Если авторство, место и время создания документа соответствуют действительности, то возникает вопрос: что мы можем извлечь из лежащего перед нами текста? С одной стороны, это вопрос о том, что он означает. И дело здесь не просто в переводе текста с иностранного или архаичного языка, хотя сама попытка понять средневековую латынь или древнеславянский язык представляет немалые трудности. Историку требуется не только свободное владение языком, но и знание исторического контекста, позволяющего понять, о чем идет речь. Даже если ограничиться документами, написанными на русском языке, проблемы остаются.
Ведь и сам язык является продуктом истории. Практически все слова, особенно технические термины, устаревают и выходят из обращения, а другие приобретают новые значения. Историку следует быть весьма осторожным, чтобы не вложить современный смысл в устаревшие обороты. Когда речь идет о сложных в культурном отношении источниках, таких, как современные исторические труды или трактаты по политической теории, в одном и том же тексте может быть заложено несколько смысловых уровней, превращающих истолкование текста в трудную задачу. Перед историком, основательно изучившим источники по своему периоду и овладевшим характерными для него оборотами речи, проблема постижения смысла встает не так остро.
Но здесь возникает другой, еще более существенный вопрос, связанный с содержанием документа: можно ли на него положиться? Ни один источник нельзя использовать для реконструкции прошлого, не оценив надежности изложенных в нем исторических данных. Ответ на него требует знания исторического контекста и психологии человека. Здесь все решает деятельность самого историка. Там, где документ принимает форму сообщения об увиденном, услышанном или сказанном, необходимо задать себе вопрос, был ли автор в состоянии достоверно передать информацию. Присутствовал ли он при описываемом событии, был ли он спокоен и внимателен? Если же он получил информацию из вторых рук, то не идет ли речь просто о слухах?
Например, многие участники советско-финской войны 1939;1940 гг. в своих воспоминаниях рассказывают о том, как досаждали советским войскам коварные финские &# 171;кукушки" — снайперы, прятавшиеся в ветвях деревьев и поражавшие метким огнем советских солдат и офицеров. Рассказы о финских «кукушках» проникли даже в художественную литературу, и для многих людей использование финнами «кукушек» стало несомненным фактом.
Однако финские историки отрицают этот «факт», резонно указывая на то, что вряд ли кто-то сумел бы просидеть неподвижно на дереве в течение нескольких часов в 30-ти градусный мороз, дожидаясь наступления войск противника. Тем не менее, до сих пор еще участники той войны твердо уверены в существовании «кукушек"32.Надежность сведений, представленных средневековым летописцем, зависит, в основном, от того, насколько часто его монастырь посещали знатные и влиятельные лица. Взялся ли автор за перо немедленно после события или позднее, когда острота его памяти притупилась? — Вот вопрос, о котором нельзя забывать при чтении дневников или хроник. Однако больше всего на надежность источника влияют намерения и предрассудки автора. Особенно подозрительны в этом отношении произведения, предназначенные для будущих поколений, на основе которых зачастую составляется общее представление об эпохе.
Искажения такого рода, содержащиеся в автобиографиях, порой настолько очевидны, что не нуждаются в комментариях. Культурно обусловленные допущения и стереотипы, присущие практически всем грамотным людям определенной эпохи, требуют особенно тщательного анализа. Художественная литература также в этом отношении не является исключением. Писатели, драматурги и поэты столь же подвержены предрассудкам, как и все остальные, и это надо иметь в виду при цитировании их произведений в качестве исторических свидетельств. Процесс исторического исследования состоит не втом, чтобы выявить один авторитетный источник и извлечь из него все ценное, ведь большая часть источников страдает неточностью, неполнотой, искажениями, обусловленными предрассудками или корыстными интересами. Историк стремится собрать максимальное количество данных на основе изучения возможно более широкого круга источников, имеющих отношение к рассматриваемой проблеме. Такой метод дает больше возможное — тей для выявления неточностей или искажений в конкретных источниках, позволяет более основательно подкрепить выводы ученого. Каждый вид источников имеет свои сильные и слабые стороны.
При их изучении в совокупности и при сравнительном анализе есть надежда на то, что они позволят историку приблизиться к истине.
Заключение
В наши дни, когда представления о историческом источнике, о научной ценности исторических источников и о литературной принадлежности стоят на довольно высоком уровне, фальсификация памятников не имеет возможности иметь каких-то исторических извинений. Беспристрастно она приносит довольно немаленький вред. Любого рода фальсификации исторических источников обязаны в следствии этого быть предметом пристального публичного внимания.
Список литературы
Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. М., 2014.
Лихачёв Д. С. Текстология. М., 2014.
Лихачёв Д. С. Текстология (на материале русской литературы X—XVII вв.). М., 2011.
Никифоров А. Л. Понятие истины в социогуманитарном познании [Текст] / Рос. акад. наук, Ин-т философии; - М.: ИФРАН. 2008; 212 с., Панкеев И. А. Составительство: редакторский аспект.
http://www.bookchamber.ru/projects/knigochey/kngch_sm.html#2Прохоров Е. И. Текстология. М., 2013.
Рейсер С. А. Палеография и текстология нового времени. М., 2011.
Рейсер С. А. Основы текстологии. Л., 2015.
Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). Сборник статей. Автор: [автор не указан] Институт российской истории РАН 2014: 380 с.
