Тенденции и перспективы развития современного конституционного права

Современный этап развития конституционного права характеризуется расширением масштабов конституционного регулирования, развитием тенденций, обозначенных в двух прошлых столетиях, с одной стороны, и существенными изменениями его содержания, трансформацией приоритетов конституционно-правового регулирования, с другой.

Вторая половина XX в. и начало XXI столетия характеризуются динамичными конституционными преобразованиями во многих странах. Процесс принятия новых и обновление действующих конституций охватил как Старый Свет (страны Западной и Центральной Европы), так и постсоветское пространство (страны Восточной Европы, страны — члены СНГ).

Доминирующая тенденция конституционного развития на евразийском пространстве, обозначенная еще в прошлом столетии, — демократизация режимов власти. Это проявляется в преобразовании абсолютных монархий в конституционные монархии (Великобритания, Дания, Бельгия, Люксембург, Монако, Швеция — в Европе, Бахрейн, Оман, Катар, Бутан и др. — в Азии) либо — в республики (Венгрия, Австрия, Мальта и др. — в Европе; Иран, Ирак, Индия, Бангладеш, Непал, Афганистан и др. — в Азии); в модернизации тоталитарных режимов и смены их на демократические (падение фашистских режимов в Германии, Италии, Испании, Греции; распад тоталитарных прокоммунистических режимов, либерализация стран с социалистическим строем).

При общем доминировании тенденции демократизации режима власти наблюдается непрерывный поиск оптимальной модели государственности, реализации принципа разделения властей. Конституционное развитие осуществляется на фоне борьбы законодательной и исполнительной власти за перераспределение полномочий. Поиск модели разделения властей в посттоталитарных государствах выражается в непрерывном изменении форм правления и системы разграничения полномочий.

В развитии государственности в последние десятилетия наблюдается неоднозначное отношение к парламенту. Это обусловлено в некоторой мере кризисом парламентаризма в отдельных странах. К примеру, нестабильность в судьбе парламента наблюдается в азиатских странах. Так, Конституция Бангладеш в 1975 г. парламентскую форму правления заменила на президентскую, а в 1991 г. вновь учредила парламентскую республику. Поправки 1984 г. в Конституцию Брунея 1959 г. упразднили парламент, восстановленный снова в 2004 г.

Конституционное развитие лишь некоторых государств направлено на усиление власти парламента. В частности, в Конституции Греции 1975 г. в 1986 г. были урезаны полномочия президента в пользу парламента. Поправки 2000−2001 гг. к Конституции Хорватии 1990 г. закрепили переход от парламентско-президентской к парламентской форме правления. В Конституцию Армении 1995 г. были внесены в 2005 г. поправки, одобренные на референдуме и предусматривающие ограничение полномочий Президента за счет усиления роли парламента. Поправки 2001 г. в Конституцию Йемена 1991 г. продлили срок полномочий парламента — с четырех до шести лет.

21 мая 2007 г. в силу вступил Закон Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в Конституцию Республики Казахстан». Закон послужил динамизации процесса развития парламентаризма в стране, благодаря передаче некоторой части президентских полномочий Парламенту, что способствовало взаимному усилению позиции обеих ветвей власти.

Поправки к Конституции РФ от 30 декабря 2008 г. расширили полномочия нижней палаты парламента Государственной Думы с четырех до пяти лет и предусмотрели, что Правительство РФ обязано ежегодно отчитываться о своей деятельности перед Государственной Думой, в том числе по вопросам, поставленным нижней палатой.

Парламент как институт власти еще только формируется в некоторых восточных странах. В частности, Конституция Катара 2003 г. впервые предусматривает, что законодательную власть осуществляет совет шуры (парламент), 2/3 которого избирается на всеобщих выборах. Раньше это был консультативный орган, формируемый эмиром. Поправки 2004 г. в Конституцию Объединенных Арабских Эмиратов 1971 г. расширили полномочия Высшего Совета — высшего органа власти, в состав которого входят губернаторы всех эмиратов, наделив его функциями законотворчества.

Выбор президентской формы правления — более частый вариант по сравнению с избранием парламентской республики. Эта тенденция продолжает утверждаться и далее. Так, вторая Конституция Казахстана 1995 г., принятая после провозглашения независимости, закрепила инициированное главой государства преобразование парламентской республики в президентскую. Конституция Шри-Ланки 1978 г. провозгласила переход от парламентской к президентской форме правления. Президентская форма правления укрепляется, в том числе и благодаря введению института всеобщих президентских выборов. В мае 2007 г. парламент Турции проголосовал за введение в стране прямых президентских выборов, после чего был проведен референдум по этой поправке в Конституцию 1982 г. Конституция Египта 1971 г. в 2005 г. внесла поправки о том, что в выборах президента могут участвовать несколько кандидатов.

Конституционное законодательство, направленное на ограничение полномочий глав государства, включая срок их осуществления, развивается весьма противоречиво. Доминирующей тенденцией является расширение срока полномочий глав государств и исполнительной власти.

В Европе в 2003 г. после почти десятилетнего обсуждения на референдуме была принята новая редакция Конституции Княжества Лихтейнштейн 1921 г., предусмотревшая расширение полномочий князя. В случае отклонения поправок монарх грозил покинуть страну и поселиться в Вене. Поправки в Конституцию Франции 1958 г. коснулись предоставления Президенту полного иммунитета от судебного преследования (2007 г.).

Еще более очевидным процесс укрепления полномочий главы государства даже на общем фоне демократизации режима власти просматривается в восточных странах. Поправками 1994 г. в Конституцию Йемена 1991 г. президентский совет из пяти членов был заменен единоличным постом президента. В 2002 г. на референдуме были одобрены изменения 38 статей Конституции Туниса 1959 г., которыми, в частности, отменено ограничение сроков полномочий и увеличен предельный возраст президента до 75 лет.

Процесс укрепления полномочий главы государства и исполнительной власти наблюдается в государствах постсоветского пространства. Так, Конституция Узбекистана разрешает президенту распускать любую из палат парламента в случае «непреодолимых разногласий» между депутатами, решает проблему трудоустройства главы государства после ухода в отставку, пожизненно закрепляя за ним место в верхней палате парламента. Механизм импичмента главы государства не предусмотрен, его могут освободить от должности только по состоянию здоровья. В Конституцию Грузии 1995 г. в 2004 г. после «революции роз» были внесены поправки, расширяющие полномочия Президента и введена должность премьер-министра^[1]. Конституция Беларуси 1994 г. в новой редакции 1996 г. предусмотрела значительное расширение полномочий Президента. В 2004 г. из Конституции Беларуси было изъято положение, ограничивающее право одного лица избираться президентом более чем на два срока.

Одним из признаков укрепления статуса главы государства является увеличение срока полномочий. Современной истории известно лишь несколько случаев ограничения, в том числе уменьшения срока полномочий президента. Так, поправки в Конституцию Франции 1958 г. коснулись сокращения срока полномочий президента с семи до пяти лет (2000 г.)^[2]. Поправки 2007 г. в Конституцию Казахстана 1995 г. сократили президентский срок с семи до пяти лет, одновременно предусмотрев, что запрет занимать этот пост более двух сроков подряд не распространяется на первого президента. Конституция Кыргыстана от 27 июня 2010 г. предусмотрела в ст. 61, что Президент страны избирается на шесть лет гражданами Кыргызской Республики, однако одно и то же лицо не может быть избрано Президентом дважды.

В восточных странах введение ограничений в сроках полномочий, как правило, вызвано долгим правлением диктаторов. Так, Конституция Филиппин 1987 г. устанавливает жесткие ограничения на число президентских сроков (не больше одного). Такое ограничение намерено предотвратить повторение ситуации 1972 г., когда Фердинанд Маркос провозгласил себя бессрочным президентом. Поправками 2002 г. в Конституцию Индонезии 1945 г. правление президента было ограничено двумя сроками.

В ст. 75 новой Конституции Туниса от 26 января 2014 г. (в отличие от последней редакции ранее действующей Конституции 1959 г., отменившей в 2002 г. ограничения числа сроков полномочий) закреплено, что «Президент Республики избирается сроком на пять лет. Одно и то же лицо имеет право занимать должность Президента не более двух полных сроков полномочий, либо последовательных, либо отдельных. В случае ухода в отставку срок нахождения на должности приравнивается к полному сроку полномочий». Установлено также, что «Конституция нс может изменяться в целях увеличения срока полномочий Президента» .

В более высокой прогрессии растет число стран, предпочитающих снимать ограничения на число сроков и (или) увеличивать срок полномочий главы государств. Это характерно в большей мере для бывших социалистических государств и стран востока. Так, поправками 2003 г. в Конституцию Румынии 1991 г. было предусмотрено увеличение президентского срока полномочий до пяти лет. В 2004 г. из Конституции Беларуси было изъято ограничение на количество президентских сроков. Поправки 2001 г. в Конституцию Йемена 1991 г. продлили срок президента с пяти до семи лет. Аналогично с пяти до семи лет срок президентских полномочий был увеличен поправками в Конституцию Узбекистана 1992 г. (в ред. 2003 г.). Два пересмотра Конституции Таджикистана 1994 г. в пользу расширения срока полномочий Президента были проведены в 1999 и 2003 гг. В первом случае президентский срок был увеличен с пяти до семи лет, а во втором разрешено избрание президента на два срока подряд. Изменения в Конституцию Азербайджана, утвержденные референдумом 2009 г., исключили запрет избирать президентом одного и того же человека более двух сроков подряд, благодаря чему президент И. Алиев смог в третий раз вновь претендовать на пост главы государства и в 2013 г. одержал победу на выборах.

В Российской Федерации срок полномочий Президента РФ был увеличен с четырех до шести лет поправками в Конституцию РФ 2008 г.

Весьма прогрессивной тенденцией развития государственности является повышение ответственности власти. Эта тенденция охватывает как законодательную, так и исполнительную власть.

Некоторые государства отказываются от принципа депутатской неприкосновенности, стремясь повысить ответственность парламентариев. Так, изменениями 2003 г. в Конституцию Румынии были предусмотрены ограничения депутатского иммунитета. Аналогично Конституция Греции 1975 г. ввела в 2006 г. поправки, предусматривающие ограничение неприкосновенности депутатов. Конституция Финляндии 1999 г. (вступила в силу в 2000 г.) в отличие от общепринятой практики предусматривает лишение депутатской неприкосновенности не только в случае совершения преступлений, но и за их депутатскую деятельность, допускает отстранение депутатов от должности при «существенном и неоднократном пренебрежении полномочиями» .

Повышение ответственности власти касается и упрощения порядка выражения недоверия исполнительной власти. К примеру, Конституция Таиланда 2007 г. упрощает процедуру импичмента премьер-министра.

Еще одна ключевая тенденция конституционного развития — расширение прав человека, постепенное и повсеместное утверждение системы прав и свобод человека, соответствующей общепризнанным принципам и нормам международного права.

Для конституций третьего и четвертого поколений характерно присутствие специальных глав, посвященных правам и свободам человека, их основным гарантиям. Большинство современных конституций содержит не только личные и политические, но и социально-экономические и духовно-культурные права. Все больший акцент делается на гарантирование прав и свобод. Например, в Конституцию Китая 1982 г. при последнем пересмотре в 2004 г. было внесено положение о том, что «государство соблюдает и гарантирует права человека» .

Среди наиболее обсуждаемых и актуальных проблем правового статуса личности — обеспечение принципа равноправия.

Весьма сложным оказалось утверждение принципа равноправия мужчин и женщин. В Швейцарии принцип равноправия был признан в отношении избирательного права лишь в 1968 г.^[3], а в Люксембурге — только в 2006 г. в действующую Конституцию было внесено положение о равноправии мужчин и женщин. Принцип равноправия мужчины и женщины постепенно утверждается и в восточных странах. Так, Конституция Туркменистана 1992 г. специально предусматривает, что «нарушение равноправия по признаку пола влечет ответственность по закону». Конституция Катара 2003 г. запрещает дискриминацию по признаку пола.

Консерватизм конституционных режимов восточных стран проявляется в ограничениях прав и свобод. Конституция Бахрейна 1973 г. только в редакции 2002 г. предоставила женщинам и мужчинам равные права в политической, социальной, экономической и культурной сферах, включая право голосовать и выставлять свою кандидатуру на выборах. Конституция Йемена 1991 г. предусматривает, что «женщины являются сестрами мужчин» и их права определены и гарантированы шариатом. Одновременно запрещается президенту иметь жену-иностранку.

Другой аспект равноправия — обеспечение равноправия по национальному, религиозному, кастовому принципу и иному социальному признаку. Например, Конституция Эстонии 1992 г. предоставляет права и обязанности в равной степени как эстонцам, так и гражданам других государств и лицам без гражданства.

Утверждение равноправия в этом контексте все более интенсивно происходит в Азии. Например, в Конституции Ирана 1979 г. указывается, что «мусульмане обязаны с добротой и исламской справедливостью обращаться с немусульманами и соблюдать их человеческие права», если те не выступают против ислама. В Конституции Ливана 1926 г. (в ред. 1990 г.) предусмотрено равное представительство христиан и мусульман в парламенте. В 2004 г. в Конституцию Индии была внесена поправка, предусматривающая выделение квот на бесплатное обучение в частных вузах для представителей низших каст. Конституция Афганистана 2004 г. предусматривает, что афганцами называются представители всех проживающих на его территории племен. Государственными языками признаются пушту и дари. В областях, где большинство населения говорит на каком-нибудь другом языке Афганистана (узбекский, туркменский, пашаи, белуджский, языки нуристанской и памирской групп), этот язык признается третьим официальным языком. Нс забыты и кочевники, за которыми закреплены два места в парламенте. В 2005 г. из текста Конституции Туркменистана 1992 г. было исключено положение, позволяющее претендовать на пост президента только этническим туркменам.

Наряду с позитивными тенденциями имеются и проблемы, в частности, ущемление прав национальных меньшинств. К примеру, в Европе страны Прибалтики устанавливают ограничения в правах русско-язычному населению. Так, в Латвии Сейм неоднократно отклонял поправки, предусматривающие предоставление русскоязычным негражданам права участвовать в местных выборах, наравне с живущими в Латвии гражданами стран Европейского Союза.

Расширение прав человека как общая тенденция, параллельно развивающаяся в национальных государственно-правовых системах, обусловливает повышение роли государства в регулировании и защите общественных интересов.

Государствоведами отмечается тенденция социализации конституционного права, которая связана с усилением места и роли государства в экономической и социальной жизни общества, расширением социальных и экономических прав. Как замечает германский конституционалист К. Штерн, «современная конституция не может больше отказывать в установлении основных принципов устройства жизни общества, иначе она может утратить свои функции стабилизации и порядка» .

Ярко выраженный социальный характер присущ многим конституциям стран Европы. Изменения, вносимые в конституции в последние годы, еще более расширяют перечень социальных прав. При этом государства в своем законодательстве пытаются учитывать международно-правовые стандарты социального государства, но вводят и свои критерии. Так, согласно ст. 2 Конституции Швейцарии 1999 г. (вступила в силу в 2000 г.) данное государство способствует совместному благосостоянию, устойчивому развитию, внутренней сплоченности и культурному многообразию страны, заботится о возможно большем равенстве шансов для граждан. В Конституции Южно-Африкаиской Республики 1996 г. закреплено право на достаточное количество еды и воды и на социальную безопасность.

На постсоветстком пространстве конституции государств, несмотря на отказ от некоторых социальных гарантий, придают существенное значение закреплению социальных прав. Так, Конституция Беларуси 1994 г. возлагает на государство множество обязанностей в отношении граждан: «создать условия для полной занятости», «охранять сбережения граждан», предоставить нуждающимся жилище бесплатно или за доступную для них плату. Конституция Армении 1995 г. закрепляет за гражданами «право на удовлетворительный уровень жизни» .

Существуют определенные противоречия между закреплением социальных прав и отсутствием гарантий их реализации. К примеру, Конституция Албании 1998 г. помимо стандартного набора прав граждан закрепляет в качестве социальных целей государства «обеспечение работой всего трудоспособного населения», «создание экологически здоровой среды для нынешнего и будущих поколений», «самый высокий по возможности уровень физического и душевного здоровья», «развитие спорта» и др. В этой же статье вместе с тем оговаривается, что граждане не могут через суд добиваться от властей выполнения этих обещаний.

Другая общая тенденция, обусловленная генеральным процессом качественного и количественного роста конституционных прав и свобод, — расширение конституционного регулирования духовно-культурных отношений, что позволяет говорить о гуманизации конституций. Ярким примером тому является Конституция Швейцарии 1999 г. В ней тщательно прописываются отношения между государством, человеком, обществом и природой с позиции нравственности и духовных основ общества. В частности, запрещаются клонирование человека и животных, жестокие эксперименты над человеком, животными и природой в целом, содержится запрет геномодифицированных продуктов и генной инженерии. Нормы, определяющие отношения между человеком, общественными структурами и государственными органами пронизаны призывом к взаимоуважению, солидарности, сотрудничеству и терпимости. В дальнейшем в текст Конституции Швейцарии были добавлены статьи о пятилетием моратории на использование генных технологий в сельском хозяйстве (2005 г.).

Глубокие гуманистические ценности защищаются в Конституции Венгрии 2011 г. (вступила в силу с 1 января 2012 г.) В ст. II Конституции определено, что каждый человек имеет право на жизнь и человеческое достоинство, и потому жизнь плода будет защищена с момента зачатия. Такие нормы обусловливают необходимость законодательного регулирования прерывания беременности как исключение из правил. В ст. III установлены запреты евгенической практики, нацеленной на отбор лиц, делающих человеческое тело и его части источником прибыли, а также репродуктивного клонирования людей.

Современную эпоху отличает весьма существенное повышение роли судов в системе публичной власти. Этот феномен обусловлен целым рядом факторов.

Во-первых, по мере усложнения общественных отношений в условиях развития цивилизации повышается роль права в целом как регулятора государственной и общественной жизни. Как никогда ранее наблюдается возрастание значимости правотворчества и правоприменения в урегулировании новых сфер, разрешении противоречий и коллизий во все более интегрируемых экономических, политических, социальных и духовных системах. С учетом этой тенденции возрастает и роль суда как органа, осуществляющего правосудие, нормативно-доктринальное толкование права и судебный контроль.

Во-вторых, повышение роли суда обусловлено усилением влияния исполнительной власти в системе разделения властей. В этих условиях в качестве противовеса данной тенденции активизировалась роль судов как независимых арбитров, посредников между законодательной и исполнительной ветвями власти, между последней и гражданами. Это свойство суда в свое время заметил еще Ш. Монтескье, который подчеркнул, что «из трех властей судебная в известном смысле как бы совсем не власть»^[4].

В-третьих, роль судов возросла по причине укрепления данного института власти, как такового; по мере его развития, расширения функций и модификации. В связи с широким внедрением в конституционно-правовую материю и практику принципа разделения властей суды в государствах с развитой демократией превратились в независимый элемент системы власти, под юрисдикцию которого подпадают все граждане и органы государства, вне зависимости от их политического статуса, социального и национального происхождения, имущественного положения, конфессиональной принадлежности. Законодатель все чаще апеллирует к судам как органу разрешения не только частных, но и публично-правовых споров. Тенденция феноменального расширения роли суда дает основание говорить об утверждении принципа " судебного универсализма": суду подведомственно все то, что не отнесено к подведомственности других органов государственной власти^[5].

В современный период во внутринациональных или внутригосударственных отношениях роль суда в конституционном развитии проявляется в следующих направлениях: обеспечение действия юридической и фактической конституции (защита основ конституционного строя, прав и свобод, местного самоуправления и других институтов публичной власти); побуждение законодателя и других органов, осуществляющих нормотворчество, к принятию актов, соответствующих конституции или вытекающих из ее смысла; формирование судебного права, формирующего фактически вторичный слой норм, составляющих конституционно-правовое пространство. Последнее направление судебного правотворчества получило наименование " судебного активизма«^[6].

Важная тенденция, обозначаемая современными исследователями, — конвергенция международного публичного и национального конституционного (государственного) права.

Наиболее ярко эта тенденция проявилась во второй половине XX столетия и начале нового столетия. Вместе с тем в определенных сферах интенсивные процессы конвергенции ведущих отраслей публичного права происходили и ранее. С одной стороны, общепризнанные принципы и нормы международного права получили достойное отражение в конституциях государств, универсальные нормы международного права были зафиксированы и развиты в региональных международно-правовых документах. С другой стороны, конституционное развитие государств и наднациональный региональный опыт интеграции послужили импульсом для совершенствования международного права в целом, повлияли на универсализацию новых институтов и сфер правового регулирования. Так, права и свободы человека из национального права перешли в международное право и развиваются параллельно, взаимообогащая друг друга.

Конвергенция конституционного права и международного публичного права сопряжена общими условиями глобализации.

Образование в 1945 г. ООН положило начало более интенсивной интеграции национального и международного права, универсализации права, как такового. Процессы глобализации и усиление универсализма — общая тенденция развития межгосударственных отношений не могла не затронуть конституционное право как ведущую отрасль права. Мощный прорыв цивилизации в XX и XXI вв., породивший как положительные тенденции, так и отрицательные последствия, заставляет искать новые и совершенствовать существующие механизмы построения более стабильного и кризисоустойчивого мирового устройства и конституционного устройства. Современные государства и их объединения приобрели черты постиндустриальных, информационных, интегрированных сообществ, перед лицом которых обнаружились новые вызовы цивилизационного развития. К ним относятся, в частности, труднорегулируемая глобализация во всех сферах государственной и общественной жизни; возрастание угроз безопасности; расширение масштабов ущерба, приносимого окружающей среде в результате человеческой деятельности; еще более резкая дифференциация богатых и бедных стран и др.

В новых условиях неизбежно возникает кризис либерализма — идеологии, породившей ведущие ценности и институты конституционного права. Либерализм рассматривался и использовался как идеология, разрушающая властные ограничения свободы и препятствующая злоупотреблению властью на национальном уровне внутри государств и в пределах их международных объединений, устанавливающих аналогичные правила для всего международного сообщества. При латентных формах управления, характерных для транснациональных корпораций, на смену либерализму приходит «неолиберальная модель планетарных пропорций» …, которая «постепенно выстраивает на глобальных просторах собственную, весьма специфичную властную конструкцию, явно ограничивающую возможности отдельных государств и обществ защищаться от гегемонии „новой универсальности“ с использованием привычных национальных институтов и инструментов публичной власти»^[7].

Провозглашение в XVII—XIX вв. и интенсивное развитие институтов свободы, фетишизация этого социального блага, ведущая к нарушению грани между добродетелью и злом, правом выбора и вседозволенностью — все это привело в современный период к острому кризису нравственности. В связи с этим большинство государств сегодня склонно к пересмотру основных либеральных ценностей на предмет укрепления духовности и нравственности как отдельного человека, так и общества в целом. Это проявляется, в частности, в отказе от абсолютизации свободы цензуры, в поиске государственно-правовых механизмов более широкой пропаганды духовных ценностей, в усилении государственно-правового контроля над сферой культуры.

Как результат расширения возможностей для интеграции, интенсификации миграционных процессов в современном мире возникли новые серьезные угрозы и вызовы национальным интересам государств и обществ. Это расширение международного терроризма и экстремизма, обострение межкультурных конфликтов, углубление опасности существования однополярного мира и др. В этих условиях наблюдается возрастание роли конституций как инструмента воздействия на общемировые процессы в целях формирования и защиты стабильного, справедливого и демократического миропорядка, строящегося на общепризнанных нормах международного права. Как подтверждение этому в новейших конституциях или в их последних редакциях увеличилось число положений, касающихся ответственности государств за обеспечение безопасности их граждан и мирового сообщества в целом, усиления роли международных механизмов сотрудничества и солидарности.

В конституциях ряда стран содержатся положения, декларирующие отказ от войны как средства политики, содержатся прямые запреты на производство и хранение химического и бактериологического оружия, запрещаются опыты, способные качественно изменить социальную структуру общества (например, запрет клонирования). Относительно новым направлением конституционного регулирования является специальное упоминание в конституциях о терроризме как о зле, заявление об отказе от него и определение ключевых средств борьбы с ним.

Во многих новейших конституциях содержатся специальные разделы по обеспечению национальной безопасности. Наиболее ярко эта тенденция прослеживается в конституциях Латинской и Центральной Америки. Такие разделы есть, в частности, в конституциях Венесуэлы 1999 г., Чили 1980 г., Перу 1993 г. и др. Появились страны, которые на конституционном уровне устанавливают запреты терроризма, контрабанды наркотиков, других угроз и методы борьбы с ним. В частности, ст. 4 Конституции Бразилии закреплен принцип отказа от терроризма и расизма. Согласно ст. 7 Конституции Афганистана 2004 г. государство преследует все виды террористической деятельности и потребление интоксикантов, включая алкоголь, производство и контрабанду наркотиков. Конституция Чили 1980 г. в ст. 9 определяет, что терроризм в любых его формах по существу противоречит правам человека. Конституция данного государства формулирует основные положения национального закона, регулирующего вопросы борьбы с терроризмом. В целях формирования антитеррористического законодательства некоторые страны приняли специальные законы. В частности, в США был принят «Патриотический акт» 2001 г. (USA PATRIOT ACT), в Великобритании — законы о терроризме 2000 г. (Террористический акт 2000 г.), Акт об антитерроризме, преступности и безопасности (2001 г.) и др.

В конституциях немалого числа стран, особенно последних поколений, предусмотрено создание специальных органов, обеспечивающих безопасность государства и общества не только во время войны, но и в мирный период. Это Совет национальной безопасности (Грузия, Турция), Совет национальной обороны и безопасности (Вьетнам), Высший Совет национальной обороны (Камбоджа), Комиссия по вопросам службы безопасности (Белиз), Халк маслахаты (Туркменистан), Высший совет национальной обороны (Португалия), Верховный Совет Обороны (Румыния), Высший Совет Национальной безопасности (Иран) и т. п. Придание этим органам конституционного статуса и определение их основных полномочий позволяет расширить механизм конституционной защиты мира.

Таким образом, тенденции развития современного конституционного права обусловлены как позитивными, так и негативными процессами цивилизационного развития. Перспективы дальнейшей эволюции видятся в нейтрализации негативных факторов и стимулировании положительной динамики в конституционно-правовом развитии, основанном на подлинно нравственных и гуманистических конституционно-правовых ценностях.

• [1] В дальнейшем, однако, поправки 2010 и 2013 гг. внесли изменения в баланс власти: сокращение полномочий Президента Грузии и перераспределение их между парламентом и правительством.
• [2] 21 июля 2008 г. французский парламент с перевесом всего в один голос одобрил предложение Президента Франции Н. Саркози о внесении в текст Конституции ряда поправок. Среди них — ограничение срока президентской власти не более двух пятилетних сроков подряд. Поправки окончательно вступили в силу 1 октября 2008 г., за несколько дней до 50-летия Конституции (4 октября).
• [3] В 1968 г. после неоднократных безуспешных попыток мужчины-парламентарии Швейцарии проголосовали, наконец, за предоставление женщинам избирательных прав и тем самым все-таки признали женщин гражданками и личностями.
• [4] Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955. С. 160.
• [5] См. подробнее: Умнова (Конюхова) И. А. Роль судов в обеспечении конституционного развития Российской Федерации // Конституционные основы судебной власти // Материалы Всероссийской научной конференции. М., 2003; Ее же. Некоторые аспекты повышения роли судебной защиты прав и свобод в современный период развития // Российский судья. 2005. № 5; Ее же. Права человека и судебная власть в контексте тенденций современного нрава // Права человека. Законодательство и судебная практика: сб. научных трудов. М.: ИНИОН РАН, 2009.
• [6] См. подробнее: Голдобина 3. Г., Игнатенко А. В. Судебный активизм в контексте американской политико-правовой доктрины в последние десятилетия XX века // Правоведение. 2007. № 2. С. 135−144.
• [7] Неклесса А. И. Конец цивилизации или зигзаг истории // Постиндустриальный мир. Центр, Периферия, Россия. Сб. 1. М., 1999. С. 43.