Теория социального пространства пьера бурдье

Самой выдающейся фигурой в мировой социологии последних нескольких десятилетий считается Пьер Бурдье (1930−2002). Он проделал творческую эволюцию от философии к антропологии, а затем к социологии. Центральные идеи его теоретической концепции — социальное пространство, поле, культурный и социальный капитал, габитус. Важное значение имеет этическая сторона учения и стремление построить справедливое, основанное на республиканских ценностях общество.

В творческом арсенале П. Бурдье 26 монографий и десятки статей по методологии социального познания, стратификации общества, социологии власти и политики, образования, искусства и массовой культуры, этнологии^[1]. Его произведения переведены на все европейские языки. По силе воздействия на свою эпоху П. Бурдье сравнивают с Ж.-П. Сартром и считают самым крупным социологом современности.

Бурдье Пьер (Bourdicu) (1930−2002) — французский социолог, философ, культуролог. Родился в деревне на границе с Испанией, в семье почтового чиновника. Закончив в 1955 г. Высшую педагогическую школу, преподавал философию в лицее Мулена, в 1958 г. уехал в Алжир, где продолжил преподавательскую работу и начал социологические исследования. Из Алжира переехал в Лилль, а потом в Париж, где в 1964 г. стал директоромисследователем в Высшей практической исследовательской школе. В 1975 г. основал и возглавил Центр европейской социологии, а также журнал «Ученые груды в социальных науках», который наряду с «Французским социологическим журналом» считается ведущим социологическим изданием Франции. В 1981 г. выбран действительным членом Французской академии и стал заведующим кафедрой социологии в Коллеж де Франс. Похоронен на кладбище Пер-Лашез.

Эпистемология познающего субъекта

В его методологии используются два принципиальных подхода: 1) структурализм — в социальной системе существуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли людей, но способные стимулировать те или иные их действия и стремления; 2) конструктивизм — действия людей, обусловленные жизненным опытом, процессом социализации, формирующие «социального агента как истинно практического оператора конструирования объектов». При этом первый подход тяготеет к макро-, а второй — к микроанализу. Макроподход выражен общественно-экономической формацией Маркса, а микроподход — понимающей социологией и теорией социального действия Вебера.

Бурдье стремился к определенному компромиссу, желая преодолеть противоречие между макрои микроанализом, между структурой и индивидом, дуализм объективизма и субъективизма. Поэтому его методологию называют интегральной (интегралистской) социологией, которая сочетает подходы и приемы из области антропологии, истории, лингвистики, политологии, философии и культурологи. В предметное поле его исследований попадают крестьянство, журналистика, безработица, университет, право, наука, семья, классы, религия, политика, спорт, жилище и др.

Социальное познание, согласно П. Бурдье, занимает пограничное положение между двумя мирами — сакральным и профанным, профессиональным и обыденным. Надстраиваясь над здравым смыслом «вторым этажом», социологическое познание есть не что иное, как «построение построений» или, другими словами, конструкция второго порядка, в основе которой лежат конструкции первого порядка, ежедневно создаваемые акторами на социальной сцене^[2]. Представления здравого смысла проникают в науку и становятся категориями социологического мышления. Вот почему социолог смотрит на мир «замутнено» — через призму тех и других единиц знания.

Социальная наука, полагает французский мыслитель, должна принимать во внимание не только саму реальность, но и того, кто ее воспринимает, описывает, изучает. А тот, кто изучает реальность, участвует в ее конструировании, изменении, т. е. занимает активную жизненную позицию. Часто именно социологи и философы возглавляли демонстрации протеста и поднимали людей на революцию.

Социологический практикум

Представителей гуманитарных дисциплин — социологов, историков, политиков, журналистов — П. Бурдье называет «профессионалами объяснения и публичного выступления»^[3]. Наверняка у него были на то основания. Как вы думаете, какие?

Но только социологи употребляют категории здравого смысла, стереотипы и понятия, навязываемые СМИ, в качестве научного аппарата. Эти понятия отражают политическую борьбу всевозможных сил и группировок, конкуренцию интересов. У социолога они служат результатом активного участия в общественной жизни, включая его обучение в университете. В итоге язык социологического описания не может быть нейтральным. Исследователь обязан отдавать себе отчет в произвольном характере социологических категорий и не принимать их как очевидность^[4].

Социологу часто кажется, предупреждает П. Бурдье, что, получив эмпирические данные, добытые честным путем с применением всех правил научного метода, он создал объективную картину мира. Па самом деле он лишь зафиксировал собственное отношение к нему. Не следует забывать, что социолог, как любой другой представитель политического или культурного поля, всего лишь «игрок». Отсюда следует принципиально важный вывод — не отождествлять точку зрения наблюдателя и точку зрения «игрока» .

Для самоочищения у социолога есть несколько интеллектуальных процедур, которые он должен применять, когда строит программу своего исследования. Прежде всего социолог обязан рефлексировать над природой употребляемых понятий, объективировать условия их возникновения и социальный контекст применения. Только проведя подобную методологическую объективацию, т. е. избавившись от своих субъективных впечатлений и оценок, социолог вправе надеяться на то, что его научный аппарат минимизирован от политического или обыденного влияния. Социальные науки, по мнению П. Бурдье, имеют исключительную «привилегию использовать собственные интеллектуальные инструменты как рефлективные инструменты» объективации^[5], т. е. очищения своего концептуального языка от чужеродных элементов — терминов повседневного языка и категорий других наук.

Социологический практикум

Процедура объективации социологического знания Пьера Бурдье в чем-то, а быть может во многом, напоминает требование Макса Вебера воздерживаться от субъективных оценок при организации социологического исследования и интерпретации его результатов.

Вам необходимо провести обстоятельное расследование данного вопроса, написав письменную работу на 5−7 страниц.

П. Бурдье описывает технологию объективации следующим образом. «На первом уровне необходимо объективировать взаимные позиции интервьюера и респондента в социальном пространстве», т. е. установить различия между ними в социальном, культурном и языковом отношении, поскольку расхождение языка анкеты и языка ответов на нее могут привести к явным или скрытым искажениям. На втором уровне «необходимо проанализировать социальные принуждения, влияющие па автора анкеты уже в силу его собственной позиции в пространстве своей дисциплины», в частности приверженность социолога той или иной методологической традиции, школе, направлению, наличие социального заказа на исследование и т. п. На третьем уровне надо осознать расхождение между программными вопросами и формулировками анкетных вопросов. Такой вопрос, как «Существуют ли социальные классы и сколько их?», нс должен задаваться человеку с улицы, поскольку он является программным и должен решаться самим ученым. На языке Бурдье он «является парадигматическим примером схоластической склонности; он навязывает опрашиваемому проблемы спрашивающего»^[6].

Социологический практикум

Найдите в литературе примеры социологических опросов с формулировками анкетных вопросов и проведите их анализ по предлагаемой П. Бурдье схеме.

По ту сторону теоретических схем, используемых наукой, лежит «социологический здравый смысл», считает П. Бурдье. Он признавался, что не верит в добродетели здравого смысла и ясности; здравый смысл, который вещает простым и ясным языком очевидного, создает иллюзию простоты и доступности, подстрекая политиков на манипулирование общественным мнением. «Игры» с социальной реальностью и здравым смыслом социолог может проиграть, целиком доверившись им и позабыв правила научного метода. Если социолог не видит объективной природы вещей, не может очистить их от человеческих мнений и оценок, он превращается в производителя «мнения о мнениях» (account of the accounts), поскольку замыкает себя рамками опросной социологии.

Конечно, социолог не может всю жизнь просидеть в башне из слоновой кости, стараясь держать руки в стерильной чистоте. Он может и должен быть политически ангажирован, защищая высокие нравственные ценности и общечеловеческие идеалы, утверждает П. Бурдье^[7]. Ангажированность обозначала у П. Бурдье любое участие социолога в политической деятельности. Не важно, было оно позиционным или оппозиционным. В работе «Мужское господство»^[8] П. Бурдье на примере гендерных исследований показывает, как хорошие знания и политическая ангажированность ведут к слабым результатам, воспроизводящим политизированный здравый смысл.

Если биологи открыли новое вещество, опасное для жизни, они обязаны предупредить об этом общественность. Иногда не выступать в прессе, не возмущаться или не заявлять свою позицию, организуя протестные движения против или в защиту чего-то, для ученого является преступлением. Всем известно Пагуошское движение ученых, выступающих за мир, разоружение и международную безопасность, за предотвращение мировой термоядерной войны и научное сотрудничество.

Миссия социолога, несмотря на его политические пристрастия и социальную ангажированность, — не предписывать, а описывать устройство социального мира. Свои знания и умения он должен направить на разоблачение форм и механизмов социального господства. Важнейшая функция социолога — разоблачительная: социологические знания срывают покров с социальных по форме, но всегда исторически произвольно учрежденных механизмов господства. Эмпирические результаты его исследований становятся аргументами и еще одним видом оружия против несправедливости. Разумеется, проводя свои исследования, социолог обязан соблюдать все требования научного метода.

Социолог не может стоять вне определенной системы ценностей. От его нравственной позиции зависит то, каких научных успехов он добьется и какое влияние на общество сможет оказать.

• [1] Издано на русском языке: Бурдье П. Социология политики. М., 1993; Его же. Социология политики. М., 1993; Его же. Начала. М., 1994; Его же. Структуры, Habitus, Практики // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск, 1995; Его же. За рационалистический историзм // Социо-Логос постмодернизма. М., 1997; Его же. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии.

  .

  1998. Т. 1. № 2; Его же. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика. М., 1999. С. 125−166; Социология и демократия // Поэтика и политика. М., 1999. С. 119−124; Его же. Поле литературы // Новое литературное обозрение. 2000. № 45. С. 22−87; Его же. Практический смысл. М., 2001; Его же. За ангажированное знание // Неприкосновенный запас. 2002. № 5 (25); Его же. Опыт рефлексивной социологии // Теоретическая социология: Антология: в 2 ч. М., 2002; Его же. О телевидении и журналистике. М., 2002; Его же. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. Т. 3. № 5. С. 60−75; Его же. Политическая онтология Мартина Хайдеггера. М., 2003; Его же. Различение: социальная критика суждения // Экономическая социология. 2005. Т. 6. № 3.

  С. 26; Его же. Социология социального пространства: в 2 т. М., 2005.

• [2] См.: Бурдье П. Начала. Choses dites / пер. с фр. Н. А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1994. С. 183−184.
• [3] Бурдм П. О телевидении и журналистике. М., 2002. С. 123.
• [4] Подробнее см.: Добренькое В. И. Ценностно-ориентированная социология: проблемное поле постнеклассической социологии. М.: Академический Проект, 2011.
• [5] См.: Бурдье П. Введение в социологию социальных наук: объективация субъекта объективации // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. № 5. Т. 7. С. 9.
• [6] Бурдье П. Введение в социологию социальных наук: объективация субъекта объективации. С. 11.
• [7] См.: Бурдье П. За ангажированное знание // Неприкосновенный запас. 2002. № 5 (25).
• [8] См.: Бурдье П. Мужское господство / пер. с фр. Ю. В. Марковой // Его же. Социальное пространство: поля и практики. М.: Институт экспериментальной социологии. СПб.: Алетейя, 2005. С. 286−364.