Методологического кризиса (1960—1980)

Середина 1960;х гг. связана с чередой политических потрясений и кризисов, охвативших и США, и Европу, и развивающиеся страны. Объяснить эти катаклизмы господствовавший в сравнительной политологии метод структурного функционализма не мог, поскольку он основан на посылке о сохранении политической системой стабильного состояния. Шквал радикальной критики, не все положения которой оправдались в будущем, вверг сравнительную политологию в состояние методологического кризиса, так как отрицание бихевиоризма и структурного функционализма не компенсировалось новыми разработками, преодолевающими их недостатки и способными получить статус единого метода.

В этот период появляются различные методологические направления. Заявляет о себе постмодернизм, ставящий под вопрос возможность получения истинного результата познания, акцентирующий идею плюральности общества и критикующий рационализм (М. Фуко, Ж. Лиотар). Возрождается интерес к историко-сравнительному методу благодаря возвращению к моделям, предложенным М. Вебером (типы господства) и К. Марксом (концепция классовой борьбы, объяснение характера политического развития через типы производства). Однако наиболее значимым результатом этого этапа развития становится усиление внимания непосредственно к сравнительному методу, расширению его инструментария и разработке подходов, консолидирующих количественные и качественные исследования. Чрезмерное упрощение социальной действительности в ходе количественных исследований не позволяет создать единую теорию, адекватно описывающую реальные процессы и явления политической жизни. Излишняя увлеченность качественными исследованиями и стремление к уникальности аналогичным образом заводят в теоретический тупик, не позволяя формулировать обобщения и закономерности. Понимание этих проблем привело к методологической перестройке и занятию авторитетных позиций в сравнительных исследованиях заимствованной из экономики неоипституциоиальпой теории.

утверждения неоинституционализма (1980 гг. — настоящее время)

Неоинституциональная методология заняла лидирующее положение в сравнительной политологии не сразу, а через заимствование идей теории рационального выбора. В отличие от системного подхода эта теория сосредоточила внимание на действиях отдельных субъектов (индивидуальных и групповых), а бихевиоризму противопоставила универсальное объяснение любому тину их поведения.

Объяснить основные положения этой теории можно следующим образом. Во-первых, действия субъектов характеризуются стремлением максимизировать собственную выгоду, затратив минимум усилий и ресурсов. Во-вторых, взаимодействуя друг с другом, они разрабатывают стратегии, позволяющие получить желаемый результат, однако не гарантирующие положительного исхода.

Например, избиратели формулируют свои предпочтения, которые становятся для них ориентиром при голосовании за политическую партию. Рациональность ее стратегии будет состоять в том, чтобы предложить предвыборную программу, учитывающую широкий круг предпочтений различных социальных групп для максимизации числа голосов избирателей. На сегодняшний день разработано много игровых моделей, позволяющих анализировать стратегии взаимодействия субъектов, однако в политической науке наибольшую популярность завоевала «дилемма заключенного», позволившая поставить вопрос о том, каким образом мотивировать взаимодействующих субъектов выбирать стратегии, удовлетворяющие интересам каждой из сторон.

Дилемма заключенного сводится к следующей игровой ситуации: два преступника, содержащихся в одиночных камерах, поставлены перед выбором: давать или не давать показания друг против друга. У них есть несколько стратегий поведения: 1) если один из них признается в содеянном и даст показания против другого, то будет освобожден без обвинения, а вся вина ляжет на его партнера, который получит 10 лет заключения; 2) если оба признаются в содеянном, то оба получат по 6 лет тюремного заключения; 3) если оба не признаются в содеянном, им будет предъявлено обвинение в незначительном преступлении, и каждый получит по году тюрьмы (табл. 1.1).

Таблица 1.1.

Варианты выхода из дилеммы заключенного.

Поставленные перед таким выбором заключенные, скорее всего, признаются в совершенном преступлении, так как каждый из них будет опасаться того, что если не признается он, то показания против него даст его напарник, и оба получат максимальный срок наказания.

Дилемма заключенного наглядно демонстрирует, что рациональное поведение может обернуться негативными последствиями и получением неблагоприятного результата. Это становится возможным только потому, что заключенные в данной ситуации изолированы и не могут договориться друг с другом, а также и потому, что не доверяют друг другу. Однако можно предположить, что если повторить ситуацию выбора несколько раз, заключенные поймут, что им лучше сотрудничать, и, скорее всего, откажутся от признания.

Неоинституциональная теория предложила ответ: поведение субъектов и выбор ими той или иной стратегии определяют институты, но не формально-юридические, а те, в которых находят свое воплощение неформальные нормы политического поведения. Исследуя традиционные для сравнительной политологии государственные и политические институты, неоинституционалисты трактуют их как ограничения, определяющие политическое поведение субъектов. Иными словами, стратегии взаимодействия субъектов в политике объясняются не их личной мотивацией, а институциональной конфигурацией, изменение которой влечет за собой изменение поведения. Соответственно, необходимо реконструировать эти ограничения, чтобы объяснить стратегии.

В современной сравнительной политологии неоинституционализм представлен тремя различными направлениями: экономическим, социологическим и историческим.

1. Экономический неоинституционализм (К. Эрроу, Р. Коуз, Д. Бьюкенен, Д. Норт) опирается на постулаты теории рационального выбора и изучает эффективные институты, обеспечивающие взаимодействие рациональных субъектов при удовлетворении ими своих потребностей. Исследователей интересуют проблема производства общественных благ и коллективного действия (М. Олсен), а также порождаемая ею «проблема безбилетника» .

" Проблема безбилетника" возникает в ситуации, когда субъект экономического взаимодействия может получить выгоду от действий другого, не оплачивая ее. Если получаемое благо неисключаемо, то никто из его потребителей не будет склонен его оплачивать, а оплативший не получит никаких преимуществ перед не оплатившими. Классическим примером возникновения «проблемы безбилетника» является потребление общественных благ (общественный транспорт), что чаще всего решается ужесточением штрафных санкций с целью сделать подобное поведение неэффективным. Однако в итоге все издержки по производству общественных благ ложатся на плечи наиболее сильных членов общества.

Данное направление уделяет пристальное внимание моделированию, математическому инструментарию, теории игр. Его критикуют за чрезмерное упрощение и высокий уровень абстракции, игнорирование культурного разнообразия.

2. Исторический неоинституционализм исследует процессы формирования и трансформации институтов исходя из идеи о том, что их эволюция направляется историей каждой страны, используя для объяснения стабильности одних и неустойчивости других институтов «эффект колеи» (англ, path-dependence). Это направление заставляет политиков быть более внимательными при принятии решения об имплантации новых институтов в политическую практику своей страны, чтобы не попасть в «институциональную ловушку», под которой понимается самоподдерживающийся неэффективный институт.

Классический пример такой ловушки описан Д. Нортом как «проблема QWERTY». Исторически расположение букв английского алфавита на клавиатуре пишущей машинки (а ныне и компьютера) имело случайное происхождение. Однако спустя несколько десятилетий, когда была предложена новая раскладка клавиатуры, позволяющая увеличить скорость печати на 20—40%, укоренившаяся непродуктивная практика сохранилась, заблокировав эффективное нововведение, так как переход на новую систему предполагал большие затраты, например на переучивание машинисток. В итоге до сих пор используется система QWERTY, а не более эффективный ее заменитель.

3. Социологический неоинституционализм (Д. Марч, Й. Олсен) трактует институты как устойчивые практики социального взаимодействия, фиксируемые в культурных нормах и структурах и определяемые социальным контекстом. Это означает, что политические субъекты адаптируют свои взаимодействия к существующим условиям окружающей среды, усваиваемым в процессе социализации. Вместе с тем сформированный институтами социальный порядок не является заданным, он конструируется и трансформируется в результате взаимодействий субъектов.

История становления и развития сравнительной политологии демонстрирует, что на каждом этапе теоретические разработки различных научных школ оказывали серьезное влияние на изменение объекта и предмета исследования компаративистов. Значение этих теорий сложно переоценить, так как, во-первых, именно они являются источником вопросов о политических институтах и процессах, мотивирующих новые исследования, ложащихся в основу гипотез и обуславливающих сбор эмпирических данных. Во-вторых, они служат основой для интерпретации полученных данных, в противном случае сравнительные исследования были бы не более чем скоплением больших объемов аналитически необработанной информации, не дающей приращения знания о политике. В-третьих, теории задают своего рода ограничения для исследователей, акцентируя внимание на конкретных инструментах, методах изучения. В противном случае открытость всем методологическим подходам, желание собрать как можно больший объем разнообразной информации приводит к получению противоречивых выводов, необоснованно высоким затратам на проведение исследований и требует привлечения многообразных профессиональных компетенций. И, главное, сравнительная политология одновременно ставит вопросы и предлагает различные методологические подходы к поиску ответов. Каждый подход предполагает свою логику сбора данных и построения доказательной базы для выведения причинно-следственных связей.

На сегодняшний день можно выделить пять основных теоретических подходов, востребованных сравнительной политологией и определяющих ракурс исследований с акцентом на институты, интересы, идеи, индивидов, интернациональную среду.

• 1. Изучение институтов изначально предполагало поиск ответа на вопрос о том, каким образом организовано государство для построения прогнозов о его дальнейшем функционировании. Компаративисты (от лат. comparativus — «сравнительный») фиксировали различия в нормативно-правовых документах, структуре государственных органов. Под влиянием бихевиоризма понимание институтов было расширено и до сих пор не утратило своего значения. Современные институциональные исследования не сводятся к сравнению формальных показателей, а ставят целью объяснить природу формирования конкретных институтов, причины их трансформации, влияние разнообразных факторов на их функционирование. Вместе с тем институциональный подход в сравнительной политологии не позволяет исследовать политические изменения, т. е. не предлагает инструментария для изучения динамических элементов.
• 2. Интересы попадают в объектно-предметное поле сравнительной политологии благодаря прежде всего теории рационального выбора, но ею не ограничиваются. Так, широкое распространение получило направление, исследующее модели представительства групповых интересов и их влияние на государственную политику. Концепции корпоративизма и плюрализма предлагали противоположные трактовки места и роли групп интересов, компаративисты анализировали результаты и последствия использования каждой из моделей, их преимущества и ограничения. Впоследствии тематика посредничества интересов получила развитие в сетевой теории, предложившей интегрированный подход, объединяющий индивидуальные и групповые интересы субъектов (акторов) в их стратегической ориентации на совместное достижение своих целей. В основном данные теоретические разработки проводят идею о том, что интересы являются источником конфликтов, урегулирование и разрешение которых возлагается на институты. Вместе с тем интересы являются движущей силой изменений, которые должны быть интегрированы в политическую систему жизнеспособными институтами.
• 3. Идеи не оказывают непосредственного воздействия на принятие конкретных решений, однако политическая культура и идеология определяют характер политического процесса и политическое поведение. Ключевой вопрос для компаративистов — как разработать методики для измерения и последующего сравнения таких аморфных концепций. Если теория политической культуры получила широкое распространение в сравнительной политологии, то с изучением идеологий все оказалось гораздо сложнее. На протяжении всего XX в. различные страны испытали на себе влияние радикальных идеологических движений, но после крушения СССР в западном мире возобладало мнение о конце идеологии. И все же идеи продолжают оказывать влияние на политику современных государств, выступая основой для разработки политического курса (например, монетаризм, кейнсианство).
• 4. Индивиды попадают в исследовательский фокус компаративистов в связи с изучением места и роли элиты в политическом процессе. Одно из направлений — изучение политических лидеров, анализ их поступков, психологических портретов, управленческих стилей. Не остаются без внимания и рядовые граждане — как избиратели, участники групп интересов, потребители политической информации, государственных услуг, участники политического процесса в демократических и недемократических режимах.
• 5. Интернациональная среда не может быть проигнорирована компаративистами, так как основной массив исследований посвящен изучению отдельных стран, понимание специфики которых невозможно вне мировых процессов. Нередко страны копируют политические институты и практики, находя образцы для подражания в своем географическом или лингвистическом регионе. Иногда они вынуждены трансформировать институты и практики под требования неправительственных и международных организаций, членами которых являются. Государства различаются по уровню экономического развития, что оказывает непосредственное влияние на их возможности самостоятельно определять политический курс: одни в силу ресурсной обеспеченности проводят независимую политику, другие попадают в зависимость и выстраивают политическую систему под влиянием ведущих держав и крупных международных организаций.

Соответственно, изучение отдельных элементов политической системы в той или иной стране неизбежно ставит вопрос о том, является ли она результатом эволюции, конвергенции или диффузии. В то же время следует понимать, что в современном мире международная среда является своеобразной экспериментальной лабораторией: правительства регулярно обмениваются друг с другом политическим и административным опытом на международ;

пых форумах, что служит источником инноваций для развития государства, обновления институтов.

Беглый взгляд на историю сравнительной политологии позволяет выделить три ключевые традиции развития сравнительной политологии: изучение отдельных стран, методологическую и аналитическую.

• 1. Традиция изучения отдельных стран сформировалась в США и предполагала изолированное изучение зарубежных политических систем. Она сохранилась до сих пор и широко востребована в учебных курсах, а также для изучения случаев отклонения от зафиксированных закономерностей.
• 2. Методологическая традиция связана с разработкой правил и принципов сравнительного анализа в целях повышения качества выводов.
• 3. Аналитическая традиция объединяет эмпирику и метод для объяснения фиксируемых сходств и различий. Правильный отбор стран для сравнения и использование качественного и количественного инструментария с высокой долей вероятности обеспечивает тестирование гипотез на эмпирическом материале и формулировку закономерностей, которые впоследствии становятся источником развития политической теории.

Современная сравнительная политология — одно из важнейших направлений политических исследований. Объектом ее изучения являются внутренние структуры, процессы и участники политической системы, анализируемые с помощью эмпирических методов с целью описания, объяснения и предвидения их разнообразия как на национальном, региональном и локальном, так и на международном уровнях.

Среди всех направлений политической науки только сравнительная политология номинируется по используемому методу, а не предмету, однако по сути она является комбинацией содержания (изучение политических систем, действующих в них акторов и протекающих процессов) и метода (идентификация и объяснение сходств и различий между изучаемыми объектами в соответствии с установленными процедурами и правилами сравнения, а также теоретическими концепциями, применимыми более чем для одного случая). Использование сравнительного метода должно быть адекватно поставленной цели и направлено на решение конкретных проблем; он не должен применяться из соображений удобства или ради самого процесса сравнения. С помощью этого метода должны получить объяснение интересующие исследователя институты, явления, процессы, выявляться закономерности.

Типичный пример некорректного использования сравнительного метода — произвольное сравнение двух стран (административные реформы в России и Китае, федерализм в Индии и США).

Исследователи-компаративисты стремятся к реализации четырех основных научно-практических целей: описание политических институтов и процессов в конкретной стране или группе стран, разработка типологий и классификаций, проверка гипотез, построение прогнозов.

• 1. Описание политических институтов и процессов в конкретной стране или группе стран позволяет лучше понять страну, являющуюся объектом изучения. При этом исследователь не должен быть гражданином этой страны или проживать там с самого рождения, что необходимо для нивелирования этноцентризма и обеспечения беспристрастности и критичности в описании. Детальное описание позволяет получить больше знаний не только об изучаемой политической системе, но и сравнить ее с родной для исследователя страной, выявив общее и особенное в анализируемых феноменах и явлениях. В американской научной традиции компаративистами считали тех исследователей, которые занимались изучением любой страны, кроме США. Научная литература по сравнительной политологии изобилует подобными кейсами, олицетворяя собой традиционный подход к проведению компаративистского анализа. Несмотря на неутихающую критику в адрес дескриптивного подхода к исследованию политических систем, и его сторонники, и его противники соглашаются в том, что любое хорошее исследование начинается с хорошего описания. На современном этапе дескриптивные исследования служат исходными данными для поиска объяснений более высокого порядка, определения круга проблем, актуальных для последующих изысканий, выявления факторов, дальнейшее изучение которых позволит по-иному взглянуть на привычные институты и процессы и оценить их. Речь может идти даже об отдельных политических событиях и роли в них выдающихся политических лидеров, с именами которых связаны важные изменения в политической системе и истории страны.
• 2. Значимым результатом сравнительного исследования является разработка типологий и классификаций. Под типологией понимается разбиение изучаемой совокупности на однотипные объекты, или классификация по существенным признакам. Классификация предполагает группировку многих дескриптивных элементов в простые категории, что позволяет сделать содержательные выводы об их сходствах и различиях. Хорошая классификация должна содержать четкие категории, которые выводятся индуктивно, па основании тщательного анализа доступных данных, или дедуктивно, па основании генерирования идеальных типов. Однако именно с определением критериев связана одна из ключевых проблем компаративистов, потому что ошибочная классификация неизбежно приведет к ошибочному сравнению.

В основе построения классификации лежит дихотомическое деление («или-или») — образование двух взаимоисключающих подклассов одного понятия, которые должны обладать или не обладать неким отличительным свойством. Впоследствии классификация может быть усовершенствована введением градации — сравнением степени, в которой данное отличительное свойство выражено больше или меньше. Вместе с тем некоторые ученые обращали внимание на неуместность использования языка количественных исследований для построения классификаций в сравнительной политологии, так как определение степени выраженности того или иного свойства в реальности никак не связано с проведением замеров, а предлагаемые градации представляют собой лишь номинальные шкалы, т. е. классификацию по качеству, а не количеству (Дж. Сартори). Отдельные классификации все же не соответствуют жесткому требованию дихотомического деления. Например, телеологические типологии включают не два, а три элемента, но при этом не являются градационными: типы господства М. Вебера (традиционное, харизматическое, рационально-правовое), типы политических культур Г. Алмонда (патримониальная, подданническая, активистская), типы партийных систем М. Дюверже (однопартийные, двухпартийные, многопартийные) и др.

Один из продуктивных способов построения классификаций политических систем — разработка матриц на основе выделения не одного, а двух взаимосвязанных отличительных свойств, позволяющих группировать страны.

В политической философии 2500 лет господствовала классификация форм правления, разработанная Аристотелем в IV в. до н.э. Аристотель считал, что формы правления различаются, но двум критериям: «Кто правит?» и «В чьих интересах правит?». Власть может находиться в руках одного человека, группы людей или многих, и в каждом случае она может служить либо узкогрупповым, либо общественным интересам. В итоге было выделено шесть форм правления: тирания, олигархия и демократия; монархия, аристократия и полигия.

В 1997 г. подобная логика была положена в основу построения типологии С. Файнера, который выделил четыре типа режимов и шесть их гибридов, чтобы описать все возможные тины правления, существовавшие в мире в период с 3200 г. до н.э. и до нашего времени. В основе выделения типов — происхождение правящей элиты (дворец, форум, дворянство, церковь). Автор демонстрирует, что в мире получили распространение гибридные формы правления с преобладанием монархического элемента — в отличие от столь популярной в современном мире демократии.

• 3. И описание, и классификация способствуют достижению цели следующего порядка — тестированию гипотез. Иными словами, исследователь первоначально описывает и классифицирует явления и процессы, а далее переходит к поиску и изучению факторов, которые помогут объяснить полученные описания и классификации. За последние полвека сравнительная политология накопила богатый инструментарий для проведения межстрановых исследований, что позволяет аккумулировать знания о мире политики, уточнять теоретические разработки и выявлять новые причинно-следственные связи. В качестве примера исследования, в котором четко определены переменные для сравнения, выстроены и обоснованы эмпирические связи между ними, может быть рассмотрена работа Б. Пауэлла «Современные демократии» (1982), тестировавшего несколько гипотез касательно уровня политического участия в 21 демократической стране. Он исходил из гипотезы о том, что уровень политического участия граждан зависит от уровня экономического развития страны, ее конституции, избирательного законодательства и типа партийной системы. Статистический анализ подтвердил позитивное влияние этих факторов, причем уровень экономического развития и конституция связаны с уровнем политического участия косвенно, однако они обеспечивают стабильное развитие партийной системы и выбор избирательного законодательства.
• 4. Построение прогнозов на основе обобщений первоначальных исследований — наиболее сложная для реализации цель сравнительного исследования. Прогнозы носят вероятностный характер и предсказывают развитие политических процессов на основе обобщения эмпирических данных. Например, исследователь, обобщая опыт выборов, высказывает суждение о том, что с высокой долей вероятности политик, занимающий официальный пост в органах власти, в период выборов имеет больше шансов на переизбрание, чем претендент, находящийся вне системы власти. Финский политолог Т. Ванханен (1997) разработал прогноз относительно предполагаемого уровня развития демократии в 172 странах различных регионов мира к 1993 г. исходя из характера распределения в них властного ресурса в период с 1850 по 1993 г. В итоге

исследование продемонстрировало, что Южная Корея и Япония достигли ожидаемого уровня демократического развития, Малайзия, Монголия и Филиппины продемонстрировали более высокие показатели, чем ожидалось, а Бруней, Китай и Тайвань — менее высокие показатели, чем прогнозировалось. Различие в прогнозе и достигнутом результате может объясняться несколькими причинами: влиянием иных факторов на процесс демократизации, включение в исследование стран, в которых не предвиделось становление демократии, и распространение их опыта на целый регион, некорректный выбор индикаторов, измеряющих интересующий исследователя показатель. В то же время подобные отклонения ставят новые исследовательские вопросы, расширяют горизонт осмысления политических процессов и явлений, уточняют ранее сформулированные закономерности.

Таким образом, сравнительная политология представляет собой научное направление, аккумулирующее эмпирические данные с целью установления и объяснения закономерностей о политической реальности. Безусловно, она не может предложить идеальное научное объяснение изучаемым процессам и явлениям, в отличие от естественных наук, опирающихся в своих выводах на экспериментальные данные. По объективным причинам, невозможно поместить исследуемый объект в лабораторные условия и манипулировать им в целях получения знаний о происходящих с ним изменениях, что сопряжено также и с этическими проблемами, касающимися возможности проведения экспериментов над людьми. В этой связи неизбежно моделирование исследователем гипотетических ситуаций, в которых он задает определенные условия и анализирует последствия влияния этих условий на интересующие его явления и процессы политической жизни. В этом заключается суть замещающей эксперимент роли сравнения. Соответственно, сравнение есть имитация эксперимента. В данном случае можно также утверждать, что именно сравнение позволяет получить обоснованные обобщения о политике, а также является познавательным механизмом проверки исследовательских гипотез. При этом сравнительная политология опирается на аналогичную для естественных наук логику поиска доказательств — наблюдение и сбор данных.

Итак, современная сравнительная политология оперирует закономерностями, хотя все же в статусе закона закрепились две из них.

1. «Железный закон олигархии» Р. Михельса (1915), объясняющий причины, препятствующие реализации политической демократии. Автор объясняет справедливость закона, во-первых, необходимостью в любой организации определенных форм координации совместных действий, создающих в результате дистанцию между лидерами и рядовыми членами. Во-вторых — потребностью участников в лидерстве, которое несовместимо с ключевыми постулатами демократии. В итоге именно психологические факторы будут служить началом развития олигархических тенденций. Действие закона Р. Михельс продемонстрировал на примере социалистических партий, которые ставили своей политической целью преодоление олигархических тенденций в обществе, но не смогли избежать их в своей внутренней организации. Этот закон привлек к себе пристальное внимание, и исследования в данном направлении продолжались — чаще всего для того, чтобы выявить условия, при которых он не предсказывает обозначенные им последствия, а также эмпирические случаи, фальсифицирующие закон. Однако убедительных опровержений до сих пор сформулировано не было.

2. «Закон Дюверже» (1969), в соответствии с которым мажоритарные избирательные системы ведут к появлению двухпартийных систем. Этот закон имеет самую мощную эмпирическую поддержку и до сих пор не находит безоговорочных опровержений. В самом общем виде идеи М. Дюверже о взаимодействии между проходящими в один тур выборами простым большинством и партийной системой можно сформулировать следующим образом: 1) мажоритарная система в один тур препятствует созданию/развитию малых партий или уничтожает их; 2) мажоритарная система в два тура голосования ускоряет эволюцию системы с двумя крупными партиями либо посредством превращения существующей многопартийной системы в двухпартийную, либо путем сегментации уже существующей двухпартийной системы.