Особенности русского опыта культурфилософской рефлексии: Проблемно-тематическое пространство и полистилистика

Актуальность темы

диссертации сопряжена с изучением более чем трехвекового процесса постижения отечественными мыслителями, богословами и деятелями искусства культурфилософской проблематики.

Обращение к избранной теме обусловлено в целом необходимостью:

— уточнения и обновления понятийно-категориального аппарата наук о культуре;

— исследования комплекса вопросов, связанных с порождением и трансформацией различных хронотопов культуры;

— исследования проблемных граней феномена культурного многои разнообразия;

— анализа историко-философских аспектов становления, развития и функционирования каждой из «символических форм» культуры — от языка и мифологии до науки и искусства;

— углубления знаний касательно креативно-эвристической природы культуры в единстве ее личностной и предметной форм существования;

— анализа характеристик субъекта культурно-исторических изменений и места субъект-субъектных отношений в динамике роста ценностного фонда социума.

Актуальность работы в ее непосредственном выражении проявляется в следующем:

1. Общей культурологизацией большинства социальных и гуманитарных наук в конце XX в.: помимо традиционно изучавших культуру антропологии (этнографии), искусствознания, религиоведения и мифологии, филологии (преимущественно в рамках литературоведения) и некоторых направлений психологии в последней трети XX века к рассмотрению общекультурных проблем был привлечен ряд других дисциплин, каждая из которых обладала собственными эвристическими возможностями, способствующими приращению знания о культуре как целостном динамичном явлении. В ряду данных дисциплин — лингвистика (в своих течениях структурализма, семиотики, де-конструктивизма и постмодерна) — история (в рамках направления «новая культурная история» на современном этапе развития «новой социальной истории», школы «Анналов» и пр.) — социология (в виде социологии культуры, выделившейся в самостоятельную дисциплину) и ряд иных. И, наконец, появилась собственно культурология в качестве науки, не только обобщающей достижения других культуроведческих дисциплин, но и разрабатывающей фундаментальную теорию культуры в целом.

2. В этой связи возникает потребность в «новом прочтении» и переосмыслении классических трудов по философии культуры, в том числе и посвященных собственно русскому опыту осмысления первоистоков, сущности и назначения этого сложного, многогранного и динамичного явления на всех его уровнях.

3. Именно в России рефлексивный способ анализа, интерпретации и оценки феномена культуры, а также «моделирования» культурного «образца образцового» (Столович) был не только принят мыслителями различной методологической ориентации, но и своеобразно трансформировался в один из самых продуктивных методов постижения социокультурного бытия. На сегодняшний день нет, пожалуй, ни одной из сфер философии культуры, в которой не обнаружились бы «следы» и специфические черты русского опыта рефлексирования, что свидетельствует о реальности феномена русской философии культуры как целостного и самоценного пласта мировой философской мысли.

4. Поэтому столь ощутима необходимость обращения к проблемно-тематическим аспектам отечественной культурософской мысли и к полифонии содержательного «звучания голосов» в адрес задаваемых «русских вопросов» и полемики вокруг них. Актуальность комплекса задач реконструкции, изучения и раскрытия содержательно-смысловых основ и полистилистического характера русского опыта культурфилософской рефлексии обусловлена, по сути, следующим моментом эпистемологии культуры: до сих пор отечественная философия культуры не стала предметом специального исследования и адекватной оценки. Собственно кулътурософский пласт отечественного интеллектуального, этико-художественного и коммуникативного опыта пока еще остается «вещью в себе», в связи с чем несомненную значимость обретают задачи его изучения.

5. Самоочевиден и весьма ощутимый пробел в постижении таких особенностей российской интеллектуально-творческой жизни, как: культивирование традиции «мильона терзаний», бытийственно-историософского, познавательного, этико-эстетического и экзистенциального характераконцептуальная «мозаичность», ценностно-смысловая «поливариативность» философских исканийсвоеобразие критериальных подходов к определению убедительности авторских концептов культурософской направленности. Между тем раскрытие данных черт открывает дополнительные возможности «приращения» знания о вкладе русских мыслителей в мировой опыт философии культуры и атрибуции черт самобытности русского метода культурфилософской рефлексии. Именно поэтому так актуальна потребность в выделении и анализе основных граней полемического пространства русской философии культуры, включающего в себя и по сей день, по справедливому суждению С. С. Аверинцева, «выяснение философского смысла, философского контекста, философского сцепления. идей"1 (Курсив мой — М.Ш.) .

6. Наконец, к числу моментов, подтверждающих как актуальность, так и эвристическую перспективность обращения к культурософским идеям русских мыслителей, богословов и художников (в широком смысле слова), а также к работам советских и постсоветских отечественных философов 60-х.

1 Аверинцев С. С. В стихии большого времени. \ Литературная газета. 1995. 15 ноября (№ 46).

90х годов XX столетия, правомерно отнести и доминирующую расплывчатость и неконкретность в определении специфических особенностей именно отечественного опыта рефлексирования. Подобного рода национальная специфичность позволяет рассматривать русскую культурфилософскую рефлексию как целостный феномен с учетом, разумеется, отмеченной выше «поливариативности» философского, богословского и художественного типов постижения проблемно-тематического пространства культуры. 7. Возможность устранения такого рода пробелов сопряжена с тем «вжи-ванием-вчувствованием» в содержательные глубины и полистилистику фи-лософско-творческого наследия русских мыслителей, которое способствует пониманию диалектики и «конфигуративности» общего, особенного и единичного в их раздумьях и спорах о фундаментальных проблемах культуры. Особенно это касается воззрений тех отечественных мыслителей, которые в силу недостаточной изученности и серьезного осмысления их наследия не обрели пока еще должного статуса с точки зрения признания своеобразия их реального вклада в мировой опыт культурфилософской рефлексии.

Таким образом, настоящая диссертация не претендует на анализ специфики русской культуры как исторического явления и, стало быть, онтологического «поля проблем». Здесь исследуется только комплекс особенностей, объединяющих единым началом все многообразие тех методов и форм куль-турософской рефлексии, которые на протяжении ряда веков объективировались, т. е. воплощались в текстах русских мыслителей, чей индивидуальный способ «любомудрия» и личностно неповторимый стиль «переживающего сознания» по-своему влиял на процессы смыслообразования в отечественной культуре и ее «многоголосие».

Именно поэтому в данном исследовании содержательная емкость опыта русской культурфилософской рефлексии раскрывается не столько в плане основных этапов ее развития (вплоть до наших дней), сколько в границах единого проблемного пространства и наличия «полистилистической» традиции его интерпретации деятелями отечественной культуры.

Степень разработанности темы. Изучение, осмысление и оценка отечественного философского опыта в целом прежде всего сопряжены с именами А. И. Введенского, В. В Зеньковского, С. А. Левицкого, А. Ф. Лосева, Н. О. Лосского, Э. А. Радлова, Г. Г. Шпета и ряда других исследователей, которые своими трудами задали традицию обращения к истории идей в российском обществе на основных этапах его жизнедеятельности. Благодаря трудам отмеченных исследователей были выявлены и раскрыты ценностно-смысловые первоистоки рефлексии древнерусских мыслителей и судьба их воззрений в постпетровской России от ХУ111 столетия и до «Серебряного века». Вследствие их плодотворных изысканий открылись немалые возможности для дальнейшего углубления в смысловую емкость и специфику русского опыта «гностического переживания» не только по поводу идеи «дер-жавности» и верности «святоотеческой традиции», но также и в адрес куль-турфилософской проблематики. Однако, как известно, социально-культурный «взрыв» (Лотман) осени 1917 г. и порожденные им драматические реалии во всех областях жизни, в том числе и научно-философской, весьма ощутимо отразились на отношении ко всем немарксистским взглядам на бытие и культуру.

Второй этап обращения к философским трудам русских мыслителей и их анализа правомерно связать с отрадным и перспективным с эвристической точки зрения обстоятельством: широкой публикацией с середины 80-х годов приложения к журналу «Вопросы философии», воссоздавшей своего рода панораму движения отечественной мысли от И. В. Киреевского и П. Я. Чаадаева до В. В. Розанова и П. А. Флоренского. Благодаря же активному включению в процесс «обнародования» наиболее значимых достижений многовековой русской мысли (начиная с Илариона и Феофана Прокоповича и вплоть до М. М. Бахтина и Э.В. Ильенкова) рядом издательств, ныне почти устранена «фигура умолчания» вокруг кумиров отечественной культурфилософии и их мировоззренческих исканий и обретений. Подобного рода реабилитация и возрождение авторитета русских мыслителей разных эпох, включение их воззрений в контекст современной интеллектуально-творческой жизни способствовали заметной активизации процесса изучения, анализа и интерпретации их философских трудов и эпистолярного наследия. Сегодня есть все основания подчеркнуть продуктивный характер вклада современных исследователей отечественного философского наследия в процессе его постижения и раскрытия. В работах С. С. Аверинцева, А. Н. Бессонова, П. П. Гайденко, Г. Д. Гачева, M.JI. Громова, А. В. Гулыги, А. П. Давыдова, В. В. Денисова, А. В. Замалеева, И. В. Кондакова, С. В. Корнилова, Л. Г. Королевой, Т. Ф. Кузнецовой, В. В. Лазарева, С. С. Неретиной, Л. И. Новиковой и И. Н. Сиземской, А. П. Огурцова, С. Г. Семеновой, Э. Ю. Соловьева, С. С. Хоружего и некоторых других современных ученых не только воссозданы, но объективно и достаточно подробно освещены различные подходы отечественных мыслителей к комплексу проблем историко-философской и социально-исторической направленности. Особое внимание при этом уделено своеобразию решения русскими мыслителями ХУШ — XX вв. задачи концептуализации российской истории и миссии русского народа.

Характерное для последних десятилетий стремление соотнести исследовательский интерес к воззрениям отечественных философов на суть и смысл русской идеи с возможностями выявления ее культурологических параметров обнаруживает себя в работах А. И. Арнольдова, B.C. Библера, В. В. Денисова, С. Н. Джимбинова, К. М. Долгова, Ф. И. Гиренка, М. Н. Громова, П. С. Гуревича, Н. С. Злобина, М. С. Кагана, Ж. В. Келле, Л. Н. Когана, В. И. Кондакова, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, А. Н. Маркова, С. Т. Махлиной, В. М. Межуева, Н. В. Мотрошиловой, Л. В. Полякова, О. Н. Румянцева, В. И. Самохваловой, Б. М. Сапунова, В. В. Сильвестрова, М. Б. Туровского и др. При естественном различии направленности их авторских подходов к проблематике русской идеи явно обнаруживает себя факт пристального и вдумчивого внимания к полемическому пространству минувших веков под углом зрения современного социального и гуманитарного знания в целом. Рассматривая культуру одновременно и как «общность всех основных слоев исторического процесса» (Лосев) и как «пространство собственных имен» (Лотман), ведущие специалисты в области теории и истории культуры проакцентировали ряд важных моментов, присущих, с одной стороны, самому процессу поиска русской идеи, а с другой — многогранной проблематике ее в качестве: а) смыслообразующего начала, б) ценностного ориентира и в) критерия оценки социокультурных реалий и перспектив.

Однако, несмотря на несомненные достижения последних десятилетий в изучении и раскрытии основных аспектов русской философии, нельзя не отметить как одну из открытых проблем эпистемологии культуры то обстоятельство, что исследовательский интерес к собственно культурософскому опыту отечественных мыслителей актуализирован не в полной мере.

Тем не менее, для перспектив освоения и интерпретации смысловой емкости проблемно-тематического пространства культуры важное значение имеет тот бесспорно ценный и своеобразный вклад в осмысление (нередко критическое) русской истории культуры, который внесла плеяда ученых-культурологов, придерживающихся позитивистской парадигмы в социокультурных исследованиях: А. С. Ахиезер, Н. Г. Багдасарьян, В. Е. Давидович, Ю. А. Жданов, Л. Н. Коган, Н. И. Козлова, С. В. Лурье, Э. С. Маркарян, А. П. Назаретян, Э. А. Орлова, А. А. Пилипенко, В. Г. Федотова, А. Я. Флиер, А. С. Фриш и др.

Близки к научным установкам отмеченных исследователей и те отечественные мыслители и историки, труды которых посвящены различным ракурсам и самого феномена культуры и проблемам эволюции ее символических форм и образа жизни носителей и творцов социокультурных норм, ценностей и образцов. В ряду авторов столь же содержательных, сколь и оригинальных работ историко-культурного характера следует отметить: С.С. Аве-ринцева, В. Н. Акулинина, А. Н. Аринина, А. А. Аронова, С. Н. Артановского, А. В. Ахутина, Э. А. Баллера, М. А. Барга, В. М. Бахта, J1.B. Беловинского, Д. С. Лихачева, М. И. Кагана, И. В. Кондакова, Б. В. Маркова, В. М. Михеева, A.M. Панченко, М. К. Петрова, Б. Г. Соколова, И. Г. Яковенко и др.

Одновременно с отмеченными направлениями в рамках позитивистского подхода к ряду проблем эпистемологии культуры заметно возрастало внимание к романтической традиции рефлексирования над ключевыми проблемами интеллектуально-творческой жизни России под углом зрения человека как субъекта культурных отношений (вплоть до креативных). Приверженность к такого рода традиции постижения проблемы взаимосвязи «мира человека» и «Символической вселенной» обнаруживается в работах J1.M. Баткина, Г. С. Батищева, Г. Д. Гачева, К. М. Долгова, Н. С. Злобина, Э. В. Ильенкова, М. С. Кагана, В. А. Кругликова, М. К. Мамардашвили, В. М. Межуева, С. С. Неретиной, В. В. Сильвестрова, Э. В. Соколова, Г. С. Померанца, М. Б. Туровского и других.

Все в большей мере в ряде работ о явлении и проблемах культуры обнаруживался активный интерес к определенным граням опыта культуро-софских раздумий и концептуальных споров многих ярких представителей отечественной философии, религиозно-богословской сферы и литературы. Одно из убедительных доказательств тому — такие тексты, как «От наукоуче-ния — к логике культуры» B.C. Библера, статья С. С. Неретиной «Одиссея философии культуры» и завершенный ею в соавторстве с А. П. Огурцовым труд «Время культуры», книга А. П. Давыдова «Духовной жаждою томим. А. С. Пушкин и становление «срединной культуры в России», исследование Ю. Асояна и А. Малафеева «Открытие идеи культуры», а также обладающий всеми атрибутивными признаками культурософской рефлексии труд М. Н. Эпштейна «Философия возможного».

Тем не менее, при бесспорной содержательности данных публикаций и их значения для перспектив отечественной гуманитаристики в целом сам комплекс задач реконструкции, анализа и адекватной оценки русского опыта культурфилософской рефлексии все еще остается не в полной мере решенным и потому далеко не исчерпанным. До сих пор остается весьма насущной потребностью осуществление такого рода аналитико-обобщающего исследования, в котором бы в качестве основного, более того, специального «поля проблем» были выделены основные грани и стилистические особенности многовекового русского опыта культурфилософской рефлексии. Следует подчеркнуть при этом, что пристального внимания заслуживают не только работы мыслителей минувших эпох, но также и идеи, концепты, труды и ряда советских философов второй половины XX века: сегодня более чем очевидно, что очерчивание границ и определение эвристических возможностей именно философии культуры (наряду с теорией культуры, гораздо раньше получивший статус одной из областей специализированного знания о культуре) связано с именами не только М. М. Бахтина и А. Ф. Лосева, но и ранее отмеченных философов конца XXначала XXI вв. Именно поэтому в контексте диссертации в целом и каждой из ее глав в отдельности сопрягаются Имена и их идеи, принадлежащие разным эпохам, но связанные друг с другом явной приверженностью рефлексивному способу постижения культуры.

С учетом достигнутого уровня разработки вопросов, сопряженных с темой диссертации, с одной стороны, и потребности в изучении реального и специфического вклада русских мыслителей в мировой опыт философского постижения феномена культуры, с другой, были выделены объект и предмет исследования.

Объект исследования: содержательно-стилистические особенности отечественной философии культуры.

Предмет исследования: становление и развитие российской школы культурфилософской рефлексии, отражающей специфику национального опыта исторического бытия и многообразие форм его переживания и воплощения в текстах культуры.

Цель исследования состоит в реконструкции и интерпретации воззрений русских мыслителей ХУ111-ХХ вв. на историософские, гносеологические и аксиологические проблемы культуры в единстве ее предметной, процессуальной и личностной форм бытия на макро-и микроуровне.

Реализация данной цели обусловливает необходимость решения следующих исследовательских задач:

— раскрытие сущности и эвристического потенциала рефлексивного метода постижения культуры в качестве сложной разноуровневой динамичной системы и «мира человека»;

— определение границ проблемно-тематического пространства отечественной философии культуры;

— выделение ключевых и «сквозных» вопросов историософии русской культуры;

— осмысление генезиса и динамики хронотопов отечественной культуры в текстах русских мыслителей;

— анализ комплекса проблем гносеологии культуры;

— оценка вклада русских литераторов в постижение проблемы соотношения веры и знания, а также вопросов креативно-эвристического характера;

— проецирование понятия «русская идея» на культурфилософскую проблематику в целом;

— рассмотрение аксиологической сферы русской культуры в единстве ее ценностного фонда и открытого характера вопроса о соотношении ценностей-целей и ценностей-средств;

— систематизация воззрений деятелей русской культуры на вопрос о субъекте общественных, познавательных, ценностных, нравственных и творческих отношений;

— выявление и демонстрация полистилистического характера культурфилософской полемики в России.

Гипотеза исследования состоит: а) в утверждении целостности российской философии культуры как сферы «вопрошания», поисков и объективации ответов относительно ценностно-смысловых оснований бытия человека в качестве носителя и творца культурных норм, ценностей и образцовб) в признании имманентно присущего русскому опыту культурфилософской рефлексии сочетанию исповедально-монологических и полемико-диалогических форм обоснования мировоззренческого «кредо" — в) в акцентировании эвристического потенциала сопоставительного анализа культуро-софских концептов русских мыслителей и «поливариантного» типа гностических переживаний каждого из нихг) в убежденности, что при всем фокусировании внимания философов, богословов и художников России на самобытности ее историко-культурного развития и основных характеристик бытия личности в качестве субъекта культурных отношений, русский опыт рефлексирования над неповторимыми чертами родной культуры отнюдь не национально-локализован, не герметичен, а потому может быть признан чрезвычайно продуктивным для мировой философии культуры в целом.

Методология и методы исследования в значительной мере обусловлены качественной определенностью целей и задач, а также содержательно-стилистическим своеобразием русского опыта культурфилософской рефлексии. Исследование в целом базируется на таких гносеологических принципах, как: логический, принцип историзма, принцип диалектического соотношения общего, особенного и единичного, принципы целостности и взаимодополнительности. В основу методологии исследования положены эпистемологические идеи герменевтики, позволяющей наиболее глубоко вникнуть в скрытые смыслы анализируемых и интерпретируемых с историософской, гносеологической и аксиологической позиций текстов русских мыслителей. В этой связи возникла потребность в применении таких исследовательских методов, как метод междисциплинарного исследования, метод типологиза-ции, метод изучения явления на основе тождества и различия, метод контент-анализа и др.

В качестве «всеобъемлющего» методологического ориентира и одновременно эпистемологического критерия были использованы идеи М. М. Бахтина и B.C. Библера (концепция диалога культур) и А. Ф. Лосев, который сформулировал и обосновал следующий тезис: «Философия культуры есть постановка и решение проблемы о том, а) как соотносятся между собою отдельные слои исторического процесса, б) как они все вместе относятся к их предельной обобщенности то есть к их исторически обусловленному и каждый раз специфически доминирующему первопринципу, в) как этот перво-принцип данной культуры относится к первопринципам других, хотя бы ближайших, культур, г) как необходимо характеризовать все слои исторического процесса в свете этого первопринципа"1.

Научная новизна диссертации состоит прежде всего в выделении в качестве специального объекта изучения, раскрытии и оценки именно куль-турософских воззрений отечественных философов, богословов и деятелей искусства, поскольку еще до недавнего времени преобладала мифологема социально-исторической доминанты в раздумьях, исканиях и полемике русских мыслителейв данном же исследовании на основе использования комплекса разнообразных эпистемологических методов анализа текстов культуры различного типа, жанра и стиля впервые выделена и раскрыта их смысловая емкость и рефлексивная направленность на собственно культурные явления, процессы и проблемы (а не только на сугубо «русские вопросы» от «Кто виноват?» и «Что делать?» до «Когда же придет настоящий.

1 Лосев А. Ф. Дерзание духа. — М., 1988. — С. 233. день?"). Во-вторых, дополнительные ракурсы-акценты получила в диссертации — с точки зрения углубления и уточнения содержательно-ценностных оснований — и русская идея: при осмыслении мировоззренческих исканий деятелей отечественной культуры обнаружилась явная несводимость данного понятия и концепта только к двум «преобладающим» идеям: державно-сти и особого предназначения народа-мессии, верного святоотеческой традиции. Именно поэтому в диссертации подробно показывается на массиве самих текстов деятелей отечественной культуры, что интенционалъно, контекстуально и ментально русская идея оказывается по всей своей сути и специфике неразрывно связанной с целостностью и динамичностью опыта культурфилософской рефлексии. В-третьих, инновационен и авторский способ раскрытия специфического вклада отечественных мыслителей в мировой опыт рефлексии над проблематикой культуры во всем объеме и своеобразии ее «символических форм», атрибутивных признаков и коллизий смены ценностно-смысловых парадигм. Смысловая емкость и особенности русского опыта культурфилософской рефлексии выявляются путем «сопряжения-сопоставления-соотнесения» взглядов философов, богословов и художников России не столько по критерию «кто и когда (в какую именно культурно-историческую эпоху)» размышлял об историософских либо гносеологических или аксиологических вопросах развития культуры, а в какой именно системе ментальности и присущих именно ей координат и ориентацийв результате подобного способа реконструкции мировоззренческих исканий в границах «поля проблем» русской и зарубежной культуры воссоздается смысловой контекст рефлексирования, с одной стороны, и полистилистический характер культурософского <<разноголосия", с другой. В-четвертых, при раскрытии и интерпретации основных граней более чем трехвекового опыта культурософских исканий и обретений в тексте использованы идеи не только тех корифеев, кто давно признаны бесспорными авторитетами в сфере гуманитарного знания в целом и отечественной философии в частности, но и тех деятелей русской культуры, сам факт существования которых и их интеллектуально-творческое наследие пока еще известны довольно узкому кругу специалистов. Между тем одной из особенностей отечественной философии культуры является традиция признания самоценности одновременно как индивидуально-личностных форм «любомудрия», так и многогранного потенциала «бытового исповедничества" — с этой точки зрения включение в каждую из глав диссертации «разновеликих» имен и текстов представляется целесообразным и оправданным в ракурсе возможности и «приращения знания» о национальном опыте культурософской рефлексии и воссоздания более объективной картины «мильона терзаний», в значительной мере влиявшего на духовно-нравственную жизнь России.

Теоретическая значимость исследования обнаруживается в следующих моментах: а) в доказательстве того, что к числу специфических традиций российского опыта «приобретений и утрат» относится рефлексия над ценностно-смысловыми и мотивационно-поведенческими аспектами культурной деятельности человекаб) в концептуализации эвристических возможностей основных типов культурфилософской рефлексии, каждый из которых по-своему способствует постижению проблемно-тематического пространства универсума культурыв) в раскрытии органичного и продуктивного характера присущего русской философии культуры феномена многоголосия в полемике вокруг историософских, гносеологических, аксиологических проблемг) в обосновании вывода о том, что результативность изучения и адекватность оценки истоков, логики и содержательно-смысловых основ отечественного опыта культурфилософской рефлексии в значительной мере обеспечиваются целенаправленным и корректным сочетанием диахронного и синхронного подхода к объекту и предмету исследования, с одной стороны, и проблемно-контекстуальным характером анализа, с другой. В результате теоретического решения исследовательской цели и вытекающих из нее задач удалось определить не только особенности русской философии культуры, но и раскрыть и проинтерпретировать комплекс причинно-следственных связей, обусловливающих неотрывность каждого из хронотопов культуры от ментальности носителя и творца ее норм, ценностей и образцов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Обращение к традиции рефлексирования русских мыслителей над сущностью и фундаментальными проблемами культуры отвечает тенденциям развития современного гуманитарного знания в целом. При несомненных достижениях отечественной истории и теории культуры явно дает о себе знать наличие пробелов в изучении и интерпретации особенностей русского опыта культурфилософской рефлексии.

2. Целесообразность раскрытия «диалектики достижений и утрат» в многовековом опыте философского постижения культуры в российском обществе в немалой степени обусловлена эвристическим потенциалом самого рефлексивного подхода к сущности и динамическим характеристикам феномена культурного многообразия. Поскольку же контекст русской культуры органично включает в себя результаты нескольких типов рефлексии, познавательную ценность представляет собой выявление и сопоставление философского, богословского и художественного способов «гностического переживания» в адрес культурософской проблематики.

3. «Русская идея» — и как предмет целенаправленных и страстных исканий и как полемический «камень преткновения» — во всей полноте своего содержания и «пафосных мотивов» не сводима к проблематике историко-социального и религиозного характера. Органичной частью концепта русской идеи является (и не может не являться) традиция рефлексирования над вопросами о сущности, уникальных чертах, перспективах отечественной культуры.

4. Специфическое место, занимаемое русской философией культуры в смысловом пространстве мирового опыта рефлексирования, в определенной степени обусловлено присущим ей собственным «полем проблем». При этом есть все основания утверждать, что «типично русские вопросы» при своем разрешении их философами, богословами и литераторами обретали статус общечеловеческих.

5. Исходя из признания того, что основным предметом философии культуры являются причинно-следственные связи процессов смыслообразо-вания, важно подчеркнуть, что в интеллектуально-творческом наследии большинства русских мыслителей отсутствует та «демаркационная линия», которая позволяет однозначно определить их методологические пристрастия: их культурософские воззрения и аргументы порой не «укладываются» в материалистическую или идеалистическую традицию, в романтический или позитивистский подходы, в рационалистический либо интуитивно-эмоциональный тип рефлексирования.

6. Историософская, гносеологическая и аксиологическая сферы русского опыта культурфилософской рефлексии взаимосвязаны и взаимообусловлены традиционным стремлением мыслителей к синтезу сакральных ценностей и собственно культурных достижений, а также креативно-эвристическими установками в области духовно-практического освоения многосложной реальности.

7. Явно выраженный полемический характер русского опыта культурфилософской рефлексии не только не препятствовал обретению содержательных и аргументированных (с точки зрения представителей каждой из философских школ или поборников определенных концептуальных направлений), но и стимулировал поиск дополнительных средств продуктивного постижения историософской, гносеологической и аксиологической проблематики под углом зрения вопроса о субъекте культурных отношений.

8. Ценностно-смысловая емкость русского опыта культурософской рефлексии органично соотносится с индивидуальным стилем «вопрошания» каждого из русских мыслителей и с неповторимостью нахождения им ответов на задаваемые вопросы и с содержательной и с интонационной точки зрения. Иными словами, русской философии культуры присущи те содержательно-стилистические особенности, которые и сегодня вызывают к себе исследовательский интерес.

Практическое значение диссертационного исследования связано, с одной стороны, с расширением сферы знания о вкладе русских мыслителей в мировой опыт разностороннего постижения культуры как многогранной полифункциональной динамичной системы, а с другой — с возможностями включения основных результатов авторских изысканий в педагогический процесс. Материалы диссертации, в которой воссозданы, соотнесены друг с другом и проинтерпретированы воззрения деятелей русской культуры на историософскую, гносеологическую и аксиологическую проблематику, могут быть использованы как в научно-философской области гуманитарного знания, так и в преподавательской работе вузов культуры, творческих учебных заведений, в системе дополнительного образования и повышения квалификации педагогов высшей школы. Кроме того, содержание, смысловые акценты и выводы данной диссертации позволяют создать ряд спецкурсов в сфере культурфилософской проблематики.

Апробация исследования. 1. Основные положения и выводы исследования были изложены автором диссертации в докладах и сообщениях на следующих научных симпозиумах, конференциях и круглых столах: Международная научно-практическая конференция «Культура России на рубеже столетий» (Москва, МГУК 22−23 февраля 1996 г.) — Научно-методологическая конференция преподавателей и стажеров ВШК «Современные методы исследования культуры» (Москва, 26 января 1999 г.) — Научно-методический семинар «Музей и образование» (Санкт-Петербург, Русский музей и Университет культуры 24−27 апреля 1998 г.) — Всероссийская научно-методическая конференция «Этнология в педагогическом образовании и ее перспективы» (Санкт-Петербург, Российский педагогический университет им. Герцена, кафедры ЮНЕСКО и Этнокультурологии 17−20 мая 1999 г.) — Всероссийская научно-методическая конференция «Гуманитарное образование: традиции и инновации» (Санкт-Петербург, РГУ, 7−9 февраля 2000 г.) — Международная научно-практическая конференция «Время культуры и культурное пространство» (Москва, МГУКИ. 11−13 декабря 2000 г.) — Межвузовский Круглый стол «Культуролог: кто он? Чему и как его учить?» (Ярославль, ЯПУ, кафедра культурологии. 27−29 апреля 2000 г.) — Международная конференция «XXI век: Духовно-нравственное и социальное здоровье человека» (Москва, МГУКИ 16−17 мая 2001 г.) — Международная научная конференция «Наследие Д. С. Лихачева в контексте современной культуры» (Санкт-Петербург, РГУ, 22−25 мая 2001 г). Кроме того, начиная с 1995 г., автор диссертации является членом Федоровского научного общества при ИМЛИ РАН и систематически выступает с сообщениями, посвященными культурософским аспектам «Философии общего дела» Н. Ф. Федорова, а также принимает участие в дискуссиях на федоровских чтениях.

2. Авторская гипотеза получила свое освещение в ряде коллективных научных трудов, начиная с 1985 г.(См. список публикаций), в том числе в монографиях: в 1998 г — «Введение в философию культуры (Западноевропейская мысль о культуре)» г. и в 2001 г. — «Культура в «зеркале русской мысли», а также в авторской программе «Философия культуры».

3. Материалы диссертации легли в основу разработанного курса «Философия культуры», который читается с 1998 г. студентам и аспирантам МГУКИ, ВШК, УНИК, а также на Курсах повышения квалификации педагогов при МГУКИ и РАЕНкроме того, данный курс читался студентам и аспирантам Каунасского университета в Литве (1995, 1997 и в 1999 гг.). Параллельно был разработан и реализуется экспериментальный проект цикла семинарских занятий по темам: а) «Хронотоп культуры и проблемы творчества" — б) «Человеческая субъективность и перспективы освоения культурного много-и разнообразия». Оба семинарских цикла проводятся с 1998 г. в университете истории культур (УНИК).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Изучение и осмысление своеобразия отечественной культурфилософской рефлексии, восходящей в своих истоках к периоду формирования содержательно-смысловых основ историко-культурного развития России и национального самосознания, позволяют обобщить и высветить те основные моменты, которые отражают поисково-творческий и многогранный характер вклада русских мыслителей в мировой опыт постижения феномена культуры. Важное место, занимаемое, бесспорно, русской философией культуры в системе современного гуманитарного знания в целом и культурологического в частности, обусловливает целесообразность и правомерность проецирования исследовательского внимания на логико-стилистические аспекты историософского, гносеологического и аксиологического типов рефлексирования.

Обращение диссертанта к каждому из этих типов постижения, раскрытия и оценки русской культуры обусловлено, во-первых, глубиной ее содержательного пространства, во-вторых, сложными и зачастую драматическими коллизиями «смены вех» в культурном развитии отечества, в третьих, многогранностью и разноуровневостью того ценностного фонда, из которого до сих пор черпает человечество наиболее общезначимые достижения интеллектуального, этико-психологического и художественно-творческого характера. Не менее же важной причиной раскрытия особенностей русского опыта культурфилософской рефлексии является уникальность отечественной культуры как «пространства собственных имен», как безграничной сферы воплощения самобытности авторского дара и кредо. Отсюда и правомерность акцентирования внимания не только на проблемно-тематическом пространстве русской философии культуры, но и на присущем ей стилистическом разнообразии как в постановке вопросов, так и в аргументации индивидуальных ответов на них.

Эвристический потенциал культурфилософской рефлексии обнаруживает себя прежде всего в продуктивности подхода к культуре как к «универсуму», проявляющему себя одновременно в трех «ипостасях»: предметной, процессуальной и личностной. Как бы ни разнились друг с другом хронотопы отечественной культуры — от периода стихийной «самоорганизации» славянских племен и постепенного обретения «самости» своего «космо-психо-логоса» до нынешней ситуации социокультурной глобализации и «испытания неопределенностью» — сохраняются те проблемные «константы» и традиции размышлений над ними, благодаря которым предметом рефлексирования становятся и историософское «поле проблем», и поиски Истины, и ценностный фонд, и процессы его трансляции и приумножения, наконец, проблема существования человека в мире культурных отношений. Именно поэтому внимание исследователя было сфокусировано, в основном, на трудах русских мыслителей, на их подходах, гипотезах, концептах историософского, гносеологического и аксиологического характера.

Смысл, а стало быть, и значимость такой сферы гуманитарного знания, как философия культуры сопряжены также с феноменом культурного много-и разнообразия. Целостность и контекст русской культуры, воссоздающиеся посредством синтеза ее «символических форм» (от языка до ритуально-обрядового комплекса, от религии до философии, от науки до искусства) «полисюжетность» ее динамики, массив разнородных артефактов и культурных текстов в реальности предстают как разноуровневое и многогранное явление, задающее собой не только рефлексивное пространство, но и неизбежность разных способов и стилей его освоения.

В этой связи особое значение обретает в наши дни методология осмысления многовекового опыта культурфилософской рефлексии в России. Выбор автором диссертации, с одной стороны, проблемно-контекстуального подхода к текстам русских мыслителей, посвященных основным аспектам родной культуры, а с другой — метода «вживания-вчувствования» в ее проблемно-тематическое пространство способствовали как обоснованию исследовательской гипотезы, так и раскрытию-интерпретации выносимых на защиту положений. Кроме того, использование метода контент-анализа трудов отечественных философов, богословов и деятелей искусства (преимущественно литературы) по культурософской проблематике позволило отрефлек-сировать также то явление «многоголосия» в сфере вопросов и ответов, которое предстает в качестве полистилистики русской философии культуры.

Особое внимание было обращено на: а) исходные мировоззренческие позиции каждого из деятелей русской культуры, внесшего неповторимый вклад в опыт рефлексии над ее «полем проблем" — б) на принадлежность мыслителя к той или иной школе постижения культурософской проблематики (от «Ученой дружины» и «любомудров», славянофилов-почвенников и западников-либералов до ведущих представителей русского космизма) или историко-философской традиции анализа культурыв) на проблемно-тематические приоритеты и индивидуальные концепты либо гипотезы отечественных мыслителей в самой философии культурыг) на эвристичность субъективных воззрений на историософские, гносеологические и аксиологические вопросы сущности и назначения культуры и оригинальности авторского стиля их воплощения в текстах различного типа и жанра.

В результате был изучен и подробно рассмотрен вклад деятелей русской культуры в поиск содержательных и убедительных ответов на комплекс вопросов мировоззренческой, этноисторической, творческой и экзистенциальной направленности. Отсюда познавательная ценность и значимость рефлексивного метода «освоения» проблематики культуры как: области смыслов и значенийценностного фонда социума на всех уровнях его «опредмечивания» и «распредмечивания" — разнообразия форм сохранения и трансляции этноментальных традиций, сконцентрированных в духовно-нравственном и художественно-эстетическом наследииинновационно-творческой сферыкомплекса различных способов самоопределения человека в качестве носителя и творца социокультурных норм, ценностей и образцови, наконец, как «пространства собственных имен».

Проблемно-тематическое пространство русской философии культуры обусловлено не только «национально-локальными» потребностями ее развития и функционирования или стремлением к выявлению, раскрытию и обоснованию самоценности и неповторимости историко-культурного опыта россиян. Устойчивый характер традиции обращения к культурфилософским вопросам вытекает из имманентно присущего русской ментальности «духа во-прошания» и «мильона терзаний» в поисках наиболее полных и убедительных ответов, проливающих «свет истины» не только на особенности и судьбу родной культуры, но и на универсум метакулътуры, т. е. историко-культурные обретения и потери человечества в целом.

Иными словами, тематика раздумий и «гностических переживаний» по поводу феномена русской культуры органично включала в себя вопросы как о времени ее возникновения (генезисе), так и о признаках самоценной оригинальности многовекового духовно-нравственного и творческого опыта народа. Поскольку же в границах каждого из хронотопов русской культуры было свое соотношение «уникально-почвенного» в повседневном бытии «космо-психо-логоса» субъекта историко-культурной динамики и привнесенного со стороны (от принятия православия из Византии и дара Кирилла и Мефодия до укоренения в с конца ХУ11 века основ европейской образованности и форм светского досуга.), многогранная проблема культурных первоначал россиян и меры их оригинальности не оставила равнодушными ни отечественных философов, ни богословов, на, разумеется, деятелей искусства.

И интенционально, и в плане исследовательской результативности трудно переоценить степень активности деятелей русской культуры в их историософских исканиях и аргументации воззрений на генезис, наличие самобытных черт сменяющих друг друга культурных хронотопов, а также на значимость каждого из них. При этом важно отметить в качестве плодотворной традиции русской историософии культуры пристальное внимание ряда мыслителей, богословов и литераторов к причинно-следственным аспектам «диалектики приобретений и утрат» в эволюции и трансформации содержательных основ «бытового исповедничества» в России, по поводу которого велась такая длительная полемика между представителями разных школ и направлений. Однако не меньше дискутировали русские мыслители и по поводу каждой из «символических форм» культуры — от языка и «преданий старины глубокой» (мифологии) до отечественного «любомудрия» и разнообразия типов и жанров искусства, которое всегда органично синтезировало и продолжает синтезировать, как наиболее ценные художественные традиции, так и экспериментальные начала творчества.

Как показало исследование, сами тексты деятели русской культуры дают основание для следующего умозаключения: большинство из участников почти трехвекового опыта культурфилософской рефлексии, включавшей обсуждение «открытых вопросов», сходились в двух основных моментах. Никто из них, во-первых, не был обделен специфическим даром любви к родине и состраданием к ее нуждам и «урокам истории" — а во-вторых, мало кому из полемистов не было присуще, говоря словами Герцена, «святое беспокойство» по поводу вечных русских проблем. Таким образом, само проблемно-тематическое пространство отечественной историософии культуры, как и ее контекст в целом, органично подводили к пониманию тех смысловых акцентов и интонаций, которые не потеряли своей значимости и в начале нового тысячелетия.

Не только историософские искания, но и гносеологические искания и размышления были обусловлены особым интересом и к логике смены хронотопов культуры, и к постижению их смысловой емкости и стилистической неповторимости каждого из них. В наши дни вновь привлекают внимание те гносеологические мотивы в философско-творческом наследии тех мыслителей, религиозных деятелей и представителей художественной культуры, которые своими работами дают образцы плодотворной рефлексии и над вечными, и злободневными вопросами бытия людей.

Чертами бесспорной самобытности обладают в русской гносеологии и традиция не противопоставления, а гармонизации знания и веры, с одной стороны, поразительный дар плодотворного ученичества россиян (а не механически-пассивного заимствования ими достижений иноязычных культур) — с другой, и богатый этноментальный опыт «гнозиса переживаний» в адрес проблематики природного мира, «жизни человеческого духа» и культуры, в-третьих.

В результате внимательного изучения основ эпистемологии русской культуры ХУШ-ХХ вв. правомерно утверждать, что неотъемлемой чертой многогранного наследия русских мыслителей был особый интерес к метафизическим вопросам сущности, исторического движения культуры и ее миссии. Собственно русские проблемы духовно-нравственной, творческой и экзистенциальной направленности играли, по сути, роль своего рода ценностно-смыслового «фермента» мировоззренческих исканий, обладающих общечеловеческой значимостью. «Вживание-вчувствование» в контекст русской культурфилософии обнаруживает ее органическую сопряженность с размышлениями, сомнениями, гипотетическими воззрениями и с опытом рефлексирования античных философов Средиземноморья и Востока, средневековых теологов романо-германского мира и Византии, великих деятелей культуры Ренессанса и Нового времени.

Данная особенность наглядно предстает в аксиологической сфере русского опыта культурфилософской рефлексии. Именно в ракурсе традиционной неразрывности историософии, гносеологии и аксиологии культуры отечественные мыслители страстно искали и глубоко моделировали «образ идеала», а также пути его осуществления. Отсюда характерное для русской философии культуры внимание к задачам концептуализации такого идеала, которому была бы присуща не только телеологичность «высшего порядка» (трансцендентальные ценности цели), но и органичность его для России в качестве критерия оценки ее историко-культурного пути и духовно-творческих перспектив. При всей полемичности русской аксиологии культуры оставался на уровне общего концептуального принципа тезис о том, что целенаправленное и продуктивное движение российского общества к «более совершенному идеалу личного и общественного универсализма» (Соловьев B.C.) является историко-культурной миссией русского народа.

Имманентно присуща аксиологическому типу рефлексии и традиция соотнесения фундаментальных ценностей культуры с сакральным началом и со святоотеческой традицией. Именно в России при всем разнообразии реальных форм «явленности» Истины, Добра и Красоты отечественные мыслители особый упор делали на их внутренней сопряженности с критериями святости и совершенства.

Третьей особенностью русской аксиологии культуры является вопрос об оценке процессов глобализации и статуса цивилизации применительно к судьбе многовековых духовно-нравственных и художественных традиций. Симптоматично для русских мыслителей, рефлексировавших над вопросом о неоднозначном воздействии цивилизационных процессов на творческую сферу культуры, и то обстоятельство, что критическая оценка инновационных тенденций в сфере культуры нередко преобладало над объективным взглядом на проблему соотношения культуры и цивилизации.

Итак, развиваясь на протяжении более трех веков, отечественный опыт рефлексирования над культурой обнаруживает пристальное внимание к данному феномену в следующих аспектах: как к области смыслов и значений, органично соотносящихся одновременно и с сакральными началами и с проблематикой образа жизни россиянкак к ценностному фонду, функционирующему на макро-и микроуровняхкак к сокровищнице «преданий старины глубокой» и специфическому виду исторической памятикак к «бытовому исповедничеству», обладающему атрибутами самобытностикак, наконец, к «пространству собственных имен», т. е. к богатству авторских достижений в различных видах культурной деятельности — от учительства и проповедничества до научного подвижничества и художественного творчества.

Подобного рода рефлексивная интенциональность, с одной стороны, и продуктивность характерного для русской ментальности «переживающего сознания», с другой, в немалой степени повлияли на содержательно-стилистические особенности отечественной культурфилософии. На сегодняшний день русская философия культуры представляет собой феномен, обладающий явно выраженными параметрами целостности, самобытности, проблемной и методологической спецификой. Совокупность этих качественно определенных характеристик отечественного опыта культурфилософской рефлексии базируется, во-первых, на сложной событийности «кружных путей» (Гегель) в российской истории, во-вторых, на присущей «бытовому исповедничеству» традиции «правдоискательства», в-третьих, на значительных и разнообразных достижениях профессионального «любомудрия», ориентированного на поиск и аргументацию ответов на вопросы эвристической, этико-религиозной и творческой направленности.

Органичным, более того, смыслоопределяющим моментом отечественного опыта рефлексирования над мировоззренческими, творческими и фило-софско-антропологическими проблемами является понятие русской идеи.

В результате контент-анализа философских, богословских и литературных текстов деятелей отечественной культуры русская идея и на категориальном и на онтологическом уровнях оказалась не сводимой ни к славя-нофильско-почвеннической мифологеме, ни к западническо-прогрессистской идеологеме. При несомненной значимости для концепта русской идеи и тра.

272 диции «радения» за самобытность-единственность отечественного историко-культурного опыта, с одной стороны, и мечты о плодотворном развитии в российской действительности цивилизационных начал и принципов, с другой, есть немало оснований интерпретировать ее в качестве квинтэссенции, интегрирующей самые значительные обретения культурфилософской рефлексии. Отсюда неразрывность традиции поиска русской идеи в проблемном пространстве соотношения ценностей-целей и ценностей-средств, а также в связи с полистилистикой авторского самовыражения в адрес ценностно-смысловой парадигмы, иногда именуемой «национальной» идеей.

Более широкий контекст русской идеи обнаруживает себя как данность в виде того культурногого много-и разнообразия, которое характерно и для ценностного фонда социума, и для «конфигуративности» изменений в каждой из «символических форм» культуры, и для индивидуальных творческих судеб ее деятелей. Достижения в историософской, гносеологической и аксиологической сферах отечественного опыта культурфилософской рефлексии, несомненно, создают перспективы для расширения границ и смыслового углубления русской философии культуры.