Владимирский край в ХIV-XV веках

Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«ВЛАДИМИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ «

Кафедра «Отечественная история»

Реферат по дисциплине

«История и культура Владимирского края»

на тему:

«Владимирский край в ХIV-XV веках»

Выполнил: Попков Н.Н.

ст.гр. ЗАИСс-111

Проверила:

ст.пр.Кириллова Л.В.

Владимир 2012

План Введение

1. Борьба князей за великое Владимирское княжение.

2. Роль иконописцев Владимирского края в создании русской культуры.

3. Иван Калита — великий владимирский князь.

4. Крупнейшие монастыри на территории Владимирского края в XIV—XV вв.

Заключение

Список литературы Введение Владимиро-Суздальское княжество (или Ростово-Суздальская земля, как оно называлось раньше) занимало территорию в междуречье Оки и Волги, богатую плодородными почвами. Здесь к началу 12 в. уже сложилась система крупного боярского землевладения. Плодородные земли были отделены друг от друга лесами и получили название ополье (от слова «поле»). Несмотря на более суровый климат в сравнении с Поднепровьем, здесь удавалось получать сравнительно устойчивые урожаи, которые вместе с рыболовством, скотоводством, лесными промыслами обеспечивали существование.

Славяне здесь появились относительно поздно, столкнувшись преимущественно с финно-угорским населением. С севера в Волжско-Окское междуречье в IX — X вв. пришли ильменские словаки, с запада — кривичи, с юго-запада — вятичи. Отдаленность и изолированность предопределили более медленные темпы развития и христианизации здешних районов.

По своему географическому положению Владимиро-Суздальское княжество было со всех сторон защищено естественными преградами — крупными реками, топкими болотами и непроходимыми лесами. Кроме того, путь кочевникам в ростово-суздальские земли преграждали южнорусские княжества, принимавшие на себя основную тяжесть вражеских набегов. Процветанию княжества способствовал и тот факт, что в эти земли шел постоянный приток населения, бежавшего в леса то от половецких набегов, то от невыносимых поборов княжеских гридников. Немаловажным являлось и то обстоятельство, что в землях Северо-Восточной Руси пролегали выгодные торговые пути, важнейший из которых — Волжский — связывал княжество с Востоком. Именно экономические факторы в первую очередь способствовали возникновению здесь сильного боярства, которое подталкивало местных князей к борьбе за отделение от Киева.

Князья довольно поздно обратили свое внимание на Залесский край — престолы в здешних городах были малопрестижные, уготовленные для младших князей в роду. Лишь при Владимире Мономахе, на излете единства Киевской Руси, началось постепенное возвышение Северо-Восточных земель. Исторически сложилось так, что Владимиро-Суздальская Русь стала наследственной «отчиной» Мономаховичей. Между здешними землями-волостями и потомками Владимира Мономаха установились прочные связи, здесь раньше, чем в других землях, привыкли воспринимать сыновей и внуков Мономаха как своих князей.

Приток наследия, вызвавший интенсивную хозяйственную деятельность, рост и возникновение новых городов предопределили экономическое и политическое возвышение края. В споре за власть ростово-суздальские князья располагали значительными ресурсами.

1. Борьба князей за великое Владимирское княжение владимирский княжение калита иконописец В первой четверти XIII в. территория Владимирского княжества охватывала огромное пространство от Оки на юге до Северной Двины на севере, от Торжка и Зубцова на западе, до Городца и Нижнего Новгорода на востоке.

На северо-западе Владимиро-Суздальское княжество граничило с новгородскими землями, часть г. Торжка принадлежала владимирскому князю. На юге его соседом являлось Рязанское княжество. Владения Рязани по левому берегу Оки ограничивались территорией, прилегающей к Коломне. К западу же от Коломны находились владимирские земли. На востоке естественной границей являлась Волга и её левый приток р. Унжа.

Расширение территории Владимиро-Суздальской земли в конце XIIначале XIII вв. дало возможность великому князю Всеволоду выделить земли всем своим сыновьям. Ещё в 1207 г. Ростов и 5 других городов были отданы старшему сыну Константину. Старший сын должен был стать преемником великого князя. Но Константин стремился сделать центром княжества Ростов, в то время как Всеволод главным городом считал Владимир, По совету епископом Иоанна титул великого князя и г. Владимир получил следующий по старшинству брат — Юрий Всеволодович.

Всеволод Большое Гнездо умер в 1212 г. на 64 году своей жизни, прокняжив во Владимиро-Суздальской земле 37 лет.

Юрию, кроме Владимира, достались Боголюбов, Суздаль, Москва, Городец, Соль Великая и Кострома. Вероятно, земли по нижнему течению Клязьмы и Унже также входили в состав территории великого княжества Владимирского.

Третий из сыновей Всеволода, Ярослав, до 1236 г. владел Переяславским княжеством. В него входили: Переяславль-Залесский, Дмитров, Тверь, Зубцов (в верхнем течении Волги), Коснятин и Нерехта. Ярославу, возможно, принадлежали города Шоша и Дубна, а также владимирские части в Торжке и Волоке Дамском.

Четвёртый сын Всеволода, Владимир, получил Юрьев. В результате раздела некогда единая Ростовская земля распалась на ряд владений. Уже в 1213 г., на следующий год после смерти Всеволода, между его сыновьями начинается усобица. Константин не хотел отказываться от старшинства и титула великого князя; по словам летописи, он «воздвигнул брови свои гневом на брата Юрия». На сторону Константина встали Святослав и Владимир.

В этой ситуации Юрий постарался заключить союз, по крайней мере, с Ярославом Всеволодовичем. В 1214 г. Ярослав был приглашён на новгородский престол. Новгородцы отправили посадника, тысяцкого и 10 «старших купцов» для заключения договора. Однако уже в 1215 г. Ярослав Всеволодович поссорился с новгородскими боярами, рассердившись на их «своеволие», и ушёл из Новгорода в Торжок (где ему принадлежала часть города), а в Новгород послал наместника. Вероятно, он по примеру Андрея Боголюбского хотел принизить роль «старого» города и возвысить «младший» — Торжок.

Чтобы заставить новгородцев повиноваться, Ярослав Всеволодович запретил пропускать в Новгород возы с хлебом из Низовой земли (в том числе и из Владимирского Ополья, традиционно поставлявшего в Новгород зерно). Начался голод. Новгородцы трижды посылали к Ярославу своих представителей с просьбой вернуться на новгородский стол, но Ярослав задерживал послов и не давал ответа. Между тем голод усиливался: люди ели сосновую кору, мох, липовый лист; отдавали детей своих в холопы. По свидетельству летописи, на торгу, по улицам, в полях валялись трупы, и собаки не успевали съедать их. Тогда новгородцы призвали князя Мстислава Удалого, одного из самых влиятельных в то время, Ярослав Всеволодович был женат на дочери Мстислава (т. е. приходился ему зятем), но, несмотря на родство, в 1216 г. Ярослав Всеволодович и Мстислав Удалой готовы были воевать друг с другом. На помощь Мстиславу из Ростова вышел Константин Всеволодович, а также дружины из Пскова, Смоленска, Киева. Против них Ярослав и Юрий Всеволодовичи привели переяславские, тверские, муромские, городецкие и суздальские полки. Переяславский и владимирский князья были настолько уверены в своей победе, что ещё до битвы начали делить между собой все русские города3.

21 апреля 1216 г. на р. Липице недалеко от Юрьева-Польского встретились два русских войска. Накануне сражения Константин ещё раз потребовал возвращения ему старшинства и владимирского «стола». Мстислав настаивал на выводе дружины Ярослава из Волока Ламского и возвращения захваченных новгородских купцов и бояр. Уверенные в своей победе, Юрий и Ярослав отвергли эти требования. По преданию, новгородцы перед сражением сказали Мстиславу, что не хотят воевать на конях, «хотим биться пеши, как отцы наши бились на Колокше». Скинув сапоги, босыми устремились они на противников, Суздальцы бежали. Летописи сообщают, что погибло в этом сражении более 9 тыс. человек. Ярослав потерял на поле боя шлем, его брат Юрий прискакал во Владимир в одной сорочке, загнав по пути трёх коней. Он надеялся собрать ещё ратников, но сопротивление было бесполезно: дружины во Владимире не осталось, город не мог обороняться. Юрий только попросил горожан, чтобы они не выдали его брату — Константину Всеволодовичу, чтобы иметь возможность самому выйти из города.

Ярослав Всеволодович вернулся в Переяславль и решил отомстить за поражение. По его приказу были схвачены новгородские и смоленские купцы и закованы в цепи. Погибло около 150 человек.

В результате этих событий Константин Всеволодович установил полный контроль над Владимиро-Суздальским княжеством. Юрий получил во владение Городец на восточной окраине Суздальской земли. Ярослав княжил в Переяславле-Залесском. Мстислав вернулся в Новгород. В 1217 г., опасаясь, что его несовершеннолетние сыновья не смогут удержать власть, Константин заключил с Юрием договор, по которому после смерти Константина титул великого князя владимирского вновь должен перейти к Юрию. Юрий Всеволодович в 1218 г. вторично взошёл на владимирский престол и занимал его до своей смерти в 1238 г.

Фактически во Владимиро-Суздальской земле возникли самостоятельные княжества (Владимирское, Ростовское, Костромское, Стародубское, Переяславское, Суздальское и Юрьев-Польское), князья которых признавали владимирского князя «старшим», «отца вместо».

В 1223 г., когда в Новгороде в результате борьбы победила просуздальская группировка, Юрий отправил к новгородцам своего брата Ярослава и восстановил контроль владимиро-суздальских князей над Новгородом.

Таким образом, к началу 20-х годов XIII в. Северо-Восточная Русь, преодолев усобицы, была вновь объединена и стала почти столь же могущественной, как и во времена Всеволода Большое Гнездо.

После гибели Юрия Всеволодовича владимирский великокняжеский стол перешёл его брату Ярославу. Он въехал в сгоревший Владимир, похоронил мёртвых, рассадил родичей по столам. Суздаль был отдан следующему по старшинству брату Святославу. Стародуб получил младший из братьев Иван, ставший первым удельным стародубским князем, Ростов отошёл к потомкам Константина.

Основной задачей владимирского князя стало предотвращение новых вторжений монголо-татар в пределы княжества. Однако в 1239 г. хан Батый разорил города Муром и Гороховец с окрестностями (Гороховец в то время принадлежал Владимирскому Успенскому собору).

После походов Батыя на Юго-Западную Русь стало формироваться иго — система зависимости Руси от ханов Золотой Орды. Основными формами зависимости были выдача ханами золотого ярлыка на великое княжение и уплата Русью дани — ордынского выхода. Золотой ярлык — это позолоченная пластина с округлыми краями и дырочкой, за которую её можно было подвешивать. Ярлык означал, что его владелец становился «старейшим» среди русских князей. Все остальные князья должны были ему подчиняться; в случае необходимости на подмогу великому князю могли прийти ордынские тумены.

Первым из русских князей золотой ярлык получил Ярослав Всеволодович в 1243 г. Батый встретил князя Ярослава в Орде «с честию», объявив его «старее всем князьям в русском языце». Через два года Ярослав поехал к великому хану Гуюку в Каракорум. Осенью 1246 г. он собирался обратно на Русь, и перед самым отъездом владимирского князя пригласила к себе ханша Туракина, мать Гуюка. Она лично угощала Ярослава. А через семь дней, уже по пути домой, великий князь владимирский занемог и умер, его тело посинело, что свидетельствовало об отравлении.

После смерти Ярослава были учреждены два великих княжения — Владимирское и Киевское. Большей властью обладал Великий князь владимирский.

За ярлык на великое княжение шла постоянная борьба, и ханы успешно этим пользовались. Они не давали владимирскому великому князю слишком усилиться, но в то же время не позволяли удельным правителям стать самостоятельными.

В 1247 г. на владимирский великокняжеский стол вступил брат Ярослава Святослав Всеволодович. Сыновья Ярослава — Александр Невский и Андрей — после смерти отца поехали в Орду, а затем в Монголию. Там они получили свои ярлыки: Александр — на Киев, Андрей — на Владимир. Александр Невский был недоволен таким решением и, видимо, сильно обиделся, но не на монголов (единственный сын Батыя Сартак, крещёный царевич, даже стал побратимом Александра), а на своего брата, приписав его проискам несправедливое распределение столов. Изгнанный с великого княжения Святослав пытался отстоять свои права в Орде, однако ничего не добился и в 1252 г. умер.

Так как Киев давно потерял своё прежнее значение, Александр Ярославович не поехал в бывшую столицу Руси, а вернулся в Новгород, князем которого оставался.

В 1250 г. великий князь Андрей Ярославович женился на дочери Даниила Галицкого. Союз Северо-Восточной и Юго-Западной Руси мог представлять угрозу для Орды. Александр Невский полагал, что у Руси нет сил бороться за независимость, поэтому лучше поддерживать добрые отношения с Ордой. Андрей же думал иначе. Он, как и его тесть галицкий князь Даниил Романович, склонился к союзу с католическими державами. В 1252 г. во Владимире неожиданно началось восстание, которое распространилось ещё на несколько городов. Известно, что Андрей поддержал восставших.

В это время Александр Невский находился в Орде. События, которые развернулись впоследствии на Северо-Востоке, по-разному оцениваются историками (различная оценка событий дана и в летописях). Одни учёные осуждают стремление Невского любой ценой сохранить мир; другие полагают, что у Руси просто не было сил для сопротивления, и политика Александра была единственно верной. Как бы то ни было, после поездки Александра Невского в Орду в 1252 г. на Северо-Востоке появилась монгольская рать царевича Неврюя («Неврюева рать»). Ряд историков считает, что карательная экспедиция была спровоцирована самим Невским, который жаловался на князя Андрея, что тот не хочет платить Орде дань (об этом сообщают некоторые летописи). По мнению других исследователей, монголы решили расправиться одновременно с непокорными владимирским и галицким князьями (в одно время с Неврюевой ратью на Юго-Западную Русь отправилось ещё одно войско). Эту точку зрения косвенно подтверждает тот факт, что были разгромлены Переяславль и Суздаль, другие города татары не тронули.

Даниил Галицкий не смог оказать помощи своему зятю. Андрей бежал в Новгород, но новгородцы его не приняли. Князь укрылся в Швеции. Владимирский великокняжеский престол перешёл к Александру Невскому4. Александр вскоре помирился с братом и дал ему Суздаль. Андрей больше не пытался противостоять Орде.

Монголо-татары не вмешивались во внутреннее управление русских земель. В руках великого князя владимирского находились суд, законодательство, войско.

При князе состояла дума из дружинной знати (бояр), горожан и духовенства. Князь управлял городами, слободами, погостами через своих дворцовых слуг. В столичном Владимире и Переяславле стояли княжеские терема, «дворы», дома бояр. Здесь собирали и вече. При дворе жили мужи, занятые управлением земли и делами княжеского хозяйства: дворские (дворецкие), печатники (канцлеры), стольники, ключники, конюшие, седельничьи. Из их числа князь назначал наместников волостей-посадников, воевод и тысяцких, ведавших войском, тиунов, управляющих судом, казной, имуществом, которые «кормились» на этих должностях. Доходы князя складывались из прямых и косвенных налогов. Главный прямой налог — дань с каждого погоста, села и слободы. Дань взималась с «дыма» — крестьянской семьи. Отношения с Ордой в мирное время ограничивались уплатой дани («ордынский выход») и получением грамот («ярлыков») на княжение. Ханы посылали в русские княжества своих наместников («баскаков»), основной обязанностью которых был опять-таки сбор дани.

В 1257 г. приехали чиновники великого хана Мунке и начали перепись населения Владимирской Руси, а затем и остальных земель. «Численники» (так называли этих чиновников русские летописи) должны были учесть всё население для определения размера дани и количества русских воинов, поставляемых в ордынские вспомогательные войска. Из переписи («числа») исключалось только духовенство (игумены, чернецы, священники и клирошане), лишь еврейские раввины вместе со всеми облагались данью. В Ростове, Муроме, Рязани перепись прошла спокойно, но жители Новгорода отказались «взяться в число», и тогда Александр Невский для усмирения бунтовщиков явился в Новгород (1259 г.) с суздальскими полками.

В Новгороде мятеж был подавлен. Но в 1262 г. началось массовое антиордынское движение на Северо-Востоке. Недовольство было вызвано злоупотреблениями мусульманских купцов (бесермен), взявших сбор ордынской дани на откуп. Они требовали двойную, иногда даже тройную дань. В Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле, Ярославле по решению вече откупщики были изгнаны. Известие о восстанин вызвало недовольство в Орде, были готовы уже отряды монголо-татар для усмирения непокорных. Александр Ярославич четвёртый раз поехал в Орду. На этот раз он ехал «отмолить» Русь от выполнения одной из самых тяжёлых повинностей — поставки русских воинов в золотоордынские отряды. По всей видимости, ему это удалось.

Возвращаясь в ноябре 1263 г. из Орды, Александр Невский почувствовал себя плохо и остановился в Городце на Волге, где и умер 14 ноября. Прах князя был перенесён во Владимир. На отпевании митрополит Кирилл воскликнул: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!». Останки Александра Невского в XVIII в. с почестями перенесли в Петербург и погребли в Александровском монастыре. Православная церковь объявила Александра Невского святым.

После смерти Александра Невского его брат Андрей Ярославович попытался занять владимирский престол, но ярлык на великое княжение получил младший брат Ярослав Ярославич (тверской). В 1272 г. владимирский стол перешёл Василию Ярославичу (костромскому). Дети Александра Невского в это время ещё были малы и не могли участвовать в междоусобной борьбе. Лишь в 1276 г. после смерти Василия Ярославича великое княжение владимирское получил старший сын Александра Невского Дмитрий Александрович, владевший до того Переяславским княжеством. По традиции великий князь владимирский отправлял наместников в Новгород, но вмешиваться в дела других княжеств уже не мог. Была практически прервана связь с Юго-Западной Русью.

Конец XIII в. полон междоусобной борьбы, которую вели наследники Александра Невского. В эту борьбу вмешивались золотоордынские ханы, посылая время от времени карательные отряды в русские города. Особенно разорительным был поход 1293 г. во главе с Дюденем («Дюденева рать»). С помощью Дюденя Андрей Александрович смог получить ярлык на великое княжение владимирское, однако в результате похода, кроме Владимира, были разорены ещё 14 городов, множество жителей угнано в плен. Всего в последней четверти XIII в. золотоордынцы не менее 15 раз вторгались в пределы Северо-Восточной Руси.

Дмитрий Александрович умер в 1294 г. и был погребён в Переяславле. Княжество его перешло к сыну Ивану Дмитриевичу, а титул великого князя владимирского утвердился за вторым сыном А. Невского Андреем Александровичем. Чтобы прекратить бесконечный спор за великокняжеский престол, в 1296 г. князья собрались во Владимире и в присутствии ханского посла приступили к переговорам, но дело и на этот раз едва не дошло до вооружённого конфликта. Столкновение было предотвращено митрополитом Симеоном.

Монголо-татарское иго и княжеские междоусобицы обескровили Владимиро-Суздальскую Русь. Главные города её, неоднократно подвергавшиеся разорению, теряли экономическое и политическое значение. Роль объединяющего центра русских земель перешла к Москве, менее пострадавшей от княжеских распрей и татарских набегов.

2. Роль иконописцев Владимирского края в создании русской культуры Одной из ярких страниц культуры и искусства русской нации является иконопись, головожившая начало искусству живописи на Руси. Живописцы не только превосходно владели композицией и колоритом, но и умели передать сложную гамму человеческих чувств, а также свою творческую индивидуальность.

Иконаэто греческий термин, означающий образ вечного, духовного, идеального. Иконописание перешло к нам из Византии с принятием христианства. Византийское художественное наследие оказалось созвучным людям в древней Руси. В этом смысле особая роль принадлежит «Владимирской Богоматери» (начало ХIIв.) — византийской иконе, ставшей у русских высокопочтимой национальной святыней. Первоначально эта икона находилась в женском монастыре под Киевом. В 1155 суздальский князь Андрей Боголюбский перенес икону во Владимир. Тип изображения Богородицы, который использовался в иконе «Владимирской Богоматери» на Руси называется «умиление»: Богоматерь нежно прижимает к себе младенца Христа, касаясь щекой его лика.

Художественное совершенство иконы оказало на всю русскую иконопись, но прежде всего на искусство Владимиро-Суздальской Руси.

Таинственная загадочная красота иконы восхищала и увлекала, ее художественный язык, столь отличный от языка европейского искусства становиться предметом изучения и исследования специалистов. Но народ, все мы, к кому вернулась древняя икона, оказались теперь в двойной изоляции от своей расчищенной, сохраненной, сияющей красками живописи. Если Людям начала XX века был нов художественный мир иконы, то лежащее в ее основе слово, Евангелие, Библия, вся христианская традиция были им хорошо известны. Мы. также как и они. привыкли с детства к европейской живописи (потому что европейской по типу является и русская живопись XVI — XIX веков), и нам тоже труден и непривычен художественный язык иконописи. Но, кроме того, нам — нам в широком смысле слова — плохо известно Священное Писание, неведомы жития святых, церковные песнопения, закрыто и то «слово», которое лежит в основе древнерусской живописи. Начавшееся возвращение к нему идет трудно и медленно.

Рассматривая иконы мы часто задаем вопросы: «Кто изображен? Что изображено?», а потом — «Почему так изображено?». Вопросы эти кажущиеся на первый взгляд простыми и наивными, чрезвычайно важные и нужные.

Без ответа на них невозможно самое первое приближение к древнерусской иконописи, невозможно приобщение к тому открытию иконы после столетий забвения, которое принес наш век.

Огромен сейчас интерес к древнерусской живописи в нашей стране, и не менее огромны трудности ее восприятия у тех, кто обращается к ней сегодня. Их испытываю практически все и подростки, и взрослые, причем даже люди, в остальном хорошо образованные, хотя в Древней Руси ее живопись была доступна всем. Дело в том, что коренятся эти трудности не просто в недостатке знаний у отдельного человека, причина их гораздо шире: она в драматической судьбе самого древнерусского искусства, в драмах нашей истории.

Через изобразительное искусство античная гармония и чувство меры становятся достоянием русского церковного искусства, входят в его живую ткань. Нужно отметить и то, что для быстрого освоения византийского наследия на Руси имелись благоприятные предпосылки и, можно сказать, уже подготовленная почва. Последние исследования позволяют утверждать, что языческая Русь имела высокоразвитую художественную культуру. Все это способствовало тому, что сотрудничество русских мастеров с византийскими было исключительно плодотворным. Новообращенный народ оказался способным воспринять византийское наследие, которое нигде не нашло столь благоприятной почвы и нигде не дало такого результата, как на Руси.

С глубокой древности слово «Икона» употребляется для отдельных изображений, как правило написанных на доске. Причина этого явления очевидна. Дерево служило у нас основным строительным материалом. Подавляющее большинство русских церквей были деревянными, поэтому не только мозаике, но и фреске (живописи по свежей сырой штукатурке) не суждено было стать в Древней Руси общераспространенным убранством храмового интерьера.

Своей декоративностью, удобством размещения в храме, яркостью и прочностью своих красок иконы, написанные на досках (сосновых и липовых, покрытых алебастровым грунтом — левкасом), как нельзя лучше подходили для убранства русских деревянных церквей.

Недаром было отмечено, что в Древней Руси икона явилась такой же классической формой изобразительною искусства, как в Египте — рельеф, в Элладе — скульптура, а в Византии — мозаика.

Древнерусская живопись — живопись христианской Руси — играла в жизни общества очень важную и совсем иную роль, чем живопись современная, и этой ролью был определен ее характер. Русь приняла крещение от Византии и вместе с ним унаследовала представление о том, что задача живописи — «воплотить слово» воплотить в образы христианское вероучение. Поэтому в основе древнерусской живописи лежит великое христианское «слово». Прежде всего это Священное Писание. Библия («Библия» по-гречески — книги) — книги, созданные, согласно христианском) вероучению, по вдохновению Святого Духа.

Воплотить слово, эту грандиозную литературу, нужно было как можно яснее — ведь это воплощение должно было приблизить человека к истине этого слова, к глубине того вероучения, которое он исповедовал. Искусство византийского, православного мира — всех стран, входящих в сферу культурного и вероисповедного влияния Византии, — разрешило эту задачу, выработав глубоко своеобразную совокупность приемов, создав невиданную ранее и никогда больше не повторившуюся художественную систему, которая позволила необычайно полно и ясно воплотить христианское слово в живописный образ.

В течение долгих веков древнерусская живопись несла людям, необычайно ярко и полно воплощая из в образы. Именно в глубоком раскрытии этих истин обретала живопись византийского мира, в том числе и живопись Древней Руси, созданные ею фрески, мозаики, миниатюры, иконы, необычайную, невиданную, неповторимую красоту.

3. Иван Калита — великий владимирский князь В начале XIV в. среди уделов великого княжества Владимирского ведущую роль стали играть Тверь и Москва.

Тверское княжество возникло в XIII в., и там сидели потомки брата Александра Невского Ярослава Ярославича. Москву получил в удел младший сын Невского Даниил. При нём территория княжества заметно выросла. Он отвоевал у Рязани Коломну, а в 1302 г. по завещанию бездетного переяславского князя Ивана Дмитриевича присоединил его владения. Приобретение Переяславля-Залесского возвысило Москву, так как Переяславль считался «выше», «старше» Москвы и был как бы трамплином для получения великокняжеского стола во Владимире. После смерти великого князя Андрея Александровича (1304 г.) началось соперничество за ярлык между Москвой и Тверью. Сначала успеха добился Михаил Ярославович Тверской. Однако затем московский князь Юрий Данилович сумел завоевать расположение хана Узбека и даже женился на его сестре Кончаке (в крещении Агафье). Ярлык на великое княжение Владимирское стал приданым Кончаки. Московский князь получил право на великокняжеский стол. Немалую роль в соперничестве Москвы и Твери сыграл митрополит Пётр.

Пётр, родом из Угорской Руси (Закарпатье), был назначен на Русь константинопольским патриархом вопреки воле тверского князя, бывшего в то время великим князем владимирским. Когда Пётр приехал во Владимир (1308 г.), церковную столицу Руси5, тверской князь Михаил Ярославич встретил его враждебно. Тогда Юрий Данилович пригласил митрополита в Москву. По настоянию князя Михаила тверское духовенство стало требовать низложения Петра, обвинив его в симонии («поставлении по мзде»). По этому поводу в 1311 г. в Переяславле-Залесском был собран церковный собор, признавший обвинения, выдвинутые против Петра, ложными. Понятно, что после этих событий митрополит ещё больше сблизился с московским князем. В 1326 г. митрополичья кафедра была перенесена из Владимира в Москву, что способствовало возвышению Москвы и одновременно падению роли Владимира в политических делах, хотя титул великого князя владимирского по-прежнему давал право на «старшинство» среди остальных русских князей.

Бесконечные княжеские усобицы, как было сказано, приводили к разорению земель. Оно усугублялось господством Орды и постоянной выплатой «выхода», «подарков», «бесерменских денег». Участие монголо-татар в междоусобной борьбе, стремление поддержать «слабых» князей против «сильных» осложняли объединение русских земель под властью одного князя. За период с 1238 по 1288 гг., то есть за пятьдесят лет, во Владимирской земле не было построено ни одного города. В течение XIV в. великое княжество Владимирское всё чаще оставалось в руках московских князей. В 1328 г., после подавления восстания в Твери, великокняжеский престол занял московский князь, внук Александра Невского, Иван Данилович (Калита).

Но Калита не поехал жить во Владимир, а остался в Москве. И с этого времени, хоть и считался Владимир вплоть до середины XV века столицей, князья лишь венчались в его Успенском соборе на великое княжение, а жили в Москве, и Москва фактически стала центром Руси.

Хан Узбек, выдав ярлык на великое княжение владимирское Ивану Калите, однако, из предосторожности, поделил Владимирское княжество: Кострому отдал Калите, а Владимир и ряд других городов — князю Александру Васильевичу суздальскому. Разделение это, впрочем, было недолгим: в 1332 г., после смерти Александра, княжество воссоединилось. Но Орда и позднее всячески поощряла появление новых небольших княжеств, пытаясь тем самым тормозить объединение русских земель.

Золотая Орда сама переживала не лучшие времена. Феодальные усобицы раздирали некогда единое ханство. Ослабла центральная власть. Слабели путы татарского господства в подвластных землях. В начале XIV века в основных центрах Владимирского княжества перестал существовать институт баскачества. О нём напоминали лишь сохранившиеся в крае названия сёл: Баскаки, Баскаково.

После смерти Калиты ярлык на великое княжение Владимирское (1340 г.) получил его сын Семён Иванович (Гордый). В 1341 г. хан Узбек, обеспокоенный усилением московского князя, изъял из его власти и передал суздальскому князю Константину Васильевичу город Нижний Новгород, Городец на Волге и город Унжу. Тогда же к великому княжеству Владимирскому был присоединён Юрьев-Польской. В 1342 г. князь Константин перенёс столицу из Суздаля в Нижний Новгород. Ему удалось значительно расширить своё княжество, подчинив мордовские земли. В 50-е годы XIV века в состав княжества, кроме Суздаля и Нижнего Новгорода, входили ещё Юрьевец, Шуя, Городец на Волге. На окраине Суздаля суздальско-нижегородские князья поставили монастыри-крепости: Спасо-Евфимиев и Покровский.

Семеон Гордый, как и Иван Калита, расширял свои владения путём покупки земель. В его духовной грамоте (1353 г.) упоминаются: «В Переяславле купля» — с. Самаровское, с. Романовское, «на Киржаче» с. Ортаковское в Юрьевской волости, а также с. Семёновское Владимирской волости, «что есмь купил у Овци у Ивана».

После смерти Семёна Гордого на великое княжество Владимирское претендовал его брат Иван Иванович Красный и суздальско-нижегородский князь Константин Васильевич, которого поддерживали новгородцы. Ярлык, однако, был отдан Ивану Красному. К моменту смерти Ивана Красного в 1359 г. его наследники Дмитрий Иванович и Иван Иванович были малолетними, поэтому великокняжеский стол во Владимире сумел захватить суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович. Летописец подчёркивает, что престол он получил «не по отчине и не по дедине», т. е. в нарушение родовых прав. Дмитрий Константинович переехал во Владимир, стремясь вернуть ему роль великокняжеской столицы. Однако правление его было недолгим.

В 1362 г. спор о великокняжеском престоле рассматривался в Орде, и хан Амурат отдал «княжение великое по отчине по дедине князю Дмитрию Ивановичу Московскому». Чтобы утвердиться на великокняжеском престоле Дмитрий Иванович прибегнул к силе. Вскоре (1364 г.) всё Владимирское княжество отошло к Москве, а мир с суздальским князем был скреплён браком в 1367 г. Дмитрия Ивановича (московского) с Евдокией, дочерью Дмитрия Константиновича. С тех пор княжество Владимирское перестало существовать как самостоятельная политическая единица.

Со второй половины XIV века история Владимирской земли тесно связана с историей Москвы. Москва выступает как преемник политических и культурных традиций Владимира, что нашло отражение и в архитектуре, и в литературе. История края за этот период очень скудна. Известно, что в 1371 г., когда тверской князь Михаил Александрович получил в Орде ярлык на великое княжение, жители Владимира и Переяславля-Залесского не пустили его к себе, но на следующий год Переяславль был захвачен и разграблен Михаилом с помощью литовского войска под предводительством Кейстута. В 1377 г. владимирские, переяславские, муромские, юрьевские и нижегородские полки принимали участие в битве на р. Пьяне, где русские потерпели поражение; был сожжён Суздаль.

В 1380 г. отряды из Суздаля, Мурома, Переяславля сражались на Куликовом поле. Владимирскими полками командовал воевода Тимофей Васильевич Вельяминов, переяславскими — Андрей Серкизович. Битва на берегу Дона закончилась исторической победой русских воинов во главе с великим князем московским Дмитрием Ивановичем, прозванным в народе Донским. В героической повести — песне «Задонщина» о Куликовом поле после сражения говорится: «Иже лежат трупи крестьянские аки сенныя стоги, а Дон-река три дня кровью текла».

В 1383 г. после смерти Дмитрия Константиновича нижегородского обострилась борьба за Суздальско-Нижегородское княжество. Суздаль достался брату Дмитрия Константиновича Борису. В 1389 г. на великокняжеский престол во Владимире был возведён Василий I Дмитриевич, сын Дмитрия Донского и Евдокии Дмитриевны, дочери суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Василий I продолжил политику «собирания» русских земель, и большую роль в этом процессе сыграла борьба за присоединение к Москве Суздаля, Нижнего Новгорода, Мурома.

В 1392—1393 гг. Василий I получил ярлыки сразу на Муром, Нижний Новгород, Тарусу, Городец, Мещеру.

В конце XIV-начале XV века на роль объединителя русских земель претендует Русско-Литовское княжество. Обстановка осложнилась вмешательством в дела Восточной Европы Польши и Ливонского ордена. Москва охотно принимала выходцев из Литвы. В 1406 г. на службу к великому князю московскому «отъехал» из Литвы князь Александр Иванович Нелюб, получивший в управление Переяславль, а два года спустя, в июле 1408 г. Василий I «с великой почестью» встречал брата польского короля Свидригайло, выделил ему в кормление «град Володимерь со всеми волостями, и с пошлинами, и с сёлы, и с хлебы земляными и стоячими, тако же и Переяславль, тако же и Юрьев-Польской».

В октябре-декабре 1408 г. набег на Северо-Восточную Русь совершил мурза Едигей. Поход Едигея преследовал главную цель — ослабление Московского государства, и цель эта была достигнута; дело заключалось не только в ограблениях и разорениях русских земель, но и в политических результатах. Одним из условий мира, заключённого в 1409 г., Едигей поставил ликвидацию союза Василия I со Свидригайло, союза, сулившего резкое усиление Москвы. Не случайно основной удар монголо-татар был направлен на города и земли, переданные Свидригайло, в том числе — Переяславль, Юрьев-Польской. Свидригайло был вынужден «отъехать» в Литву.

Спустя два года земли Северо-Востока вновь были разорены. На этот раз причиной набега стало пребывание во Владимире митрополита всея Руси Фотия. Поставленный в митрополиты константинопольским патриархом, Фотий (грек по происхождению) встал на путь сотрудничества с великим князем московским в деле собирания русских земель. Первым шагом митрополита было посещение церковной столицы Руси г. Владимира, откуда Фотий намеревался управлять всей русской православной церковью. Деятельность Фотия, направленная на дальнейшее возвышение Москвы и укрепление единства великого княжества Владимирского, толкнула ордынского правителя Едигея к организации похода на Русь с целью пленения митрополита.

В 1410 г. Даниил Борисович, сын бывшего суздальского князя Бориса Константиновича, «тайно от всех приведе к себе ордынского царевича Талыча». Вместе с Талычем он послал «изгоном» на Владимир своего боярина Семёна Карамышева, а с ним русско-татарский отряд.

Набег был явно согласован с Едигеем. Однако Фотий вовремя покинул Владимир и скрылся в одном из митрополичьих имений, окружённом труднопроходимыми болотами.

Отряд под предводительством Талыча и Семёна Карамышева подошёл к Владимиру из-за Клязьмы «беззвестно» в полдень 3 июля. Владимирского наместника Юрия Васильевича Щеки в это время в городе не было, «понеже время быстъ тогда тихо и мирно».

Для начала монголо-татары захватили за Клязьмой городское стадо. Затем, «на посад пришедше», начали грабить и убивать жителей. Посад был сожжён. Летописи подробно описали разорение владимирского Успенского собора, где ключарь Патрикей, «родом гречин», пытался спасти некоторые церковные реликвии. Ему удалось часть золотых и серебряных сосудов и другой утвари спрятать. Когда татары вместе с отрядом С. Карамышева ворвались в собор, они увидели Патрикея, молящегося перед иконой Богородицы. Несмотря на мучительные пытки («на сковороде пекша», «за нокти щепъе биша», «по хвосте у конь волочиша»), ключарь не сказал, где он прятал церковное имущество и людей, которые были в соборе. Собор был разграблен. Пострадала главная святыня собора — икона Богоматери. Разорению подверглись и все остальные владимирские церкви. Прошлись захватчики по волостям и сёлам. Был разорён Стародуб, находившийся в 60-ти вёрстах от Владимира, а затем Муром. Очевидцы погрома отмечали, что всюду «трупье мёртвых без числа много». Добыча грабителей была огромной. Пленные, сумевшие вернуться домой, рассказывали, что дорогие одежды и различные вещи просто сжигались, «яко сенные копны», так как не было возможности всё забрать с собой. Унесены были только драгоценные церковные ризы, изделия из золота и серебра, а также деньги, которые захватчики «мерами делиша меж собою». Во время пожара, бушевавшего во Владимире, церковные колокола поплавились.

Очередной этап междоусобной борьбы начался во второй четверти XV века, когда на Руси развернулась война между сыном Василия I Василием II (Тёмным) и его дядей Юрием Дмитриевичем галицким, которая известна как феодальная война на Руси.

Объектом её был великокняжеский престол, и вполне естественно, что часть событий этой войны протекала на территории нашего края. До 1430 г. активных действий ни со стороны Юрия Дмитриевича, ни со стороны Василия II не предпринималось. После смерти великого князя литовского Витовта, являвшегося дедом по материнской линии Василия II, и почти сразу последовавшей за ней смертью митрополита Фотия, бывшего практически главой московского правительства, начинается новый раунд борьбы за великое княжение на Руси.

Наиболее трагичные события происходят в середине 40-х годов XV в. В 1437 г. Улу-Мухаммед, занявший в своё время золотоордынский престол при поддержке Витовта, был вынужден переселиться с частью Орды на берега Средней Волги. Здесь возникло новое ханство Казанское. В результате политическая активность монголо-татар в этом регионе значительно возросла. Это проявилось как в организации новых походов (в частности, в 1444—1445 гг. на Муром, Рязань, Суздаль), так и в стремлении вновь столкнуть враждующих русских князей.

Зимой 1444 г. Улу-Мухаммед пришёл «ратью» к Мурому. Против него выступила коалиция русских князей — сам Василий II, Дмитрий Шемяка, Иван Андреевич можайский, Михаил Андреевич верейский. Встретив такой отпор, хан «возвратился бегом» к Нижнему Новгороду, а русское войско «биша татар под Муромом, в Гороховце и во иных местах». После победы Василий II через Суздаль и Владимир вернулся в Москву.

Весной 1445 г. в Москве было получено известие о том, что «Магмет посла детей своих воевати под Москву, Мамутака да Егупа». Вероятно, успокоенный относительно легкой победой в предшествующем столкновении, Василий II не придал серьёзного значения этому известию. Во всяком случае, с выступлением великий князь не спешил. Только в июне русские войска дошли до Юрьева-Польского, где Василий II отпраздновал Юрьев день (29 июня). В это время в Юрьев «прибегоша» воеводы из Нижнего Новгорода Фёдор Долголдов и Юрий Драница, которые тайно ночью подожгли Нижний и сбежали, «понеже бо изнемогоша с голоду великаго». (Всё это время в Нижнем Новгороде «сидел» Улу-Мухаммед со своим войском).

6 июля 1445 г. русские войска вышли к р. Каменка, близ суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. «И того неё дни ту всполох учиниша». Однако тревога оказалась ложной. Князь вернулся «в станы своя и ужинал у себя со всею братьею из бояры и пиша долго нощи «.

Утром 7 июля, когда князь «по заутрени же восхоте ещё опочинути», пришла весть, что татары переходят Нерль. Русское войско немедленно выступило навстречу неприятелю. Первоначально успех был на стороне великого князя, однако, когда татары «побегоша», русское войско вместо того, чтобы закрепить победу, начало «избитых татар грабити». Неожиданно отступившие татары остановились и сами предприняли атаку. Поражение русских было полным. Василий II, как известно, попал в плен. Преследуя отступавших, татары сожгли несколько сёл, взяли большой «полон». Через три дня татарские царевичи перешли Клязьму и встали напротив Владимира, но штурмовать его не решились, а через Муром отправились в Нижний Новгород, забрав с собой и Василия П. Вскоре знатный пленник был отпущен при условии большого выкупа и с внушительным татарским отрядом прибыл в Москву. Большой выкуп был собран с народа и вызвал его недовольство. С князем, как сказано, приехало много татар, взятых на службу. Москвичам казалось, что великий князь «татар и речь их любит сверх меры, а христиан томит без милости». Шемяка, воспользовавшись настроением народа, захватил великого князя и ослепил его. С тех пор (1446 г.) за Василием II закрепилось прозвище «Тёмный» (то есть слепой). Борьба за великое княжение владимирское и московское шла ещё долго и окончилась полной победой Василия Тёмного над Шемякой и другими удельными князьями, державшими его сторону.

Василий II княжил до 1462 г. При нём окончательно утвердился обычай наследования престола от отца к сыну в противовес старому принципу родового наследия и старшинства дядей над племянниками.

4.Крупнейшие монастыри на территории Владимирского края в XIV—XV вв.

ХРАМ СВЯТЫХ БОРИСА И ГЛЕБА В КИДЕКШЕ Оплывшие, но до сих пор впечатляющие валы окружают единственную сохранившуюся постройку княжеского замка — церковь святых Бориса и Глеба. По преданию, именно на этом месте полутора веками раньше разбили стан князья Борис и Глеб, павшие жертвой династической борьбы за киевский престол и впоследствии объявленные Церковью святыми. Четырёх столпная одноглавая церковь не похожа на изысканные памятники Киева. Она сложена не из тонкой и хрупкой на вид киевской плинфы, а из тяжёлых массивных блоков местного белого известняка. Поэтому кажется, что строили её не обычные люди, а сказочные богатыри. Сужающиеся вглубь входы-порталы, похожие на воронки (позднее учёные назвали их перспективными), подчёркивали толщину стены. Может быть, такая их форма должна была напоминать о словах Христа про врата в Царство Божье. В Евангелии от Луки сказано: «…подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут».

Декор церкви, т. е. система украшений, необычно скромен для княжеской постройки: он ограничивается только плоскими двухуступчатыми выступами-лопатками, которые соответствуют внутренним столбам, да простым пояском поребрика (выступающих углами камней) с аркатурой (плоскими арочками) под ним. Если присмотреться, нетрудно заметить, что их ритм постоянно сбивается: мастеру трудно вписаться в отведённое поле стены, и арочки то врезаются в лопатки, то не дотягиваются до них. Да и пропорции арочного пояска выглядят немного неуклюжими. Чем это объяснить — неумелостью или небрежностью? Наверное, ни тем, ни другим: просто зодчий мыслил декор не как неотъемлемую составную часть архитектуры, а как дополнение, некий необязательный и, пожалуй, даже излишний убор, дополнительно надеваемый на здание. Арочный поясок был для него тем же, чем и дорогой пояс на княжеской одежде, — знаком особого достоинства владельца, но не более того.

Многие особенности постройки Юрия Долгорукого — техника кладки из белого камня, перспективные порталы, характерная аркатура — роднят её с романской архитектурой Европы. Есть все основания считать, что строительная артель, трудившаяся у суздальского князя, пришла на Русь из Польши. Успев поработать в Галиче у князя Владимира Володаревича — свата Юрия Долгорукого, мастера перебрались в Суздаль. Может быть, к ним обратились случайно (просто в Киеве и других русских землях не нашлось желающих выполнить княжеский заказ), но эта случайность оказалась счастливой для зодчества Владимиро-Суздальской земли.

СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СОБОР В ПЕРЕСЛАВЛЕ-ЗАЛЕССКОМ Одновременно с придворной церковью Юрий Долгорукий заложил Спасо-Преображенский собор в основанном им городе Переславле-Залесском.

В Древней Руси слово «город» означало в первую очередь огороженное, т. е. защищённое, место. Поэтому города Юрия — это города-крепости: Переславль-Залесский, Юрьев-Польской, Кснятин, Дмитров, Москва. Сохранившиеся валы Переславля достигают в высоту шестнадцати метров.

Спасский собор поражает простотой и суровостью облика. Храм из-за своих пропорций (его ширина больше, чем высота) получился почти кубическим, приземистым, тяжёлым; зодчие воплотили в нём не образ Небесной Премудрости, как в Софии Киевской, а земную силу и мощь. Однако собор не воспринимается как примитивный или грубый: прекрасная кладка стен из гладких, идеально пригнанных блоков придаёт этому творению рук человеческих одухотворённость, противопоставляя его дикой природе.

Внутри собора толстые крестообразные в плане столбы несут теряющиеся в полумраке своды. Даже в солнечный день темно в храме князя Юрия: немногочисленные узкие окна напоминают щели бойниц, и свет, проникающий в них, пронзает сумрак тонкими лучами, напоминающими сверкающие мечи.

Отличительной чертой храма является почти полное отсутствие декора. Только ровно посередине его стены опоясывает полочка-отлив (выше её стена становится более тонкой) да арочный поясок украшает апсиды. Могучий шлем главы напоминает воинский, поэтому само собой напрашивается сравнение храма с его заказчиком, неутомимым воителем Юрием Долгоруким. Действительно, храм символически мог истолковываться как человеческое тело, что закрепилось в древнерусских терминах: он имел главу, шею, бровки, пояс, подошву… И даже зубчатые треугольники-городки под главой похожи на украшение парадного шлема полководца.

Впрочем, городки появились уже при преемнике Юрия князе Андрее, которому довелось достраивать этот собор. В 1155 г. Юрий осуществил своё заветное желание и захватил Киев, но скоропостижно умер после богатого пира. Сердце же его сына Андрея всецело принадлежало родному Владимиро-Суздальскому княжеству. Незадолго до смерти отца он самовольно ушёл туда из Киевской земли, забрав с собой чудотворную икону Богоматери — ту, которая потом прославилась на Руси под именем Владимирской. Предание гласит, что кони, вёзшие повозку с иконой, остановились в двенадцати верстах от Владимира, и их не удалось сдвинуть с места. Это было истолковано, как нежелание Богоматери отправляться в Ростов; Андрей решил сделать столицей унаследованного им княжества не Ростов и не Суздаль — оплоты местной знати, а молодой город Владимир. Под Владимиром, на месте остановки, Андрей основал город-замок, названный Боголюбовом, а сам получил прозвание Боголюбского.

ВЛАДИМИР И БОГОЛЮБОВО Размах строительства, предпринятого Андреем, не может не удивлять: за восемь лет его правления в княжестве, которое стало называться Владимиро-Суздальским, было возведено больше каменных зданий, чем за тридцать два года правления Юрия Долгорукого. Но самым важным был даже не масштаб, а новая направленность деятельности энергичного князя. Андрей не пожелал владеть Киевом: в 1169 г. владимиро-суздальские войска под командованием среднего сына Андрея Боголюбского захватили город, но князь отдал его племяннику — двенадцатилетнему отроку, младшему в роду. Впервые в русской истории киевский престол был поставлен ниже другого. Князь не собирался переселяться в уже однажды отвергнутый город: он мечтал превратить Владимир в новый Киев, который не уступал бы прославленному образцу.

Строить города «по образу» мировых столиц или священных градов было характерно для европейской культуры Средневековья, но в разных странах и в различные периоды эта идея приобретала местную окраску. Например, подражание Киева Константинополю должно было уподобить русский город древней столице византийских императоров-василевсов с таким же Софийским собором, Ирининским и Георгиевским монастырями. А Андрей Боголюбский уподоблял Владимир Киеву, чтобы, наоборот, противопоставить его древней столице Руси. Во Владимире, как и в Киеве, текли реки Почайна и Лыбедь, на княжеском дворе стояла церковь Спаса, а входили в город через Золотые ворота, сейчас торжественно высится на главной улице Владимира их сводчатый массив, увенчанный церковью, которая была перестроена в XVIII в. Высота проёма ворот настолько велика (около четырнадцати метров), что не позволила мастерам изготовить воротное полотнище таких размеров. Пришлось перекрыть их на половине высоты арочной перемычкой, на уровне которой располагался настил для воинов — защитников ворот.

Разумеется, строители руководствовались не только практическими соображениями: ворота были форпостом города, представляли гостям его лицо и служили границей между враждебным внешним миром и обжитым внутренним. Поэтому для Божественной защиты ворот на них ставили церковь, хотя она и ослабляла оборонительные свойства сооружения. Не случайно, конечно, было выбрано посвящение надвратного храма Положению Ризы Богоматери.

Этот праздник установили в Константинополе в 860 г. после осады столицы Византийской империи русским войском под предводительством князя Аскольда. Когда славянский флот подошёл к берегу вплотную, патриарх Константинопольский погрузил в воды залива край ризы Богоматери, хранившейся во Влахернском храме, и поднявшаяся буря разбросала корабли противника. С тех пор этот праздник чтился именно благодаря его «градозащитному» свойству, а храм Ризположения должен был обеспечить надёжную защиту ворот. Кроме Золотых ворот во Владимире были ещё Серебряные и Медные. Надо признать, что зодчие Андрея Боголюбского достойно справились со своей задачей: возведённые ими ворота — огромные, белокаменные, с окованными позолоченной медью створками, с венчающей их златоглавой церковью — были достойны любой столицы тех времён.