Национализм и этнизм: политическое измерение

XX столетие по праву называют веком национализма и идеологии. И действительно, национализм, родившийся в XIX в., в XX в. стал знаменем разнородных социально-политических сил и движений, которые во многом определили основные векторы развития большинства стран и народов. Результатом двух мировых войн стал распад многонациональных, большей частью колониальных, империй, в результате чего образовалось множество новых независимых государств.

Конец XX в. ознаменовался новым всплеском национализма, идей национального самоопределения и образованием множества новых национальных государств. На рубеже XX—XXI вв. стало очевидным, что этносы и нации являются реальными феноменами, оказывающими существенное влияние на различные сферы общественной жизни, в том числе и на мир политического, политику как отдельно взятых государств, так и мирового сообщества в целом. Можно с уверенностью утверждать, что образное выражение английского историка и политолога Э. Хобсбаума «сова Минервы парит над нациями вместе с национализмом» верно применительно ко всему XX в. и в неменьшей степени к началу XXI в.

Основные трактовки нации

Поэтому споры и дискуссии по данному вопросу в наши дни не только не прекратились, но и приобрели новый импульс. Они концентрируются вокруг вопроса о том, что такое национализм и национальная идея, когда они возникли, какую именно роль сыграли в общественно-историческом процессе — положительную или отрицательную, какова их роль в современном и грядущем мире, что первично — нация или государство, как они соотносятся между собой и т. д.

При этом нельзя не отметить наличие существенных разночтений в трактовке национализма, определении его роли и функций в современном мире. Это представляется вполне оправданным, если учесть сложность и многогранность самого феномена нации, которую, по сути дела, невозможно втиснуть в прокрустово ложе самых совершенных идей и теорий. В зарубежной и отечественной этнологии и этнополитике в трактовке понятий «этнос» и «нация» выделяются два магистральных направления, которые утвердились с конца 80-х гг. минувшего века: примордиализм и модернизм, или конструктивизм.

На практике ни одно из этих направлений не выступает в качестве единого и сколько-нибудь четко разработанного теоретико-методологического построения. Тем не менее существует некоторый комплекс идей и подходов, которые объединяют приверженцев каждого из них. И те и другие строят свои аргументы, широко используя наряду с понятием «нация» понятие «этнос» .

В соответствии с названными подходами сложилось два понимания нации: нация-этнос (этнонация) и нация-согражданство (гражданская, или политическая, нация). От выбора одного из этих пониманий в значительной степени зависят разработка и реализация государственной национальной политики, что, соответственно, нс может нс влиять на состояние межэтнических отношений в государстве и, следовательно, на формирование единой национальной идентичности.

Приверженцы примордиалистского (от лат. primordial — изначальный, первозданный) подхода характеризуют этничность как объективную данность, сообщество, которое складывается исторически на основе объективно заданных свойств биологического, культурного характера. Этот подход основывается на понимании нации как этнокультурной категории, общности, имеющей глубокие исторические корни, социально-психологическую или даже генетическую природу.

Некоторые сторонники примордиализма доводят такой подход до крайностей, полагая, что этнос несет в себе биологическую энергию и подчиняется иным законам, нежели большинство других социальных феноменов. Как отмечал, например, А. Й. Элез, этнос «есть по определению группа людей с некоторым общим биологическим признаком… только такой признак (условно говоря, этнический признак) и может передаваться от поколения к поколению генетически»^[1].

Такие интерпретации этноса пользуются большой популярностью среди определенной части интеллигенции в новых постсоветских государствах и национальных республиках Российской Федерации. Именно примордиалистское понимание этноса лежит в основе различных версий национализма, которые выбирают этнизм в качестве главного критерия для определения «своих» и «чужих», «друзей» и «врагов» .

Модернистское, или конструктивистское, направление представлено в работах Б. Андерсона, Э. Геллнера, В. А. Тишкова и др. В их исследованиях в качестве определяющего фактора формирования нации выступают социальный и политический факторы.

Еще дальше в этом направлении пошел советский/российский исследователь В. А. Тишков, который считает, что нации, этносы — это «умственные конструкции, своего рода «идеальные типы», используемые для систематизации конкретного материала… Они существуют «исключительно в умах историков, социологов, этнографов». В действительности, согласно Тишкову, нация представляет собой «некое культурное многообразие, мозаичный, но стремящейся к структурности и самоорганизации континуум из объективно существующих и отличных друг от друга элементов общества и культуры»^[2].

По его мнению, если этничность представляет собой некоторую безусловную реальность, то нация — всего лишь сконструированный лозунг, средство мобилизации политической поддержки. Состоя почти из одних исключений, оговорок и противоречий, утверждал Тишков, понятие «нация» не имеет права на существование и должно быть исключено из языка науки^[3]. Он считает необходимым сохранить понятие «народ» — вместо, по его мнению, противоречивого понятия «нация»^[4]. На этом основании он предлагает использовать понятие «многонародная нация» вместо понятия «многонациональный народ» .

При таком понимании понятию «нация», по сути дела, отказывают в праве выступать в качестве научной категории. Очевидно, что ни один из названных подходов в трактовке нации нельзя назвать исчерпывающим и охватывающим все грани и сущностные характеристики исследуемого феномена. Впрочем, понятие «нация» не поддается строгой дефиниции. Действительно, весьма трудно объяснить, что понимается под такими терминами, как «нация», «национализм», «этнос», «этнизм» и т. д. Еще английский исследователь XIX в. У. Бейджгот отмечал: «Мы знаем, что это (национализм — К. Г.) такое, когда нас об этом не спрашивают, но мы не можем без запинки объяснить, или определить его»^[5]. Как уже указывалось, некоторые авторы вообще ставят под сомнение сам факт существования национализма как реального феномена. Другие же, будучи убеждены в его реальности и силе, выступают с радикальными требованиями предоставления всем этносам возможности создать собственное государство.

Можно утверждать, что как политико-гражданский, так и этнотерриториальный принципы формирования наций в совокупности и тесной взаимозависимости имеют право на существование. Политико-гражданская модель нации имеет то преимущество, что жизнеспособность и эффективное функционирование современного общества требует единых для всех граждан нормативно-правовых принципов, единства экономического, информационного, культурного, языкового пространства.

Но ситуация значительно сложнее в многонациональных государствах с разнообразием культурных традиций, образа жизни, конфессий, нетрадиционных меньшинств и т. д. Для таких государств помимо сугубо социальных и экономических интересов характерны также разного рода интересы национальных меньшинств, социокультурных общностей, тех или иных коллективов и общин, предпочитающих образ жизни и поведения, во всем совпадающие с общепринятыми образцами в данном обществе.

Интегрируясь в нормативно-правовую систему данного общества, национальные и иные меньшинства вносят в развитие социокультурного и политико-культурного пространства единой нации собственные ценности, установки, стереотипы поведения и т. д.

Как бы вынося за скобки эти споры и дискуссии, целесообразно особо подчеркнуть, что национальность, чувство национальной принадлежности, национальное самосознание и, соответственно, нацию нельзя свести к какому-то одному-единственному — политическому, этническому, культурному или иному — измерению. Здесь этническому компоненту, при всех возможных оговорках, должно быть отведено соответствующее место. Иначе как объяснить существование в одном государстве так называемых титульных и коренных народов, национальных меньшинств и т. д. Этот факт, по-видимому, служит свидетельством незавершенности процесса образования той или иной политической нации.

Возможно, прав Э. Смит, который утверждал, что существует два вида национализма: политический, характерный для «территориальной» нации, и этнический, относящийся к «этнической» нации^[6]. Как представляется, здесь корректнее было бы говорить о двух аспектах, или сторонах, феномена нации: государственно-политической и этнической.

Этнический аспект необходимо скрупулезно изучать и учитывать, памятуя о том, что в большинстве конфликтов, развернувшихся на постсоветском пространстве, участвовали не некие фантомы, а реальные этнополитические силы. Верно, что буквалистское толкование и применение примордиалистской) подхода при оценке сущности этноса способствует политизации этничности и открывает заинтересованным лицам возможности для этнополитических спекуляций и мобилизации тех или иных этносов в своих сугубо эгоистических интересах. Нельзя забывать тот факт, что и распад СССР, и образование части субъектов Российской Федерации произошли по этнонациональному признаку.

• [1] Элез А. Й. Критика этнологии. М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2001. С. 106.
• [2] Тишков В. А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. 1992. № 1. С. 7−8.
• [3] Тишков В. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Национальная политика в России: история и современность. М.: Русский мир, 1997. С. 640; Его же. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2001. С. 160.
• [4] Тишков В. Что есть Россия? (перспективы нацие-строительства) // Вопросы философии. 1995. № 2. С. 13−14.
• [5] Bagehot W. Physics and Politics. London: Longmans, 1887. P. 20−21.
• [6] Smith A. D. The Ethnic Origins of Nations. Oxford: Basil Black Well, 1986. P. 138.