Соотношение нации, этноса и государства

Тесная взаимосвязь нации и государства выражается в самом феномене национального государства. Отсюда понятие «нация-государство» (англ. nation-state).

Приверженность граждан своему государству и своей нации отнюдь не сводится к сугубо материальным и рационалистическим началам. В национальном самосознании, национальной гордости, патриотизме и других составляющих понятия нации и производного от него понятия национализма наряду с сугубо рационалистическими, научными, концептуальными и иными составляющими присутствует значительный пласт традиционного, ценностного, иррационального, символического, мифологического.

Как подчеркивал М. Вебер, нация адекватно самовыражается в собственном национальном государстве, которое, как правило, служит «просто маскировкой очень сложного переплетения ценностных идей»^[1]. Часто бывало так, что миф, символ, предание, легенда оказывались более могущественными силами, двигавшими поведением, помыслами людей, нежели самые что ни на есть объективные реальности.

Нация существует там, где люди сами верят в то, что они составляют таковую. Реальность состоит в том, что большинство людей в современном мире рассматривают себя в качестве членов некоторых общностей, называемых нациями. В этом контексте в чем-то был прав Б. Андерсон, который назвал нации «воображаемыми общностями»^[2]. И с этим нельзя не считаться, поскольку, как гласит теорема американского социолога У. А. Томаса, «если люди воспринимают некоторую ситуацию в качестве реальной, то она будет реальной и по своим последствиям»^[3].

Отказываясь от понятия «нация», следовало бы идти дальше и отказаться от производных от него понятий, таких как национальное самосознание, национальный характер, национальное государство, национальное самоопределение, право наций на самоопределение и др.

В рассматриваемом контексте интерес представляет тот факт, что до сих пор среди исследователей, занимающихся данной проблематикой, нет единого мнения относительно того, что было раньше — национализм, нация или национальное государство. Ряд авторов совершенно справедливо указывают на то, что лишь в нескольких странах образование нации послужило основой государственного строительства.

Речь идет прежде всего об Италии, Германии и Греции. Как отмечал Г. Ульрих, специалисты до сих пор не могут прийти к согласию относительно того, что именно преобладало в процессе объединения Италии — государственное строительство под руководством Б. Кавура или же становление новой нации, процесс формирования которого возглавили Д. Мадзини и Д. Гарибальди^[4]. Что касается Германии, то здесь задолго до объединения существовало сильное национальное движение. Но нельзя не признать, что во многом объединенная Германия явилась детищем «железного канцлера» О. Бисмарка.

Многие исследователи не без основания отмечают, что не нации создают государства и национализм, а наоборот — и нация, и национализм создаются государством. Национализм в значительной степени рождается именно в отношении уже устоявшегося национального государства. В этом смысле государство предшествует национализму, а не наоборот, хотя здесь и немаловажна роль процессов, происходящих в самом обществе.

Во многом прав Э. Хобсбаум, который подчеркивал, что нации представляют собой «дуалистический феномен, создаваемый преимущественно сверху, но который невозможно понять без изучения процессов, шедших снизу, т. е. без чаяний, надежд, потребностей, желаний и интересов простонародья, которые не всегда были национальными, но от этого не становились менее националистическими»^[5].

Важно учесть также тот факт, что представители конкретной нации сознают себя представителями определенной общности, отличающейся от других общностей не только по принадлежности к определенной территории, ограниченной четко установленными государственными границами, но и по ряду других, зачастую не менее важных параметров. Необходимо, чтобы таковой эту общность признали и представители других наций-общностей.

Как справедливо отмечал А. Г. Здравомыслов, «говоря резче, русские только потому являются русскими, что существуют немцы, французы, американцы и другие национально-этнические группы, с которыми они постоянно себя соотносят и говорят: „Мы — русские, значит мы не немцы, нс французы, нс американцы и т. д.“ …В известном смысле можно сказать, что русские обладали бы иным национальным самосознанием, если бы не было, например, немцев в качестве врагов России и СССР в Первой и Второй мировых войнах. Немцы также обладали бы иным национальным самосознанием, если бы не опыт этих двух войн»^[6].

• [1] Вебер М. «Объективность» познания в области социальных наук и социальной политики // Левит С. Я. Культурология. XX век. Антология. М.: Юрист, 1995. С. 600.
• [2] Anderson В. Imagined Communities. Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso, 1983.
• [3] Цит. по: Кармин А. С. Культурология. СПб.: Лань, 2006. С. 223
• [4] Ulrich Н. Buergertum und rationale Bewegung ini Italien des Risorgimento // Nationalismus und sozialer Wandel. Hamburg, 1978.
• [5] Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетея, 1998. С. 30.
• [6] Здравомыслов А. Г. «Священность» этноса или релятивизм национальной конструкции? // Социологический журнал. 1998. № 3−4.