Модели научной рациональности

Уильям Ньютон-Смит: возможности рациональных моделей

Возможно ли согласовать между собой представления о рациональности научного познания и реальную историю науки? Ведь история науки демонстрирует такие отклоняющиеся от ожидаемой рациональности явления, как, например, периоды долгих разногласий и споров, запоздалые признания важных открытий, упорство в поддержке явных заблуждений. Можем ли мы убедительно показать, что в итоге рациональность в науке все же «берет свое»? Иными словами, речь идет о возможностях и границах рациональной реконструкции истории науки.

В связи с этим интерес философов вызвала концепция У. Ньютона-Смита («Рациональность науки», 1981), посвященная возможностям рационалистического видения научного познания ^[1].

Уильям Ньютон-Смит подробно разбирает задачи, стоящие перед защитником рациональной модели науки. Прежде всего необходимо продемонстрировать то, что при соблюдении принципов, предполагаемых моделью, теоретическое продвижение необходимо становится прогрессирующим. Тем самым мы доказываем, что прогресс науки обеспечен самой методологией научной деятельности.

Далее следует принять за исходное положение, что наука действительно прогрессирует. Но тогда мы не можем считать, что научная деятельность использует какие-то произвольные средства. «Если вы хотите достичь прогресса в науке, то вы не можете действовать произвольно»^[2].

Строя собственную модель, Ньютон-Смит утверждает, что цель науки направлена на достижение истины и реализуется в возрастании правдоподобности научных теорий. Даже если признать, что удовлетворительного анализа правдоподобности еще не проведено, это понятие все равно имеет свое законное место в науке. Ньютон-Смит защищает довольно осторожную версию того, что с развитием науки ее теории становятся все более правдоподобными.

Ныотои-Смит описывает ряд регулятивных принципов науки, утверждая, что они, несмотря на свою общность, весьма действенны, так как определяют текущие параметры научных дискуссий. Важно то, что сами эти принципы не статичны, а развиваются вместе с научным познанием.

Что же касается общей стратегии рационалистической реконструкции науки, то она состоит в том, что мы должны стремиться не к единственной правильной модели рациональности, а к некоторой последовательности моделей, которые корректируются на материале реальной научной истории.

Свой собственный подход Ньютон-Смит характеризует как «умеренный рационализм».

Ларри Лаудан: «сетевая модель» научной рациональности Некоторые новые рубежи в понимании того, как функционирует наука, были достигнуты в связи с подходом Л. Лаудана («Наука и ценности», 1984)^[3]. Он обращает внимание на то, что в результате выступлений Т. Куна и П. Фейерабенда были преувеличены явления разногласий среди ученых и несколько в тени остались моменты противоположного плана — достижение в конечном счете согласия ученых по поводу обсуждаемых теорий.

На самом деле для научного познания характерно что-то вроде периодических колебаний: периоды расхождений рано или поздно сменяются восстановлением согласия ученых. Причем достижение единства основано именно на рациональной оценке учеными имеющихся альтернатив.

Под влиянием концепции Куна о ценностном регулировании научной деятельности среди теоретиков науки сложилась определенная система представлений о механизмах диссенсуса/консенсуса, которую Лаудаи называет иерархической моделью научных дебатов. Она признает недоопределен ность научной деятельности имеющимися нормами и правилами. Согласно данной модели существует три уровня научных дискуссий.

На первом уровне обсуждаются факты, непосредственно относящиеся к сути той или иной научной проблемы. (Например, анализируется, насколько обоснованы тс или иные эмпирические утверждения.) Однако стойкие разногласия по поводу фактов указывают на то, что, по всей видимости, ученые вышли на следующий уровень дискуссии, когда они расходятся во взглядах на сами правила и методы научной деятельности. Здесь ученые обсуждают уже непосредственно методологические ориентиры — стандарты обоснования, проверки и т. п. Уладить расхождения ученым помогает обращение к базисным когнитивным ценностям, определяющим сам смысл научного продвижения.

Но возможны и еще более серьезные разногласия: это расхождения на самом верхнем, ценностном (аксиологическом) уровне. В этом случае ученые дискутируют по поводу самих целей науки. Дискуссии, достигшие этого уровня, оказываются самыми непримиримыми: либо ученые должны соглашаться между собой относительно ценностного фундамента науки, либо следует считать, что эти разногласия вообще рационально не разрешимы.

Иерархическую модель можно проиллюстрировать следующей простой таблицей (слегка модифицированной относительно исходной схемы Лаудана) (табл. 4.1).

Таблица 4.1

Иерархическая модель научных обсуждений.

Л. Лаудан предлагает заменить иерархическую модель так называемой сетевой (reticulational') моделью, согласно которой все три уровня взаимно обосновывают друг друга, служат инструментом перекрестной оценки и критики. Сетевой она называется потому, что в ней все уровни обсуждения переплетены сложным взаимодействием.

Помимо прочего, это означает, что обсуждение целей науки тоже может (и должно) происходить рациональным образом. Среди принципов рациональной критики целей Лаудан называет такие, как проверка цели на предмет ее реализуемости, на согласованность между выдвинутыми и действительно преследуемыми целями.

Сетевая модель предполагает достаточно широкое согласование ориентиров научной деятельности — целей, убеждений, методов, ценностей. При этом не существует какого-то «привилегированного», решающего уровня обсуждения.

Разрешение проблем происходит путем последовательного расширения согласия, так как никогда нс бывает абсолютного расхождения во всем, а есть некоторое сочетание областей расхождения и областей согласия. «Поскольку теории, методологии и аксиологии составляют вместе некую обосновательную триаду, мы можем использовать те концепции, в отношении которых достигнуто согласие, для того чтобы уладить остающиеся области расхождения»^[4].

Еще одним результатом модели Лаудана оказывается отвержение предпосылки о какой-либо единой направленности науки: научное познание представляет собой многостороннее и многоплановое предприятие с изменяющимися целями и ценностями. Поэтому говорить о прогрессе науки мы можем не в абсолютном смысле, а всегда лишь относительно той или иной конкретной совокупности целей.

Филип Китчер: модель саморегулирующегося процесса Итак, научное предприятие постоянно перестраивается, согласовывая в новых конфигурациях свои знания, методы, ценности. Однако существует единое направление научного продвижения. Эту точку зрения защищает Ф. Китчер в известной книге «Продвижение науки» (1993). Главная когнитивная цель науки — достижение существенных истин, под которыми понимается распознавание объективных закономерностей в окружающем мире. Цель науки независима от времени, научной области, и от того, какими средствами сообщество собирается ее достичь.

Для описания процессов урегулирования научных дебатов Китчер предлагает некую компромиссную модель, содержащую как рационалистические, так и иррационалистические черты; она не претендует на универсальность, но отражает типичные свойства многих конфликтов. Модель состоит из следующих утверждений.

• 1. Решения научного сообщества достигаются тогда, когда достаточно много влиятельных его подгрупп соглашаются (возможно, независимо друг от друга, а возможно, скоординированно) изменить свои практики неким специальным способом.
• 2. Ученые обычно ведомы внепознавательными целями так же, как и познавательными.
• 3. Научное сообщество разнородно: имеются значительные различия между его участниками в терминах индивидуальных практик, склонностей, наличной информации и т. п.
• 4. В течение ранних фаз научных разногласий деятельность, предпринимаемая будущими победителями, обычно не больше способствует когнитивному прогрессу, чем деятельность тех, кто в конечном счете окажется проигравшим.
• 5. Научные дебаты прекращаются тогда, когда вследствие как взаимодействий участников между собой, так и интерактивных «игр с природой» (в том числе на основе решений изменить индивидуальные практики), в сообществе возникает мощный и обширный процесс, охватывающий модифицированные практики, подчиняющийся текущим стандартам научности и явно превосходящий все прочие практики в достижении когнитивного прогресса.

Китчер указывает, что научные споры могут начаться по некоему конкретному поводу, но это оказывается лишь началом процесса. Тогда конфликт приобретает длительный и запутанный характер, разрастается по широкому фронту вопросов. Здесь видна аналогия с военными действиями, «схватками» (skirmishes). В ходе этих «военных действий» меняются способы и нападения, и защиты.

На ранних стадиях конфликта позиции участников обычно спутаны, не очень прояснены. Но если стороны стремятся к достижению главной когнитивной цели и стараются выдвигать аргументы с удовлетворительными свойствами (обоснованность, логичность и т. п.), то нельзя расценить такой процесс как плохо приспособленный к научным целям. Позже одна из сторон открывает некоторый путь, который следует подробнее развить для нахождения решения проблемы.

И тогда возникает способствующий прогрессу {progress-promoting) процесс, охватывающий все большее число ученых. Этот процесс, будучи однажды запущенным, склоняет подавляющее число членов сообщества к подходящим изменениям в научных практиках. Это похоже на «большую битву», или «финальное наступление», которое завершает многие войны^[5].

Таким образом, научный конфликт, будучи вначале плохо понимаемым, в общем развивается как самокорректирующийся процесс; его конечная стадия — результирующий процесс с объективно прогрессивными свойствами — выводит участников из состояния разногласия.

Пол Тагард: модель коллективной рациональности (модель «ЗК»).

Известный канадский философ Пол Тагард разработал модель коллективной научной рациональности. Наука не является чисто индивидуальной деятельностью, поскольку ученые тесно взаимодействуют между собой. При этом коллективная рациональность не сводима к сумме индивидуальных.

Тагард называет свою модель «ЗК», так как она сводится к формуле «Консенсус = Когеренция + Коммуникация». Он полагает, что модели, основанные на формальной логике и теории вероятностей, слишком далеки от реальной научной практики, поэтому они создают впечатление, что ученые иррациональны в своих действиях.

Ученые рассматриваются в модели прежде всего как субъекты, ищущие научных объяснений, а именно — объяснений связных и хорошо проработанных. Разногласия ученых связаны не только с различием индивидуальных убеждений, но и с несовершенной коммуникацией. Однако при продолжающихся взаимодействиях вполне может наступить согласие по поводу гипотезы или теории, так как ученые получают в свое распоряжение одни и те же свидетельства и аргументы.

Важную роль в модели П. Тагарда играет концепция «объяснительной связности» (explanatory coherence), которую он разрабатывал в течение ряда лет. Она является развитием теории «вывода к наилучшему объяснению» (см. параграф 2.6) и предлагает ряд специальных принципов, которым должны отвечать когерентные объяснения. Эта концепция получила определенное подкрепление, так как была опробована на специальной компьютерной программе (тоже созданной П. Тагардом).

Компьютерные симуляции продемонстрировали, как возрастает связность объяснений при обмене субъектами информацией о гипотезах и свидетельствах.

Вкратце, объяснительная связность подчиняется трем критериям. Это объяснительная ширина (теория объясняет больше фактов, чем ее конкуренты); простота (меньше специальных или ad hoc допущений); аналогия — объяснения более когерентны, если они поддержаны аналогией с теориями, которые ученые уже считают вполне приемлемыми.

Кроме того, П. Тагард полагает, что ученые не являются целиком «интеллектуальными» субъектами. Эмоции, конечно, играют важную роль в их работе. Однако эмоции сами по себе не являются источником иррациональности. Ведь огромное значение играют и такие «положительные» эмоциональные факторы, как любознательность, радость открытия, восприятие красоты хорошо разработанных теорий.

Эмоциональные ценности тоже передаются в ходе коммуникации между учеными (прежде всего — неформальной). Наука стремится не только к объяснительной, но и к эмоциональной связности, которую можно понимать как согласованность между целями, действиями и эмоционально переживаемыми ценностями ученых.

В целом, по мнению П. Тагарда, научная деятельность, несмотря на различные примеры отклонения от рационального поведения, является высоко рациональным предприятием^[6].

• [1] См.: New’ton-Smit W. Н. The Rationality of Science. London, 1981; Ныотон-Смит В. Рациональность науки // Современная философия науки. М., 1996. С. 246—295 (главы из книги).
• [2] Ньютон-Смит В. Рациональность науки // Современная философия науки. С. 292.
• [3] См.: Laudan L. Science and Values. Berkeley, Los Angeles, London, 1984; Лаудан Л. Паукаи ценности // Современная философия науки. С. 295—342 (главы из книги).
• [4] Laudan L. Science and Values. P. 84.
• [5] Kitcher Ph. The Advancement of Science. Science without Legend. Objectivity withoutIllusions. Oxford, 1993. P. 200−205.
• [6] См.: Thagard Р. Rationality and Science // Handbook of Rationality / A. Mele A., P. Rawlings (eds). Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 363—379.