Будущее шаманизма. 
Религиоведение

У шаманизма сегодня сложная ситуация. Ему угрожает опасность на его же испокон веков родных землях, и, гем не менее, он становится все более популярным — даже чрезмерно — на Западе.

Какое будущее уготовано этой древнейшей традиции, какая судьба ее ожидает? На родных для шаманизма землях возможны, по-видимому, четыре пути развития ситуации. Среди все реже встречающихся народностей, которых не коснулась индустриализация, шаманизм может остаться ведущим религиозным, медицинским и культурным источником. Он сохранится и даже будет процветать наряду с западной медициной и религией в молодых индустриальных странах. В таких государствах, как Корея и Непал, например, предусмотрительные шаманы тщательно отбирают себе клиентуру, оставляя тех, кто, по их мнению, поддается лечению, и отсылая более тяжелых пациентов к врачам. В других культурах шаманизм может, однако, полностью исчезнуть. Возможно, что в некоторых местах шаманизм может снова возродиться. Если он станет популярным на Западе, то почему он не может вновь появиться и стать популярным среди туземных народов, чьи прадеды были носителями этой традиции? Возможно, шаманизм способствовал бы устранению последствий, вызванных культурной дезинтеграцией, потерей смысла, ценностей и социальной сплоченности, излечению алкоголизма и многих психопатологий, порожденных современным образом жизни?

Такое возрождение могло бы произойти несколькими путями. Один из них — возникновение новых форм, вдохновляемых спонтанными шаманскими переживаниями, которые играли важную роль в XIX в. в возрождении танца духов — одной из основных религиозных традиций индейцев Северной Америки.

Другая возможность — открытие заново практик, которые либо постепенно забывались, либо были вытеснены в результате культурной репрессии. Возрождение традиции зимнего танца духов среди американских индейцев племени салиш служит тому хорошим современным примером. Те, кто участвует в таких танцах, менее подвержены депрессии, алкоголизму и другим проблемам, с которыми сталкиваются индейцы, усиленно пытающиеся адаптироваться к западному образу жизни. Насколько шаманизм способен выполнять подобные функции среди других народностей, покажет время.

Третий путь — обучение этой традиции людьми, находящимися за рамками нашей культуры. Поддерживаемый американцами Фонд шаманских исследований занимается такой деятельностью, но о результатах этой работы судить еще рано.

Время покажет, как долго будет сохраняться современный живой интерес к шаманизму на Западе. Для одних это просто преходящее увлечение. Для других — упорный поиск глубоких корней духовности, интерес к обычаям первобытных народов, тяга к традиции, почитаемой во всем мире. Представители Запада, число которых все время растет, используют шаманские техники, особенно шаманские путешествия, как для собственной пользы, так и для помощи другим. Для тех, кто практикует эту традицию, шаманские техники могут послужить хорошим средством познания и самоисследования, религиозной, духовной и творческой подпитки. Появляются художественные произведения, авторы которых черпают вдохновение в шаманизме. Шаманские техники взяты на вооружение психотерапевтами. Шаманские методы всегда использовались для разрешения психологических и психосоматических расстройств, в стрессовых ситуациях, против пагубных привязанностей и хронических физических болей. Исследователям предстоит выяснить, насколько эффективны эти методы.

Религиозные практики, соприкасаясь с новыми культурами, претерпевают изменения. Они неизменно приспосабливаются к новым культурным условиям, в той или иной степени сливаясь с преобладающими традициями. Шаманизм, по-видимому, не является исключением. Запад стал тем местом, где подробно изучаются многие мировые духовные и целительские практики. Следовательно, шаманизм может приспособиться как к западным технологиям, так и к незападным практикам. Некоторые практикующие уже говорят о пользе, которую им приносит сочетание шаманских, йогических и медитативных техник, а стереокассеты и наушники для использования их во время шаманских путешествий теперь доступны каждому. Не утихают, однако, споры о том, можно ли называть шаманские практики вне социального, культурного и мифологического изначального контекста.

Волна интереса к шаманизму и внедрение его техник на Западе делают возможным обстоятельное его изучение. Необходимость таких исследований становится насущной уже сегодня. Стремительная экспансия культуры передовых стран означает, что нужно сделать все от нас зависящее, чтобы не упустить возможности изучить шаманизм в его естественной среде.

В настоящее время психологические исследования практически не ведутся. Нам необходим психологический портрет шамана для того, чтобы определить те качества и характеристики, которым должен обладать настоящий профессионал для работы в этой области. Исследователям, сведущим в психиатрии, необходимы непосредственные наблюдения шаманского кризиса посвящения.

Очень важно проделать тщательный анализ психологических, физиологических и биохимических изменений, которые происходят у шаманов во время обучения, ритуалов, путешествий и психоделических переживаний. Было бы полезно получить аналогичные данные и о пациентах, также принимающих участие в ритуалах. Все это дало бы нам ключ к пониманию того, насколько эффективно шаманское целительство, как оно работает и могут ли пациенты вместе с шаманами входить в измененные состояния.

Особенно ценным могло бы стать изучение тех, кто обучался и шаманизму, и таким западным дисциплинам, как антропология или психиатрия. Чарльз Тарт указал на необходимость новых стратегий в исследованиях, изменяющих сознание традиций. Он настаивал на том, что нам нужны экспериментаторы — участники, йоги-ученые, как он их называет, хорошо владеющие как техниками изменения сознания, так и техниками тщательного самонаблюдения и анализа своих переживаний. Возможно, нам нужны и шаманы-ученые.

Не исключено, что западные технологии могут обогатить шаманизм. Например, дальнейшие исследования могут определить оптимальность музыкальных ритмов, тонов и частот для вызывания шаманских состояний и таким образом способствовать более глубоким, более мощным переживаниям у более значительного числа людей. Вопросов, конечно, много, работа предстоит немалая и нелегкая.

Очень важно также тщательно изучить шаманское целительство. Если шаманским техникам суждено занять свое место рядом с западными терапевтическими методиками, то на каком-то этапе они должны будут подвергнуться экспериментальной проверке. Мы уже отмстили, что склонность к самообману как у целителей, так и у пациентов, огромна. Самая беспомощная и даже вредная методика, если врач и пациент в нее верят, может показаться чудодейственной, по крайней мере на какое-то короткое время. Такова сила плацебо-эффекта. Поэтому недостаточно одного только впечатления, что шаманские или любые другие терапевтические техники срабатывают. Уверенность может дать только экспериментальная проверка в ходе тщательно контролируемых исследований.

Оценить все богатство, сложность и парадоксальность традиции шаманизма — задача далеко не простая. Ни один подход и ни одна точка зрения не смогут охватить эту проблему во всей ее полноте. Психологические изыскания, тем не менее, обеспечили взгляд на шаманизм в отличном от других подходов. Ясно только то, что делают шаманы. Обучение, которое они проходят, техники, которыми они пользуются, мифы, которыми они живут, кризис, с которым они вступают в противоборство, способности, которые они в себе развивают, состояния сознания, в которые они входят, переживания, которые у них при этом возникают, прозрения, которых они достигают, видения, которые встают перед ними, космические странствия, в которые они пускаются, методы лечения, к которым они прибегают, — все это теперь может быть истолковано в психологических терминах.

Многое, тем не менее, вокруг этой самой древней религиозной, мистической и психологической традиции остается окутанным тайной. Чем больше мы изучаем шаманизм, тем чаще он указывает на новые аспекты и возможности человеческого тела, ума и духа. С самых незапамятных времен дух шаманизма помогал, исцелял и учил человечество, и в этом он еще не сказал свое последнее слово.