Нравственное значение суда присяжных

Мировая практика свидетельствует, что действительно значимым противовесом обвинительному уклону выступает суд присяжных, получивший распространение в странах как со следственной, так и с состязательной системой судопроизводства. В нашей стране в первый раз он был учрежден в ходе судебной реформы Александра II (1864). В императорском указе была сформулирована преследуемая цель — «водворить в России суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных наших». Однако в 1918 г. большевики упразднили его наряду со всеми иными судебными органами прежнего режима.

В советское время правосудие осуществлялось судьей и двумя народными заседателями. Формально юридически все трое они обладали равными правами, однако на практике как в уголовном, так и в гражданском процессе решение по делу фактически единолично принималось судьей-профессионалом. Серьезный недостаток работы народных заседателей состоял в их пассивности, при которой коллегиальность принятого решения носила весьма условный характер. Они невольно уступали авторитету судьи, как правило, безропотно присоединяясь к вынесенному вердикту.

Стоит отметить, что аналогично институту народных заседателей в Германии существует суд шеффенов, а во Франции — ассизов. Еще в начале XX столетия профессор Московского университета С. В. Познышев, анализируя недостатки этого типа суда, сделал достоянием гласности два оригинальных немецких прозвища шеффенов. В германском обществе того времени их прозвали — «Beischluter» (буквально — спящий при ком-либо, рядом с кем-либо) и «Jasager» (буквально — говорящий «да»)^[1], у нас же их иронично именовали кивалами за их всегдашнее согласие с председательствующим в суде. В 1990;е гг., когда сложившаяся в советскую эпоху система выборов народных заседателей перестала действовать, эта ситуация еще более усугубилась. В условиях экономического кризиса и обнищания основной массы населения среди них стали преобладать пенсионеры, инвалиды, безработные. Небезосновательным выглядит мнение, согласно которому выполнение функций народного заседателя превратилось в ту пору для многих в постоянную относительно хорошо оплачиваемую работу.

В России возвращение к суду присяжных связано с принятием новой Конституции (1993), где в ч. 2 ст. 47 сказано: «Обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом». Нормативное урегулирование указанный вопрос получил в УПК РФ (ст. 30), где установлено, что суд первой инстанции рассматривает уголовные дела в следующем составе: судья федерального суда общей юрисдикции; судья федерального суда общей юрисдикции и коллегия из двенадцати присяжных заседателей; коллегия из трех судей федерального суда общей юрисдикции; мировой судья.

Стоит заметить, что некоторые страны предпочли профессиональный суд (Германия, Нидерланды) либо такую смешанную форму, где совместно с профессионалами в принятии решения как об определении виновности, так и о назначении наказания участвуют присяжные (Дания, Греция, Италия и др.). В своей классической форме суд присяжных сохранился в США и Великобритании, ряде европейских стран (Австрия, Бельгия, Норвегия, Швейцария). В последнее время по этому пути пошла Испания (1995), подобно нам пережившая период демократизации своего политического режима. В то же время, хотя в Великобритании и США на долю судов присяжных приходится лишь 3−9% уголовных дел, данный институт оказывается для граждан важной гарантией осуществления правосудия на деле.

Исторический опыт в целом подтверждает жизненность суда присяжных, сосуществующего в рамках правовой системы наряду с иными формами осуществления правосудия. С 2010 г. суды присяжных действуют на всей территории Российской Федерации. Можно отмстить ряд соображений, говорящих в пользу необходимости сохранения и развития этой формы отправления уголовного правосудия.

Во-первых, в рамках указанной формы происходит реальное разделение вопросов виновности и наказания. Решение первого вопроса оказывается в компетенции рядовых граждан, не имеющих судимости и юридического образования. Они включаются в списки присяжных методом случайной выборки. В выносимом ими вердикте должен содержаться ответ на три вопроса: имело ли место событие преступления, совершил ли его подсудимый и виновен ли он в содеянном. Вопрос же юридической квалификации преступления и определения меры ответственности человека, признанного виновным, находится в компетенции судьи-профессионала. Именно он, основываясь на решении присяжных, назначает подсудимому наказание.

Во-вторых, в научной и публицистической литературе прочно закрепилось представление о присяжных как людях факта. Будучи не связанными никакими служебными отношениями или корпоративной солидарностью, они должны быть абсолютно беспристрастны и независимы, руководствуясь в своем решении только здравым смыслом, а также тем, что увидели и услышали в ходе судебного разбирательства. Существенное значение имеет лишь мнение, которое сформировалось у них непосредственно в ходе процесса. Поэтому-то оказывается необходимым обеспечить подлинные условия равноправия и состязательности участвующих в деле сторон защиты и обвинения.

В-третьих, для коллегии присяжных не имеют значения факты и обстоятельства, если они не получили своего подтверждения в ходе судебного разбирательства. Такова, в частности, судьба всех доказательств, которые были получены следствием с процессуальными нарушениями. В этом случае обязанность председательствующего в суде — указать присяжным на то, что конкретные факты и документы, содержащиеся в деле, в дальнейшем не должны учитываться ими при вынесении решения о виновности либо невиновности человека, находящегося на скамье подсудимых.

В юридической литературе существуют разноречивые мнения относительно нравственного статуса суда присяжных. Два основных противоположных по смыслу подхода к рассматриваемой проблеме представлены такими деятелями дореволюционной юриспруденции, как С. А. Андреевский (известный адвокат) и А. Ф. Кони. Первый из них рассматривал роль и назначение присяжных, но аналогии с судом (мнением) «улицы» (сам термин введен в оборот публицистом М. Н. Катковым), в котором находят выражение настроения и чувства простых людей. Улица, по мнению С. А. Андреевского, — это место, которое нивелирует общественное положение людей, приводя их всех к некоему единому знаменателю. «Мы бываем там все, без различия, именитые и ничтожные; там мы все равны, потому что на глазах народа чувствуем свою безопасность; перед улицей никто не позволит себе бесстыдства» , — подчеркивал он в одной из своих судебных речей^[2]. Нетрудно убедиться, что в этом случае суждение «улицы» оказывается своеобразным аналогом общественного мнения, легко подверженного смене настроений и могущего быть объектом манипуляции сторонних лиц. Попытка присяжных считаться с гласом «улицы» чревата на практике вынесением неправосудных решений в угоду существующим нравам.

Противоположная точка зрения, формулируемая А. Ф. Кони, исходит из того, что попытка видеть «в судебной деятельности присяжных заседателей… представителей общественного мнения по данному делу» глубоко ошибочна. Мнение «улицы», привнесенное извне, из-за стен суда, «чрезвычайно подвижно, склонно увлекаться, бывает бессознательною игрушкою в руках своих развратителей или ловких агитаторов»^[3]. Следование ему оказывается чрезвычайно опасным для правосудия, противоречит самой его природе, не может рассматриваться в качестве эталона справедливости.

Фактору общественного мнения, которое «не есть суд правильный, не есть суд, свободный от увлечений», он противопоставляет суд общественной совести, для которого «нет богатых и бедных, нет сильных и слабых, а все равны, все одинаково ответственны»^[4]. В этом случае, как нам представляется, нет никакого противоречия, так как присяжный заседатель действительно выступает как полномочный представитель народа, общества, уполномоченный им решать вопросы виновности, будущей судьбы, жизни и смерти других людей. Это означает, что сограждане доверяют его здравому смыслу и житейскому опыту.

Он — один из многих и такой же, как все. Однако в определении виновности другого человека присяжный заседатель всецело руководствуется собственными впечатлениями, полученными в ходе судебного разбирательства, и сформировавшими на основе этого убеждениями. Именно поэтому в своем напутствии присяжным, готовящимся к уходу в совещательную комнату, А. Ф. Кони имел полное право сказать: «Помните, что одно из условий отправления действительного правосудия — слушать голос своей совести и не заботиться о том, „что скажут“»^[5].

Современный опыт внедрения судов присяжных протекает на фоне достаточно явно обозначившихся противоречий, в значительной мере определяемых традицией обвинительного уклона. Среди части представителей следствия и прокуратуры распространены настроения неприятия суда присяжных. В основе этого лежит нежелание или же неспособность адаптироваться к новым условиям, поставившим защиту и обвинение в равное положение, заставив их доказывать свою правоту в открытом гласном состязательном поединке. Тем более что аргументировать свою позицию приходится, апеллируя не к юристу (судье), который поймет, войдет в положение, сделает скидку, возможно, закроет глаза на прорехи в представленных обвинением материалах.

Поскольку вершить правосудие доверено простым рядовым гражданам, не искушенным в вопросах юриспруденции и руководствующимся исключительно голосом совести и чувством справедливости, должен быть повышен уровень требований к материалам, которые передаются следствием в суд, умению государственного обвинителя отстоять собственные аргументы, донести свою правоту до сознания каждого из членов коллегии присяжных. От председательствующего в суде, в свою очередь, требуются предельное внимание, точность, доведение до коллегии сути сформулированных и поставленных перед ними вопросов. Известно, что особое значение напутственной речи судьи, с которой он обращается к присяжным перед их удалением в совещательную комнату, придавал А. Ф. Кони. Дошедшие до нас образцы его выступлений являют картину ясности и четкости мысли. Они, кроме того, имели большое воспитательное значение.

Суммируя сказанное, отметим, что суд присяжных, обеспечение равноправия сторон, участвующих в процессе, гарантии состязательности — важные составляющие, обеспечивающие справедливость и независимость судебных решений. Они призваны укреплять в гражданах уверенность в юридической защищенности своих прав, в результате чего в обществе создается определенный социальный фон.

• [1] Тарасов А. А. Институт народных заседателей в реформируемом уголовном процессе России // Российский судья. 2001. № 5. С. 9.
• [2] Андреевский С. А. Защитительные речи. 4-е изд. СПб., 1909. С. 581.
• [3] Кони А. Ф. Собрание сочинений: п 8 т. Т. 3. С. 42.
• [4] Там же. С. 230−231.
• [5] Кони А. Ф. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 3. С. 411.