Влияние глобализационных процессов

Однозначным последствием развития систем телекоммуникаций в последние годы стала интернационализация бизнеса. Поступательное развитие международного бизнеса наблюдается уже несколько десятилетий. С развитием средств связи и транспорта фирмы все активнее начинают искать себе партнеров за рубежом. Еще в 1950;е гг. какая-нибудь преуспевающая на национальном рынке шведская фирма имела чрезвычайно ограниченные возможности для эффективной деятельности на территории, к примеру, Новой Зеландии. На связи с контрагентами по бизнесу, расположенными за многие тысячи километров, уходило слишком много времени. Такие контакты просто не оправдывали себя. Уже с возникновением факсимильной связи часть этих проблем была решена, и с 1980;х гг. компании с удесятеренной силой стали рваться на зарубежные рынки.

Понятие «глобализация экономики» приобрело в последнее время весьма неоднозначный смысл. Наряду с вполне попятными позитивными моментами — распространением новых знаний, идей, товаров и созданием дополнительных рабочих мест — глобализация обернулась и тяжелыми последствиями. Они затронули все базовые сферы человеческого существования: природную, экономическую и духовную. Международный бизнес создает огромное количество экологических проблем. Пользуясь зависимым положением третьих стран, многонациональные компании стараются размещать на их территории «грязные» производства.

С чисто экономических позиций глобализация усиливает разрыв между развитыми и развивающимися странами. Согласно практически всем теориям международной торговли страны должны специализироваться на выпуске тех товаров, которые здесь производятся с наименьшими издержками. Данное логическое построение приводит к вполне понятным последствиям на уровне хозяйственных комплексов различных стран. Если здесь удобно выращивать кокосовые орехи, то пусть страна их и производит. В другом месте легко добываются природные ресурсы — пусть население страны этим и занимается. Именно по этому принципу возникают «сырьевые придатки», «банановые республики», «страны — экспортеры нефти» и т. д. Развитые страны фактически узурпировали право на сбалансированное развитие своих экономик в силу успехов, которые были ими достигнуты в XIX и XX вв. И получилось, что на территории США и Европы лучше всего развиваются самые технологичные виды бизнеса.

Наконец, одна из самых болезненных проблем глобализации заключается в утрате национального суверенитета в области культуры. От этого страдают как развитые, так и развивающиеся страны. Например, вспомним продолжающиеся попытки французов сохранить приоритет использования французских слов, национальные традиции в области кинематографа, эстрады и др. Свойственная глобализации экспансия массовой культуры, прежде своего американского происхождения, стала неизбежным следствием развития международного бизнеса. Культура рождает потребности, а они, в свою очередь, определяют то, на что люди тратят деньги. Чем меньше национальных особенностей, тем легче действовать в стране, в особенности конкурировать с местными фирмами.

В институциональном плане глобализация сказалась на изменении соотношения институтов организации и рынка. Вполне очевидно, что развитие систем телекоммуникаций и глобального рынка усилило возможности осуществления рыночных принципов поведения. Этот объективный процесс сопрягается сегодня с немалыми субъективными усилиями, предпринятыми адептами неолиберализма как на уровне теории, так и на уровне реальной политики. Таким образом, те сферы деятельности и те начинания, которые еще не так давно требовали организационного оформления, сегодня осуществляются рынком.

Самое главное изменение произошло в глобальной экономике. Если для индустриального мира было характерно на макроуровне господство организации как института, выражавшееся в доминировании государства над национальным рынком, в постиндустриальном обществе глобальный рынок заметно сузил возможности отдельных государств регулировать социально-экономические процессы. Возникновение и постоянное усиление наднационального уровня социальной реальности происходит именно в форме доминирования рыночных отношений.

Рис. 3.4. Соотношение институтов организации и рынка в эпоху глобализации.

Следует обратить внимание на то, что само по себе наднациональное развитие социально-экономических процессов является объективной реалией сегодняшнего дня. Оно предсказывалось многими мыслителями на протяжении предыдущих столетий и явилось результатом длительной естественной эволюции мировой общественной системы, за которой в первую очередь стоял прогресс совершенствования технологии, позволивший производить социальные и экономические трансакции, не взирая ни на какие географические границы. Такое технологическое развитие определило феномен «сокращения пространства и времени», благодаря которому каждый человек легко может ощутить себя гражданином земного шара. Телефон, факс, Интернет, скоростные самолеты и поезда — все эти элементы современного высокотехнологичного мира определили становление и постоянное усиление наднациональной экономической, политической и социальной реальности. Этот уровень условно можно назвать метасоциальным в противоположность традиционному макросоциальному уровню, ассоциировавшемуся в первую очередь с обществом в границах определенного государства (рис. 3.4).

Если мета-уровень реально существует, и за этим существованием стоят объективные технологические причины, то его возможное функционирование может осуществляться согласно правилам либо организации, либо рынка. Используя известный термин американских авторов^[1], можно задать вопрос: почему мета-уровень оказался «мета-капитализмом»? Организационные принципы оформления наднациональной общественной реальности подразумевают создание всемирного государства. Такое государство как организация должно как бы «нависнуть» над глобальным рынком и регулировать его прежде всего с помощью некоторых законодательных актов по примеру того, как это делало традиционное государство по отношению к национальному рынку. Причем, сегодня во многих областях социальной и экономической жизни существует объективная потребность в наличии единых планетарных органов власти. Простой пример — это регистрация торговых знаков. Вплоть до сегодняшнего дня такая регистрация происходит на национальном уровне. При этом если еще 20−30 лет назад существование на Земле множества фирм и товаром с одинаковыми названиями в разных странах не ощущалось как серьезная проблема, в настоящий момент с развитием Интернета и электронной коммерции все чаще встает вопрос о необходимость глобального наведения порядка в данной сфере. Создание единого патентного ведомства как некоторой планетарной организации может считаться наиболее простым выходом из создавшегося положения. Однако этого не происходит, и фирмы урегулируют свои проблемы на основе законов об известности товарных знаков, которые по сути своей представляют некую рыночную конструкцию, основанную на системе соглашений между странами.

В глобальной экономике достаточно четко просматривается необходимость создания некоторого единого антимонопольного органа, способного регулировать международные картельные соглашения или компании, ставшие монополистами на планетарном рынке. Однако и этого не происходит.

Еще одна область современной глобальной жизни — борьба с международным терроризмом — также по своей структуре предполагает создание некоторых всемирных силовых органов, построенных согласно законам института организации. И сколько мы бы не перечисляли подобные примеры, которые вроде должны были бы служить основой движения мира к организационной форме регулирования глобальных социально-экономических процессов, в реальной практике в каждом конкретном случае вместо организации мы обнаруживаем рыночные конструкции, основанные на системе контрактов и не позволяющие использовать приказ как инструмент управления.

Создаются временные коалиции, заключаются международные соглашения. Наконец, возникают сетевые структуры (типичными примерами являются «большая восьмерка», «большая двадцатка», «Давосский форум», «Петербургский форум»), но никому в голову не приходит наделить некоторую структуру, типа ООН, организационными функциями, полномочиями отдавать приказы национальным правительствам и корпоративным организациям по всему миру с целью рационализации и некоторой унификации социально-экономических процессов в глобальном масштабе.

Как можно объяснить подобную ситуацию? Почему организация сегодня оказывается слабее рынка? Представляется, что в современном мире как у правящих элит, так и у простых людей изменился стиль мышления. Стоит вспомнить, что даже в рамках региональной интеграции организационные принципы серьезно ограничиваются. Лучшим примером в этом смысле служит Евросоюз. В принципе многие стороны жизни объединенной Европы требуют создания единых министерств и ведомств, способных реализовывать свои инициативы, не взирая на национальные границы и органы власти, сообразуясь с принципами института организации. Однако же ни одного такого центрального министерства создано не было. Даже в тех сферах, где европейцы десятилетиями использовали организационные принципы экономической деятельности — естественные монополии — при объединении они стали создавать рыночные структуры, основанные на искусственно внедренной в данные отрасли конкуренции. Это происходило и с железными дорогами, и связью, и электроэнергетикой.

Очень многие принципы, в соответствии с которыми сегодня функционируют эти отрасли, в Европе можно действительно назвать неолиберальными. Реализация данных принципов потребовала огромных усилий и нахождения множества творческих нестандартных решений. Вполне возможно, что создание всеевропейских ведомств с чисто организационной (в данном случае этот термин употреблен в своем обыденном значении) точки зрения было бы значительно проще. И несмотря на это рынки заменили собой естественные монополии как наиболее последовательные воплощения института организации. Даже слабые попытки создания государственной наднациональной организации в Евросоюзе сталкиваются с мощным сопротивлением, причем не только на уровне национальных элит, но и простых людей.

Причина изменения стиля мышления как правящих элит, так и множества людей кроется в сложных и многообразных социально-экономических процессах последних десятилетий, вызвавших некоторое общее неудовлетворение институтом организации или, по крайней мере, нежелание расширять его границы. Возможность доминирования организации на мета-уровне социально-экономических отношений представляется весьма опасной и рискованной альтернативой. Как уже говорилось, организация всегда таит в себе тенденцию к стагнации. Тем самым воцарение организации как высшего института на планете может самым существенным образом затормозить развитие человечества. Организация представляет собой хороший инструмент достижения целей в краткосрочной перспективе. И фирмы, и целые экономики, построенные по принципу организации, традиционно хорошо решают ограниченное число поставленных задач за относительно короткое время. Так было и с крупными корпорациями, когда они росли, так было и с советской экономикой в 1930- 1950;е гг. и чуть дольше, когда основой успеха были чисто военные победы. Долгосрочное развитие организаций всегда стимулируется извне. Если таких стимулов нет, начинается процесс торможения и некоторый внутренний застой.

Если на Земле все-таки образуется всемирное государство, резонно предположить, что первые десятилетия оно будет радовать человечество рядом побед на вполне понятных полях боев (в сферах экологии, борьбы с террором, здравоохранения и ряде других). Затем с неминуемостью наступит застой, и всемирная бюрократия ляжет тяжелым бременем на экономику и социальную сферу планетарной цивилизации. Всемирному государству не с кем будет конкурировать, внешних стимулов к его развитию не существует.

В силу вышесказанного организация глобального порядка по рыночным законам представляется наилучшим направлением развития человечества. Если мета-уровень социально-экономической реальности существует, пусть лучше он будет рынком, чем организацией. Сегодняшние антиглобалисты, активно борющиеся с издержками наднационального рынка и «вскрывающие» темные силы, которые за ним стоят, не могут представить, что будет на планете, если глобальный уровень взаимодействия людей организовать по альтернативному пути. Издержек будет значительно больше. Скрытые темные силы станут явными, и бороться с ними будет практически невозможно. Рынок в этом плане хорош тем, что его спонтанное развитие всегда несет в себе элементы случайности и неожиданности. Такие элементы могут быть как плохими, так и хорошими. Современный однополярный мир, столь многими справедливо критикуемый, но существующий в рамках законов рынка, вполне возможно, изменится. Такой потенциал всегда есть. Долго удерживать лидирующее положение в рамках рыночной системы будет сложно даже такой всемогущей стране, как США. Если же на Земле возникнет единое государство, мир по определению будет однополярным навсегда. И надежд на его изменение совсем не останется.

При общей констатации явного сокращения влияния института организации в постиндустриальном обществе в связи с процессом глобализации и падением роли национальных государств в регуляции социально-экономических процессов необходимо обратить внимание на то, что, хотя и в измененной форме, баланс между институтами организации и рынка сохраняется. Мир не может быть полностью подчинен рыночным законам. Организация как совокупность правил всегда найдет себе нишу для реализации. В современных условиях наиболее значимой нишей такого рода, несомненно, являются многонациональные компании. При том что они, как было показано ранее, в немалой степени впустили в себя элементы рынка и не являются воплощением чисто организационных принципов функционирования, несомненно, организационная оболочка всех видов экономической и социальной активности многонациональных компаний является их главнейшим элементом.

Если индустриальное общество виделось прежде всего как социум, основанный на балансе организации в форме национального государства и локального национального рынка, то постиндустриальное общество предстает как баланс между глобальным рынком и организацией в форме многонациональных компаний. При этом данные компании все в большей мере берут на себя те функции, которые ранее выполнялись государствами. Как и любая организация, многонациональные компании стремятся к монополизации и самодостаточности. Они создают свои образовательные системы, транспортные сети, телекоммуникационные системы и многое другое, что ранее служило атрибутом государства. Многонациональные компании обрастают социальными функциями, учреждая пенсионные фонды, специальные программы здравоохранения, вкладывая деньги в рекреацию своих служащих. Но эти внешние явления служат лишь проявлением глубинного сходства между такими компаниями и государствами, основанного на том, что за теми и другими стоят особые своеобычные культуры. Для государства вполне естественным является забота о сохранении национальной культуры, да и в многонациональных государствах ориентация на сохранение уникального сочетания культур встречается достаточно часто. Иногда правительство бывает озадачено амбициозной целью изменить культуру народа, что часто наблюдается в революционные времена. Но так или иначе государство всегда связывало различные направления своей деятельности — экономическое, военное, информационное и другие — с культурными ценностями. Собственно, именно поэтому так болезненно многими правительствами воспринимается процесс глобализации, который разрушает особую конфигурацию ценностей той или иной отдельной культуры. Сегодня наряду с национальными культурами в глобальном социальном пространстве не менее важную роль начинают играть культуры организационные. Многонациональные компании именно в создании устойчивой и своеобразной культуры видят предельную цель своего существования.

Организационные культуры, прежде всего комплексы маркетинга, различных компаний, все в большей степени создают глобальную культурную среду. В настоящее время нельзя сказать, что многонациональные компании распространяют какую-либо особую национальную культуру, хотя очень многим на поверхности видится американизация национальных культур. По на самом деле многонациональные компании творят особое культурное пространство, особый глобальный культурный контекст, в рамках которого ценности, образованные в различных национальных культурах, могут найти свое место.

В этом смысле постиндустриализация деятельности компаний выражается, прежде всего, в изменении представлений о целях деятельности организации. Если ранее финансовая цель — прибыль — считалась основной и даже исчерпывающей, сегодня такой целью все в большей мере становится создание особой культуры как внутри фирмы, так и в ее внешнем окружении. Как уже говорилось ранее, организационная культура, представляет собой синтез внутренней корпоративной культуры и имиджа компании, особенностей ее воздействия на широкие аудитории. Организация как институт принципиально важна с точки зрения создания культурных ценностей. Рынок сам по себе таких ценностей создавать не может, он скорее представляет собой идеальное пространство для обмена культурными ценностями. Однако его спонтанность и хаотичность рыночных процессов не дают возможности говорить о целенаправленном творении культуры с помощью чисто рыночных принципов.

Интересной особенностью многонациональных компаний является то, что определить вектор их влияния на экономику отдельных стран и их зависимость от той или иной страны часто бывает невозможно. Только длительное пребывание в стране может дать ответ на вопрос о том, чем явилась для нее глобальная компания — эксплуататором ресурсов, душителем национального бизнеса или катализатором экономического развития. Крупная многонациональная компания, как правило, инициирует столь разнообразные социально-экономические процессы в стране, что свести их воедино и вывести однозначный итог оказывается очень сложно.

Вообще в международном бизнесе отнюдь не всегда складывается ситуация прямого противоборства: одна сторона выигрывает — другая проигрывает. Американские авторы в этой связи пишут: «…возможны варианты выигрыша и проигрыша обеими сторонами. Ни одна сторона не пойдет на межнациональную сделку, будучи уверена в том, что это нанесет ущерб ее приоритетам. Противоречия возникают, когда все не получается так, как ожидалось; изменяются приоритеты, учитываемые ранее при согласовании целей; после общего выигрыша обеих сторон возникают споры по поводу распределения прибылей»^[2]. Хотя в данном случае внимание обращено лишь на один аспект проблемы влияния многонациональных компаний на экономику отдельных стран, становятся очевидными многозначность ее возможных решений и их зависимость от политического контекста и идеологических устремлений исследователей.

Проблема зависимости многонациональных компаний от кого-либо представляется еще более сложной. С одной стороны, они традиционно воспринимаются как инструмент влияния развитых стран, где у большинства компаний находятся свои штаб-квартиры. Такая трактовка вполне понятна, и все издержки международного бизнеса для третьих стран при этом легко списываются на саму природу этих организаций. Но сегодня она во многом перестает соответствовать реальности. «Фактически ядро корпораций не является более американским, — пишет Роберт Райх. — В широком смысле слова корпорация — это оболочка, за которой скрываются децентрализованные группы и подгруппы, постоянно вступающие в контрактные отношения с подобными же рабочими единицами других компаний по всему миру»^[3].

В ряде случаев многонациональные компании могут достаточно жестко отстаивать интересы третьих стран, где у них размещено производство, в случае разнообразных конфликтов с развитыми странами. Зависимость бизнеса глобальной корпорации от состояния политической и экономической обстановки в стране, где у нее есть производство, объективно делает их защитниками ее интересов (вплоть до того, что компании могут самым активным образом воздействовать на правительство и парламент своей страны с целью отмены каких-либо санкций или дискриминационных норм законодательства).

В современных условиях начинает набирать силу иная интерпретация проблемы зависимости многонациональных компаний: они вообще ни от кого не зависят и подчиняются только своим интересам. Самое главное, что эти интересы часто невозможно четко сформулировать. Когда компания начинает открывать для себя тот или иной национальный рынок, получение дохода, возможность вывести дополнительную прибыль, сэкономив на издержках, действительно могут служить ее основными целями. Но, укрепившись в стране — создав здесь свои филиалы и представительства, заняв существенную долю рынка, завязав отношения с местными фирмами, многонациональная компания начинает воспринимать эту страну как «свою», невзирая на видимую отдачу от бизнеса на ее территории. Филиалы начинают разрабатывать новые заманчивые инвестиционные проекты, здесь появляются талантливые сотрудники, предлагающие новые пути развития компании. Бизнес в стране начинает «засасывать» компанию. При этом бо? льшая часть прибыли начинает не вывозиться, а реинвестироваться. Более того, головная компания сознательно может вкладывать все новые деньги в бизнес-проекты, осуществляемые в других странах. Совокупные доход и прибыль компании по всему миру могут быть в этом случае увеличены, но это не значит, что деньги обязательно «уйдут» из стран, где расположены филиалы, и обогатят другие страны. Развиваясь на рынке, филиалы глобальной компании часто по своему экономическому значению уподобляются местным фирмам с той только разницей, что имеют возможность использовать огромные финансовые и иные ресурсы головной компании. Воспользуется или не воспользуется компания этой возможностью, зависит от конкретной ситуации, складывающейся на местном рынке.

Почему же многонациональные компании смогли составить конкуренцию национальным государствам как в экономическом, так и в социальном плане? Дело в том, что, воплощая идеалы классического рационализма, само по себе государство, как это ни парадоксально, устроено не слишком рационально для эффективного осуществления экономических начинаний. Его юрисдикцией является определенная территория. На ней функционируют принципиально различные индивиды и их сообщества. При этом государство не может «отбирать себе граждан» подобно тому, как корпорация отбирает себе работников. Попытки такого отбора имели место при тоталитарных режимах, и до сих пор служат воплощением самых темных страниц истории человечества. Из Советского Союза изгоняли неугодных писателей, мыслителей и ученых, как будто увольняя нерадивых работников из гигантской корпорации. Однако всех несогласных выгнать все-таки не смогли.

Подобным пороком страдает весь институт организации. Он создан для достижения цели. Если это одна и вполне достижимая цель, организация превращается в проект. Она заканчивает свое существование с достижением цели. Постиндустриальная эпоха, вытолкнув миллионы людей в сферу работы по проектам, обнажила подлинную рациональную сущность организации. Именно в том, что касается достижения краткосрочных (иногда среднесрочных) целей, организация как институт оказывается исключительно успешной. Однако традиционные организации, будь то государства или корпорации, создавались как бы для вечного существования. Они должны были не только достигать цели, но и порождать их. Они становились не «менеджерами проекта», а «менеджерами процесса» .

Многонациональные компании имеют принципиальное преимущество перед государством. Они обладают рационально, искусственно созданными ресурсами для достижения своих целей. Именно поэтому в рамках постиндустриального общества такие компании становятся столь значимым воплощением института организации. Несомненно, чем более многонациональными становятся они, тем с большими трансакционными проблемами они сталкиваются. Однако уже сегодня можно наблюдать компании, которые вплотную подошли к мировому господству (в своей отрасли), что не удавалось сделать ни одному государству. Для реального экономического успеха субъект социально-экономической деятельности должен быть «менеджером проекта» .

Таким образом, в современных условиях возникает новая организационно-рыночная комбинация, оболочку которой составляют контрактные отношения, обусловливающие правила игры на международном рынке, а опорными узлами служат уже не государства, а глобальные корпорации, тоже не признающие национально-государственных принципов суверенитета.

• [1] См.: Минс Г, Шнайдер Д. Метакапитализм и революция в электронном бизнесе: какими будут компании и рынки в XXI веке / пер. с англ. М., 2001.
• [2] Дэниелс Дж. Д., Радеба Ли X. Международный бизнес: внешняя среда и деловые операции. М., 1994. С. 368.
• [3] Reich R. В. The Work of Nat ions: Preparing ourselves to 21st Century Capitalism. N.Y., 1992. P. 81.