Письмо как процесс, продукт и практика

Обобщая зарубежных теоретиков академического письма, можно вывести формулу из трех «П»: письмо — это процесс, продукт и практика.

Продуктом письма является текст, причем научный текст, адресованный неизвестному числу неизвестных автору людей, у каждого из которых есть свои интересы, мнения и опыт исследования. Таким образом, для читателей он является готовым публичным продуктом, детали создания которого их не интересуют. Для автора же текст является не столько продуктом, сколько результатом сугубо индивидуального, персонального процесса, за которым стоит не менее индивидуальный опыт создания других текстов, т. е. практика. Добавив эти два прилагательных, мы можем расширить мнемоническую формулу академического письма до пяти «П» :

персональный процесс и практика —" публичный продукт

Интересно, что эта формула будет в равной степени мнемонической и на английском языке: personal process and practice — public product, однако в русском с этой же буквы начинаются еще и слова «письмо» и «писатель». Под писателем мы будем понимать каждого, кто пишет академический или научный текст.

Поскольку академическому письму нужно учиться, я бы добавила еще одно «П» (программа письма), чтобы обозначить то, чего нам больше всего не хватает в образовании, а потому и в науке. Именно с отсутствия программы письма в университете и школе начинается проблема безграмотности отечественных научных текстов и все расхождения между Россией и Западом в понимании того, как пишется (или как должен писаться) научный текст. Добавив в нашу формулу программу письма, получим:

На первый взгляд, эта формула из трех слагаемых и семи «П» проста и понятна. Однако, как только писатель берется за дело, она начинает расплываться, деформироваться, и на передний план все более крупно выступает слово «процесс» .

Парадокс состоит в том, что хоть целью писателя и является публичный продукт, процесс письма настолько сложен, кропотлив и индивидуален, что писатель часто оказывается полностью в его власти и может забыть о читателе. Работая в персональном творческом режиме, он рискует стать жертвой собственного письма и утратить главное качество продукта — его публичность. Л ведь научный текст пишется не для себя.

Главную угрозу представляет линейность процесса письма. Недаром, когда мы хотим что-то обдумать, запомнить или прикинуть, мы используем не словесный текст, а всевозможные значки, сокращения, формулы, схемы, рисунки, цифры, закорючки и прочие метаязыковые (или даже «мезоязыковые», как нечто среднее между словесной и несловесной формами записи) средства выражения. Эти заметки, пометки и прочие понятные только нам «метки» компактны, обозримы и образуют некую картину того, что нужно удержать в памяти. Как только мы начинаем излагать свои мысли с помощью текста, т. е. синтаксически связным языком, так сразу же нас уносит линейный, одномерный процесс, известный как «поток сознания». Линейное письмо уводит в сторону, теряет фокус и напоминает процесс рисования, использованный Остапом Бендером в фильме Леонида Гайдая, когда для изображения человека он обводил тень Воробьянинова. Свернуть с этого одномерного пути очень трудно, и, на первый взгляд, даже некуда.

Многие думают, что для организации текста достаточно иметь так называемый «план», причем иногда даже сначала пишут, а потом разбивают линейное на части. В рисунке Бендера тоже можно было бы выделить руки, ноги и голову. Иногда план пишется заранее, но рождается он не из внутренней структуры — так сказать, скелетной конструкции текста, а из того же линейного письма, только в заданном направлении. При этом задавать направление «потоку сознания» можно по-разному. Например, начнем от царя Гороха, потом расскажем, как обстоят дела в пауке сегодня, а йотом прицепим наше исследование. Или наоборот: начнем с того, как обстоят дела, потом обратимся к царю Гороху и его последователям, и от них выйдем на наше исследование. Какая разница? Главное — есть план.

Научный текст, как любой другой сложный продукт, создается поэтапно, но нс линейно. Обратимся вновь к работе художника, только на этот раз настоящего. Когда он пишет картину, он не начинает покрывать холст красками с левого верхнего угла, а сначала представляет себе всю картину как целое, делает наброски этого целого на бумаге, продумывает, меняет месторасположение ключевых фигур, работает над деталями, и только после этого переходит к созданию цельного полотна. И даже тогда левый верхний угол его не интересует: он замеряет пропорции, делает расчеты и переносит макет на большое полотно, затем начинает прописывать ключевые фигуры, и уже потом, постепенно, доходит до деталей, над которыми ему еще предстоит много работать, пока, наконец, картина не явится зрителю во всей своей целостности. Будет завершен и левый верхний угол, хотя в нем может оказаться просто кусочек неба, но этот кусочек будет органичной частью целого. Почему же мы часто пытаемся начать текст точно таким же образом, покрывая лист от верхнего левого угла?

Действительно, на первый взгляд, текст имеет линейную организацию: мы пишем и читаем слева направо и сверху вниз. Однако так ли вы читаете, например, официальное письмо, содержащее ответ на важный для вас вопрос? Конечно, нет. Вы пропускаете слова «Уважаемый!!! В связи с Вашим обращением…» и ищете ключевое слово — «принят», «отказать» или «передано на рассмотрение туда-то» .

Вас вряд ли обрадует, если это письмо будет на шести листах. Более того, если вы не найдете ответ на первой странице, то будете искать его в конце документа, игнорируя остаточные листы. Кстати, в конец вы посмотрите в любом случае, поскольку именно там будет содержаться самое главное: может быть, несмотря на отказ, вам предложат что-то другое, или, наоборот, положительный ответ предполагает некие срочные действия с вашей стороны.

Только узнав главное, вы, может быть, захотите прочесть остальное (а может быть, и не захотите). Тем не менее, остальные слова в письме обязательно должны быть, иначе как убедиться, что письмо действительно адресовано вам и действительно отвечает на ваш запрос обоснованно? Возможно, там будут изложены причины отказа или обстоятельства передачи вашего запроса по инстанциям, однако эта часть текста никогда не будет для вас такой важной, как начало и конец.

Именно поэтому официальные письма и документы имеют унифицированную структуру, помогающую ориентироваться в документе нелинейно, и именно поэтому их авторы всегда стремятся уместить их по возможности на одной странице (разумеется, не за счет мелкого шрифта). Эта же идея определяет организацию веб-сайтов: как бы много информации ни содержал сайт, домашняя страница должна быть организована компактно, на ней все должно быть хорошо видно, но в то же время в нужный вам раздел сайта вы должны попадать не более чем вторым кликом. К тому же следует учесть, что если домашняя страница выглядит слишком скучно или, наоборот, пестро, то и первый клик может не понадобиться. Организовать информацию так, чтобы ее легко и охотно восприняли, — непростая задача.

Конечно, академический текст невозможно представить на одной странице или заложить в гиперссылки, однако и он подчиняется правилам нелинейной организации. В книге есть оглавление и указатели, части и главы. В статьях принято использовать подзаголовки, а сложная информация поддерживается рисунками, таблицами и графиками. Но, как уже было сказано, это не разбивка линейного письма па куски, а сложная метаязыковая деятельность. Подобно инженерному сооружению, текст начинается с расчета каркаса и нагрузок на несущие узлы, установления соответствий и пропорций, и только потом покрывается дизайнерской оболочкой — языком. Когда строительные леса снимут, взору зрителя откроется именно дизайн, но, если внутри окажется пустота, здание текста рухнет.

Вывод: не процесс определяет продукт, а наоборот — продукт определяет процесс. Персональная деятельность направлена на достижение публичного результата.

Как же построить нелинейный текст? Есть ли средства, позволяющие быстро ориентироваться в нем? Такие средства есть, и некоторые из них вам знакомы, хотя пользоваться ими системно вас не учили. Это введение и заключение, абзац, который обычно начинается с красной строки, заглавные буквы, начинающие предложение, и пунктуация, которая сигнализирует о связях внутри предложения. Вопрос в другом: а знаете ли вы, как правильно использовать эти средства для организации информации? Какая именно информация содержится во введении, а какая — в заключении? Как эти два элемента связаны друг с другом? Как устроен абзац, и из каких элементов он состоит? Так ли важна заглавная буква для логической! организации текста? Сколько занятых может быть в предложении, и почему следует всеми силами избегать тире и двоеточий? Сразу ответить на все эти вопросы невозможно, как невозможно сразу объяснить устройство сложной системы, а тем более научиться ею пользоваться.

Вспомните, как вы учились какому-нибудь сложному комплексу умений: фигурному катанию, игре на музыкальном инструменте или вождению автомобиля. Делать сложные фигуры, играть пьесу или выезжать на оживленную трассу в начале обучения вы не могли. Нужно было систематизировать умения, т. е. разделить их на элементы, и осваивать, постепенно усложняя и комбинируя. При этом вы ни на минуту не забывали, что вашей целью являются именно сложные фигуры, исполнение пьес или езда по оживленной трассе. Когда же вы освоили все необходимые навыки, вы все равно знали, что профессионалы делают это лучше вас, но и они, в свою очередь, не идеальны, поскольку олимпийцы, виртуозы и автогонщики делают это еще лучше. Тем не менее, то, как они к пришли к успеху, назвать обучением нельзя: это уже практика, причем у каждого своя, со своими собственными трудностями, ошибками и преодолениями.

Таким образом, у любого комплекса знаний, умений и навыков есть начало, но нет конца. Лучше всего эта идея выражается в метафоре развития по восходящей расширяющейся спирали (рис. 1.1).

Где находится стартовая точка спирали, когда речь идет об академическом письме? Разумеется, не в орфографии и пунктуации. Эта точка у каждого своя, причем даже на одном и том же уровне развития. Тройная спираль помогает понять это еще лучше: у одного хорошо развиты исследовательские навыки, он много знает, но ему не хватает умения организовать текст и ясно выразить свои мысли; у другого прекрасно развита речь, но не хватает научных знании и умения строить доказательство; у третьего текст выходит эмоциональным и многословным, как в публицистике.

Рис. 1.1. Развитие по восходящей расширяющейся спирали.

У программы письма есть вполне определенная цель — помочь научиться писать и убедительно, и связно, и грамотно. При этом мы все время будем иметь в виду целый текст, но отрабатывать определенные умения и навыки. Поднимаясь все выше и выше, и охватывая все шире и шире новые умения и навыки, мы не будем упускать из виду ни центральную идею, ни уже обретенные знания, умения и навыки. Продолжая практиковать все больше умений одновременно и па все более высоком уровне, вы подниметесь по нашей спирали достаточно высоко, чтобы продолжить эту практику самостоятельно.

Вывод; Не процесс письма определяет, каким будет его продукт, а продукт письма определяет и организует процесс письма, поскольку персональная деятельность писателя направлена на достижение публичного результата.