Советологическая экономическая мысль (1917-2003)

Направление западной экономической мысли по изучению теории и практики советского экономического строя, существовавшее на протяжении более 80 лет, в последние годы значительно трансформировалось. В круг его изучения все более и более включаются дореволюционные периоды и, соответственно, оно более соответствует определению «россика», т. е. изучение России как некого исторического целого, включая советский период. Вместе с тем следует отметить, что советология никогда не имела стройного теоретического единства и всегда были серьезные отличия в анализе советского социализма советологами США, Англии, Франции, Германии и других государств. При этом оценки успехов и неудач СССР определялись фактическим положением дел, и советологическая «теория» некоторым образом «подгонялась» под практику реального социализма.

Советологическая экономическая мысль заслуживает внимания и изучения хотя бы потому, что она более научна, чем нигилистическое отношение отечественных либеральных экономистов к советскому экономическому опыту как опыту историческому, являющемуся неотъемлемой частью национального самосознания, независимо от того, представляет он научную ценность для современного теоретического «мейнстрима» или же нет.

Советологическая экономическая мысль возникла вместе с практическим осуществлением социализма в Советской России — СССР. Лидеры II Интернационала Э. Бернштейн, К. Каутский, Р. Гильфердинг, О. Бауэр вели теоретическую борьбу против ленинизма на почве формального, догматического истолкования марксизма. Поскольку марксизм на Западе так и остался областью отвлеченной теории, западные марксисты акцентировали в основном внимание на расхождении теоретического марксизма с практикой строительства социализма в СССР. В то же время, выступая под флагом «обновления» теоретического марксизма, они отвергали положения о классовой борьбе, социалистической революции, диктатуре пролетариата. В качестве научной методологии использовались позитивистские установки, в частности истинным объявлялось только то, что было документально зафиксировано.

Поскольку документальная фиксация фактов и событий имеет дискретный характер, именно «лакуны» истории являлись в первую очередь предметом дискуссий. Характерными в этом отношении трудами являются работы австрийского социолога Э. Фишера. Он издал две книги: «Что действительно сказал Маркс» (1968) и «Что действительно сказал Ленин» (1969). В этих работах Энгельс противопоставлялся Марксу, Ленин — Марксу и Энгельсу, практика социализма в СССР — абстрактной теории марксизма. Ленинизм изображался как чисто русское явление. При этом отрицалась какая-либо роль народа в произошедшей в России революции и обосновывался тезис об особой миссии интеллигенции в подготовке сознания «масс» к переменам в социально-экономическом развитии общества.

По существу, такую же позицию занимал и французский социолог Р. Гароди. В книге «Большой поворот социализма» он обосновывал, что по мере развития научно-технической революции социальные противоречия в обществе все более и более будут нивелироваться и в конечном счете все развитые страны Европы и Америки придут к социальной и экономической гармонии и справедливости. Опыт Советского Союза по формированию общества социальной справедливости неприменим к так называемым «капиталистическим» европейским странам, где коммунисты и социалисты не только входят в парламентские фракции, но могут возглавлять правительство. Необходимость критического «переосмысления» опыта строительства социализма в СССР обосновывалась как в связи с изменениями в экономике и политике капиталистических стран Европы, так и в связи с проблемами социалистического строительства в СССР и странах «восточного блока». Правые европейские социал-демократы, основываясь на использовании методов кейнсианского регулирования экономики, полагали, что «первая фаза социализма», составляющая нечто среднее между регулируемым капитализмом и социализмом «с человеческим лицом», реализована не в СССР и странах народной демократии, а в Швеции, Норвегии, Финляндии, Австрии и других западноевропейских странах, где существуют большие налоги на корпорации и социальные программы, предоставляющие гражданам высокие стандарты социальной защищенности. Результатом сравнительного анализа и критики социализма «советского типа» стало обоснование в 1960;е гг. европейскими советологами идеи о множественности моделей социализма.

Примерно в это же время советологами США была разработана теория конвергенции двух систем. Суть ее состояла в том, что экономическое планирование все более и более внедряется в практику капиталистических стран, а страны социализма развивают рыночные отношения. Ссылаясь на то, что практическая функция политической экономии не несет идеологической нагрузки, советологи выдвинули тезис о ее «деапологетизации», предложили «дополнить Маркса Кейнсом» и «интегрировать» экономике, макроэкономику и политическую экономию социализма. Под «интеграцией» теоретических постулатов подразумевался взаимный «синтез» плановой и рыночной экономики.

В качестве примеров синтеза выступали прежде всего работы советских и зарубежных экономистов в области экономико-математического моделирования. В частности, Г. Гроссман отмечал, что предложенный В. В. Новожиловым способ нахождения общего минимума затрат весьма близок к системам общего равновесия Вальраса и другим экономико-математическим моделям, разработанным западными экономистами. Трудовая теория стоимости, которой придерживался Новожилов, — отмечал Гроссман, — не помешала ему осуществить весьма продуктивный «синтез» Маркса с Вальрасом.

Формальное сходство экономико-математических моделей, разработанных советскими учеными и западными экономистами, признавалось и в СССР. Действительно, при составлении и тех и других, широко применялось экономико-математическое моделирование, оперирующее предельными величинами. Вместе с тем в моделях В. В. Новожилова минимизировались не факторы производства, а затраты труда. Выбор в качестве минимизируемой целевой функции затрат труда (средства производства и природные ресурсы фигурировали в качестве ограничений) составляло главное содержание модели Новожилова, которая в таком виде отображала процесс ценообразования на основе действия трудовой теории стоимости, или, как формулировал сам Новожилов, — «закона экономии труда». Другими словами, в моделях Новожилова минимизируемой целевой функцией определялось и содержание затрат. Это уже не факторы производства, а затраты труда, создающего в соответствии с марксистской концепцией стоимость.

Большее сходство с теорией предельной полезности имели модели, разработанные Л. В. Канторовичем. Хотя в основной задаче производственного планирования Л. В. Канторовича максимизировалась не субъективная полезность, а число ассортиментных наборов продукции, формальное решение моделей осуществлялось по общим алгоритмам. За цикл работ по экономико-математическому моделированию Л. В. Канторовичу была присуждена Нобелевская премия. Анализ работ Л. В. Канторовича и В. В. Новожилова явился предметом специальной статьи американского экономиста Р. Кэмпбелла под названием «Маркс, Канторович, Новожилов. Стоимость против реальности» .

Примерно в это же время за модель «затраты — выпуск» американскому экономисту российского происхождения В. В. Леонтьеву была присуждена Нобелевская премия в области экономики. В основе модели лежала идея межотраслевого баланса, которая разрабатывалась в советской России в годы нэпа. Факт присуждения В. В. Леонтьеву и Л. В. Канторовичу Нобелевской премии в области экономики стал в 1970—1980;х гг. одним из косвенных признаков подтверждения разработанной советологами теории «синтеза» или «конвергенции» двух экономических систем — плановой и рыночной экономики.

Эпилог. Марксистско-ленинская методология оказала значительное влияние на экономические исследования в послереволюционной России, хотя нельзя и абсолютизировать влияние теории на общественно-историческую практику. Многие вопросы, разработанные в советский период, имели своим основанием стремление преодолеть экономическое отставание нашей страны от ведущих европейских держав и США. Экономическая мысль, представленная в трудах экономистов, оппозиционных советской власти, и экономическая мысль русского зарубежья стремились по-своему обосновать пути, формы и методы экономического возрождения России. Однако официальный правительственный курс учитывал не только экономические, но и политические, социальные и психологические реалии, сложившиеся как внутри страны, так и во внешнеполитических отношениях советской России с капиталистическим окружением.

Параллельно с разработкой проблем политической экономии социализма в СССР западными экономистами-советологами исследовалась экономическая система нового типа. Несмотря на идеологическое противостояние экономистов капиталистического и социалистического «лагерей», между ними происходили «заочные» дискуссии в форме критики социально-экономических недостатков рыночной и плановой экономики. Эти дискуссии были особенно полезны в плане соревнования «двух систем» по повышению благосостояния своего населения как средства, доказывающего реальные преимущества того или иного экономического строя. На основе их сравнительного анализа были разработаны теории конвергенции экономик капиталистических и социалистических стран, которые в конечном счете нашли свое применение в процессе реформирования социализма.