специфики развития делопроизводственных отношений между центром и генерал-губернаторами. Это позволяет конкретизировать значение и цель генерал-губернаторского управления в Сибири и на Дальнем Востоке с учётом значимости их информационно-контрольных функций для центра в ХХ-м веке.
Практическая значимость.
Материалы данного исследования могут быть использованы при подготовке учебных курсов и научных трудов по истории России и Сибири имперского периода, а также истории институтов управления Сибири и Дальнего Востока. В прикладном плане, результаты исследования могут быть использованы при разработке концепции развития административной политики государства и регионов.
Выводы:
Военное положение выявило информационную оторванность в Иркутском генерал-губернаторстве как между генерал-губернатором и центром, так и между генерал-губернатором и регионами.
Информационная оторванность предположила некоторые методы, аналогичные тем, которые использовались в проведении окраинной политики в Приамурье. Например, перепоручение на места ряда дел и полномочий генерал-губернатора, инструкции губернаторам от МВД.
Рассмотрение военного положения позволяет нам говорить о приоритетности задач политического характера над всеми остальными—в регионе, что предположило для генерал-губернатора такие рамки полномочий, при которых стало возможным делегирование собственной властью своих полномочий и статуса (генерал-губернаторского) для подавления выступлений в Туруханском крае в контексте сохранения политического строя монархии в регионе.
406 ГАИО Ф. 25. Оп. 10. Д. 628. Л. 13 оборот.
Заключение
.
Правовую основу для регламентации полномочий генерал-губернаторов Восточной Сибири и Приамурья вплоть до революции 1917 года составляло Сибирское учреждение. Оно изменялось в соответствии с переизданиями и дополнениями, но суть полномочий и назначение власти генерал-губернаторов на означенных территориях оставались прежними. Изменяющийся геополитический статус Сибири и Дальнего Востока в контексте политического вектора центральной администрации в рассматриваемый период влиял на формировании административного аппарата высшего местного управления, его полномочия и отражался в законодательной практике по отношению к этому региону. Стоит заметить, что регулярная правовая основа закреплялась в Сибирском Учреждении и устанавливала рамки для полномочий генерал-губернаторов. Однако выполнение определенных приоритетных задач, которое происходило в специфических региональных условиях, предполагало такие полномочия, которые в точности не регламентировались в Учреждении. Таким образом, в контексте этих регулярных правовых рамок происходила реализация различных задач с помощью указов, правил и инструкций, не закреплявшихся в учреждении и носивших временный характер, вплоть до реализации задач, в соответствии с которыми эти правовые документы были изданы. Заметим, что решение таких особых вопросов, требовавших дополнительной регламентации, возлагалось на полномочия генерал-губернаторов и губернаторов, что позволяет говорить о том, что эти институты реализовывали через свои полномочия задачи, связанные со специфическими геополитическими чертами региона. Такое положение позволило распространить органы отраслевого управления повсеместно на едином правовом основании Общего учреждения. В соответствии с реформой 1895 году создавались органы губернского управления на началах, приближенных к Общему учреждению. Все это привело к разделению хозяйственного и политико-административного управления. К последнему относились генерал-губернатор и губернатор.
Общность региональных факторов и правовой основы для Иркутского и Приамурского генерал-губернаторов, выраженная в Сибирском учреждении, позволяет установить для их полномочий тождественные рамки. Они базировались на одних методах и одной правовой основе, формировались под влиянием сходных факторов, несмотря на разность их положения. Между тем, следует различать положение генерал-губернаторов в Сибири и центральной России. Последние имели в большей степени временный, чрезвычайный характер, в то время как подобные полномочия для сибирских генерал-губернаторов существовали как часть инструментария для реализации их политического положения и обязанностей. Разность приоритетов империи для этих регионов определяла дифференциацию полномочий и методов их реализации на местах в условиях различного положения касательно скорости сношений, знаний о регионе, его исследованности и возможности своевременно и объективно принимать необходимые решения из центра империи по отношению к генерал-губернаторству и из центра генерал-губернаторства по отношению к губернаторам.
Учреждение единообразных институтов губернского управления в.
Иркутской, Енисейской, Томской и Тобольской губерниях привело к распространению мнения, что генерал-губернаторская власть изжила себя как институт управления в Иркутском генерал-губернаторстве. Это мнение на рубеже веков поддержал Иркутский военный генерал-губернатор, однако.
МВД указал на то, что политические и административные функции генералгубернатора продолжают оставаться актуальными в контексте политических приоритетов империи в регионе. Полномочия генерал-губернаторов основывались на одной правовой базе, но при этом в Иркутском и.
Приамурском генерал-губернаторствах, генерал-губернаторы выполняли как общие, так и различные функции в соответствии с местными условиями и.
205 поставленными задачами (например, посредническая, контрольноревизионная и информационная функции был типичны для обоих генералгубернаторов, в то время как в соответствии с военным положением.
Иркутский генерал-губернатор выполнял функции усиленного политического контроля, а приамурский пользовался специальными полномочиями в контексте взаимоотношений с иностранными гражданами).
При этом не превышались рамки Учреждения. Дифференциация полномочий Иркутского и Приамурского генерал-губернаторов соответствовала этапам развития, освоению территорий, влиянию внешнеполитического фактора и развитию приоритетов империи. В 20 веке до революции 1917 года) генерал-губернатор продолжал занимать особое положение, являясь по отношению к центру источником информации и мнения о путях и методах развития регионов, проектировщиком задуманных преобразований и контролером над всеми сферами политикой, административной и хозяйственной деятельности в Сибири и на Дальнем.
Востоке. В этот период особенно значимой для генерал-губернаторов явилась задача соблюдения целостности границ и национального приоритета империи на приграничных окраинах. Разность региональных приоритетов в этот период формировала проявление полномочий генерал-губернаторов в разных сферах деятельности. Если в Приамурском генерал-губернаторстве это было составление проектов (например, проект устройства Приамурского генерал-губернаторства, областных учреждений, проекты устройства.
Камчатской области и Сахалина), изучение и освоение территорий, организация эффективного окраинного управления, то полномочия.
Иркутского генерал-губернатора формировались в контексте военного положения, контрреволюционных действий, увеличения влияния внешнеполитического фактора с присоединением Забайкальской области. В начале 20 века существовавшая система реформирования Сибири претерпевает изменение. Сохранялись в целом общие методики и система получения информации, а также место генерал-губернатора в этой системе.
206 как информатора и фигуры, чье влиятельное мнение являлось неизбежным при рассмотрении и введении любых преобразований, затрагивающих предметы ведения МВД. Однако, инициатива преобразований, принадлежавшая ранее генерал-губернатору, с приходом Столыпина частично переходила в руки МВД. Конечно, происходило это в контексте интенсификации внешней политики на Восточных окраинах, соответственно изменению геополитических взглядов на Сибирь и Дальний Восток.
Определяя влияние на полномочия и методы формирования администрации в Приамурье и Восточной Сибири, стоит заметить, что если решение задач, связанных с внешнеполитическим фактором обуславливало необходимость тех или иных административных преобразований, то форму и методы их введения обуславливало взаимоотношение центра и региона. Эволюция этих взаимоотношений происходила в условиях изменчивости региональной специфики на основании стабильной правовой базы. Таким образом, можно говорить о том, что статьи Сибирского Учреждения можно было трактовать настолько широко, что это позволяло реализовывать все отправления генерал-губернатора как в условиях внешнеполитических взаимодействий, так и без них в контексте единой правовой базы.
Ключевым аспектом во взаимоотношениях центра и региона была информационная оторванность Сибири от центрального управления. Это положение усугублялось в условиях, когда одним из основных принципов успешной реализации политики в Сибири являлась своевременность принимаемых решений, которая в условиях единоначалия и сложности сообщения могла реализовываться только путем перепоручения полномочий на места. Так Приамурскому генерал-губернатору перепоручалось утверждение границ регионов, штатов, ведение приграничной политики.
Иркутский генерал-губернатор так же имел полномочия для сохранения целостности границ, вплоть до применения военной силы. В контексте революционной опасности ему вручался особый контроль вплоть до свершения суда в делах с политическим подтекстом. Генерал-губернаторы.
207 сохраняли полномочия по вмешательству в дела отраслевого управления, губернаторов и губернского и областного управления. С течением времени в их полномочия возлагалось все больше задач чрезвычайного характера, связанных с региональной политикой империи, однако при этом сохранялись политико-административные функции и информационная значимость генерал-губернаторов. За ними признавалось авторитетное и объективное мнение о путях, методах и формах административных преобразований в.
Сибири и на Дальнем востоке. Такое их положение было обусловлено тем, что в силу характера монархического управления, предполагавшего единоначалие и единоличное решение, МВД требовалось довольно много времени, чтобы сколь возможно объективно оценить, извлечь и оценить весь массив информации для решения того или иного вопроса. В таких условиях сформировался ряд методов для поиска наиболее объективных путей управления и реформирования администрации в соответствии с региональной спецификой. В начале рассматриваемого периода при учреждении Приамурского генерал-губернаторства генерал-губернатор получил трехлетний срок для извлечения опыта действия административных институтов на этой окраине с тем, чтобы предоставить проект всех необходимых изменений в административном устройстве. Извлечение опытных данных из работы губернских органов после реформы 1895 года позволило поднять вопрос о распространении их на Наместничество на.
Дальнем Востоке. Отсутствие необходимого опыта о проводимых преобразованиях, по признанию самого МВД на рубеже веков было одним из важных критериев сохранения генерал-губернаторского управления в.
Иркутском генерал-губернаторстве. Генерал-губернатор как лицо, непосредственно присутствующее в регионе, был не только знаком с положением в каждой области и губернии, но также с политическими взглядами центра, что давало ему возможность формировать мнение о наиболее эффективных путях ведения политики в регионе, устройстве администрации. Конечно, специальные комиссии и комитеты так же.
208 работали над изучением информации и составлением проектов, однако в делах, требующих своевременного решения, МВД вынужден был полагаться на мнение генерал-губернатора. Сибирское Учреждение закрепляло это положение в статьях, подробно разобранных в тексте. Другим методом окраинного управления стали инструкции. В Приамурье они составлялись генерал-губернатором для руководства и действия губернаторам областей, информационное оторванное положение которых, не позволяло своевременно сноситься по спорным правовым моментам с высшей администрацией региона. В инструкциях содержалась информация о приоритетных делах, к которым губернатор должен проявить особую заботу, а также правовая регламентация полномочий, которые ему перепоручались для исполнения особых задач. Наказ генерал-губернаторскому управлению содержался и в Сибирском Учреждении. Все большее развитие политического интереса к Сибири в центре, выполнение программ по ее освоению, заселению, распространение отраслевого управления на общих началах привели в контексте выполнения этих задач к использованию превентивного сбора информации для принятия решений.
