Институциональное развитие российской экономики: адаптивность и адекватность

Особый характер институциональные изменения приобрели в конце XX в. Если в прошлом трансформация институтов была ощутима в процессе преодоления кризиса капиталистического производства, то в последней четверти прошлого века институциональные изменения стали основным содержанием реформ, проводившихся в разных странах. Конечно, и ранее реформы осуществлялись, причем отдельные из них были конкретно направлены на правовую систему или изменение законодательства. Однако интенсивность этих реформ, масштаб и последствия приобрели высокую значимость не так давно. Скорость изменений и их масштаб стали лимитирующими параметрами институциональных изменений, а сами изменения превратились в инструменты правительственной политики. Общая направленность таких изменений — улучшить состояние экономики, расширить возможности развития экономической системы. Охват институциональных изменений тоже впечатляет. Изменению подлежат правила во всех сферах общественной жизни, причем все чаще слышны утверждения политиков, особенно вновь восходящих во власть о необходимости глубоких изменений практических во всех подсистемах экономики, как правило, без четкого понимания содержания, скорости и учета эффекта синхронизации.

Изменениям подвергаются правила поведения агентов в армии, медицине, образовании, пенсионной системе и социальной защите наименее обеспеченных слоев населения, промышленности, науке, трудовых отношениях, корпоративной собственности, уголовной системе, судах, и т. д. Безусловно, имеется в виду управляемые институциональные изменений, помимо которых правила, особенно их неформальная часть могут претерпевать изменения в автономном режиме, но с явной зависимостью от этих назовем их экзогенных измененийвоздействий.

В конце XX, начале XXI в. в России и других странах активно проводится так называемая пенсионная реформа, по существу сводимая к изменению свода правил формирования, начисления пенсии, включая изменение возраста, с которого агенты будут выходить на пенсию. Вне всяких сомнений, это управляемое институциональное изменение, причем изменение важной, если не сказать центральной в экономике системы правил, затрагивающей жизнь многих миллионов людей, определяющих их возможности, стратегию и тактику поведения на исходе жизни, либо когда активный труд становится обременительным и низко эффективным. Конечно, данное изменение проводится с той или иной степенью успеха. Но чем и как определяется успешность таких изменений, ради чего или в силу каких обстоятельств возникает необходимость преобразования пенсионной системы, как и иных подсистем экономики? Это главные вопросы институционального планирования и проектирования, управления институтами и институциональными изменения.

Учитывая то, что пенсионные правила являются формальными нормами, речь идет именно об управляемых, телеологических изменениях, генетическая составляющая здесь, по всей видимости, отсутствует. Иными словами, пенсионные правила формируются исходя из каких-то целей, интересов, задач. Например, если известны данные, что средняя продолжительность жизни мужского населения в стране не превышает 59 лет, а пенсия наступает с 60 лет, т. е. имеется в виду, что пенсионные выплаты начнутся с 60 лет, то каковы бы ни были правила пенсионных отчислений в период жизни, понятно, что будет обеспечена экономия финансовых ресурсов при таком соотношении продолжительности жизни и пенсионного возраста по мужскому населению. В условиях общего старения населения и увеличения пенсионной нагрузки на одного работающего экономического агента эта экономия может быть существенной, причем увеличение возраста по выплате пенсии, скажем до 65 лет, способно увеличить эту экономию без изменения продолжительности жизни. Даже в случае высокой продолжительности жизни в среднем среди мужчин и женщин, увеличение пенсионного возраста способно снизить общую нагрузку по выплатам за счет продолжения работы той части населения, которая уже вышла бы на пенсию по прежнему пенсионному законодательству, либо даже вышла на пенсию по текущему законодательству, установленному сроку, но продолжает работать, создавать доход, часть которого тратится на выплату пенсии таким агентам одновременно с заработной платой. Таким образом, здесь явно присутствует финансовая (бюджетная) задача и изменения пенсионных институтов связано именно с этим.

Другая цель может состоять в том, что необходимо изменить правила комплектования величины пенсии и ее выплаты в связи с тем, что структурная неэффективность экономики не позволяет рационально использовать «пенсионный» ресурс. Действительно, правила отчисления части дохода и его сбережения на будущую пенсию определяют будущую величину пенсионных выплат. Однако аккумулируемый пенсионный финансовый ресурс не консервируется на неких счетах, а распределяется в экономике посредством пенсионных фондов или иных финансовых институтов. В зависимости от эффективности экономики, использования этих финансовых ресурсов оцениваются возможности будущих выплат. Законодательство страны может обязывать правительство в любом случае выплачивать пенсию не ниже установленной величины, т. е. вне зависимости от того, какой эффект ожидается от использования «пенсионных» сбережений. Если этот эффект положительный, то величина пенсии может увеличиваться пропорционально назначенной пенсии для каждого агента. А вот назначение пенсии также подчиняется правилам. В частности, пенсия назначается, но установленному трудовому стажу, величине получаемой заработной плате и плюс та накопительная часть, т. е. изъятие дохода в процессе жизни и работы агента, который был аккумулирован на пенсию (пенсионные отчисления от заработной платы). Следовательно, сдерживание роста заработной платы автоматически сдерживает накопительную часть пенсии.

Безусловно, существует проблема установления минимальной пенсии — каким должен быть критерий? Должна ли пенсия позволять пенсионеру посещать театры, концерты, отдыхать, путешествовать, смотреть мир, или же она только должна позволять потреблять определенный набор товаров, питательных веществ согласно стольким то калориям в день, без возможности покупки одежды определенного качества, а только лишь пониженного качества. Иными словами, должно ли окончание жизни происходить по пониженному качеству и сдержанно, без каких-то затрат, либо окончание жизни должно финансироваться по самым высоким расценкам? Экономическая наука здесь не может дать объективного ответа. Скорее всего, ресурсы ограничены возможностями работающей части общества, т. е. наиболее активными агентами, которые за период своей трудовой деятельности должны создать запас, обеспечивающий старость. Но если это так, то это уже сформированная, причем в основном формальными нормами, а не традициями (хотя отголоски традиций здесь можно наблюдать) институциональная структура.

Почему они должны думать о старости, ведь далеко не каждый до нее доживет, более того, достигнув пенсионного возраста, некоторые будут продолжать работать, какой бы возраст ни был установлен, а некоторые нет, причем не работающие пенсионеры проживают на пенсии разное время. Интервал жизни на пенсии у каждого агента свой. Почему же они должны оценивать будущее и обеспечивать запас на это будущее, не представляя, что их ждет, просто объективно не имеющих возможности оценить это будущее никакими методами. Поэтому они не могут ничего знать и о величине запаса, который понадобится. Интересен также аспект, связанный с тем, должна ли отличаться пенсия и на сколько для лиц, имеющих высшее образование и без него, имеющих ученую степень и звание и т. д. Подразумевается, что пенсия должна зависеть не только от стажа работы и текущей заработной платы работника, но и от уровня его квалификации, общественных заслуг, а это потребует дополнительного ранжира, причем с привязкой к финансовым коэффициентам или начислениям. Если общество стареет, и чисто агентов-пенсионеров растет, то соответствующим образом изменяется совокупный спрос, который в сильной степени зависит от дохода, получаемого агентами, а в данном случае доходом является лишь пенсия, и (или) личные сбережения.

Таким образом, вся институциональная система, обеспечивающая пенсию и старость агентам, по существу есть система формирования будущего совокупного спроса в макроэкономике. Можно принять критерий, что средняя пенсия в стране не должна быть ниже 2/3 или ¾, или ½ средней заработной платы, но опять же какую цифру из трех названных выбрать и почему тогда не равна средней заработной плате по стране? Выбор этой цифры должен иметь научное обоснование, но существует ли научное обоснование такой цифры, возможно ли оно? За выбором данной цифры стоит величина расходов на пенсии в соответствии с теми институтами, которые регулируют процесс начисления и выплаты пенсий. Можно исходить из оценки величины потенциального совокупного спроса, точнее, той его части, которую создают пенсионеры. Причем эта часть может быть довольно значительной и в стареющем обществе определяющей спрос. Исходя из долгосрочных макроэкономических задач, данный критерий будет действовать. Но быстро изменять его вряд ли целесообразно и необходимо, поэтому его нельзя рассматривать как параметр управления. Иными словами, пенсионная система как институциональная система должна быть спроектирована на длительный период, сразу ориентируясь на демографические изменения, уровень жизни в стране и пенсионеров, характеристики совокупного спроса, потребления, сбережений, состояние финансовых институтов и общую экономическую эффективность, сильно влияющую на возможности рационального использования пенсионных отчислений и ресурсов пенсионных фондов. Конечно, важно анализировать альтернативные организационные решения пенсионным фондам, которые в последние десятилетия стали, по сути, инвестиционными фондами и (или) сберегательными банками.

Тем самым в экономике присутствуют подсистемы или сферы деятельности, для которых по объективным обстоятельствам и в силу природы этих сфер постоянные институциональные изменения просто расшатывают систему, понижают ее организационную эффективность и возможности функционирования и развития. Кроме того, правила в рамках таких подсистем ориентированы на будущее, что также накладывает ограничение в виде обеспечения стабильности и конкретности в следовании этим правилам. Кстати, девиация в рамках пенсионного законодательства резко и быстро пресекается, поскольку и управления социальной защиты населения и пенсионные фонды осуществляют своеобразное принуждение к его исполнению, сами подотчетны контрольным органам и несут уголовную ответственность за допускаемые нарушения или растрату этих финансовых средств.

В институциональном пространстве имеются зоны, где действуют только формальные нормы, а неформальные — слабы или отсутствуют и, собственно, слабо влияют на действие основных формальных норм. При этом формальные правила могут далеко выводить экономику от области стабильного функционирования даже при слабом действии неформальных норм и отношений. Это определяет характер институциональных изменений, связанных не со снижением неопределенности, трансакционных издержек, структуризацией обменов, а с повышением издержек, неопределенности и дезорганизацией обменов либо демотивацией агентов, с возникновением контрпродуктивных моделей экономического поведения.

Когда правительства стимулируют развитие техники и технологий, регулируют секторы промышленности с тем, чтобы стимулировать инновации и повышать общую конкурентоспособность, то в силу вступают условия, воспроизводимые соответствующими правилами, определяющими научнотехническую, производственную деятельность, прикладные НИОКР, т. е. задающие мотивы и стимулы такой деятельности, позволяющие коммерциализовать полученный результат, даже с учетом того, что определенная доля прикладных изысканий может быть убыточна. В России, например, к настоящему моменту, сложились следующие условия, определяющие специфику и содержание инновационной деятельности, а также формирующие правила, определяющие инновации.

• 1. Состояние инженерно-технических кадров. Подготовка инженера после вуза минимум 2−3 года, ведущего инженера до пяти лет. Если инженеры приходят на предприятие только через службу занятости по системе так называемых «общественных работ», с минимальным размером оплаты труда (менее 4 тыс. руб.) на три месяца, то проблематично говорить о наличии системы воспроизводства инженерных кадрах и удовлетворении потребности в них. По истечении трех месяцев они покидают предприятие и приходят новые — происходит своеобразная ротация. Статистически для отчетов Правительства РФ «гасится» безработица. Руководитель предприятия объявляет четырехдневную неделю и тогда получает квоту на общественные работы (на пятницу), до трети численности с минимальным размером оплаты труда. По таким правилам организуются так называемые общественные работы.
• 2. Объем НИОКР и правила их проведения — основа инновационной деятельности и технологического развития экономики. Если в экономике на фирмах происходит сокращение инженерно-технического персонала и этот процесс ничем не компенсируется, то фактически происходит уничтожение «мозга» фирм. Тогда возникает необходимость расширить НИОКР и не только по финансированию и кредитованию (специальный кредитный режим под НИОКР), но и за счет облегчения патентования и создание стимулов (сейчас нет условий и выгод от НИОКР) для такой деятельности.
• 3. Информация — как основа развития технологий. Создан миф об отсутствии идей, проектов в России, технологий базовых и широкого применения для обоснования заимствования. Китай до сих пор собирает «сливки» с уничтоженных научных институтов России, абсорбируя созданные ими технологии, которым нет основы для применения в России.

Например, установка для рафинирования ниобия электронно-лучевым способом, технология алюмотермии, технология термодиффузионного цинкования (российская против израильско-бельгийской).

• 4. Нарушение инвестиционного процесса, изношенный капитал, отсутствие должного объема внутренних инвестиций, иностранные же компании инвестируют только за пакеты акций, участие в советах директоров или приемлемую норму прибыли, которая вывозится за рубеж.
• 5. Поиск запасных частей уровня изготовления середины 1980;х гг. - яркий пример институционализации низкого технологического уровня российской промышленности и экономики в целом («переделка», «ремонт», «латание дыр» становятся главными тактическими действиями отечественных предприятий). Фактически формируются неформальные нормы типа «переделка», «ремонт», «латание дыр», образующие своеобразные модели поведения и функционирования фирм.
• 6. Импорт оборудования — «сыр в мышеловке» , институционализирует отсталость, увеличивает издержки на обслуживание и взаимодействие в несколько раз. Например, швейцарский станок, бывший в употреблении, не могут запустить в России по причине отсутствия специалистов и технологических трудностей использования в рамках сложившейся культуры производства, чистые комнаты в Воронеже и Зеле

нограде (когда части технологических систем не стыковались и цеха не могли выйти на проектную мощность выпуска годных изделий). Обновление оборудования в российском high tech идет за счет покупки иностранных систем управления.

• 7. Существует особый тип инновационного продукта, который обществу приносит больше выгод, чем частному агенту, большой срок окупаемости, либо окупаемость не представима в финансовых показателях. Например блага, имеющие большую социальную и экологическую полезность. Финансовая эффективность не совпадает с социальной и является по существу «блокатором» таких инноваций. Например, атомная энергетика (станции) окупаются до 200 лет, но они построены и работают. Австралия и Германия — экологическое энергообеспечение жилых домов (институциональнотехнологический мультипликатор, законом устанавливаются требования — стандарты к жилью с энергообеспечением на фотоэлектрических преобразователях).
• 8. Отсутствуют должные правила стимулирования за экологическую и социальную эффективность. Эти виды эффектов не превращаются в деньги по причину трудностей в измерении и законодательно не закрепляются стимулы.

Таким образом, есть целые группы инноваций нерыночной реализации, где главная стимулирующая роль должно отводиться государству.

Государство может превзойти свою компетенцию. Когда при замене лампочек в России, ввели запрет на производство стандартных лампочек, которые лучше по качеству, удобнее в использовании и значительно приемлемее по цене. Цена па новые лампочки не снижалась, качество было не высоко, а заводы по производству старых лампочек увеличили свое производство за счет переориентации ажиотажного спроса на надежные лапочки по меньшей цене.

9. В силу «институциональной» чехарды в России возникла тенденция размещения наукоемких производств вне России, даже если имеется российский патент (пример технологии очистки и получения «солнечного кремния» с полным циклом производства — выгодно размещение в Беларуси или Прибалтике, но не в России). Причина сводится к состоянию производственной инфраструктуры, законодательной базы России, в совокупности определяющие институциональную среду.

Таким образом, существуют факторы, задающие характер и частоту институциональных изменений, а возникающие новые процессы, мотивации, стимулы, также формируют влияние и выступают институтами относительно инноваций и инновационной деятельности агентов. Тем самым возникают те или иные модели поведения экономических агентов. Важность перечисления этих факторов состоит в том, что стимулирование той или иной модели развития, предполагающей воспроизводство определенных стимулов или базирующейся на конкретных мотивах, предполагает элиминирование негативных факторов-условий и поощрение позитивных. Следовательно, для организации инновационного типа экономического роста потребуется концентрировать инженерные кадры, НИОКР, использовать информацию, импортозамещение, а также вводить институты, привлекающие в экономику новые решения и комбинации.

В области трудовых отношений в России сложилась не просто антиинновационная структура, которая не стимулирует интеллектуальный труд, не отмечает, не возвышает социально значимый результат, а система, которая направлена против продуктивной деятельности и развития производства в своей основе. Изношенный капитал очень дорого стоит, он явно переоценен, хотя на стадии приватизации был специально недооценен для приобретения собственности за бесценок с последующим ростом цены на нее с целью увеличение дохода от полученной задешево собственности. Тем самым, в России периоды недооценки и переоценки капитала сменяют друг друга, о приближении к реальной его стоимости говорить не приходится. Вместо инвентаризации материально-технических активов и производственного аппарата, в 2010 г. проводится перепись населения, чтобы обосновать изменение тенденции депопуляции, сохраняющейся на протяжении всех 1990;х и 2000;х гг. Именно производство, производительная деятельность, творчество, имеющее отдачу внутри страны и за рубежом (наука, искусства, образование, медицина, технологии, культура) могут изменить эту тенденцию депопуляции.

Демографические программы, в том числе поддержки материнства и детства, способны только осуществить коррекцию на какое-то время. Об этом же говорят и цифры по России, где рождаемость действительно возросла в силу действия материальных стимулов, причем коснулась она только бедных слоев населения или людей со средним достатком, а вот показатели смертности практически не изменились за десятилетие 2000;х гг. Низкая официальная заработная плата, которая имела тенденцию к снижению в период кризиса 2008−2009 гг., демонстрирует явную недооценку фактора производства «труд», блокируя наращение интеллектуального капитала в промышленности и его использование. Кроме того, добыча ресурсов в северных районах страны, высокие издержки и капиталоемкость добычи и производства, увеличивают затраты на этот процесс, так что в дальнейшем создается перекос по структуре затрат, в которой труд занимает маленькое место, а ресурсная часть затрат — основное место. Структура затрат и соотношение стоимости капитал-труд, определяют экономическое развитие России последнего времени. Вводимые институты закрепляли негативное соотношение по названным параметрам — факторам производства. На мой взгляд, представители институционального анализа должны исходить не из абстрактных схем функционирования институтов и эффектов с ними связанных, а изучать взаимосвязь и влияние, которое оказывают институты на факторы производства — движущие силы развития, а именно: капитал, труд, технологии, информацию, принятие решений, ресурсы. Насколько общество эффективно распоряжается элементами национального богатства и, за счет каких источников пополняет какие-то элементы, а какие-то безвозвратно теряет.

Если заработная плата формируется из оклада и надбавок к нему, а в процессе кризиса надбавки все сокращаются, но заработная плата остается неизменной, то это профанация, так как реальная заработная плата, т. е. получаемый на работе доход агента в абсолютном виде сокращается. Производимые для статистики институциональные махинации не могут исключить факта абсолютного сокращения получаемого дохода в виде заработной платы. Если налог на доходы физических лиц составляет, скажем, 26%, а налог на прибыль 22%, то с точки зрения налоговых институтов большее бремя приходится на заработную плату, тот параметр, которые в структуре затрат самый незначительный, имеет тенденцию к сокращению. В итоге ресурсы «вымываются» в сторону собственника, выгодно занижать заработную плату. Тем самым подобные целевые установки и институты формируются исходя из общей парадигмы, что необходимо развивать институт частной собственности, который должен приносить больший доход, концентрацию капитала, реинвестирование прибыли. Что в отдаленной перспективе будет, согласно такой парадигме, увеличивать рабочие места, и повысит заработную плату. На самом деле, ничего подобного не происходит, и снижение налогов при рецессии — это инструмент обогащения богатых или поддержки их благосостояния, явно не в пользу бедных и исполнителей (не собственников).

Казалось бы, при рецессии необходимо стимулировать совокупный спрос, т. е. увеличивать заработную плату, личный доход, но снижение налогов, как правило, сопровождающееся сокращением социальных программ и бюджетных расходов, отнюдь не направлено на стимулирование совокупного спроса за счет широкой потребительской массы экономических агентов. Оно увеличивает прибыль, а указанные налоговые ставки, судя по величинам, также способствуют такому же положению вещей — прибыль выгодно увеличить, а заработную плату нет. Таким образом, формируется институциональный источник недооценки квалифицированного труда, разрушаются точки приложения интеллекта, а структура затрат наносит по такой неэффективной системе стимулов последний удар. Часть прибыли присваивается новыми капиталистами (вывозится из страны, расходуется на личные потребительские цели в точном соответствии эффекту демонстрационного подражания и потребления Т. Веблена), часть — используется на замену изношенного и ставшего дорогим. Налоговая нагрузка распределена так, что выгодно стимулировать заработную плату на макроэкономическом уровне, но микроэкономический уровень имеет мотивы только связанные с прибылью, а не заработной платой. С капитала же налоги вообще не велики, ибо процентные ставки в среднем остаются высокими, причем реальное состояние основного капитала таково, что он столько реально не стоит и такой доход приносить не может, что выражается и в реальной рентабельности всех производственных подсистем экономики.

Подводя итог, хочется отметить, что институциональные коррекции экономической системы России телеологического характера сталкиваются с ограничениями, устанавливаемые неформальными институтами генетической природы, причем неформальные институты имеют отнюдь не длительную историю. Многие из них возникли исключительно под воздействием формальной институциональной трансформации как своеобразный ответ на нее.

Спор между экономической теорией и практикой (прикладной экономикой), экономической политикой, должен быть снят, поскольку невозможно получить «непрактичную» теорию, она всегда, если претендует на адекватность должна формулироваться исходя из фактов жизни, и быть направлена на то, чтобы устанавливать и объяснять эти факты и развитие экономики. Только в этом случае можно надеяться па необходимый уровень адекватности теории, а принимаемых на ее основе рекомендаций и решений — требованиям и ожиданиям жизни, т. е. потребностям агентов, демонстрирующих высокий уровень адаптивной эффективности. Отсутствие такой адекватности и адаптивной эффективности означает наличие дисфункции знания и экономики.