Необходимо рассмотреть ключевые институты, принимающие решения в сфере экономической безопасности Ирана, которая здесь ограничена сферами оборонной и внешнеэкономической политики. В первую очередь проанализирована деятельность Высшего совета экономической безопасности (ВСНБ) и Корпуса стражей иранской революции (КСИР).ВСНБ является одним из главных государственных органов, в состав которого помимо высшего руководства входят также представители духовенства, высокопоставленные офицеры армии и КСИР, избранные дипломаты и политические деятели. КСИР (sepah-epasdaran-etngelab-eeslami) является составной частью вооруженных сил ИРИ наряду с армией и силами охраны правопорядка (СОП). КСИР является важнейшим элементом сил безопасности исламского руководства, олицетворяя влияние не только конкретного института, но и людей, в том числе тех, кто не относится к КСИР, но занимает ключевые позиции в правительстве. Прежде всего, необходимо отметить, что процесс принятия решений в ИРИ отражает взаимодействие между формальной властной структурой (инструментами государства) и неформальными сетями, ведущееся исходя из принципа «целесообразности» (maslahat). В Исламской республике конституционное крыло во главе с избранным президентом находится в состоянии противоречивого взаимодействия с политико-религиозным сверхгосударством под руководством Высшего руководителя — Рахбара, полномочия которого имеют верховенство по отношению ко всему механизму государственной власти. Данное верховенство Рахбара обусловлено внедренным в систему управления принципом «велаят-е факих», сформулированным основателем ИРИ имамом Р.
Хомейни. Именно Хомейни определял Исламскую республику как народное государство, руководство которого призвано выражать волю народа, управляя страной на основе предписаний ислама от имени Аллаха (единственного законного и абсолютного правителя человечества), которые наилучшим образом понимают представители высшего шиитского духовенства — факихи. В связи с этим, идеальным является установление единоличной власти верховного факиха, который временно может выполнять функции руководителя (до возвращения «сокрытого имама»).Верховный лидер избирается Советом экспертов (Shoura-e habargan) — государственным органом, состоящим из 86 человек и призванным обеспечить преемственность верховного руководства, действуя независимо от остальных органов власти и в соответствии со статьями 107 и 111 Конституции. Члены Совета экспертов избираются всенародным голосованием каждые 8 лет, однако кандидаты для участия в них должны быть утверждены Советом стражей конституции (Shoura-e Negahban-eganun-eesasy). Совет Стражей конституции (или наблюдательный совет) является одним из ключевых государственных институтов, детерминирующих влияние исламских принципов и шиитского духовенства на конституционные механизмы. В соответствии со статьей 91 Конституции основная функция Совета — контроль над деятельностью Меджлиса, в связи с чем ССК выполняет роль верхней палаты парламента, обладающей правом вето на любое решение Меджлиса, противоречащее Конституции или нормам ислама. При этом Рахбар имеет влияние на Совет посредством включения в его состав 6 «справедливых и сведущих» факихов из числа своих приближенных.
Остальные 6 членов являются мусульманскими правоведами, избираемыми Меджлисом по представлению Главы судебной власти. Кроме того, верховенство духовной власти обеспечивается и другими структурами. Главный законодательный орган — Меджлис (Majles-e Shoura-yeEslami), куда входят 290 членов, избирается всенародно и утверждает (либо отклоняет) состав кабинета, предлагаемого президентом. Однако состав самого Меджлиса подлежит утверждению со стороны Совета стражей конституции. Высший руководитель осуществляет надзор за назначением на другие должности, в том числе на посты в судебной системе. Ассамблея по определению государственной целесообразности, состоящая, как правило, из 28 членов (Majma-e Tashkhis-eMaslahat-e Nezam), создана для формулирования национальных приоритетов и разрешения разногласий между Советом стражей конституции и Меджлисом. В соответствии со 112 ст.
Конституции основная функция Ассамблеи состоит в том, чтобы принимать окончательное решение в случае, когда ССК признает постановление Меджлиса противоречащим нормам шариата или Конституции, а Меджлис с учетом государственной целесообразности не согласится с таким решением. Иранская конституция предоставляет широчайший спектр возможного маневрирования для принятия решений в сфере экономической безопасности, распределяя формальные обязанности, но оставляя детали их толкования отдельным функционерам. Это в определенной степени маскирует монополию Высшего руководителя в принятии решений и не дает указаний на то, как эти решения должны приниматься; не сделано этого и в основополагающем политическом трактате Р. Хомейни «Исламское правление». Тем не менее, нынешний Высший руководитель Сейид Али Хаменеи находится на вершине власти и является главнокомандующим вооруженными силами Ирана. Это означает, что именно он, а не президент назначает начальника генерального штаба и руководителей спецслужб, которые, в свою очередь, отчитываются непосредственно перед Высшим руководителем. Однако эффективность данной системы государственного устройства во многом определялась властной харизмой и богословской эрудицией Р.
Хомейни. После его смерти исламская система страны столкнулась с возникшим кризисом легитимности Высшего руководителя. В связи с этим, Хаменеи вынужден руководить страной с помощью балансирования между конкурирующими властными группами и поиска консенсуса. Ш. Чубин отмечал, что «Система с несколькими центрами силы является отражением не широкого согласия, а капризной разнородности; политика основана на конкуренции и компромиссах, создающих непоследовательность и противоречия… При слабом согласии по внутренним проблемам Иран озвучивает множество мнений по вопросам безопасности… Хомейни пестовал такую ситуацию и использовал ее для усиления собственной позиции арбитра, когда решал вмешаться. После его смерти разброс мнений стал сильнее, а политическая система подвергалась центробежным силам. Не появилось ни одного лидера сопоставимой величины, который мог бы быть арбитром и за кем оставалось бы последнее слово».Идеологически Хаменеи является приверженцем консерватизма, а необходимость иметь внутреннюю поддержку заставила его сместиться еще правее, тем самым усугубив внутренний фракционный раскол. Такой шаг предоставил больше полномочий по принятию решений невыборным органам, а жесткая риторика стала нормой. Тем не менее, учитывая множественность и многовекторность интересов во внутриполитической сфере, Хаменеи считает крайне необходимым обеспечивать максимальный консенсус, и, по словам одного из наблюдателей, «никогда не принимал решений, идущих вразрез с общей волей иранских элит». С этой целью периодично (раз в два-три месяца) проводятся встречи между Высшим руководителем и представителями иранского истеблишмента, в ходе которых иранская многополярная система, по мнению В.
Поша, «приходит в равновесие». Некоторые исследователи полагают, что речь идет не просто о равновесии: консенсус — главный императив, поскольку «системе нужен компромисс, чтобы избежать паралича». В результате, хотя Хаменеи может диктовать условия, они ограничены идеологическими, институциональными и политическими факторами, а в действительности его власть в значительной степени сводится к праву вето. Несмотря на глубокую разделенность внутригосударственных фракций, основные вопросы экономической безопасности и внешней политики, такие как ядерная программа и палестино-израильский конфликт, как правило, дают более высокий уровень консенсуса элиты и масс. Несомненно, Высший руководитель считается с мнением ВСНБ, но также получает информацию из различных структур безопасности, основной из которых является руководство КСИР. В канцелярии Высшего руководителя, внутри широко разветвленного религиозного аппарата, Хаменеи опирается на личных советников по внешне-экономической политике. Эта группа состоит из бывших ключевых министров и отставных военачальников высшего звена, чье коллективное мнение имеет существенный политический вес. Будучи формально вторым в политической иерархии, президент сосредоточен главным образом на внутреннем управлении и экономике.
Официально президент вовлечен или, по крайней мере, ставится в курс вопросов экономической безопасности, но это зависит от его окружения. Али Акбар Хашеми Рафсанджани играл ключевую роль в системе экономической безопасности в течение 1990;х гг. (эту эпоху часто называют &# 171;Второй республикой"), а неоконсервативные взгляды Махмуда Ахмадинеджада дали беспрецедентный импульс росту влияния КСИР во внутренней политике, независимо от того, играл ли он сам центральную роль в принятии решений по безопасности. И, наоборот, при Мохаммаде Хатами роль исполнительной власти была велика при принятии формальных решений в некризисных ситуациях, в отношении стран, мало значащих для безопасности Ирана, либо в тех случаях, когда системе нужно было продемонстрировать свою легитимность. Роль и полномочия Хасана Рухани в отношении ядерной программы и его поддержка со стороны Хаменеи раскрывают уровень вновь консолидированной в президентстве власти. Конституция декларирует, чтобы Высший руководитель консультировался с Советом по определению государственной целесообразности, влияющей на разработку общей политики (siyasatha-yekol) или «генеральной стратегии». В Совет входит цвет иранского политического истеблишмента, мнения которого сконцентрированы в одном учреждении, что «стимулирует элиту к достижению согласия». Кроме того, он в значительной степени отождествляется с одним человеком — Рафсанджани. Совет имел особый вес, когда он был его председателем и президентом страны, поскольку глава исполнительной власти мог, будучи председателем в Совете, непосредственно влиять на решения законодательной власти.
Однако политический авторитет Рафсанджани постепенно снижался, начиная с 1990;х годов, и резко упал, после того как он поддержал протесты Зеленого движения в июне 2009 г. Он остается председателем Совета, но в 2011 г. Хаменеи создал параллельный орган во главе с другим влиятельным религиозным лидером: решение было принято после острых разногласий между бывшим президентом Ахмадинежадом и спикером Меджлиса Лариджани и было интерпретировано как шаг, осуществленный чтобы оттеснить Рафсанджани. Тем не менее, Рафсанджани остается отцом-основателем революции, ключевой фигурой в ядерной программе Ирана, а его утверждение (и утверждение Хатами) решающим образом повысило президентские ставки Рухани на заключительном этапе избирательной кампании. Это демонстрирует, что Рафсанджани по-прежнему оказывает значительное влияние на внутреннюю и внешнюю политику ИРИ. Меджлис, помимо бюджетных обязанностей, уполномочен влиять на экономическую политику в целом, обладает важным правом вето и правом требовать отчет высших выборных должностных лиц (как это произошло, например, с президентами Аболхассаном Бани-Садром и Ахмадинежадом), а также правом на импичмент. Кроме того, парламентское одобрение необходимо при принятии важных внешнеполитических решений — ратификации договоров и соглашений.
Парламентский комитет по экономической безопасности и внешней политике под председательством Алаеддина Боруджерди отслеживает ключевые вопросы экономической безопасности и регулярно получает по ним информацию. Хотя влияние комитета может быть косвенным, учитывая, что Боруджерди, в отличие от председателя Меджлиса Али Лариджани, не является постоянным членом ВСНБ, известно, что он участвовал в ключевых форумах ВСНБ, таких как Верховный комитет по ядерной энергии. Министерство иностранных дел играет вспомогательную роль в вопросах экономической безопасности. МИД руководил политическим и экспертным комитетами по ядерному досье во взаимоотношениях Ирана с Международным агентством по атомной энергии и Организацией Объединенных Наций, но только до тех пор, пока ситуация развивалась в спокойной тональности. После начала ожесточенных дебатов о природе ядерных амбиций Ирана, ответственность за чувствительнее ядерные переговоры перешла к ВСНБ.
Через месяц после вступления в должность в 2013 г., президент Рухани делегировал эту обязанность министру иностранных дел Мохаммаду Джаваду Зарифу, с которым он работал в тесном контакте с 2003 по 2005 гг. Это, несомненно, было направлено на «смягчение иранской позиции» после того, как Саид Джалили показал себя несгибаемым в роли главного ядерного переговорщика, однако вовсе не было равносильно передаче ответственности за ядерную программу как таковую. Чаще через свои посольства за рубежом МИД обеспечивает дипломатическое прикрытие разведывательных и специальных операций, проводимых спецслужбами. Как и МИД, Организация по атомной энергии Ирана (ОАЭИ), которую возглавляет бывший министр иностранных дел, инженер-ядерщик по образованию, Али Акбар Салехи, играет косвенную роль, осуществляя надзор за техническими и научными аспектами ядерной программы, специфика которых, в свою очередь, является информационной основой стратегических решений. Более влиятельным с точки зрения нашего проблемного вопроса является Министерство разведки и безопасности (Vezarat-e Ettela’atvaAmniyat-e Keshvar, VEVAK) (ВЕВАК), которое лучше финансируется и пользуется большей политической поддержкой других государственных министерств. ВЕВАК использует все имеющиеся в его распоряжении средства для защиты Исламской революции, в том числе такие методы как проникновение в оппозиционные группы, мониторинг внутренних угроз, борьба со шпионажем и поддержание связей с другими иностранными спецслужбами, а также организациями, защищающими интересы исламской республики по всему миру. Каждый министр разведки должен иметь степень в области иджтихада (способность интерпретировать исламские источники, такие как Коран и слова Пророка и имамов), воздерживаться от членства в какой-либо политической партии или группе, а также обладать политическим и административным опытом. Согласно конституции Ирана, все организации должны обмениваться информацией с Министерством разведки и безопасности. С учетом требований закона о наличии у руководителей ВЕВАК степени иджтихада, они фактически являются выходцами из религиозной среды.
Как правило, они заканчивают консервативную семинарию Хаккани в г. Кум и имеют опыт службы в судебной системе. Хотя влияние министерства на принятие решений в сфере экономической безопасности остается не до конца определенным, разумно предположить, что оно соответствует уровню производимой ВЕВАК стратегической развединформации (важной для сферы обороны и внешней политики), на основании которой и принимаются данные решения. Роль формальных структур власти, однако, вторична по отношению к неформальной и намного более сложной сети из представителей высших политических и церковных групп и фракций, особенно ветеранов КСИР, лично заинтересованных в функционировании существующей политической конструкции. На практике эти неформальные сети и властные отношения между их участниками либо переплетаются с формальной структурой, либо главенствуют над ней. Ключевой круг лиц, принимающих решения, «одновременно относительно изолирован от изменений в официальных учрежденческих структурах и региональных и международных условиях и, тем не менее, отражает их». Кроме того, по утверждению ряда исследователей, «ключевые акторы часто меняют институты, а их обязанности и связи остаются с ними». Сохранение ветеранов режима на властных позициях и их сопротивление переменам определенным образом повышают устойчивость существующих структур.
Однако такой компромисс вполне может происходить с потерей квалификации, особенно на нижних ступенях иерархии. Еще больше усложняет дихотомию между структурами обширная сеть религиозных комиссаров Хаменеи — некоторые исследователи называют общую цифру в 2000 человек — практически в каждом значимом учреждении, начиная с министерств, военных организаций и спецслужб. Эти комиссары контролируют, чтобы ведомства следовали линии Высшего руководителя. Действительно, их надзорные доминирующие полномочия дают им больше власти, чем есть у министров, военных руководителей и чиновников на аналогичных должностях. Кроме того, учитывая, что Хаменеи говорит из иностранных языков только на арабском и мало знаком с миром за пределами Ирана, эти представители выполняют функцию личных информационных фильтров и влияют на его решения, в том числе в сфере экономической безопасности. Рассмотренная нами практика Ирана вписывается в так называемую «восточную» модель стратегического планирования, характеризующейся, прежде всего, более авторитарным характером государственной власти. В этих случаях ключевыми элементами при разработке и выборе стратегий являются главы государств, духовная и партийная элиты. Конкретизацию выбранной стратегии осуществляют национальные советы и правительства. Положительными чертами данной модели являются: простота организации стратегического планирования; базирование стратегий на вековых духовных и национальных традициях. Основные недостатки — сильная зависимость от доктринальных религиозных и партийных установок, а также от личных качеств руководителей страны; высокая инерционность, слабая степень реагирования на изменения в окружающем мире. Неравномерное влияние невыборных учреждений, особенно КСИР и его клерикальных союзников, подчинило понятие экономической безопасности узкому набору интересов, до настоящего времени гарантировавшийся сопротивлением внешним силам и внутренними процессами.
Аналогично, несмотря на видимое присутствие конституционной структуры, процесс принятия решений благоприятствует неофициальному влиянию со стороны широкого круга субъектов и групп давления. Решения в сфере экономической безопасности являются результатом переговоров, уступок и поиска консенсуса. Подобная система организации власти позволяет религиозной элите стабильно управлять государством и балансировать конкурирующие центры власти, не боясь конфликта с другими социальными группами. По этой причине мы наблюдаем подъем умеренных или реформистских правительств в те ключевые моменты, когда иранская политическая система требует самонастройки.
По мнению сторонних наблюдателей, описанного условия в сочетании со структурной разветвленностью на системном уровне, достаточно для того, чтобы препятствовать эффективному принятию решений. Сложность процесса очевидна, стоит лишь взглянуть на внешнеполитические противоречия в Иране, сохраняющиеся на протяжении десятилетий. Конечно, подобные противоречия во внутренней логике эволюции государства не уникальны. Как и в других странах, в Иране принятие решений в сфере экономической безопасности происходит в контексте высших стратегических императивов, которые западная философско-политическая мысль выразила, как отношение между целями и средствами.
Несмотря на то, что среди иранской элиты есть согласие относительно того, что суверенное исламское государство должно играть ведущую роль в регионе, сохраняются резкие разногласия по поводу средств достижения этой цели (то есть степени их революционности). Исламская республика постоянно провоцировала резкую реакцию региональных и международных организаций, что привело к возникновению и накоплению угроз безопасности, которые сделали поддержание режима главной целью внешней политики Ирана. Элита Ирана прошла через значительные испытания на выносливость, а идеологическая жесткость, казавшаяся в целом пагубной для национальных интересов страны, представляется вполне рациональной. В этом смысле революционный Иран стал региональной державой, ориентированной на статус-кво. Спустя тридцать пять лет после революции Хомейни, согласованная оценка генеральной стратегии Исламской республики или ее «целей» остается нерешенной задачей. С другой стороны, взгляды на «средства», были почерпнуты из дипломатической истории Ирана и в целом доказали свою эффективность, достигнув точки пересечения «целей» и «средств» в сфере стратегического планирования.
3.2 Разработка предложений экономическогохарактера, влияющих на укрепление взаимоотношений.
Российской Федерации с исламской республикой Иран.
В рамках национальных интересов РФ, одним из наиболее важных государств в ближневосточном регионе также является Иран. Российско-иранские дипломатические отношения были установлены более 90 лет назад, и с тех пор они переживали и взлеты, и падения, но готовность к конструктивному диалогу и развитию взаимоотношений всегда оставалась на высоком уровне. Сегодня, на фоне быстро меняющейся ситуации в арабском мире, Россия и Иран, как никогда стали близки. Обстоятельствами, ускорившими укрепления отношений между Россией и Ираном, последовательно становились следующие факторы:
восстания в арабский странах в 2010 г., требовавшие урегулирования ситуации и поиска союзников; активизация контактов между Россией и Ираном с приходом к власти в 2012 г.В. В. Путина;
украинский кризис 2014 г., заложивший напряженность в отношения между Россией и Западом и подтолкнувший Кремль к укреплению своих позиций на Ближнем Востоке;
опасения Тегерана в вопросе отмены экономических санкции и необходимость в поиске партнеров (таких, как Россия — готовых сотрудничать, даже при частичной их отмене).События «арабской весны» на Ближнем Востоке послужили фактором, сблизившим Россию и Иран. Взаимопонимание и схожесть подходов в урегулировании ближневосточного кризиса позволили значительно укрепить политический диалог между двумя государствами. Иран также, как и Москва выступает за мирное разрешение сирийского конфликта, при этом оказывая финансовую и военно-политическую помощь режиму Башара Асада. В мае 2013 г. иранские власти попытались сформировать проасадовский региональный блок, который стал бы альтернативой группе &# 171;Друзья Сирии", поддерживаемой Эр-Риядом и Дохой. &#.
171;Конференция друзья Сирии" стартовала в Тегеране 29 мая, однако не смогла оправдать, возложенные на нее надежды. Также Исламская Республика Иран многократно предпринимала попытки не допустить усиления силового давления на Дамаск со стороны Америки и ее союзников. В период сирийского кризиса в сентябре 2013 г. иранскими властями была организована серия международных консультаций, с целью довести до сведения мирового сообщества всю пагубность последствий ударов по Сирии. Модель поведения западных держав по поддержанию «арабского пробуждения» нашими странами была воспринята одинаково, как попытка восстановления прозападного влияния в регионе. Руководство Ирана четко понимает, какие цели ставит перед собой Европа и США: во-первых, ослабление позиций Ирана в регионе с последующей трансформацией его политической системы; во-вторых, вытеснение России с Ближнего Востока; в-третьих, демократизация политических режимов.
Позиции Москвы и Тегерана совпали и в вопросе общей оценки происходящего в регионе, и в методах восстановления социального стабильности в арабском мире, и в понимании необходимости сохранения единства и территориальной целостности всех ближневосточных государств. По мере обострения внутренних проблем Египта, Турции и Саудовской Аравии, Иран, не предпринимая очевидных усилий, стал постепенно занимать положение нового регионального лидера. В этих условиях интерес России к Ирану, как к потенциальному союзнику в регионе значительно возрос. Учитывая данные факты, Россия стремится поддерживать с Ираном высокий уровень контактов и развивать уже достигнутые договоренности. В целом, спасая Сирию от военного вторжения, у России и Ирана дефакто сложилось стратегическое партнерство. Современные российско-иранские отношения развиваются во многих направлениях, их вектор развития задают постоянные контакты на высшем и высоком уровнях. Президенты В. В. Путин и Х. Рухани за последние три года провели четыре встречи в рамках различных международных мероприятий. Главы внешнеполитических ведомств регулярно встречаются на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН, «на полях» заседаний других международных организаций, проводят переговоры по телефону. На укрепление позитивной динамики в развитии двусторонних связей в большей степени повлияли межмидовские связи, в частности двусторонние рабочие визиты министров иностранных дел обоих стран, а также российско-иранские консультации по актуальным вопросам мировой политики, проблемам на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также по вопросам урегулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы.
Активно развиваются межпарламентские связи, депутаты Госдумы РФ несколько раз в году проводят встречи с представителями различных ведомств Ирана, которые посвящены развитию двустороннего сотрудничества в таких областях, как аграрный сектор, информационные технологии, энергетика и безопасность. Особое внимание уделяется развитию российско-иранскому военно-техническому сотрудничеству. В 2001 г. была сформирована Межправительственная российско-иранская комиссия по военно-техническому сотрудничеству, последнее заседание состоялось в июле 2013 г.
в Москве. Министр обороны РФ С. К. Шойгу с 19−20 января 2015 г. находился с официальным визитом в Тегеране, в ходе которого состоялось обсуждение военно-политической обстановки на Ближнем и Среднем Востоке, также были обсуждены пути развития военного сотрудничества, была отмечена близость позиций по ряду проблем глобальной и региональной безопасности.
По результатам переговоров было подписано межправительственное соглашение о военном сотрудничестве. Более того, российским правительством была оказана помощь в модернизации иранских вооруженных сил, которая выразилась в поставках подводных лодок, самолетов и другой военной техники. Торговая сфера играет также немаловажную роль в российско-иранских отношениях. Согласно данным Федеральной таможенной службы товарооборот между Россией и Ираном в 2014 г. составил 1011,7млн.
долл. США. Отмечается значительный рост экспорта зерна в Иран, объем которого составил 280,3 млн долл.
США, также положительная динамика наблюдается и в экспорте древесины и других целлюлозных материалов. Существенными темпами растет экспорт товаров из жиров и масел животного происхождения, продуктов неорганической химии и изделий из пластмассы и т. д.Стратегически важным направлением является электроэнергетические и нефтегазовые отрасли. Одним из основных проектов в области электроэнергетики является атомная электростанция «Бушер», строительство которой проходило под надзором российских специалистов и завершилось в 2010 году. Что качается нефтегазовой отрасли, то в этом направлении Иран активно развивает сотрудничество с крупнейшими российскими компаниями такими, как ОАО «Газпром», «Стройтрансгаз», ОАО «Сибур», ОАО «Татнефть», в области совместной добычи, переработки и транспортировки энергоресурсов. В условиях многочисленных межэтнических конфликтов, правительства обоих государств осознают необходимость в укреплении межцивилизационного диалога. С учетов ведущей роли ислама на территории ИРИ и многочисленного мусульманского населения России, данная сфера сотрудничества является крайне важной. Развитие культурных связей происходит по средствам активной работы Культурных центров как в Москве, так и в Тегеране.
Акцент сделан на развитии научного и академического сотрудничества, повышению интереса к изучению русского языка, проведению различных культурных мероприятий, укрепление межконфессионального взаимопонимания между исламом и православием. В эпоху глобализации экономическое сотрудничество государств способствует укреплению их политических отношений. Однако вопреки усилиям руководства двух стран торгово-экономическое сотрудничество России и Ирана, в отличие от их политических отношений, не развилось. Статистика показывает, что на данный момент Россия и Иран не являются друг для друга важными экономическими партнерами. Во второй главе было сказано, что объем экономического обмена между двумя странами весьма незначителен. Только около 0,4% от всей внешней торговли России составляет торговля с Ираном. Ряд экспертов видят причины отсутствия, соответствующего (комплементарного) развития экономического сотрудничества двух стран в следующем: ориентация экономических деятелей (предпринимателей) двух стран на рынки Европы и Восточной Азии; отсутствие систематических взаимодействий между банками и страховыми организациями стран; невыполнение в прошедшие годы двусторонних обязательств; международные санкции в отношении Ирана; отсутствие достаточных знаний бизнесменов о рынках двух стран.
По мнению автора данного исследования, существуют структурные препятствия на пути укрепления экономического сотрудничества между двумя странами, а именно: зависимость экономик обеих стран от экспорта нефти и газа; нехватка современных технологий и развитого технического оборудования; отсутствие сравнительных преимуществ поставляемых товаров обеих стран на потребительских рынках; приоритет политических целей и политики безопасности над экономическими целями во внешних отношениях Ирана. В основном развитие экономических и торговых связей возможно при двух условиях. Во-первых, это потребность стран друг в друге; во-вторых, политическое взаимодействие их лидеров. Однако в эпоху глобализации экономики экономические отношения определяются обоснованной логикой и выгодой, и если страны, которые даже с политической точки зрения имеют дружелюбные отношения, не будут следовать экономической логике, то не образуются и обширные торгово-экономические отношения. Другими словами, в случае нехватки пользы и экономической заинтересованности для производителей и предпринимателей нельзя силой и по требованию политических руководителей создать устойчивые экономические отношения между двумя странами. Статистика показывает, что экономика двух стран в значительной степени зависит от экспорта энергии и естественным образом уязвима перед колебаниями цен на нефть и газ на мировых рынках. В странах, зависящих от экспорта нефти, также отсутствует хорошее управление, которое является необходимым условием для прозрачной административной системы. Поэтому в условиях того, что большая часть экономического обмена между странами в эпоху глобализации экономики происходит в виде бартера, Россия и Иран, кроме нефти и газа, не имеют других основных стратегических товаров для предложения на рынки друг друга.
С другой стороны, взаимозависимость экономик двух стран от экспорта энергии потенциально может привести к соперничеству между ними. Россия и Иран в вопросах экспорта газа на мировые рынки и маршрутов транзита энергии Каспийского моря считаются конкурентами. Россия долгое время ведет политику сверхдержавы и не потерпит ослабления своих позиций со стороны такого соперника, как Иран, особенно на энергетическом рынке Европы. Российское правительство также постаралось призвать страны Центральной Азии и Кавказа использовать российские маршруты транспортировки энергии. Напротив, Иран рассматривает южные маршруты. Другой фактор, оказывающий отрицательный эффект на экономические взаимодействия стран, относится к принципу сравнительного преимущества в глобальной экономике.
В настоящее время в мировой экономике существует международное разделение труда. Ресурсы стран скудны, а государства производят только товары и услуги, которые с наименьшей ценой и с наибольшим качеством могут предложить на мировые рынки. Напротив, товары, у которых нет сравнительного преимущества, ввозят из других стран. К сожалению, и Россия, и особенно Иран, не имеют товаров (в невоенных сферах), соответствующих мировым стандартам и способных конкурировать с похожими товарами на международных рынках. В таких условиях обе страны обеспечивают свои потребности из других рынков.
Например, в сфере энергетики российские компании, такие как «Лукойл» и «Газпром», в технической и инженерной области для строительства нефтеперерабатывающих заводов и производственных объектов жидкого природного газа «Эл-Эн-Джи» не способны конкурировать с европейскими и американскими компаниями на рынке Ирана. Кроме того, во внешней политике Ирана экономические цели не имеют приоритета. Курс внешней политики Ирана в основном сосредоточен на политических целях, а на экономической дипломатии делается меньший акцент. Другими словами, с учетом действий правительства Ирана в последние тридцать лет можно утверждать, что политика преобладает над экономикой и для обеспечения экономических интересов и развития экономических связей с другими странами не используются инструменты внешней политики.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучение влияния иджтихада на основы экономических взаимоотношений в иранской экономике обуславливается теми факторами, что в рамках исламской экономической модели Ирана складываются определенные отношения между субъектами общества, которые ислам рассматривает как договор, контракт.
Исламские правоведы считают, что контракт может быть двух типов: в виде обмена и в виде безвозмездного акта (пожертвование). При возникновении каких-либо отношений возникают определенные взаимные обязательства и права, которые изначально известны обеим сторонам, т.к. все регулируется нормами шариата. Но при этом в торговых или финансовых операциях могут также устанавливаться частные условия. Изучение влияния иджтихада на основы экономических взаимоотношений в иранской экономике обуславливается и теми факторами, что при решении вопроса собственности финансовая составляющая исламской экономической модели Ирана исходит из концепции «наместничества». Т. е. человек не является собственником какого-либо ресурса (денежных средств, товаров, недвижимости), а на период своей жизни является поверенным истинного владельца — Бога. Поскольку человек выступает в роли доверительного управляющего Бога, ресурсы, которыми он владеет, должны служить на благо всех людей. Таким образом, чем обширнее богатство человека, тем выше его ответственность как управляющего собственностью. Еще один важный аспект заключается в том, что ресурс, которым владеет человек, не должен обращаться в сокровище. Изучение влияния иджтихада на основы экономических взаимоотношений в иранской экономике указывает на следующий аспект, что в исламе деньги не могут прирастать по стоимости сами по себе, как это происходит, когда они ссужаются под процент. Считается, что исламская экономическая модель в экономике Ирана должна по-настоящему перестроить потребительские предпочтения, гарантируя, что потребности в роскоши будут приниматься в расчет только после обеспечения основных потребностей.
Шариатские принципы наследования распределяют богатство в семьях так, что предотвращается излишнее накопление. Шариат — это больше, чем «унылая наука», это всеобъемлющий свод правил для того, чтобы корректно вести себя с другими людьми. Теоретики считают, что ислам предлагает определенную альтернативу другим крупным политико-экономическим вариантам: капитализму и коммунизму. Включая рынки и перераспределение, они видят его как лучшую альтернативу двух миров. Таким образом, подводя итоги исследования мы можем сделать следующий вывод, что история международных отношений свидетельствует о влиянии религиозного фактора на процесс принятия политических решений. Особенно ярко данная тенденция выражена в исламском государстве Иран, в которой первым и главным основанием ислама является Таухид — догмат о единственности Бога, который является «высшим Законом, Создателем всего. Он — вечно присутствующий в каждом моменте истории, пребывает за пределами этого мира, и одновременно бесконечно близок каждому. Он — Единый, Абсолют, Истина, Справедливость и Свет».Вторым основанием универсального ислама является вера в то, что Бог являет себя через Коран, чему учит мусульманина Коран — глубоко изучать свою собственную, индивидуальную внутреннюю жизнь. Большая роль отводится индивидуальному суждению в вопросах толкования Корана — иджтихаду.
Российское правительство разработало свои экономические программы в соответствии с принципами, управляющими мировой экономикой, которые были предложены западными государствами, и экономическое сотрудничество России с развитыми промышленными странами мира возросло. Следовательно, разнонаправленные действия двух государств в международной экономике также нужно принимать во внимание. Помимо экономических препятствий, нужно также обратить внимание на политическую и идеологическую систему Ирана как на препятствие на пути развития экономических отношений Ирана с другими странами. Религиозная идеология и отношение иранской власти к иностранным государствам являются преградой для развития экономических отношений с другими странами. По Конституции Ирана участие иностранцев в большинстве инфраструктурных и промышленных проектов Ирана запрещено либо возможно, но на сложных условиях. Власть Ирана из-за религиозных и идеологических ограничений не сможет сотрудничать с такими странами, как Россия, в большинстве процветающих экономических сфер, например, таких, как туризм. Так, знакомство с законами исламского шариата и нормами, регулирующими отношения между мужчиной и женщиной, отношения между иранцами и иностранцами, национальными обычаями и традициями иранцев, являются предпосылкой любых экономических и торговых взаимодействий с Ираном. Подводя итог, стоит отметить, что и российскую позицию по Ирану можно оценивать, как в меру активную, но при этом достаточно взвешенную и продуманную. В силу исторических обстоятельств Иран на региональном уровне является партнером России в борьбе против распространения радикального ислама, который поддерживается различными влиятельными кругами Персидского залива.
На этом направлении сейчас сосредоточены основные усилия национальной дипломатии.
Введение
санкций в отношении Ирана негативно отразилось на торгово-экономической сфере взаимодействия между Россией и ИРИ, однако наметившаяся активизация экономического сотрудничества послужит залогом стабильности в политических отношениях между двумя странами. Тем не менее, по нашему мнению, выстраивая отношения с Исламской Республикой Иран, необходимо помнить, что позиция иранского руководства в отношении России может меняться в том случае, если со стороны западных стран последуют более выгодные предложения как в политической, так и в экономической сфере.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абдулваххаб Халлаф. Гилму усул ал-фикх. Казань, 2000. С. 216.
Под подробными доказательствами большинство мусульманских правоведов имеют в виду Коран и Сунну.
Абдулваххаб Халлаф. Гилму усул ал-фикх… — С. 216. Агаев С. Иран — рождение республики. — М., 1984.
— С 313 — 314. Ал-Маварди.Ал-ахкам ас-султанийа ва-л-вилайа ад-динийа («Законы власти и религиозное правление»)./Туманян Т. Г. Средневековый мусульманский законовед Абу-л-Хасан ал-Маварди и его теоретическое наследие // Этносоциум и межнациональная культура. — 2008.- № 5.- С.54−65. Арне К. Зайферт. Политический ислам в Центральной Азии — противник или демократический партнер? -.
Гамбург, 2012. — 8 с. Бехешти. Сайре таърихийе хокуматхо ва хокумат дар ислом.
Хадафе аслийе хокумат («История государства и правительства в исламе. Основная цель правительства») //"Эттелаат". — 1984. — 1 мая. Борисов Л. Б. «Третья мировая теория» как одна из концепций «исламского социализма» (социально-экономические аспекты) // Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики. М.: Наука. -.
1985. — С. 113Грязневич П.А. К вопросу о праве на верховную власть в мусульманской общине и раннем исламе. — М., 1984.
— С.
65.Гукасян Г. Л. Экономические реформы и экономическая программа исламизма: влияние ислама на стратегию социально-экономического развития «Арабский Восток: ислам и реформы», (сборник статей), ИИИиБВ и Институт Африки РАН, М., 2000, 116 стр. Даньшин А. Ю. Экономические реформы и экономическая программа исламизма / Арабский восток: ислам и реформы (сборник статей) // Институт Африки РАН. — М., типография ГНЦ РФ «НИОПИК». — 2000. -.
С. 4Дорошенко Е.Н. О некоторых современных толкованиях проблемы вилайате факих // Восток. — 1996. — № 4; Он же.
Шиитское духовенство в двух революциях. 1905;1911 и 1978;1979 гг. — М., 1998.
Дружиловский С. Б. Сравнительный анализ особенностей развития современных политических систем Ирана и Турции // Политические системы и политические культуры Востока. Под ред. А. Д. Воскресенского. — 2-е изд. перер. и доп. — М., 2015.
— С. 377Ибн Манзур. Лисан ал-‘араб. Электронный Ресурс.
Режим доступа:
http:// www.baheth.info/all.jsp?term=%D8%A7%D8%AC %D8%AA%D9%87%D8%AF] (дата 15.
04.2017).Иранская революция 1978;1979 гг. Причины и уроки. 1989; Али Асгар Сабери. Конституция исламской республики Иран и роль народа в управлении страной;
Калгаджи М., Каниби Х. Му‘джам лугат ал-фукаха'. Бейрут, 1988. С. 29. Канун-э асаси-йе джомхури-йе эслами-йе Иран (на перс.
яз.). / Конституция Исламской Республики Иран (неофициальный перевод) // Приложение к бюллетеню «Третий взгляд» / Пресс-отдел Посольства ИРИ в РФ-М., 1994. — С, 63−100. Конституция Исламской Республики Иран (неофициальный перевод). — С.
95.Кулюшин Н. Д. Шиитская модель теократии: от имамата к вилайате факих//Политика. — 2007. — № 4. — С.90 — 103. Левин З. И. Развитие основных течений общественно-политической мысли в Сирии и Египте / З. И. Левин // М.: Наука. — 1972. -.
С. 130Лукичев Г. А. Развитие высшего образования в арабских странах (аналитический обзор) / Г. А. Лукичев // Alma mater: Вестн. высш. шк. № 4 — 2008. — С. 48−52Месамед В. И. Иран в Центральной Азии: два десятилетия диалога. -.
М., Институт Ближнего Востока, 2013. — 268 с. Мехди Санаи. Исламская революция и диалог цивилизаций // Наука и религия. -.
2000. — № 11 — С.72−74; Имам Хомейни. Религиозное и творческое завещание. — М.: Палея, 1999.
Мухаммад аль-Бухари. &# 171;Сахих аль-Бухари. Сборник Хадисов" 1Мухиддин ал — Навави. Сады праведных (перевод с араб. примеч. и указ. В.М. Нирша) — М., 2013. -.
766 с. Н. В. Мамедова, Институт востоковедения РАН, Возможные сценарии развития Ирана до 2050Н.М. Мамедова 30 лет исламского правления в ИРИ — Основные итоги. Электронный ресурс. Режим Доступа:
http://aleksandrozerov.ucoz.ru/123/30_let_islamskoj_revoljucii_v_irane.pdf (16.
04.2017)Определение свободы в исламе «Эттелаат». — 1984. — 2 июля. Определение свободы в исламе// «Эттелаат». — 1985. — 11 ноября. Политика «Экономики сопротивления» (фарси) Электронный Ресурс. Режим доступа:
http://www.iranterra.ru/iran.pdf (19.
04.2017)Полонская Л. Р. Религия и формирование современного политического мышления. Мусульманские страны. Религия и политика (70−80-е годы) / Сб. статей / Отв.
ред. А. В. Малашенко, Й. Музикарж. — М., 1991. — С. 14. Примаков Е. М. Волна исламского фундаментализма: Проблемы и уроки//Вопросы философии.
— 1985. — № 6. — С.71−72.Программа шестого плана пятилетнего развития Исламской республики Иран (фарси) Электронный Ресурс. Режим доступа:
http://www.iranterra.ru/iran.pdf (19.
04.2017Р. И. Беккин Исламская экономика: универсальная теория развития или одна из моделей третьего пути? Электронный Ресурс. Режим доступа.
http://www.orientalstudies.ru/rus/images/pdf/a_bekkin_2012b.pdf. Дата обращения: 17.
04.2017.
Степанянц М. Т. Ислам в философской и общественной мысли зарубежного Востока XIX- XX вв. М.: Наука, 1974. С. 46. Сусоколов А. Принципы экономических отношений в традиционном исламе и ценности предпринимательства / А.
Сусоколов // Истоки. Социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания. — М.: Издательский дом Высшей школы экономики. -.
2011. — С. 63Халид Адиб. Ислам после коммунизма: религия и политика в Центральной Азии / А. Халид / пер. с англ. А. Б. Богдановой.
— М.: Новое литературное обозрение, 2012. — 304 с Хомейни Р. И. Столпы исламского государства //Отечественные записки. — 2003.
— № 5. — С. 323−327; Он же. Хокумате ислами йа велайате факих. — С. 107, 110, 112; Али Асгар Сабери.
Конституция Республики.
Хомейни Р. М. Хокумате ислами йа велайате факих. — С. 98 Чумакова А. М. Дискуссия о влиянии исламских институтов на экономический рост // Проблемы современной экономики, N 3 (27). — 2008.
Электронный Ресурс. Режим доступа (.
http://www.m-economy.ru) Дата обращения: 18.
04.2017.
Юзеев А. Татарская философская мысль конца XVII — XIX веков. Казань: Иман, 1998.
Кн. 1. С. 81. Юртаев В. И. Особенности и реализация внешней политики Исламской Республики Иран в 1979—2010 годах. /Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук/ - М.: РУДН, 2012.
Ятимов С. С. Идеологический фактор в геополитике Исламской Республики Иран: опыт социально-политического анализа. — Душанбе, 2002. — С.25 — 29. GULF NEWS Электронный ресурс. Режим доступа.
http://m.gulfnews.com/business/sectors/banking/islamic-economy-gaining-huge-relevance-worldwide-1.1 693 793.
Дата обращения: 19.
04.2017Hoodbhoy P. I slam and Science Have Parted Ways / P. H.
oodbhoy // Middle East Quarterly. — 2010. — V ol.
XVII, № 1. — Р. 70IMF, Прогнозный показатель Электронный ресурс, Режим Доступа:
http://www.imf.org/external/russian/index.htmIslam, Globalization, and Economic Performance in the Middle East Электронныйресурс. Режим доступа.
https://www.piie.com/publications/pb/pb04−4.pdf Дата обращения: 19.
04.2017Jones Eric L. T he European Miracle: Environments, Economies and Geopolitics in the History of Europe and Asia. — C ambridge, 1987. -.
Р. 27Lewis Bernard. I slam in History and Events in the Middle East.
2nd Ed. — C hicago, 1993. — P. 84Rodinson Maxime.
I slam and Capitalism. — N ew York, 1973. — p. 66Speech by Prime Minister Mahathir Mohamad of Malaysia to the Tenth Islamic Summit Conference Putrajaya, Malaysia, October 6, 2003.
Электронный.
Ресурс. Режим доступа.
http://archive.adl.org/anti_semitism/malaysian.html (16.
04.2017)Vortrag von Herrn Dr. Thomas Koszinowski, Deutsches Orient-Institut, Hamburg, gehalten am 23.
05.2002 auf dem 3. Kongress zur politischen Bildung der Niedersächsischen Landeszentrale für politische Bildung Электронный.
Ресурс. Режим доступа.
http://www.nibis.de/nli1/rechtsx/nlpb/pdf/Islam/Koszinowski.pdf Дата обращения: 18.
04.2017Worldbank Commodity outlook Электронный ресурс, Режим Доступа: statista.comWorlddialogue. Электронный Ресурс. Режим доступа.
http://www.worlddialogue.org/content.php?id= Дата обращения: 18.
04.2017ПРИЛОЖЕНИЯ.
