Взаимоотношения России и Монголии в XVII — XIX вв.: Историография вопроса

Прошедшие в конце XX в. глобальные политические изменения в мировой истории, связанные с распадом системы социализма, привели к возникновению суверенных России и Монголии. Изменения в общественно-политической жизни двух стран, создали основу для идейного плюрализма. Ушла в прошлое целая эпоха. Это оказало глубокое влияние на историческую науку, органически включенную в жизнь современного общества. Перед российскими учеными встала настоятельная потребность в формировании нового понимания истории и обогащения самих подходов в постижении прошлого. Это прочтение истории должно учитывать новейшие тенденции в развитии отечественной и зарубежной историографии, вести постоянный научный диалог по российско-монгольским проблемам, что предполагает фундаментальное знание основных тенденций развития монгольского общества XVII — XIX вв. При сохранении закономерной специфики исторического развития России и Монголии происходящие одинаковые либо сходные процессы и явления интеграционного характера в наши дни позволяют говорить о дальнейшем развитии монголоведческой науки, органической частью входящей в российское востоковедение, подвергшейся серьезным испытаниям в 90-х гг. XX в.

В представленном к печати исследовании автор при оценке работ российских монголоведов ХУП-ХГХ вв. проанализировал многообразные, особенно научные, процессы, происходившие во взаимоотношениях между Россией и Монголией. В историографической востоковедной науке назрела необходимость дать объективную оценку трудам российских ученых-монголоведов с позиций исследователя начала XXI в.

Переходный от феодализма к капитализму длительный исторический этап в формационном развитии России и Монголии, рассматриваемый в настоящем труде, выдвигает проблему анализа и изучения российскомонгольских отношений в рамках формирующейся «новой исторической науки», вырабатываемой в последние десятилетия в России. Новые тенденции и критерии, вырабатываемые в историографической науке современной России, приводят к частичному отказу от прежней марксистской методологии как единственного научного метода познания социально-исторических процессов, проводят более качественный анализ изучения Монголии и России на межгосударственном и междисциплинарном уровне. Поэтому перед монголоведами России стоит насущная задача, определяемая велением современной историографической науки, — выделить и проанализировать действительно глубокие исследования, обогатившие мировую востоковедную историческую науку и отсечь конъюнктурные работы особенно второй половины XX в.

Необходимость более выверенных оценок деятельности историков, монголоведческих школ, направлений, во многом зависит от личного отношения автора к тем или иным изучаемым в исследовании историческим событиям, а процесс их нового осмысления далеко не закончен. На наш взгляд, исторические события, происходившие на обширной территории Внутренней Азии, включая земли расширяющихся в территориальном отношении России и Китая, объектом которых становилась Монголия, привели к созданию геостратегического треугольника «Россия — МонголияКитай», сыгравшего заметную роль в дальнейших исторических событиях азиатского континента и шире. Стремление автора данной работы, не впадая в бесконечное и бессмысленное копание в прошлом, проанализировать и обнаружить прошлую реальность и научно реконструировать ее является актуальным и отвечающим запросам современной геополитической стратегии наших стран.

Историографический анализ научных работ, посвященных изучению российскими учеными Монголии, межгосударственных отношений России и Монголии в XVII — XIX вв., определяется и необходимостью выработки актуальных для современной истории и политики критериев оценки международных отношений, складывающихся в середине XVIII в. в треугольнике «Россия — Монголия (в составе Цинского Китая) — государства Северо-Западных земель Центральной Азии». Исходя из реалий современной исторической науки, на наш взгляд, большее внимание должно быть посвящено критическому осмыслению, без идеологической и националистической окраски, накопленного российско-монгольского исторического материала. Но этот поворот не следует понимать как внутринаучное развитие в монголоведении, он связан с фундаментальными изменениями, произошедшими в отношениях России и Монголии в рассматриваемый период. Научные поиски профессиональных монголоведов, работающих в такой сложной и тонкой сфере исторической науки, как историография работ по российско-монгольским отношениям, должны определять, по мнению автора, предоставление более или менее надежных знаний о прошлом, а любой анализируемый научный труд по монголоведению — это вклад в изучение прошлого, который может быть объективно оспорен, дополнен, исправленисходить из принципа, что монголоведная история — это не просто прошедшее, а дополнительные знания, полученные ориенталистами из первоисточников как светских, так и теологическихнеобходима выработка концептуальной основы как в интерпретации востоковедных и российских источников по рассматриваемой проблеме, так и при изложении результатов исследовательской работынаработанные монголоведные концепции должны быть приведены в соответствие с тем, что обнаружено в источниках, а не наоборот. Монголоведная российская историография, как и мировая историографическая наука на рубеже XX — XXI вв., переживает этап «историографической революции», которая, по твердому убеждению автора, не первая и, скорее всего — не последняя.

Период «разброда и шатания», начала и середины 90-х гг. XX в. в монголоведной науке сменился достаточно быстро закономерным интересом к Монголии, российско-монгольским отношениям. Научным показателем этого глубинного процесса, подготовленного предшествующими наработками ученых, с точки зрения историографической науки явились опубликованные монографии, защищенные докторские и кандидатские диссертации. Анализ одних названий тем исследований и защищенных докторских работ по истории говорит о новых тенденциях в монголоведной науке в России: Е. А. Белов. Русско-китайские отношения в 1911 -1915 гг.- Ц. П. Ванчикова. «Сауап teuke» — «Белая история» — монгольский историко-правовой памятник XIII — XVI вв.- В. Ц. Ганжуров. Россия и Монголия (на трудном пути реформ) — М. И. Гольман. Изучение истории Монголии на Западе (XIII — середина XX вв.) — В. В. Грайворонский. Современное аратство Монголии: проблемы социального развития (1980 — 1995) — Л. Б. Жабаева. Элбэк-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народовП.Б. Коновалов. Этнические аспекты истории Центральной Азии (древность и средневековье) — Ю. В. Кривошеев. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII — XIV вв.- Ю. В. Кузьмин. «Монгольский и урянхайский вопросы» в общественной мысли России (конец XIX — 30-е гг. XX в.) — Е. И. Лиштованный. Россия и Монголия в XX в.: региональный опыт взаимоотношений (на материалах Восточной Сибири) — С. Г. Лузянин. Россия — Монголия — Китай: внешнеполитические отношения в 1911;1946 гг.- С. К. Рощин. Политическая история Монголии (1921;1940 гг.) — Т. Д. Скрынникова. Харизма и власть в эпоху ЧингисханаГ.С. Яскина. «Монголия: смена модели общественного развития» и другие диссертации в смежных с исторической наукой специальностях.

Многотемная палитра научных проблем, изучаемых российскими монголоведами, охватывает огромные временные рамки: начиная с археологических раскопок времен камня и бронзы, начатых во второй половине XIX в., проводимых совместными советско (российско)-монгольскими экспедициями в XX в., деятельность которых была резко сокращена в 90-е годы, до современных исторических проблем, касающихся внутрии внешнеполитических контактов наших государств.

Российское монголоведение в наши дни, поставленное, как и другие востоковедные науки, в новые принципиальные условия формирования и отбора критериев в исследовательской работе, получило мощный теоретико-методологический заряд на прошедшем в августе 2002 г. в Улан-Баторе VIII Международном конгрессе монголоведов, по-новому оценив и определив приоритеты в мировом монголоведении. В научных итогах в работе конгресса была продолжена принципиальная линия пересмотра роли Чингисхана в мировой истории, места кочевых империй в мировой цивилизации, большое внимание уделялось взаимоотношениям Монголии с ее могучими соседямиРоссией и Китаем, другими странами, зигзагам политической истории Монголии в XX в. Приоритетными становятся, вместо классовых, межцивилизационные концепции развития, подчеркнута и обоснована роль монголов в мировой истории, необходимость проведения страной собственной национальной политики, опираясь на богатый самобытный опыт прошлого.

Ориентируясь на современные тенденции в мировом и российском монголоведении, следует отметить, что принципиально новым явлением в истории монгольского государства явился период с XVII века. К этому времени к владениям монгольских ханов, находящихся на стадии феодальной раздробленности, приближаются с запада: русские казаки — первопроходцы, с востока: начинается движение маньчжурских отрядов, захвативших территорию Китая.

По замечанию востоковеда, члена-корреспондента РАН Б. В. Базарова, «истощенные в междоусобной войне монголоязычные племена и народы вставали под знамена и стяги мощно поднимающихся государств. Двойной интерес заключался в том, что эти народы перестали нести в себе потенциал реальной угрозы и вместе с тем, вгрызаясь в отведенное им пространство, они превращались в мощную заставу на оголенных рубежах государства, образуя тем самым живой естественный заслон на огромном протяжении границы». [Базаров Б. В. Чингисхан и исторические проблемы монголсферы // Чингисхан и судьбы народов Евразии: Материалы междунар. науч. конф. 3−5 октября 2002. — С.28].

Начинается столкновение интересов развитых крупных феодальных государств — России и Цинской империи. Возникает тенденция к развитию конфликтных моментов, связанных с борьбой за новые спорные территории, которые зачастую начинают разрешаться с помощью военной силы. С конца XVII в. эти взаимоотношения от конфронтации переходят в русло цивилизованных дипломатических контактов. Подписанием Нерчинского (1689) и Кяхтинского (1727) договоров некоторые проблемы были решены, но Монголия, ставшая частью Цинского Китая, была почти закрыта для России, русской торговли.

В то же время заключение межгосударственных договоров между конфликтующими странами дало толчок развитию подписания Указа Петра I, сбору государственных документов, образованию архивной службы, зарождению академического интереса к Монголии. Первые регулярные сведения о Монголии и монгольских народностях относятся к первой половине XVII в. Эти сведения на протяжении всего XVII в. доставлялись послами, казацкими атаманами и торговцами, которые отправлялись в Монголию из сибирских городов и Москвы, для того чтобы завязать дружественные и торговые отношения с монгольскими князьями, выявить наиболее благоприятные пути проникновения в Китай. Их донесения, отчеты, отписки и обзорные статьи составили первые архивные материалы о Монголии, стали источниками, раскрывающими процесс установления межгосударственных связей между Россией и Монголией в составе Цинского Китая.

Установление принципиально новы* отношений качественно отличных от периода XIIIXV вв., связанных с историей государства изидов и завоеваний русских земель монголами, вызвало потребность в более подробных и разнообразных знаниях царского правительства, россиян о землях и истории монгольского государства.

Этот процесс актуализировался тем, что более чем 300-летняя история монгольского владычества на значительной части Азии и Европы рассматривалась исключительно в негативных аспектах.

Проблемы средневековой истории монголов, культуры, религии, ее государственности, потеря ее на длительный период правления Цинов — все это выходит за рамки привычного академизма, получает свое развитие в современной историографической науке России.

Фундаментальные работы по истории Монголии периода средневековья были подготовлены российскими востоковедами, представителями старой классической школы монголоведения, зародившейся и укрепившейся в XVII—XIX вв. Ученые этой школы осознавали историческую сопряженность судеб России и Монголии, и это накладывало свою специфику на развитие монголоведения в России.

Анализ работ российских монголоведов позволяет сделать вывод о том, что только в составе Российского и Китайского государства монгольским народам удалось преодолеть инерцию распада, приобрести новую способность к консолидации, восстановить и увеличить население.

Открытие в 1716 г. в Пекине Русской Духовной миссии и первые экспедиции, организованные Российской академией наук в сопредельные с Монголией районы Сибири, по замечанию монголоведа Е. И. Лиштованного, «положили начало научного интереса к истории и культуре монголоязычных народов». (Лиштованный Е. И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX в. — 30-е гг. XX вв.). — Улан-Удэ, 1998. -С.З]. В период образования российского монголоведения начинают творить иностранные подданные на службе российского государства: Г. Ф. Миллер, Е. И. Фишер, Д. Г. Мессершмидт, П. С. Паллас и другие ученые-путешественники. Их труды дали толчок развитию российского монголоведения, подхваченные крупнейшими российскими синологами: Н. Я. Бичуриным, П. И. Кафаровым, В. П. Васильевым, которые в своих трудах по истории Китая будут отводить значительное место изучению Монголии.

В процессе складывания юридически оформленных русско-монгольских отношений, по утверждению ориенталиста Ю. В. Кузьмина, «в России появляются переводчики, освоившие монгольский, маньчжурский и китайский языки (И. Йериг, Я. Шмидт, А. Агафонов, Ф. Бакшеев, А. Игумнов, Я. Шишмарев, И. Россохин, Н. Бичурин, А. Бобровников и др.) [Кузьмин Ю. В. Монголия и «монгольский вопрос» в общественно-политической мысли России (конец XIX — 30-е гг. XX в.). — Иркутск, 1997. — С.9].

В своем исследовании, выделяя период образования и развития российского монголоведения до начала XX в., который характеризуется формированием отечественных монголоведных школ с центрами в Москве, Казани, Петербурге, Иркутске, Дерпте, Харькове, Одессе и др. городах, считаем необходимым провести следующую историографическую и хронологическую поэтапную градацию этого вопроса:

1) с конца XVII в., или со времени правления Петра I и образования Академии наук, до последних годов XVIII в. — начальный этап формирования раннего классического востоковедения и монголоведения. В этот стартовый для востоковедения исторический промежуток времени начинается интенсивный сбор письменных документов славянской культуры, касающийся взаимоотношений с азиатскими странами, отбор и классификация восточных рукописей, записывается большое количество изустных фольклорных памятников как на русском, так и на языках народов Востока. Начинается целенаправленное изучение восточных языков, организуется подготовка и публикация первых словарей с русского на восточные, отчасти на европейские языки, формируются и обучаются кадры квалифицированных специалистов истории восточных народов. Этот период можно характеризовать как этап собирания и аккумулирования научных, светско-теологических знаний о восточных народах. В том числе и монголоязычных;

2) с конца XVIII в. до середины XIX в. — характеризуется формированием многонационального по своему составу академического отряда монголоведов: немцы — И. Йериг, Г. Ф. Миллер, П. С. Паллас, И. Е.

Фишер, Я. И. Шмидтполяк — О. М. Ковалевскийрусские — Н. Я. Бичурин, В. П. Васильев, A.B. Игумнов, A.B. Поповбуряты — Д. Банзаров, Г. Гомбоев и другие ученые-востоковеды. В то же время отмечаем, что российское монголоведение создавалось преимущественно трудом русских ученых, получивших в подавляющем большинстве образование в российских учебных заведениях. В этот, можно назвать, казанский период завершается формирование основ классического востоковедения и монголоведения;

3) вторая половина XIX в. до начала XX в. — характеризуется дальнейшим развитием научной деятельности ученых классического дореволюционного монголоведения (петербургский период). Активными путешествиями и открытиями российских ученых: Н. М. Пржевальского, Д. А. Клеменца, В. В. Радлова, A.M. Позднеева, П. К. Козлова, В. И. Роборовского и др. Значительно расширяются географические знания о Центральной Азии, ее восточной части, народах, населяющих этот регион. В академическое монголоведение входят имена бурятских ученых: Г. Цыбикова, Ц. Жамцарано, Б. Барадина.

Бурное развитие монголоведения в России связано с XIX в., когда возникают первые в мире университетские кафедры монгольского языка и — академические центры, сформировались школы монголоведов.

В российской историографии начало научного изучения проблемы «монголо-татары и Русь» восходит к концу XVIII — началу XIX вв. Ее понимание и трактовку выразил Н. М. Карамзин, положивший начало этой историографии, на которого в значительной степени повлияли труды западных и российских ориенталистов. Взгляды Н. М. Карамзина, изложенные им в «Истории государства Российского» и академических конкурсах 1826 и 1832 гг., дали сильнейший толчок изучению темы «Русь и монголы».

В отношении С. М. Соловьева к русско-монгольской тематике привлекает взвешенность и концептуальность подхода. Исходя из собственной концепции исторического развития России он отмечает невмешательство монголов (iтатар — пишет ученый) во внутренние проблемы русских княжеств. В «Истории России с древнейших времен» великий историк конкретизирует и детализирует эти общие положения. Это выразилось в отсутствии эмоциональных оценок в развитии научной концепции этого периода, став альтернативой, преобладающей до этого точки зрения Карамзина — Френа. Тем не менее не умерла и эта линия, что связано, в частности, с успешным развитием русского востоковедения. Собственно же «карамзинская» линия нашла наиболее видного представителя в лице Н. И. Костомарова: для него с завоевания монголов «начался великий переворот русской истории» [Костомаров Н. И. Начало самодержавия в Древней Руси // Костомаров Н. И. Собр. соч. Исторические монографии и исследования. Кн. 5. Т. XII — XIV. Спб., 1905. С. 43. Цит. по: Кривошеее Ю. В. Русь и монголы. Исследования по истории Северо-Восточной Руси XII — XIV вв.: Автореф. дис. .д-ра ист. наук. СПб, 2000. С. 13].

С середины XIX в. «монгольский вопрос» становится одной из важнейших тем в востоковедческих и российских медиевистских исследованиях. Насущной становится проблема завоевания Руси кочевниками. Во второй половине XIX века формируются два магистральных пути его изучения. Первый, восходящий к традициям, заложенным Н. М. Карамзиным и Х. Д. Френом, и представленный рядом крупных монголоведов того времени, исходит из значительной, а временами и всеохватывающей роли монголов в средневековой русской истории. Второй связан с именем прежде всего С. М. Соловьева, а также его продолжателей, среди которых выделяются имена В. О. Ключевского, С. Ф. Платонова, а в первой трети XX в. М. Н. Покровского и А. Е. Преснякова. Для этих ученых главным остается естественный ход внутренней жизни средневековой Руси, не подверженной по крайней мере кардинальным образом, изменениям. [Кривошеев Ю. В. Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII — XIV вв.: Автореф. дис.. .д-ра ист. наук. СПб., 2000. С. 13].

В целом наиболее фундаментальные работы по истории государственности чингизидов ХШ-ХУ вв. были написаны российскими монголоведами старой классической школы востоковедения. Российская наука изучала политико-правовую историю монголов в связи с необходимостью изучения истории народов тюрко-монгольского культурного ареала Сибири.

Проблема кочевников, кочевых цивилизаций, сыгравших важную роль в истории человечества и которая является в мировой исторической науке одной из важнейших проблем, не затрагивает по хронологическим рамкам тему нашего исследования. В то же время это такой громадный пласт исторического, юридического, этнографического, да и любого научного материала, который выделяется в отдельную науку — кочевниковедение. Эта наука органической частью входит во все исследования, связанные с монгольским миром. Поэтому, не включая этот вопрос в наше исследование, в этой проблематике необходимым считаем согласиться с характеристикой, данной востоковедом и кочевниковедом H.H. Крадиным, что кочевники «.способствовали освоению Ойкумены, распространению различного рода инноваций, внесли свой вклад в сокровищницу мировой культуры, в этническую историю народов Старого Света. Однако, обладая огромным военным потенциалом, номады оказали также существенное деструктивное влияние на исторический процесс, в результате их разрушительных нашествий были уничтожены многие культурные ценности, народы и цивилизации». [Крадин H.H. Кочевники, мир — империи и социальная революция // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С. З Нерассмотренные в исследовании работы как классиков, так и новейших отечественных исследователей-востоковедов (H.H. Крадин, ВВ. Трепавлов, Т.Д. Скрынникова) позволяют в современной монголоведной науке утверждать, что в период монгольских завоеваний происходило столкновение разных по уровню хозяйственного развития, быту и мировоззрению этносов. Хотя в отношениях русского и монгольского миров были многие близкие традиционные социальные архетипы и основы. Эти факторы наложили отпечаток на их сложные и длительные взаимоотношения.

Особое значение в монголоведной тематике наших дней обрели вопросы развития и формирования такого феномена в мировой истории, как евразийство. Евразийцы как представители наиболее прогрессивно мыслящей русской дореволюционной интеллигенции первыми ясно и аргументированно призывали отойти от дуального рассмотрения монгольской истории и ее роли в создании государства Российского. Обгоняя свое время, они оказались первыми реально и далеко мыслящими российскими геополитиками, которые смогли рационально подойти к истории Поля и Степи в российской историографии. Они предпочли диалогизм и равенство двух наций перед лицом беспристрастной истории с тем, чтобы последующие страницы взаимоотношений двух наций и государств были более партнерскими [Ням-Осор Намсрайн. Монгольское государство и государственность в XIII-X3V вв. Улан-Удэ, 2003. С.7].

Историографический анализ степени изученности рассматриваемой в исследовании проблемы позволяет сделать вывод о том, что вопросы научного изучения Монголии в России в XVII — XIX вв. несмотря на многочисленные работы в российском монголоведении не получили своего исчерпывающего исторического анализа и осмысления. Необходимость историографического осмысления процессов формирования и укрепления монголоведной науки России, ее этапов, особенностей ее дореволюционного развития в новых исторических условиях XXI в. не вызывает сомнения в монголоведении в наши дни.

В настоящей работе представлена попытка проследить с разумной долей критики, опираясь на исследования российских монголоведов, занимающихся вопросами медиевистики и историографии: Б. В. Базарова, Е. В. Бойковой, Ц. П. Ванчиковой, М. И. Гольмана, Г. С. Гороховой, В. В. Грайворонского, Б. П. Гуревич, Е. М. Даревской, Н. Е. Единарховой, И. С. Ермаченко, И .Я. Златкина, Ю. В. Кузьмина, B.C. Кузнецова, Е. И. Лиштованного, В. А. Моисеева, B.C. Мясникова, Т. Д. Скрынниковой, Г. С. Слесарчук, Д. Б. Улымжиева, Ш. Б. Чимитдоржиева, Н. П. Шастиной, Г. С.

Яскиной и др. ученых основные тенденции в развитии российского монголоведения в XVII — XIX вв.

В анализируемом в историографическом исследовании, перечне трудов блестящих ученых-востоковедов XVII — XIX вв., вызывает существенную оговорку следующее историографическое обстоятельство. Многогранная научно-исследовательская деятельность выдающихся востоковедов: ВВ. Бартольда, Б. Я. Владимирцова, В. Л. Котвича, А. Д. Руднева и других ученых, развивалась на переломе XIX и XX веков. Свой научный рост как исследователи они получили во второй половине XIX в. в российской академической школе востоковедения и монголоведения. Основные же их многогранные, ставшие классическими труды по вопросам монгольской истории, языку, культуре, религии, этнографии были разработаны ими и стали достоянием широкой научной общественности в первой половине XX в. Поэтому исходя из хронологической целесообразности мы в свое исследование включаем лишь фрагментарные ссылки на их труды, в которых они давали своего рода экспертные оценки на те или иные вопросы монголоведения до начала XX в.

В историографическом анализе монголоведных работ российских ученых о Монголии, входящих в хронологию рассматриваемых в монографии исторических событий, нашли отражение дискуссионные вопросы, которые мы подразделяем на ряд блоков: 1) восстановления и развития исторических контактов России с государственными образованиями народов, населяющих территорию Сибири, Монголии и Китая. Прерванных в период Х^ХУП вв. и связанных с падением династии чингизидов- 2) историография собственной истории народов этого региона- 3) национально-освободительному движению монгольских народов против захватов Цинами- 4) успехи и проблемы российской историографии, рассматривающие события данного времени.

В написании работы, носящей историографический характер, большое значение в качестве справочного научного аппарата уделялось многообразным сборникам архивных материалов, сборникам документов по российскомонгольским отношениям от средневековья до XX в., справочной литературе по востоковедению и монголоведению, биографическим, биобиблиографическим справочникам видных востоковедов и монголоведов, энциклопедиям, словарям и другим источникам, на которые имеются многочисленные ссылки в работе.

Актуальность темы

В ходе дискуссии по теме об историографических итогах XX века на XIX Международном конгрессе исторических наук в августе 2000 г. в Осло, на VIII Международном конгрессе монголоведов в Улан — Баторе в августе 2002 г., были предприняты попытки проанализировать и сравнить различные методологические концепции, определявшие историографическую картину уходящего столетия. Исследования последних лет и дискуссии на конгрессах показали, что российские ученые снизили свой интерес к развитию мировой и монголоведной историографии и к тем новым тенденциям, которые в ней проявляются.

В российской востоковедной науке переживающей методологическую трансформацию на рубеже XX — XXI вв. существуют требующие своего позитивного объяснения проблемные вопросы историографии взаимоотношений России и Монголии. Без всякого преувеличения можно сказать, что тема изучения российскими учеными Монголии в составе Цинского государства в XVII — XIX вв. стоит в ряду острейших проблем в современном мировом монголоведении. Она была и остается востребованной как в научном мире, так и в широких общественных кругах России и Монголии, политиков и ученых прилегающих стран и регионов.

Между тем отечественная историческая востоковедная наука до сих пор не имеет обстоятельного и целостного историографического анализа достижений дореволюционных монголоведов. Кроме того, изучение досоветской историографии имеет и несомненно практическое значение, ибо именно тогда зародилось и укрепилось российское монголоведение, появились крупнейшие теоретические исследования в области изучения.

Монголии, которые не потеряли своей актуальности и с успехом используются в современном монголоведении.

Богатейшая история монголоязычного мира, вступившего в непосредственные контакты с российской цивилизаций в XIII в. с времени монгольских завоеваний и образования монгольской кочевой империи и до наших дней, переживала неоднозначные периоды, многополярные оценки в научной российской, советской литературе. Насущные требования времени диктуют исследователям представляющим современное монголоведение осмысления и отхода от тенденциозной советской методологии. Возвращения, в какой — то степени, к принципам классической дореволюционной ориенталистики.

Проблема научного изучения российско — монгольских отношений, классификация и установление ее этапов и периодизации с момента возникновения и до наших дней, была и остается важной и актуальной в общественно — политической и научной жизни России. Непреложным является факт, что существенный блок в развитии монголоведной историографии был посвящен огульной критике монголо — татарского ига и его последствий, якобы на много столетий вперед предопределившей деспотическую государственность в России и «иссушившей» русскую душу.

Необходимость объективного рассмотрения этих проблем в отечественной исторической науке исходит, в первую очередь, из понимания неординарной политической ситуации, складывающейся в XVII — XIX вв. в Центральной Азии, предопределившей ход последующих исторических событий в регионе. Это прежде всего было связанно с продвижением российского и китайского государств в Монголию и сопредельные с ней регионы. В связи с этим возникает устойчивое и постоянное внимание российской общественности к формирующемуся «монгольскому вопросу», концептуальная оценка которого требует своего методологического обоснования с позиций историзма и объективизма начала XXI в.

История изучения Монголии, российско — монгольских отношений является привлекательной не только для историков — востоковедов, но и для представителей смежных гуманитарных наук: археологии, религиоведения, этнографии, этнологии, языкознания и других специальностей.

Анализ монголоведной литературы по истории российско — монгольских, в какойто степени российско — китайских отношений рассматриваемого периода, трансформация и уровень изучения российскими учеными монгольской кочевой цивилизации в составе Цинского Китая, позволяет по — новому расставить акценты и обозначить приоритеты в этой проблематике.

Фиксируемое в научной литературе устойчивое внимание отечественного востоковедения вопросам российско — монгольских отношений в период XVII — XIX вв., безусловно во многом объясняется тем, что от понимания и решения «монгольского вопроса» во многом зависят концептуальные представления и оценки дальнейшей внешней политики России в Центрально — Азиатском регионе на современном этапе.

Цель и задачи исследования

Цель диссертации заключается в методологическом анализе и оценке уровня профессионального изучения российскими учеными Монголии, ее взаимосвязей с Россией в исторический период XVII — XIX вв. Эта цель историографической работы конкретизируется постановкой следующих задач: 1) научным анализом множества различных работ, различающихся как по исследовательской направленности, так и по жанровым характеристикам: многотомные монографические исследования, аннотированные сборники, библиографические и биобиблиографические сборники, статьи, общеобразовательные учебники и специализированные исследования, архивные источники и сообщения периодической печати, предназначенные для широкой аудитории и характеризующие историческую обстановку в центральноазиатском регионе, научно — страновую специализацию в лице Монголии в XVII — XVIII вв., роли иностранных ученых в становлении российского монголоведения- 2) методологическим анализом всей совокупности исторических исследований, характеризующих основные этапы эволюции и периодизацию востоковедной историографии в 1-ой половине XIX в., отмеченной формированием отечественного академического монголоведения, представленного казанской школой ориенталистов- 3) осмыслить и обобщить процессы идущие в российском монголоведении во второй половине XIX в. в сопоставлении их с предыдущим опытом, соизмеряя его с изменениями в общественнополитической и международной обстановки в России и Монголии- 4) выявить и идентифицировать региональную Восточно — Сибирскую специфику научных исследований в российском монголоведении XVII — XIX вв., этапы ее формирования, проблемы и достижения, рассматриваемые через призму современного монголоведения.

Рассматриваемый период времени характеризуется установлением добрососедских отношений российских властей с монгольскими правителями. Перед царским романовским правительством стояла задача разрешения дипломатическими мерами острой внешнеполитической ситуации возникшей в результате проникновения России в восточные ' регионы. Возникшая геостратегическая обстановка в центральноазиатском регионе требовала установления и развития разносторонних связей с монгольскими ханами, ведущих кровавую борьбу с экспансией маньчжурских феодалов с востока.

Этими обстоятельствами диктовалась насущная необходимость изучения «монгольского вопроса», подготовки квалифицированных кадров из числа россиян знающих языки и обычаи этого региона. Анализируемый в исследовании вопрос посвящен развитию и формированию классического российского монголоведения в рассматриваемый хронологический период.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является монгольское общество периода XVII — XIX вв., когда оно становится ареной борьбы двух крупных евроазиатских государств: России и Китая. Предметом исследования избраны труды российских ученых посвященные изучению общественно — политической, религиозной жизни Монголии в эти смутные времена. В этой связи рассматриваются методологические и гносеологические предпосылки формирования профессионального исторического сознания групп российских интеллектуалов занимающихся научно — исследовательской работой в области изучения Монголии. В научном исследовании проводится анализ работ российских монголоведов, их концепции в познании монгольского мира, состояние источниковой базы отечественной исторической науки, классификация монголоведных исследований в рамках совершенствования методик исторического познания.

Пространственные и хронологические рамки. Территориальные рамки исследования охватывают непосредственный ареал обитания монгольских племенных образований в период вхождения монгольского этноса в состав Цинского государства и поэтому включают в себя географические области Центральной Азии: Алтайскую, Джунгарию, Хангайско — Хэнтэйскую, Котловину Больших озер, Восточномонгольскую и Гобийскую. Эти географические зоны подразделялись в политическом отношении в тот период: Южную Монголию, где ведущую роль играло з Чахарское ханствоХалха — Монголию, где находились Тушету — ханство, Сэцэн — ханство, Дзасакту — ханство, а также появившееся в конце XVII в. Сайн — нойон — ханство. В Западной Халхе в районе Увса — нора существовало на протяжении XVII в. государство Алтан — ханов. В Западной Монголии в самом начале XVII в. возникло крупное Ойрато — Джунгарское ханство.

Хронологические рамки ограничены периодом: с XVII в., когда в 1608 г. было отправлено первое российское посольство в княжество Алтан — ханов и установлены добрососедские отношения и 1911 г. связанного с подъемом национально — освободительного движения монгольского народа и свержением двухвекового господства маньчжурских завоевателей и провозглашением феодально — теократической монархии Богдо — гэгэн.

Джебзун — Дамба — хутухты. Верхняя хронологическая планка принимается с оговоркой, связанной с тем, что многогранная научно — исследовательская деятельность выдающихся востоковедов: Б. Б. Барадина, В. В. Бартольда, Б. Я. Владимирцова, Ц. Ж. Жамцарано, В. Л Котвича, А. Д. Руднева, Г. Ц. Цыбикова и других ученых развивалась на переломе XIX — XX веков. Поэтому исходя из хронологической целесообразности мы в свое исследование включаем лишь фрагментарные ссылки на их труды, в которых они давали своего рода экспертные оценки на те или иные вопросы монголоведения до начала XX в.

Методологической основой диссертационного исследования послужило диалектическое понимание исторического развития монгольского общества и научные принципы постижения истории применяемые в процессе изучения и развития монголоведения в России в XVII — XIX вв. В своем исследовании, автор опирался на развиваемый современной историографической наукой принцип историзма, который не допускает модернизации исторических процессов и событий, но позволяют видеть их в реальном развитии и взаимосвязипринцип объективности, который ориентирует исследователя на всесторонний и адекватный анализ и оценку исторических фактов и событий, критический анализ достижений и ошибок < монголоведной науки в России в их совокупности и целостности. Диссертант использовал в научной работе специальные методы исторического исследования: биографический, проблемно — хронологический, ретроспективный, системного анализа, сравнительно — исторический, историко — психологический и историко — социологический и др. Опираясь на эти основополагающие и апробированные принципы историографического анализа, дающие возможность раскрытия общественно — политических и международных условий развития монголоведных исследований в России, диссертант исходил из традиционно ставящейся перед историографической наукой задачи: установлении преемственности в развитии исторической востоковедной мысли в Россииобнаружения и соотношения историографического факта и источникаидентификации вклада конкретного монголоведа в становлении российского востоковедения, дать развернутую оценку их трудам, попытался выработать наиболее общие историографические подходы в современном монголоведении через призму общего, особенного, единичноговыявить основополагающие критерии периодизации развития монголоведения в России XVII — XIX вв.

Источниковую базу исследования составили разнообразные материалы на русском и монгольском, отчасти на китайском и западноевропейских языках, обработанные диссертантом. Источники по теме диссертационного исследования являются общепринятыми для исследователей истории средневековой Монголии и исходя из вышеназванных принципов историографии, их условно можно подразделить на следующие основные группы:

1). Материалы и документы опубликованные в сборниках по истории. российско — монгольских отношений 1. «Материалы по истории русско — монгольских отношений. 1607 — 1636: Сб. док — тов / Сост. по: JI.M. Гатауллина, М. И. Гольман, Г. И. Слесарчук М., 1959; Материалы по истории русско — монгольских отношений. 1636 — 1654: Сб. док — тов. М., 1974 / Сост. по М. И. Гольман, Г. И. СлесарчукРусско — монгольские отношения. 1654 — j 1685: Сб. док — тов. М., 1996 / Сост. Г. И. СлесарчукРусско — монгольские отношения 1685 — 1691: Сб. док — тов / Сост. Г. И. Слесарчук. М., 2000». Данные сборники издавались учеными Института Востоковедения АН СССР и России в различные годы, во всех изданиях активное участие принимал М. И. Гольман, бессменным автором этих поистине бесценных изданий являлась Галина Ивановна Слесарчук. Значительный интерес представляют сборники документов раскрывающие внешнеполитическое положение Монголии в Центральноазиатском регионе и в составе Цинского государства 2. «Международные отношения в Центральной Азии XVII — XVIII вв. Докты и мат. Сост. по Гуревич Б. П., Моисеев В. А. Кн. — 1., Кн. — 2. — М., 1989; Русско — китайские отношения. 1689 — 1916 годы: Официальные документы. М., 1958; Русско — китайские отношения в XVII в.: Материалы и документы.

1608 — 1683). — М., 1969. Т. 1−2. Русско — китайские отношения в XVIII в.: Материалы и документы (1700 — 1725) М., 1978. Т. 1. и др.". Большой блок источников составляют библиографические и биобиблиографические справочники, аннотированные сборники и материалы.

2) Путевые записки, донесения, отписки, обзорные статьи и отчеты русских дипломатов, торговцев, миссионеров, путешественников, людей по своему роду работы непосредственно сталкивающихся с монгольской и китайской действительностью, составили значительную группу исторических источников изученных в диссертации.

3) Работы российских востоковедов обогащающие монголоведные исследования по смежным дисциплинам: археологические, литературоведческие, религиоведческие, фольклорные, этнографические, этнологические, языковедческие, которые тесно переплетались.

Апробация исследования. Основные положения диссертации апробировались в научных докладах на VIII Международном конгрессе монголоведов: август, 2002 г. Улан — БаторXXXVII Международном конгрессе востоковедов — 1С ANAS — 37, 16−21 августа 2004, Москваряде международных и региональных конференций: в г. Москва — 20 002, 2003; Улан — Батор — 2003; Иркутск — 2002, 2003, 2004; Улан — Удэ 2001, 2002, 2003, 2004. Научная деятельность нашла отражение в более чем 40 научных работах, 4 статьях в реферируемом сборнике «Вестник Бурятского университета» 2003 — 2004; двух монографиях: «Военное дело кочевников Байкальского региона в период средневековья» в соавторстве с В. Ю. Мясниковым, Улан — Удэ, 2003, 15 п.л.- «Взаимоотношения России и Монголии в XVII — XIX вв. (историография вопроса)». — Улан — Удэ, 2004.258 с. (18, 88 п.л.) и др., общим объемом около 40 п.л.

Научная и практическая значимость диссертации состоит в существенном восполнении пробелов в развитии востоковедной и монголоведной российской науки в изучении периода XVII — XIX вв. Материалы и выводы исследования явятся необходимой методологической опорой в написании исторических работ по специальности «история», «востоковедение», «история стран Центральной Азии», энциклопедий, учебников и учебных пособий по истории Монголии, особенно периода средневековья. Работа способствует развитию историографических востоковедных наук на пороге XXI в. и отвечает новым требованиям предъявляемым гуманитарным наукам современности.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

1. Лиштованный Е. И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (X1. в.- 30-е гг. XX в.) Улан-Удэ, 1998, С. 6.

2. Чимитдоржиев Ш. Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII—XVIII вв. Улан-Удэ, 2002.С.З.

3. Наумов И. В. История Сибири. Иркутск, 2003.С.97.

4. Дылыков С. Д. О монгольских уложениях XVI—XVII вв. // V Международный конгресс монголоведов. М., Улан-Батор, 1987.-С.43.

5. Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980.С.55.

6. История Монгольской Народной Республики. М., 1983. Изд. третье, переработ, и доп. С. 192.

7. Горский В. Начало и первые дела маньчжурского дома // Труды Российской духовной миссии в Пекине. Спб., 1852. С. 1−188. T.I. Цит. По: Стари Д. Там же С. 75.14. Стари Д. Там же. С. 77.15. Стари Д. Там же. С. 78.

8. Истории Китая М., 2002. С. 262.17. Там же. С.264−265.

9. Колесник В. И. Последнее великое кочевье (о значении «торгоутского побега» для периодизации всемирной истории) // VII Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, август 1997 г.). М., 1997. С. 31.1920,21,22,23,24,2526,27,28,2932.