XX век: российский вклад

Идеи В. Гумбольдта, предложившего рассматривать язык как творческий созидательный акт, получили свое развитие и в России. Так, например, крупнейший отечественный лингвист XIX в. А. Потебня (1835—1891) признавал, что «язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее, что он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность»^[1].

Более последовательно и полно проблемы перехода языка в речь и деятельность речи начинают обсуждаться в 1910—1920;х гг. в кругу русских формалистов. Романа Якобсона, Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума, В. Шкловского интересуют процессы «делания» и последующего восприятия поэтического произведения, сходство и различие «стихийного» и художественного контуров речи. Это ведет к нарастающей сосредоточенности на коммуникативном измерении искусства слова, которое осознается как «составная часть социальной структуры, компонент, который взаимодействует со всеми остальными и сам изменяем»^[2].

Роман Осипович Якобсон (1896 1982) русский и американский лингвист и литературовед, труды которого оказали значительное влияние на развитие различных областей гуманитарного знания. Наиболее известные работы: «Лингвистика и поэтика» (1960), «В поисках сущности языка» (1965).

" Мы все четко понимаем, что как литвист, игнорирующий поэтическую функцию языка, так и литературовед, равнодушный к лингвистическим проблемам и незнакомый с лингвистическими методами, представляют собой вопиющий анахронизм" .

Расширенную и в то же время более строгую трактовку функциональный анализ речи получит в 1920;х гг. в работе Пражского лингвистического кружка. Романа Якобсона, Н. Трубецкого, С. Карцевского и других объединит в нем уже характерно структуралистское понимание языка как целенаправленной системы средств выражения, зависимой от социальных функций и задач коммуникации. Еще позже, работая в Дании и в США, Якобсон предложит на этой основе обобщенную модель коммуникации, по сей день высоко востребованную в гуманитарной науке.

Михаил Михайлович Бахтин (1895 1975) — русский философ, филолог, культуролог. Важнейшие работы: «Проблемы поэтики Достоевского» (1963), «Слово в романе» (1965), «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965), «Вопросы литературы и эстетики (1975).

" Всякое понимание живой речи, живого высказывания носит активно-ответный характер, всякое понимание чревато ответом и в той или иной форме обязательно его порождает: слушающий становится говорящим" .

В России в конце тех же 1920;х гг. задачу изучения «слова в жизни» ставят перед собой участники кружка М. Бахтина. Они исходят из того, что слово живет не иначе как в составе общения, что «ближайшая социальная ситуация и более широкая социальная среда всецело определяют — притом, так сказать, изнутри — структуру высказывания»^[3]. В книге «Марксизм и философия языка» (1929), откуда заимствована эта цитата, В. Волошинов, близкий друг и единомышленник М. Бахтина, полемизирует с господствующим отвлеченно-лингвистическим подходом, сосредоточенным на изучении языковых единиц и систем. Он настаивает на том, что именно высказывание в его неотрывности от изменчивого социального контекста должно приниматься за единицу анализа, и, чтобы заострить полемически свою позицию, приводит простейший пример бытового диалога. Допустим, некто говорит «Так…», а собеседник ничего не отвечает. «Изолированно взятое высказывание „так“ пусто и совершенно бессмысленно — с ним нечего делать, из него не выжмешь ни грана смысла. Но тем не менее эта своеобразная беседа двоих полна смысла, значения и вполне закончена»^[4]. В живой практике общения такие загадочно-прозрачные взаимодействия происходят на каждом шагу, в них обнаруживает себя человеческая субъективность. Для их изучения необходимо выработать новые аналитические инструменты, уходя от жесткой дихотомии языка и речи, принятой в лингвистике Соссюра. Общение все более последовательно понимается Бахтиным как социальный процесс. Это требует от филологических субдисциплин, лингвистики и литературоведения, в той мере, в какой они занимаются проблематикой общения, серьезной перестройки — фактически трансформации в металингвистику и металитературоведение. Лев Семенович Выготский (1896—1934) — основатель культурно-исторической школы в психологии, основоположник теории речевой деятельности. Наиболее известные работы: «Психология искусства» (1926), «Мышление и речь» (1934).

" Мысль не выражается в слове, но совершается в слове" .

На недостаточность «узкоспециализированных» подходов к языку в те же 1920;е гг. указывает и психолог Л. Выготский: слово мало описать как фиксированное отношение между звуком и обозначаемым предметом — оно есть прежде всего динамичное отношение между людьми, говорящим и слушающим. Выготский выдвигает программу изучения слова как символического орудия, средства и посредника, подчеркивая ключевую роль речевой деятельности в становлении как индивидуальной личности, так и культуры в целом. К сожалению, он рано умер от туберкулеза, а научная карьера Бахтина была прервана в 1930;х гг. ссылкой в Кустанайский край. Лишь десятилетия спустя идеи того и другого оказались заново открыты, учтены и подхвачены как в российской, так и в западной гуманитарной науке.

В 1960—1980;х гг. проблематику языковой и культурной коммуникации развивает московско-тартуская семиотическая школа. В продолжение идей.

формалистов, но отчасти и в порядке полемики с ними, теорию коммуникации разрабатывает Ю. Лотман. Он по-новому трактует механизм автоматизации — деавтоматизации в процессах общения, вводит базовое разграничение коммуникативных моделей «Я — Он» и «Я — Я», предлагает исключительно влиятельные и для своего времени, и по сей день образцы анализа явлений культуры (от бытового поведения до литературного творчества и от фольклора до кино) под знаком коммуникации.

В те же десятилетия происходит становление отечественной школы психолингвистики, дающей новое развитие идеям Выготского. В частности, А. Леонтьев (1936—2004) формулирует теорию речевой деятельности, понимая под ней «с одной стороны, сложную совокупность процессов, объединенных общей направленностью на достижение определенного результата, а с другой стороны — единство отдельных частных деятельностей, т. е. систему человеческой деятельности в целом»^[5].

Таким образом, вбирая в себя ценное историческое наследство и «притоки» разподисциплинарной мысли (филологической, философской, психологической, социологической), российская наука о речи движется параллельным курсом с наукой европейской. При этом подвергаются сомнению и заново проблематизируются общепризнанные границы между вербальной и невербальной составляющими высказывания, между собственно текстом и контекстом, между речью индивидуальной и коллективной, художественной и нехудожественной, «литературной» и «нелитературной». Всякий акт употребления языка — будь то литературный шедевр или реплика в бытовом разговоре — предстает как внутренне диалогичный, сложно обусловленный, опосредованный, неоднозначный в своих последствиях процесс.

• [1] Потебня А. А. Слово и миф. М., 1989. С. 152.
• [2] Якобсон Р. О. Язык и бессознательное. М., 1996. С. 118.
• [3] Волошинов В. //. Марксизм и философия языка // Волошинов В. Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб., 1995. С. 388.
• [4] Там же. С. 65.
• [5] Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности. М., 1965. С. 9.