Глава 2 МОДЕЛЬ ЛИБЕРАЛЬНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТСКОЙ КУЛЬТУРЫ СЕРЕДИНЫ XIX В

Новая волна просвещения и «дух времени» реформаторской эпохи

В середине XIX в. в России произошли радикальные и успешные преобразования. С 1861 по 1866 гг. были проведены крупные реформы (крестьянская, университетская, судебная, городская, бюджетная, земская, банковская и др.). Перемены в общественно-политической и экономической жизни связаны с темпами и содержанием национального сознания, а значит — сменой культурной модели.

Каждая эпоха в ее культурно-общественном измерении создает ту трудноуловимую, но мощную историческую субстанцию, что обозначается выражениями «атмосфера эпохи», «дух времени». Она с трудом поддается историко-научной реконструкции, но ее великолепно чувствуют современники. Обычно она представлена именно как психологическое состояние общества, а историки могут уловить ее в личных документах: воспоминаниях, письмах, дневниках.

Новый «дух времени» и «новые люди».

Для Д. И. Писарева основное ощущение реформаторской эпохи состояло в разделении людей на «новых» и «старых», в резком отделении надежд на будущее от опыта прошлого. Появление «новых людей» отмечено в публицистике упреками в «нигилизме», «мальчишестве», «литературном казачестве», «калмыцких набегах на науку».

Система жизненных ценностей молодых людей 60—70-х гг. определила мировоззренческие основы нового варианта культуры. В этом отношении знаковым можно назвать роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» (1861). Образ главного героя воспринимался молодежью как пример для подражания. Вспомните идеалы Базарова: никаких компромиссов, никакого преклонения перед авторитетами и старыми истинами, ценно только самостоятельно полученное научное знание. Любовь и вообще нежные чувства — помеха в жизни, а подлинный ее принцип — полезность. «В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем», — говорит Базаров. Красота возвышенных отношений заменена прозаическим: «Пойдем лучше жука смотреть».

Тип литературы был задан литературной критикой, лидером которой в то время, без сомнения, выступал Д. И. Писарев. Молодежь зачитывалась его статьями, потому что он удивительно точно угадал настрой и надежды нового поколения. Нынешнему читателю трудно принять его радикалисте кое отрицание Пушкина, Салтыкова-Щедрина, менторский и категоричный тон его статей. Но это был вызов личности всесильному государству. Чтобы научить людей думать самостоятельно, следовало «перегнуть палку» в другую сторону, подвергая разрушительной критике буквально все: «Что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть».

Усилиями публицистов нового поколения в общественном сознании был создан образ героев современности: спокойных и уверенных в своей исторической правоте, твердо проводящих в жизнь свои идеалы. Д. И. Писарев определял главные характеристики «новых людей»: любовь «к общеполезному труду»; совпадение «личной пользы» с общественной; гармония ума и чувства. В обществе сформировался настоящий культ обновления, старое отвергалось из-за своей традиционности. «Нигилизм» стал характеристикой умонастроения целого поколения. В романе «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевский образно писал о сути характеров «русских мальчиков» 60-х гг.: «Покажите русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною».

Новая общественная атмосфера 60-х гг. прошлого века лучше всего может быть выражена в двух терминах, впервые примененных именно в то историческое время: «оттепель» и «гласность». Многие отвлеченные философские идеи обществу стали неинтересны. Интеллигенция принялась с жаром обсуждать преимущества суда присяжных и нормы земельных наделов. Л. Н. Толстой писал В. П. Боткину 4 января 1858 г.: «Политическая жизнь вдруг неожиданно обхватила собой всех. Как бы мало кто ни был приготовлен к этой жизни, всякий чувствует необходимость деятельности».

Человек был вынужден заново определять свое место в жизни. Неустойчивость его положения ставила под сомнения прежний жизненный успех, заставляла опасаться за основные ценности: работу, положение в обществе, близких.

Проблема в том, от чего способен отказаться ради сохранения общего равновесия «типичный» взрослый человек, попавший в «эпоху перемен». Важно, чтобы сохранившиеся общественные устои в большей или меньшей степени совпадали с тем, что личность желает обязательно сохранить в собственном духовном мире. Иначе — массовая десоциализация, распад культурного поля.

Русская литература зафиксировала тип социального «аутсайдера» эпохи перемен. Эго Илья Ильич Обломов из одноименного романа И. А. Гончарова. Н. А. Добролюбов считал «обломовщину» историческим следствием эпохи крепостного права и предрекал роману недолгую жизнь. Но оказалось, что Обломов несет в себе укорененное в архетипических глубинах психики внеисторическое представление о естественной жизни, без катаклизмов и неудобств. У персонажей романа, которые окружали Обломова (Ольга, Штольц), его немотивированное нежелание покидать свой уютный «мирок» вызывало куда большее раздражение, чем у современного читателя, нередко очарованного обломовской идиллией. Таково отличие конкретно исторической оценки от вневременного чувственного восприятия.

Новационный азарт, охвативший общество 60—70-х гг., когда предпочитались смелые решения и нетрадиционные поступки, увеличивал количество самодостаточных людей. Принцип «self-made», т. е. самостоятельно выстроенной судьбы, высоко поднялся в иерархии ценностей.