Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960-1980-х годов (Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова): Семантика, генезис, эволюция

У истоков изучения художественного пространства стоял М. М. Бахтин. Он раскрыл феноменологический смысл пространственных образов. Данный смысл, с его точки зрения, реализуется в разнообразных формах поэтики, раскрывающих социально-бытовые, философско-символические, структурно-семантические стороны литературного произведения. М. М. Бахтиным введено понятие «хронотоп литературного произведения», актуализирована проблема хронотопического анализа. Созданная им теория хронотопов предполагает взгляд на пространство с точки зрения активно участвующей в нем личности. Наиболее динамичной величиной хронотопа он считает время. «Пространство ускоряет время, которое движется, а пространство остается. Все, что развивается во времени, пространственно локализуется, но не все, что локализовано в пространстве, относится ко времени, отмечает ученый. -Время становится художественно зримымпространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысляется и измеряется временем».2.

С точки зрения М. М. Бахтина, освоение реального исторического хронотопа и его переосмысление в тексте происходит неравномерно. Каждая литературно-историческая эпоха актуализирует определенный тип хронотопа,.

1 Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. Т.1. Семиотика пространства. Проблема художественного творчества в прозе Н. В. Гоголя. — С. 414.

2 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. — С. 235 формирует его символическое поле. Исследователем предложена классификация хронотопов пути, встречи, дома и т. д. Хронотоп определяет образ человека (автора, героя) в литературе. Последний у Бахтина всегда «существенно хронотопичен», то есть направлен на раскрытие единства произведения и воспринимаемой действительности. Следовательно, оцениваться пространство должно исходя из авторской позиции в отношении к этому пространству и ко всему миру. Объектом исследования является художественное произведение в его онтологической проекции.

Ю.М. Лотман рассматривает художественное пространство как Событие. Причем Событием в произведении является как само пространство, так и диалог с ним писателя, героя. В результате пространство приобретает статус идеи, позволяющей связать воедино персонаж, автора, сюжет и стратегию пространственного перемещения. В свою очередь, индивидуальное авторское пространство включает личные переживания и их воплощение в хронотопических формах.

Исследователем предложено рассматривать пространство как Текст. Такой взгляд направлен на выявление пространственных образов, принципов создания пространственных символов, значения смыслообразования в создании пространственной картины мира. Обращение читателя к культурно-историческому, историко-литературному, мифопоэтическому контекстам позволит глубже раскрыть процессы репрезентации пространственных моделей в текст, осмыслить универсальность пространственных образов и составить целостное представление об авторской картине мира. Внимание к онтологии пространственных образов, к их сакральной и символической сущности позволит выявить скрытые интенции авторского сознания.

Исследуя художественное пространство, Б. А. Успенский вводит понятие авторской точки зрения, организующей художественное пространство как целое. Им предложено вести анализ хронотопа от имени лица, «непосредственно производящего описание. в искусстве словесном это. фиксация пространственно-временных отношений описываемого события к описывающему субъекту (автору)».1.

Структурно-семиотический подход к изучению художественного пространства предлагает В. Н. Топоров. Он акцентирует внимание на словесно-бытовом, символическом уровнях текста, активизирующих хронотоп. Пространство, с его точки зрения, несет отпечаток авторских переживаний, рефлексий о мире. Наиболее плодотворно это проявляется в литературе XX века, в том числе очерковой.

И.В. Роднянская отмечает значение художественного времени и пространства как организующих элементов композиции произведения, обеспечивающих целостное его восприятие. Художественный образ, с точки зрения данного исследователя, направлен на воспроизведение пространственно-временной картины мира в ее символико-идеологическом аспекте. Роднянская выделяет ценностно-смысловые ориентиры человечески обжитого мира в сочетании с мировоззренческими и нравственными категориями: «периферия — центр», «верх — низ», «тьма — свет», «замкнутостьоткрытость», «далекое — близкое», «пустое — наполненное», «тесноепросторное», «чужое — свое», «стихийное — организованное» и т. д.2.

Важной вехой в искусстве XX века является обращение к памяти автора, персонажей, как внутреннему пространству, необходимому для развертывания событий. Психология припоминания мотивирует в очерковой прозе прерывистый ход времени. Сознательная позиция писателя на эпизодически-фрагментарное изображение героев позволяет сопоставлять литературные образы в едином пространстве. Эту позицию отличает универсализм, космичность, философская масштабность и деятельная созерцательность. «Вспоминающий» герой неподвижен, наделен собственной субъектной сферой, раскрывает свой внутренний мир. На «экран припоминания» проецируется.

1 Успенский Б. А. «Точка зрения» в плане пространственно-временной характеристики //.

Успенский Б. А. Поэтика композиции: СПб: «Азбука», 2000. — С. 77.

2 См. об этом: Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т.9. М.: Советская энциклопедия, 1978.

— С. 772−775 хронотоп целой человеческой жизни. Содержание индивидуальной памяти в ряде случаев оказывается не менее значимо, чем коллективное сознание. В результате художественный образ конкретного топоса оказывается направлен «не на наглядное воспроизведение реальности, а на соединение различных идей и эмоций в едином целом, представленном в пространстве в определенный момент времени». Непосредственное изображение явлений обусловлено стремлением автора обрести желаемое «чувство свободы от ограничений времени и пространства.».1 Итак, пространственная форма образует структурный фундамент произведения. «Формальная ценность» является точным воплощением внутренней ценности, в результате дуализм формы и содержания снимается.

Современное искусство, по мысли Фрэнка, движется в направлении все нарастающей пространственности. События прошлого и настоящего предстают в пространстве как вневременное единство. В результате образ объективной истории трансформируется в мифическое представление, воплощающее вечные первообразы мира. Складывание в очерковой литературе Сибири вневременной мифопоэтики становится определяющим фактором для ее создателей, так как «мир нового мифа» формирует общеэстетическое содержание и способствует его воплощению в пространственной форме произведения.

Наш интерес к проблеме исследования сибирского топоса обусловлен стремлением осмыслить и систематизировать созданную очерковой прозой Сибири 60−80-х годов XX века пространственную модель сибирского края. Обращение к трудам М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского, И. В. Роднянской и других исследователей помогло наметить пути освоения символических значений пространственных образов, созданных писателями, и их осмысление на словесно-смысловом и архетипическом уровнях в очерковых текстах.

1 Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе. // Зарубежная эстетика и теория литературы.

XIX — XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987. — С. 198.

История вопроса.

В работе рассматривается процесс формирования пространственного мышления в очерковой прозе Сибири XX столетия. В связи с этим нами выявлены основные тенденции эволюции очеркового жанра, направленные на раскрытие поэтики пространственных образов. В частности, отмечено, что описательная традиция очерковой литературы усиливает ее тяготение к хроникальной организации повествования, где существенная роль отводится перемещению субъекта в пространстве.

Выбор нами материала для исследования неслучаен. Он обусловлен целым рядом причин. Интерес к судьбе очеркового жанра возрастает в XX веке. Неслучайно при определении жанра очерк называют «разведчиком», в условиях переходного времени он, на наш взгляд, является наиболее плодотворной, мобильной и активно развивающейся формой отечественной литературы, адекватной времени, оказывает (и оказывал в прошлом) влияние на многие прозаические жанры, так как способен предвосхитить процессы их последующего развития. Чем это достигается? Во-первых, благодаря своей оперативности, очерк осознает и фиксирует происходящие процессы «по ходу», осваивая новые тенденции времени. Сама природа очеркового целого позволяет увидеть связь внешней и внутренней сторон в их единстве, намечает тенденцию и создает условия к панорамному видению. Во-вторых, очерковость, как важнейшее начало в культуре XX века, проникая в прозаические жанры литературы (в особенности в малую прозу), вносит в них элементы документальности и публицистичности.

Исследователем истории развития литературных жанров Н. Грибачевым замечено, что в условиях переходного времени в литературе активизируется внимание к очерковым формам, которые «фиксируют противоречия общественного развития в зародыше, у истоков, выявляя связь внешних форм бытия с глубинными законами национальной жизни, тогда как связь эта почти еще не различима».1 П. Басинский определяет очерк как «уникальный.

1 Грибачев Н. М. День бегущий. М., 1987 — С. 14. эстетический феномен"1, чья «уникальность», заключается в способности к изменчивости образной структуры.

Художественный очерк уже на ранней стадии своего развития допускал свободное соотнесение фактов и художественных образов. Точнее, факты в нем осмысливались через образы. С точки зрения В. Г. Белинского, факты служили лишь исходным материалом для создания очерка. Их внутреннее содержание («психология фактов» — A.M. Горький) выступало в качестве художественной обобщающей силы. В связи с этим Белинский писал: «Сущность всякого факта не в самом факте, а в его значении, — и если поэт сумел схватить значение и этим значением просквозить факт: этот факт всегда будет поэтичен. ."2.

В силу своего происхождения и гетерогенной структуры, современный очерк все более тяготеет к синкретичности, жанровой диффузии, тем самым трансформируя свою традиционную структуру и обеспечивая с помощью плодотворной эклектики рождение новых форм. Так возникают его жанровые разновидности: очерковые повесть, рассказ, хроника, эссе и т. д. В них художественное целое, включающее эпическое, летописное, философское, лирическое, публицистическое начала, доминирует над частным. Процессы «размывания» жанровых границ приводят к объединению высокого и низкого, элитарного и массового, что провоцирует пересмотр ряда эстетических категорий прошлого.

Наиболее эти процессы проявлялись в литературе рубежа XIX—XX вв.еков. На это обратил внимание В. И. Маркович: «Синтетизм русской литературы конца XIX века в огромной степени явился объединением, «собиранием» разъединившегося, обособившегося, отдалившегося от всеобъемлющей полноты. Стремление и способность синтезировать традиции отдаленных друг от друга эпох или направлений составляет одну из общих типологических черт, характерных для всей большой русской литературы нового времени.

1 Басинский П. О природе очерка. // Литературная учеба. 1996. № 3. -.С. 56.

2 Белинский В. Г. Полное собр. Соч.: В 10 т., — М., 1979. Т.4. — С. 354.

Устремленность русской классики к целостно-синтетическому освоению бытия и <.> к объединению различных ценностных позиций и способов художественного отображения мира (от глубоко архаических до остросовременных) как-то связана с исключительной сложностью и противоречивостью русской социально-исторической ситуации".1 Многие писатели того времени обращались в своем творчестве к маргинальным формам, в том числе к художественно-документальным и стихийно-философским. В свою очередь, в очерковой литературе усиливались тенденции к контаминации и философизации литературных форм.

Очерк в XX веке полностью утрачивает свою жанровую определенность и растворяется в актуализации очерковости как тенденции культуры. В это время на границе публицистики и эпоса зарождается так называемая очерковая проза, в которой активно проявляются философско-онтологические проблемы, направленные на воссоздание общенационального образа мира в различных его аспектах. Для синтетической очерковой прозы характерны универсальность и обобщенность, тяготение к «вечным» вопросам бытия в сочетании с интересом к литературным тенденциям современности, эпичность и плотность письма в соединении с философичностью и прикрепленностью к конкретному реальному топосу, сочетающиеся с масштабностью художественного обобщения. Все названные тенденции обеспечивают исключительную значимость пространственных образов в очерковой прозе. В свою очередь, очерковость как тенденция оказывается шире понятия жанра, она охватывает весь литературный процесс в целом.

Отличительная особенность очерковой прозы заключается в том, что освоение действительности ее создателями осуществляется в процессе развития повествования. В ней наиболее ярко прослеживаются процессы взаимодействия авторского (изображающего) и сюжетного (изображенного) хронотопов. В отличие от художественной прозы, для очерковой более.

1. Маркович В. И. Вопросы литературы. 1989, № 9. — С. 162−163. характерно передвижение точек зрения, точек обзора повествователя, которые активизируют сознание читателя, концентрируя очерковый материал, и тем самым предоставляют читателю возможность заново его создавать. В результате возникает эффект свободного сотворчества в интерпретации текста. Да и сам очерковый текст допускает чередование различных типов высказывания: эпического, научно-исторического, философского, биографического, дневникового и других. Все это позволяет рассматривать очерковую прозу как «синтетическую форму сознания».

Писатель-очеркист, являясь конститутивным моментом повествования, организует его собой, своим стилем мышления, создает идейно-ценностный контекст и одушевляет. Усиление в очерковой прозе эпических тенденций способствует созданию на стыке документального и художественного начал универсального синтеза сознаний. Тяготение к универсальности в отношении к топосу сохраняется как имплицитная установка жанра.

Исследование хронотопических форм очерковой прозы позволило нам установить связь индивидуального авторского сознания с национальным самосознанием, помогло соотнести авторские модели пространства с образом национального космоса в русской культуре (литературе), окончательно сформировавшиеся и актуализировавшиеся на рубеже XIX—XX вв.еков. В свою очередь, синтез литературных тенденций и жанров, как культурная новация XX века, остроактуален для развития очерковой прозы и направлен на создание целостных очерковых структур инновационного типа, способных полнее воплощать единый образ эпохи. Культурно-жанровый синтез, проявляющийся в композиционном, стилевом, повествовательном, а также в мировоззренческом плане, служит обоснованием закономерного включения человека (автора, героя) в общеприродное космическое целое. «Художественное пространство, по мысли Ю. И. Селезнева, — существует как переживаемое (осознанно или неосознанно), оно всегда психологично.

Психологичность пространства художественного произведениянеобходимый способ раскрытия внутренних движений характера."1.

Рефлексия очерковой прозы, ее самообоснование детерминированы писательским сознанием. Этим объясняется присутствие в ней элементов авторской самотрактовки, самокомментирования, литературной полемики над поэтикой и стилем. Присутствие данных элементов и их выбор обусловлены жанровыми разновидностями очерковой прозы. Писатель-очеркист выбирает свою позицию в отношении к исследуемому им пространству. Он может быть сторонним «наблюдателем извне» — путешественником, изгнанником, миссионером, просветителем — либо видеть это пространство изнутри, быть тесно связанным с ним родовыми связями. Писатели-сибиряки архетипически ощущают внутреннюю, ментальную связь со своим топосом. Устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал является одной из основополагающих ценностей мира.

Исконная, ментальная связь человека с естественно-природными основами бытия носит глубоко интимный характер, укрепляет в людях духовную силу. Ею обусловлен (в особенности в провинции) приоритет эмоционально-чувственных начал, «памяти сердца» над рассудочной расчетливостью. Естественность, искренность становятся критериями подлинности поступков и помыслов (что прямо связано с продолжением родовых традиций), перекликаясь со многими сквозными идеями отечественной философской мысли.

Благодаря процессам преемственности в культуре (в том числе в очерковой литературе) возникают предпосылки для гармоничного слияния видимого и видящего, природы и наблюдателя, что способствует проникновению авторов в сущность явлений, создает условия к восхождению личности к своим истокам, первоначалам, а также позволяет создателям очерковой прозы обращать видимое во внутреннее, направлять взгляд «во.

1 Селезнев Ю. И. В мире Достоевского. — М., 1980. — С. 62−63. внутреннюю сущность всего бытия в целом"1. Объектом для писателя становится не столько действительность сама по себе, сколько рефлексия над новыми способами видения и осмысления мира, над феноменом «писательства», возникающая в процессе постижения жизни.

Присущие очерковой прозе XX века мифологические и символические черты способствуют включению ее в новые контексты, что открывает путь к иной художественной и символической образности, к поискам новых способов типизации и универсального обобщения. Результатом этих новаций в XX веке становится эссеистическая направленность очерковой прозы с опорой на авторское свидетельство, на восприятие цельного личного знания как знания всеобщего и универсального.

Природу жанра невозможно понять без анализа его типологической классификации. Несомненна заслуга исследователей в создании вариантов классификаций очерковой прозы. Представим некоторые из них. В существующих классификациях, осуществляющих формальное деление очерковой литературы по внешним, тематическим признакам (речь идет о классификациях, предложенных В. Канторовичем, М. Черепаховым, Г. Колосовым, В. Алексеевым), по нашему мнению, нарушена целостность, системность моделирования.

Исследователь Н. И. Глушков разработал иные принципы видовой дифференциации очеркового жанра, опираясь на специфику предметного изображения. В своих трудах он ссылался на высказывания Д. С. Лихачева, касающиеся проблемы изучения принципов, способствующих жанровому делению.2 Ведущими по отношению к интересующему нас художественному очерку, по мнению Глушкова, являются принципы многомерности жанра и историзма. Опираясь на данные принципы, он определил следующие виды жанровых классификаций, различающиеся характером связи с.

1 Михайлов А. В. Глаз художника. // Традиция в истории культуры. М., 1978. — С. 165.

2 См. об этом: Глушков Н. И. Очерк в русской литературе. Ростов н / Д. 1982. действительностью, литературно-родовыми признаками, проблемно-тематическими характеристиками, особенностями архитектоники:

1. Классификация, основанная на архитектоническом аспекте, адресует к очерковому рассказу, новеллистическому очерку, очерковой повести, циклу очерков, очерковой книге.

2. Классификация, в основу которой положено литературно-родовое начало, включает: документально-художественный, художественный, эпический, лиро-эпический, лирико-публицистический, лирико-философский типы очерковой прозы. Практически все эти типы являются синтетическими как в жанровом, так и в родовом отношении. Так, соседство социального пафоса с глубиной прочувствования личной эмоцией способствовало возникновению в очерковой литературе направления «социальная лирика в прозе».1 Сочетание лирики и эпоса повлекло за собой перестройку эпической структуры очерка в лиро-эпическую. Благодаря этому повествовательное пространство становилось объемным, композиция получала концентрическую законченность. Объемность изображения достигалась за счет обращения к внутреннему пространству человеческой души, а также за счет одухотворения природного пространства и проникновения в «дух» места.

3. Классификация, основанная на проблемно-тематической характеристике жанра, включает: проблемный, портретный, нравоописательный, исторический, мемуарно-биографический, путевой, бытовой, деревенский, городской, этнографический очерки.

Многообразие отношений человека с окружающим миром усилено композиционной структурой. Чаще всего она складывается из цепи микроситуаций, формирующих ядро очерковой прозы, — макроситуацию конкретной человеческой судьбы. Этим объясняется фрагментарность сюжетных линий, либо отсутствие таковых.

1 См. об этом: Кузьмичев И. К. Жанры русской литературы военных лет. Горький, 1962. — С. 68−106.

Композицию очерковой прозы, с точки зрения Глушкова, характеризуют следующие факторы:

1)"широкозахватность" (способность писателя связывать воедино многочисленные факты и эпизоды);

2) наличие «обнаженного» летописного или лиро-эпического плана;

3) за данность сюжета, воплощающего развитие авторской идеи.

Констатируя заданность сюжета, Глушков, на наш взгляд, не учитывает смену в литературе начала XX века классической культурной парадигмы на модернистскую, приводящую к изменению способов преломления авторским сознанием времени и пространства, в результате чего сюжет вытесняется стилем. Определенное влияние на очерковую прозу оказывает стиль «потока сознания», воспроизводящий жизнь посредством сцепления ассоциативных элементов внутри авторского монолога. То есть на первый план выдвигается эвристический потенциал самоценной творческой личности. Овладение очеркистом иным способом мировидения становится в XX веке конститутивным моментом формы, изнутри организующим событие.

Нередко сюжет заменяется последовательностью «сюжетных ходов» (Е.И. Рябчиков), служащих источником для развития авторской мысли. С целью показа динамики событий, передачи многообразия взглядов на происходящее авторами используется метод передвижения точек рассмотрения. Традиционно в очерке-путешествии — пространственное передвижение, в мемуарно-биографическом — временное. «Сюжетные ходы» могут воплощать в себе движение авторской мысли, не ограниченной пространственно-временными рамками и направленной на познание сущности социального «космоса», на рассмотрение существующих путей социализации личности, на поиск причин экзистенциальных настроений в обществе. В результате художественный очерк в XX веке приобретает онтологические черты. Автор стремится дотянуться до границ социального «космоса».

Н.И. Глушковым сделан важный вывод о том, что «в разнообразии выбора формы и содержания, в способах жанрового синтеза очерк — самый «универсальный» и одновременно самый трудноуловимый для литературоведческих дефиниций жанр"1. Универсальность очерковой прозы, с его точки зрения, заключается в способности сочетать собственно очерковые формы с художественными.

Литературные новации переходного периода наметили в очерковой литературе путь авторского «остранения», который мог служить средством активизации читательского восприятия, превращать читателя в непосредственного участника описываемых событий. Этому способствовали повествовательная динамика, быстрая смена ракурсов и точек зрения, создающие эффект «втягивания» читателя в происходящее движением авторского взгляда и мысли (прием повествования, использованный И. С. Тургеневым в «Записках охотника»). В этом случае активность писателя-очеркиста направлена на одухотворение читательского мировидения, на поиск связей внешних впечатлений с внутренними, скрытыми причинами явлений. В. Б. Шкловский в статье «Искусство как прием» дал обоснование позиции «остранения», определил ее роль в процессе превращения реального факта в факт литературный.

Метод моделирования организует материал изнутри на основе эстетических, логико-эмоциональных и ассоциативных связей. Повествовательная динамика достигается направленностью художественного вымысла, авторскими сцеплениями и внутренними композиционными связями между фрагментами или главами в очерковых циклах.

Эстетическим заданием очерковой прозы в XX веке является открытие и разработка авторами нового способа ценностной ориентации человека в мире, иного взгляда на современную действительность, на описываемое пространство. В отличие от других эпических жанров (повести, рассказа,.

YnyniKOB Н. И. Очерк в русской литературе. Ростов на /Д, 1982. — С. 199. новеллы), в данной прозе эти процессы совершаются постепенно, исподволь, самим ходом развития повествования. Если воспользоваться высказыванием М. М. Бахтина, литература в XX веке находится в зоне контакта с «незавершенной современностью», потому аналогом городского эпоса, например, становятся очерки о «молодых» культурных пространствах (краях, городах, культурно значимых топосах).

Очерковая проза, созданная писателями Сибири в 1960 — 80-е годы, успешно синтезировала летописно-хроникальные, философские, публицистические начала на художественной основе. Очерковая доминанта важна для «молодой» литературы края, так как обеспечивает ее универсальность, многоаспектность, масштабность, философскую глубину художественного постижения сущности и законов развития сибирского пространства. Субъективное авторское восприятие придает объективно существующему пространству универсализм и смысловую человекотворческую направленность, осуществляющуюся в символической образности. На этой основе создается определенный пространственный образ — «основной топос». Топологические свойства пространства создают возможность превращения его в модель непространственных отношений. В очерковой прозе Сибири они получают особое развитие. Важную роль в их отборе играют жанровые, характеристики. Данное исследование направлено на выяснение места и значения топоса Сибири в очерковой прозе и создание на его основе универсального образа мира. Актуальность выбранной нами темы обусловлена малой степенью изученности топоса Сибири как художественного феномена.

Объектом нашего внимания служит топос Сибири. В. Е. Хализев определяет топос как литературные константы, направленные на «художественное освоение внутреннего мира человека в его многоплановых связях с окружающей реальностью».1 В связи с этим топос Сибири, на наш взгляд, является важной смыслообразующей, организующей, глобальной,.

1 Хализев В. Е. Теория литературы. -М., 2000. — С. 258. универсальной категорией. Для писателей Сибири данный топос несет в себе, прежде всего, патриотическую направленность, раскрывая внутреннюю укорененность человека в родном ему и вместе с тем пограничном, рубежном пространстве, в котором осуществляется интенсивное взаимодействие разных тенденций, начал, культурных потоков. Актуализация топоса Сибири в очерковой прозе направлена на раскрытие общенациональной, онтологической ментальности в ее различных аспектах. Описательная традиция жанра усиливает его тяготение к хроникальной организации повествования, где существенная роль отводится перемещению субъекта в пространстве как внешнем, так и внутреннем. Все перечисленные факторы обеспечивают исключительную значимость в очерковой прозе Сибири пространственных образов.

Говоря об особенностях очерковой прозы в Сибири, мы имеем в виду способность жанра служить тем универсальным способом передачи авторского взгляда на топос Сибири, благодаря которому через «призму» сибирского пространства открывается единый общенациональный топос России. Само пространство края, его географический ландшафт и историческая судьба позволяют говорить о нем как об особом смысловом топосе. Однако подходы к его всестороннему и целостному исследованию еще не сложились. В данной работе мы исходим из того, что феномен ускоренного развития Сибири в XX веке наиболее точно раскрывается через топику, сопрягающую традиционализм и новаторство, наработанное и новое. Необходимо учитывать то обстоятельство, что новаторство в культуре Сибири имеет особую природу. Творческая активность сибиряков проявляется в опоре на классическую традицию, изменяя ее изнутри. Результатом становится устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал, которое является одной из основополагающих ценностей мира. Таким образом, топос Сибири включает взаимосвязь пространственно-временного (модель сибирского пространства с характеризующими его бинарными оппозициями) и концептуального планов.

Нами уже было отмечено, что освоение писателями культурного пространства всей России и Сибири в частности отличается разнородностью и многообразием. Россия и Сибирь составляют в географическом и социально-политическом плане одно целое. Империя создает унифицированное пространство (в конце XX века эти процессы усиливаются тенденциями к глобализации). Но Россия так велика, что ее природные, национально-этнические, социально-экономические, культурные топосы различны. В Сибири они проявляют себя еще более ярко, что обусловлено многоукладностью ее экономических и культурных составляющих. Этим объясняется множество противоречивых тенденций конструирования и осмысления культурой сибирского пространства: с одной стороны — тенденция к централизации, активному просветительству, с другой — обостренное восприятие уникального топоса Сибири.

В художественно-документальной прозе конца XIX — начала XX века дан взгляд на Сибирь как на трудноосваиваемый, малоизведанный мир, край экстремального выбора. Он притягивал к себе тех, кто искал места, воплощающие мечту об идеальном утопическом пространстве, овеянном легендами о Китеж-граде. Теми людьми, которые впервые оказались вдали от России, Сибирь воспринималась как многострадальная земля, соединяющая в себе что-то несбыточное и могущее сбыться. Важно лишь распознать, оценить и раскрыть потенциальные, скрытые до времени ее резервы. Одновременно Сибирь пугала своей отдаленностью, суровостью климата, скудностью природы, воспринималась как край света, захолустье, заброшенная территория, загадочный мир. Она своеобразно ассимилировала как отдельные человеческие судьбы, так и целые национальные культуры. Первым переселенцам здесь все приходилось начинать с нуля, мобилизовывать свои внутренние резервы, чтобы выжить. В Сибири проявлялись в людях скрытые прежде сильные и слабые стороны. В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» А. Н. Радищев отмечал: «. присоединение Сибири к Российскому владению был плод усилий частных людей, корыстолюбием рождаемых. Но здесь мы имеем случай отдать справедливость народному характеру. Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении — суть качества, отличающие народ российский в Сибири"1.

П.Л. Драверт назвал Сибирь «страной холодной, но живой». Им создан образ края, как интенсивного смыслового топоса, пространства открытых возможностей и экстремального выбора. В своей очерковой прозе Достоевский, Чехов, Короленко раскрывали экспериментальную и гиперсмысловую стороны края. Экспериментаторство проявлялось в способности пространства инициировать поступательную активность людей. «Сама природа — писал декабрист А. Бестужев, — указала Сибири средства существования с. .> схороня в ее горах множество металлов и ценных камней, дав ей обилие вод и лесов.».

Анклавный" тип развития отечественной культуры как в центре, так и на периферии проявлялся в том, что нация проходила определенные стадии своей духовной эволюции не все сразу и целиком, а по частям, так, что разные социальные слои вовлекались в этот процесс неравномерно, иногда через большие промежутки времени, с резким отставанием общественной «периферии» от «центра». В России движение из «центра» на «периферию» исторически обусловлено просветительской деятельностью национальной интеллигенции, обладающей уникальным культурным опытом и направляющей эту деятельность на его передачу и распространение среди менее образованных слоев населения.

В Сибири, расположенной вблизи границы Европы и Азии, культурные тенденции, привнесенные из европейской части России, «накладывались» на местные традиции, переплетались с ними. Типологически сходные черты обеих культур органично сливались. Нередко соединялись и взаимоисключающие крайности (натурализм и неоромантизм, декадентство и просветительский дидактизм). В результате напряженных «брожений» и не до конца.

1 Радищев А. Н. Сокращенное повествование о приобретении Сибири // Радищев А. Н. Полн. собр соч. -М.,.

1952. Т. З.-С. 119. прояснившихся, окончательно не сформировавшихся эстетических и философских устремлений возникали особые эклектичные стилистические и жанровые формы. Важно отметить, что в провинции непосредственная связь данных форм с исторической почвой сравнительно «молодого» края обусловлена стремлением местного населения к национальному самосохранению. Эта связь вплоть до настоящего времени остается крепкой.

Во второй половине XIX века в общественной мысли региона широкое распространение получают идеи родиноведения, направленные на изучение различных отраслей жизни родного края с помощью специальных образовательных методик. Родиноведение как сложное социокультурное явление соединяет личностные и общественные инициативы, гражданские идеалы, направленные на укрепление культурного потенциала и инфраструктуры культурного пространства. Родиноведческие идеи приводят к созданию в Сибири местных патриотических объединений, оказывающих непосредственное влияние на «духовный ландшафт» 1 края.

Идея «местного колорита в искусстве» входит в число наиболее обсуждаемых вопросов. В этой связи увеличивается численность общественных и личных инициатив, направленных на создание культурного регионального пространства. Исследователь В. Б. Богомолов отмечает, что процесс развития капитализма в России сопровождался, прежде всего, усилением влияния на социальное пространство Сибири русских традиций. С точки зрения Е. Г. Новиковой, переселенческое движение представителей отечественной интеллигенции на восток сопоставимо с социально-экономическим и культурным паломничеством, направленным на формирование в здешних местах «оседлого образованного класса».2.

1 См. об этом: Рыженко В. Г., Быкова А. Г. Культура Западной Сибири: история и современность. Омск., 2001.-С. 160.

2 Новикова Е. Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. -Томск, 1999. — С. 209.

Наиболее интенсивное освоение края началось со строительства Транссиба в 1891 году. До этого времени Сибирь с Россией связывал Сибирский тракт — «самая большая и самая безобразная дорога во всем Свете».1 В официальных документах тех лет отмечалось, что «проведение 6,5 тысяч верст стального пути в Сибирь, слабозаселенную, суровую, с дурной славою угрюмого места ссылки, уже само по себе должно было произвести коренной переворот в жизни этой окраины. Переселенческое движение <.> направлялось в районы, на которые дорога распространяла свое влияние». Строительство железной дороги соединило Азию и Европу, позволило, по словам Ф. М. Достоевского, отстаивать наши интересы на Азиатском континенте.

В отношении к пространству Сибири строительство железной дороги ускорило процессы формирования особой культурно-смысловой картины мира, открыло возможности для скорейшего вступления коренного населения в социально-экономические, политические, культурные контакты с официальной российской действительностью и идеологией. Таким образом, открывается еще одна важная особенность сибирского пространства — способность сглаживать острые социальные противоречия, устанавливать близкие контакты между различными слоями населения.

Двадцатый век считают временем наиболее интенсивного демографического, хозяйственного и культурного освоения Сибири жителями европейской части России. В начале века переселенческое движение на восток страны принимает особенно широкий размах в связи с установлением регулярного движения по Транссибирской железнодорожной магистрали. А. Н. Седельников, автор первого учебника родиноведения для школ Западной Сибири, изданного в 1916 году, писал: «.С проведением Сибирской железной дороги желающих переселиться стало много <.> Жители степных губерний.

1 Чехов А. П. Из Сибири. Остров Сахалин. — М., — С. 67.

России выбирают и здесь степные участки, жители лесных — лесные. За последние десять лет в область переселилось более трехсот тысяч человек <.> Переселенцы перенесли сюда свои порядки, обычаи и устраиваются как на родине.".1.

Второй поток переселенцев из европейской части России в Сибирь приходится на тридцатые годы, что связано с процессами индустриализации и промышленного подъема в стране. Третий — в сороковые, когда в Сибирь по причине эвакуации предприятий прибыло множество квалифицированных кадров. Период пятидесятых связывают с освоением целинных и залежных земель.

Движение, стимулирующее подъем и активное развитие экономики и культуры Сибири, открывало для сибиряков широкие возможности приложения своего творческого потенциала. Данные процессы обусловили выбор нами метода сравнительно-исторического анализа, исследующего синтез традиций европейской, азиатской и славянской культур в условиях Сибири. Коренные жители края архетипически сохраняют родовую память.

Устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал является одной из основополагающих высших ценностей мира. Пространственная отдаленность Сибири от столицы, от мира официальной культуры укрепляет в сибиряках ощущение этого единства. Писатели-сибиряки осуществляли поиск «нового центра» с тем, чтобы на его основе попытаться осмыслить культуру всей России как единое целое. Авторы, чье творчество пришлось на первые два десятилетия XX века, стояли у истоков становления такой целостности, при этом использовали в своем творчестве сложившиеся, традиционные архетипические жанрово-повествовательные формы в силу большей консервативности мышления. Экспериментаторство осуществлялось ими изнутри, на уровне авторского слова, личного свидетельства, поиска новых образных сцеплений. Традиция, наиболее.

1 Седельников А. Н. Учебник родиноведения для школ Западно-Сибирского учебного округа. 1. Акмолинская область. Омск, 1916. — С. 4. бережно сохраняемая в провинции, усиливала повествовательную энергетику сибирской прозы.

Структура и основное содержание работы Актуальность данной работы обусловлена следующими факторами:

1. До сих пор остается неизученной судьба очеркового жанра в Сибири, его поэтика и творчество отдельных писателей-очеркистов, в то время как в Сибири очерку отдавал предпочтение практически каждый серьезный писатель на протяжении почти трех столетий. Нами обнаружены лишь отдельные отрывочные заметки и наблюдения на эту тему (книга Л. П. Якимовой и Б. М. Юдалевича «Сибирский очерк 20−70-х годов»). Данная работа является, в сущности, первой попыткой собирания, частичной систематизации и анализа ряда черт поэтики сибирского очерка, хотя эта задача не является главной.

2. Культурная специфика конца XX века вызвала к жизни пристальный интерес к смешанным, гибридным, «маргинальным», синтетическим, внеродовым и межжанровым формам, какой является очерковая проза, особенно актуальная для литературы Сибири, где всегда было место оправданному новаторству и творческому эксперименту.

3. Попытка проследить организующие и смыслообразующие функции топоса Сибири для судьбы очерковой прозы 1960;80-х годов, осуществленная в работе, важна не только для истории литературы и регионоведения, но и для выработки новой методологии в отношении к малоизученным и только формирующимся литературно-культурным феноменам.

Концептуально диссертация ориентирована на методологию, основанную на комплексном подходе к исследуемой проблеме в опоре на историко-культурные условия развития Сибири.

Объектом исследования служит очерковая проза, созданная писателями-сибиряками в 1960;1980;е годы XX века. Предмет исследования — топос Сибири в данной очерковой прозе.

Основным источником для написания работы послужила очерковая проза XX века известных писателей-сибиряков, созданная в 60−80-е годы, а именно: произведения JI.H. Мартынова, В. Г. Распутина, П. Н. Ребрина, И. Ф. Петрова. Теоретическую базу диссертационного исследования составляют работы ученых, сконцентрированные на проблеме освоения историко-культурного пространства Сибири, в том числе труды Е. И. Беленького, Э. Г. Шика, Е. А. Акелькиной, С. Н. Поварцова, М. Е. Бударина, В. Г. Рыженко, М. В. Яковлевой и других ученых. В работе использованы материалы из личного архива П. Н. Ребрина, впервые включенные в научный оборот. Стоит заметить, что до настоящего дня нет монографического исследования творческого пути этого крупного писателя (как, впрочем, и творчества беллетриста-краеведа И.Ф. Петрова). Таким образом, данная диссертация является первым опытом системного изучения очерковых произведений писателей в широком литературном и культурном контексте.

Цель и задачи исследования

Целью данной работы является исследование путей развития сибирской очерковой прозы через определение художественных функций топоса Сибири как важной составляющей образной структуры жанра. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Проследить жанровый генезис очерковой прозы Сибири от летописных, сказовых, житийных, историко-хроникальных традиций до современных жанровых образований, в том числе очерковых повестей, рассказов, эссе, циклических форм смешанной природы.

2. Выявить универсализирующие онтологические жанрообразующие тенденции очерковой прозы, направленные на наиболее плодотворное освоение топоса Сибири.

3. Определить специфику, роль сибирского топоса, выявить взаимосвязь внешних и внутренних факторов, способствующих целостному, философско-художественному воплощению семантики пространства в очерковой прозе Сибири.

Методологическая основа исследования. В работе использован жанровый, а в ряде случаев целостный метод анализа особо значимых для темы исследования произведений с элементами сравнительно-исторического и историко-культурного подходов. Методологическую основу составляют работы М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского, Г. Д. Гачева, направленные на исследование поэтики и семиотики пространства.

Теоретическая значимость и научная новизна:

1. Выработаны новые подходы к семантическому и семиотическому типам анализа поэтики смыслои формообразующего топоса Сибири, установлены принципы ее эволюции в связи с генезисом жанра очерковой прозы и авторских типов восприятия сибирского пространства.

2. Впервые осуществлено целенаправленное изучение очеркового наследия писателей-сибиряков периода 1960;1980;х годов, обращенного к проблеме формирования синтетической природы очерковой прозы как культурного явления, увиденного через топос Сибири.

3. Введены в научный оборот новые архивные материалы и произведения сибирских очеркистов разного типа, в частности очерковое наследие двух совершенно неизученных писателей — П. Н. Ребрина и И. Ф. Петрова.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке курса «Культура и литература Западной Сибири» для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение», а также для чтения курсов по истории отечественной литературы XX века, культурологии, спецкурсов по творчеству исследуемых авторов и по литературному краеведению в целом.

Апробация исследования. Основные положения диссертационного исследования изложены в тезисах и статьях, опубликованных в семи сборниках научных конференций (г. Омск). Материалы работы положены в основу учебных программ курсов «Культура и литература Западной Сибири» и «Публицистика и журналистика Западной Сибири», предназначенных для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, включающей 560 источников.

Заключение

.

Исследование семантики, генезиса и эволюции топоса Сибири в русской очерковой прозе писателей 1960;1980;х годов XX века позволило нам прийти к следующим выводам:

1. Исследование жанрового генезиса и процессов эволюции очерковой прозы, обращенной к топосу Сибири, позволяет говорить о пространстве края, как об особом смысловом локусе, активизирующем в человеке процессы внутреннего прозрения и преображения. Анализ очерковой прозы о Сибири, созданной писателями-классиками XVIII — XIX веков (А.Н. Радищевым, И. А. Гончаровым, Ф. М. Достоевским, А.П. Чеховым), позволяет проследить связь человеческого сознания с национальным самосознанием, помогает соотнести авторские модели пространства с образом национального космоса в русской культуре (литературе). В их очерковых книгах пространство Сибири осмысляется как целостный эстетический мир. «Большой» общерусский хронотоп сочетается с «малым» региональным хронотопом. Одновременно, в авторском дискурсе раскрывается-процесс духовного становления целостного мира через приобщение писателей к «вечному настоящему», вбирающему в себя духовную связь времен.

2. В искусстве двадцатого века активизируются процессы «размывания» жанровых границ, провоцируя тем самым пересмотр ряда эстетических традиций прошлого. В отечественной литературе возникает и формируется художественный феномен — синтетическая очерковая проза, для которой характерны черты универсальности, тяготения к общенациональным, «вечным» вопросам бытия в сочетании с интересом к культурным тенденциям современностиэпичность в соединении с философичностью и прикрепленностью к реальному топосу.

2. Топос Сибири следует рассматривать как важную смыслообразующую, организующую, глобальную, универсальную категорию, несущую в себе патриотическую направленность, раскрывающую внутреннюю укорененность человека в родном ему пространстве. Актуализация данного топоса в очерковой прозе писателей — сибиряков направлена на раскрытие общенациональных, философско-онтологических проблем, способствующих воссозданию образа мира. В созданных ими очерковых произведениях воплотился особый авторский взгляд на топос края, благодаря которому через «призму» сибирского пространства открывается единый топос России.

3. Очерковая проза, созданная писателями-сибиряками в первой половине XX века, направлена на осмысление поступательной активности людей, насильственно оказавшихся в условиях «чужого» для них пространства.

5. На шестидесятые годы XX века приходится период активного подъема социально-политических и культурных процессов в стране. Инициативы, направленные на сохранение и пропаганду национальных ценностей способствовали привлечению общественного внимания к историко-культурному наследию отдаленных от центра регионов в том числе Сибири. Эту миссию выполняли «местные» писатели. В своих произведениях, в том числе очерковых, они рассматривали Сибирь как особый смысловой топос, способный инициировать в местных жителях чувство ответственности и созидательные качества, направленные на преображение родного им пространства. Творческие объединения писателей послужили основой для создания в отдаленных от центра территориях «областных культурных гнезд».

6. Принципы структурирования городского пространства, заданные Ф. М. Достоевским, И. М. Гревсом, Н. П. Анциферовым, продолжают оставаться актуальными для очерковой прозы XX века. Городской локус представлен в данной прозе в единстве его историко-культурно-географических характеристик, направленных на раскрытие локуса нравственного самоопределения его жителей, катализатором внутренних человеческих устремлений. Пространство родного города глубоко переживается авторами очерковых книг и, тем самым, актуализируется важность событий их жизни. Самим ходом повествования осуществлен перевод эмпирического восприятия городского пространства в художественный образ-обобщение.

7. В очерковой прозе воспроизведен живой диалог автора с окружающим его пространством, благодаря которому создается особое эмоциональное напряжение, способствующее передаче процессов самопознания и поиска человеком своего места в мире. При этом каждая доминантная точка городского пространства, воспроизведенная автором по воспоминаниям детства, собственным впечатлениям, «работает» как реминисценция цельного очеркового текста о своем городе.

8. Очерковая книга Л. Н. Мартынова «Воздушные фрегаты» и цикл «Сибирских повествований» В. Г. Распутина воплощают собой пример познания судьбы родного города опытом авторской судьбы. Важным становится не случай из жизни, а связанные с ним ощущения, рассматриваемые как путь к самовыявлению. Авторская энергия направляется на воссоздание из фрагментов, жизненных ситуаций, встреч процесса «жизнестроительства», непрерывного духовного развития. Пространство становится своеобразным идеологическим двойником. В конечном счете, топос города в очерковой прозе Мартынова, Распутина, Петрова создается благодаря активности его жителей, одновременно «дух» города формирует духовную сферу погруженного в него человека.

9. Хронотопическая структура очерковых книг и циклов, созданных в Сибири, моделирует особый вид провинциального города, основными приметами которого являются ветер, пыль, песок, вода, формирующих семиотическое пространство первоначального хаоса. В этом пространстве писатели-очеркисты открывают особую мифопоэтику, что позволяет говорить об онтологическом статусе городского пространства в очерковой прозе Сибири.

10. Обращение к очерковым книгам Мартынова, Распутина, Петрова позволяет расширить представление о способах познания судьбы родного им сибирского города посредством проникновения в его топику опытом личной судьбы. Одновременно этими авторами отмечена способность «духа» города влиять на духовную сферу погруженного в него человека.

11. Реализация в очерковой прозе Сибири проблем «местной» антропологии осуществляется через мифопоэтический и реальный топос. С этой целью в работе использовался термин локодицеи, культуры места. На материале очерковой прозы Распутина, Ребрина, Петрова нам удалось исследовать способность места задавать личности определенную культурную модель поведения.

12. В очерковой прозе Распутина, Ребрина, Петрова раскрываются наиболее значимые черты характера сибиряка. Сибирский характер рассматривается ими как универсальный социокультурный феномен, а пространство края в качестве фундамента для его формирования. Осмысление духовной и природной составляющих топоса Сибири, представленных в единой семиотической системе, позволило этим писателям увидеть в сибиряке способность к внутреннему синтезу этих понятий и воплощению их в характерах, делах и поступках.

Таким образом, синтез литературных тенденций и жанров как культурная I новация остроактуален для развития очерковой прозы и направлен на создание целостных очерковых структур инновационного типа, способных полнее воплощать единый образ эпохи. Культурно-жанровый синтез, проявляющийся в очерковой прозе в композиционном и мировоззренческом плане, служит обоснованием закономерного включения человека в общеприродное космическое целое. Субъективное авторское восприятие придает объективно существующему пространству универсализм вечного измерения и смысловую человекотворческую направленность, осуществляющуюся в символической образности. В результате топос Сибири в очерковой прозе писателей-сибиряков предстает как важная литературная константа, раскрывающая в жителях края пространства их внутренней глубины, способность к внутреннему освобождению и созидательному творчеству. Исследование этих процессов раскрывает своеобразие топоса Сибири в очерковой прозе XX столетия.

Проблема исследования топоса Сибири в очерковой литературе, созданной писателями-сибиряками, не ограничивается рамками данной диссертации. В этой проблеме заложен импульс к дальнейшему исследованию пространства края, шире всего мира и места человека в нем. Дальнейшая разработка этой проблемы предполагает расширение круга писателей, чье творчество пока недостаточно исследовано.