Теории расизма в общественно-политической жизни Западной Европы второй половины XIX — начала XX вв.: Ж.-А. Гобино, Г. Лебон, Х.-С. Чемберлен

Актуальность темы

Духовная жизнь общества позапрошлого века совсем не похожа на жизнь сегодняшнюю. Изменилась общественно-политическая ситуация, изменились качество и ритм жизни, изменился культурный багаж людей, изменилось многое, но остался неизменным моральный закон, в том числе и утверждение: наука не должна вести человека в тупик бездуховности. Исследуя творчество теоретиков расизма второй половины Х! Х-начала XX веков, вскрывая их антигуманную направленность и псевдонаучность их теорий, мы осуществляем деятельность, идущую на пользу обществу.

В России и за ее пределами историю расизма изучали и изучают, анализируя отдельные теории, иногда сравнивают их, находя общее и разное, и всегда приходят к осуждению порочных расистских идей. Подход интересный, но позволяет исследователю представить расовые теории лишь как нечто абстрактное, вневременное, как плоды чистых размышлений, а для связи с эпохой часто приписывают авторам цели каких-либо слоев общества, в чьих интересах идеи расизма и использовались. Исчезает видение расизма как своеобразного феномена интеллектуальной жизни общества, явления исторического, появившегося не только вследствие умственной деятельности одного человека, а и впитавшего в себя дух своего времени. Для того чтобы связать расизм с эпохой появления, понять, что его рождение — это скорее реакция на современные ему проблемы, чем попытка отыскания научных истин, целесообразно рассмотреть три расовые теории и их авторов в контексте политических и социальных изменений, происходивших в Западной Европе со второй половины XIX века. Для этого воспользуемся, прежде всего, методом историзма, т. е. исследуем идеи теоретиков расизма в их преемственности и разрывах на фоне западно-европейской общественно-политической жизни оговоренного периода, далее, биографическим методом исследования (поскольку взгляды этих авторов нельзя отделить от их жизненных путей), а также элементами нарративного анализа (т.е. извлечение идей, скрытых в самой структуре текстов, а не выраженных авторами в прямых высказываниях).

Теоретики расизма и их концепции, рассмотренные в этой диссертации, соответственно накладываются и на структуру работы, состоящую из трёх глав. Введения, Заключения и Списка источников и литературы.

Понятийный аппарат. История расизма — это, в сущности, история слова «раса». «Раса» (race, razza) следует относить к старогерманскому «reiza», к англосаксонскому «rilt», готскому «raiht», скандинавскому «rettr», древнегерманскому «reht» — родственная линияк тому же корню относится и латинское «rectus», персидское «rasta» и т. п. — знатьпроисходят они, по-видимому, от санскритского «rag», что значит двигаться.

В некоторых диалектах «раса» означает также гневное восклицание. Это одно из самых больших оскорблений, которым бургундская и лотарингская мать может обругать своего сына: «раса» в этом значении — синоним сволочи. Это также родственники по восходящей и нисходящей линии, происходящие из одной и той же семьи или того же народа: к примеру, быть из хорошей расы, древней расы, происходить из благородной расы, быть королевской расы1.

Слово «раса» используется, к тому же, в значении разнообразия животных родов или пород, которое поддерживается искусственным размножением (например, лошадь домашней расы, собачьи расы). В смысле профессиональной категории: раса адвокатов, финансистов, ростовщиков и пр. Поэты часто использовали это слово для обозначения будущих поколений: «И имя его появится в будущей расе как жестокое оскорбление самых ужасных о тиранов» (Расин) .

С развитием антропологии, со второй половины ХЕК века, слово «раса» начинает использоваться в научном смысле в двух значениях. В первом случае — более частном — это «общество индивидов, достаточно родственных между.

1 Grand Dictionnaire Universel du XIX-e siecle. Paris, t.13, p.595.

2 Ibid., p.596. собой. не решая вопроса, восходят ли они к одной или нескольким первоначальным парам". Во втором случае — более общем — это «сообщество всех индивидов, имеющих некоторое число общих признаков, хотя и различающихся по другим признакам и разделенных этим на неопределенное число естественных групп, все же имеющих между собой больше морфологического сходства, что делает их принадлежностью одного человеческого рода» 4. Эти определения дал в конце XIX века известный французский антрополог профессор Брока, а спустя сто лет появилось следующее определение рас: «исторически сложившиеся группы людей, объединенные общностью происхождения, выражающейся в общностинаследственных признаков строения тела» 5.

Слово «расизм» — изобретение уже XX века. Но теории, утверждающие неравенство человеческих рас, существовали еще в XVIII веке. Автор известной «Естественной истории» (36 томов, 1749−1788 гг.), Л. Ж. Бюффон (1709−1788 гг.), чей авторитет в век Просвещения уступал лишь авторитету Вольтера, представлял мир в виде пирамиды, на вершине которой находится человек. Распространяясь по земному шару, человек претерпел изменения дегенеративного характера, и лишь европеец воплотил подлинную человеческую природу, которая оказалась выродившейся у всех остальных рас6.

Сопоставление реальных «физических» характеристик и неуловимых приборами «психических» присуще и классификации К. Линнея (1707−1778 гг.). В своей «Системе природы» (1735 г.) он постулировал существование в рамках класса приматов, куда относились обезьяны, четырех вариаций вида Homo sapiens — «Americanus», «Europaeus», «Asiaticus» и «Afer». Линней противопоставляет «изобретательному и искусному» европейцу «жадного и склонного к роскоши» азиата и, в еще большей степени, «хитрого, ленивого и.

3. Grand Dictionnaire Universel du XIX-е siecle. P.596. Ibid., 1.13, p.596. Философский словарь. M., 1991, с. 46.

6 Поляков Л. История антисемитизма. М., 1998, с.46- Канаев И. И Бюффон М.&bdquo- 1966, с. 111−135. неаккуратного" африканца, но на вершине классификации помещается «упорный, самодовольный и свободолюбивый» американец7.

Ж.Ж. Вирей, французский ученый, пользовавшийся авторитетом в начале ХЕХ века, вновь напомнил в 1800 году о превосходстве белых людей над остальными типами в своей «Естественной истории рода человеческого». Сомаресу, еще одному сыну революционного поколения, в 1798 году пришла мысль измерять интеллектуальность путем сравнения объема черепа у белых и черных: в значительной мере благодаря нему антропология погрязла в рутине измерений, из которой не могла выбраться более столетия8.

Расистская точка зрения была выражена и в чрезвычайно путаном сочинении Христофора Мейнерса «Общий очерк истории человечества» (1785 г.). Это объёмное произведение переполнено этнографическим материалом, однако ясного понимания этого материала автор не обнаруживает.

Мейнерс считал всё человечество единым «родом» или «видом», но делил его на две расы: «кавказскую» и «монгольскую», с «разновидностями» внутри каждой. Главный признак разграничения рас — это рост, второй признак-телесная сила. Важны также красота или безобразие телацвет кожи Мейнерс полагал несущественным признаком. «Кавказскую» расу он признавал более красивой и умственно одарённой. «Монгольское племя» — менее красиво и духовно слабее, хотя и внутри него есть различия (самыми глупыми автор считал американских индейцев). «Кавказские народы» имеют возможность выродиться, но при этом сохранят благородные черты. Вся эта путаница дополнялась Мейнерсом весьма туманными понятиями об этнических взаимоотношениях народов9.

Во второй половине ХЕХ века расисты, вооружившись знаниями теории эволюции и многочисленными измерительными приборами, создавали уже.

7 Цит. по: Поляков Л. История антисемитизма, с.48- Паскаль, Ньютон, Линней: биографические очерки. Челябинск, 1998, с.204−205- КорсунскаяВ.М. Карл Линней. М., 1984.

8 Поляков Л. Указ. соч., с. 50.

9 Токарев С. А. Расистские теории XIXначала XX вв.// Расы и общество. М., 1982, с. 5. более наукообразные концепции. Так, в Германии Отто Аммон, во Франции Жорж Ваше де Ляпуж выдвинули положение, пытаясь подкрепить его цифрами, о зависимости психических качеств и вообще характера людей, а также и их социального положения от формы черепа, в частности — от величины головного указателя. Чем ниже головной указатель, т. е. чем «длинноголовее» человек, тем он, как правило, одарённее, энергичнее, жизнеспособнее, а потому и социальное положение его выше. Аммон сделал такой вывод, обследовав 30 тысяч новобранцев в Бадене, Ляпуж — измерив 20 тысяч французов.

Оба автора обработали свой материал таким образом, что получилась прямая корреляция между антропометрическими данными и социальным положением человека. По Аммону, брахицефалы — это потомки германских завоевателей, которые селились в городах. Господствующие группы замыкались в привилегированные сословия, и сословный строй становился орудием естественного отбора. Но феодальные войны и слабый прирост населения среди длинноголовой элиты привёл к возрастанию доли короткоголовых1.

Сходную точку зрения занимал Ваше де Ляпуж. По Ляпужу, головной указатель тоже служит и показателем и фактором, определяющим социальное положение людей. Головной указатель у горожан в среднем ниже, чем у крестьян, среди богатых ниже, чем среди бедных. Иными словами, длинноголовость — признак и причина более высокого социального, материального и культурного положения.

Длинноголовые" люди принадлежат к «европейской» расе, а «короткоголовые» — к «альпийской», причём, последняя наделена, по Ляпужу, менее выгодными психическими характеристиками. Бедные классы в современных государствах — это не потомки покорённого местного населения, а люди с наследственными неполноценными физическими и психическими свойствами. То есть главный фактор истории Ляпуж видел в «социальном отборе"11.

Но все авторы расовых теорий, нужно заметить, считавшие, что белый человек совершеннее цветного, как правило, не делали никаких различий между отдельными группами европейского населения. И повторим, сам термин «расизм» появился только в XX веке.

Современный англо-говорящий мир определяет расизм как «теорию или идею о том, что существует причинная связь между унаследованными физическими характеристиками и определенными особенностями личности, интеллекта или культуры, и вместе с тем представляя, что некоторые расы изначально выше других» 12.

Мир франкофоничный говорит о расизме как о «теории расовой иерархии, которая утверждает необходимость защиты так называемой высшей расы от всякого скрещивания и ее право доминировать над другими расами.

Расизм не имеет никакой научной базы" .

Отечественный «Философский словарь» дает термину следующее определение: «Расизм — реакционная теория, оправдывающая социальное неравенство, эксплуатацию, войны принадлежностью к различным расам. Расизм сводит общественную сущность людей к их биологическим, расовым признакам, произвольно разделяя расы на «высшие» и «низшие». «14.

Поскольку рассматриваемые авторы утверждали существование элиты в человеческом обществе, определим и это понятие. «Элита — лучшие представители общества или какой-нибудь его части"15. Теории элиты существуют очень давно. Эти социально-экономические концепции утверждали, что структура любого общества делится на две части: элиту.

10 Ammon О. Die naturliche Auslese biem Mensceen. Jena, 1893.

11 Vache de Lapouge. Race et milieu social. Paris, 1909.

12 The New Encyclopedia Britannica. Volume 9, 1997, p.880.

13 Le Nouveau Petit Robert. Paris, 1997, p. 1848.

14 Философский словарь. M., 1991, c.383.

15 БСЭ, 3 изд. М., 1978, т. 30, с. 141. высший, привилегированный слой, осуществляющий функции управления, развития науки и искусства) и остальную массу людей. Теории элит имеют общие черты: отрицание исторического прогресса (история рассматривается как совокупность социальных циклов, характеризуемых государством определённых типов элит), критика идеи народного суверенитета, утверждение, что неравенство — основа социальной жизни16.

Расистские теории — это плод не только индивидуального творчества, на них, естественным образом, наложила отпечаток духовная атмосфера эпохи, точнее, изменения, произошедшие в общественно-политической жизни европейского общества второй половины XIX — начала XX веков. Чтобы поместить изучаемые теории в исторический контекст, рассмотрим некоторые общие черты этих изменений в ведущих западноевропейских странах — Франции, Германии и Великобритании.

Для Франции после неудачной войны с Пруссией (1870 — 1871 гг.) и подавления Парижской коммуны (май 1871 г.), в последней трети XIX в. вопросом, который больше всего волновал французов, был вопрос о форме правления.

Из 630 депутатов, избранных в Национальное собрание в феврале 1871 г., подавляющее большинство — около 400 — составляли монархисты. Это давало возможность «парламентским» путём восстановить во Франции монархию. Однако препятствием тому являлось отсутствие в их рядах единства. Меньшинство принадлежало сторонникам династии Бурбонов (легитимисты). Большинство же депутатов — монархистов являлись сторонниками династии Орлеанов (орлеанисты). Ни одна из монархических партий в отдельности не располагала достаточными силами, чтобы решить в свою пользу вопрос о форме правления. Но и договориться о «едином кандидате» им тоже было непросто. Мешали не только амбиции претендентов, но и глубокие политические и социальные различия.

16Подробнее.см: Ашин К. Г. Современные теории элит. М., 1985; Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

Глава исполнительной власти Французской республики Тьер не скупился на посулы ни монархистам, ни республиканцам. Он умело играл на противоречиях борющихся партий, укрепляя личную власть. Успехи республиканцев на дополнительных выборах в Национальное собрание побудили монархистов снова поднять вопрос о форме правления. Неожиданно для них Тьер высказался в пользу сохранения республики. Тьера поддержала часть орлеанистов, положив тем самым начало растянувшемуся на десятилетия процессу «присоединения» к республике монархистов, потерявших надежду на реставрацию королевской власти.

Тем временем нерешенностью вопроса о форме правления попытались воспользоваться бонапартисты, которые, начиная с 1874 г. добились некоторых успехов на дополнительных выборах в Национальное собрание. Замаячившая на горизонте угроза реставрации империи (с избранием нового президента маршала Мак-Магона) побудила орлеанистов пойти на компромисс с республиканцами. Плодом этого компромисса явились три конституционных закона (1875 г.), составившие конституцию Третьей республики.

Придя к власти, республиканцы ограничились тем, что приняли ряд мер, направленных главным образом на легитимацию Третьей республики, устранение явных пробелов конституции и модернизацию гражданских отношений. В 1883 г. разрешен развод, в 1884 г. на основании закона, подготовленного Р. Валь деком — Руссо, легальный статус получили профессиональные объединения предпринимателей и рабочих. Важной была и серия законов об обязательном, бесплатном и светском начальном обучении детей.

Поглощенные борьбой с клерикалами и монархистами, республиканцы не заметили, как у них за спиной выросла и окрепла новая политическая силанационалистические движение. Отчасти его подъём был связан с общим усилением политического радикализма, обусловленного разочарованием широких слоев населения результатами политики умеренных республиканцев.

Но главное, общественное мнение не смирилось с утратой Эльзаса и Лотарингии и устами таких популярных политиков, как Гамбетта и Клемансо, не раз напоминало об этом правительству. Правительство же не считало задачу возвращения обеих провинций первоочередной, полагая, что гораздо больше пользы Франции принесёт успешная колониальная экспансия. Французы захватили Тунис, Тонкин и Аннам, расширили свои владения в Африке, начали завоевание Мадагаскара (французские владения по площади были в 20 раз.

17 больше Франции). Но по мере роста масштабов колониальной экспансии всё громче звучали голоса военных и экономических сил перед лицом агрессивной Германии.

Начав с критики внешней политики, националисты постепенно перешли к отрицанию конституционных основ Третьей республики. В особенности они осуждали парламентаризм, усматривая в нём фактор ослабления государственной власти и национального единства.

На роль сильной личности, способной укрепить власть, националисты стали прочить генерала Буланже, который был популярен в массах. А его твёрдые заявления по адресу Германии в 1887 г. окончательно сделали его кумиром толпы — «генералом реванша». Когда умеренные республиканцы, обеспокоенные воинственными заявлениями Буланже, добились его отставки с министерского поста и отправили его командовать армейским корпусом в.

Клермон-Ферран, провожать его на вокзал пришли несметные толпы.

18 парижан .

В марте 1888 г. Буланже был уволен из армии, после чего он ринулся в политику. Он был выбран в палату депутатов и почти сразу внёс предложение о пересмотре конституции. Предложение было отвергнуто депутатами, но Буланже вынес его на своеобразный плебисцитон имел успех, и толпы националистов были готовы взять штурмом Елисейский дворец. Но Буланже.

17 Козлов С. Я. Расизм и национализм // Народы и расы. М. 1982, с. 34.

18 Зеваэс А. Л. История Третьей республики. М.- Л., 1930, с. 163. отказался от государственного переворота. Промедлением генерала воспользовались республиканцы, сплотившие свои ряды против общего врага. Правительство пошло и на прямую провокацию: был распущен слух о якобы готовящемся аресте Буланже. Последний бежал в Брюссель, не желая сыграть роль мученика. С этого момента буланжизм пошёл на спад. Точку в истории буланжизма поставила пуля, которой генерал свёл счёт с жизнью в изгнании в 1891 г.

В ходе этого политического кризиса монархисты и националисты потерпели поражение, но и сторонники демократической и парламентской республики недолго торжествовали победу. Они столкнулись с разнообразными социальными движениями, выражавшими стремление общественных низов к более достойной жизни. Оживилось рабочее движение (создавались массовые рабочие организации, созывались съезды рабочих, в 1880 г. была создана Рабочая партия), широко распространились социалистические идеи (под социализмом понимали политику реформ, направленных на установление более справедливых отношений в обществе), на всеобщих выборах 1893 г. социалисты получили около 50 мандатов.

После поражения буланжизма националистическая пропаганда во Франции обратилась к сравнительно новой для себя теме ксенофобии и антисемитизма. Помимо дела Дрейфуса, поводом к разжиганию пропаганды националисты использовали финансовые скандалы 80 — 90-х годов.

В 1879 г. Ф. Лессепс, знаменитый проектировщик Суэцкого канала, предложил соединить Тихий и Атлантический океаны в районе Панамского перешейка. С этой целью была создана Компания Панамского канала. Предприятие требовало огромных инвестиций. Но крупные банки, считая дело непомерно рискованным, отказали в финансировании. Лессепс нашёл выход ю положения, обратившись за помощью к мелким и средним вкладчикам. Но поскольку денег всё еще не хватало, Лессепс решил прибегнуть к выпуску облигаций под гарантию государства. Парламентарии были против его идеи.

Тогда по совету своих сотрудников Райнаха и Герца Лессепс преступил закон: стал предлагать парламентариям взятки. Дело сразу сдвинулось, и депутаты приняли соответствующий закон. Но не прошло и нескольких месяцев, как Компания Панамского канала объявила о банкротстве,.

Панамская афера ударила по французской экономике, но болезненней оказались политические последствия. Антисемитская пресса не только опубликовала материалы о коррупции в парламенте, которые правительство пыталось замять, но и представила в качестве главных виновников евреев Райнаха и Герца. В 1898 г. одновременно возникло несколько массовых организаций националистического толка: Лига патриотов, Лига французской родины, Антисемитская Лига, Французское действие. Новый президент республики Э. Лубе, обеспокоенный разгулом национализма и угрозой государственного переворота, назначил главой правительства дрейфусараВальдека — Руссо. В состав его кабинета вошли представители всех основных политических партий, выступавших в защиту законности и порядка. Особенно примечательно присутствие в правительстве социалиста Мильерана.

В 1894 г. военный министр Франции генерал Мерсье получил секретный документ, случайно перехваченный у одного из представителей иностранных государств. Сведения, которые сообщались в документе, видимо, исходили от лица, близко стоящего к генеральному штабу французской армии. Установленный в связи с этим тайный надзор за группой лиц дал якобы возможность полагать, что виновником выдачи этого документа иностранному государству был офицер генерального штаба капитан Дрейфус. Проведённое расследование подтвердило это подозрение, а графологическая экспертиза, отметившая, что этот секретный документ исполнен якобы рукой Дрейфуса, послужила ещё одной важной уликой его виновности. Дрейфус был предан суду, который после четырёхдневнего заседания признал офицера государственным изменником, приговорив к лишению чина и пожизненному заключению в крепости.

Вторая стадия дела Дрейфуса начинается в 1897 г., когда в конце этого года военный министр получает письмо от брата Дрейфуса. В письме говорилось, что автор секретного документа не Альфред Дрейфус, а другое лицо — граф Эстергази. В это же время французская газета «Фигаро» публикует переписку Эстергази с друзьями, содержащую многочисленные выпады против Франции.

Вскоре «Фигаро» печатает первую статью Э. Золя, в которой напрямую оценивает дело Дрейфуса как процесс, спровоцированный французскими военными кругами, а его цель — развитие антисемитских настроений, возбуждение национальной розни в интересах реакционных групп.

Дело Эстергази было рассмотрено в суде, но закрытое заседание полностью оправдало его.

Сразу же после оправдания Эстергази в столичной газете Э. Золя публикует большое письмо к президенту Франции, озаглавленное «Я обвиняю», однако письмо послужило поводом к обвинению Золя в диффамации и клевете по адресу французской армии и правительства. Осуждение Золя означало, по существу, отказ правящих кругов Франции от оправдания ни в чём не повинного Дрейфуса и с новой силой всколыхнуло общественное мнение всего мира. Под давлением общественности правительство приняло решение о пересмотре дела Дрейфуса. Но реакционные круги, не желавшие слышать даже намёка на допущение ошибки по сфабрикованному делу, сумели подобрать такой состав суда, который вновь вынес Дрейфусу обвинительное приговор, сочтя возможным лишь сократить срок наказания.

Волна протеста, поднявшаяся не только во Франции, достигла невероятного масштаба. Правительство было вынуждено уступить: в сентябре 1899 г. декретом президента Дрейфус был помилован. Но и на этот раз речь шла не о признании его невиновности. И лишь в 1906 г. Дрейфус был полностью реабилитирован. Таким образом, двенадцатилетняя история процесса Дрейфуса завершилась поражением правящих реакционных кругов и французской военщины.

Дело Дрейфуса не только обнажило противоречия, накопившиеся в обществе за время правления умеренных республиканцев, но и послужило катализатором серьёзных перемен. Прежде всего, произошла значительная поляризация политических сил. В разгар дела почти все взрослое население Франции разделилось на дрейфусаров и антидрейфусаров. Традиционное противостояние «правых» и «левых» вновь приобрело чёткие очертания. В конце 90-х годов политические силы разделились на два лагеря не потому, что не сумели договориться о форме правления, а потому что разошлись во взглядах на политические цели и ценности самой республики.

Быть левым означало сохранить приверженность республиканским и демократическим учреждениям, утверждать идеалы светскости в общественной жизни, но в особенности бороться против национализма и военпщны. Правых теперь стали отличать главным образом национализм, преклонение перед армией и военной силой, стремление к авторитарному правлению.

В последние годы перед первой мировой войной во Франции сложилось своеобразное положение, когда парламент от выборов к выборам всё больше «левел», а политика правящих кабинетов — «правела». Если в 1906 г. партии «левых», включая социалистов, располагали в палате депутатов 411 местами, то в 1910 г. — 459, а в 1914 г. — 470. Но перед самой войной в парламенте снова обнаружилась тенденция к образованию либерально-консервативного «центра». Катализатором этой тенденции явилось ощутимое в общественной атмосфере начала XX в. усиление угрозы войны.

В Британии значительная часть XIX века пришлась на правление королевы Виктории. Влияние Виктории на внутреннюю и внешнюю политику было ощутимо. Ещё в большей мере это касалось общественной морали, всего образа жизни общества, нравов, вкусов, построений — время её царствования называют «викторианской эпохой». Бытует мнение, что из любых десяти английских традиций девять восходят к последней трети XIX века.

К последней четверти XIX века внутреннее и внешнее положение Великобритании в достаточной степени усложнилось. Страну поражали циклические промышленные кризисы, она уже не могла именоваться «мастерской мира», уступая пальму первенства Германии и США.

С другой стороны, произошёл ряд важнейших перемен в самой Англии — в первую очередь таковой стала избирательная реформа 1884 г., а также ряд последующих реформ, проведенных как либералами, так и консерваторами.

В центре внимания либералов всегда были гражданские свободы. По этой причине либералы в отличие от консерваторов выступили противниками сохранения статус-кво в обществе. Они были готовы пойти на определённую дезинтеграцию существующих общественных структур во имя создания «нового порядка» в целях достижения личной свободы19.

Идея прогресса оставалась частью либеральной идеологии. Либералы пришли к выводу, что сносные социальные условия, особенно в экономической области, могут способствовать улучшению человеческой морали.

Крупнейшим событием этого времени стала избирательная реформа 1884 г. Но либералы были озабочены решением и других проблем: реформы в области управления, законодательных структур, судебного производства, условий труда и жизни.

В конце XIX века в Англии произошло зарождение и становление лейбористской партии. Партия, окончательно сформировавшаяся к 1900 г., имела ряд особенностей. Во-первых, это была партия с социалистической программой (выступала с требованиями обеспечения коллективной собственности на средства производства, распределения и обмена). Во-вторых, лейбористы выступили сторонниками особых и конкретных целей, а не развития теорий классовой борьбы.

Британский социализм конца XIX и начала XX веков был весьма специфическим явлением. Ещё в середине 80-х годов появилось фабианское общество. Названное в честь античного полководца Фабия Кунктатора, «побеждавшего медлительностью», фабианцы главной целью ставили постепенную трансформацию общества на основе социалистических идеалов при условии недопущения каких — либо резких, насильственных действий.

Активно действовали профсоюзы. В 1889 г. число рабочих,.

ЛЛ объединенных в профсоюзы, превысило 1 млн. человек. В этом же году возникли тред-юнионы неквалифицированных рабочих. Во всех отраслях труда начали образовываться свои федерации.

В 1884 г. была образована Социал-демократическая федерация (СДФ), в 1893 г. — Независимая рабочая партия. СДФ стояла строго на марксистских позициях, при этом воспринимала их явно догматически, без оглядки на реальную обстановку в стране. Это затрудняло её связь с тред-юнионами и приводило к изоляции и сектантству.

Влияние социалистов всех разновидностей не было в Британии, безусловно, первостепенным фактором: оно сводилось к отчасти успешной пропаганде социалистических воззрений, вкладу в несколько выигранных стачек и проведению в парламенгг нескольких депутатов.

В Германии последняя четверть XIX века прошла под знаком объединения страны. Имперская конституция, «скроенная по меркам» Бисмарка, способствовала становлению государства, целостного в экономическом о политическом отношении. Объединение страны являлось необходимой предпосылкой для образования единого внутреннего рынка, завершения промышленного переворота, для быстрого роста промышленности и торговли.

19 Гаджиев К. С. Либерализм: история и современность// Новая и новейшая история, 1995, N 6, с. 17- 19.

20 История Европы. Т. 5, М., 2000, с. 510.

В обстановке лихорадочной торгово-промышленной активности в стране возникло множество предприятий, акционерных обществ и банков, что дало этим годам название «период грюндерства». В биржевые спекуляции оказались вовлечёнными многие представители правящих кругов, чиновничества, парламентарии. Однако разразившийся в 1873 г. экономический кризис положил конец «грюндерской лихорадке».

В империи возросла активность рабочего класса, причём большинство организованных рабочих пошли за социалистами, что побудило Бисмарка к решительным действиям в целях подавления социалистического движения в стране.

Правящие круги, напуганные успехами социалистического движения, приступили к репрессивной кампании. В 1878 г. рейхстаг по предложению Бисмарка принял «Закон против общественно опасных стремлений социал-демократии». получивший название «исключительный». Этот закон неоднократно продлевался и действовал до 1890 г. «Исключительный» закон был направлен не только против социалистов. Репрессиям подвергались все рабочие организации, вплоть до спортивных обществ. Были закрыты рабочие газеты и журналы, производились аресты и высылка из страны членов социал-демократической партии. Но властям не удалось сдержать развитие рабочего движения. На состоявшихся в 1890 г. выборах в рейхстаг за социалистов.

21 проголосовало около полутора миллионов избирателей. И не только социал-демократы рассматривались правящими кругами как враги империи, но и либералы вместе со всеми свободомыслящими гражданами.

После прекращения действия «исключительного закона» Социал-демократическая партия Германии вышла из подполья. Принятая на съезде в Эрфурте новая программа провозглашала конечной целью партии создание социалистического общества. Она отводила социал-демократии роль руководителя и организатора борьбы рабочего класса, направленной на завоевание политической власти. Численность СДПГ и других пролетарских организаций быстро возрастала. Наряду с кадровыми рабочими, в них вливались мелкобуржуазные элементы, недовольные правительством.

В Германии крупные промышленники и банкиры, тесно связанные с юнкерством, являлись главной движущей силой германского экспансионизма. Всё возрастающее влияние на политику правительства оказывала шовинистическая организация Пангерманский союз. Пангерманцы выступали за установление германского мирового господства. Они требовали захвата английских, французских и других колоний, присоединения к Германии территорий, заселённых австрийскими немцами, северо-восточных районов Франции, а также Голландии, Бельгии, скандинавских стран. Пангерманцы настаивали на отторжении от России Прибалтики, намечали захват Польши, Украины и Кавказа. Османскую империю они собирались превратить в Германскую колониюразрабатывались проекты создания огромной «Срединной Африки», а Бразилия, Аргентина и другие латиноамериканские страны должны были стать плацдармом в борьбе с США.

Один из членов Пангерманского союза, Макс Вебер ещё в 1895 г. в лекции во Фрейбурге произнёс фразу о том, что объединение Германии было шуткой молодости, которую нация лучше бы вообще не совершала, если это объединение «должно было стать завершением, а не исходным пунктом германской мировой политики"22.

Мировая политика" сводилась к притязанию возвысить Германию от уровня континентальной державы до положения равноправной с Британской империей мировой державы.

Индустриализация и высококачественный немецкий труд дали «мировой политике» её грозное оружие — мощный военно-морской флот. Принятие флотских законов продемонстрировало переход Германии к новому.

21 История Европы. Т. 5. М., 2000, с. 411 — 412.

22 Цит. по: История Европы. Т5, с 520. внешнеполитическому курсу. Командование германского военно-морского флота активно искало опорные пункты и угольные станции на стратегических военных направлениях — на Красном море, в Малаккском проливе, на Аравийском полуострове и других местах, вплоть до Северного Ледовитого океана и Антильских островов.

К началу XX в. ни в Азии, ни в Америке не осталось земель, не принадлежащих какому-либо государству, что означало завершение захвата незанятых территорий. Мир оказался поделенным. Наступила фаза упорной борьбы великих держав за сферы влияния, концессии, за переход земель от одного «владельца» к другому.

Как видим, дальнейшая демократизация общественно-политической жизни и острая борьба ведущих капиталистических держав за колонии были наиболее выраженными чертами второй половины XIXначала XX веков.

Выясняя происхождение современного расизма, обратимся к его общепризнанному родителю — Ж.-А. Гобино.

Историография. Жозеф-Артюр Гобино (J.-A. de Gobineau, 1816−1882 гг.) происходил из обедневшей семьи, утверждавшей, что она — дворянского происхождения. Получив образование в Швейцарии и Франции, Гобино пытался реализовать свои таланты в области истории, философии, лингвистики и даже скульптуры. Он активно занимался литературной деятельностью и известен на родине как автор ряда второсортных романов: «Три года в Азии» (1859 г.), «Азиатские новеллы» (1856 г.), «Плеяды» (1874 г.). Последний роман считается лучшим в его литературном наследии, Но самой значительной его работой стал «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853−1855 гг.), благодаря которому Гобино вошел в историю как «отец расизма». Любопытно, что символической фигурой при жизни Гобино не стал и лишь после смерти превратился в предмет критики одних и поклонения других.

23 Castex P.-G. Histoire de la litterature francaise. Paris, 1974, p. 784.

Зарубежная историческая наука изучает наследие Гобино уже более 100 лет.

Во Франции вторым изданием в 1905 году вышла в свет книга Р. Дрейфуса «Жизнь и пророчества графа Гобино». Это время, когда во Франции развивалось социалистическое движение, выступавшее против принципов расизма. Кроме того, в Третьей республике получило широчайшую огласку дело Альфреда Дрейфуса и поднялась в связи с эти делом борьба дрейфусаров и антидрейфусаров. Средством борьбы с расизмом и антисемитизмом стал и названный труд Р. Дрейфуса.

Эта критическая работа имела целью комплексное рассмотрение произведений Гобино с научных позиций. Дрейфус оценил все претендовавшие на научность труды графа: «Опыт.», «История персов», «Три года в Азии», мнимую генеалогию «Оттар Ярл, норвежский пират.» и др. Гобино предстает перед нами как сторонник «антисемитизма, антипротестантизма, консерватизма, регионализма, неомонархгома и прочего» 24, как «невольный предвестник расового антисемитизма» 25, как продукт своего времени и тщеславия26. Выделяя дилетантизм Гобино в науке, Дрейфус доказывает несостоятельность его теории.

В фондах Российской Государственной библиотеки (г. Москва) нашлась.

27 работа П. Клайнеке «Расовая теория Гобино». По существу, это краткий пересказ (около 100 страниц небольшого формата) расовой концепции графа, лишенный критических замечаний.

Продолжателем критики гобинизма стал известный французский филолог Морис Ланж, чья книга «Граф Артюр де Гобино: биографический и критический этюд» 28 издана в 1924 году.

24 Dreyfus R. La vie et les propheties du comte de Gobineau. Paris, 1905, p. 158.

25 Ibid., ]0L.

J6 Ibid., 67.

27 Kleinecke P. Gobineaus Rassenlehre. Stuttgart, 1920.

28 Lange M. Le comte A. de Gobineau. Etude biographique et critique. Strasbourg, 1924.

Зарождение во Франции к середине 1920;х годов профашистских организаций начинало волновать умеренно-левые интеллигентские круги, к которым примыкал Ланж. Его работа стала напоминанием читающей публике о реакционном характере расизма. Труд Ланжа привлекателен и с литературоведческой стороны. Ланж повествует об истории создания всех произведений графа. Монография Ланжа напоминает исследование пути коллеги, заблуждающегося, но все же талантливого писателя, которому и посвящено около 500 страниц. Каких-то новых критических идей, по поводу творений Гобино, у Ланжа не найти, они сходны с критикой Р. Дрейфуса, но выражены в менее резкой форме.

Работа французской исследовательницы наследия Гобино Жанин Бюанзо «Идейное формирование Гобино и Опыт о неравенстве человеческих рас» появилась в печати в 1967 году и приурочена автором к 150-летию рождения графа.' Бюанзо говорит, что творчество Гобино начали изучать сразу после его смерти в 1882 году, но предупреждает от слишком поверхностного его прочтения. Включая Гобино в интеллектуальный контекст эпохи, Ж. Бюанзо замечает, что первые три книги «Опыта» являются систематическим опровержением первых книг «Духа законов» Монтескье, а основной задачей «Опыта» было исследование «исторического движения, этой жизненной пульсации». Гобино не был ни антисемитом, ни консерватором, ни националистом, ни роялистом29, — считает Бюанзо. Граф Гобино, — заключает автор, — это ученый-ориенталист, попытавшийся написать расовую историю, к сожалению, получившуюся расистской.

В 1970 году вышли две работы М. Д. Биддисса «Отец расистской идеологии» и «Гобино: избранные политические труды» в Нью-Йорке и Лондоне соответственно. Автор работ говорит о своеобразном «комплексе незаконнорожденности» Гобино, появившемся вследствие желания быть признанным и отказа общества ему и его классу в признании. Таким образом,.

Гобино стал выражать классовое сознание в расовой форме. Биддисс прослеживает формирование расистских взглядов графа, опираясь на его ранние политические работы. Приводит он и выдержки из сочинений Гобино, в частности его переписку с А. де Токвилем, которая позволяет понять, что «отец расизма» искренне верил в мифы, созданные его высоким интеллектом30.

В Российской Национальной библиотеке (г. Санкт-Петербург) хранится работа Доннара «Век спустя. Артюр Гобино — представитель Франции в Швеции», вышедшая в Гётеборге в 1978 году. Как видно из названия, труд посвящен юбилейной дате — столетию завершения шведского периода дипломатической карьеры Гобино. По случаю круглой даты в королевстве вспоминают монархиста. Автора публикации не интересуют расистские взгляды французского дипломата, он испытывает определенную гордость от того, что такой знаменитый человек работал в Стокгольме, отзывался о шведах о 1 как о людях мудрых и нереволюционных, представителях «благородной расы, по-преимуществу» 32. Хотя замечает, что довольно резко написал о них же в своем частном послании: «.эгоисты, люди холодные, сухие, политические имбецилы. «33 Подробно описывает Доннар и генеалогические поиски графа, и написание «Оттара Ярла, норвежского пирата.» Можно сказать, что Доннар посвятил свою работу дипломату среднего ранга, ставшему известным благодаря какой-то книге.

Как одного из основоположников расизма знают Гобино и в России. Но каких-то серьезных, специальных публикаций о нем мы не нашли. В работе доктора исторических наук А. С. Бланка «Адвокаты фашизма. Легенды и мифы реакционной буржуазной историографии о германском фашизме» Гобино упоминается одной строкой34.

29 Buenzod J. La formation de la pensee de Gobineau et l’Essai sur Г inegalite des races humains. Paris, 1967, p.465.

30 Biddiss M. Father of Racist Ideology. N.-Y., 1970; Biddiss M. Gobineau: Selected political writings. London, 1970.

31 Donnard J.-H. Daun siecle. A. Gobineau representant de la France en Suede. Goteborg, 1978, p.5.

32 Ibid., p.7.

33 Ibid., p. 20.

34 Бланк A.C. Адвокаты фашизма. M., 1974, c.72.

В других двух книгах Бланка «Из истории раннего фашизма» и «Идеология германского фашизма» освещается история зарождения и развития фашизма в Германии. Автор показывает истоки и социальные корни фашизма, сущность его идеологии. Выясняя использование расистских теорий в нацистской идеологии, Бланк очень кратко пишет о Ж.-А. Гобино и Х.-С. Чемберлене. Этим расистам уделено по абзацу, где в самых общих словах выражены основы их теорий35.

A.A. Галкин в главе своего фундаментального труда «Германский фашизм», посвященный нацистской идеологии, лишь упоминает теории Гобино и Чемберлена36.

Известный советский специалист по истории Франции В. М. Далин в сборнике «Люди и идеи» посвятил статью «У истоков расизма. Маркс о Гобино» разбору критики К. Марксом теории Гобино. Однострочное упоминание о.

38 расизме Гобино есть в работе немецкого ученого А. Вернеке .

В 1977 году в ежегоднике «Народы и расы» появилась статья А. Б. Гофмана «Элитизм и расизм» 39, которая посвящена критике философско-исторических воззрений Гобино. В ежегоднике имеется раздел «Против расизма и национального угнетения», где и напечатана эта статья. Автор статьи — специалист по истории зарубежной социологии — анализирует расовую теорию Гобино, используя при этом труды по гобинизму Р. Дрейфуса, Биддисса и др. Гофман опирается на обширную источниковую базу: «Опыт», частную переписку Гобино, его литературные произведения. Не принятый ни в высших государственных, ни в высших интеллектуальных кругах общества, Гобино создает свой собственный мир, ссылаясь на сотворенную историю которого, предвещает гибель цивилизации, — такова в общем виде концепция Гофмана40.

35 Бланк A.C. Из истории раннего фашизма. М., 1978, с.112−113- Он же. Идеология германского фашизма. Вологда, 1974, с.44−46.

36 Галкин A.A. Германский фашизм. М., 1989, с.274−275.

37 Далин В. М. Люди и идеи. М&bdquo- 1970.

38 Вернеке А. Биологизм и идеологическая борьба. М., 1981, с. 53.

39 Гофман А. Б. Элитизм и расизм // Народы и расы. 1977, № 7.

Любопытны данные автора, касающиеся развития идей Гобино за Рейном. Гофман говорит о том, что в 1894 году в Германии было основано «Общество Гобино», число членов которого в 1914 году достигло 360. Особенно активную роль в распространении гобинизма в Германии сыграл основатель этого общества Людвиг Шеманн, издавший ряд сочинений Гобино и исследований о нем. В 1902 году он впервые опубликовал «Опыт» на немецком языке, а в 19 391 940 гг. в Германии вышло в свет уже пятое издание этой работы. Фашистские теоретики оценили это сочинение так высоко, что специально подобранные фрагменты из него публиковались в 1930;е годы в популярных антологиях о расах и даже приводились в обязательных школьных учебниках. Таким образом, замечает автор, нацисты использовали идеи Гобино в работе идеологической машины Третьего рейха41.

В сборнике «Раса и общество» рассматриваются расовые проблемы с древнейших времён до наших дней. Токарев С. А. в статье «Расистские теории XIX — начала XX вв.» анализирует ряд теоретиков расизма Западной Европы и США указанного периода. Естественно, рассматривает он и теории Ж. А. Гобино и X. С. Чемберлена, но лишь на уровне их пересказа42.

Не менее яркой и неоднозначно оцениваемой личностью, чем Гобино, был Гюстав Лебон (Gustave Lebon, 1841−1931 гг.). Лебон родился в семье рядового французского чиновника. Учился в Парижском университете на медицинском факультете. И хотя впоследствии именовал себя доктором, медициной не занимался. Лебон пустился в научную популяризацию.

Г. Лебона называют одним из основоположников социальной психологии, но еще при жизни его научная слава стала приобретать скандальный оттенок, а после смерти, о нем и вовсе почти забыли. Небольшая заметка есть в немецком Meyers Neues Lexikon: «Lebon, французский психолог и социолог. написал ярко выраженную реакционную «Психологию толп» .

41 Гофман А. Б. Элитюм и расизм // Народы и расы. 1977. № 7, с. 129.

42 Токарев С. А. Расистские теории XIXXX веков// Раса и общество. 1982, с. 21−34.

1895 г.), которая отрицает историообразующую силу народных масс и психологически пытается обосновать теорию элит. Фашистская идеология связывалась с пониманием его психологии масс" 43.

Но M.N.L. допустил ошибку: Лебон не пытается отрицать «историообразующую силу народных масс», он только негативно оценивает их деятельность.

Сохраняют молчание и отечественные историки: наследию Г. Лебона не посвящено ни одной работы. Да и зарубежные ученые немногословны — нами были найдены лишь четыре более или менее значительные работы о Лебоне.

Во-первых, это работа Э. Пикара (биограф Г. Лебона, профессиональный адвокат и рьяный бельгийский антисемит) «Г. Лебон и его труд» 44. Пикар рассказал о почти всех трудах Лебона, об истории их создания — в общих чертах нарисовал портрет разностороннего «гения» .

Во-вторых, наиболее интересная и значительная работа американского ученого Р. Ная «Истоки психологии толпы» 4^ Изучив большую часть обширного наследия Г. Лебона, Най проследил формирование «теории толп», влияние на нее интеллектуального контекста эпохи и самой личности автора. Социальная психология, по мнению Ная, складывалась во Франции в конце XIX века на гребне волны демократизма, причем теоретики этого нового раздела психологии, в их числе и Лебон, враждебно относились к активизации народных масс. Вследствие этого «психология толп» приобрела менее научный и более идеологический характер. Но Най не рассматривает расистские взгляды Лебона и их место в его трудах.

В-третьих, монография известного французского психолога и социолога Сержа Московичи «Век толп», опубликованная во Франции в 1981 году и переведенная у нас в 1996 году. В этой работе автор говорит о личности Лебона и его вкладе в социальную психологию. Он затрагивает концепции трех ученых.

43 Meyers Neues Lexikon. VEB Bibliographisches Institut. Leipzig, 1974, S.424.

44 Picard E. G. Lebon et son oeuvre. Paris, 1909.

— И. Тэна, 3. Фрейда и Г. Лебона. Московичи критически относится к последнему и рассматривает его творчество через призму психологии и социологии. В длинном списке специальной литературы, на которую опирается автор монографии, можно выделить работы Лебона «Психология толп» и Ная «Истоки психологии толпы». Достижением Лебона, с точки зрения Московичи, была характеристика толпы и методов управления ею. Благодаря ему образ мысли и поведения толпы становятся научными феноменами, которые можно описать и нужно объяснять46. Если рассматривать «Век толп» с позиции заявленной нами темы, то заметим, что автор книги не выделяет расистских взглядов Лебона, связывает его творчество лишь с методикой фашистской пропаганды.

К этой же группе отнесем работу Московичи «Машина, творящая богов», вышедшую в свет в 1988 году, переведенную и изданную в России в 1998 году. Автор полагает, что социальные явления следует объяснять психологическими факторами. Для подтверждения своей позиции Московичи анализирует труды Э. Дюркгейма, М. Вебера, Г. Зиммеля и др. В связи с анализом классиков социологии Московичи вспоминает и Г. Лебона («журналист и дилетант, каким был автор «Психологии толп» 47), критикуя его взгляд на поведение толп как на «нежелательное» или патологическое явление.

В-четвертых, это — вступительная статья Алисы Уайденер к книге «Постав Лебон: Человек и его дела», которую вряд ли можно назвать научной в полном смысле слова. Эта пафосная статья представляет Лебона «главным.

48 пророком и жертвой интеллектуальной жизни XX века", наделяет его самыми превосходными степенями, дает поверхностный анализ некоторым не самым известным работам француза («Убеждения и верования», «Афоризмы современности», например). К тому же, во вступительной статье можно.

45 Nye R. The origin of Crowd Psychology. London, 1975.

46 Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М., 1996, с. 114.

47 Он же. Машина, творящая богов. М1998, с. 80.

48 Widener А. Gustav Lebon: The Man and His Works. Indianapolis, 1979, c.15. встретить и откровенные исторические «ляпы»: «.Его имя было Владимир Ильич Ульянов, позднее и более известный как Николай Ленин. В 1917 году, возглавив большевиков, Ленин свергнул всенародно избранное в России Учредительное собрание и стал диктатором Союза Советских Социалистических республик. «49 Все это говорит о слабой компетентности А. Уайденер, но в статье имеются отзывы в СМИ того времени на смерть Г. Лебона и отдельные яркие моменты его жизни.

В ФРГ в 1970;х годах написана работа Р. Штайгервальда «Буржуазная философия и ревизионизм в империалистической Германии», в 1983 году она переведена и издана на русском. Западногерманский философ-марксист анализирует основные течения и школы буржуазной философии XX века. В книге раскрывается идеалистическая сущность и антимарксистская направленность неокантианства, «философии жизни», неофрейдизма. Интересующая нас глава называется: «Гюстав Лебон и обоснование „психологии масс“ с позиции философии жизни». Штайгервальд опирается только на работу Лебона «Психология толп», относя его «психологию масс» к философии жизни иррационализма и индивидуализма50. При анализе «Психологии толп» автор забывает, что Лебон был предшественником немецких идеологов нацизма, а не наоборот.

Статья Рощина С. К. «Психологическая наука и расизм» посвящена обзору реакционных психологических теорий (в том числе и Г. Лебона) и их связи с расизмом. Автор статьи подчёркивает, что социальная психология Г. Лебона должна рассматриваться лишь в контексте социал-дарвинизма, выполнявшего функцию оправдания колониальных захватов и подготовлявшего общественность к мировой войне51.

Наименее изученной фигурой оказался Х.-С. Чемберлен.

91Ы<1., р.41.

Штайгервальд Р. Буржуазная философиям ревизионизм в империалистической Германии. М., 1983, с. 129.

51 Рощин С. К. Психологическая наука и расизмП Наука и общество. М., 1982, с. 147- 391.

Хьюстон-Стюарт Чемберлен (Houston-Stewart Chamberlain, 1855−1927 гг.) родился в Англии, но вскоре перебрался на континент, где добровольно обрел свою «вторую родину» в Германии. Получив образование в Женевском университете, Чемберлен увлеченно занимался пропагандой «нового искусства» Р. Вагнера и участвовал в делах музыкального фестиваля в Байрейте. Х.-С. Чемберлен — автор многих трудов, в которых перемешались его обширные познания в искусствоведении, философии, истории и естественных науках. Его самой известной работой были «Основы XIX века» .

Трудов, посвященных творчеству Х.-С. Чемберлена немного. Вышедшие в Германии до и во время второй мировой войны работы описывают Чемберлена с позиции официальной нацистской пропаганды как выдающегося ученого и знатока германской культуры, много сделавшего для ее прославления52.

Более поздняя (1981 г.) и более критическая работа американского германиста Г. Филда «Расовый евангелист» показывает Чемберлена и как искусствоведа, и как безграничного обожателя Германии, «чувствовавшего пульс принявшей его земли часто с непостижимой точностью» 53, и как человека, чьи труды способствовали расцвету расизма и антисемитизма в немецкой политической культуре. Автор опирается на широкий круг источников (личная переписка Чемберлена с родственниками, с К. Вагнер и др.- многочисленные чемберленовские произведения: «Драма Вагнера», «Основы XIX века» и пр.). Работа американского исследователя интересна с точки зрения раскрытия внутренних жизненных мотивов Чемберлена и влияние их на его творчество.

В работе известного американского историка и журналиста У. Ширера «Взлёт и падение Третьего рейха» есть небольшая глава (6 страниц), посвященная X. С. Чемберлену. Труд Ширера, вышедший в 1960 г. в Лондоне и.

32 Dippel М. Houston Stewart Chamberlain. Munchen, 1938; Eckhard W. Houston Stewart Chamberlain. Leipzig, 1941.

53 Field G. Evangelist of race. N.-Y., 1981, p.l. спустя 31 год изданный в нашей стране, представляет собой историю германского фашизма, начиная с возникновения нацистской партии и заканчивая разгромом гитлеровского рейха во второй мировой войне. Чемберлен у Ширера — чудаковатый англичанин с «незаурядными способностями"54, оказавший самое большое влияние на идеологию Третьего рейха. Ширер особо подчеркнул преемственность взглядов Чемберлена и их влияние на А. Розенберга и А. Гитлера.

Книга западногерманского историка и публициста Р. Опитца «Фашизм и неофашизм» была издана в ФРГ в 1984 г., в России — в 1988 г. Автор вскрывает связь национал-социализма и неофашизма с идеологией и политикой германской империалистической буржуазии и военных кругов. Опитц показывает идеологические истоки фашизма, а также тенденции развития неофашизма в ФРГ. В рамках анализа фашистской идеологии Опитц рассказывает о деятельности Пангерманского союза, о контактах Чемберлена с этой организацией. Но давая биографическую справку о Чемберлене, Опитц назвал последнего «бывшим британским офицером"55, коим по слабости здоровья Чемберлен, однако, стать не смог. Интересны замечания Опитца по поводу связи социал-дарвинизма с расизмом в процессе формирования «фёлькишской» идеологии и фашизма.

Биографическое исследование ставит перед историком многочисленные трудности. Вопросу места биографии в историческом исследовании посвящена обширная литература56, в том числе созданная в русле новейшей «микроистории» (Д. Леви, К. Гинзбург и другие). Прежде всего, необходимо создать адекватный портрет самого героя исследования. Провести анализ его творчества, заостряя внимание на ключевых трудах, но и эти труды желательно.

41Пирер У. Взлёт и падение третьего рейха. Т. 1, М., 1991, с. 142.

55 Опитц Р. Фашизм и неофашизм. М., 1988, с. 32.

56 Баженов В. В. Биографический метод в научном творчестве академика Е. В. Тарле// История и историки, 1972. М., 1973. Беленький И. Л Проблемы биографического жанра в советской исторической науке. Научно-политический обзор. М., 1988; Валевский А. Л. Основание биографики. Киев, 1993; Моруа А. О биографии как художественном произведении// Писатели Франции о литературе. Сб. ст. М., 1978; Эйдельман Н. Я. Об историзме в научных биографиях// История СССР, 1970, № 4. рассматривать под углом поставленной проблемы. При этом нужно постоянно вписывать изучаемого автора в исторический контекст эпохи, то есть в объективные процессы, происходящие вокруг него. Реконструируя контекст, «социальную плоскость», на которой действовал индивид, важно помнить, что «плоскость» состоит из множества «полей"57 (политического, экономического, культурного, бытового). Учитывать уровень вовлечённости индивида в эти объективные процессы и степень их влияния на него — следующая задача историка. Далее, нужно выяснить в какой мере сам индивид мог влиять на контекст, то есть выявить «постоянную обратную связь"58, существующую между биографией и контекстом.

Когда перед нами встали все вышеизложенные задачи, стало понятно, что будет трудно воссоздать весь исторический контекст на протяжении жизни трёх изучаемых авторов, то есть более столетия (напомним, Гобино родился в 1816 г., Лебон скончался в 1931 г.). Поэтому наиболее подробно «социальная плоскость» описывалась в диссертации в последней трети XIX века, то есть в период творческого и жизненного пика Гобино, Лебона и Чемберлена. При этом упор при создании контекста делался на политическое и культурное «поля», по причине наличия, на наш взгляд, наиболее сильных связей между этими тремя деятелями и культурой.

Возникает правомерный вопрос, что, кроме этой диссертации, объединяет Гобино, Лебона и Чемберлена? Помимо того, что все они — известные в своё время расовые теоретики, можно проследить и некоторое переплетение их судеб: особенно Гобино и Чемберлена, где посредником выступал Р. Вагнер. Но главное — между ними наличествует духовная, интеллектуальная связь. Лебон и Чемберлен ухватились за поднятую Гобино (так утверждают все источники) расовую проблему, хотя и по-разному представили взаимодействие рас в истории. Чемберлен явно использует труды Лебона и Гобино в своей.

7 Леви Д. Биография и история// Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996, с. 193.

58 Там же, с. 203. теории, и даже пытается исправить ошибку последнего, относительно чистокровности современных немцев. Как никакие другие, труды Гобино, Лебона, Чемберлена использовались при создании и работе идеологической машины Третьего рейха.

Постановка вопроса. Изучив доступную (находящуюся в центральных библиотеках России) литературу, мы пришли к выводу, что отечественная и зарубежная наука ещё недостаточно изучила расистские теории, рассматриваемого периода. Поэтому целью этой работы будет изучение теорий расизма в динамике (т.е. последовательное рассмотрение творчества авторов ведущих расовых теорий) в контексте общественно-политических событий Западной Европы второй половины XIX — начале XX веков и личной жизни создателей этих теорий.

Источниками этой диссертации являются труды Ж.-А. Гобино, Г. Лебона и Х.-С. Чемберлена, которые будут подробно разобраны в ее главах. В качестве дополнительных источников использовались сочинения современников анализируемых в настоящей диссертации авторов: А. Токвиля, Р. Вагнера, Ч. Ломброзо, Ф. Гальтона.

В процессе работы над диссертацией возник ряд вопросов (задач), отвечая на которые, мы приблизимся к намеченной цели.

Не являются ли расистские теории Ж.-А. Гобино, Г. Лебона и Х.-С. Чемберлена своеобразной реакцией на мировые актуальные проблемы?

Содержат ли теории, созданные вышеперечисленными авторами, какие-либо другие реакционные идеи, кроме расистских?

Повлияли ли трудности, возникшие на жизненных путях авторов, на их мировоззрения?

Имеются ли элементы научности в теориях Гобино, Лебона и Чемберлена?

В поисках ответов — обратимся к главам, каждая из которых повествует о жизни и творчестве одного из упомянутых теоретиков расизма.

Первая глава Творчество Гоби, но (1816 -1882 гг.).

Заключение

.

Расизм в виде неприязни к чужым индивидуумам и социумам и приписывания им отрицательных качеств существовал давно1. Но только в середине XIX века, как это показано в настоящей диссертации, защитники феодальных привилегий и господства аристократии в своей борьбе против демократии (расширение избирательных прав, идеи социализма, феминизм и т. п.) превратили издревле легко возбуждаемую неприязнь к другим народам в объяснение мировой истории, в общую теорию исторического процесса. Эта теория в новом обобщенном виде вскоре приобрела и исторически новую форму: она стала расизмом империалистическим.

Теоретические основы современного расизма были заложены Ж. А. Гобино в «Опыте о неравенстве человеческих рас». Эгалитарной идее демократии он противопоставлял неравенство людей. Суть позиции Гобино состояла в выдвинутом им антидемократическом тезисе, согласно которому существуют разные по своей ценности расы. Любой упадок культуры вызывается «вырождением», причина которого — смешение «полноценных» рас с «неполноценными». Поэтому культуру могут сохранить социумы, которые блюдут «чистоту» своей крови во многих поколениях (например, дворянство). Гобино первым предпринял попытку (явно откликаясь на революционные события во Франции того времени) изобразить всю мировую историю как историю борьбы «благородных» рас с «неполноценными». Он был первым, кто интерпретировал всю историю человечества как историю борьбы рас и потому может рассматриваться как основатель современного расизма.

В век господства крупной буржуазии и колониальных захватов безнадежная защита феодальной касты Гобино казалась анахронизмом. Но империализм приспособил расизм под свои потребности. Крупная буржуазия объявила собственную нацию «самой благородной» и, прибегнув к той же расово-теоретической аргументации, поставила знак равенства между порабощением других народов и войной против политических противников в собственной стране. Таким образом империалистическая буржуазия свела своих внутренних и внешних противников к общему знаменателю — образу врага.

Современный расизм связал себя и с социал-дарвинизмом. Империализму это слияние дало коллективный субъект «борьбы за существование», позволило создать псевдонаучную конструкцию: основанную на биологизме «нацию». Теперь субъектами борьбы стали «расы» или понимаемые в расистском смысле нации. Выводом из этой основополагающей аксиомы расизма о неравноценности рас явилось приписывание своей «расе» всех человеческих достоинств и добродетелей, выводимых из превосходных физических (анатомических) и психологических (моральных) основ.

Расизм от слияния с социал-дарвинизмом приобрел биологическую и современную (империалистическую) основу. Теперь расы считались не только различными по ценности, но и находящимися в борьбе друг с другом, исходом которой могла быть только победа или поражение. Объявив эту борьбу «законом жизни», расисты ставили задачу подчинения «неполноценных» рас нациям «несущим культуру».

Расистские концепции социал-дарвинизма были наиболее откровенно изложены в социально-психологической теории Г. Лебона. Проблема рас и расовых отношений решалась Лебоном с крайне реакционных позиций. Поскольку каждый народ руководствуется своим собственным, передаваемым по наследству «духом расы», то представители разных рас и народов в силу различной наследственности имеют неодинаковые представления об одних и тех же вещах. Это значит, что они никогда не смогут понять друг друга, а непонимание составляет основу для разногласий, конфликтов и войн. Смысл этого тезиса заключается в том, что социально-экономические причины.

1 Крюков М. В. Истоки расистских идей в древности и средневековье// Расы и общество. М., 1982. конфликтов и войн подменялись этнопсихологическими особенностями, значение которых необоснованно преувеличивались.

Согласно «психологической» концепции Г. Лебона, буржуазная демократия с ее свободной конкуренцией лучше всего отвечает интересам «цивилизованного» общества, т. к. она способствует действию законов естественного неравенства. Естественное неравенство с помощью демократии приводит к образованию различных каст и классов с противоречивыми интересами. Люди, не сумевшие стать членами высших классов, составляют «отбросы общества». Закон силы, закон животной борьбы за существование переносится Лебоном и на отношения между народами или «расами». Теория Лебона выполняла функции оправдания захватнических войн, угнетения низших слоев европейского общества и психологической подготовки общественности к мировой войне.

Позицию расовой борьбы, войны «германцев» (арийцев) против «евреев» выразил X. С. Чемберлен. В своей работе «Основы XIX века» он провозгласил «германизм» как воплощение всего лучшего, что создала европейская культура.

Как известно, с 80-х годов XIX века в Германии усилилось движение за участие в колониальном разделе мира. Активную идеологическую подготовку общественного мнения к новым захватам осуществлял Пангерманский союз и другие организации, которые занимались и популяризацией расизма в самых широких слоях населения. X. С. Чемберлен внес существенный вклад в эту пропаганду.

В чемберленовской трактовке расизм выполнял и внутриполитические задачи. Для имперской элиты существовала нежелательная возможность того, что социально более низкие слои германского общества, исходя из закона «жизненной борьбы», предпримут самостоятельные политические действия. Но объявляя субъектом этой борьбы «расу» и определяя нацию по «общности крови», Чемберлен стремился доказать бесперспективность классовых выступлений: «одинаковая кровь» не пойдет против самой себяэто было бы противоестественным и к тому же грозило самоуничтожением в схватке с враждебной «расой».

Идентифицируя «арийские народы» с духовной культурой, искусством, литературой, музыкой, а «неарийские" — с негативными сторонами капиталистических отношений, либеральной демократией, социалистическим движением и, далее, сталкивая «германцев» с «евреями», Чемберлен, в сущности, противопоставлял внутренний, духовный мир человека (как он считал, истинный и божественный) и внешнюю, материальную среду вокруг индивида (вредную и дьявольскую, на его взгляд).

На творчестве теоретиков расизма отразилась не только атмосфера эпохи (борьба вокруг проблем демократии и колониальной политики), но и перипетии их личных судеб. Тщеславие, обида на общество, не воздавшее Гобино в соответствии с его многочисленными, как он полагал, талантами, повлияли на убеждения «графа» и на написание «Опыта о неравенстве человеческих рас», пронизанного глубоким пессимизмом. Непомерные амбиции Лебона и неприятие академической наукой его трудов привели к еще более активной критике им появившихся демократических институтов. Отсутствие у Чемберлена чувства привязанности и любви к своей английской родине привело его к поиску «новой родины» — Германии — и наделению ее идеальными и превосходными характеристиками, подтверждавшими ее, якобы, «мессианскую» роль в мире.

Анализируя и подвергая резкой критике концепции Гобино, Лебона и Чемберлена, их антигуманизм и расизм, мы полагаем, что они имели и отдельные рациональные зерна (при этом степень отрыва их от науки также выглядит по-разному у профессионального ученого Лебона, литератора Гобино и искусствоведа Чемберлена). Лебон один из первых обратил внимание на особое психическое состояние индивида в коллективе любого порядка и пытался его изучать. Им было создано прогрессивное по тем временам оборудование для антропологических измерений и фотокомплект в помощь археологам. Лебон в сотрудничестве с другими химиками открыл вещества более токсичные, чем никотин, предупредив тем самым человечество о вреде курения. Его работа «Современная верховая езда и ее принципы» стала классикой для военных кавалерийских школ. Затрудняясь однозначно оценить многочисленные физические опьггы Лебона (стоившие ему здоровья), отнесем их к области популяризации научных знаний, безусловно полезной для общества. Приемлемы мысли Гобино по поводу наличия у «расовых типов» некоторых специфических черт — к примеру чувства ритма и особой музыкальности у черных народов2. Положительный опыт Чемберлена заключается, скорее, в популяризации идеи национального единения в молодой Германской империи.

Из настоящей диссертации следует, что рождение расизма в середине XIX века это скорее своеобразная реакция на проблемы той эпохи, чем попытка отыскания научных истин.

Рассмотренные расовые теории можно разделить на три части. Критериями выделения этих частей будут цели создания подобных теорий. К первой части отнесем теорию, появившуюся вследствие осмысления автором мировых проблем и поиска своего места среди них (теория Ж. А. Гобино). Ко второй части — расовую теорию, созданную автором в ходе решения научных задач, как элемент, дополняющий его мировидение (теория Г. Лебона). Третья принадлежит теории, автор которой строил ее для использования в сугубо идеологических целях, т. е. выражала сущностные интересы части общества (теория X. С. Чемберлена).

Задача последующих исследователей — выяснить, почему произведения Гобино, Лебона и Чемберлена были особенно популярны в условиях тоталитарных режимов Германии и Италии, лидеры которых изучали и почитали творчество теоретиков расизмаподробнее изучить связь наследия.

2 Spenser J.M. The emancipation of the Negro and the Negro spirituals from the racialist legacy of A. de Gobineau // Canadian Review of American Studies. 1994. Vol. 24 (http:// search, epnet. com.) трех рассмотренных авторов с сочинениями и практикой Гитлера, Муссолини и других диктаторов. Целесообразно также определить степень влияния этих авторов на «Миф XX века» (1929 г.) А. Розенберга, «Раса и лучшее общество» (Париж, 1909 г.) В. Ляпужа, «Политическую антропологию» (С.- Пб., 1905 г.) Л. Вольтмана и работы других псевдоученых и доктринеров. Наконец, интересно проследить распространение идей расистов XIX века в литературе и искусстве XX века.