Мягкая сила в политике РФ в странах СНГ

Хотя подобные формы сотрудничества вряд ли можно считать неким новшеством, учитывая, насколько они перекликаются с аналогичными мероприятиями, проводившимися в советские времена, пусть и в несколько обновленном и коммерциализированном виде. Вместе с декларируемым экономическим ростом Россия также стремится продемонстрировать свои финансовые возможности путем увеличения международной помощи. Так, согласно утвержденной в июне 2007;го Концепции участия РФ в содействии международному развитию, (в 2006;м объемы помощи достигли 215 млн. дол. США) ее получателями станут, в первую очередь, такие страны СНГ, как Таджикистан, Киргизия и Узбекистан. При этом постепенно активизируется сотрудничество между представителями гражданского общества на территории Содружества. В частности, открываются российские филиалы неправительственных организаций и аналитических центров с целью участия в общественной и интеллектуальной жизни страны пребывания, а также озвучивания позиции российской стороны по тем или иным проблемным вопросам. Также планируется открытие центров науки и культуры (по образцу немецких филиалов Института имени Гете или Французских культурных центров). К примеру, в отношении открытия такого центра в Украине уже было принято соответствующее решение Правительства РФ. Тем не менее, подобные усилия РФ осуществляются довольно фрагментарно, без должного финансирования, а также в условиях недостаточного осознания со стороны политического руководства преимуществ мягкой силы над используемой политикой «кнута» (реже -«пряника»). Также следует отметить, что те открытые методы применения мягкой силы, которые призваны благоприятно повлиять на общественное мнение или заинтересовать оппонента и привлечь его к сотрудничеству, часто осуществляются довольно грубо (если не топорно), с присущим постсоветской России синдромом собственного превосходства, что противоречит самой сути мягкого влияния. Например, недавние конфронтационные заявления российского руководства в отношении альтернативной интерпретации исторических событий в Украине или угрозы о последствиях ее евроатлантического выбора не только не способствуют укреплению авторитета РФ, но и повышают настороженность и ощущение исходящей от нее угрозы. 2.

2.Использование мягкой силы во внешней политике России"Мягкая сила" - это политическийресурс, и как всякий ресурс, он может накапливаться, а может и растрачиваться (и утрачиваться). При этом данный ресурс обладает важной особенностью: его качественные и количественные параметры реализуются лишь в той степени, в которой их признают другие участники политического процесса, причем, как было замечено выше, прежде всего индивиды, рядовые граждане. За почти век своего существования СССР и наследовавшая ему Российская Федерация (позволим себе взять за точку отсчета 1917 г.) знали периоды взлета и падения своей «мягкой силы». Эти периоды довольно убедительно рассмотрены в краткой заметке профессора НИУ ВШЭ А. П. Портанского. По его трактовке, максимум был достигнут в 1945—1961 гг., за чем последовало уменьшение, особенно после 1968 г.; новый рост начался с перестройкой и продолжился после 1991 г.; после дела «Юкоса» в 2003 г. началось быстрое снижение, перешедшее в 2012 г. в стремительно ускоряющееся падение. Автор настоящей записки полагает, что период роста «мягкой силы» имел место и в 1920;х гг., а что касается постсоветской динамики, то первые серьезные бреши в пополнившемся было резервуаре российской «мягкой силы» появились уже в 1990;х гг., когда, в частности, экспортным продуктом стали образы «бандитской России» и «русской мафии», относительно соответствия действительности которых (в особенности второго) имеются серьезные сомнения.

В следующее десятилетие эта продукция стала массово производиться уже для внутреннего потребления, продолжая наносить ущерб репутации страны. В результате на настоящий момент в России наблюдается острейший дефицит мягкой силы. Если использовать в качестве ее меры те параметры (дополненный за счет позиций 8−13 рейтинг NBI, см. выше), которые приведены в Таблице 4 ниже, то отсутствие притягательности и во многих случаях ее снижение, часто продолжающееся, приходится констатировать почти по всем из этих параметров. Таблица 4. Параметры «мягкой силы» России и их актуальное восприятие. Параметры «мягкой силы"Восприятие значения параметра1. Репутация экспортных товаров. На большинстве рынков низкая, за очень редкими исключениями.

2.Репутация государственного управления. Очень низкая и продолжающая снижаться.

3.Человеческие качества населения.Амбивалентные.

4.Развитие туризма.Низкое.

5.Инвестиции и иммиграция. Россия — привлекательное место для иммиграции из некоторых стран СНГ, а потенциально — и некоторых зарубежных стран «глобального Юга».

6.Историческое наследие. Достаточно богатое.

7.Культура.Элитарная культура — высокая, но спрос на нее носит нишевый характер; массовая — неконкурентоспособна, за очень редкими исключениями.

8.Условия для бизнеса. Сложные и рискованные.

9.Популярность медиапродукциии. За пределами России снизившаяся, по сравнению с советским периодом.

10.Распространенность языка. Стабильная в рамках нишевого спроса на русский язык; остаточно высокая, но почти повсеместно снижающаяся в рамках массового спроса (за исключением некоторых стран и стран — соседей России).

11.Отношение к внешней политике. Сложно меняющееся вслед за изменениями самой политики.

12.Развитие науки*.Восприятие, как и реальная картина, чрезвычайно противоречиво. 13. Репутация высокопрофес-сиональных услуг: a. образовательных, Снижающаяся.b.медицинских, Невысокая.c.финансовых, Невысокая.d.юридических.Низкая.Такого рода развитие, усугубленное законодательными новациями 2012 г., воспринятыми, как минимум, неоднозначно, мог бы, по-видимому, купировать некий приемлемый для мира или хотя бы определенной его части масштабный мегапроект, претендующий на глобальную значимость и достижение всеобщего блага. Такой проект когда-то существовал и эволюционировал в СССР. Однако, даже если отвлечься от того, что получается из таких проектов и какую цену за них приходится платить, проблема заключается в том, что на настоящий момент такого проекта попросту не просматривается.

Апелляция же к державным ценностям может быть встречена в мире в лучшем случае со скептическим пониманием как разворот к архаике. И если такой разворот не станет глобальным трендом (чего, конечно, полностью исключить нельзя: в истории бывало всякое, достаточно сослаться на начало Первой мировой войны), то «мягкой силы» он стране не прибавит. Совершенно очевидно, что «мягкая сила», как важнейший элемент позиционирования государства на международной арене, не может быть эффективно реализована в отрыве от со вокупности факторов (внешних и внутренних), определяющих имидж государства и его восприятие мировым сообществом, которое может быть позитивным, нейтральным или негативным. Чем позитивнее образ государства, тем больше у него возможностей эффективно использовать инструментарий «мягкой силы». И наоборот. Соответственно, уповать исключительно на «мягкую силу» как на способ улучшения восприятия государства за рубежом, нереалистично. В этом случае вполне применима аналогия с принципом совмещающихся сосудов, исключающим возможность того, что один из сосудов будет полон, а другой — пуст. Бурные украинские события, возвращение Крыма в состав России и рост напряжённости в отношениях России и Запада способствовали очередному росту внимания к концепции «мягкой силы». Общая тональность начавшегося обсуждения редко положительна для России, часто можно слышать и читать не просто о том, что Украина продемонстрировала серьёзные российские проблемы с применением «мягкой силы», но и, например, то, что в Запад в ответ на российский действия нанесёт сокрушительный удар именно «мягкой силой». Спорить не приходится — последние события дали обильную пищу для размышлений о роли «мягкой силы» в современных международных отношениях, вот только выводы из таких размышлений могут оказаться для российской внешней политики не такими уж однозначно пессимистическими.

Сила идей Можно утверждать, что обсуждение «мягкой силы» стало за последние годы одной из самых обширных и популярных сфер в исследовании международных отношений. Поэтому для анализа нынешней ситуации представляется целесообразным выделить несколько основных моментов этой дискуссии, по которым между специалистами существует значительный консенсус. Итак, «мягкая сила» — это прежде всего привлекательность тех или иных идей[1]. Применительно ко внешней политике того или иного государства это означает, что данное государство обладает набором определённых идей, которые пользуются поддержкой жителей и элит других государств, что обеспечивает поддержку этими государствами внешней политики страны с привлекательными идеями.

Джозеф Най, автор идеи «мягкой силы», и другие исследователи охотно приводят в качестве примеров эффективности «мягкой силы» американскую внешнюю политику времён холодной войны. Холодная война была прежде всего столкновением двух соревнующихся идеологий, набора идей о том, как людям следует жить. В рамках этой конкуренции США продемонстрировали миру на примере своей внутренней жизни целый ряд идей, завоевавших популярность по всей планете. Выделим среди этих идей демократический процесс государственного управления, эффективные рыночные механизмы, равенство возможностей для достижения успеха. Какими идеями Россия может сегодня привлечь зарубежные аудитории? Что может стать основой российской «мягкой силы»? Время идеологий, претендующих дать ответы на все вопросы, прошло. Именно российская история даёт, пожалуй, наиболее убедительный пример провала такой идеологии. Американский же опыт демонстрирует, как трудно подпитывать «мягкую силу» примерами из внутренней жизни — внутренние проблемы постоянно норовят подпортить внешний имидж страны. Если уж такие проблемы возникают у США, признанного мастера применения «мягкой силы», то трудно представить, что лучше получится у России.

Кажется бессмысленным в двадцать первом веке пытаться сочинить, полагаясь на национальный опыт, универсально привлекательную идею, на которой потом можно было бы базировать эффективную политику национальной «мягкой силы». Однако именно этим в значительной степени заняты сегодня Соединённые Штаты с идеями глобального распространения демократии по американским образцам. Делается это и «жёсткой силой» (наиболее наглядный пример — Ирак) и «мягкой», для которой заведён специальный пропагандистский комплекс. Конечно, американская «мягкая сила» не сводится только к работе этого комплекса, кстати сказать, активно сегодня задействованного на украинском направлении, однако — он важнейший элемент государственной политики «мягкой силы». Между прочим заметим, что сама по себе успешность этого направления американской внешней политики под большим вопросом, однако предположим, возвращаясь к вопросу российской идеи для «мягкой силы», что учиться можно на чужих ошибках — если во внутренней жизни таких идей нет, то может идея эта должна быть сформулирована по поводу международных отношений? Анализируя весь внешнеполитический опыт России последнего десятилетия, можно сказать, что, если не официально, то по факту (российские руководители и дипломаты об этом говорили неоднократно) Москва такую идею уже сформулировала, состоит она в том, что отдельные государства и общества должны иметь право на самостоятельное определение своей судьбы и во внутренней жизни, и в международных делах.

И именно с точки зрения этой идеи, как основы для российской «мягкой силы», международная проекция возвращения Крыма в состав России особенно любопытна. Жёсткий панцирь «мягкой силы» Таким образом формулируя российскую идею, которую Москва может предложить миру в рамках своей политики «мягкой силы», нельзя не обратить внимания на то, что она оказывается в неизбежном столкновении с теми американскими идеями «мягкой силы», о которых речь шла ранее, с настоятельным желанием Вашингтона переустраивать мир по американским рецептам. В каком-то смысле американцам последние годы очень везло: деятели, которые пытались активно сопротивляться этим идеям, во-первых, не имели для этого сопротивления достаточных ресурсов, и, во-вторых, что гораздо важнее с точки зрения «мягкой силы», были персонажами вполне одиозными. Скажем, не сумевшие принять всей душой американские идеи торжества народовластия и мирового устройства Хусейн и Каддафи едва ли могли рассчитывать на международную популярность. С Россией история другая: Москва может ясно заявить о своём несогласии с мнением Вашингтона, объяснить причины этого несогласия и имеет достаточные ресурсы защититься на тот трагический, но вероятный случай, если Соединённые Штаты вдруг решат для более эффективного «убеждения» перейти от «мягкой силы» к «жёсткой». Последнее особенно важно. Как известно, Най и подавляющее большинство теоретиков «мягкой силы» противопоставляли её именно силе военной. В нынешнем российском случае не всё так просто: военные возможности страны дают российской дипломатии возможность спокойно проецировать «мягкую силу». Легко можно представить себе ситуацию, когда идейное содержание «мягкой силы» превысит определённый порог эффективности, у носителей идей конкурирующих появится серьёзный стимул применить силу «жёсткую», дабы трансляция «неудобных» идей прекратилась.

В ситуации наличия у США и России таких конкурирующих идей Вашингтон, несмотря на всё раздражение, так очевидное в последнее время, лишён возможности оказать серьёзное влияние на дискуссию с помощью инструментов силы традиционной. Степень «жёсткости» применённой силы в данном случае вопрос вторичный: Украина, к счастью, не подвергалась бомбардировкам ни одного из могучих американских флотов, двадцать с лишним лет Америка и Запад действовали в стране именно «мягкой силой» и добились серьёзных успехов. Уж если не в устройстве на Украине порядочного и эффективного западного государства, то в увеличении разрыва между Россией и Украиной. Однако последние события ставят вопрос: лучше ли живётся от этого украинцам? Стала ли спокойней региональная ситуация? Вот и получается, что сегодня Россия, не просто заявляющая о своей особой позиции, но и проводящая достаточно смелый внешнеполитический курс, руководствуясь национальными интересами, может поставить перед международным сообществом вопрос: лучше ли будет для мира, если его судьбы будут решать в Вашингтоне? Тем более, что, как это опять-таки показывают украинские события, квалификация тех, кто претендует на решение судеб мира (Виктории Нуланд, например), зачастую оставляет желать много лучшего… Именно этот простой вопрос может оказаться той идеей, на которой будет базироваться привлекательность российской внешней политики. Можно уверенно предполагать, что найдётся множество специалистов, которые усомнятся в том, что этот вопрос — классический случай «мягкой силы». Однако о «классике» применительно к «мягкой силе» можно говорить только с очень большой натяжкой — Най начал заниматься разработкой своей идеи меньше четверти века назад. Факт состоит в том, он сам отмечал, что главной является способность «мягкой силы», проецируемой тем или иным актором международных отношений, менять поведение других акторов без применения подкупа, угроз или военной силы[3].

Нынешняя российская позиция, согласно которой США и Запад в целом должны перестать претендовать на сверхзнание и диктовать на основе этих претензий другим странам, что им нужно делать, способна получить широкий международный отклик. Украинский кризис и возвращение Крыма в состав России важны с этой точки зрения потому, что демонстрируют российскую способность подкреплять свою позицию делом. Причём действует Москва несмотря на многочисленные и громкие протесты Вашингтона. Эта уверенность российских действий вкупе с российскими предложениями о необходимости уважения национальных особенностей, суверенитета и интересов всех государств мира могут значительно увеличить число российских союзников.

Заключение

Решение международных проблем, включая и такие деликатные, как территориальные споры, находилось в рамках международного права и Устава ООН, а не в сфере военного противостояния. В интересах всего человечества, чтобы роль «мягкой силы» только возрастала, вытесняя «брутальные» методы, включающие демонстрацию «мускулатуры» и применение грубой силы. В этой связи представляется важным, чтобы Россия в интересах своей национальной безопасности предприняла реальные шаги к созданию эффективных институтов и механизмов «мягкой силы». Для этого, в частности, необходимо, чтобы руководство России опиралось не только на сугубо государственные структуры типа Россотрудничества, но и создало условия для участия в работе по продвижению национальных интересов России за рубежом соответствующих общественных организаций — НКО, причем не только входящих в Российскую ассоциацию международного сотрудничества. Опыт показывает, что во многих случаях, где требуется инициатива и неформальный подход, НКО способны работать эффективнее государственных структур, поскольку, как правило, объединяют людей с активной жизненной позицией, включая специалистов разных профилей. При этом совершенно необходимым является пересмотр методов финансирования идеологически значимых для России проектов, предлагаемых отечественными НКО.

Без выстраивания эффективного взаимодействия между государственными институтами, финансовыми ресурсами и НКО успешная реализация методов «мягкой силы» вряд ли осуществима. Россия всегда была сильна в вопросах вооружения. Танки, ракетные комплексы и бомбардировщики являются гарантами независимости, но лишь отчасти. К сожалению, мы живём не в XVI в., когда сильной армии было достаточно для суверенитета государства, — сегодня всё чаще победоносными оказываются информационные войны, сражения за умы и сердца. Вследствие поражения в «холодной войне» мы потеряли инициативу и теперь вынуждены играть по навязанным нам правилам игры.

Однако это вовсе не значит, что дело для нас проиграно. Изучив эти новые правила, грамотно расставив приоритеты, мы сможем добиться большего. Мы должны разрабатывать и увеличивать свою «мягкую силу», основанную на своих ценностях, идеях и традициях. Здесь стоит процитировать статью кандидата экономических наук В. В. Путина «Россия и меняющийся мир»: «Не империя, а культурное продвижение; не пушки, не импорт политических режимов, а экспорт образования и культуры помогут создать благоприятные условия для российских товаров, услуг и идей» является экономическим полю сом, про её военный потенциал на Западе говорят: «уходящая мощь России». Поэтому материальный и политический ресурс её влияния недостаточно велик не только для того, чтобы оказывать влияние на глобальные экономические процессы, но и чтобы создать собственную эффективную региональную систему. Во-вторых, внешняя политика России нередко оппонирует западным странам по ряду проблем и позиций (например, различные подходы к ситуации в Сирии, Иране и др.) и часто имеет антизападную направленность. А согласно теории Дж. Ная, внешняя политика страны есть важная составляющая её мягкой силы.

Поэтому для многих стран Азии и Африки, которые являются (или считают себя) партнерами США, это вызывает отрицательное отношение и придает имиджу России негативную окраску. В-третьих, многие европейские страны и страны Центральной Азии заявляют, что они устали от энергетического шантажа, в котором обвиняют Россию. Действительно, ресурсы политики энергетического давления с вступлением в строй альтернативных путей транспортировки нефти и газа (проект Nabucco и др.) для России вскоре будет исчерпан. Политика мягкой силы дает возможность России активизировать те ресурсы своего внешнего влияния, которые могут оказаться более действенными в современном глобальном мире. Если данная страна является экономическим лидером и может продемонстрировать миру убедительную историю своего успеха, «значит, его политическая система и культурные традиции априори начинают считаться передовыми». Так возникла мощная ассоциативная связь: Запад — новое, передовое, прогрессивное, успешное, будущее и т. п. Мировой экономический кризис поставил под сомнение верность данной логической связки и дает России уникальную возможность воспользоваться моментом. Сегодня в России нет внятной концепции использования мягкой силы, нет даже четкого понимания этого феномена. И, как показывают социологические исследования, имидж России за рубежом несёт много негативных стереотипов. Не уделяя должного внимания мягкой силе как внешнеполитическому ресурсу, Россия позиционирует себя в глобальном мире как военный полюс, рекордно увеличивая свой военный бюджет.

Россия обладает ядерным оружием. Она занимает второе место после США по продажам своего оружия третьим странам. Среди наших партнеров: Венесуэла, Алжир, Египет, Сирия, Азербайджан, Иран, Индонезия, Индия, Китай, Вьетнам. Для реализации мягкой силы России необходимо создавать свою логическую связку, которая бы отвечала имиджу и миссии России в сложном многополярном мире. Это может быть логическая связка: Россия — гарантия безопасности. Миссия России — невзирая на лишения и нужды своего народа, не жалея сил и затрат, гарантировать безопасность и стабильность в регионе, на континенте и в глобальном мире в целом. Мягкая сила у России, несмотря на неэффективную экономическую модель без развития, некоторые просчеты внешней политики и сложившийся в мире стереотип отсталой от технического прогресса, но при этом агрессивной страны, стремительно теряющей свою державную силу, несомненно, есть, но находится в латентном состоянии.

Помимо привычных элементов культурного влияния (русский балет, Достоевский, Толстой, Чехов, Чайковский, Рахманинов, Шостакович) в понятие мягкой силы России можно включить следующие элементы: — членство в Совете Безопасности ООН; - энергетические и сырьевые ресурсы; - драматическая история и великие победы; - уникальный сплав культур многонациональной России; - беспрецедентный опыт взаимодействия и сотрудничества народов нашей страны и диалог конфессий (в России не было чисто этнических или конфессиональных конфликтов); - статус космической державы; - известные оружейные бренды и новые военные разработки; - огромные размеры её территории и потрясающей красоты природа. Далее возникает вопрос о целевой аудитории, где трансляция мягкой силы России может оказаться наиболее эффективной. Поскольку создание институтов, структур и проектов для реализации мягкой силы весьма затратны, необходимо просчитать наиболее оптимальные векторы её трансляции с максимально возможным позитивным эффектом. Западное окружение воспринимает Россию чаще всего на основе сложившихся негативных стереотипов, слом которых потребует особых усилий, времени и затрат. Такая работа, разумеется, необходима, и она должна вестись в рамках корректировки имиджа России за рубежом. Но более рациональным будет направить усилия в первую очередь на те страны, которые объективно заинтересованы в сотрудничестве с Россией и являются потенциальными стратегическими партнерами.

Это страны постсоветского пространства и Центральной Азии. Для повышения эффективности воздействия мягкой силы России на страны постсоветского пространства необходимо обращение к: — их общей истории и общей судьбе, которая объединяла их на протяжении столетий; - общим традициям, которые сложились в эпоху их совместной жизни в рамках единой многонациональной страны «пятнадцати республик — пятнадцати сестер»; - общему духовному опыту и пережитым тяготам и страданиям вгоды Великой Отечественной войны. Желательно подчеркивать уважение России к статусу этих стран как суверенных независимых государств, уважение к их культуре и понимание специфических особенностей выбранных ими моделей развития. Позиционирование России как динамично развивающейся страны, чьи лидеры неизменно находятся на высших строках рейтинга самых влиятельных людей мира, члена БРИКС и ведущее государство Шанхайской организации сотрудничества, несомненно, усилит привлекательность её мягкой силы. Мягкая сила России может быть воспринята во всех дружественных и нейтральных странах, которых, например, немало в Африке. Особое внимание следует уделить Азиатско-Тихоокеанскому региону, куда сегодня смещается экономический центр, а также Латинской Америке.

Список литературы

Ворошилов В. В. Экономическая пропаганда в газете на современном этапе. — Л., 1987. — С. Грушин Б. А. МНЕНИЯ О МИРЕ и МИР МНЕНИЙ Проблемы методологии исследования общественного мнения ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва 2009.

Зарубежное военное обозрение 2013 № 3 С.34−36Иванов О. Стратегия сдерживания в политике США // Обозреватель-Observer. 2008. № 8. С. 23. Иванов О.

Американская стратегическая культура // Обозреватель-Observer. 2008. № 3.

C. 66. Левин Ю. И. О семиотике искажения истины // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и машинного перевода. Вып.

4. — М., 1974; ср. также Косачев К. И. Указ. соч.

Леонова О.Г. «Мягкая сила» — ресурс внешней политики государства // Обозреватель- Observer. 2013. № 4. С. 28Паршин П. Б. Исследовательские практики, предмет и методы политической лингвистики // ScriptaLinguisticaeapplicatae / Проблемы прикладной лингвистики — 2001. — М., 2001.

Портанский А. П. Путин и «мягкая сила» (.

http://www.politcom.ru/14 344.html) Почепцов Г. Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. М.; Киев: Рефл-бук; Ваклер, 2009. (.

http://www.ng.ru/world/2012;07−10/1_putin.html3 сентября 2012 г. (.

http://www.rg.ru/2012/09/03/medvedev-site.html), С. В. Лаврова на юбилейной международной конференции «Россия в мире силы XXI века» (.

http://www.globalaffairs.ru/event)Фильм «Плутовство» («Хвост виляет собакой») Б. Левинсона.