X. Ортега-и-Гассет. 
История философии

Вехи биографии

Хосе Ортега-и-Гассет (1883−1955) — испанский философ, как рациовиталист, сочетающий отдельные идеи неокантианства, ницшеанства, феноменологии и экзистенциализма. После получения образования в университетах Бильбао и Мадрида он в 1904 г. защищает докторскую диссертацию. В университете Берлина работает как стипендиат (1906−1907), слушает лекции А. Риля и Г. Зиммеля. В 1908 г. в Марбурге учится у Г. Когена и П. Наторпа, прививших ему уважение к философствованию. В Мадридском университете преподает с 1908 г., стоит во главе кафедры метафизики (1910−1936). В 1914 г. публикует «Размышления о Дон Кихоте», где впервые предлагается его философия «жизненного разума». В 1916 г. читает лекции в БуэносАйресе. В 1923 и 1924 гг. публикуются «Тема нашего времени» и «Кант», в которых Ортега продвигает «рациовитализм» в сферу западноевропейской философии. Однако известность ему приносят «Дегуманизация искусства» (1925), «Восстание масс» и «Миссия университета» (обе 1930). В курсе из 11 лекций «Что такое философия?» весной 1929 г. в Мадриде он еще раз представляет философию «жизненного разума» в качестве акта синтеза предшествовавшего развития западноевропейской философии. В этих сочинениях разносторонне анализируется кризис «европейского духа», о котором заявлял Ницше. В 1928 г. в Уругвае и Чили он излагает свои философские и социальные идеи. Будучи либеральным публицистом Ортега принял деятельное участие в политической жизни и избирался в Кортесы в 1930;е гг. В 1934 г. во Фрайбурге встречается с М. Хайдеггером, одобрительно отзывавшемся об испанском философе. В Гражданскую войну 1936−1939 гг. Ортега-и-Гассет находился в эмиграции (Голландия, Португалия, Аргентина). 11осле возвращения в 1945 г. был в оппозиции («внутренней эмиграции») режиму Франко, и в дальнейшем его светское учение противостояло университетской схоластике и либеральной политической доктрине франкизма.

В XX в. Америка принимала немалое число испанцев, искавших признания своим идеям и нового вдохновения. Далеко нс всем удавалось оставить след в культуре Нового Света, тем более участвовать в развитии его духовной культуры. Знаменательно, что сегодня практически всеми признается факт глубокого и постоянного интереса к социологическим концепциям и философии Хосе Ортеги-и-Гассета и, что более важно, сущностного влияния его идей на формирование идейных ориентаций в среде латиноамериканской либерально-буржуазной интеллигенции, как, впрочем, и на сам процесс формирования региональной культуры.

Нарастающее движение к самоопределению латиноамериканских культур нуждалось в идеологии, в системе концепций, которые отразили бы особенности этого движения и дали бы ему теоретически выверенные ориентиры. Как оказалось, именно философские идеи испанца Ортеги более других европейцев пришлись здесь ко двору. Латиноамериканцы узнали о нем по «Размышлениям о Дон Кихоте». Его эссе выгодно отличалось для них от жестких рационалистических дискуссий позитивистского типа, ибо больше соответствовало особенностям их восприятия, темперамента, традициям языка и литературы. Обращали на себя внимание актуальность и проблемность, недогматичность философского мышления Ортеги, острая наблюдательность и открытость его для различных идей, готовность вступить в диалог. Здесь с пониманием отнеслись к прагматической компоненте этой философии, постоянно нацеленной на прорыв специализированного философского знания в направлении широкого круга антропологических, культурологических и политологических проблем, на сопряжение теоретико-познавательной функции философии и социологии и цели обслуживания философией и социологией практических движений.

Наконец, латиноамериканцев поражала философская культура Ортеги, его теоретический кругозор. Благодаря ему в Новом Свете знакомятся с трудами крупнейших европейских ученых и мыслителей. История приспособления концепций Ортеги к процессу формирования послереволюционной идеологии либеральной и в некоторой мере леворадикальной буржуазии в Мексике оборачивалась игнорированием или критическим отбрасыванием ряда концепций, не отвечавших ни реальностям революции, ни ее ожиданиям, тогда как национально-освободительная борьба нуждалась в соответствующих идеях, подтверждающих цели национального возрождения и самоотождествления. Это объясняет пристальный интерес к историологии Ортеги, которая становится базой для теорий «мексиканской сущности» и теорий «латиноамериканского». Рациовитализм Ортеги отстаивал универсальный принцип философствования, который может быть развернутым в мирочувствование, миропонимание, мировоззрение, познание, оценку мира и в метод жизнетворчества в мире, самопознание и самоограничение («спасение») отчужденного бытия. «Я есть я и мое обстоятельство; и если я нс спасаю его, то нс спасаю и самого себя» — такова его формула философии. Теоретический арсенал философии Ортеги был воспринят и использован в развивающейся в Латинской Америке философской мысли в работах популярных философов — О. Паса, Э. Уранги, Л. Сеа и его учеников (X. Гаос, М. Самбрано). Учениками Ортеги считали себя и известные философы Испании 1950−1970;х гг. (X. Субири, X. Марнас, П. Лайн Энтральго, X. Л. Арангурен).

Принятое описание развития философии Ортеги не затрагивает понятийную структуру его философии, впервые представленную в «Размышлениях о Дон Кихоте» и практически не меняющуюся в дальнейшем. Его теория «жизненного разума» близка аналитике Dasein Хайдеггера и трактовке «жизненного мира» Гуссерля. Коренной вопрос философии, согласно Ортеги, заключается в определении образа бытия: наша жизнь и есть первичная реальность. Необходимо обосновать адекватные понятия и категории, чтобы сообразно представить сущность «нашей жизни». Им анализируется ключевое понятие рациовиталистической философии — «жизнь каждого». Обнаруженная реальность совершенно новая, отличающаяся коренным образом от всех ранее представленных в философии. В ней сокрыта новейшая идея бытия, начало новой жизни (лат. vita nova). Но жизнь не просто присутствует в мире, а реализует потенциалы. Жизнь извечно трагична, поскольку мы заброшены в непредвиденный мир без нашего согласия и вынуждены решать, кем быть в этой жизни, или не быть вообще. «Моя жизнь» не только «оказывается», но она самопрозрачна, стремится «давать себе отчет». Теория вообще и философия как ее крайняя форма — это исследование того, как жизнь может выйти из себя, не интересоваться вещами как жизненно необходимыми. Жизнь сама решает себя как живущая в богатом возможностями, хотя и ограниченном определенными границами мире. Это выражается категорией «обстоятельство». Конкретная реализация своего выбора (судьбы) нуждается во всестороннем учете жизнью ее прошлого и настоящего. Хайдеггер ввел, по мнению Ортеги, удачный термин для обозначения жизни как решения: «забота» (нем. Sorge). Латинский корень этого слова означает «курирование», т. е. беспокойное попечение. Жизнь — это всегда беспокойство и одно только беспокойство^[1].

Итак, в центре жизненного разума «Я есть „Я“ и мои обстоятельства». Субъективность коррелирована с объективностью. Вначале «Я» представляет полную «реальность человеческой жизни», в которую внедрено все многообразие реальности; затем «Я» — это сознание, Декартовый субъект; «обстоятельства» — это все потенциально значимое акта сознания, включающего познавательное, волевое, эмоциональное и т. п. Обстоятельства включают и внешний, и внутренний мир: любой акт сознания имеет предмет, а сами условия всегда уже интерпретированы — вещи и процессы представлены нашими интерпретациями. В этом эпизоде бытие анализируется нс как материальное или идеальное, но как особая перспектива. Подобное видение истории, опосредованное методом «перспективизма», по мнению Ортеги, поддержит, наконец, объединение философии и истории^[2].

Теория «жизни» как многообразной реальности и вечной активности совместно с перспективизмом, творческим воображением и смыслопорождением формируют модификацию герменевтики Ортеги, лежащую в основании его концепции истории. Не природа характеризует человека, а история — его. Разделением рефлексивного (идеи) и дорефлексивного (верования) уровней жизни Ортега показывает, что в своем практичном бытии человек сообразуется с миром до всяких «идей», и развернут на мир в «верованиях». Каждая теория идей скрывает строй верований, явных заблуждений. Даже Декартовый метод сомнения не отменяет верования, конституируемого человека. В верованиях сомневаются при потере человеком жизненной ориентации: наступает экзистенциальное отчаяние. Идеи помогают восстановить безопасность и уверенность бытия. Возникновение философии и науки обязано слому коллективных традиций и привычных верований эпохи — это попытка расправиться с сомнениями, обрести новые идеи-ориентиры. Кризис культуры — в ее ритуализации, отчуждении от ее смыслов. После побед в XIX в. рассудочная цивилизация в первой трети XX в. оказывается в кризисе, который возможно преодолеть теорией «жизненного разума» путем формирования «темы нашего времени» — формирования европейской культуры и философии.

Работы Ортега-и-Гассета «Дегуманизация искусства» (1925) и «Восстание масс» (1929−1930) знаменательны тем, что впервые раскрыли особенности «массового общества»: упадок демократии, обюрокрачивание институтов общества, овеществление отношений людей. Общественные отношения превращают человека в часть безличной толпы. Духовная ситуация в обществе все больше подвержена «жизненным порывам» (как у Бергсона). Рациональное омассовленное общество ведет человечество к гибели, а потому следует возвратиться к непротиворечивым формам отношений, которым соответствует «любовь к мудрости». Философская антропология, философия техники и эстетика, философия истории и социология — таковы области философии, в которых Ортега-и-Гассет оставил заметный след.

• [1] Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М.: Наука, 1991. С. 162−163, 172, 179, 188−190
• [2] Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? С. 58.