Дипломатические отношения между Россией и Крымским Ханством накануне Полтавской битвы

Реферат.

Дипломатические отношения между Россией и Крымским Ханством накануне Полтавской битвы.

Дипломатическая история Северной войны достаточно широко и подробно исследована отечественной исторической наукой. Тем не менее в ее изучении остаются отдельные дискуссионные проблемы, требующие глубокого анализа. Одной из таких проблем является вопрос о роли Крымского ханства в дипломатических «играх» накануне Полтавской битвы.

Традиционно Крым играл немалую роль во внешней политике России на юге. Но с началом Северной войны, а также ростом прямых русско-турецких контактов в конце XVII в. значение Крыма во внешнеполитических акциях России существенно падает. Не последнее в этом значение имел и постепенный отказ России от выплаты традиционных «поминок» («крымского выхода») начиная с 1683 г.

Тем не менее на протяжении Северной войны возникали такие ситуации, когда Крымское ханство оказывало прямое влияние на российскую внешнюю политику и на ход военных действий. Как пример можно в первую очередь привести события, предшествовавшие знаменитой Полтавской битве 27 июня 1709 г.

Несмотря на то, что Крым являлся вассалом Османской империи, и в XVII — начале XVIII в. ханство пыталось проводить относительно самостоятельную внешнюю политику. Вообще можно отметить, что вопрос о степени самостоятельности внешней политики крымских ханов требует более пристального изучения.

Мирные отношения с Турцией, установленные Константинопольским договором 1700 г., отнюдь не давали гарантии безопасности южных границ. На протяжении первых лет XVIII в. в Крыму постоянно шла внутренняя борьба сторонников мира с Россией и приверженцев идеи продолжения прежней политики набегов. Иногда это противостояние приобретало вооруженные формы, как например, во время антитурецкого мятежа хана Девлет-Гирея II в 1702—1703 гг. Поэтому ситуация в Турции и Крыму очень серьезно беспокоила российскую дипломатию на протяжении всех первых лет Северной войны.

Начало похода Карла XII на Россию в 1708 г. и особенно поворот шведов на Украину в сентябре 1708 г. приближали театр военных действий непосредственно к границам Турции и Крыма. Таким образом, вопрос о роли Османской империи и Крымского ханства в Северной войне вставал остро на повестку дня. В России опасались расширения конфликта за счет своих южных соседей. Причем наибольшие опасения вызывала именно позиция Крыма. Если с Османской империей еще можно было надеяться на соблюдение условий Константинопольского мира 1700 г., то с Крымом ситуация обстояла гораздо сложнее: немалая часть крымской знати отказывалась признавать этот договор, запрещавший совершать набеги на своих северных соседей.

Появление шведов на Украине и измена Мазепы дополнились тревожными известиями из Стамбула. Крымский хан Каплан-Гирей, выступавший за «нейтралитет» ханства и соблюдавший договор 1700 г., был отправлен в отставку после неудачного похода на Северный Кавказ. 3 ноября 1708 г. русский посол в Стамбуле П. А. Толстой сделал запись об отставке Каплан-Гирея за то, что он «на войне против черкес явился и от черкес побежден» и что на его место ханом назначен Девлет-Гирей. Назначение нового хана было крайне неприятно для русского правительства и напоминало о грозящей опасности охлаждения русско-турецких отношений. К тому же оно почти совпало по времени с изменой гетмана Мазепы. Сведения о нем вызвали усиление воинственных настроений среди турок. Появились признаки подготовки к войне, началась заготовка больших запасов пороха в Стамбуле и Синопе. Был издан указ о постройке к весне 1709 г. 100 галер. Тревожило русского посла и распоряжение хану готовиться к войне, хотя при этом и добавлялось: «прежде указу дабы не шкодили под смертным заказом». По свидетельству молдавского господаря К. Раковицы, «турки, уведав об измене Мазепиной зело о том радуются», но хотят знать точные сведения о численности примкнувших к украинскому гетману казаков. Однако пришедшие вскоре сообщения о блестящей победе русского оружия при Лесной, широко разрекламированной П. А. Толстым, позволили несколько сгладить нежелательный эффект от предательства Мазепы.

В сложившихся условиях было необходимо наладить прямые отношения с новым ханом. Отправлять прямые посольства из Москвы в Крым, как это делалось в XVII в., было невозможно, поэтому была предпринята попытка установить контакт с Крымом через новоизбранного украинского гетмана Ивана Скоропадского. С этой целью в декабре 1708 г. Иван Скоро-падский направил в Крым своего «бунчукового товарища» Ивана Черняка. Однако встретиться с Девлет-Гиреем ему не удалось. Прибыв 10 января в Перекоп, Черняк узнал, что новый хан в Крыму еще не появился. Прождав некоторое время и получив заверения калги-салтана в сохранении мира, Черняк был вынужден отправиться обратно.

Задержка с прибытием Девлет-Гирея в Крым была вызвана тем, что уже по пути к Бахчисараю новый хан начал плести энергичные интриги против России, рассчитывая в дальнейшем вовлечь и саму Блистательную Порту в войну. Известно, что Девлет-Гирей уехал в Крым 14 декабря 1708 г. Из Стамбула его с почетом провожал отряд янычар в 6 тыс. человек. При этом он получил официальный приказ в случае необходимости быть готовым к войне «со всею ордою и ожидать приказа куда идти».

Еще не добравшись до Перекопа, в январе 1709 г. хан сразу начал зондировать почву на предмет своего возможного участия в войне. Он предпринял энергичные попытки установить контакты с запорожским казачеством, весьма серьезно настроенным против России. В целом ситуация в Запорожье была весьма противоречивой и неоднозначной. Большая часть казачества во главе с кошевым атаманом К. Гордиенко видела в России угрозу автономии и независимости Украины и Запорожья. Возвращавшийся из Крыма на Украину Иван Черняк застал в Сечи послов Крымского хана. По словам переволочинского дозорца Романа Селезневича, эти послы имели беседу с Гордиенко, на которой устно обещали кошевому военную помощь в случае выступления против Москвы. Кошевой собрал раду и «домогался у войска запорожского, чью имеют сторону держать». И все, кроме одного казака, «дали слово держать сторону шведскую и Мазепи-ну». На раде говорили, что «мы де запорожцы, на шведа не пойдем, а на Москву с охотою рады то чинить будем». Присутствовавшие на раде татарские посланцы оговорили Ивана Черняка, «будто он, будучи в Крыму, хулил запорожцев и не велел их ни в чем слушать и верить оным». Здесь же «многие запорожцы били Черняка смертным боем, заковов в оковы и с кошу отослали к изменнику Мазепе».

На этой раде было принято «с ордою Москву воевать». С этим решением в Крым были отправлены запорожские посланцы Иван Гадяцкий, Яков Брюховецкий и Тимофей Фененко. Им было передано специальное письмо хана для Гордиенко, одобрявшее антирусские настроения запорожцев и обещавшее им всяческую военную помощь. Некоторые сведения об этом посольстве сообщил переволочинский дозорец Роман Селезневич в своем письме И. С. Скоропадскому от 9 февраля 1709 г. Он сообщал, что по известиям, полученным из Сечи, там ожидают возвращения посольства из Перекопа. Дозорец далее указывал, что «турки и татары просят известий о положении русских и шведов, что они желают выступать против России, о чем с запорожцами договорились изустно».

Тревожные сведения об антироссийской активности Крыма и Запорожья подтверждались и по дипломатическим каналам. П. А. Толстой постоянно сообщал о том, что шведы, Мазепа и Гордиенко предпринимают попытки договориться с Крымом о совместных военных действиях. В марте 1709 г. первый министр Карла XII граф Пиппер написал Де-влет-Гирею письмо, в котором сообщил, что Запорожская Сечь и Украина «заодно» со шведами, и спрашивал о видах и сроках помощи из Крыма. Данное письмо было отправлено в Крым через влиятельного Бендерского сераскера Юсуф-пашу. Турок и татар всячески устрашали многочисленными «опасностями» со стороны Москвы: «Узнаете, что Москва простирает свои замыслы не только на Крым, но и на Царство Оттоманское». В целом же шведы в такой помощи были уверены: «Мы стоим на пути, по которому татары обычно ходят на Москву. Теперь они пойдут с нами!». Такие письма шли с Украины в Стокгольм весной 1709 г. Энергичные попытки вовлечь хана в войну предпринимал и бывший украинский гетман И.C. Мазепа. П. А. Толстой докладывал о происках Мазепы: «Приехали татары ис Крыма с объявлением Порте, что Мазепа просит хана вступить в казацкую землю со всею Ордою и помочь казакам освободиться от ига Московского». За это хану обещалось давать «прежнюю дачу», которая раньше шла в Крым из Москвы. Таким образом, становится очевидным то, что в марте-апреле 1709 г. шведская дипломатия всерьез рассчитывала вовлечь в войну на своей стороне не только Крым, но и Турцию. Именно с этой целью в апреле 1709 г. и началась осада Полтавы: взятие этого города позволяло установить прямые контакты с Крымом и Турцией, а также создать для Карла XII и Мазепы укрепленную базу на Украине. К тому же громким военным успехом шведский король рассчитывал окончательно склонить Ахмеда III и Девлет-Гирея на свою сторону.

Однако эти попытки натолкнулись на энергичное противодействие русской дипломатии. В ход пускались все виды дипломатического оружия, в частности, подкуп. Известно, что Юсуф-паша был предварительно задарен П. А. Толстым собольими мехами на 1000 рублей, кроме того у него была старая личная вражда с Девлет-Гиреем. Поэтому полученные от шведов письма он переправил в Константинополь и одновременно сообщил, что в войну с Россией лучше не ввязываться, поскольку дела Карла XII под Полтавой очень плохи.

Еще одним источником потенциальной опасности продолжало оставаться Запорожье. В апреле 1709 г. в Крым прибыла целая запорожская делегация во главе с новым кошевым атаманом Петром Сорочинским (сменившим отправившегося к Карлу XII К. Гордиенко). Во время этих переговоров Девлет-Гирею были даны обещания разорить соседнюю русскую крепость Каменный Затон, которую в ханстве расценивали как опорную базу возможного русского наступления на Крым. Запорожцы обещали от имени Украины возобновить выплату поминок. Во время этих переговоров Девлет-Гирей заявил, что будет согласен выступить в поход в случае, если султан даст свое согласие. С этой целью хан направил в Стамбул своего диван-эфенди Мизюр-агу с письмом, в котором испрашивалось разрешение напасть на русские пограничные крепости, якобы угрожавшие крымским владениям. Создавалась весьма серьезная угроза, что в случае успеха всех этих мероприятий Карл XII будет иметь непосредственную связь с Крымским ханом. Достаточно было турецкому правительству дать свое согласие на требования хана, чтобы стратегическая обстановка для русской армии резко ухудшилась. П. А. Толстому пришлось беспрестанно задаривать турецких пашей, «дабы в настоящем времени происки шведские и Мазепины изничтожить». Посол неоднократно предупреждал, что с «турками без подарков любовь не будет действительна».

Старания П. А. Толстого не прошли даром. В Турции не испытывали особого желания вступать в войну с Россией. Великий везир Чорлулу Али-паша передал Мизюр-аге письмо для хана, в котором говорилось, чтобы де хан «отнюдь не чинил таких вещей, которые будут миру противны…».

Но несмотря на эти предупреждения, хан продолжал поддерживать контакты с Карлом XII и Запорожьем. 11 мая 1709 г. Б. П. Шереметев доносил Петру I, что в Сечь прибыло 50 крымских татар для изучения того, что делается в русских и шведских войсках. В России вполне резонно опасались, что несмотря на запрет султана, Девлет-Гирей может выступить в поход самостоятельно. В этом случае Запорожская Сечь могла превратиться в плацдарм для татарского вторжения. Поэтому взятие Сечи 14 мая 1709 г. отрядом полковников Яковлева и Галагана в России воспринимали как крупную победу. Русское правительство было уверено, что после разгрома запорожцев Турция и Крым не будут склонны преувеличивать шансы Карла XII на успех и предпочтут соблюдать нейтралитет.

Однако захват и разорение Сечи вызвали бурю негодования в Крыму. Не меньшее раздражение хана вызвала поездка Петра I в апреле-мае 1709 г. в Воронеж и Азов для проверки флота и крепостей. Сам факт этой поездки говорит о том, что в России весьма опасались вступления Турции и Крыма в войну. Девлет-Гирей начал энергично бомбардировать Порту тревожными донесениями о якобы имеющих место агрессивных планах России в отношении Крыма. Для проверки этих сведений в Крым был отправлен специальный представитель султана капычи-баша Алей-ага. Вскоре из Крыма он прибыл в Азов, где убедился, что целью приезда Петра I является не подготовка захвата Крыма, а всего лишь осмотр крепости. Чтобы успокоить турок, Петр I предпринимает широкий жест: в присутствии турецкого посланника он сжигает 10 старых кораблей. Для Петра I это было весьма нелегкое решение: известно, как он ценил каждый боевой корабль, каждую галеру, каждую шняву.

Вопрос о разрешении татарам выступить против России окончательно решался 14 мая 1709 г., когда султан собрал военный совет, на котором присутствовали высшие чины государства. П. А. Толстому «с великим трудом, иждивением и немалою дачею» удалось уговорить турок не начинать боевые действия против России. В Стамбуле явно решили подождать, чем закончится русско-шведское противостояние под Полтавой. Подкупленные Толстым турки уверяли великого везира и султана, что русский царь приехал в Азов «ни для чего иного, разве ради гуляния, понеже де видимо всему свету, что де царское Величество имеет нрав такой, еже де в одном месте быти не изволяет». Крымскому хану в тот же день был направлен строгий указ, запрещающий вмешиваться в войну.

В результате Порта заняла выжидательную позицию. Установив контакт со шведами, она, однако, не желала связывать себя союзом с ними. В июне 1709 г. к Юсуф-паше прибыли статс-секретарь Карла ХII О. Клин-ковштрем и полковник Сандул, чтобы получить ответ на отправленные в марте письма Пиппера и Мазепы к Девлет-Гирею. Однако Юсуф-паша передал им официальный ответ везира о запрещении Крыму вступать в войну с Россией в случае, если та не будет угрожать безопасности Крыма.

Подобная позиция Турции была вполне понятна и объяснима. Во-первых, как уже говорилось, П. А. Толстой развернул бурную деятельность по подкупу нужных турецких придворных. Во-вторых, по всей Европе прокатились слухи, что вскоре будет заключен мир между странами — участниками Войны за испанское наследство — Францией, Австрией, Англией. Таким образом, Австрия могла освободиться от войны и снова обратить свое внимание на Дунай. Поэтому Порта была крайне заинтересована, чтобы Россия и Швеция не развязали себе рук и воевали как можно дольше. В-третьих, и это очень важно, появились слухи о настойчивом желании Карла XII, попавшего в тяжелое положение под Полтавой, вступить в переговоры с русскими. Русская дипломатия энергично поддерживала эти слухи. 13 апреля 1709 г. Г. И. Головкин писал из Воронежа П. А. Толстому, советуя ему объявить турецкому правительству, что «король швецкой гордость свою оставляет и уже явную склонность к миру являет». Этот маневр произвел большое впечатление на турок. Они опасались, что Россия, заключив мир с Карлом XII, тут же направит все свои силы против Порты. крым швеция полтавский битва Однако эта выжидательная политика Порты вряд ли могла относиться к Девлет-Гирею. Хан мог предпринять новые попытки добиться согласия султана на участие крымцев в войне. Посол Венеции в Константинополе Джустиниани в частной беседе с Толстым говорил, что «хан горит нетерпением начать войну и сдержать его будет трудно, чтобы он не вовлек за собой Порту, потому что ясно, что война неизбежна, если русские войска двинутся вперед для отражения татар».

Бахчисарай стал фактически последним шансом шведского короля. Потеряв надежды на вовлечение в войну Турции, король был готов на все ради привлечения на свою сторону хотя бы Крыма. Карл XII и его союзник Ст. Лещинский предпринимают новые энергичные попытки привлечь Крым на свою сторону в обход Порты. 14 мая 1709 г. в Крым отправился коронный стражник киевский воевода Й. Потоцкий с грамотой Ст. Лещинского к Девлет-Гирею. В задачу Потоцкого входило добиться выступления крымцев на стороне шведов и заключения шведско-польско-крымского военного союза против России, причем шведы были согласны даже на выступление одного Крыма без участия турок. Потоцкий официально попросил от хана 40-тысячное татарское войско в распоряжение Лещинского и Карла XII. Хан заявил о своем согласии на заключение военного союза, но тем не менее не решался открыто выступить без согласия Порты.

Чтобы помешать возможному выступлению крымского хана против России, необходимо было попытаться провести непосредственные переговоры с ханом. Эта миссия была возложена на одного из дворян посольской свиты П. А. Толстого — Василия Блеклого. Еще в декабре 1709 г., опасаясь ухудшения русско-крымских отношений, П. А. Толстой направил Василия Блеклого в Крым вслед за ханом. Первоначально перед ним стояла задача предотвратить возможные со стороны Крыма антироссийские провокации. Однако миссия надолго затянулась. Силистрийский и бендерский сераскер Юсуф-паша, не испытывавший дружеских чувств к России, наотрез отказался напрямую пропустить русского представителя в Крым. В результате Блеклому пришлось до прояснения ситуации направиться в Азов и Таганрог.

Тем не менее это не помешало выполнению первоначальных целей миссии. Более того, в связи с задержкой задачи Блеклого расширились и углубились. В Азове и Таганроге перед миссией Блеклого была поставлена задача проверить информацию об опасных для России переговорах. Формальным поводом для отправки миссии в Крым послужил спорный вопрос о возвращении в Россию казаков-некрасовцев, бежавших на подчиненную Крыму Кубань после подавления Булавинского восстания 1707−1708 гг.

Вскоре после приезда в Таганрог Блеклый был отправлен в Крым. Ему было поручено передать хану Девлет-Гирею письма и подарок от государственного канцлера Г. И. Головкина и азовского губернатора И. А. Толстого. Посланец должен был разведать внутреннюю обстановку в ханстве, попытаться добиться возвращения казаков-некрасовцев, а также дать взятку хану, чтобы он воздержался от выступления против России.

Важнейшее значение миссии Блеклого заключалось в том, что она знаменовала новый этап в развитии русско-крымских отношений. Рост военно-политического могущества России в конце XVII — начале XVIII вв. привел к тому, что после Карловицкого конгресса 1698−1699 гг. и Константинопольского мира 1700 г. русское правительство наотрез отказывалось поддерживать отношения с Крымом как с суверенным государством. Русско-крымские отношения осуществлялись исключительно через украинского гетмана И. С. Мазепу и азовского губернатора И. А. Толстого, брата русского посла в Турции.

По сравнению с XVII в. резко падает и статус русских дипломатических представителей в Крыму. Если раньше это были в основном бояре или дьяки, имевшие ранг официальных послов или посланников, то Василий Блеклый фактически являлся простым гонцом, но наделенным определенными дипломатическими полномочиями. Подобное падение статуса российских представителей в Крыму четко прослеживается и в самом статейном списке.

Миссия В. Блеклого была «снабжена» письмом канцлера Г. И. Головкина хану и подарком, состоявшим из «мягкой рухледи» (мехов — О.С.) на 1000 рублей. Письмо Г. И. Головкина было составлено в максимально мягких тонах. Канцлер предостерегал Девлет-Гирея о возможных провокациях со стороны Мазепы и шведов. Он заверял хана от имени царя, что со стороны России «никакая причина не подастся к нарушению мирных договоров», о чем уже даны соответствующие указы пограничным властям.

Азовский губернатор И. А. Толстой добавил свое личное письмо, в котором требовал от хана выдачи бежавшего на Кубань Игнатия Некрасова. В отличие от посольств XVI—XVII вв. Блеклый не снабжался никакими царскими инструкциями и тем более царскими грамотами. Подобный факт можно считать показательным для уровня русско-крымских отношений начала XVIII в. В Москве отныне не считали целесообразным поддерживать с Крымом равноправные дипломатические связи.

В своем статейном списке Блеклый дает весьма подробное описание миссии. 22 мая 1709 г. он выехал из Троицкого городка (Таганрога), 1 июня прибыл в Перекоп, где его встретил калга-салтан Бахти-Гирей и проводил до Бахчисарая, куда они прибыли 7 июня. Через 2 дня состоялась первая аудиенция.

В целом статейный список дает весьма полное представление о ходе миссии. Главный ее вопрос заключался в проверке сведений о переговорах Крыма со Швецией и запорожцами. Статейный список Блеклого содержит полученные им от русского невольника сведения о приезде в Крым (незадолго до прибытия русского гонца) шведского посланника с просьбой о помощи Карлу XII. По другим данным, полученным Блеклым от греческого купца, в Крыму находился польский посланник от Станислава Лещинского, добивавшийся пропуска в Константинополь³³. На аудиенциях 9, 11 и 13 июня ханский везир и Девлет-Гирей отрицали факт подобных переговоров, заявив, что «шведов и поляков и казаков в союз не принимают, для того, что люди они непостоянные и веры им нет, и ныне говорят так, а на другой день обретаются изново». Разумеется, подобным словам нельзя было верить, тем более что сам Блеклый к этому времени уже располагал сведениями о шведско-польско-татарских переговорах.

Подводя итог миссии В. Блеклого в Крым, надо сказать, что всех своих целей она не выполнила. Прекратить опасные контакты Крыма с Карлом XII не удалось, неудачей закончилась и попытка обеспечить нейтралитет Крыма с помощью взяток: предложенные ему собольи меха хан с гневом отверг³⁵. Не удалось договориться и о выдаче бежавших с Дона некрасов-цев. Вместе с тем, факт переговоров Карла XII и Девлет-Гирея отныне не являлся тайной, и в России уже ясно видели истинную цену всем мирным заверениям хана.

События накануне Полтавской битвы 1709 г. подтверждали готовность Крыма оказать военную помощь шведскому королю. В конце мая 1709 г. Девлет-Гирей получил тайный приказ от великого везира Чорлулу Али-паши оказать шведскому королю помощь в предстоящем генеральном сражении с русскими.

16 мая в шведскую главную квартиру прибыло «два татарских военачальника». Им было поручено ханом поставить условием заключения крымско-шведского союза 4 пункта, один из которых гласил, что Карл XII не должен заключать мира с царем. Военачальники сообщили, что в шведскую квартиру едет «Великое посольство» и просили выслать ему навстречу конвой. Однако после 14 мая, когда русские взяли под контроль Запорожскую Сечь и переправы через Днепр у Переволочны, шведская армия оказалась в состоянии стратегического окружения и татарское посольство не смогло пройти в шведский лагерь. Навстречу ему был выслан отряд полковника Свильверьельма в 500 шведов и 2000 запорожцев, но его движению помешали русские отряды, занимавшие дорогу, и 24 мая Свильверьельм вернулся в главную квартиру шведов в Великие Будищи, так и не выполнив поручения.

Прусский военный агент при Карле XII подполковник Сильтман писал, что перед Полтавским сражением ожидание татарской помощи в шведском лагере достигло предела. Лагерь шведов наполнялся слухами о скором прибытии татар. 29 мая Сильтман записал в своем дневнике, что получено известие о том, что татары якобы перешли Днепр и через 8 дней прибудут к шведам. Однако больше от них никаких известий не поступало.

Как подчеркивал Сильтман, татары во второй половине июня, очевидно, после того, как Блеклый покинул Крым, вышли из Перекопа и двигались по направлению к театру военных действий.

Однако в решающий момент Девлет-Гирей получил категорический приказ из Стамбула не вмешиваться в русско-шведскую войну и был вынужден отказаться от мыслей о движении к Полтаве. Таким образом, вмешательства Крыма в войну удалось избежать, что в немалой степени способствовало созданию благоприятных внешнеполитических условий для Полтавской битвы.

Санин О. Г. Антисултанская борьба в Крыму в начале XVIII в. и ее влияние на русско-крымские отношения // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. — Ч. III. — Симферополь, 1991. — С. 275−279.

Статейный список П. А. Толстого. Запись от 3 ноября 1708 г. // РГАДА. Ф. 89. Оп. 2. Д. 2. Л. 419 об.

Глаголева А.П. Русско-турецкие отношения перед Полтавской победой // Полтава. — М., 1959. — С. 137.

Петр I — П. А. Толстому 15 февр. 1709 г. // П и Б. — Т. IX. — Вып. 2. — С. 68.

Судиенко М. Материалы для отечественной истории. — Т. II. — Киев, 1855. — С. 320, 324.

Крылова Т. К. Русская дипломатия на Босфоре в начале XVIII в. (1700−1709 гг.). — М, 1999. — С. 273.

Павленко Н. И. Петр Великий. — М., 1990.

Петр Великий. СПб., 2001.

Платонов С. Ф. Время Петра Великого. // Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 2000. С. 473−548.

Платонов С. Ф. Петр Великий. Личность и деятельность. // Платонов С. Ф. Сочинения по русской истории. В 2-х т. — СПб., 1993 — Т. 2. — С. 241−313.

Пушкарев С. Эпоха Петра Великого // С. Пушкарев. Обзор русской истории. СПб., 2002. С. 256−286.

Россию поднял на дыбы. Век 17 -18 / Сост. Н. И. Павленко: В 2 кн. — М., 1987.