Теория моральной проницательности

Понятие эвдемонии занимает центральное место в этической концепции Аристотеля. Эвдемония предполагает конечность и самодостаточность. Понятие конечного подразумевает нечто предшествующее, понятие же самодостаточного предшествующего не требует. Включение данных двух терминов в понятийный аппарат необходимо по двум причинам. Во-первых, это помогает осмыслить Аристотелево определение «последнего конечного». Во-вторых, с введением понятия эвдемонии в данных его аспектах появляется возможность рассмотреть проблему морального выбора. Выбор действия «ради себя самого» и выбор «ради эвдемонии» соотносится сложнее, чем два совершенно различающихся понятия.

Указывается на аналогичное соотношение понятий творчества и деятельности у Аристотеля, причем отмечается, что в случае деятельности является целью сам «хороший образ действия». Отсюда делается вывод о тождестве в сфере нравственных поступков понятий «эвдемония» и «хороший образ действия», причем последние механически включаются в эвдемоническое состояние.

Понятие нравственной добродетели рассматривается в соотношении с нравственной справедливостью. Справедливость в области морали идентична нравственной добродетели, если последняя предполагает наличие других лиц. Когда же субъект действия рассматривается вне его отношения к другим лицам, речь может идти только о нравственной справедливости, т. е. нравственная справедливость является лишь одним из аспектов, ветвью добродетели в целом.

Прекрасное действие состоит в распределении природных благ на основе объективного критерия. Действия добродетельного человека не только должны совершаться по типу деятельности, но человек должен еще быть способен оправдать свои действия посредством отношения их к прекрасному. Действия в соответствии со здравым смыслом относятся к рациональной деятельности. Философу представляется проблематичным вопрос об отношении последнего понятия к «нравственно прекрасному поступку». Аристотель советует поступать нравственно прекрасно, а в остальном посвятить себя «действию в соответствии со здравым смыслом». Если счастье человека состоит только в действии в соответствии со здравым смыслом, то нравственно прекрасный поступок имеет ценность лишь как средство для такого действия. Каждое из данных двух понятий само по себе также может обладать автономной эвдемонической ценностью. Для решения дилеммы привлекаются понятия мудрости и моральной проницательности.

Мудрость определяется Аристотелем как состояние ума, упражняющегося в действии в соответствии со здравым смыслом. Проницательностью называется «когнитивный дубликат нравственной добродетели, рассматриваемый как некоторое эмотивное состояние» .

Понимать Аристотелеву фразу «Мудрость творит эвдемонию» нужно в том смысле, что мудрость является одним из элементов, составляющих эвдемонию. Мудрость творит эвдемонию не в творческом смысле (подобно тому, как врачебное искусство помогает здоровью), а в смысле практическом. Понятие проницательности в его отношении к понятию эвдемонии выступает как в практическом, так и в творческом смыслах.

Проницательность обладает «творческим смыслом» в том понимании, что она может творить мудрость. Нравственно прекрасные поступки создают действие в соответствии со здравым смыслом, а проницательность творит мудрость.

Аристотель считает, что нравственная добродетель приобретается привычкой. Можно разделить понятие «привычка» как нерациональный процесс, включающий состояние желания, и нерациональное когнитивное состояние (способность перцепции) и выделить у Аристотеля различные типы перцепции: 1) низкий уровень универсальной перцепции; 2) имплицитный уровень перцепции (возможность случайного участия объектов перцепции в решении проблемных ситуаций); 3) эксплицитный эмпирический уровень; 4) высший уровень эксплицитной перцепции — рациональный.

При помощи современного понятийного аппарата дается определение проницательности как рационального когнитивного состояния. Проницательность, однако, предполагает наличие: 1) когнитивного нерационального нравственного состояния, которое приобретается привычкой; 2) состояния желания, которое не связано с рациональным пониманием, являющимся составной частью моральной проницательности.

Указывая на то, что понятие «проницательность» предполагает и нерациональное когнитивное состояние, следует иметь в виду и способность ее определять цели и находить средства к их достижению. Рассудительный человек характеризуется: 1) рациональным процессом поиска правильного образа действия; 2) способностью не только предполагать, но и правильно рассуждать о выборе правильного образа действия; 3) правильным пониманием цели. Объектом поиска рассудительности являются средства, необходимые для осуществления цели.

Проницательность — более универсальное понятие, чем рассудительность в том смысле, что проницательность позволяет безошибочно выбирать общий правильный образ действия в данной конкретной ситуации. Проницательность всегда будет истинна, даже если рассудительность не сможет решить, что нужно делать.

Проницательность предполагает универсальное эмпирическое значение, которое может быть сформулировано в рациональных терминах, при помощи рассудительности. Сама проницательность есть особый вид перцепционной деятельности. В этом аспекте она соотносима с умом, так как оба понятия затрагивают уровни, лежащие выше или ниже области научного знания, или области логоса, т. е. знания, выраженного рациональными терминами.

Проницательность является состоянием души, содержащим уже сформулированное универсальное понимание добра. Она рационализирует состояния желания агента действия и другие нерациональные состояния для подведения их под понятие эвдемонии. Проницательность позволяет обнаружить (через рассуждение) нужный путь поведения в еще не ясных ситуациях, так как предполагает состояние желания и носит мотивационный характер.

Касаясь вопроса нравственной ответственности в этической концепции Аристотеля, будем опираться на натуралистическое осмысление понятия нравственного состояния, считая нужным рассматривать нравственные состояния как имеющие основу в природе. Взрослый человек отвечает за свои поступки в том смысле, что он ответствен за понимание того нравственного состояния, которое является причиной этих поступков. Взрослые люди отвечают за понимание своего нравственного состояния вследствие того, что на определенном этапе жизни у них появляется способность, требующая от них быть совершенно дурными или хорошими.

Взрослые люди должны знать, что при данном характере их поступков они станут определенным типом личности. Следовательно, если они упорствуют в своем типе поведения, то это значит, что они хотят стать определенным типом личности. Поступки, вытекающие из нерационального нравственного состояния, произвольны не в полном смысле. Полностью произвольны лишь поступки, исходящие из рационального нравственного состояния.

Указывая на возможность иных толкований текстов Аристотеля, можно считать, что основным признаком проявления истинной моральной ответственности человека является его способность соотносить свое нравственное состояние с понятием эвдемонии. Только при этом условии можно рассматривать человека как личность, как существо с собственным пониманием добра и зла.

Аристотелевская этическая традиция предполагает соотнесенность этоса отдельного человека с полисом граждан и укорененность в нем. Процесс формирования личности разворачивается в контексте традиций, которые индивид, как и другие люди, принимает. Самоидентификация личности несет на себе печать коллективной самоидентификации, тем самым жизнедеятельность индивида включается в более общие жизненные взаимосвязи. С точки зрения блага, жизнь, хорошая для индивида, затрагивает общие жизненные формы социума. Тот, кто ясно хочет представить себе свою жизнь в целом, обосновать жизненно важные ценностные ориентиры и удостовериться в самотождественности, действует всегда в горизонте истории жизни. Индивид ответствен за реализацию своего жизненного проекта в горизонте привычного этоса.