Книга и книжники

Теперь стало престижно иметь библиотеку. Стремление к знаниям использовалось как инструмент продвижения по социальной лестнице. Чтением серьезных, а не только развлекательных книг гордились. Книга становилась насущной потребностью в кругах дворянства. Появилась потребность в чтении не только русских, ни и иностранных книг. Книги и книжные люди стали играть заметную роль в жизни русского общества. К числу самых влиятельных и образованных людей относилось, прежде всего, окружение царя Алексея Михайловича, при котором начинается активное просветительское движение. Московский государственный человек XVII в., повлиявший на ориентации русского общества, теперь существенно отличается от того, который был характерен для предыдущего столетия. Новый человек у трона обладает политическим умом, самостоятельностью суждений во многом благодаря книге. Известные государственные деятели этого времени — А.Л. Ордин-Нащокин, Ф. М. Ртищев — направляли свои научные знания и перенимаемые западные образцы «не против отечественной старины, а на охрану ее жизненных основ от нее самой, от узкого и черствого ее понимания, воспитанного в народной массе дурным государственным и церковным руководительством, от рутины, которая их мертвила». Вслед за этими людьми шли Б. И. Морозов, Н. И. Романов, А. С. Матвеев, Ю. Крижанич, Г. К. Котошихин.

Книга сначала удовлетворяла любопытство к практическим знаниям Европы, потом появилась любовь к чтению. В течение века изменился и образ книжного человека. Он становился все более светским. Человек заявлял право на свободу суждений, но, что еще важнее, делал это, опираясь на книгу и собственный опыт, а не на волю Божественного провидения. Показательно и то, что это уже было отчасти отражением общепринятого настроения.

Вольнодумец начала века Иван Хворостмнин в своих «Словесах царей и дней* главной целью ставил доказать неотвратимость Божьего наказания за преступления, вводя тему ответственности царей перед Всевышним. В его сочинениях впервые нет высокой оценки своих личных достоинств, к которым он относил и свою ученость.

Публично он заявлял об ошибках в церковном учении. Но чаша терпения служителей церкви переполнилась только тогда, когда Хворостин стал нарушать нормы соблюдения обряда: пил и ел мясо в пост, а в великий праздник Пасхи не пошел в церковь и не поехал во дворец с полагавшимися поздравлениями. После очередного разбирательства, обнаружившего, что князь увлекся к тому же еще и еретическим учением сациан, широко распространенным в Польше и Литве, он был сослан в Кирилле-Белозерский монастырь. Итогом ссылки стали его литературные труды. В 1626 г. князь был прощен и возвращен в Москву царем Михаилом и патриархом Филаретом. Для своего времени Хворостинин был человеком незаурядным, что дало повод С. Ф. Платонову назвать его «первой ласточкой культурной весны*.

К концу века сложилось не только светское понятие книжности как знания, но и выявились типы книжников, что позволило В. О. Ключевскому составить галерею исторических портретов этих людей.

На первом месте среди них — новый «государственный человек* А.Ф. Ордин-Нащокин (ок. 1605—1680), выходец из провинции, сделавший успешную карьеру чиновника, полагаясь в основном на собственный опыт и знание. Он активно занимался внешней политикой и во многом благодаря его усилиям Россия сумела заключить выгодные для себя договоры со Швецией и Польшей. Нащокин активно занимался развитием экономического и культурного диалога с Западной Европой, но при этом хорошо знал меру заимствования. В сферу его деятельности входили проекты реформы государственного управления и городского самоуправления. Многие его идеи впоследствии были реализованы в эпоху Петра.

Ф.М. Ртищев (1625—1673) был почти незаметен среди придворного окружения Алексея Михайловича, хотя как человек влиятельный всю жизнь неотлучно находился при царе. В сфере духовного образования он первым попытался переориентировать на западные образцы организацию и содержание учебного процесса. Образцом ему служили украинские и белорусские училища при монастырях.

При этом Ф. М. Ртищев считал необходимым нравственное образование общества на основе взаимодействия традиции и новаций.

В.В. Голицын (1643—1714) соединил в себе черты «государственного человека* и интеллектуала. Он больше известен как фаворит царевны Софьи. Но для своего времени это был человек, с именем которого связаны многие административные и экономические реформы, а также проекты реформы образования в России. Он был более образован, чем его предшественники, правда, менее энергичен, чем Ордин-Нащокин. Голицын был скорее философ. Но оба этих человека стали предшественниками государственных людей XVIII в.

Другой тип книжного человека конца XVII в. — «интеллектуал*-исследователь — Юрий Крижанич (ок. 1618—1683). Он оказался при дворе Алексея Михайловича в 1659 г. Дьяк Посольского приказа доложил царю о том, что прибыл из земли Сербской ученый человек, знающий многие языки, риторику, арифметику, музыку. Крижанич получил «государево жалование* и был принят на службу в приказ Большого дворца.

В 1661 г. по недоразумению (что вполне соответствовало времени и отношению к иностранцам) он оказался в Тобольске, хотя ссылка его была почетной. Он был окружен вниманием и здесь написал довольно много работ в духе времени (даже составил «Обличение на соловецкую челобитную*, тем самым полностью поддержав реформы Никона). Крижанич разработал фундаментальную систему классификации всех видов знания, восходящую к классической средневековой схеме «семи свободных наук*, но усовершенствованную и наполненную новым содержанием.

Главным его трудом стала «Политика*, которая увидела свет в России только в 1859 г. (и то частично), накануне нового реформаторского времени. В XVII в. эта книга распространялась в письменном виде. Она была известна не только придворным, но и царю. В этом труде автор искал ответы на острые вопросы времени и предлагал новаторские решения в области организации российской власти и общества. Крижанич особо выделял раздел о «политической мудрости* правителя. Он считал, что государь должен быть мудрым человеком и окружать себя умными советниками. Крижанич сформулировал целостную и развернутую программу разумного управления державой. Смысл ее сводился к объективному анализу страны, народа, природных ресурсов, традиций и умелому их использованию.

Рекомендации мыслителя почти на целое столетие опередили эпоху и только частично были реализованы в практической жизни XVIII столетия. В то же время многие идеи, высказанные Ю. Крижаничем, все-таки были востребованы временем, хотя лишь на уровне обсуждения — «витали в воздухе*. Но это тоже было знаком времени. Власть привыкала слушать не только себя. Книжная литература стала активно формировать общественное настроение.

На другом полюсе обществе иного мнения находился еще один тип книжника — вольнодумец. В отличие от Ивана Хворостинина вольнодумцы конца XVII в. были более озабочены философией времени и философией человека. Но главная направленность их вольнодумства — официальная церковь, монашество, духовенство. Самой яркой личностью этого плана был, несомненно, неистовый Аввакум, духовный вождь, наставник и мученик старой веры. Кроме «Жития* он оставил ряд сочинений («Книгу бесед*, «Книгу толкований», «Книгу обличений*), к которым можно добавить произведения по вопросам богословия. Хотя Аввакум постоянно подчеркивал, что он «ни ритор, ни философ*, а «простец человек и зело исполнен неведения*, в его произведениях обнаруживалось весьма основательное знакомство с богословско-философской литературой.

Старообрядческая среда выдвинула немало публицистов и писателей, мыслителей, активно обсуждавших социальные, духовные, богословские и философские проблемы. Иван Неронов, Никита Добрынин, инок Аврамий и многие другие идейные вожди старообрядчества оказали заметное влияние не только на формирование взглядов значительной части посадского населения русских городов, но и стали своего рода примером для подражания. Вольно или невольно они влияли на формирование модели поведения в обществе представителей еретических течений, которые формировались в конце XVII в., и эта модель оказывалась востребованной в XVIII и XIX вв.

Антицерковные еретические учения все шире распространялись среди посадского населения городов. Именно к таким людям и принадлежал Дмитрий Твсритннов-Дерюжкнн, московский вольнодумец конца XVII — начала XV11I в. Прибыв в Москву из Твери, он занялся изучением аптекарского дела и лекарского ремесла. Живя в Немецкой слободе, он познакомился с иностранцами, которые исповедовали протестанство. И хотя Тверитинов догматов протестантства не разделял, многие воззрения оказались близкими ему по духу.

Эти воззрения, как оказалось впоследствии, были созвучны законодательным актам Петра о секуляризации церковных и земельных владений, о монашестве, «Духовному регламенту*, сочинениям Феофана Прокоповича. Не отрицая веры в Бога и считая ее единственным источником Библию, Тверитинов нс признавал церковного предания, творений отцов церкви, вселенских соборов, отрицал небесную церковную иерархию, исходя из идеи равенства всех перед Богом. Потому, считал он, нет надобности в специальной церковной организации. Его позиция в отношении церкви была построена на тезисе о свободе совести.

Отсюда шло требование о том, церковь не должна насильно заставлять людей следовать именно ее вероучению и догматам. Тверитинов настаивал на веротерпимости и считал, что человек, ведущий добродетельный образ жизни, помогающий ближним, может спастись, проповедуя любую веру.

В 1713 г. Д. Тверитинов и члены его кружка были заключены в тюрьму и подвергнуты пыткам. Но указом Петра он был оправдан. Из его единомышленников пострадал только один Фома Иванов, который в ходе следствия изрубил икону, за что был сожжен.

Наконец, появился еще один тип книжного человека — просветитель. Преданным учеником Полоцкого был Сильвестр Медведев (1641—1691), подьячий Тайного приказа. Приняв монашество, он жил в келье Заиконоспасского монастыря рядом со своим учителем до конца его дней, а затем сам стал настоятелем и главой латинского направления. Именно Сильвестр Медведев поднес Софье Алексеевне «Привслсгий* (уставную грамоту) для намечавшегося к учреждению первого высшего учебного заведения России.

Таким образом, полезность просвещения стала осознаваться, но как достичь желаемой пользы, еще никто точно не знал. Необходимы были не только люди, но и то, чтобы их знания осознанно востребовались обществом. Нужен был достаточно широкий слой людей, которым были бы понятны поиски и начинания отдельных личностей. Для этого нужна была школа, система просвещения.