Битва за Англию

Успех европейской стратегии Третьего рейха большинство руководителей НСДАП первоначально связывало с заключением союза с Англией на почве разграничения сфер влияния борьбы против СССР. В 1929;1933 гг. в имперском руководстве партии не появилось ни одного сколь-нибудь значительного документа по вопросам внешней политики, в котором не учитывалась бы позиция Великобритании. Большой интерес в этом отношении представляет меморандум, рассекреченный в мае 1932 г. группой О. Штрассера. Его авторы утверждали, что объединение европейских государств (конечно, без СССР) было быв интересах не только Германии, но и всей Европы. Основой же «объединенной Европы» называли англо-германский союз. «Партия, — подчеркивалось в меморандуме, — провозглашает свою принципиальную готовность войти с Англией в тесный контакт», подготовить с ней политические соглашения и после прихода к власти придать им официальный статус⁷⁶. Но в отличие от Гитлера, готового в случае необходимости только «подыгрывать» Англии и не исключавшего в будущем союза Германии с Японией и Италией, от становившегося все более влиятельным И. фон Риббентропа, который рассматривал германо-английские отношения исключительно с прагматических позиций, Розенберг придавал им принципиальное значение. Его позиция по этому важнейшему внешнеполитическому вопросу, основанная на законе «органической свободы» и императивах «пространственной» внешней политики, была наиболее идеологизированной, ортодоксальной, не поддавалась коррозии из-за постоянно менявшихся политической практики и международного климата вообще. В союзе с Великобританией Розенбергу виделся залог успеха всей «пространственной» внешнеполитической стратегии национал-социализма. Во всяком случае, фашистскую Италию, например, он включал в число первых трех европейских держав, Англия же прочно занимала второе место.

Английские контакты Розенберга восходят к 1929 г.⁷⁷, когда он познакомился с бароном В. де Роппом. Немец по национальности, де Ропп родился в Литве, образование получил в Германии, а в 1915 г. стал гражданином Великобритании. Во время Первой мировой войны служил в королевских военно-воздушных силах. В 1920;1930;е гг., будучи политическим редактором лондонской «Таймс», зарубежным представителем фирмы «Бристоль аэроплэйн и К°» и доверенным лицом английского министерства авиации, де Ропп неоднократно посещал Берлин⁷⁸, на долгие годы он стал посредником Розенберга в английских делах.

При помощи барона Розенберг удалось осуществить свой первый неофициальный визит в Лондон. Это случилось в 1931 г. Там он познакомился с людьми, которые впоследствии оказали влияние на развитие англо-германских отношений. Среди них нацистский идеолог называл «командира авиаэскадрильи У., служившего в генеральном штабе военно-воздушных сил, убежденного в том, что Германия и Англия должны действовать сообща в защите от большевистской опасности»⁷⁹. Имелся в виду майор Ф. Уинтерботэм⁸⁰. В результате интенсивных контактов Розенберга в Лондоне генеральный штаб британских ВВС стал быстро превращаться в орган, ратующий за сближение с нацистским движением в Германии на антисоветской основе.

Английские связи Розенберга пригодились сразу после установления национал-социалистического режима. Дело в том, что жестокость гитлеровцев по отношению к политическим противникам, еврейские бойкоты и погромы, манера вести внешнеполитические дела вызвали бурю общественного негодования во всем мире. 13 апреля 1933 г. О. Чемберлен был вынужден заявить об антиеврейских эксцессах в Германии в британской палате общин⁸¹. Все это представляло для нацистского правительства серьезную опасность, нейтрализовать которую стремились путем умиротворения Запада, прежде всего Великобритании. Здесь-то и вспомнили об «англофиле» Розенберге. Новый визит руководителя внешнеполитического бюро НСДАП в Лондон состоялся 4−13 мая 1933 г. Это был первый зарубежный визит высокопоставленного нацистского деятеля после установления в Германии фашистской диктатуры. Поездка Розенберга в Англию приковала к себе внимание Европы и всего мира. О ней писали крупнейшие газеты, передавали информационные агентства, сообщали дипломаты разных стран. Она упоминается во многих монографиях по истории международных отношений новейшего времени. В нашей исторической литературе, как правило, подчеркивают антисоветскую заостренность визита⁸². Зарубежные авторы акцентируют внимание на неудачном исходе поездки, утверждают, что после ее завершения позиции Розенберга в нацистской иерархии значительно пошатнулись, рухнули его надежды одолеть Нейрага⁸³. По-видимому, все эго имело место. Вместе с гем подоплеку, перипетии и последствия пребывания Розенберга в Лондоне можно интерпретировать не столь однозначно. Но сначала несколько слов о самом визите.

В Лондоне руководитель внешнеполитического бюро был принят министром иностранных дел Великобритании Д. Саймоном, военным министром лордом Хайлшемом, постоянным заместителем министра иностранных дел Р. Вапситтартом и другими крупными политическими деятелями. Розенберг имел также встречи с представителями прессы, деловых кругов и т. д., беседовал с де Роппом и Ф. Уинтерботэмом, имел другие контакты. В беседе с Вансситтартом нацистский визитер пытался представить дело таким образом, будто между Германией и Великобританией не существует никаких принципиальных разногласий⁸⁴. Встретившись с Саймоном, он всячески стремился рассеять опасения английской стороны относительно внутриполитического положения Германии, особо отметив тот факт, что приход к власти нацизма предотвратил «коммунистическую революцию» в Германии и на всем континенте. Пытаясь представить гитлеровский режим в качестве единственно возможной для европейских народов альтернативы «большевистской угрозе», он назвал новое германское правительство «стабилизирующим фактором в Европе»⁸⁵, тем самым нс только до предела обнажив свой подход к европейскому строительству, но и показав направление этого процесса — Англия должна позаботиться о поддержке «новой Германии», то есть национал-социалистического режима.

Розенбергу как будто не удалось переубедить своих высокопоставленных собеседников. Внешне они остались непреклонными и открыто возмущались дискриминацией евреев в Германии после 30 января 1933 г.⁸⁶ Вместе с тем разъяснения гитлеровского эмиссара, по архивным данным, оказали успокаивающее воздействие на правящие круги Великобритании⁸⁷. Да и сам Розенберг не оценил свой визит как неудачный. «Можно констатировать, — писал он, — что хотя сначала еврейский вопрос использовался (в Англии. — В. Б.) для возбуждения мнений, сейчас он отошел на второй план»⁸⁸. Вскоре после поездки руководитель внешнеполитического бюро НСДЛП был приглашен на заседание германского правительства, на котором обсуждался вопрос об активизации нацистской пропаганды за рубежом⁸⁹. Раньше па подобных заседаниях Розенберг не присутствовал.

Лондонский визит Розенберга нельзя рассматривать изолированно от других внешнеполитических мероприятий Третьего рейха весной-летом 1933 г. Перед фашистской Германией стояло тогда множество сложнейших международных задач, решение которых могло вывести ее из состояния известной психологической изоляции в Европе, приблизить к политической договоренности между четырьмя, тремя, а еще лучше — двумя (Германией и Англией) западно-европейскими державами и создать благоприятные предпосылки для возрождения германской военной мощи. Велись переговоры о заключении «пакта четырех». Визит Розенберга ясно показал, какой из держав отдают приоритет в Берлине. Любопытно, что консервативный МИД оказывал Розенбергу всяческое содействие во время его поездки⁹⁰. Исходя из этого, нам представляется, что визит руководителя внешнеполитического бюро НСДАП в Лондон выходил за рамки тактических целей. Он занял положенное ему место в европейской политике национал-социализма. Итоги визита дали Л. Розенбергу обильную пищу для размышлений. Договориться с Англией оказалось гораздо сложнее, чем ему представлялось раньше. Нужны были новые усилия, чтобы склонить ее па сторону Третьего рейха.

В меморандуме от 22 мая 1933 г. о структуре внешнеполитического бюро НСДАП Розенберг с той же убежденностью, что и до поездки, писал: «Центральной проблемой германской внешней политики является проблема Англии с целью удержать ее от окончательного решения в пользу Франции». Выполнению этой цели, продолжал он, послужили поездки в Лондон, которые дали возможность познакомиться с английским политическим мышлением и в ходе которых было установлено значительное количество личных и политических контактов"⁹¹. Оценивая итоги своей поездки и перспективы дальнейшего развития германобританских отношений с позиций «нового европейского порядка», Розенберг пришел к заключению, что нельзя питать иллюзий относительно позиции официального Лондона — быстро склонить его на германскую сторону вряд ли удастся. «Речь, скорее, может идти лишь о том, — подчеркивал он, — чтобы путем установления личных контактов, посредством информирования определенных кругов (Англии. — В. Б.) постепенно изменять во влиятельных кругах нынешнее враждебное отношение» к рейху⁹². Воздействовать на британское правительство не только извне, но и изнутри — таков был новый замысел Розенберга. Такая установка открывала перед внешнеполитическим бюро НСДАП совершенно новые перспективы.

В каких направлениях следовало действовать? Что предпринять в первую очередь? В меморандуме давался ясный ответ на эти вопросы. Прежде всего Розенберг рекомендовал немедленно приступить к изданию пропагандистских брошюр о внешней и внутренней политике национал-социализма, распространению их среди живущих в Великобритании лиц немецкой национальности, а также прогермански настроенных англичан, чтобы «таким образом постепенно переубедить и остальных»⁹³. С этой же целью предлагалось войти в контакт с крупнейшими британскими финансовыми и страховыми компаниями, традиционно играющими важную роль в экономике страны. Наконец, Розенберг настаивал па эффективном использовании контактов по линии науки, обществ дружбы, творческой интеллигенции в целях пропаганды нацистских идей среди «таких же кругов в Англии»⁹⁴. Иными словами, шеф внешнеполитическою бюро выдвинул идею проведения в отношении Англии тотальной политики, в которой были бы задействованы и министерство иностранных дел, и партийные органы, и предпринимательские круги, и представители немецкой интеллигенции, и просто лица немецкой национальности, вплоть до контактов на личном уровне; предполагалось максимальное использование тайной дипломатии. И все это под эгидой внешнеполитического бюро НСДАП. В майском меморандуме Розенберг прямо требовал для себя специальных полномочий в этой сфере: «Безусловной необходимостью является руководство всей работой из одного ведомства, чтобы другие ведомства не вмешивались… и неловкими действиями не испортили все дело»⁹⁵.

Рекомендации и предложения, выдвинутые Розенбергом, но возвращении из Лондона, свидетельствовали о зарождении розенберговского варианта внешней политики рейха, отличавшегося не только от официальной линии германского МИД, но (как увидим и дальше) и от вариантов других руководителей фашистской Германии. В центре внимания Розенберга находилась нацистская «новая Европа», путь к которой пролегал через англо-германский союз на антисоветской основе и передел мира (Германия признавала бы целостность британской колониальной империи, а Великобритания — будущий гитлеровский «новый порядок» в Европе). При этом Розенберг рассчитывал на то, что впоследствии, после нацификации континента, рейх сможет диктовать Англии свои условия. Итак, временный, возможно, весьма длительный союз между Германией и Англией в целях националсоциалистического переустройства Европы — вот фундамент европейской концепции, с которой с самого начала выступала «империя» Розенберга. Одними рекомендациями внешнеполитическое бюро НСДАП не ограничивалось. По инициативе его ведущих сотрудников летом 1933 г. были начаты переговоры с английскими банкирами о заключении специального англо-германского соглашения в области страхования. «Если бы удалось заключить широкое соглашение, — докладывал Розенберг Гитлеру, — то тем самым заинтересовались бы и британские политические круги, что позволило бы затем легче перейти к обсуждению политических вопросов»⁹⁶.

Крупной акцией внешнеполитического бюро в 1933; 1934 гг. были переговоры Розенберга, Дайца и Обермюллера с нефтяным магнатом Детердингом. С немецкой стороны принимались во внимание как его вес в международной нефтяной политике, так и влияние в антисоветских кругах Запада. В ходе переговоров Детердинг объявил о своей готовности соорудить за счет компании «Ройял Датч-Шелл» подземные резервуары на территории Германии для хранения 1 миллиона тонн нефтепродуктов. Однако когда к переговорам подключились имперские министерства и ведомства, конкурирующие с внешнеполитическим бюро, Розенбергу стало ясно, что в этом вопросе он скорее всего проиграет. «Из-за промедления „наших“ ведомств опять была упущена возможность привязать к нам британский капитал»⁹⁷, — с раздражением писал он. Но основное внимание Розенберг концентрировал па укреплении политических контактов с Англией. Усилиями его сотрудников там была создана густая сеть информаторов и доверенных лиц. Среди них фигурировали члены аристократических фамилий, крупные политические деятели, влиятельные журналисты, военные и т. д.

С немецкой стороны посредниками Розенберга в отношениях с Великобританией также являлись видные представители научных, политических, аристократических кругов. Одним из них был принц М. Гогенлоэ-Лангенбург — яркая фигура в тайной дипломатии нацизма накануне и в годы Второй мировой войны. Как известно, он принимал активное участие в англо-германских секретных переговорах весной-летом 1939 г., в поисках «компромиссного мира» с Англией в 1939;1940 гг., а в конце войны — в переговорах с А. Даллесом в Швейцарии⁹⁸. До сих пор в исторической литературе считалось, что принц Гогенлоэ вошел в круг закулисных интриг влиятельных германских и британских групп, ставивших своей целью антисоветский сговор, с осени 1937 г., то есть примерно за год до Мюнхенского соглашения⁹⁹. Однако уцелевшие после войны фрагменты архива внешнеполитического бюро НСДАП позволяют утверждать, что Гогенлоэ-Лангенбург был связан с европейской дипломатией Розенберга по меньшей мере с февраля 1934 г.¹⁰⁰ Для сотрудников бюро принц оказался подлинной находкой прежде всего благодаря его родственным связям, в том числе в Великобритании: его дед был вторым сыном английской королевы Виктории, а мать приходилась кузиной английскому королю Георгу V.

Отбывавшему в Париж и Лондон принцу Гогенлоэ в розенберговском бюро были даны разъяснения об основных направлениях внутренней и внешней политики национал-социализма. В частности, ему подробно рассказали о предназначении таких подразделений нацистской партии, как СС и СА, в расчете на то, что вопрос о налаживании контактов штурмовых и охранных отрядов НСДАП с некоторыми английскими организациями возникнет в намечавшейся беседе Гогенлоэс принцем Уэльским, возглавлявшим организацию британских ветеранов войны¹⁰¹. «Точно так же без труда можно было бы устроить встречу между принцем Гоген л оэ и королем Англии»¹⁰², — едва скрывая ликование, сообщали сотрудники внешнеполитического бюро. О подготовке миссии Гогенлоэ-Лангенбурга в западноевропейские столицы, вероятнее всего, был информирован и Гитлер.

Розенберг не упускал ни одного шанса для упрочения своих личных связей с видными представителями политической жизни Великобритании и взял за правило приглашать некоторых пронацистски настроенных английских деятелей на имперские съезды НСДАП¹⁰³. Он использовал контакты с личным секретарем премьер-министра Р. Макдональда Д. Бэрлоу, знакомство с которым состоялось в мае 1933 г. в Лондоне. Пропагандистские и иные материалы, присылаемые из штаб-квартиры внешнеполитического бюро, не раз служили Бэрлоу основой для дискуссии с британским премьером¹⁰⁴. Сохранились самые тесные связи Розенберга с представителями генерального штаба английских военновоздушных сил, а через них — с прогерманскими кругами Великобритании. Когда в феврале-марте 1934 г. майор Уиптерботэм посетил Берлин, он был принят не только Розенбергом, но и Гессом и даже Гитлером¹⁰⁵.

«Внештатного сотрудника» внешнеполитического бюро НСДАП на самом высоком уровне просветили о европейских проблемах и перспективах германо-английских отношений. Подробный отчет майора Уинтерботэма о поездке в Германию получил высокую оценку начальника генерального штаба королевских ВВС. Но самое главное заключалось в том, что с отчетом о секретных переговорах пожелал ознакомиться лидер консервативной партии, один из влиятельных членов кабинета С. Болдуин. То, что Уинтерботэм услышал в Берлине от Розенберга, Гесса и Гитлера, произвело на Болдуина «чрезвычайное впечатление»¹⁰⁶. Последствия не заставили себя долго ждать. 8 марта 1934 г. Болдуин выступил с важной речью в парламенте, в которой от имени британского правительства заявил о признании за фашистской Германией равного права в области военной авиации. «Форма этой речи, — отметил в дневнике Розенберг, — является, пожалуй, непосредственным результатом поездки майора Уинтерботэма и того, что майору Уинтерботэму сообщили здесь, в Берлине, об отношении Германии к Англии»¹⁰⁷.

В сентябре 1934 г. в Берлин как частное лицо прибыл политический советник военного министерства Великобритании полковник Маккау. Между ним и Розенбергом состоялась беседа, участники которой достигли полного взаимопонимания в вопросе о будущем Европейского континента. Слова британского полковника о том, что «Версальский договор был преступлением… В ближайшем будущем надо собраться, чтобы осуществить реорганизацию»¹⁰⁸, Розенберг занес в свой дневник. В июне 1935 г. новым министром иностранных дел Великобритании был назначен бывший министр авиации С. Хор — в предвоенные годы одна из ключевых фигур политики невмешательства и умиротворения фашистских агрессоров. Не успел он вступить в должность, как по его просьбе ему передали подготовленный во внешнеполитическом бюро НСДАП меморандум о мировоззренческих основах национал-социализма¹⁰⁹.

В общем, тайная дипломатия Розенберга медленно, но верно приносила свои плоды, содействуя упрочению политических и даже идеологических позиций английских умиротворителей. Однако она была лишь одним из многочисленных инструментов тотальной политики внешнеполитического бюро по отношению к Англии. Все они использовались одновременно, причем порой предлагались такие варианты решения проблемы, которые не совсем совпадали со взглядами других партийных ведомств, а иногда и противоречили им.

С этой точки зрения значительный интерес представляет розенберговский меморандум от 12 мая 1934 г. «Англия и Германия — схема возможного всемирного политического развития», подготовленный специально для Гитлера. В нем ставился вопрос о стратегических союзниках рейха в будущей войне Германии против СССР. Надлежало выбрать либо Англию, либо Японию, и автор документа недвусмысленно высказывался за сближение с первой. Германия, утверждал Розенберг, находится как бы посередине между сферами влияния Японии и Великобритании; неизбежно возникает вопрос, кого выбрать в союзники. Будучи уверенным в том, что свою миссию на востоке Европы национал-социализм способен осуществить только с английской поддержкой, руководитель внешнеполитического бюро подчеркивает: «Признание всего японского плана было бы явной бесцеремонностью по отношению к Англии, которая при известных обстоятельствах… могла бы стать на сторону Франции, что имело бы для Германии непредвиденные последствия"в деле реорганизации Европы» ⁰. Розенберг рекомендовал сделать Токио «дружественное, но вместе с тем ограниченное определенной территорией заявление», которое японцы должны были понять как «крайне возможное» с германской стороны. В таком случае, подчеркивал он, «у нас были бы освобождены руки, чтобы проложить путь к сотрудничеству с Англией в более важных для нас областях»¹", то есть в Европе.

Как видно, взгляды Розенберга по вопросу о стратегических союзниках отнюдь не были идентичны представлениям Гитлера, допускавшего возможность заключения германо-итало-японского союза, и резко расходились с точкой зрения И. фон Риббентропа, по инициативе которого уже в 1936 г. состоялось подписание германо-японского антикоминтерновского пакта, к которому спустя год присоединилась фашистская Италия. В том же меморандуме Розенберг обратил внимание фюрера на то, что имеется еще один «па первый взгляд фантастический, но в своей основе совершенно реальный план» сближения с Англией — в Юго-Восточной Европе. Главная линия коммуникаций, жизненный нерв британской колониальной империи расположены по линии Лондон — Калькутта, «вдоль этой линии располагаются торгово-политические интересы Германии»¹¹². Если многие руководители фашистской Германии видели на Балканах и Ближнем Востоке регионы острого соперничества с Великобританией, то Розенберг, напротив, предлагал создать англо-германский блок «между Азией и Африкой», совместную сферу влияния, в которой господствовали бы «два сильнейших германских народа». Ее образование, по его мнению, означало бы реализацию «первой возможности германо-английского союза»¹¹³.

Предложения Розенберга базировались на принципах «пространственной» внешней политики национал-социализма, означали размежевание англо-германских империалистических интересов. Германский рейх, утверждал руководитель внешнеполитического бюро НСДАП, признал бы в этом случае целостность британской колониальной империи¹¹⁴. Англия же уступила бы Германии континентальную Европу. Своеобразным буфером между двумя великими пространствами стали бы балканские и ближневосточные страны. Лондон эксплуатировал бы этот регион посредством экспорта капитала, Берлин — внешнеторговым путем. «Что касается реализации линии Лондон — Берлин — Будапешт — Бухарест — Анкара — Калькутта, — подчеркивалось в меморандуме, — то компенсационные сделки в торговле между Германией и дунайскими государствами предстают в качестве важнейшей предпосылки германо-британского примирения»¹¹⁵. Наконец, ради сближения с Англией Розенберг рекомендовал в максимально возможной степени возбуждать интерес английских и англо-голландских нефтяных компанийк кавказским нефтепромыслам Советского Союза. Розенберг надеялся на то, что в случае нападения Японии на СССР произойдет «реальное сближение между Англией, Польшей и Германией» на почве дележа добычи" ⁶. Ознакомившись с текстом меморандума, Гитлер согласился со всеми его положениями" ⁷.

Из меморандума видно, сколь важное место в европейской концепции Розенберга отводилось Юго-Восточной Европе. Составляя по возвращении из Лондона в 1933 г. список первоочередных задач, подлежащих решению внешнеполитическим бюро НСДАП, после английской проблемы он поставил проблему разрушения Малой Антанты" ⁸— блока Чехословакии, Румынии и Югославии, входившего в систему французских военно-политических союзов в Европе и имевшего целью сохранение статус-кво в центральной и юго-восточной части континента.