Э. Фромм о социальном нарциссизме

Но что более важно — Фрейд не сумел определить нарциссизм как противоположность любви. Он не мог этого сделать, поскольку любовь для него существовала только в виде привязанности существа мужского пола к кормящей его матери. Для Фрейда быть любимым (мужчине — побежденной женщиной) значит становиться сильнее, любить самому — становиться слабее.

Это, по мнению Фромма, проявилось со всей очевидностью в неверном истолковании Фрейдом «Западно-восточного дивана» Гете. Фрейд пишет: «Я полагаю, тебе покажется занятным, если после сухих научных конструкций, я познакомлю тебя с поэтическим выражением экономического противоречия между нарциссизмом и влюбленностью». Вот цитата из «Западно-восточного дивана» Гете:

Зулейка:

Раб, народ и угнетатель Вечны в беге наших дней.

Счастлив мира обитатель Только личностью своей.

Жизнь расходуй как сумеешь, Но иди своей тропой.

Всем пожертвуй, что имеешь, Только будет самим собой.

Хатем:

Да, я слышал это мненье, Но иначе я скажу:

Счастье, радость, утешенье ;

Все в Зулейке нахожу.

Чуть она мне улыбнется, Мне себя дороже нет.

Чуть, нахмурясь, отвернется ;

Потерял себя и след.

Хатем кончился б на этом.

К счастью, он сообразил:

Надо срочно стать поэтом Иль другим, кто все ж ей мил^[1].

Портрет мужчины, который остается «самим собой», ошибочно понимается как изображение нарциссичесекой личности, хотя для Гете он, разумеется, является зрелым, независимым, достойным человеком. Второй стих, по мнению Фрейда, рисует человека, у которого отсутствует сильная индивидуальность.

Считая, что любовь мужчины «анаклитична», т. е. ее объектом является человек, который его кормит, Фрейд полагает, что женская любовь нарциссична, что женщины могут любить только себя и не могут разделить с мужчинами их великое «достижение» — любить руку, которая дает им пищу. Фрейд не сознает, что женщины его класса холодны именно потому, что мужчины хотят, чтобы они были холодны, т. е. чтобы они вели себя как собственность, и даже не хотят предоставить им «самостоятельную, но равную» роль в постели. Буржуазный мужчина воспринимал женщину такой, какой она была в его воображении, и рационально объяснял свое превосходство, полагая, что этой деформированной женщине — деформированной им — нужно было только, чтобы ее содержали и о ней заботились.

Это, разумеется, типично мужская точка зрения в войне полов, как и убеждение, что женщины менее реалистичны и не так храбры, как мужчины. В самом деле, этот безумный мир, движущийся к катастрофе, управляется мужчинами. Что касается храбрости, все знают, что во время болезни женщины лучше справляются с трудностями, чем мужчины, которые хотят, чтобы мама им помогала. А что касается нарциссизма, женщины вынуждены выглядеть привлекательно, поскольку их выставляют как рабов на продажу; но когда они любят, они любят более глубоко и надежно, чем мужчины, скитающиеся по свету в попытках удовлетворить свой нарциссизм, воплощенный в их пенисах, которыми они так гордятся.

Рисуя искаженный портрет женщины, Фрейд не мог не задуматься, действительно ли он объективен. Но он элегантно разделался с подобными сомнениями: «Возможно, здесь будет уместно заверить, что это описание женской формы эротической жизни не вызвано никаким тенденциозным желанием с моей стороны принизить женщин. Помимо того, что тенденциозность мне совершенно чужда, я знаю, что эти разные линии развития соответствуют дифференциации функций в очень сложном биологическом целом; далее, я готов признать, что существует немалое число женщин, которые любят по мужскому типу и которые также придают сексу слишком большее значение, что свойственно мужскому типу» .

Это действительно элегантный, но не психоаналитический выход. Сколько самообольщения в человеке, который может заверять нас, что «тенденциозность мне совершенно чужда», даже в вопросе, имеющем столь явную эмоциональную окраску.

Эта нарциссическая концепция Я-либидо в противоположность объектному либидо делает трудным для непосвященных понимание природы нарциссизма на основе собственного опыта. И вот взгляд Фромма: «Для нарциссической личности единственно реальной представляется собственная личность. Чувства, мысли, амбиции, желания, тело, семья — все это то, что к ним относится или им принадлежит. То, что они думают, — истинно, потому что это они так думают, и даже их отрицательные качества прекрасны, потому что это их качества. Все, что к ним относится, — реально и красочно. Все, что вне их, — это серо, уныло, бесцветно и едва существует» .

Фромм приводит пример: ему позвонил мужчина и попросил с ним встретиться. Фромм ответил, что на этой неделе он занят, но может с ним встретиться на следующей неделе. Пациент сказал, что живет совсем близко от офиса Фромма и поэтому сможет быстро придти. Когда Фромм ответил, что это удобно для него, но не меняет того факта, что у него (Фромма) нет свободного времени, это не произвело на него никакого впечатления, и он продолжал излагать свои доводы. Фромм оценивает это как случай довольно серьезного нарциссизма, поскольку пациент был совершенно не способен проводить различие между своими и чужими желаниями.

Несомненно, имеет большое значение, насколько умна, талантлива и образована нарциссическая личность. Многие артисты, писатели, дирижеры, танцовщики и политики чрезвычайно нарциссические личности. Их нарциссизм не мешает их искусству, а, наоборот, часто помогает. Они выражают то, что субъективно чувствуют, и чем более важна их субъективность для их игры, тем лучше они играют. Нарциссическая личность часто особенно привлекательна именно из-за своего нарциссизма. Представьте себе нарциссического конферансье. Он заполнен собой; он демонстрирует свое тело и свое остроумие с гордостью обладателя редкой драгоценности. Относительно себя у него нет сомнений, которые обязательно присущи менее нарциссической личности. Он восхищается тем, то он говорит и делает, как ходит и двигается, подобно тому, как восторженный поклонник восхищается великолепным спектаклем.

• [1] Цит. по: Гете И. В. Собрание сочинений. М., 1975. Т. 1. С. 375.